Много, очень много народа, который не устраивал власть лишь по классовому признаку, сгинуло в советских концлагерях. Много и поэтов прошло через советский ад. Большинство погибло, некоторые увидели свободу, некоторые даже обрели известность. Некоторые стали после освобождения литературными рабами признанных советских поэтов. О многих мы не знаем ничего, даже фамилий, лишь несколько чудом сохранившихся строчек. Даниилу Андрееву повезло в этом плане больше. Несмотря на то, что при жизни поэта не было опубликовано советской властью ни одной его строчки, несмотря на то, что при аресте все произведения Даниила были чекистами уничтожены, всё же он сумел восстановить довольно много своих стихов. Более того, поэт нашёл мужество творить в застенках тюрьмы. В общем, это был поистине настоящий человек. В этом очерке я хочу показать мировоззрение Даниила, которое отразилось в его строчках, для того показать, чтобы люди понимали, всю паскудность советской власти показать, каких людей преследовала эта гуманная власть. Люди ведь в основе своей весьма наивны. Недаром же Лев Болтовский, от которого кроме фамилии да имени до нас дошло лишь восемь стихотворных строк, в этом своём произведении, которое он назвал «На смерть Сталина» констатировал этот факт. Эти восемь строк, оставшиеся от человека, я воспроизвожу:
Морозное и вьюжное
прошло. Но падал снег.
Не жизни – смерти нужный
Скончался человек.
Наивные, как дети,
ушли народы в плач.
Впервые на планете
оплакан был палач.
Советская власть вся такая. Это одни большой палач с огромнейшим лицемерием. Хотя, как правильно заметил поэт, эта власть нужна лишь смерти, потому что бестолкова и нежизнеспособна, потому что просто антигуманна.
Но, если уж я воспроизвёл стихотворение Льва Болтовского, то вполне уместно спросить, почему об этом поэте ничего неизвестно, ведь его личное дело было в лагере вместе с другими? Не сохранилось? А стихотворение почему сохранилось? Да, наверное, потому, что хранилось оно в чужом деле, деле человека, который донёс в лагере на поэта, чтобы получить послабление, кусок хлеба. Так уместен тогда вопрос, а куда делось личное дело Льва Болтовского? Перевели в другой лагерь? Но тогда всё равно должно остаться личное дело. Может быть, палачи убили Льва в этом же лагере? Но тогда всё равно должно было остаться дело. Так почему исчезло дело смелого человека? Скорее всего, его перевели в секретный лагерь, где заключённые делали сверхсекретную работу и, стало быть, подлежали полностью уничтожению. Тогда такое личное дело, естественно, остаётся засекреченным и доныне.
Но, вернёмся к Даниилу. Как он воспринимал этот советский паскудный мир? А для Даниила Андреева советский мир действительно был более чем паскудным. Одно лишь то, что свою супругу он звал нежным словом Листик, уже наглядно свидетельствует об этом. Почему? Да потому, что она была худа от постоянного недоедания и от этого кожа у неё была слегка зеленоватого цвета. И это на воле, на советской воле.
Недаром же про советскую действительность Даниил писал.
он крут, он кровав –
день побоищ, день бурь
Или вот ещё строки, которые показывают порядок вещей в славном СССР, где эти деятели партии жрали друг друга, словно пауки в банке.
Сдох один на правеже –
Встречай горшего!
Не орлы уже –
Только коршуны;
Ни добра, ни зла,
Ни отечества,
Не щадят ни ремесла,
Ни купечества.
*****
Вообще то, Даниил писал совсем не злые стихи, человечные, красивые. Меня даже удивляет, как мог человек писать о пейзажах великолепные стихи, будучи заключён в тесный каземат тюрьмы, где он провёл десять лет. Его выпустили, потому что считали, вероятно, сумасшедшим. Ну, что можно ожидать от людей, которые уничтожают творчество. А ведь таких, и сейчас в России, вернее в бывшем СССР, пруд пруди. Да вот на днях слушал передачу на канале Культура. И один деятель от литературы там всерьёз утверждал, что Марина Цветаева жила вполне сносно, как и все советские люди в тот период. С точки зрения того, что питалась так же скудно, это верно. Но ведь надо в расчёт брать не только это, но и личность, о ком говориться, то есть Цветаеву, которая являлась творческой личностью. А вот творить то у неё как раз и не было возможности. Да, она была не в советском концлагере, она лишь вынуждены была стирать подштанники местному милицейскому чину. То есть творческая личность не имела возможности для творчества. А это уже гораздо хуже, чем просто голод.
Но вернёмся вновь к Даниилу Андрееву, который не был мизантропом, хотя от его жизни можно не только выть волком, но и возненавидеть всё и всех. Но, не смотря на его светлые стихи, советская власть не напечатала при жизни поэта ни одной строчки его стихов и прозы. Коммунистов понять можно, им агитки подавай, славословие вождям да власти. Да, хотелось бы обратить внимание читателя на одно очень любопытное стихотворение Даниила. На данную тему в СССР вообще не у кого стихов не было. По крайней мере, я не знаю. Дело в том, что в своём стихотворении «Баллада» Даниил описывает эвакуацию трупа Ленина из мавзолея. Хотя ничего крамольного с точки зрения чисто человеческой я в этом стихотворении не нахожу. Но ведь коммунисты они же не люди, а нелюди, в том смысле, что если и не палачи, то уж с искривлённым, шизофреническим сознанием точно. Ведь нельзя всерьёз верить в тот бред, который вбивали в головы людей, особенно учитывая сроки наступления всеобщего рая под названием коммунизм. Но, слава Богу, что хотя бы не пропало это стихотворение.
Вот строчки из него:
В опечатанном вагоне
Вдоль бараков, мимо станций,
Мимо фабрик, новостроек
Мчится мёртвый на восток.
******
Ну, и какая здесь крамола? Разве что то, что «вечно живого» назвали вдруг мёртвым. Хотя, ведь далее-то Андреев пишет о живом, о восприемнике. А что пишет?
Сквозь громады бастионов,
Проникает в плоть живого –
К сердцу, к разуму, к лицу.
И, не вникнув мыслью грузной
В совершающийся ужас,
С тупо-сладкой, мутной болью
Только чувствует второй,
Как удвоенная воля
В нём ярится, пучась, тужась,
И растёт до туч над грустной,
Тихо плачущей страной.
*****
А вот так же из этой же баллады, глава Беженцы, чудом сохранённая, дошедшая до сегодняшнего дня.
На восток спасаться на восток!
Там тюрьма. Но в тюрьмах дремлет Родина.
*****
Вот такое патриотическое стихотворение, изображающее отступление, эвакуацию туда, где тюрьма.
И далее более конкретно про этот восток.
По больницам, на перронах, палубах,
Среди улиц и снегах дорог
Вечный сон, гасящий стон и жалобы,
Им готовит нищенский восток.
Слишком жизнь скудна!
Слишком сердце тупо и мертво.
Каждый пьёт свою судьбу до дна,
Ни в кого не веря, ни в кого.
******
Крамола, конечно. Как можно не верить в партию? Это преступление тянет на длительный срок заключения.
А вот строки, за которые могли бы и жизни лишить в то время, ибо родину Даниил называет острогом.
родина-острог
Отмыкается рукой врага.
*****
В общем, говоря словами же Даниила Андреева, это был человек «непоправимо искалеченный» советской властью, которую он так не любил. Вот, например, как Даниил описывает кремль и его коммунистических обитателей.
Доступный долгими веками нам,
Теперь, от рвов до колоколен,
Он был недугом скрытым болен
Весь, до последнего жилья,
И в неприступном лоне каменном
Свершалась тяжкая работа,
Как если б там гнездился кто-то,
Лукавый замысел тая.
*****
А вот как описывает Даниил московское метро.
Воздвигнутое магами – людскими миллионами,
Охваченными пафосом невиданных систем.
Там статуи с тяжёлыми чертами узурпаторов.
*******
Это советских вождей назвать в то время узурпаторами! И ведь не побоялся, хотя и называл в стихах СССР страшной страной.
Даниил не побоялся даже нелестно отозваться о сносе храмов в СССР. Вот его строчки:
И там, где сверкали вчера панагии
И глас «Аллилуйя!» сердца отмыкал –
Асфальтовой глади пространства нагие
Сверкают иллюзией чёрных зеркал.
****
Даниил вообще считал всю советскую пропаганду бредом. Вот что он писал в поэме «Русские боги».
И смутно брезжит
сквозь бред и чары
Итог истории – цель дорог:
Москва, столица земного шара,
В металл облекшийся Человекобог.
*****
Вот так он относится к идее коммунистов установить всеобщее равенство на планете, рикошетом задевая и «отца народов».
Не любил советское величие Даниил. А если и видел величие, то в первую очередь, как величие ГУЛАГА.
Вот что он пишет:
И голосами, как чёрные гири,
В тюрьмах надзор возвещает:
- От-бой! –
В Караганде, Воркуте, Красноярске,
Над Колымою, Норильском, Интой.
*********
В трёх строчках показана география рабства.
Но пропаганда поёт о счастье, всеобщем счастье. Нормальному человеку эта песня просто обрыдла, но куда деваться. Вот что об этом пишет Даниил:
Но и с эстрад
сквозь дзонн
От радиол, сцен,
рамп,
В ушах бубнит
всё тот же
миф,
Всё тот же скач,
Темп, звон…
*******
Всё это настолько муторно думающему честному человеку. И вот как Даниил передаёт это своё чувство к советской действительности.
Расторгнуть плен
невмочь,
Рвануть из пут
свой дух,
Проклясть позор,
жизнь,
тьму,
ложь,
строй.
*****
А вот как Даниил описывает кремлёвские звёзды:
Этих кровавых светил пятизвездье.
******
Коротко, но точно. Лучше и не скажешь про эту власть, с которой Даниил совершенно несовместим, да и сама жизнь таких людей как Даниил уже битва с властью. Вот как Даниил выразился об этом:
Смежив ресницы, в ритме строгом,
Изгнав усталость, робость, страх,
Длить битву с Человекобогом
В последних – в творческих мирах.
******
Да, при советской власти творческой личности, которая не привыкла лизать власти зад, очень и очень не просто. Недаром Даниил, который столь красиво, лирично изображает природу, первое мая изображает как некий кошмар. Вот что он пишет о начале советского праздничного дня:
Встаёт
злое утро,
И день
взвёл курок.
*****
Даниил знает, что говорит, он понимает больше обывателя, запуганного обывателя, который и слово боится лишнее сказать.
Поэтому то и столь точно его описание демонстрации.
С контор,
фабрик, вузов –
В мозгах
плотный кляп –
Вдоль
зданий серых,
Как рёв
бурь в горах –
- Вперёд!!! –
Волны веры,
Восторг,
трепет, страх –
- Вперёд!!! –
Сбоку, с тыла
Подсказ:
«Гимн пора!» -
И вот,
Штормом взмыло:
- Ура, вождь!
Ура!
*****
Естественно, что в такой день нельзя обойтись без шизофренической мечты о мировой гегемонии. Вот как об этом у Даниила:
- Вперёд!!!
Даль разверзнута,
Весь мир
завтра наш…
******
А вот изображение окончания демонстрации.
Бренчат
гимн отчизне…
Но шаг
вял и туп.
Над сном
рабьей жизни,
Как дух,
Чёрный Куб.
Чёрный куб это институт марксизма-ленинизма, который обещает рай. Рай в стихах Даниила, как мираж, вечно приближающийся, но всё же недосягаемый. Вот как он об этом пишет, изображая всё ту же демонстрацию с её муляжами еды:
Радостный Олимп
рождающейся расы,
Борющихся масс желанные миры:
Десятиметровые фанерные колбасы,
Куполоподобные
красные
сыры.
Кляксами малярными –
оранжевые, синие,
Жёлтые конфеты цветут,
как май, -
Социалистическая
скиния,
Вечно приближающийся рай.
*****
И, хотя Даниил вовсе не склонен к издёвке, но здесь поэт явно издевается не только над муляжным изобилием, но и над социализмом с его хунвейбиновской философией вообще. Вот что он пишет:
И, обозревая с муляжного Олимпа
Красную Гоморру
кругом,
впереди –
Чувствует каждый: красная лампа,
Весь мир озаряя,
горит
в груди.
*****
А вот ещё строчки из поэмы Русские боги, которые просто невозможно не упомянуть.
О триумфах, иллюминациях, гекатомбах,
Об овациях всенародному палачу,
О погибших
и погибающих
в катакомбах
Нержавеющий
и незыблемый
стих ищу.
Не подскажут мне закатившиеся эпохи
Злу всемирному соответствующий размер,
Не помогут –
во всеохватывающем
вздохе
Ритмом выразить
величайшую
из химер.
*****
Это говорит очевидец эпохи. И не просто очевидец, а превосходный поэт, честный, порядочный человек большого мужества. Конечно, писать такое мог только очень мужественный человек, который познал на собственной судьбе и судьбе своих близких, что такое советский рай. Ведь его советская гуманная власть приговорила к двадцати пяти годам тюрьмы, его жену к такому же сроку в лагерях, всех его родственников, которые посещали его, тоже приговорили к длительным срокам заключения. Могли бы и расстрелять. Но в тот период смертная казнь в СССР была отменена, поэтому все получили по двадцать пять или двадцать лет. Приговорили не за преступление, а за мысли вслух, которые они высказывали в своём семейном кругу.
У таких людей как Даниил Андреев даже надежды не могло быть на лучшую судьбу. Единственно, о чём мечтал поэт, так это о сохранении своих трудов, подавляющее большинство которых было сожжено чекистами «со светлой головой».
Вот как выразил свои мечты поэт в стихотворении «Гипер-пэон»:
Не прольются перед кумирами, как елей!
Наши судороги
под расплющивающей
пятою,
Наши пытки
и наши казни
запечатлей!
И свидетельство
о склонившемся
к нашим мукам
Уицраоре, угашающем все огни,
Ты преемникам –
нашим детям –
и нашим внукам –
Как чугунная
усыпальница,
сохрани.
*****
А вот как поэт описал площадь Дзержинского перед зданием Лубянки.
Тут Безопасность твёрже всех законов,
И циферблат над уличной толпой
Отсчитывает здесь для миллионов
Блаженной жизни график круговой.
И тихо мчится ток многоплеменный,
Дух затаив – взор книзу – не стуча –
Вдоль площади, парадно заклеймённой
Прозваньем страшным: в память палача.
*****
Здесь ничего ни добавить, ни прибавить. Всё предельно точно.
А вот как интересно описывает поэт интерьер Лубянки.
Нет притаившихся в холоде ям
Крыс…
Лишь
Красные капли по всем ступеням
Вниз.
********
Свидетельство очевидца. Что тут скажешь?
А вот как поэт изображает «великого Ленина», вернее не его самого, а многочисленные монументы и памятники вождю.
Над монолитом стран, над устьем всех эпох,
Он руку простирал к разоблачённым далям –
Колосс, сверхчеловек… нет: человекобог.
…………….
Паря как ореол, над избранным конклавом,
Туманила бы мозг благоговейных толп
Кровавых хроник честь, всемирной власти слава,
О новых замыслах неугомонный толк.
******
Я уверен, что если бы это стихотворение перевели на китайский язык, то каждый правоверный китаец узнал бы в этом описании портрет Мао, но данное недоразумение не недостаток, а, скорее, достоинство стихотворения. Все социалистические системы делали из своих фюреров, извиняюсь, лидеров партии, идолов и богов одновременно.
Коммунисты вообще любят трещать фразеологией.
Вот как об этом говорит Даниил:
Гной
Будничной пошлости, странно-пустой
Треск
Фраз.
****
Вполне точное определение, на мой взгляд.
Вообще Даниил Андреев был очень и очень неглупым человеком. Он даже предвидел развал социализма. Вот эти строки:
Сегодня с трибуны слово простое
В громе оваций вождь говорил.
Завтра – обломки дамб и устоев
Жадно затянет медленный ил.
*****
Так и получилось. И века не прошло. С исторической точки зрения это менее секунды. Да, Даниил верил в свой народ. Недаром же он писал, удивляясь:
И почему народ, что призван
Ко всеобъемлющей любви,
Подменой низкой создал призрак,
Смерчем бушующий в крови.
******
Впрочем, народ Даниил особо то и не осуждал. На этот счёт он вот что писал:
Этот свищущий ветр метельный,
Этот брызжущий хмель веков
В нашей горечи беспредельной
И в безумствах большевиков.
******
А народ что же, народ был объят страхом. Вот как этот глобальный страх изображён у Даниила:
Полируем спящие жерла,
Маршируем под тяжкий жернов,
По неумолимым приказам
Перемалываем наш разум.
Всё короче круги, короче,
И о правде священной ночи,
Семеня по ровному кругу,
Шепнуть не смеем друг другу.
******
А вот ещё великолепная зарисовка советской власти:
Нет победителей. Нет побеждённых.
Над красными лужами – чертополох.
Я крикнул – в изморозь ночи бездонной
(Тишь, как вода, заливала слух),
И замолчал: все, кого я помнил,
Вычеркнуты из списка живых.
*****
В нескольких строчках всеобъемлющая картина тотального террора, поголовный геноцид.
Даниил, как никто другой, умел создавать точными строками целую панораму не то что событий, эпохи. Например, его поэма «Ленинградский апокалипсис» абсолютно лишена пропагандисткой трескотни. Вроде будничные сцены, но как помогают понять события, увидеть, почувствовать время. Вот солдат попадает в госпиталь. Ленинградский фронт. Какова первая просьба солдата?
Кто, попадая в тёплый госпиталь,
Сестёр, хирургов молит тупо:
«Товарищ доктор, супа… супа!»
О да, воистину жалка
Судьба того, кто мир наследовал
В его минуты роковые,
Кого призвали Всеблагие
Как собеседника на пир –
И кто лишь с поваром беседовал
Тайком, в походной кухне роты,
Суля ему за все щедроты
Табак – свой лучший сувенир.
*****
А Даниил сам был на Ленинградском фронте. Так что это строки очевидца. Как и следующие.
Что в речи русской нет названья
Безумствам боевой зимы;
Что Эрмитаж звенит под бомбами;
В домах мороз; мощь льда рвёт трубы;
Паёк – сто грамм. На Невском трупы…
О людоедстве знали мы.
*****
Да, время, в которое жил и творил Даниил Андреев было не то что суровое, но просто очень жестокое. Недаром о многих вещах поэт вынужден был говорить иносказательно. Вроде бы ведёт речь о Смутном времени или об Иване Грозном, но читатель то понимает, что это всё же его время, а не средневековье Руси. Конечно, как можно иначе интерпретировать слова о «великодержавном разбое». Ведь у людей реквизировали буквально всё. Достаточно почитать в подтверждение хоть Бабеля, хоть Фурманова.
Или вот такие строки из его поэмы «Русские боги»:
Как будто к нам из заключения
В час мимолётны, в миг кристальный
Могла отныне взор печальный
Душа народная послать.
*****
А ведь это мы были страной, где имелось больше всего заключённых.
А вот портрет Ивана Грозного:
Он уму предстал двуликим Янусом.
Он твердил то – «строй!», то – «сокруши!»
Он с неистовствами окаянными
Слить научит свет и честь души.
****
А ведь это именно мы крушили неистово старое, взрывали церкви, храмы превращали в конюшни, сравнивали могилы зажиточных людей с землёй. А потом строили. Если бы я не знал, что процитированные мною строки про Ивана Грозного, то решил бы, что они про Иосифа Сталина. Тем более, что именно к Сталину более всего подходит эпитет «вседержателя и палача».
А вот эти строки тоже ведь более всего напоминают о застенках НКВД, чем об темницах опричнины.
И алканью крови неустанному
Учит он вместилища свои.
******
А вот эти строки, тоже более напоминают о заплечных дел мастерах НКВД, когда Даниил изображает народный страх при появлении политической полиции средневековья.
Вскочат с лавок, кто хмелел на празднике,
И с одра – кто в лихоманке чах,
Если, молча, слободою, всадники
Мчатся мимо в чёрных епанчах.
Прыть былую вспомнят старики,
Хром – костыль отбросит на бегу,
И у баб над росстанью реки
Перехватит дух на берегу.
******
Конечно, «фатум тираний» похож во все века.
А если поэт называет Фёдора Годунова «безродным рыцарем славы», то понятно, что данное определение относится и к Иосифу Сталину, ведь народ об этом человеке вообще ничего не знал. Дело доходит до смешного, и сегодня мы пишем, что Сталин был то ли грузином, то ли осетином. Выходит государство о своих руководителях даже неполные сведения имеет. Ну, как такого человека не назвать безродным?
Да, весьма верно поэт написал о себе:
Не заговорщик я, не бандит –
Я вестник другого дня,
А тех, кто сегодняшнему кадит, -
Достаточно без меня.
******
Жаль, что советская власть столь ненавидела вестников. Это одна из причин, почему сегодня мы находимся в глубокой жопе.