ПОПЫТКА БЕГСТВА.
Рассказ.
Знакомым маршрутом, смертельными перекрестками, где взбесившиеся машины запросто могут подмять зазевавшегося пешехода. Даже неохотно останавливаясь на красный свет, взбрыкивают колесами и басовито ревут моторами. А если светофор сломан, яростно бросаются в атаку. И тогда водители грозят друг другу кулаком или пальцем крутят у виска.
Как предписано дорожными правилами, но женщина не одолела эти инструкции, просто пыталась выжить в суматошном мире.
Светофор в этот день не работал, регулировщик полосатой палкой отмахивался от машин.
Будто сговорились уничтожить ее, но обязана дойти, спасти дочку.
Не изучала правила, воспользовалась подсказкой: опасливо ступив на «зебру», вздернула оба кулака, словно этим можно угомонить убийц.
Оглушил визг тормозов, или регулировщик нацелился на них своей палкой.
Хотела перебежать дорогу, но оступилась, острая боль пронзила лодыжку. Захромала, подволакивая искалеченную ногу. Под какофонию возмущенных гудков и милицейский свист блюстителя.
Одолела первую преграду, пусть за спиной машины бьются и врезаются, скрежет металла заглушит отчаянные крики пострадавших.
Регулировщик грязной тряпкой обтер лоб. В жаркие день первого осеннего месяца одет по полной программе, под униформой белье прилипло к телу.
- Еще одна такая сумасшедшая… - сказал, ни к кому не обращаясь.
Потом опомнился и отыскал собеседника. Включил светофор – пульт управления был на столбе, - остановил приглянувшуюся легковушку и отечески пожурил провинившегося.
- За это и права можно отдать, - намекнул о воспитательных мерах. Нагрудный карман его оттопырился. Так напугали пешеходы, что требовалось немедленно утешиться.
Второй перекресток удалось одолеть без заметных потерь, даже прихрамывать стала меньше, просто по-утиному переваливалась при ходьбе.
Муж давно предлагал купить машину, она не соглашалась, если он разобьется, одной не поднять дочку.
Единственную, ее кровинушку, больше не будет, врачи отказали.
Придти, объяснить директору, спасти ее совместными усилиями.
Муж не занимался дочкой, да и дома почти не бывал, в далеких странах отыскивал неведомые цветочки, что ей от того, что один из них назван ее именем.
Знатный ботаник, взявший в жены свою лаборантку – некогда было выбирать, - она сразу же забеременела и навсегда забыла об экзотических растениях.
Зачем они ей, жизнь посвятила одному цветку – вырастила его в оранжерее, но была вынуждена пересадить на грунт.
До пятого или шестого класса сопровождала дочку в школу. Девочке с трудом удалось избавиться от докучливой опеки.
Неустроенный, взбалмошный, враждебный мир навалился на ребенка, накрыть бы опять колпаком дивный цветок.
Десятый класс, с каждым годом, с каждым днем все больше соблазнов.
А когда пытаешься помочь и спасти, натыкаешься на баррикады.
Школа отгородилась двойной дорогой, каждый день женщина видела, как дочка одолевает эти минные поля, кровь вскипала, и долго не удавалось остудить пылающие щеки.
На этот раз не ограничились дорогой и отключенным светофором, окружили себя канавой. Кое-где через нее были переброшены хлипкие мосточки, опасливо и бесстрашно ступила на жердочки.
Почти перебралась на другую сторону, но подвела больная нога, соскользнула на дальнем склоне.
Намочила подол юбки, и теперь тяжелая материя больно хлестала по щиколоткам.
Предпочитала длинные вдовьи юбки, соломенная вдова, почти не познавшая мужа.
Ученый предпочитал цветочки, все реже тормошила она его по ночам, когда он возвращался из дальних странствий.
Тычинки, пестики, азиатки, свыклась женщина с его изменами.
Было или не было – все в прошлом, но дочка должна прожить ярко и красиво.
Необходимо помочь ей не сбиться с прямой дороги. Пусть другие пробиваются тернистыми тропами и карабкаются по кручам, пусть другие родители кукушками бросают своих детей.
Две контрольные полосы и один ров одолела странница, искалечила ногу, промочила и испоганила подол.
Женщина без возраста – можно дать и тридцать и пятьдесят лет, под длинной юбкой и широкой блузой не различить фигуру. Лицо без морщин, но женщины умеют прятать сколы и подтеки под слоем штукатурки.
Она не прятала, но мужчины не приглядывались.
После рва, как и положено, шла крепостная стена, забор ощетинился пиками.
Разве что на них не были насажены головы; машинально ладонью прикрыла шею, под пальцами хрустнули позвонки.
Сколько раз провожали дочку в школу или ходила на родительские собрания, а теперь не могла пробиться в крепость.
Ощупывая пики – заусеницы царапали кожу, - наконец набрела на калитку, защитники накрыли ее маскировочной сеткой, не помогли им эти ухищрения.
Одолела ограду; оставляя на брусчатке мокрые следы и ошметки грязи, доковыляла до дверей.
Занятия давно закончились, дочку заперла дома, школьники не оглушили воплями, не затоптали.
Осуждающе уставилась на охранника, тот отвернулся и вгляделся в экран. Тренировались местные баскетболисты, в крошечном окошке метались тени.
Не посмел остановить женщину.
Платок она потеряла; ему показалось, что волосы не просто растрепались, но обернулись змейками, пусть сказочные богатыри срубают им голову, а он всего лишь сторож на крошечном окладе. Негоже ему ввязываться в драку.
Пусть сражается директор, не зря он допоздна сидит в своем кабинете, там тоже есть монитор, люди и события на экране предстают в искаженном виде.
Змейки нацелились на дверь, начальник забыл закрыться, вскоре пожалеет о своей забывчивости.
- Зажрались, - охарактеризовал кого-то охранник, потом испуганно огляделся, кажется, никто не услышал.
Директор наблюдал за тренировкой, экран был побольше, чем у охранника, тени обернулись мальчишками.
Раздувшиеся ноздри жадно впитывали запах пота.
Иногда он останавливал игру и максимально увеличивал изображение.
Несуразно изогнутая рука, оголившееся бедро – все может привлечь внимание художника.
Одни выплескивают свои фантазии на полотно, другие сгорают на огне воображения. Отсветы этого огня озаряют лицо, окружающие побаиваются фанатиков.
Очередная остановка кадра, мяч в корзине, победитель вздернул руки. Взбугрились мальчишеские мускулы, в победном крике распахнулся рот. Лицо, еще не познавшее лезвие, мягкие волосики над верхней губой. И живительные лучи из глаз. Наблюдатель зажмурился и отодвинулся вместе со стулом. Скрип дерева по линолеуму резанул по нервам.
Просто показалось, глаза не могут светиться, перепады напряжения, неправильно работают лампы или микросхемы.
Ладони наблюдателя взмокли, он вытер их о брюки, материя лоснилась в паху и на ляжках.
За скрипом и судорожным дыханием не разобрал, как вошла женщина.
Так подкрадывается хищник, а потом прыгает и наваливается смертельной тяжестью.
Говорят, жизнь прокручивается в последние мгновения, мужчина увидел мальчишек, гоняющих мяч. Чистых и непорочных, сладко пахло потом их возмужания.
- Что…Что вам угодно? – выдохнул он.
Все мы – добыча хищного века, одни умоляют списать им грехи, другие кривляются и смеются – смех этот сродни рыданию, третьи в гордом отчаянии вздергивают голову.
Нелепо прислушиваться к последним словам.
Женщина и не слушала.
- Участвовала во всех мероприятиях, на всех собраниях, организовала сбор добровольных пожертвований, благоустройство территории, я требую немедленно засыпать канаву, а если не будут работать светофоры, дойду до министра, мой муж – доктор наук, - беспорядочно перечислила посетительница.
Змейки ужалили и угомонились, осталась просто копна растрепанных волос.
За несколько секунд до этого мелькнуло и ослепило обнаженное бедро.
С каждым ее словом секунды эти оборачивались годами и десятилетиями разлуки.
Мужчина вгляделся.
Мокрая юбка облепила ноги. Под материей различил он уродливые наросты на коленях. А под кладбищенской блузкой бесформенно растеклась грудь.
Змейки выплюнули яд, капли обернулись ошметками грязи; интересно, прожгут ли они пол? подумал директор.
Уворачиваясь от плевков, хозяин отступил, загородился стулом, ножки опять заскрипели, потом дотянулся и выключил монитор.
Скрип загоняемого в ствол патрона и щелчок курка отрезвил женщину.
- Мой внешний вид, такие погоды, - перешла она на высокий стиль. Кажется, так говорили дамы высшего общества, женщина почитывала подобные книги.
- Осенью часто идут проливные дожди, - немедленно откликнулся директор
- Спасибо, - поблагодарила женщина, не вслушиваясь в его слова.
Конечно, он предложил сесть и галантно взмахнул рукой.
Мужчина различил проплешину на материи и прикрылся скрещенными руками.
- Предпочитаю вертикальное положение, - отказалась женщина, сбившись на стиль дешевых дамских романов.
- В ногах правды нет, - откликнулся мужчина.
Смотря какие ноги, мысленно добавил он.
- Они закрылись, ключ изнутри вставили в скважину, - пожаловалась женщина.
Бесполезно расшаркиваться и источать комплименты, мужчины грубы и невоспитанны, поэтому и достигают начальственных высот.
- Кто? – спросил дознаватель.
Вместо ответа она подобралась к двери и ощупала замочную скважину. Потом наклонилась, коромыслом изогнулась спина, материя туго обтянула ягодицы. Даже под грубой тканью угадывалось избыточное изобилие.
Мужчина сморщился, отгородился письменным столом, распахнул верхний ящик.
Но достал не пистолет, а трубку. Оскалился и зубами ухватил мундштук. Не курил, но гораздо увереннее чувствовал себя с трубкой.
Женщина приникла к скважине. Не различила, а когда распрямилась и обернулась, на надбровной дуге отпечаталась окантовка.
- Итак, ваша дочка… - Директор наконец вспомнил девчонку. Принарядившуюся мышку, отчаявшуюся от своей обыденности.
- Итак, с вашей дочкой…, - повторил он.
Грозный и неподкупной обвинитель на прокурорской трибуне. Трубка оттягивала нижнюю губу, слова получались нечеткие, расплывчатые и от этого еще более внушительные.
- Ничего не различила, а когда приложила стакан к стене…
Непросто было признаться. Пусть директор, но все же мужчина. И хоть не с экзотическими азиатскими цветочками возвращался домой, но отгораживался от жены школьными делами и заморочками.
- Если жена узнает…, - невпопад сказала женщина.
Не даром китаянки или японки считаются самыми соблазнительными женщинами в мире.
И целыми днями пребывая в Азии, в школе, где угодно...
- Я не женат, - испуганно откликнулся мужчина.
Выронил трубку, женщина вздрогнула от удара, устало опустилась на стул.
Лишь письменный стол разделял их, глазами в глаза, директор не выдержал и опустил голову.
Некий механизм нацелился двумя стволами, от перепада напряжения ярко вспыхнула лампа в черепной коробке, ее лучи несли смерть и разрушение.
- Если в вас, в мужчинах есть хоть капля сострадания…, - сказала женщина.
- Капля, лужа, море и океан! – взорвался он. – Целая школа и все на моей шее!
И решился поднять голову.
Лучи уже погасли.
Взорвался и отринул ее колдовство, этот взрыв каким-то образом сблизил заговорщиков. И уже можно вместе составить план предстоящей кампании.
- Приложила стакан к стене, но ничего не услышала, - пожаловалась пострадавшая.
- Надо чашку, а еще лучше тарелку, - посоветовал специалист.
- Нет, вы не подумайте, она донесет свое девство до замужества, обязана донести, подберу достойного претендента, сяду в ногах, но не допущу! – поклялась женщина.
- О да, великий стяг, - снисходительно согласился мужчина.
Насколько нам легче, мелькнула шальная мысль, никаких последствий.
И еще – как она надоела, скорее бы ушла, и включить монитор, может быть, еще не кончилась тренировка.
- Значит к ней пришли… Было? – попытался он смутить подозреваемую неожиданным вопросом.
И когда спросил, ладони опять взмокли, под столом вытер их о ляжки.
А женщина неожиданно пожаловалась на свою тяжелую долю.
- Едва не попала под машину, повредила ногу и охромела, мужу наплевать на дочку, никогда не становитесь доктором наук, впрочем, все равно - мужчина и есть мужчина.
Обычная бабская истерика, и не ухватить за грудки, не вытрясти дурь.
- Немедленно прекратить! – Хлопнул ладонью по столу.
Со всего размаха, боль вонзилась, безжалостной рукой сдавила сердце. Выброшенной на берег рыбиной разинул он рот. Передние зубы были изломаны, так же изгрызен был мундштук трубки.
Иногда и мужчинам не сладко, это открытие в малой степени утешило ее.
Но можно снова обсуждать и строить планы.
- Можно, - согласился директор, отдышавшись и спрятав трубку.
Только вождю положены такие атрибуты.
- Нет, - добралась женщина до сущности, - Но они выпивали, я потом нашла пустую бутылку.
- Всего лишь выпивали? – переспросил директор.
Скучно и неинтересно было общаться с ябедой.
- С этого все начинается, - сказала она. – Если немедленно не принять меры…
- Мы примем, - обещал директор. Когда хотел избавиться от очередного просителя, то величал себя во множественном числе.
- Если не примете…, - предупредила женщина.
И опять два смертельных луча ударили, но на этот раз не испепелили.
Мы разберемся.
И виновным не помогут никакие заслуги родителей.
Выпроводив женщину, директор поспешно включил монитор.
Но тренировка закончилась, пыль осела, запах пота выветрился, и напрасно до боли в глазах вглядывался он в пустой экран.
Ладони не взмокли, кожа на них лоснилась, как и материя в паху и на ляжках.
Следующий день посвятил наблюдению и сыску, безошибочно вычислил преступника. Не зря установил видеокамеры, напрасно учителя ссылались на какие-то законы.
Неприкосновенность жилища и тайна личной жизни, будто он врывался в их спальни.
Учителями были в основном женщины, директор прятался от них в своем кабинете.
Поиски, как всегда, начал с физкультурного зала, не сразу удалось оторваться от привлекательного зрелища.
Наконец обнаружил нужную девчонку, нацелился на нее курсором и увеличил изображение.
Отшатнулся от экрана, волосы у нее растрепались и могли обернуться змейками.
Отступил к стене и заслонился растопыренными пальцами.
Потом опомнился, вооружился курительной трубкой.
Дочка знаменитого отца, наверняка и ее парень отличается незаурядными качествами: мускулистым торсом и развитой грудной клеткой, такие не посрамят школу на любых соревнованиях.
Принарядившейся мышкой обозвал он девчонку, в этот день та облачилась в темные одежды
Значит уже было, безошибочно определил наблюдатель, придется наказать чемпиона и отстранить от соревнований.
Не придется отстранять, ошарашенный наблюдатель салфеткой протер мутный экран.
Чуть ли не под руку прогуливалась с очкастым хлюпиком, как тому удалось завладеть ее вниманием?
И когда к директору привели нарушителей, он ошарашил их неожиданным заявлением.
-Инквизиторы были не такими уж извергами, пытались изничтожить гордыню и блуд.
- Гордыню? – переспросила девчонка.
- Зачем вы так, - сказал парень.
Одного роста, сошлись плечами, но защищались по-отдельности, плечи разомкнулись.
- У каждого своя жизнь, своя беда, даже высокопоставленные отцы не помогут! – напал обвинитель.
- Я сама по себе, - обиделась девочка.
- Всегда найдутся десятки и сотни более умных, потянешься за ними и пропадешь, но не признаешь своего поражения, - уничтожил мальчишку.
- Я справлюсь, - сказал тот.
Склонил лобастую голову, будто собрался бодаться, мужчина прикусил мундштук.
- Директор, подумаешь директор, - проговорился он.
Спрятал трубку в карман, тот отвис, мужчину перекосило от тяжести воспоминаний.
Перед допросом отключил монитор, хотелось скорее вернуться к привычному занятию.
- Конечно, справишься, - сказала девочка.
- Твой отец – настоящий ученый, - откликнулся ее подопечный.
- А я кто? – спросила она.
- Ты, ты…, - запутался он в определениях.
Все у них было или будет, и чем скорее, тем лучше, быстрее войдут в жизнь и разочаруются, решил директор.
- Твоя мать…, - сказал он.
- Что? – спросила девочка.
- Подозревает вас во всех тяжких.
- Нет, - сказал парень.
- Да, - согласилась девчонка, - Да, обязательно.
Настаивала и уговаривала, если б парень не был таким хлюпиком…
Но не отодвинулся, когда снова сошлись плечи.
- Сначала выпивка, потом все остальное, - обвинил директор. – Обязательно остальное, обязательно! – ухватился за нужное слово.
- Твой отец так интересно рассказывает, - невпопад сказал мальчишка.
- Сначала выпивка, а когда потеряете голову!... – обвинил наставник.
Обещал разобраться, и теперь негодовал в праведном гневе.
Такой же узкогрудый и лобастый, как мальчишка, только вместо очков вставил контактные линзы.
И у мальчишки еще не лоснились брюки. И закурит он через несколько лет. А потом будет долго и безнадежно бороться с вредной привычкой.
А девчонка найдет неуемного и в меру глупого любовника.
Как он ненавидел подобных чемпионов. Но с восторгом разглядывал литые их мускулы.
А эти напрасно кичатся умом и родителями. И чем быстрее повзрослеют…
- Пейте! Пейте как можно больше! – взорвался обвинитель. - Стаканами и ведрами до полной потери человеческого обличия! А когда его потеряете, все дозволено! – дозволил или проклял преступников.
Вместо экрана монитора увидел старинные гравюры – орудия инквизиторов. Щипцы, которыми сдирают с обвиняемых избыток жира.
Это с него содрали, и теперь, когда он оглаживал ляжки, кости царапали кожу.
Как царапали давешней женщине штыри ограды.
Испанский сапожок, в него зажимают ногу колдуньи.
Давешняя посетительница охромела.
Ее связали и бросили в реку, невинна, если утонет.
Она выплыла, только замочила подол юбки.
И обернулась девчонкой, что напрасно привела с собой хлюпика.
- Только так можно повзрослеть! Идите и взрослейте! – благословил неверный их союз.
Женщина попятилась. Прихрамывала, ладони ее кровоточили, мокрая юбка облепила ноги.
Но не просматривались уродливые шишки на коленях, и ноги истекали совершенными творениями великого мастера.
Тело и лицо - такие же творения.
Если б он в свое время решился…
А теперь можно только подхлестнуть медленный ход событий.
- Вот отсюда! – захрипел и схватился за грудь мужчина.
Девочка попятилась, но прикрыла собой парня. Напрасно тот пытался выбраться из укрытия.
Вытолкнула его в коридор.
Мужчина потянулся к монитору. Но не включил, а кулаком ударил по кнопке.
Прибор возмущенно загудел.
Замахнулся добить врага. Но рука онемела и упала.
Осторожно добрался до кресла. Мертвую руку аккуратно переложил на бедро. Может быть, оживет и взбодрится.
- Так им и надо, - сказал он.
- Кому? – спросил, но никто не ответил.
- Пошли, - позвала девушка.
В туалете из крана капала вода, каждый шаг отдавался набатным гулом.
- Куда? На урок биологии? - откликнулся он. И испуганно зажал рот ладонью.
- Уже обучили, - сказала девушка. Наседкой заслоняла его, устала заслонять и беспомощно оглянулась.
Преследователи попрятались по кабинетам, бубнили, привычно делясь неверными знаниями.
- Не остановят, - уговорила себя беглянка.
- Если захотят навредить…, - сказал парень.
- К черту уроки, мы взрослые! – Справилась девушка с минутной слабостью.
- Наверное, - привычно согласился он.
Ухватила его за руку и потащила. На истертом паркете остались черные полосы.
Потом шаги их загремели по лестнице.
- Нельзя так, - попытался он отказаться.
- А как надо? – Взорвалась девушка.
- Не знаю, - сказал он.
- Мать срочно вызвали на дачу, - вспомнила дочка. – Кажется, влезли в дом.
- Кто вызвал? – спросил мальчишка.
- Не знаю, трубка хрипела и кашляла, не разобрать. Может быть, позвонил директор, такой на все способен, - придумала девушка.
- Зачем?
- Чтобы все у нас было, - словно бросаясь в омут, позвала девушка. - Все у нас будет, - согласилась с директором.
Прошли мимо охранника, тому тоже привиделась давешняя посетительница, но не разбил кулак о монитор.
- Дело привычное, - попрощался с ними.
Канаву еще не закопали, но одолели это препятствие. И машины остановились у перекрестка, неохотно пропуская пешеходов.
- Настоящий ученый, - повторил мальчишка. Очки его запотели, снял их и протер стекла. – Когда слушаешь его, будто сам побывал в этих странах, так здорово рассказывает. И совсем не кичится высоким положением. Тебе повезло с отцом, - прорвало мальчишку.
- Точно мать вызвали? – как всегда невпопад спросил он.
- Повезло, - усмехнулась девушка. – Когда редко видишь человека, то больше его уважаешь.
Голос сорвался, с трудом разобрал ее слова.
- Ладно, проехали! – Отмахнулась она от пустяшных забот.
Настроение ее менялось подобно погоде в осенний день.
Набежала тучка, темно и серо стало в городе. Громады домов угрожающе нависли искалеченными фасадами. По стенам змеились трещины. Стены накренились, грозили рухнуть и уничтожить.
Машины охотились за нерасторопными пешеходами. Убийцы выбирали мишень и вдавливали в полик педаль газа.
В земной коре вскипала магма, асфальт содрогался под ее напором.
Но ветер разгонял тучи, солнце сначала выглядывало в прорехах, потом будто кто-то сильными руками раздвигал шторки.
И город утопал в солнечном свете. На трещинах стояли «маячки», накренившиеся стены были подперты каменными блоками. Водители осторожно объезжали зазевавшихся пешеходов.
Солнце выглянуло, высветило ее лицо, парень ахнул и прикусил губу.
- Так тяжело хрипеть и шепелявить в трубку, - призналась солнечная девушка.
Лучи отразились от ее лица и ослепили, мальчишка сдернул очки и протер слезящиеся глаза.
- Это я подложила пустую бутылку, и вместо матери отправилась к директору, и вместо директора призвала нас к разврату, и сама привела тебя! – сорвалась девушка. И даже ударила кулачком.
Он выронил очки, они упали на газон.
Девушка опомнилась, ладонь скользнула по его груди, а когда отпрянула, за ней потянулись золотистые нити.
- Ничего, они не разбились. – Нашла очки в густых травах.
Истоптанный газон, но травы поднялись, будто здесь никогда не ступала нога преследователя.
Мальчишка спрятал в карман хрупкую оптику.
- Я боялся…, - сказал он.
- Кого? – спросила девушка.
- Вдруг все приснилось, а когда проснусь…
- Ты не просыпайся, - сказала она.
- Ладно, - согласился парень.
Во сне все сбывается, теперь не боялся.
Двери лязгнули под настойчивой ее рукой.
Привратница расплывшимся телом заполнила крошечное окошко.
- Мы вместе выполним урок, нам на двоих задали один урок, так все захотели, как нам выстоять? – поздоровалась с ней девушка.
- Бог в помощь! – благословила их старушка.
Перекрестила молодых, а когда шаги затихли, смахнула со щек непрошенные слезы.
Когда было, сколько лет или столетий прошло с тех пор?
Привела к себе, но проснулась, когда дверь захлопнулась, и сработали надежные замки, и ключи потеряны, и не вырваться из камеры.
- Все придумала! – взмолилась о пощаде. – Назло им, чтобы не подглядывали и не жаждали!
И отшатнулась от незнакомого человека.
Брови его напряженно сошлись к переносице, нос навис над сузившимися губами. Над верхней губой грязной полоской пробились волосики. Подбородок заострился и раздвоился. Глаза потемнели. На рукавах под материей вздулись бицепсы.
Сон смешался с явью.
Или так было с десятками и сотнями ее предшественниц.
- Ты же сама захотела, - разобрала хриплый шепот.
Слова эти навалились ударами молота.
- Сама. – Отшатнулась от настырных рук.
- Конечно, сама, - повторила, уговаривая себя.
Придумала игру и заигралась.
И никто не поможет.
Нащупала пуговки на кофточке.
- Чтобы подруги не задавались, чем я хуже их! – Потянулась за подругами.
- Да! – Задохнулся мужчина.
Любопытный глаз не приник к замочной скважине, и директор не разбил монитор, и подругам наплевать на свершение, и уже не требуется предъявлять девственность при замужестве, и не вывешивают окровавленную простыню.
И ничего вроде бы не изменилось в мире.
Все изменилось, у каждого свой мир, и с опаской или с улыбкой оглядываемся мы на свое прошлое.
Как они оглянутся?
Г.В. ноябрь 2012.