Вой собак и кудахтанье кур разбудило все село. Заспанные, ничего еще не понимая, сельчане высыпали на улицу, многие в страхе крестились, но увидев, в стороне конюшни столб дыма и огненное зарево, хватали ведра, топоры, багры и бежали тушить огонь. Конюшня находилась недалеко от леса и если он загорится, то будет большая беда, сгорит все село.
-Лошадей, лошадей спасайте, а где дед Семен? - кричала Таисия, почти первой прибежавшей на пожар и увидев горевший домик конюха, бросилась туда.
-Куда, дура? – крикнул ей вслед подбежавший Филька, сын Фрола, - если дед там, его уже не спасти!
Но молодая женщина, уже рванула дверь на себя и огромное пламя, обдав жаром, обожгло ей лицо. Кожа, вмиг, как сало на сковороде, зашкворчала и вздулась огромными пузырями. Мужчина оттолкнул Таисию и увидев, что на ней загорелась одежда, облил водой.
-Вот дурында, куда суешься? - возмущался он, - я ж сказал, что поздно и деда не спасла, и себя покалечила. К бабке Наське тебе нужно. Стешка, отведи ее, - быстро распорядился молодой человек и направился к мужикам.
На пожар сбежалась вся деревня, встав в длинную цепочку, бабы быстро ведрами передавали воду, взятую из колодца, а мужики оттаскивали горевшие бревна подальше от леса. В это время во двор конюшни въехала председательская бричка.
-Где конюх? Мать его через коромысло! Где лошади? – кричал он.
-Не знаем, лошадей кто-то уже выпустил, а вот деда Семена не видно, сгорел наверно.
-Холера его б взяла, сколько раз говорил ему, чтобы не курил в постели! - распылялся Степан Николаевич, - да куда, куда ты гребешь? – увидев, что Филька старается разгрести горящие угли.
-Да я хочу найти деда.
-Да, ты олух окаянный, сейчас нас всех спалишь!
-Не спалю, слава Богу, ветра нет, да и травы тоже. Дед Степан хороший хозяин был. Вон, весь двор песком обсыпал.
-Хоро- оший, алкаш твой дед был, поджигатель, мать его! – с злостью сплюнул председатель.
-Не надо напраслину нести на старика, товарищ председатель, не был он пьяницей, курил много, здесь ничего не могу сказать.
Степану Николаевичу надоел пустой разговор, развернулся и направился к своей бричке.
- Поеду, в Райком позвоню, пусть разбираются.
До самого утра, люди не отходили от сгоревшей избы конюха. А председатель в это время спокойно спал в своей теплой постели.
В обед приехал следователь и заглянув на минуту в сельсовет, направился на пепелище. В конюшне его встретил новый конюх – Филька. Следователь с конюхом были одного возраста, поэтому быстро нашли общий язык. Филипп все показал и оставил гостя одного, чтобы он сам смог все хорошо рассмотреть. Борис Иванович, так звали следователя, тщательно обследуя местность, делал у себя в блокноте какие-то записи, выделяя некоторые места.
-Филипп, скажи, а кто у вас хромает?
-Хромает? - удивляясь, спросил конюх, - так трое у нас с войны пришли покалеченные.
-Кто? Назови их, - делая пометки, попросил следователь.
-Ну, это наш председатель, потом Пашка Шальнов и Серега Белобородько. А что?
-Да, понимаешь в чем дело, следы есть одни очень странные. Правда они на пепелище затоптаны, ну это понятно, но несколько интересных следов все-таки осталось. По ним кое-что можно определить. Ну, ладно, спасибо тебе, пошел я, - и пожав конюху руку, следователь направился в сельсовет, где его с нетерпением ждал председатель.
-Как дела, нашли что – нибудь интересное?
-Как вам, Степан Николаевич, сказать, вообщем еще рано что-то говорить, с людьми нужно пообщаться, встретиться с некоторыми товарищами. Вот c ними побеседую, а завтра уж к вам, не обессудьте. А теперь, можно узнать, у кого мне можно остановиться?
-Да уже все готово, я распорядился. Нинка, - обращаясь к молодой женщине, печатавшей какие-то бумаги, - отведи товарища следователя до бабы Насти, - и криво улыбнувшись, уже добавил для гостя,- там вас и накормят, и напоят, и обстирают, если надо будет.
-Спасибо.
И только следователь с Нинкой скрылись за дверью, улыбка с лица председателя вмиг сползла и ее заменила злая гримаса. Сверкая глазами, Сатанкин, хорошо приложил кулаком по столу. Он понимал, что ему никак нельзя было выпускать из вида это дело.
-Молодой, а шустрый, ничего не сказал, что думает по этому случаю. Ладно, живы будем, не помрем, не я буду, если не поверну это так, как мне угодно. Прорвемся, не впервой.
Пока председатель думал, как ему выйти сухим из воды, следователь познакомился с хозяйкой, которая уже потчевала щами и пирогами своего квартиранта.
-А ты мил человек, издалека будешь, иль местных краев?
-Да, из местных я бабушка, с района.
-А чей будешь?
-Свиягин я.
-Мх, - хмыкнула старушка, - а Марфа Свиягина тебе кем доводися? – не унималась она.
-Так бабкой моей. Она мать моего бати. А вы ее знали?
-Знавала, - оживилась баба Настя, - мы вместе в продгруппе были, кулаков раскулачивали. А что она ужо померла?
-Да, лес в войну осенью по реке сплавляла, упала в воду, простыла сильно. Покашляла три месяца и померла.
-Царствие ей Небесное, - перекрестившись, сказала старушка, - отважной она девкой была и озорной, веселая значит. Ой, а песенница, как запоет, все заслушивались.
-Да, пела она хорошо, только когда получила похоронки на трех своих деток, да известие, что дед без вести пропал, не до песен ей стало, не пела больше. Все твердила, что это за грехи свои она расплачивается. Какие такие грехи, не знаю, не сказала. Баба Настя, скажите, что за человек был этот конюх?
-Семен? Хорош был человек, по молодости, правда, покуралесил, а кто ентим делом в молодости не баловался? Но придя с фронта, переменился, совсем другим стал. Конюшню то он на ноги поставил. Раньше туда было страшно зайтить, а щаз сам видел, кругом порядок и кони ухоженные. Вот. Хороший мужик.
-А что вы можете сказать про Павла Шальнова и Сергея Белобородько?
-А что я могу про нех сказать? – удивилась старушка, - парни молодые, молоко есчо на губах не обсохло, а ужо полна грудь орденов у обех. Война покалечила. Каждый пришел без ноги. Но девки и ентому рады были, быстро их расхватали. Оне даже избаловаться не успели, как пришли с госпиталю, так зараз и женились. А пошто ты меня про нех спрашиваш?
-Ну, мне же нужно обрисовать себе картину. Вот хочу знать, кто чего стоит.
-А-а, так я тебе зараз скажу, оне дорогого стоят, енто наши герои! Ясно тебе?
-Ясно, - коротко ответил квартирант, - ну, спасибо вам, за обед, побежал я дальше.
Здесь проснулась Таисия, лежавшая все это время на печи. Старушка, услышав за занавеской шорох, махнула следователю рукой и засеменила к печке.
-Проснулась ужо, золотце мое? – ласково заговорила старушка.
Оттуда послышался стон.
-Кто у вас там? – удивляясь, спросил квартирант.
-Иди мил человек, иди, я потом тебе скажу кто там. А то мне еще свежую мазюку готовить нужно и повязки менять. Не мешай.
Следователь послушно вышел на улицу и прямым ходом направился к Сергею Белобородько, который жил на другом конце поселка.
Сейчас было золотое время осени. Было тепло. Солнце, прищурив один глаз, весело еще смотрело на землю, обогревая ее. Все торопились заготовить на зиму продукты. Белки в лесу прятали в дупла сухие грибы с орехами. Волк закопал, на всякий случай, косточку, а люди копошились в земле, выкапывая выросший за лето урожай. Вот за этим делом и застал следователь молодого хозяина. Сергей был высокого роста, красивый и веселый парень. Он добродушно пригласил гостя в избу.
-Клав, собери нам там что-нибудь по – быстрому.
Клавдия, молодая женщина, скоро собрала на стол и в центр поставив бутылочку самогона, вышла из комнаты.
-Нет – нет, я не буду. Я при исполнении.
-Как так? Ты у меня сейчас в гостях, – удивился хозяин, - за знакомство надо выпить и помянуть прекрасного человека – деда Семена. Царствие ему Небесное.
-Ну, хорошо, только немного.
-Конечно, - соглашается Сергей, налив полный стакан мутной жидкости, - вот, держи, а вот соленые огурчики, капустка. Картошки горяченькой подкладывай. Она у нас вкусная, рассыпчатая. Давай сначала помянем деда Семена и всех наших братьев и сестер падших от рук врага.
- Постой, а почему ты считаешь, что старик погиб, а не несчастный случай?
-К бабкам не ходи, не похоже это на несчастный случай. Вот смотри. Последнее время все заметили, что дед что-то задумал, посмеивались между собой, не невесту ль себе ищет? Я его однажды так и спросил, так он даже обиделся и засеменил к своим лошадкам. Нет, какая – то у него была задумка, но какая вот, не знаю. Да и аккуратный он был, не мог он курить в постели, не верю, не такой он человек. Дисциплину любил. Ты походи, присмотрись. Ну, поехали…
Выпив, они крякнули от удовольствия и занюхав черным хлебом, закусили соленым огурцом.
-Да уж, хорош, нечего сказать, - сказал следователь.
-А то, сам ставил. Ну, а теперь давай за знакомство, а тебя как звать – то?
-Борис. Ты на каком фронте воевал? В каких войсках?
-Пехота. Второй Украинский. Под командованием генерала Конева. Мы вместе с Пашкой Шальным воевали, ну, Шальновым. Учились в одном классе и сразу после школы, записались добровольцами на фронт. Почти всю войну прошли без ранений, а 5 января в 44, под Кировоградом началось наступление. Наши тогда немцев далеко отбросили, почти на пятьдесят километров.
Но это было уже без нас. Бежим мы с Пашкой по полю бою, орем – за Родину, за Сталина, ура и вдруг, свистит эта дура, мне показалось целая вечность прошла, остановился я, а Пашка на меня прыгнул и собой загородил. Вот так и получилось, что у нас у обоих оторвало по одной и той же ноге, только у него выше, а у меня до колена. Жизнью я ему обязан. Никогда об этом не забуду. А ты на каком фронте воевал?
-В разведке.
-М-м, слушай, давай еще выпьем, а то кошки прям скребут.
-Давай. Я тоже много чего видел, как вспомнишь, выть хочется.
-Представляю.
-Как-то послали нас за языком в тыл, набрели мы на хутор, от которого только обгоревшие трубы остались. Никого нет. Глядим, девчушка к нам бежит, с двумя косичками, в красном, в мелкий горошек платьице, и в тоже время не бежит. Подходим к ней, видим в ее глазах ужас. Спрашиваем, молчит, тронул я ее за плечо, а она рассыпалась. До сих пор это вижу во сне.
-Не понял…как это рассыпалась?
-Да, как, ты же помнишь, какие были в те года морозы, так вот заморозили они её, насквозь промерзла. Она стала хрупкой, как сосулька...
-Ничего себе. После такого и заикой остаться можно.
-Заикаться не заикаюсь, но по ночам кричу часто… .
Так и просидели два солдата до утра, вспоминая войну, детство и юность. Перед тем, как деревенским петухам пропеть солнцу утренний гимн, друзья легли спать.
Продолжение http://proza.ru/2012/11/19/806