У меня мамка – страсть, какая залётная.
Сосед по колидору или на работе кто – палец ей покажет - она уже снова с пузом. Соседка её ругала, мол, нафига ты их рожаешь – без мужика-то?
Она хохочет только. Мамка наша весёлая. У неё глаза… Сияют как глаза двойной звезды… Не то, что соседка, тёть Надя. Вон опять мамку жжёт:
- Никак, снова под мухой? Ох, Галька, Галька! Берись за ум…
- Поздно пить боржоми, коль поезд ушёл! – захохотала мамка и ушла калымить.
Хорошо, Мишка с Пашкой в школу ходят. Хоть поедят там.
Скосили лето, осень отпылала.
Мне тоже в школу надо, спецальную. Но мамка сказала: чем в дурку ходить, нянькайся с малыми.
- Не жри тараканов, Дунька, скоко раз тебе говорено! – опять в колидор выползла, соплюха, быстро потетёхала на коленках. Мокрый след от двухвостки колготок.
Кажный день одно и то же. У пятой двери, где Колька рыжий живёт, поймала её. Приволокла Дуньку, сунула в кровать:
- Спи с Дашкой!
А Дашка сморщилась, реветь нацелилась. Тряпочку с хлебушком сунула в беззубый рот.
Думала я, думала и надумала: надо мамке спираль купить. Спросила у тёть Нади – самая дешёвая две тыщи стоит. Ничё, заработаю! Колька рыжий давно предлагал по десять копеек за штучку. По десять копеек - за кажную муху, выловленную из супа или сдохлую как-то по-другому. Ему это без разницы. Видать, донимают двукрылые жигалки бедолагу. Сам-то он мухи не обидит никогда – нечем: инвалид однорукий.
Мишка с Пашкой тоже к охоте подключились. Настоящую цель я от них скрыла. Сказала: будем из мухи слона делать. Они и поверили. Защёлкали газетой в комнате, захлопали свёрнутым журналом в колидоре и в кухне общей. Все соседи одобрили акцию. Несколько штук и они мне до кучи подбросили. Кому же охота с мухами жить? Только всё равно процесс обогащения шёл медленно. Колька рыжий на попятную, сидит, молчит, будто муху проглотил. Не ожидал, что столько денег отваливать придётся. Только на десятку в неделю и продавала ему. И никто из соседей покупать не захотел. Жмоты.
Скоро мухи кончились. Нет, белые по улице ещё летают, а чёрные кастрюльницы и зеленоватые говнушки куда-то попрятались.
А много ли ещё календарей украсят створки кухонных дверей?
Весной мамка снова родила. Прямо в комнате. Чьё-то тихое кряканье меня и разбудило. И Дашка завозилась, готовая проснуться. А мамка зашикала:
- Дашка, спи с Дунькой! – и тихо мне бросила: - Дай ей соску!
Потом завернула крякву в юбку клетчатую и ушла.
Когда Дашка уже три тряпочки иссосала, мамка вернулась. Пролезла в дверь боком, как сонная муха, и стала перед зеркалом. Смысла нет тереть стекло. Глаза в тумане, как фары...
Пространство – толчея в глазах, а время – гудение в ушах…
Я видела в окно: мусорный ящик тот крякающий кулёк проглотил, словно старую мочалку...
Скорее бы мухи прилетели. Тема со спиралью до сих пор актуальна…
Я боюсь про это даже думать. А вдруг соседи мои мысли своруют?
- Что же дальше, маленький человек? – спросила Дашка… или Дунька… а, может быть, ворона…
- А мух его знает, - ответила я… или мамка… а, может, инвалид Колька…