Согласно Указам Президента Российской Федерации от 27 декабря 2007 года № 1755 и 13 января 2009 года № 51 «О праздновании 200-летия победы России в Отечественной войне 1812 года» в ряде регионах администрациями и общественными организациями развернулась практическая деятельность по их исполнению….
Но что и где россияне должны праздновать?
Отечественная война 1812 года (правильнее сказать военная кампания 1812-1813 годов – прим. Автора) явилась для Российской Империи великим потрясением, когда решалась судьба суверенного государства. Кроме этой опасности армия Наполеона при-несла с собой и отголоски французской буржуазной революции и информацию о европейских порядках, сильно отличавшихся от ситуации в России, где процветало крепостное право. Это стало поводом того, что в российской истории XIX века война 1812 года величественно возвышается на фоне остальных событий, став предметом наибольшего числа не только научных, но и художественных произведений. В чём кроется феномен именно этого события, выделенного самим ходом российской истории (в Европе это событие известно не так широко и чаще всего имеет неопределённое наименование «Русской кампанией», «Кампанией Наполеона в России» или «Второй польской войной» - прим Автора) из прочих значимых, возносимых писателями и историками, моментов истории? Вероятно, такому вниманию способствовала политическая необходимость формирования в обществе, задающем «не желательные» вопросы, позитивного единого мнения в отношении некоторых событий, не имеющих логичных объяснений. Это вынуждало исследователей Двенадцатого года посвящать свои основные работы сглаживанию «не удобных» моментов, полностью упуская из виду логику самой кампании и поистине судьбоносных для России событий, развернувшихся на полях Калужской губернии после сдачи неприятелю Москвы. А может, это связано с тем, что Отечественная война 1812 года была единственным в том столетии международным крупномасштабным военным конфликтом, кроме длительной, но локаль-ной, обороны Севастополя в 1853-1856 годов, происшедшим на территории России и выявившим все её слабые социальные проблемы.…
К сожалению, мы уже свыклись с тем, что в истории Отечественной войны 1812 года имеется немало «белых пятен», которые либо ещё ждут своих исследователей, либо в си-лу разных причин умышленно замалчиваются, создавая почву для самых невероятных интерпретаций. Существует мнение, что во всём виновата система, старавшаяся скрыть от народа любой негатив, любую «не удобную» для интересов власти информацию. Историки знают, сколь много в любой истории страниц, особенно если речь идёт о значимых событиях в российской жизни, так сказать, двойного прочтения или вообще не поддающихся однозначному толкованию.
Итак, по тем или иным причинам, уже через 20-25 лет после событий военной кампа-нии 1812 года, ещё при жизни многих её участников и очевидцев, российские историо-графы, художники, политики и цензура, как бы подтверждая слова Наполеона, что: «Ис-тория – есть басня, в которую договорились поверить», приступили к формированию но-вой трактовки прошедшей войны. Официальным указанием, закрепившим начало процесса фальсификации истории военной кампании 1812 года, стало «высочайшее повеление» Николая I от 1837 года (в честь 25-летия победы в войне над Наполеоном), закрепившее в российской истории её название, как «Отечественная война». После этого, во многом знаковая для национального самосознания россиян тема Двенадцатого года, в отечественной историографии обросла огромным количеством чрезвычайно устойчивых стереотипов и мифов, порождаемых личностными особенностями исследователей, их теоретическим и идеологическим осознанием «государственных интересов», идей «попечительства об обществе», их научными представлениями о прошлом и так далее. Большую роль также сыграло влияние официальной идеологии, вследствие чего проистекали многочисленные деформации, порождённые навязываемыми установками в разработке темы. В результате была создана «удобная» версия войны, в которую царская цензура постепенно заставила всех «уверовать». При этом доступ к архивам военной кампании (или Отечественной войны) 1812 года около века был ограничен, и к нему почти целый век не прикасалась рука исследователя.
Большой интерес для исследователей военной кампании 1812 г. сегодня представляют письма А.X. Бенкендорфа к графу М.С. Воронцову (1811-1815 гг.) и «Записки Бенкендорфа. 1812 год. Отечественная война. 1813 год. Освобождение Ни-дерландов».
Письма графа А. X. Бенкендорфа к его другу графу М.С. Воронцову были опублико-ваны Петром Ивановичем Бартеневым в 1889 году. Несмотря на столь давний срок публикации, они были переведены на русский язык только в XXI веке и до последнего времени нигде не комментировались и не использовались как исторический источник.
«Записки Бенкендорфа», вернее их часть, посвященную 1812 году, крупнейший со-временный историк Отечественной войны 1812-1814 гг. А.Г. Тартаковский назвал, «мемуарно-историческим сочинением». Он отнёс «Записки» к числу тех документов, что «проливают новый свет на ряд важных аспектов истории 1812 г.». В этих словах учёного даны и четкое типологическое определение, и качественная оценка содержания мемуаров как уникального произведения о давно отгремевших событиях великой эпохи.
Почему труды не только участника, но и героя наполеоновских войн генерала Бен-кендорфа А.Х. (1783-1844) не получили должного внимания на рубеже XIX – XX веков? Вероятно, причина невостребованности кроется в том, что русскому культурному общест-ву конца XIX века не были интересны ни автор писем, ни адресат, ни их время. Обществу цензура тогда уже навязала иных героев. Оно восприняло в своём сознании некую, выгодно отражающую царскую власть, систему мифов, выработало определенные штампы в восприятии истории и исторических личностей. Люди культурной эпохи Льва Толстого смотрели на всю русскую историю, и не только на историю, с позиций автора «Войны и мира» и его глазами. Ни М.С. Воронцов, ни А.Х. Бенкендорф не соответствовали тем политизированным вкусам и моде того времени. Воронцов был всего лишь доносчик и подлый мститель молодому Пушкину «полумилорд, полуневежда» пушкинской эпиграммы, а Бенкендорф «шефом жандармов» и угнетатель российской литературы и её гениев, не более. Позднейшие времена мало что изменили.
Один из авторов сборника «Отечественная война и русское общество» В.П. Алексеев, осознавая вредоносность явления по формированию в обществе к середине XIX века искажённого взгляда на события Двенадцатого года писал:
«В конце концов, события 1812 года обволоклись каким-то туманом национально-патриотических чувств, которые не могли рассеять даже начавшие появляться записки и мемуары русских и иностранных участников войны, и отношение к этой войне в духе национализма и специфического патриотизма сделалось традиционным. Иное отношение могло навлечь подозрение в [отсутствии] преданности отечеству и, как всегда, прави-тельству».
Несмотря на это, с 70-х годов XIX века в обществе всё более стало нарастать стремле-ние к объективной оценке событий войны. Это проявилось и в формировании критического отношения к работам историков официального направления, и в пуб-ликации архивных документов по истории войны. С особенной силой эти тенденции выявились в ходе подготовки к 100-летнему юбилею Отечественной войны 1812 года. Тот же В.П. Алексеев писал:
«Полная и строго научная история Отечественной войны, несмотря на истекшее столетие её, ещё впереди. В настоящее время для такой работы нет налицо ни исчерпы-вающей полноты материала, ни предварительной критической обработки его... За сто-летие, отделяющее нас от войны [18]12 года, историография Отечественной войны не освободилась ещё от окончательных ложных взглядов на эту эпоху, от своего рода пред-рассудков и не стала вполне на научную почву».
Первые организованные архивные изыскания, связанные с изучением войны 1812 го-да, начали осуществляться с 1901 года в крупнейших архивохранилищах документов того периода времени Военно-учёном архиве и Московском отделении Общего архива Главного штаба (МО ОАГШ). При Главном штабе было учреждено особое делопроизводство по описанию архива и приведению его в порядок под руководством капитана Николая Петровича Поликарпова. Предполагалось составление описей и карточного каталога на дела. С 1906 года МО ОАГШ возглавил известный в своё время архивист Н.П. Поликарпов с производством в полковники.
Таким образом, группой работников архива полковника Н.П. Поликарпова были впервые приоткрыты и разобраны архивы войны 1812 года.
О работе своей группы он сообщил в докладе 17 марта 1907 года на заседании Мос-ковского отделения Императорского русского военно-исторического общества по вопросу о чествовании юбилея 1812 года.
Следует отметить, что это произошло только за 5 лет до столетнего юбилея!
Сенсационным было и выступление Поликарпова на заседании 1 апреля 1911 года, на котором, в частности, им было сказано:
«Шуму относительно чествования этого юбилея много, даже очень много. Предло-жений и проектов, в большинстве неосуществимых по их величавой помпезности и со-пряжённым с этой помпезностью значительным денежным затратам, имеется тоже немало».
Одновременно он первым в XX веке поставил вопрос о Бородинском сражении: «Бо-родинское сражение было нашей победой или поражением?». Об этом историки спорят и поныне.
Там же Н.П. Поликарповым было высказано мнение о том, что «переломным момен-том стало не Бородинское сражение, а сражение на реке Чернишне» 9. Для такой оценки сражения при селе Тарутино он сослался на слова фельдмаршала М.И. Кутузова: «Первый раз французы потеряли столько пушек и первый раз бежали как зайцы». Далее Н.П. По-ликарпов заявил, что «если это так, то нужно восстановить историческую справедли-вость: первым полем брани назвать Куликово, вторым — Бородинское, третьим — Та-рутинское. Чтобы Тарутинское поле соответствовало почётному месту, на нём, как и на Бородинском, нужно поставить памятники полкам, дивизиям и корпусам с соответ-ствующими надписями, на месте гибели генерала Багговута - памятный знак, на месте его захоронения на кладбище Лаврентьевского монастыря в Калуге - надгробие с эпита-фией, на месте деревни Леташёвки, где была главная квартира Кутузова, соорудить ме-мориал».
Выступление архивиста произвело в то время шоковый эффект и привело в негодова-ние влиятельнейшую особу того времени - командующего войсками Московского военного округа генерала от кавалерии А. Плеве. За своё «вольнодумство» Н.П. Поликарпов был обвинён в «стремлении разрушить установившийся уже в течение чуть ли не ста лет общий взгляд на Отечественную войну 1812 года» [сформированный цензурой], главной идеей которого, по мнению царской власти, было активное пропагандирование единства всех, сословий во главе с дворянством. Иное мышление пресекалось как антипатриотическое и антиправительственное. За своё выступление Н.П. Поликарпов был уволен со службы без содержания и вскоре умер в страшной нужде от болезни.
Кстати сказать, отзывы на доклад Поликарпова были напечатаны не только в россий-ских, но и во французских газетах.
В 1911 — 1913 гг. появляются статьи Поликарпова в журнале «Тысяча восемьсот двенадцатый год» и работы, вышедшие отдельными изданиями: «К истории войны 1812 года. Забытые и не описанные военной историей сражения Отечественной войны 1812 г., вызвавшие своим ходом решительное (генеральное) сражение 26 августа 1812 года при селе Бородине» и «Боевой календарь-ежегодник Отечественной войны 1812 года», «К истории Отечественной войны 1812 года» (Выпуски по неизведанным документам Московского Отделения Общего Архива Главного Штаба или «Лефортовского Архива»). К сожалению, со смертью талантливого российского историка-архивиста под запрет попали и все его научные исследования, которые до настоящего времени так и не вошли в исторический оборот.
Несмотря на столь трудное положение, в котором оказался Поликарпов после своих выступлений на заседании МО ИРВИО, в научных работах и прессе, в целом его деятельность получила «весьма высокую» оценку. Он был награждён орденами: Св. Владимира IV ст. с бантом за 25 лет службы (1902), Св. Анны II ст. (1913), Св. Станислава II (1906) и III (1885) ст., Высочайшим благоволением (1909 и 1912) и др. наградами.
Такое стремление власти «сохранить любой ценой» установившийся «искусственно сформированный» общий взгляд на Отечественную войну 1812 года объясняет сравни-тельно небольшое до 1912 года число исследований системного осмысления истории со-бытий того времени. Дореволюционные историки были крайне осторожны в своих высказываниях и, накапливая материалы для более научного изучения темы, были убеждены в том, что с течением времени «страсти улягутся» и станет возможным создание истинно научной истории Отечественной войны.
Архивные изыскания, связанные с изучением войны 1812 года в конце XIX — начале XX века, не могли не привести к установлению новых фактов, их сопоставлению с уже известными и переоценке последних. В связи с этим весьма важным оказался вопрос о том, были ли общество и официальная историография готовы к восприятию этих фактов, в той или иной степени ломающих традиционный взгляд на Отечественную войну 1812 года. М. Соколовский, автор статей на эту тему в периодических изданиях, писал:
«Конечно, мы и в тот тяжкий час испытанья много наделали ошибок. Промахи не-избежны во всяком человеческом явлении. Но эти промахи заслоняются общею красотою и высоким подъемом национального чувства».
Искажение истории событий Двенадцатого года продолжались и достигли своего пика в советский период, в особенности после 1951 г. Сегодня остаётся только гадать над вопросом: «Почему в Советском Союзе, при мощном идеологическом воздействии на общество, решение Кутузова о сдаче Москвы с целью сохранения армии российскими и советскими историками трактовалось и трактуется сегодня, как нечто «гениальное»?» И это при некотором превосходстве русской армии, как по численности, так и по артиллерии! В тоже время, всем было ясно, что предложи кто-нибудь из верховного командования аналогичный вариант Сталину в 1941 году, и судьба автора этой идеи, а, возможно, всех его друзей, знакомых и родственников, была бы решена в считанные часы.... Чем вызвано такое «научное» искажение истории?
Заложенная И.В. Сталиным в начале 40-х годов идеализация образа М.И. Кутузова жива и доныне. Все сомнения по данному вопросу были прекращены с того февральского дня 1947 г., когда журнал ЦК ВКП (б) «Большевик» опубликовал ответ генералиссимуса Сталина на письмо полковника Е.А. Разина. Там было изречено: «наш гениальный полко-водец Кутузов загубил Наполеона и его армию». И ещё: «Кутузов как полководец был, бесспорно, двумя головами выше Барклая-де-Толли». С того дня «все сомнения прекрати-лись» и почти вся советская историография войны 1812 года стала концентрироваться во-круг личности Кутузова, а сама личность обретает у историков и писателей мистические размеры непогрешимого, полубожественного Спасителя, по адресу которого не должно быть ни слова критики в какой бы то ни было связи и форме..
Делается это трояко:
1. Акцентируются, а при случае и приукрашаются факты, выгодно характеризующие Россию;
2. Замалчиваются факты, невыгодные для её репутации;
3. Измышляются версии или даже мифы с заведомой целью поднять Власть в глазах её населения всё выше и выше истинного уровня.
Что же заставляло советских историков идеализировать Кутузова? Думается, главным образом – даже не прямой диктат сверху, а генетический позыв определенной категории наших учёных руководствоваться соображениями, ориентируясь не на истину, а на ука-зующий взгляд сверху….
Ярким примером степени восприятия обществом драматических событий Отечест-венной войны 1812 года стала в начале 60-х годов XX века, изобилующая историческими ошибками, лирическая комедия Эльдара Рязанова «Гусарская баллада» (1962), создавшая устойчивый миф романтизма Двенадцатому году. Исторический фильм С.Ф. Бондарчука «Война и мир» (1967), хоть и вернул обществу ощущение объективной реальности кампа-нии 1812 года, но тоже не смог в полной мере устранить романтический ореол с того вре-мени.
В советский период сложно говорить о единой отечественной науке. Были три вари-анта историографического осмысления темы Отечественной войны 1812 года: либераль-ная историографическая концепция исходила из принципа научного объективизма (A.M. Васютинский, Н.И. Кареев и др.); официальная марксистско-ленинская концепция (Л.Г. Бескровный, Б.С. Абалихин, В.А. Дунаевский, П.А. Жилин) и неофициальная марксист-ко-ленинская концепция, представленная работами Н.А. Троицкого. После 1917 года и особенно с 1930-х гг. в СССР окончательно победила марксистская методология истории 1812 года, первоначальный вариант марксистской трактовки истории Отечественной войны содержал ошибки (М. Н. Покровский и Е.В. Тарле), но несмотря на это вся советская историография темы развивалась по прогрессирующей восходящей линии.
Формально историография Двенадцатого года была вписана в официальную маркист-ско-ленинскую концепцию истории науки. и оценивалась по следующим признакам: классовый состав исследователей темы, внутриполитическая ситуация в стране и классовая борьба. На поиск первоисточников документов и собственно содержанию работ уделялось самое незначительное внимание. От авторов требовалось безоговорочного признания следующих тезисов: армия Наполеона была разгромлена русским народом, стихийные факторы (пространство, мороз, голод) не играли никакой роли, русское военное искусство 1812 года в лице гениального М.И. Кутузова превосходило западноевропейское. Эта концепция стала определяющей для советской историографии. Таким образом, произошло заметное сужение критериев оценки работ, даже в сравнении с дореволюционным периодом.
В постсоветский период влияние идеологи впервые свелось к минимуму, что позво-лило резко активизировать активность исследователей Отечественной войны 1812 года. Настало уникальное для российской историографии время, большинство дореволюцион-ных и советских положений истории были уточнены, либо пересмотрены. Определённый историографический интерес представляет статья-рецензия И.А. Шеина на новейшую эн-циклопедию «Отечественная война 1812 г.», в которой автор привёл краткий обзор но-вейших концепций истории, указав какие именно положения установившегося уже в те-чение чуть ли не двух веков общего взгляда на Отечественную войну 1812 года были пе-ресмотрены. В 2004 году автор предпринял попытку осмысления методологических трансформаций постсоветской российской историографии войны 1812 г., показав, что российские исследователи в 1990-е годы предпринимали попытки вписать историю кам-пании 1812 года в общий цивилизационный контекст наполеоновской эпохи, историки стали отказываться от стереотипного изображения событий 1812 года, впервые начались дискуссии по теме в рамках проведения научных конференций и конкурсов.
Известный исследователь двенадцатого года В.М. Безотосный в своей публикации привёл обобщённую характеристику современной российской историографии Отечест-венной войны 1812 года, в которой подчеркнул, что отечественная историография 1812 года, освободившись от идеологических пут, подверглась не менее тяжёлому испытанию - совершенному отсутствию финансирования. В результате многие кадры были утеряны. Тем не менее, многие историки устояли, а число исследователей проблематики 1812 года со временем резко возросло за счёт краеведов. Автор определяет постсоветский период изучения темы как чрезвычайно плодотворный и принципиально новый в качественном отношении, так как фактически впервые для российской историографии главным стиму-лом исследований является развитие военно-исторической науки.
Значительное внимание историков уделено характеристике новейшей отечественной историографии Бородинского сражения, коренному пересмотру подверглись все основные вехи сражения: хронология битвы, соотношение сил и потери противоборствующих армий, планы сторон и их реализация, ход битвы.
В 2000 г. краевед Л.В. Митрошенкова подвела итоги восьми научных конференций по войне 1812 года, организованных Малоярославецким военно-историческим музеем в 1992 - 2000 гг. Среди опубликованных материалов автор выделила преобладающую тематику исследований, указала некоторые перспективы дальнейших исследований темы, в частности она обратила внимание на то, что могут быть уточнены отдельные штрихи истории сражения у Малоярославца. Основным выводом статьи было то, что разработанность фактологии Отечественной войны 1812 года достигла такого уровня, что «от стадии эмпирического знания можно перейти к теоретическому обобщению».
Подводя итог развития постсоветской историографии, следует отметить, что и в ней имеют место работы, так называемой, сомнительной исторической ценности. Одной из таких работ, способствующих искажению российской истории в постсоветский период, стала в 2007 году новая экранизация романа Л.Н. Толстого «Война и мир» (режиссёры: Роберт Дорнхельм и Брендан Доннисон) производства Германии-России-Франции-Италии-Польши. Уже с самых первых минут просмотра становится ясно, что многие ис-торические сцены того времени имеют существенные ошибки. Так, например, сцена в Вильно, когда моложавый М.И. Кутузов, вытянувшись перед Александром I и молодецки щёлкнув каблуками, принимал от него повеление на отражение внезапной агрессии Наполеона (!)…
В настоящее время о кампании 1812 года накоплен значительный объём информации, который больше никого не приводит в изумление. Но на много ли изменилось общественное мнение россиян, власти и официальной исторической науки к общей концепции основных событий Отечественной войны 1812 года за последние 100 лет?..
В настоящее время имеет место феномен соперничества официальной исторической науки и общественной деятельности краеведов-исследователей. От такой «дерзости» и «покушения» на свою авторитарность в исторических исследованиях официальная исто-рическая наука пришла, мягко говоря, в недоумение. В ряде случаях, когда работы крае-ведов-исследователей достигают более профессиональный и эффективный результат, официальная историческая наука проявляет деструктивный реакционный характер. Судя по тому потоку искажённой информации, краеведы не имеют права принимать участие в корректировке и пересмотре отдельных, упущенных из рассмотрения историками собы-тий Отечественной войны 1812 года….
Что сегодня двигает краеведами-исследователями: погоня за мелочной славой или по-нятное желание исследователя пролить свет на несколько запутанные исторические собы-тия? Если учесть, что эта категория людей не преследует получение материальных выгод, научных званий и степеней, то ответ очевиден.
Работая в фондах Государственного архива Калужской области (ГАКО) выяснилось, что многие документы того времени изучены поверхностно, да и то, ещё в период подго-товки к 100-летнему юбилею Отечественной войны 1812 года. Только в последние 10-15 лет краеведами и отдельными учёными историками стали проводиться некоторые иссле-дования по локальным темам тех исторических событий, имевших место на Калужской земле. К сожалению, финансирование этих исследований крайне мало и имеет избира-тельный характер. Проводятся они, в основном, на общественных началах краеведами–исследователями за свой счёт. При этом актуальность проводимых работ традиционно яв-ляется одной из самых востребованных. Тема Двенадцатого года после глубокого осмыс-ления, отнюдь не ограничивается узкими рамками чисто военной фактологии, а является чрезвычайно сложным и многогранным явлением военной, политической, социальной, а также культурно-антропологической жизни России и стран Западной Европы начала XIX века. Значение этой темы трудно переоценить. А между тем, уже прошло почти два столе-тия с тех далёких событий, когда на полях Калужской губернии в Отечественную войну 1812 года, решалась судьба России, но время, кажется, не приблизило нас к их понима-нию….
Горолевич Игорь Евгеньевич,
Член-корреспондент Петровской академии наук и искусств (СПб.)