Настоящая милиция должна быть креативной. Однажды в такой креативности преуспела советская милиция.
В кои-то годы… вообще-то – в семидесятые… обмен трудовым опытом стал всенародным; по всему Советскому Союзу поехали передовики – делиться этим самым опытом. Они поглощали в плацкартных вагонах прославленных Ильфом и Петровым куриц, знакомились с попутчиками при стаканчиках с кондукторским чаем, а то и с голубоватой жидкостью (что добавило свой процент к росту населения и популяции матерей-одиночек), катались на автобусах с остановками на природе под девизом «мальчики – налево, девочки – направо», после чего и появилась известная пословица «хорошо в краю родном, пахнет сеном и г…ном».
МВД СССР решило не отставать от любимого народа: 100 лучших ментов Узбекистана поехали на месяц в Прибалтику, а 100 ментов-прибалтов - в Ташкент. Не знаю, как там прославлялись на берегах Балтики креативные менты-узбеки, но в Ташкенте эстонцы и латыши навели шороху, как говорится «мама, не горюй». В первую очередь они прикрыли все пивные ларьки, по причине раскиданных вокруг окурков. Гости ещё не вникли в национальную традицию – сметать мусор в арык перед открытием ларька, ну а в течение дня продавец пива, он же часто и хозяин бочки, вникая в чаяния народа, не мог отвлекаться от основного занятия. Замечу и такую деталь: в ташкентскую жару пиво не просто пиво, и от гнева народного неразумных пришельцев спасало обычное явление, - через час-другой, реже через день-другой ларьки снова открывались, что не замечали прикормленные продавцами местные менты.
Ближайшее злачное место от нашей воинской части - рынок возле парка имени Гульшан на проспекте Луначарского и сам парк - был местом весёлым и гнусным: чебуреки, шашлыки, манты, лагман, столики в парке, пиво и вино в разлив, ну - что душе угодно! рядом - два гастронома и рыночек; упомянутая гнусность выражалась в постоянном присутсвии милицейского патруля, который, не вмешиваясь в процессы внутри упомянутых заведений, на выходе из парка занимался ловлей человеческих… нет, не душ, упаси Аллах, да будет благословенно имя Его, – а тел!
Лейтёха с птичьей фамилией... заменю на другую птичью, пусть будет Синицын... напробовавшись восточных деликатесов, да не всухую... поотстал от друзей и попался на глаза сводному милицейскому патрулю. Поскольку он был одет в гражданское, патруль решил с ним пообщаться. Николай, как человек дисциплинированный, убегать не стал. Однако, увидев рыжего мента с каким-то странным говором, заявившем вдруг необычно вежливо "Ви есть не тресвый и паша-алста путе-е-те любесны па-акинут-т территория улиц"
Николай удивился:
- Чухна, что ли?
После чего решение рыжего лейтенанта милиции развернулось на сотню угловых градусов с хвостиком и Птицына повели в участок. Он покорно шёл.
Патруль, повозмущавшись тем, что этот негодяй задел национальное достоинство приезжего мента, ушёл, оставив задержанного в участке с тремя местными ментами.
Сержант, похожий скорее на грузина, чем на узбека, сидел за столом, расстегнутый "до пупа", ремень с пустой кобурой и какой-то колбаской висел на стуле. Двое рядовых ждали указаний.
Национальное достоинство... упаси боже его затронуть... такое не прощается.
Сержант выдал указание:
- Объясните ему, как надо уважать другие нации.
Один исполнитель зажал руки Николая сзади, другой нанёс ему удар кулаком в живот. Кто не общался подобным образом с родными стражами, подскажу: ребята эти стараются не оставлять следов на поверхности вашего тела, но «учат» так, что иной «ученик» до старости не доживает…
Тут я поясню одну деталь: Синицын, невзирая на птичью фамилию, был малость потяжелее среднего сложения; в своё время он не ограничился теми уроками самбо, что преподавались в училище на уроках физкультуры, а полюбил это занятие. Для примера приведу такой случай: я уже как-то писал, что дорога в нашу часть шла через кладбище и посёлок "Геофизика"; так вот однажды Синицына на этом кладбище остановили два грабителя; вы думаете, они обогатились? как бы не так, разведка не сдаётся! - Синицын обоих и привёл в участок милиции посёлка "Геофизика".
Нечто подобное произошло и сейчас. Уже через минуту один из "учителей" лежал без сознания, другой корчился от боли в углу комнаты.
Когда Синицын повернулся к сержанту, тот поднял руки и, улыбаясь, сказал:
- Всё братишка, я пас!
Вот это слово "братишка", а не "братан" (как говорили местные). - и решило дело.
Синицын удивился:
- Русский, что ли?
- Адыгеец.
Но Николая привлекла колбаска на ремне, что висел на стуле. Такие он уже видел, будучи в командировке на границе. Это был тренчик из тонкой полоски сыромятного ремня, сплетённого так, что стоит потянуть за кончик, и весь ремень длиной в метр и больше - в твоих руках. Тем, кому не привелось иметь дело с этим изобретением древних, подскажу: можно изловчиться и разорвать или развязать бечёвку, которою связали тебе руки; но если они связаны шнурком сыромятного ремня – все твои потуги останутся втуне.
Наручников в те времена в милиции не было, задержанных вязали бечёвками.
- Погранец, что ли?
- А то!
Николай отцепил тренчик. Сержант взмолился:
- Будь другом, оставь, где я возьму такой другой?
Николай подумал «что я – зверь, отнять у человека последнее» и
положил тренчик на угол стола.
- Минут десять дашь?
Синицын понимал, что бывший пограничник всё равно доложит, ведь их разговор слышит третий. Но боевое братство не пустой звук: сержант подмигнул одним глазом и Синицын вышел. При выходе он едва не столкнулся с знакомым ментом из Геофизического участка. Благодаря этому знакомцу лейтенанта впоследствии вычислили, и в часть пришло из милиции отношение. Но бывший фронтовик командир полка Симонов своих не сдавал: дело закончилось душещипательной беседой в его кабинете. Такими беседами Симонов иногда доводил до слёз молодых офицеров, но это уже другая история.