Щупленького старичка в валенках и телогрейке, с лихо заломленным ухом шапки-ушанки, с вечной изжеванной папироской в углу рта, с недельной щетиной, с красными от усталости глазами, звали Захар Захарычем. Меня откомандировал к нему начальник цеха с тем, чтобы я принял из его опытных рук хозяйство и продержался на нем до возвращения завскладом из отпуска. Именно так: не заменил его, а, выражаясь военным языком, вырыл окоп и просидел на дне, не высовываясь, до прибытия основных гвардейских частей.
Почему я? Потому что мне все равно, а другим трудовую биографию портить не хочется, если что. По крайней мере, на протяжении последних пятидесяти лет без Захарыча никто справиться с его обязанностями не мог. Живая легенда. Ходячий эпос.
- Сынок, - прервал мои размышления Захарыч. - Ты находишься в святая святых нашего производства. Сечешь?
- Секу.
- Тогда стряхни пыль с твоих век и продуй уши. Два раза повторять не собираюсь.
- Заметано.
Захарыч подвел меня к стеллажу, обозначенному табличкой "гвозди".
- Тебе знаком первый принцип Лаоцзы?
- Нет.
- Он гласит, - нисколько не удивляясь моему невежеству, продолжил Захарыч. - Всякая вещь имеет свое место, но не каждый из нас способен ее найти. Что ты видишь перед собой?
- Гвозди.
- Вот! - обрадовался вдруг Захарыч. - Твои глаза - проводники ложного сигнала, посылаемого мозгу.
С этимим словами он рванул картонную упаковку, и оттуда посыпались на пол крупные гайки - наверное, такие откручивал от рельсов знаменитый чеховский мужик.
- Двигаемся дальше.
Мы перешли к следующему стеллажу с надписью "спецодежда".
- Что находится в этих коробках?
- Прокламации.
Я начал импровизировать, но дед не одобрил выбранного мной направления.
- Дурень! Это мыло.
- "Ландыш"? - опять рискнул я и опять ошибся.
- Мыло бывает только одного сорта - хозяйственного. Все остальное - выдумки пустоголовых ученых, и мылом на самом деле не является. Здесь у нас...
Под маской "слесарного инструмента" оказались валенки. "Хозинвентарь" пригрел у себя мотки электрических проводов.
- Вопросы?
- Есть один. Если ко мне кто-нибудь за чем-нибудь придет, должен ли я пытаться ему помочь?
- Вопрос хороший, - неожиданно похвалил меня Захарыч. - Он характеризует тебя как человека любознательного и в тоже время дисциплинированного. А ответ такой: не волнуйся, никто тебя не потревожит. Это тебе говорю я. Но если все-таки (сделаем теоретическое допущение) кто-нибудь. - На лице Захарыча отразилась угроза. - Появится здесь за время моего отсутствия... Ты просто запиши его фамилию.
Я вышел на улицу. Снег радостно играл на солнце, слепил глаза. "Наша цель - коммунизм!" - гласил огромный плакат на стене, но я, наученный мудрым Захарычем, стал сомневаться.