1.
Дмитрий учился в десятом классе, родители мечтали дать ему высшее образование и наняли репетитора. И Дмитрий поступил учиться в Красноярский институт железнодорожного транспорта. При зачислении в институт большую роль сыграла характеристика, выданная Канским ремонтным депо с указанием о его награде и удостоверениях рабочего высокой квалификации. Его зачислили в институт вне конкурса с меньшими экзаменационными баллами, чем набрали остальные абитуриенты. Жил он все пять лет в институтском общежитии, считавшимся образцовым. В процессе учёбы Дмитрий участвовал в студенческих научно-исследовательских работах, выступал на конференциях, а доклады печатались в сборниках работ студентов. После окончания института ему предложили поступить в аспирантуру. Дмитрий сообразил, чем попасть в армию после института, хотя и в чине младшего лейтенанта, присвоенного военной кафедрой института выпускникам, лучше учиться, и он, сдав вступительные экзамены, был зачислен аспирантом. Заведующий кафедрой предложил аспиранту Зубову тему: «Восстановление изношенных корпусов плунжера в паровозных приводах, создающих тягу состава», зная об его наработках в депо и ряде публикаций в сборниках института и других технических изданиях. Дмитрий согласился с предложенной темой и активно принялся работать.
В научно-исследовательском секторе института работала Катерина Смирнова. Она была направлена в институт по распределению после окончания Московского института железнодорожного транспорта и должна была отработать три года, как молодой специалист согласна постановления Министерства образования. Жила она в общежитии института по временной прописке и работала младшим научным сотрудником НИСа, подрабатывая на одной из кафедр ассистентом, проводя лабораторные работы со студентами.
Однажды на вечере в институте Дмитрий и Катерина познакомились, и стали иногда встречаться как друзья, посещая кино, концерты и театр. Прошло пару лет их знакомства. Как-то раз при встрече Катерина сказала Дмитрию:
– Вот отработаю положенное время после института три года и вернусь к родителям в Москву. У меня в Москве постоянная прописка. А родители живут в центре, рядом с памятником Пушкину.
– У тебя там, наверное, и жених имеется?
– Жених в Москве был, да сплыл, женившись на моей подруге, – и она внимательно посмотрела на Дмитрия, размышляя, зачем он спросил о женихе.
– А я окончу аспирантуру. Постараюсь уложиться в срок и защититься, а потом не знаю, как сложится моя судьба.
– На кафедре тебя не оставят?
– Вряд ли, на кафедре с кандидатскими степенями ассистентами работают, преподавательских ставок нет, а уехать в другой город они не желают. У них жильё в Красноярске, не хотят терять жилплощадь и прописку.
– А тебе, если останешься в институте, жильё светит?
– Не светит. Как срок аспирантуры закончится, так и моя временная прописка, даже из общежития попросят. А, как правило, аспиранты не укладываются в срок, очередь большая на защиту в Учёном Совете.
– А ты заранее займи очередь, – пошутила она, зная, что это невозможно.
– В очередь ставят после представления готовой диссертации в Совет. Я успеваю к окончанию аспирантуры закончить работу, у меня много публикаций и авторские свидетельства на изобретения имеются, но защититься вряд ли успею. И придётся ехать к родителям в город Канск и ждать там вызова на защиту.
– Тебя, поди, невеста в Канске ждёт.
– Нет, не ждёт меня там никто, кроме родителей.
Они замолчали, прогуливаясь по парку и погрузившись в свои мысли. Молчание прервала она.
– А знаешь, Дмитрий, я должна тебе сказать об одном важном событии. Помнишь Светкины именины в кафе. Ты и Серёга набрались. Ты пошёл меня провожать, да задержался у меня. Не знаю, как это получилось, но мы с тобой побаловались, я стала женщиной и уже беременность на третьем месяце. Так что через шесть, максимум семь месяцев ты станешь папой, а я мамой.
Дмитрий бледнел и краснел, не зная, что сказать. Он помнил тот вечер, и что произошло между ними, хотя смутно, но считал, что всё обошлось. Катя ему нравилась, но была какая-то колкая, неручная, вечно настороженная, никому не доверяющая, хотя он чувствовал, что он для неё непросто друг по общежитию, а больше, но о женитьбе он не помышлял, занимаясь только диссертацией. И к такой новости был абсолютно не готов.
– И что же теперь нам делать? – наконец, спросил он.
– Не знаю, но мне придётся рожать, аборты запрещены законом ещё после войны.
– Я имею в виду не это.
– Я понимаю, что тебе не до этого, тебя поглотила работа над диссертацией. Но всё зависит от тебя, как решишь, так и будет.
– А ты бы вышла за меня замуж? – неожиданно для себя ляпнул он.
– А ты ещё не делал мне предложение.
– Хорошо, делаю. Выходи за меня замуж!
– Я должна подумать, но у меня кончается срок отработки три года по направлению Московского вуза. Через неделю я уезжаю и уже взяла билет. Ты же знаешь, что с билетами трудно. Даже до Канска надо записываться в очередь за месяц, а на Москву – за два. Я и записалась заранее. И заявление на увольнение подала, проректор по науке подписал без выкрутасов. В институте вакансий на научных сотрудников негусто, а меня терпели, как молодого специалиста, набиравшего опыт научной работы.
– Если ты уезжаешь через неделю, то когда мы сыграем свадьбу?
– Но я ещё не дала согласие на брак с тобой, – лукаво заявила она, сверкая улыбающимися глазками.
Их разговор кончился тем, что они уснули в одной кровати, а на утро пошли в загс, подавать заявление на регистрацию брака.
– А у нас имеется некоторая очередь, срок на обдумывание даётся, – заявили в загсе.
– Какой срок на обдумывание, если я беременная на третьем месяце, а через несколько дней уезжаю. У меня закончился срок обязательной отработки три года после окончания института, – и Катерина положила на стол справку о беременности и билет до Москвы.
– А жених?
– А он остаётся, у него защита диссертации на носу, потом приедет, если зарегистрируете нас.
Работник загса просмотрела справку, билет и ответила:
– Хорошо, я возьму вас вне очереди, как исключение, но не раньше, чем через два дня, – и она принялась записывать в журнал их фамилии, втискивая между парами, подавшими заявление месяц назад, – а справочку я должна оставить у себя.
Через два дня их зарегистрировали и поздравили с законным браком, вечером они отметили скромную свадьбу в кафе, пригласив Светлану с Сергеем и Толяна с Глашей. И ещё через два дня всей компанией они проводили Катерину Зубову в Москву скорым поездом Владивосток-Москва, на котором двадцать пять лет назад супруги Ольга и Александр Зубовы везли сына. Они вывезли его из США нелегально, почти, что украли.
Проводив жену, Дмитрий принялся за диссертацию, исправляя замечания руководителя профессора Мясникова. Оставалось десять дней до окончания срока аспирантуры, и Дмитрий, после рекомендации и обсуждения окончательного варианта на кафедре, умудрился сдать три экземпляра диссертационной работы и текст автореферата для публикации в Учёный Совет института.
– Ты молодец, – похвалил Дмитрия руководитель, – успел до отчисления из аспирантуры, сдать работу в Совет, а это хорошо влияет на членов Совета при защите. Но рассчитывай, что до получения корочек из ВАКА пройдёт минимум полтора, два года после защиты, а иногда и в ВАК приглашают на собеседование или на повторный доклад, правда, сейчас редко. Так что после защиты плакаты не спеши выбрасывать. Ну, а, в общем, что собираешься делать дальше?
– Трудно сказать, работать, но я пока об этом не думал, некогда было думать, я писал, считал, чертил.
– Если надо будет, заходи, рад буду побеседовать, обсудить доклад, не стесняйся, – на прощание сказал профессор.
Закончив диссертацию, Дмитрий не знал, чем себя занять. Он ощутил такую же пустоту вокруг себя как девять лет назад, когда корпус плунжера увезли в ОТК депо. А через несколько дней Дмитрий уехал к родителям. С билетом ему помог знакомый железнодорожник, выручавший его не один раз. После первых радостей от встречи под вечер мать сказала ему:
– Жениться тебе пора, а мы и невесту тебе подыскали. Красивая девочка, правда, полячка, моложе тебя на четыре года. Она тебя знает, ты с её братом дружил в школе. Своей матери она призналась, что давно на тебя глаз положила. Ей даже твой дух приятен, балдеет от него.
Дмитрий обомлел, он знал, на кого мать намекает, но чтобы Эльвира на него глаз положила, он этого не допускал.
– Мам, а ты ничего не путаешь?
– Да нет, Соловьёва сама ко мне приходила и затеяла этот разговор, девчонка просто сохнет о тебе и бредит во сне, называя твоё имя. Галина Ивановна аж вздыхает, сказала, чтобы ты не женился на стороне. У неё двое, сын от первого мужа, утонувшего в реке, спасая какого-то мальчика, и дочь от военнопленного поляка, который смотался после освобождения, и ни слуху, ни духу не дал о себе знать. Вот она и воспитала двух детей, работая бухгалтером на нашем заводе.
Сказав, мать занялась своими делами, а у сына «кошки заскребли» в душе. Но что сделано, то уже сделано и жизнь не повернёшь вспять. «Хорошо, что я не успел похвастаться о браке с Катериной, откладывая на потом, хотя, что это меняет, я скоро буду папой», – подумал он.
Прошло несколько дней и его потянуло к другу, а вернее он непременно захотел увидеть Эльвиру. И ноги сами понесли его к другу Николаю, но оказалось, что друга призвали в армию после техникума и он скоро демобилизуется, хотя стал уже в чине старшины, получив за это время пару лычек. А Эльвира далеко на практике, она должна окончить на следующий год медицинский техникум. Галина Ивановна догадалась, зачем пришёл гость. Она угостила его чаем и принялась показывать семейный альбом с фотографиями.
– Коля-то у меня сам делает фотографии, – похвасталась она.
Рассматривая фото, Дмитрий размышлял: «Я давно у них не был, за это время Эльвира повзрослела, похорошела, превратилась в красавицу лицом и телом. И дёрнул меня чёрт, предложить Катерине выйти за меня замуж. Она и обрадовалась, хотя пыталась не показать это, а затем так повела себя, что я остался у неё как муж. Правда, Эльвира не давала мне никакого повода на привязанность ко мне, возможно, так решила её мать, мол, инженер, учёный, будущий кандидат наук, чем не пара её дочери, а я и уши развесил». Простились они с Галиной Ивановной с самыми добрыми отношениями. Идя домой, он размышлял: «Посмотрим, как поведёт себя Эльвира. А может всё это ни к чему, что голову девчонке морочить, жениться на ней уже не смогу, я же не заграничный мусульманин, и вообще, зачем потащился к ним. Сидел бы, да помалкивал, а то вдруг острых ощущений захотелось. Тоже мне будущий ПАПА!» Но в следующий момент он решил: «Что я должен дома сидеть и ждать, как у моря погоду, вызов на защиту. Может он придёт через полгода, а то и дольше. Надо ехать к жене и покорять Москву. Прописаться там, хотя бы временно, сразу постоянно не пропишут, невзирая на то, что к беременной жене приехал». И с твёрдым намерением он вернулся домой, взяв паспорт, отправился на вокзал к дежурному, записаться в очередь на Москву.
– Вы знаете, очередь месяца на полтора, – сказала дежурная по вокзалу, листая паспорт.
– А пораньше нельзя, я учился в Красноярске восемь лет, жил там повременной прописке, женился, жена сейчас беременная, москвичка.
– Я вижу, ты канский, – зачем-то сказала она, перелистывая журнал записи. – Вот, один человек выбыл из очереди по семейным обстоятельствам. Я на его место вас запишу, считайте, что вам повезло, дней через десять сможете уехать. Другого не получиться.
– Спасибо вам за это, – поблагодарил он, беря листок с номером очереди и датой выкупа билета.
Вечером сын сказал родителям, что поедет в Москву, у него там дела. А о том, что он женился на москвичке, у него не хватило духу рассказать родителям, оставив это известие на потом. По вечерам Дмитрий посещал своих школьных ребят и девчат. Многие из них обзавелись семьями. Прошла ещё неделя. Вдруг к ним в гости пришла Галина Ивановна со своей дочерью. Хотя у Эльвиры ещё была практика, но их всех отправили по домам, писать отчёты о практике. Дмитрия не было дома, мать посылала его по хозяйским делам. Увидев Эльвиру, Дмитрий воскликнул:
– О! Как выросла! Похорошела! Встретил бы на улице, не узнал бы!
Эльвира залилась краской, не зная, куда ускользнуть от взгляда Дмитрия. Матери, чтобы снять смущение детей, принялись тараторить, перебивая друг друга. Дмитрий, усадив Эльвиру на диван, скромно подсел рядом и принялся задавать вопросы об учёбе, отдыхе, подружках, как будто он их знал. Эльвира осмелела и принялась рассказывать, при этом она не сводила своих карих глаз с него. Сели за стол. И за столом Эльвира рассказывала интересные истории из жизни учёбы, держа Дмитрия под пристальным взглядом. Дмитрий, в основном, молчал. Под вечер мать шепнула ему:
– Ты, хоть пригласил бы её в кино, а потом проводил домой.
Вот этого Дмитрию больше всего и не хотелось. Он уже справился с собой и желал бы, чтобы гости поскорее отправились домой. И рвения к поступку пригласить Эльвиру в кино не проявлял. Он сидел и размышлял, какой найти предлог, чтобы выпроводить гостей домой. Вдруг Галина Ивановна предложила:
– Димочка, а ты Эльвирочку своди в кино. Она давно не была, боится одна, парни пристают.
– Ой! Правда, Дмитрий пойдём в кино, новый фильм, – соврала она, видевшая его с подругами.
Мать, зная его финансовые проблемы, сунула ему деньги в руку, решив, что он не приглашает гостью в кино из-за них. Что оставалось ему делать, он посмотрел на часы, соображая, успеют ли они на предпоследний сеанс. А через двадцать минут они были у кассы.
– Двойных билетов уже нет, остались только по одному месту, – ошарашила их кассир.
– Я не хочу по отдельности сидеть, – всунулась Эльвира в окошечко.
– Правда, на последнем ряду сбоку ещё есть пара мест. Возьмёте?
– Возьмём, возьмём, – обрадовано заявила Эльвира.
Прежде чем зайти в зал, Дмитрий завёл Эльвиру в буфет и взял кулёк конфет и по стаканчику морса. В зале он поухаживал за Эльвирой, усадив её на место, а сам принялся рассматривать зал, надеясь найти пару мест поближе, но зал был полон, и он опустился рядом, предложив ей конфеты. Фильм начался с журнала новостроек. Показав журнал, в зале зажёгся свет, а опоздавшие зрители спешили рассесться по своим местам. И вот начался фильм. Эльвира придвинулась к нему, чтобы лучше был виден экран, и её волос щекотал ему щёку. Дмитрий твёрдо решил держать себя в руках, и не позволять вольности, но сделать это было непросто. Она ворочалась, задевая его. Поворачивала лицо в его сторону, пытаясь что-то спросить, при этом её губы чуть не касались его рта. Невольно он обнял её за талию, ожидая возражение с её стороны, но она плотнее прижалась к нему. В средине фильма она, спрашивая его, так повернула к нему лицо, что её губы коснулись его губ. И он не стерпел, поцеловал, она не отпрянула от него. Их никто не видел, за ними была стена. Вскоре ещё попытка спросить что-то, и их губы слились в длинном поцелуе, она отвечала взаимностью. Следующий поцелуй и он язычком коснулся её язычка, и она опять ответила тем же. Фильм их уже не интересовал. Она, охватив его за шею, прижималась своей упругой девичьей грудью. Фильм кончался, и она прошептала:
– Давай выйдем, мне неудобно, нас могли увидеть соседи.
Они встали и первыми устремились к выходу, смеясь. Она тянула его вперёд, пытаясь убежать, хотя их никто не преследовал. Подцепив его под ручку и считая его уже своим женихом, она весело лепетала, направляясь в сторону своего дома. Проводив, он не спешил уходить, хотя сознание говорило обратное.
– Посидим на крылечке, – предложил он против своей воли.
– Зачем на крылечке, у нас беседка есть, только я маме стукну в окно, чтобы она знала, что мы пришли.
И она постучала в окно, помахав рукой. Открыв калиточку, она провела его во внутренний дворик и подвела к беседке. В уме Дмитрий сам перед собой оправдывался: «Ну, что за преступление, если несколько раз ещё поцелуемся». Поговорив о том, о сем их потянуло на поцелуи. Целовались в засос, готовые втянуть друг друга в себя. Как ни старался он держать себя в руках, скоро его руки зашарили по её телу, залезли под кофточку, ощупывая упругие груди. Она слегка сопротивлялась, отводя его руки. Постепенно его руки полезли вниз, по бёдрам, и он коснулся её самого важного места. Она вздрогнула и прошептала:
– Может не надо, – и руками схватилась за трусики.
Её слово «может» он воспринял как надо и потерял над собой контроль. Вскоре она отпустила держать трусики, и подняла руки, охватив его за шею. И трусики поползли вниз, оголив бедра, а затем ноги. Но она непроизвольно сомкнула ножки, пытаясь воспрепятствовать тому, что не положено было делать. Он торопливо спустил с себя брюки и трусы и втиснулся коленом между ног, и она поддалась, прошептав:
– А может не надо, – и в следующий момент ойкнула, почувствовав, как что-то твердое вошло в неё.
А он елозил на ней, убыстряя свой темп, и она почувствовала какое-то радостное влечение, неизвестное ранее. И вдруг он напрягся, и у неё тоже напряглись все мышцы. Она вдруг почувствовала волну приятного оцепенения, захватившего всё её тело. И они застыли в неподвижности, постепенно отпуская то огромное чувство, захватившее их обоих. Он не шевелился, прижав её своим телом. Ей стало трудно дышать после такого напряжения, и она сдвинулась в сторону, он в противоположную, но не желал выходить из неё, отдыхая на ней. Сколько прошло времени, трудно сказать. Вдруг она ощутила в своей промежности, как что-то твёрдое пошевелилось, и её мышцы вмиг напряглись, обхватив это твёрдое. И они не сговариваясь, зашевелились, двигаясь навстречу друг другу, распаляясь до тех пор, пока радостный порыв не сковал их вместе, а по мышцам пробежала радостная дрожь, и они застыли в изнеможении. Наконец он приподнялся, выйдя из неё, прошептал:
– Что же мы наделали!?
– Милый, поздно теперь жалеть, я люблю тебя, и на всё была согласна.
«Вот, дура! – пронеслось у него в голове. – Хотя я ещё дурнее! Что я наделал, обесчестил девчонку, доверившуюся мне. А вдруг она забеременеет. Женщины в период обострения на беременность становятся активными и сами лезут под мужиков».
– А ты меня любишь? – и она, обхватив его за талию, воткнула свои острые груди в него.
– Любить то я тебя люблю! Но вот, что мы наделали?
– А когда мы поженимся?
– Я через пару дней поеду в Москву.
– Зачем?
– Перед своей защитой я должен на разных предприятиях доложить о результатах своей работы и получить протоколы совещаний, заинтересованных организаций в моей работе. Это очень важно при защите диссертации на Учёном Совете института.
– А ты меня возьми с собой в Москву, я там не была.
Дмитрий растерялся, не зная, что и ответить.
– Но у тебя, же практика не закончилась и ты должна отчёт представить, и защитить его в техникуме, – вдруг вспомнил он.
– И правда, а я от счастья с тобой всё позабыла. Ну, хорошо, милый, поезжай один, но ты каждый день должен мне писать о себе, и как идут дела у тебя. Обещаешь?
И они ещё долго разговаривали, прижавшись, целуя по очереди друг друга. Домой он отправился, когда запели первые петухи.
– Ну, ты загулял, – встретила его мать, открыв дверь. – А мы с отцом всю ночь не спали, получив вот это, – и она подала свёрнутую телеграмму.
– Вызов на защиту из института прислали? – и он схватил телеграмму.
– Вызов, но только от другой!
Дмитрий развернул телеграмму: «Дорогой, срочно приезжай. Мама договорилась о твоей прописке у нас, помогла моя беременность. Любящая, твоя жена, Катерина».
– Мы с отцом проверили твой паспорт, оказывается, ты женился и молчишь. Как же это, сынок, нам понимать? – и она заплакала.
– Я ещё и сам не пойму, как это произошло. И что буду делать дальше, но это, очевидно, самый простой шанс получить прописку в Москве.
– А зачем тебе Москва?
– Я ещё и сам не понял, зачем мне Москва.
– У неё беременность-то хоть от тебя? По регистрации в паспорте ещё рановато говорить о беременности, а тем более получить документ.
– Всё это не так важно. Хуже другое, что произошло у нас сегодня с Эльвирой. Оказывается, мы давно любим друг друга, но я это понял только сегодня ночью.
– Час от часу не легче. Ты её обесчестил?
Дмитрий не ответил, но кивнул головой. Мать села, прижав ладонь к щеке и уху, прошептав:
– Что же теперь будет?
Дмитрий понял, что имеет в виду мать. Она и отец работают начальниками цехов маслозавода, а Галина Ивановна без пяти минут главный бухгалтер, старый уходит на пенсию. И как теперь сложатся их всех отношения, одному богу известно.
А в этот момент Галина Ивановна допекала дочь:
– Как ты могла позволить себе такое. Ты посмотри, что он с тобой сделал! – кричала она, рассматривая рубашку дочери, окровавленную и запачканную миллионом завязей крохотных человечков. – Он тебя изнасиловал? Взял силой?
– Нет, я сами этого хотела. Я его люблю, и он меня тоже.
– Вот что, дочь, переоденься и пойдём в милицию. Ты напишешь заявление, что он взял тебя силой.
– Зачем, мама!? Мы с ним поженимся, вот он вернётся из Москвы, собрав там документы для защиты.
– Я сказала, собирайся! – закричала мать, не в силах сдерживаться.
Эльвира, схватив рубашку, заскочила в ванную, закрыв дверь на защёлку, и встала под теплый душ, смыв с себя и рубашки доказательство.
– Открой дверь сейчас же и не смей лезть под душ! – кричала мать, понимая, что уже поздно, зная настырный характер своей дочери.
– Ну, как знаешь! Вот родишь без мужа, будешь знать, как мужикам доверять, – кричала она пророческие слова.
Через два дня Дмитрия провожали в Москву родители и Галина Ивановна с дочерью. Эльвира нежно целовала его при всех, без всякого стеснения, как своего жениха. При этом Дмитрий бросал косые взгляды то на мать, то на отца, как бы говоря, вот видите, я-то здесь причём. Ни мать, ни отец не читали ему нотаций и даже не спрашивали, что он намерен делать. Они рассуждали: «Здесь девчонка, пусть даже обесчещена им, а там намечается дитя и ему решать, как поступить по-уму или по-совести.
2.
Место в плацкартном вагоне у Дмитрия было посреди вагона в купе на верхней полке. Нижние места занимали мужчина и женщина, а напротив его лежала девушка лет восемнадцати, девятнадцати, она оторвала голову от подушки и, рассматривая парня, укладывающего тубус с чертежами и толстой папкой, сказала:
– А, новый попутчик.
Девушка поразила Дмитрия сходством с Эльвирой, они не были на одно лицо, но что-то общее объединяло их.
– Доченька, что ты валяешься, – ласково сказала мать.
В это время мужчина принёс три стакана чая, пачку печенья и сказал:
– Эльвира, вставай, я чай принёс.
– Ну ладно, папа, встаю, – и девушка спрыгнула вниз, задев ногой Дмитрия, извинилась. Она подсела к отцу, улыбаясь. Дмитрий, представив на месте девушки свою Эльвиру, понял, что и она была бы похожа на мужчину и его дочь. Тем временем мужчина спросил, обратившись к Дмитрию:
– Вы из этих мест? – и он улыбнулся.
– Да, – ответил Дмитрий, обратив внимание, что его Эльвира так же улыбается, скривив нижнюю губу.
И вдруг Дмитрия обожгла мысль: «Уж, не отец ли этот мужчина его Эльвиры».
– Приходилось мне бывать в этих местах, – и на лице мужчины появилось сострадание.
– Эдуард, подай мне, пожалуйста, полотенчик, – а, взяв его, сказала, – доченька, пойдём умываться.
Девушка капризно потянулась, подняв руки вверх, встала и пошла походкой, напоминающей походку его Эльвиры.
– Вы Эдуард, а я, значит, Дмитрий.
– Очень приятно.
– Эдуард, а вам не знакома Галина Ивановна Соловьёва из этих мест?
Эдуард напрягся:
– Лет двадцать назад я бывал в этих местах и действительно очень хорошо знал Галину Ивановну Соловьеву. А что?
– Я тоже знаю Галину Ивановну Соловьёву, её сына Николая и её дочь Эльвиру, ей 21 год, она учиться в медицинском техникуме.
– Как! Неужели! Мне Груня сказывала, что Галина с моей дочерью Эльвирой и сыном Колей утонули в реке Кан, когда уехали от меня из села Агинское в город Канск к больному отцу.
– А кто такая Груня?
– Моя жена, которая отошла с дочерью только что умываться.
– Вы знаете, Эдуард, я вспомнил рассказ матери Коли, когда ещё учился в школе. Они втроём ехали на пароме вниз по течению реки Кан в Канск, но решили сойти на пристани села Ирбейское, навестить родственников. Паром пошёл дальше, но заглох двигатель, и паром течением понесло на бетонную опору моста. Паром переломился посредине и вмиг пошёл на дно, утащив в трюме всех людей и грузы. Погибли все, даже те, кто выплыл, околев в ледяной осеней воде.
– Боже мой! Неужели это все, правда, а не сон! Они живы! – и он схватился за голову.
– Почему же я поверил ей? Я чувствовал, что что-то тут не так.
Отойдя от шока, полученного от известия, он принялся рассказывать:
– В тридцать пятом меня в Новосибирском аэропорту задержали сотрудники НКВД, предъявив обвинение в шпионаже. Я работал на польскую разведку. Хорошо знал русский язык, у меня мать была из русских. Мне дали десять лет, но не строгого режима, так как я во всём признался. Отбывал срок в Абонской колонии, занимаясь огородничеством. Комендантом колонии был старший лейтенант Соловьёв. Строгий был мужик. Все его боялись, чуть, что не так и кулак в зубы. Однажды после дежурства он поехал в Абан. Переезжая через мостик речушки, он услышал крик о помощи. Мальчик, катаясь, провалился под лёд. Естественно, Соловьёв бросился спасать, но сам провалился, как это часто бывает. Мальчика выкинул на лёд, а сам не смог, одежда намокла и утащила его на дно. Мы все радовались этому происшествию, особенно те, у кого не все зубы сохранились от его кулака. Для нас это был праздник. Потом меня и ещё двоих заключённых отправили организовать похороны. Жена коменданта, Галина, очень переживала за мужа, рвала на себе волосы. После похорон, дней через пятнадцать, меня послали к Соловьёвой, она работала в колонии учётчицей, помочь разобраться с дровами. Зимой это было. Я нарубил дров, затопил печь и даже около печки вздремнул. Галина к ужину пригласила, помянуть мужа, сильно переживала, оставшись с трёхлетним сыном Колей. Как-то получилось, что я её приголубил, а весной она родила дочь. Мы назвали её Эльвирой в часть моей польской бабушки. В дневное время я часто посещал мою гражданскую жену, Галину, а на ночь спешил в казарму на перекличку. Перед окончанием моего срока в сорок шестом меня, как шпиона, и военнопленных разных мастей перевели в Агинскую зону. Туда же перевелась и Галина с детьми, бросив ведомственное жильё в Абанской колонии. Когда мне сообщили, что срок моего заключения окончен, я обратился в комендатуру с просьбой предоставить мне гражданство СССР. Возвращаться в Польшу мне было опасно, я мог получить второй срок от польских властей. Вскоре военнопленных увезли, зона опустела. Галина, узнав об амнистии военнопленных, решила с детьми переехать в Канск, у неё там жил больной отец и сестра. Сёстры были неродные, Галина была приёмным ребёнком. Они уехали, а я ждал оформление документов, живя в селе Агинское, как освободившийся из-за заключения. Когда мне дали временный советский паспорт, я поехал искать Галину с детьми. О том, что паром затонул, нам не сообщили, считая это тайной, чтобы мы не радовались Советскому горю. Я приехал в Канск, нашёл дом, в котором по моим расчётам должна была находиться Галина с детьми, заходя в сенцы, увидел на вешалке её платок. Я дарил его, поэтому сразу узнал. Но Груня поведала мне грустную весть об их гибели, а про платок я забыл, как-то выскочило из головы. Я горевал, но Груня меня приголубила. Так я стал её мужем. Но когда я ещё ждал оформление паспорта в зоне, у Груни умер отец. Я поселился у неё, но она вдруг решила срочно продать домик и уехать из Канска. Домик мы продали и переехали в Заозёрный, купив там большой дом, где и родилась вторая дочь. Я назвал её в честь старшей сестры Эльвирой, считав её погибшей вместе с матерью и братом. Я и сейчас не могу поверить, что они живы.
Услышав, что по коридору приближается его жена с дочерью, шумно ругая проводников, что те разрешили пользоваться только одним туалетом, создав очередь, без которой никак нельзя обойтись, Эдуард сказал, чтобы Дмитрий не говорил о Галине, а он сам разберётся с этим. Разговор прервался. Они сели за столик, пить остывший чай, а Дмитрий направился изучать расписание остановок на стенке вагона. Он не хотел ни есть, ни пить, позавтракав плотно дома. Вскоре к нему присоединился Эдуард, делая вид, что тоже изучает расписание.
– Дмитрий, а за кого Галина вышла замуж?
– Она незамужняя, живёт с дочерью, сын в армии служит, скоро демобилизуется.
– Она одна! – удивился он. – Ты ничего не путаешь?
– Я, конечно, подробностей в её жизни не знаю. Галина Ивановна работает в бухгалтерии Канского маслопрома. Мои родители – там же. Мать начальником цеха по изготовлению различных сортов сыра, отец заведует маслобойным цехом и руководит расфасовкой масел по брикетам.
– А где живёт Галина?
– Кажется, в ведомственном коттедже на двух хозяев и имеется маленький огородик с беседкой.
– Эх! Знал бы я всё это раньше, обязательно бы сошёл с поезда в Канске. Отвезу своих домой в Заозерный, поеду в Канск, мне хотя бы объясниться с ней надо, тем более дочь взрослая у меня, хочу увидеть.
– Кстати, меня провожали родители и Галина Ивановна с дочерью Эльвирой.
– Неужели и это правда?
– Абсолютная.
Эдуард расстроился, Дмитрий заметил, как он смахнул слезу со щеки.
– Давай, на всякий случай поменяемся адресами, – и Эдуард пошёл к проводникам в каюту за карандашом и клочками бумаги, вытирая глаза платком.
– Следующая остановка Заозёрный, – сообщил проводник, проходя по вагону.
Обменявшись адресами, мужчины вернулись в купе.
– От Канска до Заозёрный скорый не останавливается, – с какой-то гордостью сказала младшая Эльвира, посмотрев на Дмитрия.
– На то он и скорый, чтобы не останавливаться на полустанках, – заметил отец.
– А вы в Красноярск по работе с папкой и чертежами? – спросила женщина, обратившись к Дмитрию.
– Нет в Москву, а в папке моя диссертация, в тубусе чертежи для доклада на Учёном Совете.
– Так вы окончили институт и аспирантуру? – удивилась женщина и взглянула на дочь, покачав головой, дав понять ей, вот какие встречаются люди. – А вы женаты?
– Как вам сказать и да, и нет. У меня невеста Эльвира в Канске.
Женщина покраснела, заморгав часто глазами, бросая взгляд то на мужа, то на попутчика.
Дмитрий понял, что в душе этой женщины скрывается глубокая тайна, и она этой тайны боится. При этом Эдуард сделал вид, что не слушает их разговора, погрузившись в свои мысли. И это заметила жена, подумав: «Слава богу, что он витает в облаках и ничего не слышал». А Дмитрий подумал: «Кажется, я сболтнул лишнее, Эдуард же просил помалкивать, но как-то оно само собой выскочило». Женщина переключилась на погоду, урожай. Дочь внимательно разглядывала то мать, то отца, а затем уставилась на попутчика, размышляя: «Сестра моя погибла, имя мое редкое, неужели в Канске появилась ещё одна Эльвира, или моя сестрица воскресла. И почему мать покраснела, переключив пластинку на другую сторону? Странно! Очень странно! Что-то здесь не так. Надо поговорить с отцом, когда не будет рядом матери».
– Пора нам вещи собирать, – вдруг предложил Эдуард и подмигнул Дмитрию. – А вам успешно защититься.
Семья разом зашевелилась, особенно женщина, переставляя сумки с места на место, хотя до их станции было ещё больше часа пыхтеть паровозу. Вскоре проводник пошёл по вагону, предупреждая:
– Кто едет до станции Заозерный, сдайте постельные принадлежности. Стоянка будет сокращена из-за опоздания поезда.
– Ой! Ты слышал, стоянка будет сокращена. Не успеем! Надо собираться и к выходу встать.
– Мама, успеем, успокойся. Мы сойдём, а после нас сядут другие, вот они пусть пошевеливаются.
Женщина, сидевшая на боковом месте, обратилась к Груне:
– Вы слазите, а можно, мне ваше место занять?
– Пожалуйста, хоть все три занимайте, – расщедрилась Груня.
– Вот благодарствую.
– У проводника спросила бы! – раздался мужской голос из соседнего купе. – Места эти давно проданы. Новые придут, прогонят, скандал устроят.
Женщина соскочила и побежала договариваться с проводником, но вскоре вернулась невесёлая.
– А с ним разве бурду сваришь без бутылки. Говорит всё занято. А как занято, если эти слезут, а те только залезут.
– Я же говорю, что хорошие места в Заозерном заранее проданы, – ответил тот же мужик.
– Но их-то ещё нет, может они опоздают, – не унималась она.
– Зато эти места у них в кармане лежат, – разъяснил мужик.
Махнув рукой, женщина успокоилась, села на место, отвернулась к окну.
Пока пассажиры спорили из-за чужих мест, в окнах замелькали дома пригорода Заозёрный. Приехавшие подхватили вещи и, не простившись, направились к выходу. В купе стало просторно, Дмитрий взял бумаги, пристроился к столику у окна и принялся зубрить доклад, мысленно представив себя перед большой аудиторией.
Вскоре пришли новые пассажиры. В военной форме с лампасами генерала пожилой мужчина, женщина средних лет и молодая девица лет двадцати шести. За ними два солдата с тремя объёмистыми чемоданами.
– Поставьте на самый верх, под сидения они всё равно не войдут, – распорядился генерал.
Солдаты вмиг забросили вещи на третью полку и, отдав честь, чеканя шаг, удалились.
– Григорий, а где дверь купе, и что здесь делает этот молодой человек?
– Маруся, я же тебе уже говорил, что мягких и купейных мест не было до самой Москвы, у нас плацкартный вагон.
– Ну, позвонил бы, чтобы появились, – возмутилась она.
– Маруся, он же звонил.
– Мама, не встревай, когда я с мужем веду серьёзный разговор, – тихо попросила дочь, покосившись на молодого человека, углубившегося в чтение бумаг, шевеля губами и не замечающего ничего вокруг.
– А почему в плацкартных вагонах в купе не сделали дверей, – обратилась она к мужу. – Как я буду раздеваться при посторонних?
– Двери в купе бывают только в купейных и мягких вагонах. А переодеться можно в туалете.
– В туалете? Ты что, смеёшься надо мной?
– Марусенька, девочка моя, успокойся, всё образуется, – успокаивал он, усаживая её на скамейку, напротив молодого человека.
Вздохнув, она успокоилась, разглядывая проплывающие мимо крыши домов и прислушиваясь к бормотанию парня. Закончив читать, парень принялся раскладывать страницы материала, отпечатанные на машинке.
– Гришуня, достань, пожалуйста, мой чемодан, я хочу почитать, а книгу забыла вытащить из чемодана.
– Солдаты ушли, денщика я в отпуск не брал, а генералы чемоданами не занимаются, – серьёзным тоном ответил он.
Надув губы, Маруся обратилась к парню:
– Молодой человек, будьте так любезны, снимите мой чемодан с верхней полки, я в нём книгу забыла.
– Извините, я занят, – ответил парень, поняв, что «за фрукт» напротив.
Выпучив глаза, она подумала: «Какая наглость! А ещё молодой кавалер, не мог поухаживать за дамой. Ну, я тебе задам жару».
Порывшись в сумке, мать достала журнал и подала дочери. Подумав брать или нет, она взяла и принялась перелистывать страницы, сделав кислую мину, но спустилась «с неба на землю».
– А вы, молодой человек, далёко направляетесь? – спросил генерал, обратившись к Дмитрию.
– До конца, до Москвы.
– Живёте в Москве?
– Пока нигде, хотя прописан в Канске, но там не жил восемь лет.
– Отбывали срок? – с интересом спросил генерал.
– Нет, до срока я ещё не до кантовался. Учился в Красноярске, а затем в аспирантуре три года, готовлюсь к защите. Правда, когда пригласят на защиту, трудно сказать, но диссертацию я сдал в Учёный Совет, а там очередь, где её нет у нас, разве, что умереть, так врачи не дают.
– Что-то вы на грустный лад настроились. У вас всё впереди, – помолчав, он продолжил. – А моя жена защитилась, теперь ждёт результат из ВАКа. Будущий кандидат исторических наук, – хвастливо сказал генерал.
– Поздравляю! – и Дмитрий с завистью посмотрел на молодую особу.
– Спасибо, – не поднимая головы от журнала, ответила неутверждённая пока ВАКом кандидат наук.
– Сейчас всё трудно: учиться, служить в армии, работать, – задумчиво сказал генерал.
– В войну труднее было и то пережили, – вмешалась в разговор тёща.
Её никто не поддержал и все замолкли, но скоро генерал предложил:
– В ресторан сходить, что ли. Пойдём, – пригласил он жену.
– Я не хочу, сходи с мамой.
– Варвара Петровна, пойдёмте, раз дочь отпускает, а она потом сходит, сейчас не хочет. Увлеклась журналом, не оторвёшь, – и генерал вздохнул от капризов жены.
Собравшись, они ушли в ресторан. Оторвав свой взор от журнала, генеральша спросила:
– Извините, но как вас зовут, добрый молодец?
– Дмитрий.
– А вы, по какому профилю собираетесь защищаться?
– У меня техническая наука, по локомотивным делам.
– По месту жительства вы чалдон, но у вас есть что-то монгольское. Хотя у кого этого нет, если предки находились триста лет под монгольским игом.
– С чего вы взяли? У меня мать Ольга, отец Александр и их далёкие родственники все были русские.
– Вот послушайте. Мой первый муж готовил докторскую диссертацию, раскрыв такие тайны монгол, о которых мало кто знает. Он хорошо владел монгольским языком и разбирался в их иероглифах. Но ему не повезло. Мы шли по улице, я задержалась около ларька, а он прошёл дальше, рядом с ним шла какая-то женщина с собачкой. Вдруг с балкона третьего этажа полетели кирпичи. Мальчик играл на балконе и случайно столкнул их. Я всё это видела и крикнула мужу, но было поздно. Один из кирпичей попал в собачонку, а второй в голову мужу. Оба на месте скончались. Каково мне было видеть всё это, когда поняла, если бы не окликнула мужа, а он не приостановился, то кирпич упал бы рядом, не задев его. Похоронив мужа, я решила закончить часть его работы и опубликовать с ним совместно, тем более что я помогала ему и была в курсе. А потом на этом материале решила защитить кандидатскую диссертацию. Защита была тяжёлая, меня обвиняли чёрт знает в чём. Дело в том, что по нашим учебникам истории Чингисхан выступает как варвар для русского народа. А как доказывал муж, а затем и я, он является основоположником создания сильной, воинственной русской нации. Без него сильной русских нации, пожалуй, не получилось бы. Территорию русского государства заселяли разные слабые нации скотоводов, земледельцев. Чингисхан оказался хитрым полководцем, объединив монгольские племена и тюркские народности, напал на Северный Китай, Среднюю Азию, Иран и Афганистан. Чингисхан послал войска через Кавказ в Восточную Европу, громя князей и половцев. Покорив татар в Крыму, Чингисхан пополнил свою армию татарами и захватил территорию до Адриатического моря, свирепствуя на захваченной земле. Слава о нем бежала впереди него, и народы Болгарии, Словаки, Польши и Прибалтики были вынуждены двинуться на Восточные земли и обосноваться на них. Процесс завоевание чужих земель Чингисханом проходил медленно, в основном, монголы делали набеги, захватывая продукты, ценности, женщин и детей. Монголы всех сбежавших от них считали зайцами-русаками, отсюда и пошло название: «Там Русью пахнет», то есть зайцами, а себя символизировали с волками, нося головные убранства в виде волчьих мумий. После Чингисхана появился монгол Хан Батый, который расширил свои границы до Урала, обосновав Казань. Но в 1552 году Иван Грозный, в жилах которого также была подмешана кровь монголов, разбил под Казанью татарское ханство. Остатки разбитой армии двинулись в юго-восточном направлении в Монголию, но большая часть из них осела в Сибири, Биробиджане, Хакасии.
– Поэтому вы считаете, что у меня монгольская кровь? – удивлённо спросил Дмитрий, зная свою родословную от бабушки, и как Иван Васильевич Грозный дарствовал его прапрадеду Владимиру Васильевичу титул: «Купца первой гильдии».
– Вы потом согласитесь со мной, – ответила она. – А сейчас послушайте о Чингисхане, то есть о Темучине. Темучин был тринадцатым ребёнком у отца. Когда садились обедать по кругу, то иногда Темучину доставалось еды с гулькин нос. Прожорливые братья хватали большие куски мяса, не заботясь о младших братьях, а недоевшие куски бросали собакам. Такая несправедливость выводила его из себя, но сделать он ничего не мог. Однажды Темучин решил потренироваться в стрельбе из лука. Он подхватил оружие одного из старших братьев и пустил стрелу в мишень, но промахнулся. Стрела угодила в отхожее место, огороженное шкурами баранов. А там восседал один из братьев. Стрела, пробив шкуру, угодила в голову брата. Испугавшись, Темучин убежал, а обвинили брата, хозяина стрелы и лука. Отец жестоко разделался с братом, а Темучин с тринадцатого места пересел на одиннадцатое, но всё равно последнее. Тем не менее, такая комбинация ему понравилась, и он принялся разыгрывать варианты, уничтожая братьев одного за другим, пока не оказался на первом месте рядом с отцом. Но и отца он не пощадил, когда тот высек его за малую проказу. И он стал главой семейства. Войдя во вкус, он не мог остановиться, громя родственников, присоединяя их скот себе, а когда не стало родственников, принялся за соседей, превращая их детей в евнухов, одновременно формируя охрану и армию. Но он боялся мести и предательства со стороны приближённых к нему людей. И у него родилась идея, наплодить побольше детей, воспитать их в духе храбрых воинов, чтобы из них сделать преданных приближённых командиров. И у него появились сотни наложниц. Во главе войска Темучин медленно двигался от одной стоянки до другой, отдыхая по нескольку дней или месяцев. Горем двигался следом, а воины промышляли вокруг, забирая продовольствие, ценности, девушек. Евнухи хорошо следили за гаремом, и знали сроки готовности каждой девушки к оплодотворению. Главный евнух доставлял хану на ночь девушку, а то и две. Но если она не забеременеет, то такую женщину хан дарил своим подчинённым или пускал по рукам воинов. К концу его жизни, у него набралось около тысячи преданных сыновей и столько же дочерей. Сыновья, став военными начальниками, тоже заводили гаремы, плодясь, как тараканы. Вот и появилась русская раса, у которой в жилах течёт и монголо-татарская кровь. У западных народов осталась боязнь и ненависть к восточному народу, и это сохранилось на долгие времена после монголо-татарского ига. Хотя я кацапка, но и в моих жилах есть и монголо-татарская кровь. Но у вас это и на лице выступает.
– Мне этого ещё никто не говорил.
– Значит, стеснялись или не замечали. Вы русский, не спорю, но на лице есть такое, что выдает вашу принадлежность и к монголу.
Дмитрий задумался и вспомнил, что бабуля рассказывала, что у прапрадеда Владимира Васильевича жена была монголка или татарка, но в своё время он этому не придал значения. И из-за неё прапрадед получил титул: «Купца первой гильдии» от царя Ивана Грозного в 1552 году и фамилию Зуб, вместо Зубов. Царь по ошибке не дописал последние буквы, а исправить отказался. Но второй муж бабули, их конвоир Зубов, исправил ошибку царя. А бабуля до второго замужества носила фамилию Зуб, а после третьего – стала Котова. Но всего этого он не собирался рассказывать какой-то генеральше. Мало ли что, НКВД в стране не дремало.
– И что же у меня на лице?
– Монгольская раса одна из трёх основных больших рас человечества. И она характеризуется прямыми чёрными волосами, у вас они есть. Наличием кожной складки у внутреннего угла глаз, прикрывающей слёзный бугорок, у вас она тоже есть. Слабым развитием бороды, а у вас на бороде, как говорится «три волосинки». Плоским лицом, а у вас слегка приплюснутое лицо и носик. Но вы не расстраивайтесь основная часть населения Азии вся такая, чалдоны не исключение, зато у вас сильный, здоровый ген, и женщине легче от вас забеременеть и родить здорового ребёнка. И вы в этом поможете мне.
– Как!? – вырвалось у Дмитрия.
– А как, это уже другой вопрос.
И Дмитрий заметил, как она покраснела. А она стыдливо взмолилась:
– Да не смотрите на меня так, как удав на лягушку.
Вскоре вернулись из ресторана её мать и муж. Подсев к жене он довольным голосом пролепетал, как пропел:
– Как хорошо посидели в ресторане, побаловались пивком. Ресторан от нас через три вагона. Марусенька, чтобы тебе не скучно было пригласи молодого человека с собой. Он наверняка уже проголодался, – и он достал крупную купюру и положил в её ридикюль.
Немного посидев, генерал заклевал носом.
– Григорий Данилович, а вы ложитесь, отдохните, намаялись на вокзале, пока с билетами разбирались, а молодой человек пересядет на ваше место.
– Пожалуй, – согласился он и зашевелился, открыв глаза.
Жена соскочила, пересела к Дмитрию и ласково сказала:
– Ложись здесь, я буду на верхней спать, а мама пусть спит на нижней.
Дмитрий решил пройтись, переложив бумаги доклада на свою верхнюю полку, пошёл по вагону, разминая ноги.
– Мама, приляжешь? – и она встала.
– Нет, дочка, посижу.
Дочь тоже пошла по вагону, но в другую сторону, чем Дмитрий.
Варвара Петровна взяла журнал, принялась рассматривать картинки, но это ей быстро надоело, и она погрузилась в воспоминания: «Как познакомилась с генералом, возвращаясь с садового участка, выскочив на дорогу. Машина чуть не сбила её. Генерал в форме на неё закричал, чуть не матом, а потом отошёл, и даже подвёз к дому. Всю дорогу он рассказывал разные приключения из своей службы. В знак благодарности она пригласила его в дом, угостила чаем с клубничным варением. А он сетовал, что на его даче много всего, а он сделать из всего ничего не может. Когда была жива жена, всё делала. Ну, она и напросилась помочь. Договорились, назначив время. Она пригласила дочь с собой, грустившую о потери мужа. Генерал заметил грусть на лице дочери, а, узнав причину, принялся поднимать у неё настроения, рассказывая смешные анекдоты, шутил всю дорогу. А потом вдруг полюбопытствовал, водит ли она машину. А услышав в ответ, что нет. Начал объяснять как это просто и даже предложил обучить, пока он в отпуске, решив таким образом отвлечь её от грустных мыслей. Дочь почему-то заинтересовалась, хотя никогда не заикалась об этом. Он-то рассчитывал, что она откажется, как он потом признался. Снабдил учебником. Дочь разобралась, он обучил езде, и она сдала экзамен и езду, получив права. Под Новый год он пригласил их к себе на дачу. Дочь попросила сесть за руль. Он отнекивался, говоря, что дорога скользкая, но потом уступил. Дочь ехала быстро, на повороте не справилась с управлением и задавила старикашку на обочине. И ей грозила тюрьма. Мать охала и ахала, и просила его как-то замять это происшествие. Но он отказывался, говоря, что она ему не дочь и не жена. А дочь и ляпнула, что согласна за него замуж, он удивился, а потом согласился. Скоропостижно дочь выскочила за шестьдесят пяти летнего генерала в свои двадцать четыре года. И он принял всю вину на себя. Состоялся суд, ему присудили три года условно и навсегда лишили прав вождения авто. Теперь машину водит дочь. Второй год живут и она с ними. Однажды дочь сказала ему, что хочет ребёночка, а он посоветовал завести любовника и родить, он возражать не будет. «Старый, очевидно, сам не может, раз такое заявил», – решила она, вздохнув.
Дмитрий размышлял над предложением генеральши. В принципе он был не против, тем более что она не какая-то замухрышка, но как это осуществить при переполненном пассажирами вагоне. И тут же у него промелькнула мысль: «А не разыгрывает ли она меня, обидевшись на то, что не снял её чемодан с полки. Но после такого ответа, как ответил ей муж, я унизил бы себя перед генералом, став денщиком генеральши. Интересно, что она ещё выкинет, чтобы меня завести, а затем посмеяться, наблюдая, как я мучаюсь в возбуждённом состоянии».
А она и не думала издеваться, парень ей сразу приглянулся, с характером, не размазня и не бежит за каждой юбкой. Пройдя через мягкий и купейные вагоны, она убедилась, что действительно всё занято. А в мягком ехали ещё два генерала, очевидно, с самого начала. Затем она зашла в ресторан, познакомилась с меню и вернулась на место. Дмитрий сидел, распивая чай с её матерью, бойко беседуя о чём-то. На столе стоял ещё один стакан и два кусочка сахара, а рядом лежал кулёк с завёрнутыми продуктами. Она сообразила, что это Дмитрий выложил свои припасы, приготовленные родителями.
– Присоединяйтесь к нам, – предложил Дмитрий, указав на стакан.
И она присоединилась, чай оказался горячий, и ей пришлось осторожно втягивать его в рот, шумно швыркая губами, охлаждая те капли, которые влетали в рот вместе с воздухом. Она пила чай и подсчитывала в уме опасный для беременности срок. Срок был опасный. «Надо же донора подходящего нашла, а условий нет». Дмитрий принялся разворачивать кулёк с продуктами, но она остановила его.
– Дмитрий, я тебя приглашаю в ресторан, а твои запасы пригодятся вечером и завтра на завтрак.
Прошло ещё около часа.
– Мама, мы с ним пойдём обедать, Григорий спит непробудным сном, – и, подхватив Дмитрия под ручку, увлекла за собой.
«Хороший парень, вот бы от него забеременела», – и мать вздохнула.
В ресторане Маруся принялась рассказывать, при каких обстоятельствах вышла замуж за генерала, хотя он вначале был настроен против такой сделки, но потом, пожалев мою молодость, согласился. Он-то знал, что его не посадят. А сейчас ведёт себя как будто я ему дочь, а не жена. Спим в разных комнатах. Я ему как-то сказала, хочу ребёночка родить, а он ответил, что возьми в детдоме или заведи любовника и роди. У него своя компания, у меня своя, а мне дал полную свободу в действиях. Правда, мне эта свобода нужна как зайцу стоп сигнал. Очевидно, всё это из-за того, что я холодная женщина. Так охарактеризовал меня первый муж, но мы с ним уважали друг друга.
– Значит, решила меня использовать как донора и об этом намекаешь?
– Вроде этого, – без стеснения подтвердила она. – Только не намекаю, а…, – и она замолчала, не договорив и покраснев.
За обедом они осушили графинчик вина, перед уходом она заказала ещё бутылочку вина и, рассчитавшись, они ушли. Проходя между вагонов, Дмитрий попытался её обнять и поцеловать, но она, выставив ладонь перед его лицом, заявила:
– А целоваться не люблю, не нахожу прелести, обмениваясь слюней.
«Значит, это один из признаков холодной женщины», – пронеслось у него в голове. Григорий Данилович и Варвара Петровна резались в картишки, шумно выражая свой восторг при битье карт. Маруся поставила бутылку на столик и сказала, что вечером раскупорим. При этом она подсела к мужу, а Дмитрий пристроился рядом с её матерью.
– Играем вчетвером, мужчины против женщин, – предложил генерал, потирая ладони, как перед схваткой.
Игра началась, но, сыграв десять партий, мужчины явно проигрывали с крупным счётом. Дмитрий не придавал большого значения проигрышам, а генерал кряхтел, щёлкал языком, он не привык проигрывать, но выше себя не прыгнешь. Вечером распили бутылочку вина, закусывая продуктами Дмитрия, а затем расползлись по полкам. Внизу похрапывал генерал, а ему вторила Варвара Петровна. Поворочавшись, Дмитрий уснул. Часа в три ночи его толкнула Маруся, приложив палец к губам, она показала пальцем, чтобы он спустился вниз и направился в сторону тамбура. Спустившись, он остановился около туалета, поджидая её, размышляя: «Что она опять придумала». Вскоре и она появилась в коридоре, пробираясь между высунувшихся с полок вонючих ног пассажиров. Убедившись, что туалет пуст, она втолкнула его внутрь и зашла сама, защёлкнув замок. Дмитрий смотрел на неё, почёсывая затылок.
– Давай здесь, – предложила она и, не дожидаясь ответа, подняла подол юбки и спустила трусики.
Облокотившись на умывальник, она выставила перед ним свой голый зад, выгнув спину.
– Ну, что ты стоишь, любуешься. Вставляй свой фаллакс в мою вагину.
Дмитрий растерялся, такого секса он ещё не испытывал, медленно расстёгивая ширинку и извлекая свой прибор, не зная, куда его пристроить. Она, захватив рукой его стержень, ввела в себя. И он заработал, распаляясь. Она стояла как вкопанная, не реагируя на его действия. Хотя ему было не до размышлений, но он подумал: «Она не реагирует на мои старания, это второй признак холодной женщины». Выпустив своё миллионное войско, он застыл.
– Готово?
– Угу, – процедил он сквозь зубы, выходя из неё.
Она выпрямилась, сжав плотно ноги, как будто что-то удерживая, но в следующий момент она вытолкнула его из кабины.
– Потом зайдёшь, – и с шумом захлопнула дверь, защелкнув замок.
Вскоре она вышла, и, пройдя мимо него как около столба, направилась на место. Ополоснувшись, он вернулся и залез на свою полку. Отвернувшись, она спала или делала вид, что спит. Следующие три ночи всё повторилось.
Прибыв на станцию Горького, проводник объявил, что стоянка 15 минут, меняется бригада паровозников. Генеральша предложила Дмитрию:
– Пройдёмся по вокзалу.
Зайдя в ювелирный магазин при вокзале, она попросила Дмитрия снять часы с руки, а продавщицу – подобрать золотой браслет с золотыми часами по образцу. Рассчитавшись, она сказала ему:
– Это мой подарок тебе, но будешь носить потом, я не хочу, чтобы мой муж их увидел на твоей руке.
– Ты сума сошла, разбрасываешься такими дорогими вещами!
– Знаешь, мы из тех, у кого деньги куры не клюют, а у кого-то их на водку не хватает.
3.
Приехав на Казанский вокзал, генерал выскочил из вагона в числе первых, но вскоре вернулся в сопровождении двух солдат. Они подхватили с верхней полки чемоданы и направились к выходу. Генерал последовал за ними, Варвара Петровна следом, Маруся за ней, а Дмитрий замыкал шествие.
– Ты бы, хоть адресок с телефоном оставила, – попросил Дмитрий.
– А зачем, Дима, ты меня больше не интересуешь.
Не попрощавшись, они исчезли в толпе. «Вот стерва», – подумал он, озираясь по сторонам. Дмитрий, приехав в Москву впервые, смотрел на всё как барашек на новые ворота. Он не дал телеграмму жене, опасаясь, что она увидит Марусю и плохо подумает. Идя вдоль вагонов, он размышлял, у кого бы проконсультироваться. А, увидев милиционера, обрадовался и подошёл к нему.
– Я впервые в Москве, жена меня не встречает, мне надо добраться до памятника Пушкину, а там я найду дом по схеме.
Милиционер любезно всё рассказал и даже записал, вырвав листок бумаги из блокнота. Через час Дмитрий подошёл к заветной двери квартиры, на косяке которой красовалось несколько звонков с фамилиями. На кнопку Смирновых он с какой-то опаской надавил. Где-то внутри раздался приглушённый звонок, а через некоторое время дверь открыла пожилая женщина, чем-то похожая на Катерину. Она внимательно оглядела Дмитрия с головы до ног и, надув губы, спросила:
– Вы, наверное, Дмитрий, муж моей старшенькой Катерины.
– Да, я муж Катерины, – с какой-то грустью ответил он.
– А Катерины нет, она ушла куда-то, проходите, – и, отступив в сторону, освободила проход.
Дмитрий шагнул в коридор, заставленный шкафами, ящикам и всяким барахлом. Закрыв дверь, женщина пошла впереди, он – следом. Она остановилась у закрытой двери с небольшим ковриком на полу, полкой для обуви и занавеской, за которой просматривалась верхняя одежда.
– У Катерины отдельная комната, досталась по наследству от бабушки, а наша эта, – и она указала на соседнюю с открытой дверью. – Я мама Кати, а тебе, Дмитрий, стало быть, тёща, мой муж Илья Викторович, а младшая дочь Лариса. Я дам тебе третий комплект ключей от комнаты Катерины и входной двери. Вообще-то Катя ожидала тебя значительно позже. Для неё это будет сюрприз, – с каким-то неудовольствием сказала она. – Но сами разберётесь.
Тёща зашла в свою комнату, сняла со стены ключи, подала их ему и закрыла свою дверь комнаты. «Странный приём зятя», – подумал он, не придав значения её последним словам. Покрутив ключи в руке, он вставил тонкий ключ в скважину и открыл дверь. Сбросив в коридоре ботинки и сняв плащ, прошёл в комнату в носках с дырками на пальцах и осмотрелся. Просторная комната, метров двадцать. Шкаф, холодильник, узкая кровать, стол, тумбочка с небольшим телевизором и увеличительной линзой перед экраном. На стульях разбросаны вещи. На одном из них он разглядел мужской пиджак с брюками. «Наверное, костюм отца, Ильи Викторовича, – подумал он. – Куда бы мне определиться с моим барахлом». Он открыл шкаф и удивился. В нём висела одежда вперемежку мужская и женская. «Похоже, в комнате проживает ещё и мужчина, – пронеслось у него в голове, – но брата у неё нет». И он вспомнил высказывание тёщи: «Рано приехал и сами разберётесь». «Что бы это значило? Уж, не хахаль ли у неё завёлся». Оставив свои вещи у двери, погрузился в воспоминания. Он слабо помнил, как вступил в близкий контакт с Катериной, но на следующий день обнаружил на трусах кровяные пятна с засохшими выделениями и даже испугался. «Справка её беременности по срокам совпадает, но если у неё появился хахаль, то, что за этим последует. Если развод, то на элементы двадцать пять процентов будущей зарплаты «корова языком слизнёт». А эта перспектива не из весёлых. Вот это мы побаловались после Светкиных именин, – вспомнил высказывание Катерины. – Да и я «гусь» хороший, Эльвиру обесчестил, генеральшу трижды трахнул, она-то, поди, точно забеременела, женщины знают в этом толк и отвалила, наставив рога генералу. А вначале казалась непреступной дамой, с гонором, а в вонючем туалете придумала трахаться». Размышляя, он пришёл к выводу: «Если у Кати появился действительно любовник, то я должен выглядеть недотёпой, простодушным, которому всё «по барабану», а поскольку я твёрдо решил обосноваться в Москве, получить прописку, а ссора с женой поставит крест на такую возможность, то мне придётся не обращать внимания на её увлечения. В конце концов, в Красноярск и даже в Канске есть семьи, у которых муж и жена имеют полную свободу в любовных отношениях, при этом не скрывают свои похождения друг от друга. Очевидное, Москва не исключение, взять хотя бы семью генерала, ехавшую со мной».
Дмитрий изрядно проголодался, открыв холодильник, достал съестное и закусил. Прождав больше трёх часов, услышал, как кто-то пытается ключом открыть дверь.
– Заходите! Дверь открыта! – крикнул он через всю комнату.
Дверь приоткрылась, но в следующее мгновение прикрылась, до его слуха долетел неясный шепот. Он продолжал сидеть, сделав глуповатое выражение лица. Наконец, дверь открылась настежь и появилась Катерина в нарядном одеянии.
– Как же тебе удалось так быстро приехать? – вместо приветствия спросила она.
– Ты же телеграмму прислала, срочно выезжай, мне дежурная вокзала и посочувствовала, – и он шагнул навстречу к ней, а, обняв, попытался заглянуть в коридор через неплотно прикрытую дверь. – Ну, здравствуй, жена.
И он поцеловал её в накрашенные губы, но она не ответила взаимностью, проявив холодок.
– А ты, Катерина, молодец, хорошо позаботилась обо мне и одежонку модную приготовила, – и он скинул с себя грязную рубашку, майку не первой свежести, брюки, носки, а, подойдя к шкафу, и трусы без всякого стеснения.
Открыв шкаф, бесцеремонно с полки выбрал майку, трусы, носки, и торопливо облачился в них, затем надел модную рубашку, снял со стула отглаженные со стрелкой брюки и влез в них. Катерина с открытым ртом удивлённо рассматривала мужа не в силах что-то сказать.
– Надо же, как точно ты определила мой размер, молодец, – похвалил он.
Хотя брюки без ремня могли и свалиться с него, а пиджак сидел на нём несколько мешковато, но он продолжал её нахваливать, подвязывая на шею модный галстук и беря чистый носовой платок, размышляя: «Пусть это будет гонорар за использование моей жены». А Катерина смотрела на законного мужа, не зная, как ей поступить. Она отправила ему срочную телеграмму, вышла из почты и встретила бывшего жениха, который женился на её лучшей подруге. Он предложил посидеть в ресторане, отметить встречу, поговорить. И у них вспыхнули прежние чувства. После ресторана он проводил её домой и задержался до утра. Верка, потеряв мужа, обзвонила подругам, одна из них сказала, что видела Василия, прогуливающего с Катериной. Верка примчалась утром к Кате, захватив мужа в чужой постели. Вернувшись к жене, Василия у двери встретил чемодан с его вещами. Он и поселился у Катерины, у которой произошло раздвоение чувств. С одной стороны, она носила в своей утробе ребёночка от Дмитрия, а с другой, у неё вспыхнула прежняя любовь к Василию. Своё положение на будущее они не обсуждали, но, узнав, что Катерина беременна от мужа, Василий расстроился, и своё неудовольствие не скрывал. Это охладило пыл её любви к Василию, но не настолько, чтобы расстаться с ним. И она оказалась на распутье, но удивилась, что Дмитрий не понял, что она изменила ему или ему всё «до лампочки». А он пустился в рассуждения, что как ему было скучно у родителей, как он обрадовался, получив от неё телеграмму, прилетев, считай на крыльях. Если бы он набросился на неё, начал кричать, то она бы предложила ему развод, не считаясь с недовольством Василия по поводу её беременности.
– Дмитрий, ты, наверное, голоден, я сейчас переоденусь и приготовлю что-нибудь, – она, скинув платье, надела халат, а его халат засунула за одежду.
– Хорошо, милая, – ответил он, рассматривая телевизор с линзой.
Чтобы муж не увязался за неё на кухню, она подала ему альбом с фотографиями.
– Ты посмотри мой альбом, а я поджарю яичницу, – и, взяв несколько яиц и масло, торопливо убежала.
На кухне, пристроившись на табуретке, её поджидал Василий.
– Вася, приехал муж, я от него беременная, что делать дальше, не знаю. Тебе лучше выйти на улицу и подождать. Я накормлю его и выведу на прогулку. Ты зайдёшь, соберёшь свои вещи и исчезнешь.
– А как же я? Я же тебя люблю.
– Любить-то ты меня любишь, но женился на Верке. Что мне оставалось делать? Вышла замуж, вернулась в Москву. Случайно встретила тебя, вспыхнула старая любовь. А когда ты узнал, что я беременная от мужа, то сильно расстроился. Что прикажешь делать?
– Но, ещё всё образумится, я привыкну, – жалобно простонал он. – Твоя беременность для меня оказалась полной неожиданностью.
– Может, твоя Верка тоже беременная от тебя, а когда узнаешь, чего доброго сбежишь от меня. Зачем тебе воспитывать чужого ребёнка, бросив своего?
– А сейчас мне куда деваться?
– Иди к Верке, объясни, что ко мне приехал муж. Может, простит.
– Не простит, я был у неё. У неё уже другой …, – и он вдруг осёкся, поняв, что проговорился.
– Ты был у неё? – и она присела, согнув колени и уставившись в глаза.
Вместо ответа он замахал руками, хлопая себя по коленам, не зная, как вывернуться.
– Ключи бросишь в почтовый ящик, когда уберёшься, – она вдруг изменилась в лице и грубо добавила, – Уходи, пожалуйста.
Василий встал, зачем-то кашлянул, прикрыв ладонью рот, и, громко топая по коридору, вышел, хлопнув входной дверью. Дмитрий понял, что третий лишний удалился и тут же вспомнил, что тёща сказала, что третью связку ключей даст ему. «Он может вернуться. Возможно, Катя предложит мне погулять, чтобы он собрал свои вещи. Как бы он не прихватил мои документы, диплом вуза, деньги и материалы для защиты диссертации в отместку за костюм», – размышлял он, шаря глазами по комнате, ища надёжное место. – Деньги и документы возьму в карман, а вот куда тубус с чертежами и бумагами спрятать, это вопрос».
Пройдя по комнате, он решил тубус и папку с бумагами засунуть под шкаф и приподнять их к дну шкафа, чтобы не было видно. Он так и сделал, подставив под них пол-литровые пустые банки, а, убедившись, что не видно, успокоился. Поменяв обычные часы на золотые с браслетом, и сложив своё грязное бельё в сумку, он повесил её на крючок за дверью и глубоко вздохнул.
Вскоре появилась жена со сковородкой, из которой исходил приятный запах, долетевший до его ноздрей. И она принялась весело щебетать о погоде в Москве, интересуясь и о Сибири. При этом расставила тарелочки на столе, рюмочки, распечатанную бутылку вина «Кагор», рекомендованную врачом как тонизирующее лекарство и купленную для неё Василием. После обеда, как и предполагал он, она предложила прогуляться по улице Горького. Дмитрий согласился. Прогулка по улице Горького удивила его. Масса магазинов с одеждой, обувью. А в Елисеевском у него дух захватило от разнообразия продуктов и богато оформленных прилавков. «Не зря люди рвутся в Москву, я должен обосноваться здесь, чего бы мне это не стоило», – размышлял он, стоя в небольшой очереди за продуктами.
– Как ты располагаешь финансами, – спросила, сделав безвинное лицо.
– Родители собрали, что могли. А когда будет вызов на защиту, трудно сказать. Очевидно, мне надо устраиваться на работу. А у тебя как с работой?
– Неважно. На хорошо оплачиваемую устроится проблематично, тем более мой животик не скроишь. Все и отнекиваются от меня. По знакомству отца взяли на Рижском вокзале в плановый отдел грузоперевозок, но зарплата не ахти какая. А тебя без прописки не возьмут на работу не в одной организации, доже грузчиком. У моей мамы лечится паспортистка с нашего домоуправления. Она пообещала тебя прописать. Вот я и дала телеграмму, чтобы успеть, пока она лечиться. Но при всём этом она сделает тебе прописку временную, а с временной в хорошую организацию не возьмут. Но она предложила вариант. Тебе придётся как-то испортить свой паспорт и подать заявление на замену, тебя оштрафуют, но дадут московский, а затем ты вновь будешь прописываться. Вот тогда она, возможно, сможет сделать постоянную прописку, но это будет зависеть от ряда обстоятельств.
– Что ты имеешь в виду, на лапу кому-то?
– Нет, без лапы, но, смотря, кто будет подписывать разрешение на прописку, так она объяснила маме. Но если опять временную, то на небольшой срок, по сравнению с сибирским паспортом.
– А я ещё не выписался из Канска.
– Это неважно, туда вышлют документ о снятии тебя с учёта по прописке и военкомата, а затем ты подпортишь свой сибирский паспорт.
– Надо же такие сложности в Москве.
– А ты думал! Это же Москва!
Помолчав, Дмитрий сменил тему разговора.
– Денег у тебя и так немного, а ты такой костюм мне купила. Я, конечно, понимаю, что тебе было бы стыдно со мной ходить в сибирских лохмотьях.
– Ну, уж скажешь! Разве ты в лохмотьях ходил?
Дмитрий не ответил, но понял, что она не осуждает его за чужой костюм. Он бы не решился на такую покупку с его скудными наличными. «За удовольствие надо платить, нечего на чужих жёнах ездить», – размышлял он, подходя к прилавку. А Катерина принялась делать заказы продавцу. Из автомата кассы выскакивала лента чеков, но вскоре она оборвалась. Дмитрий приготовил деньги, но Катерина вытащила из ридикюля кошелёк и рассчиталась. Он обратил внимание, что её кошелёк изрядно похудел. Подхватив увесистую сумку, он взял её под ручку и, рассматривая обрамления магазина, вывел на улицу. Народ куда-то торопливо спешил, жуя на ходу. Подходя к дому, Катя забеспокоилась, бросая взгляды по сторонам, и только зайдя в свою квартиру и взяв из почтового ящика бумагу с завернутыми в неё ключами, успокоилась. А Дмитрий обратил внимание, что большой чемодан со шкафа исчез. И он подумал: «Если у меня он потребует костюм, то я скажу, что его мне подарила жена в честь моего приезда». Разобрав продукты, Катерина ушла на кухню приготовить чай. Дмитрий подошёл к шкафу, пощупал на месте ли его бумаги и чертежи, а затем открыл дверцу шкафа. В нем сиротливо висели только вещи жены, знакомые ему по Красноярску. «Так-то оно лучше». И он вдруг вспомнил Эльвиру, подумав: «Вот если бы мне Эльвира наставила рога, то я бы, не знаю, чтобы сделал. Следовательно, я Катерину не люблю, а только уважаю, а хочу я этого или нет, но в моём сердце осталось место только для Эльвиры». Его размышления прервала жена, радостно сообщив:
– Нас на ужин приглашают родители. Они желают познакомиться с моим мужем.
– Знаешь, Катерина, мне неудобно заявиться к ним с пустыми руками. Я сбегаю за бутылочкой коньяка.
Катя улыбнулась, дёрнув плечиком. Дмитрий вышел во двор, в противоположном углу увидел парня, сидящего на скамейке. Около него стоял чёрный чемодан. «О! Бедолага, он ещё здесь».
Возвращаясь домой, у Дмитрия появилось желание поближе рассмотреть парня с чемоданом, но он сообразил, что тот сидит против окна кухни квартиры, в которой проживает Катя, и это его остановило. «Значит, парень специально уселся так, чтобы Катя видела его из окна кухни. Очевидно, он ждёт, когда она выйдет к нему на свидание и договориться о встрече в другом месте», – решил он.
За ужином Дмитрий познакомился с родственниками Кати. На этот раз Аграфена Никаноровна оказалась очень любезна к зятю. Илья Викторович вёл себя сдержано, но не забывал подливать в рюмки. Выпили за приезд, за встречу и за регистрацию брака, а Лариса принялась кричать:
– Горько, – и кричала до тех пор, пока молодожёны не поцеловались.
Ужин затянулся не на один час. Дмитрий освоился и не раз ходил на кухню то за одним, то за другим. И каждый раз он ненароком заглядывал в окно. Парень продолжал сидеть, однако Дмитрий заметил, что он смотрит не в сторону их окна, а в противоположную. Когда Дмитрий и Лариса оказались одни на кухне, он заметил:
– Странно, на скамейке сидит парень уже не один час. К чему бы это?
– А, это Василий с нашего двора, его жена выгнала, он что-то напроказничал, вот сидит и ждёт, когда она его простит, – и, махнув рукой и подхватив чайник, ушла.
«Значит, у меня костюм с Васькиного плеча, – и он усмехнулся. – А он друг детства Кати, возможно, они учились вместе. И у них возникло старое взаимное увлечение, как у меня с Эльвирой».
Застолье закончилось, женщины, подхватив грязную посуду, сбежали на кухню. Тесть, Илья Викторович принялся расспрашивать Дмитрия о родителях и постепенно свёл разговор к планам на будущее Дмитрия и куда он собирается устроиться на работу, при этом он намекнул, что Аграфена договорилась насчёт его прописки и проблемы не должно быть. Дмитрий делился своими мыслями, которые устраивали тестя. Их разговор прервала Катерина, наклонившись к мужу, она шепнула:
– Я приготовила ванну, искупайся с дороги, – и она проводила его в ванную, показав принадлежности для купания.
– Позовёшь, спинку приду, потру, стукнешь по трубе, я и услышу.
После ванны Дмитрия ждала жена в кровати, привалившись к стене. Из-под одеяла выглядывала её головка и часть обнажённой груди. Взглянув на неё, Дмитрий возбудился и поспешил исполнить супружескую обязанность.
Через неделю Дмитрий получил временную прописку, а ещё через неделю он оправдывался перед паспортисткой за испорченный паспорт, рассказывая, что соседская собачонка пожевала его паспорт, нечаянно оброненный им, и соседи могут это подтвердить. Конечно, он утаил от неё, что корочки паспорта смазал сливочным маслом и умудрился незаметно от соседей подсунуть его под нос собачки, та и схватила, заинтересовавшись необычным предметом с приятным запахом.
– Оплатите штраф за халатное хранение документа, потом будем разговаривать дальше, – и она подала ему квитанцию с указанной суммой штрафа.
Взглянув в квитанцию, Дмитрий присвистнул и пошёл в кассу оплачивать штраф. Но через неделю он получил уже московский паспорт с постоянной пропиской. За три недели он обегал различные организации, метрострой, вокзалы и депо в поисках работы. Но на инженера, окончившего три года назад вуз и нигде не работавшего, смотрели косо.
– Я в аспирантуре три года учился после окончания института. А в аспирантуре трудовые книжки не дают, – доказывал он.
– Где ваш диплом кандидата наук?
– Я ещё не защитился, – с пеной у рта доказывал он.
– Защититесь, получите диплом, тогда и поговорим насчёт работы, – был ответ солидных боссов.
В рабочее время молодым парням было трудно разъезжать в метро. У них милиция проверяла паспорта, вылавливая безработных, уклоняющихся от армии. И Дмитрий показывал справку, что паспорт находится в домоуправлении на прописке. А милиция интересовалась, почему так долго паспорт находится на прописке, и каждый раз Дмитрию приходилось пересказывать одно и то же. Получив паспорт, он побежал на главную почту, получил кучу писем от Эльвиры и денежный перевод от родителей. Читая письма от возлюбленной, он млел, а, придя домой, Катю назвал Эльвирой.
– Что-то ты часто вспоминаешь Эльвиру, – заметила Катя, внимательно разглядывая мужа.
– Да это я разговаривал с одной Эльвирой по поводу работы, вот и выскочило, – врал он.
– Во сне ты часто вспоминаешь какую-то Эльвиру. Она обещала работу?
Дмитрий растерялся, заморгав часто глазами.
– Что-то у нас с тобой не получается взаимного счастья. Ты думаешь о другой, а я о другом. Ошибочка вышла в наших отношениях. Жаль, что от этой ошибочки на свет появится новое существо.
– Ты, наверное, жалеешь, что и меня прописала в своей комнате?
– Помилуй! Об этом я не жалею. Если придётся подавать на алименты, то в любом случае твоя зарплата здесь превысит сибирскую.
– Я смотрю, ты уже всё рассчитала.
– Всё невозможно, но поняла, что между нами пробежала чёрная кошка по имени Эльвира. Думаешь приятно, когда муж во сне разговаривает с какой-то Эльвирой, а несколько минут назад обозвал меня Эльвирой.
– Но ты меня тоже как-то назвала Василием и не заметила этого.
– Неужели! – удивлённо воскликнула она.
И они замолчали, погрузившись в свои мысли, но думая об одном. Он размышлял о том, что зря женился, а она не жалела, это ей было на руку, нося его ребёночка в своей утробе. Их разговор закончился тем, что вечером она постелила ему постель на полу, хотя они не возвращались к неприятному для них разговору, за ужином вместе смотрели телевизор, общались с родителями.
– Как я должен это понимать? – с раздражением спросил он. – Я же тебе муж, а не сосед. Или я стал уже настолько неприятен, что тебе противно со мной ложиться в одну постель?
Катерина промолчала. Для себя она ещё ничего не решила, но какое-то бессознательное чувство руководило её поступком. Она скинула с себя платье и юркнула под одеяло, заняв кровать целиком. А он не собирался идти с ней на конфронтацию. В ванной почистил зубы, разделся и, подхватив подушку и одеяло с пола, повалился на кровать, потеснив жену. Она отвернулась к стенке, но он развернул её.
– Не хочу, – и она плотно сжала ножки.
– А я хочу, – и он протиснул вначале одно колено между её ног, затем другое и, раздвинув пошире ножки, вошёл в неё. Она терпела, но вскоре она возбудилась, и, обхватив его за шею, вступила с ним в обоюдный контакт любви. Отдохнув после тяжёлой работы, она спросила:
– Как будем жить дальше?
– Как жили, так и будем. Я же не упрекаю тебя, что вместо меня на этом месте лежал какой-то Василий, а мне достался с его плеча костюм.
– Как! Ты знаешь всё и не надавал мне тумаков! – и она приподнялась, всматриваясь в полумраке в его лицо.
– Меня же здесь не было, а где был, там была другая жизнь.
– А женщины? – не удержалась она от щекотливого вопроса.
– Что женщины! Самая сладкая и благородная месть – это прощение, так однажды сказал Пьер Буаст. – И я простил тебе твои маленькие шалости.
– Ты называешь это маленькими шалостями?
– Называй это как хочешь, главное, простил и как бы отомстил, тем более что и я небезгрешен.
– Значит, мы квиты?
– Очевидно, – ответил он и слегка захрапел.
Она долго не могла заснуть, переваривая в голове его высказывания. А утром они встали, как будто между ними не было никакой размолвки. Они весело шутили. После завтрака она отправилась на работу, а он на поиски работы. На Рижском вокзале ему посоветовали обратиться в Нахабинское депо Рижской железной дороги. И Дмитрий отправился туда. Начальник отдела кадров сказала:
– С инженерными вакансиями у нас не густо, вот если бы вы были токарем или фрезеровщиком мы бы с радостью вас приняли, а на инженерную должность, тем более что у вас нет стажа и трудовой книжки, проблематично.
– Зато я окончил аспирантуру.
– Но для нас кандидаты наук, как зайцу стоп сигнал, мы наукой не занимаемся, у нас другие проблемы.
– А какие зарплаты у младших инженеров в вашем депо? – и Дмитрий прищурил глаза.
Начальник подала ему листок с инженерными ставками. Он, просмотрев список, заметил:
– Негусто, правда, у начальников ставки неплохие.
– Но до начальников надо ещё дорасти.
– А в мехцехе у рабочих? – и он возвратил список. – Я окончил курсы слесаря лекальщика, токаря и фрезеровщика при Канским паровозным депо.
– И какие разряды вам присвоили, – с интересом спросила она.
– Слесаря лекальщика у меня самый высокий разряд, а токаря и фрезеровщика самый низкий.
– Это меняет дело, – и она подала ему список ставок рабочих мест и их ставки. – А ваши удостоверения можно посмотреть?
– Дело в том, что они остались у родителей в городе Канске.
– Так вы ещё и не местный?
– Нет, прописка у меня московская, я живу у жены, – ответил он, а просматривая список, заметил. – Да, ставки высококвалифицированных рабочих у вас значительно выше, чем у ИТР.
– Но без удостоверений вас возьмут только в ученики к квалифицированным рабочим.
– Ясное дело, это я промашку сделал, не захватив удостоверения, – и он задумался, вспоминая, где они и целы ли, не выкинули ли их родители.
– Знаете, что я могу вам предложить? Вы можете устроиться диспетчером, сопровождающим электрички, пока родители вышлют ценной бандеролью вам удостоверения.
– А что это за должность такая?
– Видите ли, у нас участились случаи, когда машинист и помощник засыпали в кабине электрички во время движения. Однажды произошёл случай, когда машинист и его помощник решили отметить праздник, да перебрали и оба заснули. Электричка шла без остановок на платформах, пассажиры забеспокоились и сорвали стоп кран, предотвратив аварию. И это не единичный случай, кроме того электрички сбиваются с графика движения, опаздывают, поэтому начальство приняло решение, каждую электричку должен сопровождать диспетчер, контролирующий работу машиниста непосредственно на рабочем месте.
Раздумывать Дмитрию особенно не было нужды, ему никто не предлагал работу по специальности в дипломе, а если предлагали, то в основном в качестве рабочего. А тут, как ни говори, инженерная должность – диспетчер. Тем не менее, он пробормотал:
– Надо подумать.
– Что тут думать, главное, зацепиться, а придут удостоверения, возьмут в механический цех инженером, а то и начальником смены. У вас же имеются навыки металлообработки, – и она подала ему бланк заявления и личного листка. – Вот заполните, и я выпишу вам пропуск в контору к директору. Будете разговаривать с ним, скажите, что у вас имеются удостоверения рабочего высокой квалификации, в личном листке тоже укажите, где получили и когда.
Прежде чем заполнять документы Дмитрий задумался: «Скоро Новый год. Месяца три, четыре буду ждать вызов на защиту из института, а то и дольше. Затем защита и оформление документов в ВАК, если не провалюсь. Члены Совета ВАКа пойдут в отпуск, вернуться в сентябре. Полгода, а то и год будут рассматривать документы, пока утвердят защиту на своём Совете, затем выпишут диплом кандидата наук, там тоже очередь. Сообщат Учёному секретарю института, а он соберётся и поедет в Москву, привезёт мой диплом в Красноярск. Пройдёт уйма времени, а кто меня будет кормить». И вздохнув, он принялся заполнять документы.
Директор, просмотрев заявление и личный листок кадров и уставившись на Дмитрия, сказал:
– Интересно получается! После окончания школы вы приняты в институт студентом, потом аспирантура, а когда вы умудрились получить три удостоверения квалифицированных рабочих, причём слесаря-лекальщика высшего разряда?
Рассказывать Дмитрию, что в депо учеником его устроил родственник, а он согласился учиться после школы, потому что в депо учеников хорошо кормили обедами, было непросто и даже смешно. Тем не менее, он принялся объяснять, что профессии рабочего осваивал, будучи учеником восьмого и девятого классов после школы. А получил высший разряд слесаря-лекальщика за то, что умудрился исправить брак слесаря Свистунова, допустившего при изготовлении корпуса плунжера паровоза.
Директор нахмурился, вспоминая, а затем, прищурив хитро глаза, сказал:
– Припоминаю, несколько лет назад я читал в газете заметку, что в каком-то городе Сибири ученик школы и стажёр опытного рабочего устранил брак другого рабочего, за это был награждён медалью «За трудовое отличие». Это вы отличились?
– Представьте себе, это именно я исправил брак Свистунова и награждён медалью, – улыбаясь, ответил Дмитрий.
– А почему в личном листке не отразили это?
– Но у меня с собой нет удостоверения о награждении и самой медали, они где-то в комоде родителей валяются. А в личном листке надо записать номер удостоверения и всё такое, а я это не помню.
– Это верно, – заметил директор, улыбаясь и ставя резолюцию на заявлении.
4.
От радости, что нашёл работу, Дмитрий купил бутылку вина и раньше обычного заявился домой. Но каково его было удивления, когда увидел Василия и жену, распивавших чай за столом. Его радостное лицо вмиг превратилось в разъярённого быка и, насупившись, ринулся на Василия, размахивая бутылкой. Но Катерина соскочила со стула и встала на его пути.
– Дмитрий! Успокойся, между нами ничего не было, а Василий теперь наш сосед по нашей коммунальной квартире.
Дмитрий остановился, уставившись на жену.
– Сядь, пожалуйста! – и она подтолкнула Дмитрия на свой стул. – Я тебе сейчас всё объясню.
Непроизвольно он опустился на стул, держа бутылку в руках. Стоя между ними, она сказала:
– Видишь ли, Дмитрий, жена Василия, Верка, не простила его, а подала на развод и на раздел однокомнатной квартиры. А наша Мария Ивановна с нашей коммуналки, увидев Веркино объявление на обмен жилья, предложила им свою комнату и комнату своей мамы. Так сказать на съезд, тем более что мать у неё старенькая и нуждается в уходе. Верка и Василий согласились разъехаться. Она переехала поближе к своим родителям, а он в комнату Марии Ивановны. Ну, а раз Верка не простила Василия, а у нас с тобой тоже жизнь не очень-то сложилась, то я предложила Василию поменяться жилплощадью с тобой. Ты прописан у меня, следовательно, имеешь часть жилплощади.
Василий, высунув голову из-за спины Катерины, добавил:
– Дмитрий, ты не волнуйся насчёт Катиного ребёнка, я его усыновлю, и никаких претензий по алиментам к тебе не будем иметь.
Катерина дернулась, задвинув локтем голову Василия за себя. Хотя действие жены Дмитрий заметил, но соображал туго. Уж больно всё необычным ему казалось в таком раскладе событий. Наконец он промолвил:
– На каком основании нам поменяют жильё?
– А мы разведёмся, – заявила жена.
– Семью, у которой намечается ребёнок, не так-то просто разведут.
– А я скажу…, – и она замолчала, обдумывая, что может веское сказать.
В комнате воцарилась тишина, наконец, она сказала:
– Я могу сказать, что ребёнок не от тебя, а от Василия. Мы зарегистрировались на третьем месяце моей беременности, а до этого в принципе могла встретиться с Василием и забеременеть от него. Мне поверят, он мог приехать ко мне в Красноярск.
– А он, правда, приезжал в Красноярск? – оживился Дмитрий.
– Да нет, я никогда не был в Красноярске, – высунувшись из-за спины Катерины, заявил Василий.
– А ты не говори об этом, – назидательно заметила она, – а, наоборот, в суде подтвердишь, что приезжал.
– Я на ваш суд не пойду, – надув губы ответил он, – чего доброго за враньё посадить могут. Узнает Верка, на всё пойдёт, чтобы отомстить, она такая.
Дмитрий задумался: «А может и правда ребёнок не мой». И он вспомнил, что перед Светкиными именинами он не встречался с Катериной, хотя и пытался это сделать несколько раз, а в кафе Светка тогда спросила, куда Катерина исчезала. И у него на душе «заскребли кошки», а то, что у него трусы были запачканы кровью, так это и обмануть можно было, мало ли какая кровь.
– Ну, так что, Дмитрий? Я думаю такой вариант для нас всех не плохой. Потом можешь свою Эльвиру выписать сюда, а то мне надоели твои сонные разговоры с ней. Думаешь приятно, лежишь со мной, а бредишь Эльвирой.
– Кто такая Эльвира? – оживился Василий из-за спины Катерины.
– Наверное, старая их любовь, как у нас с тобой, Васенька.
– Я на всё согласен, как решите, так и будет, – заявил Дмитрий, удивившись своему неожиданному решению.
– Я так и думала, – и она села на колени Василия.
– Странно, но я почему-то купил бутылку вина, нутром почувствовал, что она пригодиться, – он решил не говорить, что, наконец нашёл хорошую высокооплачиваемую работу. – А ты Катерина иди, приготовь что-нибудь закусить.
Катерина встрепенулась, соскочила с коленей и, пошарив в холодильнике, умчалась на кухню.
– Давай заключим джентльменское соглашение, – предложил Дмитрий, доставая листок бумаги и ручку.
– Как это? – удивился Василий.
– Ты напишешь расписку, что не будешь иметь ко мне претензий по алиментам, когда Катя родит ребёнка. Я, знаешь ли, несколько усомнился, что она беременная от меня.
– Пожалуйста, хоть две расписки могу дать, – и он потянулся за бумагой с ручкой. – Что писать-то?
– Напиши, что я такой-то сякой не имею претензий по алиментам ко мне, на родившегося ребёнка Катерины.
– А ты снимай мой костюм, ишь воспользовался случаем.
– Да, но ты пахал мою жену, эта плата за удовольствие.
– Нет, я так не считаю. Это ты пахал мою невесту. Понимаешь, меня подловила Верка на одной вечеринке, а потом заставила жениться на ней, объявив, что я её изнасиловал и свидетелей подговорила. Что было делать, не садиться же на 25 лет за решетку за изнасилование. Я сейчас напишу расписку, а ты снимай костюм, он мне обошёлся недешево.
Дмитрий понял, что костюм придётся возвращать, и принялся очищать карманы, выкладывая содержимое на стол. Василий, написав расписку, зачитал её. Дмитрий потянулся за распиской, но Василий отодвинул её.
– Только на обмен за костюм, – твёрдо заявил Василий.
Понимая, что каждая минута дорога и пока не явилась Катерина, Дмитрий снял с себя костюм и обменял его на расписку. Василий деловито встал и по-хозяйски повесил костюм на вешалку в шкаф Катерины.
– Я думаю, что нам затягивать с обменом нечего, – предложил Василий, – ты собирай свои вещички и переноси их в мою комнату, а я принесу свои сюда. Что тянуть-то, раз дело решено.
Но Дмитрий не собирался торопить события и заселяться в комнату не принадлежащую ему.
– Надо поменяться официально, а не с бухты-барахты, – ответил Дмитрий, размышляя: «Мало ли что на самом деле окажется, может, там ещё кто-то прописан или развод и обмен не состоится».
– Так ты что с моей Катериной решил развлекаться? – возмущённо заявил Василий.
– Ну, она пока моя жена, а не твоя. Да и я прописан в этой комнате. Я понимаю, тебе не терпеться, но выше себя не прыгнешь.
– Вот те раз, мы же договорились!
– Договорились в принципе, но ничего ещё не сделали, так что потерпи, а костюмчик из шкафа забери, то я ненароком опять в него выряжусь.
– Я буду ревновать тебя к Кате, – взмолился Василий. – Будь человеком!
– Представь себя на моём месте. Сегодня Катерина заявила, что подаст на развод, а завтра ей шлея под хвост попадёт и она откажется от развода. В каком смешном положении окажусь я, отдав собственноручно свою жену какому-то хмырю на развлечение.
– Но я, же её люблю! – сдавленным голосом завизжал Василий.
– А кто тебе сказал, что мы не по любви зарегистрировались и любили друг друга, особенно в постели.
– Что же мне делать? – застонал Василий.
– Ничего не надо делать, сейчас выпьем за твоё новоселье, закусим и разбежимся.
– А Катя?
– Что Катя?
– Она с кем останется?
– Ну, если она окажется у тебя в постели, то я расквашу тебе физиономию, вызову милицию и заявлю, что ты изнасиловал мою жену, а Верка, кстати, подтвердит, что ты и её изнасиловал, она же такая. Тебя определим в колонию, а нам достанется твоя комната и костюм в придачу. В тюрьмах заключённые не носят костюмы, там в телогрейках ходят.
– Боже мой, а ты действительно прав, – и обхватив руками голову, Василий запричитал. – Но ты хоть обещаешь, что не будешь мою Катю трогать.
– Да мы каждую ночь друг друга ласкаем, аж кровать скрипит. Как я могу тебе обещать, если рядом будет лежать аппетитная бабёнка. Давай лучше в шахматы сыграем, а то вернётся моя жена, а, увидев твой скорченный фюзеляж, многое поймёт и закатит истерику, а это ни тебе, ни мне не надо.
Когда вернулась Катерина, держа сковородки, то обнаружила их, склонившихся над шахматной доской и обдумывающих первый ход.
– Ха! Я думала, они бутылку допивают, а у них ещё «ни в одном глазу».
По комнате пробежал приятный запах жаренного, они спохватились, перенесли доску с расставленными фигурами на тумбочку и засуетились, расставляя посуду. Так началась жизнь семьи, состоящей из одной женщины и двух мужчин, один из которых любил эту женщину, а другой спал с ней.
Утром Катерина перелезла через мужа, удовлетворённо вспомнила ночное старания мужа, так что у неё дух захватывало, накинула на себя халатик и поспешила на кухню готовить завтрак. Проходя мимо двери Василия, приостановилась и постучала.
– Вася, вставай, приходи завтракать, не опаздывай, ждать не будем.
Приготовив завтрак, Катерина вернулась в комнату. На столе стояла расставленная посуда на три персоны. У окна стояли её мужчины, обсуждая что-то, а почувствовав приятный запах, поспешили к столу.
– Дмитрий, что у тебя с работой? – и она сурово окинула его взглядом.
– Обещали в одном месте, – уклончиво ответил он.
– А как твоё шитьё? – и она посмотрела на Василия.
– Шью шестигранные кепи, они хорошо расходятся, особенно кавказцы их хватают не по одной, а все забирают, сколько у меня в руках окажется, – и он улыбнулся, с достоинством посмотрев на Дмитрия.
– Василий у меня швейных дел мастер, умеет шить всё. Сшил себе костюм приличный. Ты, Вася, покумекай, может и Дмитрию сошьешь, а то твой костюм затаскает, а я деньжат на материал подброшу, сам-то он на мели сидит.
Разглядывая своих мальчиков, она улыбнулась, подумав: «А Дмитрий в постели хорош, куда Василию до него», но в следующий момент ей в голову пришла мысль: «Что нужно женщине для полного счастья: хороший не ревнивый муж и рядом любимый человек».
– Если он на мели, то откуда у него новые золотые часы с золотым браслетом? – робко спросил Василий.
– Генеральша подарила за хорошее обслуживание, – ляпнул Дмитрий и прикусил язык, но слово не воробей, вылетит, не поймаешь.
– Это что! Эльвирка ещё и генеральша?! – крикнула жена, уставившись на мужа.
Поняв, что сболтнул лишнее, Дмитрий решил расставить все точки над i.
– Эльвира через год окончит Канский медицинский техникум, а генеральша молодая особа, которая зимой на машине генерала не справилась с управлением и сшибла на смерть старичка, затем уговорила старого генерала жениться на ней и взять на себя вину за погибшего. Генерал сжалился над ней, женился, но срок получил условный и навсегда лишился прав. Теперь его молодая жена водитель у генерала, но живут они как дочь с отцом и спят в разных комнатах. Генеральша захотела имеет ребёночка, и я помог ей в этом, на радости она и подарила мне часики.
И в этот момент Дмитрий получил увесистую пощечину, так что из носа вылетела соплюша.
– А сама, пока я заканчивал диссертацию, спала с ним на глазах у родителей и соседей, – и он огрел жену по щеке, но не так звонко, как она его.
Обменявшись пощёчинами, они затихли, уткнувшись в тарелки, тишину нарушил Василий.
– Это я виноват, что спросил про часы.
– А ты бы не вмешивался в наши семейные дела, хватит того, что я люблю тебя, а Дмитрия ненавижу.
– А спишь с ним! – жалобно заметил Василий.
– С кем же мне спать, как не со своим законным мужем?
Закончив завтрак, Катерина распорядилась:
– Дмитрий отправляйся по своим делам, а ты, Василий, сходишь за продуктами, присмотри материал для костюма Дмитрию, но не слишком дорогой, но и недешёвый. А потом сядешь за шитьё кепок, ключ от моей комнаты возьми вон с того гвоздика, – и она рукой указала на косяк двери.
– Шить я буду в этой комнате, а то у меня нет стола. Можно? – спросил Василий, обращаясь больше к Дмитрию, чем к Катерине.
– Конечно, в чём проблема, но перед моим приходом наведёшь порядок, – ответила Катерина за мужа.
Дмитрий вытащил из сумки свои вещи и принялся одеваться.
– А ты во что пялишься? Разве не знаешь, что встречают по одёжке, а провожают по уму. Надевай костюм Васькин, ему всё равно не перед кем красоваться, – и она, вырвав из рук Дмитрия штаны и куртку, запихнула их обратно в сумку.
Дмитрий направился к шкафу, при этом всем своим видом дал понять Василию, что он тут не причём. Василий небрежно махнул рукой, дав понять, что ему уже всё до лампочки.
Полдня Дмитрий заполнял бумаги. Начальник диспетчерской службы придирчиво их просматривал, заставив кое-что переписать. Приняв все бумаги, Иванов сказал:
– Вас зачисляю на работу с сегодняшнего дня. Обычно начинающих сопровождающих диспетчеров мы берм на работу со ставкой 0,5 от зарплаты машиниста, а они получают по-разному, в зависимости от сложности участков. Но директору, очевидно, вы понравились, и он на заявлении написал 3/4 от оклада машиниста. Зона вашего контроля между платформами «Волоколамск» и «Текстильщики». Я подобрал вам кое-какие бумаги, словом расписание электричек и время стоянок, какие сигналы применяются на вашем участке, требование к машинисту при управлении электричкой и ещё кое-что. Две недели будете стажироваться с опытным сопровождающим диспетчером. Ваша ответственность в это время минимальная, но через пару недель будете самостоятельно сопровождать электрички, следя за работой машиниста и его помощника и всё заполнять в путевой лист, в котором не допускаются какие-либо исправления. Как говорится, что написано пером, не вырубишь и топором. Смотрите на уловки машинистов не попадайтесь, в панибратство с ним не вступайте. А ответственность с вас будет строже, чем с машиниста. Два дня можете в депо не появляться, ознакомитесь с документами, а требования к машинисту вызубрите наизусть и знать их должны как «отче наше». Ваш рабочий день будет начинаться и заканчиваться с четырёх часов утра. Сутки работаете, двое отдыхаете. Естественно, на конечных станциях и у нас в депо имеется хорошее бесплатное общежитие и платный буфет, работающий с двадцати часов до пяти часов утра. Время с часу ночи до четырёх утра считается рабочим временем, оно даётся для отдыха бригаде в общежитии. Что ещё вас будет интересовать – узнаете у своего диспетчерского учителя. Хорошо запомните, что выпивка во время работы или перед работой за двенадцать часов не допустима и карается очень строго. Можно угодить за решётку на срок, установленный судьёй. Об этом вы предупреждены и подписали бумагу, которая будет храниться в вашем личном деле. Вам всё понятно?
– Да понятно, – и он кивнул головой.
– Если всё понятно, то зайдите в отдел кадров и получите удостоверение личности. С этим удостоверением будете бесплатно ездить в электропоездах, а также в метро и наземном транспорте по всей Московской области. Количество рабочих дней отпуска у вас будет 36, а не 24, как у всех простых граждан.
Поблагодарив за содержательную инструкцию, Дмитрий откланялся. Его устраивало всё, кроме одного. Не будет ли его жена спать с Василием, когда он сутками будет на работе, и он подумал: «Надо поторопить её с разводом, но с другой стороны Эльвире ещё год учиться, а он тогда с кем будет по ночам развлекаться, Василий и синяк ему под глазом может разукрасить и прав будет, нечего на чужих жён пялиться. Да и Катерина не даст. Может договориться с ними, а её отдать взаймы Василию на период моих рабочих дней, а когда они поженятся, то пусть долг отдаёт в соответствующих количествах. Вначале с Василием надо покумекать, а уж потом с ней договариваться. Вдвоём мы её обломаем, не отвертится».
Закончив дела в депо, Дмитрий заспешил на платформу, но перед его носом вагонные двери захлопнулись, и электричка укатила. Он посмотрел расписание, подумав: «Надо же, 32 минуты придётся ждать», и решил прогуляться по небольшой привокзальной площади, на которой шла бойкая торговля всякой всячиной. Побродив бесцельно между столиков продавцов, увидел бочку с пивом и поспешил к ней. Народу было немного, вскоре он прилип к кружке. Вдруг он увидел Марусю генеральшу, покупающую зелень. От неожиданности поперхнулся, а в следующий момент большими глотками, давясь, осушил кружку. Маруся рассчитывалась за покупку. Он подошёл к ней и встал так, чтобы она наткнулась на него, когда отойдёт от столика. Уловка удалась.
– Ой! Дмитрий! Откуда ты взялся?
– Я работаю в депо диспетчером, а как ты в наших краях оказалась?
– Мы здесь живём, – и она махнула рукой на соседний дом.
– Что же делает твой генерал в этой глуши?
– Григорий работает в Нахабино в военном научно-исследовательским институте имени Карпышева начальником отдела.
– Да! А я думал, что он работает в каком-нибудь генштабе и вы живёте в Москве.
– Мы с мамой жили в Москве в однокомнатной квартире, а теперь сдаём её квартирантам.
– А часы подарила мне не напрасно? – решил он перейти ближе к делу.
Она покраснела до самых ушей.
– Кажется не напрасно, если это окажется не ложная беременность.
– Будем надеется, мы неплохо потрудились.
– Вот обрадуется мама, увидев тебя, – неожиданно сменила тему разговора она.
– Ты что, приглашаешь меня в гости?
– Конечно, тем более что Григорий уехал на какие-то воинские испытания оружия, вернётся через месяц.
– Хорошо, пойдём, обрадуем Варвару Петровну.
– Знаешь, а я пожалела, что не дала тебе номер телефона, а мама вообще устроила мне головомойку.
Минут через пять они оказались в квартире на втором этаже. Широкий чистый коридор без хлама с красивой небольшой люстрой.
– Мама, угадай, кого я привела в гости!
На кухне зашуршали тапочки, и появилась Варвара Петровна в домашнем цветном халатике. Она всплеснула руками и одобрительно зашумела:
– Ой! Димочка, как я рада. Какими судьбами?
– Оказывается, он работает в нашем Нахабинском депо диспетчером.
И Варвара Петровна засыпала его вопросами, не дожидаясь ответов.
Пока Маруся знакомила его с пятикомнатной квартирой и итальянской мебелью, Варвара Петровна накрыла стол. После застолья Маруся предложила прогуляться по посёлку.
– Пойдём, я покажу тебе одну достопримечательность нашего посёлка, и где работает Григорий.
Они гуляли по посёлку, не заходя в магазинчики, утыканные кругом. Переходя переезд с однопуткой, она сказала:
– Эта железная дорога идёт в Павловскую Слободу, два раза в день по ней проходит в обе стороны небольшой паровозик с пятью вагончиками.
Подойдя к институту, расположенному за большим заборам, она принялась рассказывать:
– Когда наши войска громили фашистов на их земле, от нашего офицера, работавшего в институте до войны, пришла телеграмма следующего содержания: «В адрес института отосланы два льва». В институте начался переполох. Чем кормить львов, как за ними ухаживать? И вообще, что с ними делать! И вот, наконец, пришли два огромных ящика. Вскрыли, а там медные пластины, начали кумекать и собрали двух львов в натуральную величину. Вот было смеха и проблем, куда девать несвежее мясо, и что делать с железными клетками, изготовленными для львов. Львов пристроили на входной лестнице, чтобы охраняли тайны института. На территорию нас не пустят, но из проходной можно полюбоваться через окно на этих медных красавцев. После войны немцы долго искали своих четырёх львов, двух нашли, а наших нет.
Они зашли в проходную, Марусю там знали и разрешили через окно полюбоваться творением искусств немецких художников.
– Да, действительно лепота, – восхищался Дмитрий, с прижавшей к нему генеральшей.
Возвращаясь, Дмитрий сказал, что ему пора ехать домой.
– Разве ты не зайдёшь проститься с моей мамой?
– Почему не зайти? Зайду, но ненадолго.
Но не так-то просто было вырваться из рук Варвары Петровны. Пришлось сесть за стол, попить чайку с тортом, потом по чарке вина пропустили. А тут и ночь на дворе приключилась.
– Димочка, куда на ночь поедешь, сейчас телевизор посмотрим, интересный фильм покажут. Уже электрички редко ходят, ночуй у нас, а завтра с утра и поедешь.
– Действительно, Дмитрий, оставайся, – ласково попросила Маруся.
И Дмитрий остался. Фильм оказался действительно интересный. После фильма, Варвара Петровна незаметно исчезла, а Маруся сказала:
– Мама нам на одной постели постелила. Ты не против?
– Нет, – ответил он, а в уме пролетело: «Холодных женщин не бывает, это мы не способные в них разжечь настоящих женщин».
Обсуждая фильм, они улеглись в постель. Дмитрий не торопился, поглаживая её по груди и телу, ненароком натыкаясь на её интимное место, при этом он обсуждал эпизоды фильма. Она слушала, а когда он задевал её интимное место, недовольно морщилась. Но постепенно ей это понравилось, и она замерла, прислушивалась, куда движется его рука, и уже не проявляла неудовольствия, когда он задевал её интим. А он нет, да нет, и задевал её за живое, запуская пальчик всё глубже и глубже. И вдруг у неё вспыхнуло, что-то такое не объяснимое, ещё непознанное. Она замерла, следя за рукой, но в следующий момент отбросила руку в сторону и повалила его на себя, вставляя в себя его твердь. «Кажется, созрела», – пронеслось у него в голове, и он грубо, рывком вошёл в неё. Она будто проснулась, закрутилась под ним, распаляясь, целуя в губы, щеки, шею. Затем обхватила его ногами и руками, вталкивая в себя. Она металась как на сковороде, покрываясь обильным потом. А он елозил на ней, и она застонала. Измотавшись, он выпустил своё миллионное войско живых существ, она, как бы почувствовав это, задрожала всем телом, почти теряя сознание. И они отключились, потеряв счёт времени. Он первый пришел в себя и пошевелил своим достоинством, а у неё вспыхнуло желание овладеть им ещё раз, и она завертелась, то, вжимая его в себя, то удаляя. Доведя себя до экстаза, они затихли, погрузившись в приятный легкий сон.
Чуть забрюзжал рассвет, он проснулся, вышел из неё, сходил в туалет, оделся. Услышал, как прошла электричка. Включил чайник, а тут и Варвара Петровна появилась и приняла участие в чаепитии.
– Мне надо ехать.
Она понимающе махнула головой, раз надо. Попрощавшись, он откланялся, а через час он приехал и появился перед женой.
– Ты куда пропал? – испуганным голосом спросила она.
– Понимаешь, вечером ехал из Нахабино, заснул. Разбудили в Серпухове. Электрички уже не ходили. Пришлось на вокзале ночь кантовать, – сочинял он правдоподобную историю.
– Я всю ночь не спала, думала, убили.
– Спасибо хоть за это. Сейчас отправлю тебя на работу и завалюсь спать, – и он зевнул на всю мощь, на какую был способен открыться его рот.
– А как с работой?
– В Нахабинском депо предложили сопровождающим электрички диспетчером. Кучу документов вручили для ознакомления. Две недели стажироваться придётся. Оклад ; от зарплаты машиниста, а у них он зависит от трудности маршрута.
– Ясненько, но если тебя будет убаюкивать в электричке, то на кой чёрт ты им будешь нужен.
– Вообще-то меня не укачивает, просто на радости я выпил малость.
Проводив жену, Дмитрий прилёг, но появился Василий с машинкой и тряпками для шитья.
– Нашёлся! А Катя так переживала, беспокоилась, – с какой-то завистью сказал он.
И Дмитрию повторно пришлось повторять правдоподобную историю, сочинённую жене.
– Значит, у тебя вестибулярный аппарат не в порядке, – поставил диагноз Василий, раскладывая материал на столе.
– По-моему, у меня, его вообще нет, – и Дмитрий слегка захрапел.
После обеда Дмитрий предложил Василию осмотреть его комнату.
– А у тебя комната чуть-чуть больше, чем у Катерины, и лоджия есть, хотя и первый этаж. Если застеклить лоджию, то ещё три квадратных метра жилплощади прибавится.
– Застекли, а я тебе костюмчик сварганю из «Бостона». Катя уже и денег на него у родителей перехватила.
– А ты что, уже раздумал меняться со мной?
– Мы вчера с ней этот вопрос обсуждали и пришли к заключению, что после вашего развода, мы зарегистрируемся, и она переселится ко мне. И нам не придётся разменивать жилплощади. Тем более что бюро обмена косо смотрит, когда один и тот же человек часто обменивается квартирами, а в Москве ты проживаешь недавно, и это тоже может сыграть отрицательную роль. В результате мы напрасно потеряем уйму времени.
– Вообще, это резонно, – согласился Дмитрий. – А если собираешься забрать Катерину к себе, то надо ей срочно подать заявление на развод, и она пусть пропишется у тебя. А её уход к тебе будет ещё одним поводом для нашего развода.
С появлением генеральши на его горизонте он решил, что теперь и без Кати обойдётся, и был не против на быстрый разъезд с ней.
– Если в ближайшее время застеклишь лоджию, то это будет хорошим стимулом для её быстрого согласия на переезд ко мне, – посоветовал Василий, облизываясь.
– Сегодня же сделаю замер, подготовлю чертежи рам, сделаю заказ на их изготовление, а монтаж всего остального сделаю сам. Правда, моих денег хватит разве что на аванс заказа.
– Я подготовил для реализации много кепок и ещё кое-какой одежды, помогу с деньгами.
– Может тебе помочь продать их?
– Нет, ты в этом мне не помощник, тебя моментально задержит милиция, как спекулянта, и отберёт товар. У меня имеется патент на шитьё и реализацию, я исправно плачу налоги с добавочной стоимости. А вот лоджией займись, я в этом не разбираюсь.
Через несколько дней Дмитрий разглядывал себя через зеркало в новом, прекрасно сшитом бостоновом костюме, а Катерина и Василий рассматривали застеклённую лоджию.
– Когда в суде обещали вас развести? – спросил Василий.
– Недели через две, три, там очередь, – задумчиво ответила она.
– Раз дело решено окончательно, может, ты сейчас перейдёшь ко мне.
– Я так не могу, и так родители и соседи смотрят на меня косо. Двух мужиков кормлю. Вот разведусь, зарегистрируемся, перенесём мебель, не оставлять же ему комнату и мебель в придачу.
– Да, – вздохнул Василий, – парень он неплохой, понимающий.
– Может и неплохой, но я однолюбка и люблю только тебя, а вышла в отместку тебе, смотри мол, инженера, кандидата наук подцепила, не то, что ты самоучка, хотя и деньгу хорошую зашибаешь.
Перед работой Дмитрий иногда заходил в гости к Варваре Петровне с Марусей. Поговорив и попив чай, он отправлялся в общежитие депо коротать время, а отдохнув до трёх часов ночи, заходил перекусить в буфет, и, прихватив с собой «тормозок», приступал к дежурству в электричке. Стажировка прошла быстро, и он самостоятельно приступил к контролированию работы машинистов, наводя на них страх, цитируя наизусть их обязанности. Катю с Дмитрием развели, а вскоре справляли свадьбу Кати и Василия. И Дмитрий громче всех кричал:
– Горько! Горько!
Хотя у Дмитрия на руках было решение суда о разводе, но он не спешил получать чистый паспорт, опасаясь, как бы его не обвинили в фиктивном браке с последующим выдворением из Москвы, а такие случаи были.
Чувствуя себя перед Эльвирой виноватым, Дмитрий редко писал ей письма, она тоже сократила поток своих писем, сообщая об учёбе, подружках, однако ни разу не намекнула на беременность. Родители тоже об этом не писали, а он терялся в догадках.
Прошло несколько месяцев и, наконец, он получил приглашение на защиту своей диссертации. Взяв без очереди билет, как железнодорожник, он оформил отпуск без содержания и уехал в Красноярск. Перед защитой Дмитрия и остальных аспирантов трясло как при лихорадке, но защита не состоялась из-за недостатка кворума голосования Учёного Совета. Защиту перенесли на несколько дней с публикацией в газете. Следующее заседание Учёного Совета состоялась. Защищались пять человек. Дмитрий докладывал последним. Он подробно за пятнадцать минут доложил основные выкладки диссертации, ответил на вопросы и замечания оппонентов. Когда вскрыли урну, то оказалось, что два аспиранта провалились, не набрав нужное количество голосов членов Совета. Дмитрий в их число не попал, хотя получил три «чёрных шара». По случаю защиты в ресторане, заказанном аспирантом заранее, состоялся банкет. А на следующий день вновь испечённые кандидаты наук приступили к оформлению документов в ВАК, помогая расшифровывать запись стенографистки. Учёный секретарь заявил, что пока все документы не будут оформлены полностью, никто ни куда не уедет. А все защищённые работы он повезёт в ВАК в Москву одновременно, так как в институте нет лишних денег на командировки. На работу в депо Дмитрий отослал телеграмму, что успешно защитил диссертацию и просит предоставить ему ещё десять дней отпуска без содержания для оформления документов в ВАК. И со спокойной совестью поехал в Канск навестить своих родителей, Эльвиру и её мать. Родители встретили сына с радостью, а выслушав его о защите диссертации, упрекнули:
– Что же ты, сынок, столько времени был в Красноярске и не умудрился нам сообщить, мы бы приготовились, да и кое-какие новости у нас появились.
– А что за новости у вас? – и Дмитрий напрягся.
– Вначале расскажи, как твои дела, жена себя чувствует и всё остальное.
И Дмитрий решил всё подробно объяснить родителям.
– Я учился в аспирантуре, а в институте работала москвичка Катя после института. Она была направлена на работу к нам и должна была отработать три года за учёбу в институте. Ну, такой порядок в Высшей школе. Мы познакомились, ходили в кино, в театр, но не более этого. У Кати в Москве был жених, они дружили с детства. Её жених был портным, хорошо зарабатывал. Однажды Катина подружка его окрутила и заявила, что он её изнасиловал и свидетелей подговорила. Чтобы не угодить в тюрьму, ему пришлось на ней жениться. В отместку ему Катя после одной вечеринки меня подловила, а через пару месяцев заявила, что беременна от меня. Что было делать – женился. У Кати кончилось время обязательной отработки у нас в институте, и она уехала в Москву к родителям, а я заканчивал работу над диссертацией. В Москве Катя случайно встретила своего бывшего возлюбленного и у них проснулись старые чувства. Когда я приехал в Москву, то обнаружил, что они живут вместе. Он ушёл от жены. Я понял, что развод неизбежен, но решил не торопить события и мирно разрешить ситуацию. Катя меня прописала у себя в комнате, помогла поменять паспорт на московский. А потом подала на развод со мной, затем зарегистрировалась со своим бывшим женихом и переехала к нему, оставив мне комнату. Но Москва, это Москва и мне в Красноярске предложили трёхкомнатную квартиру за мою одну комнату в общей квартире на пять хозяев. Имея в Москве жильё и московский паспорт, я устроился на работу и получаю зарплату в три раза больше, чем получал бы здесь в Канске и даже в Красноярске.
– Да, может ты и прав, – вздохнул отец. – Мои предки тоже относились с особым почтением к большим городам в России и за рубежом. Канск это хорошая дыра, не более, место для переселенцев.
Вздохнув, мать сказала:
– Ну, а теперь, сынок, послушай наши новости. Ты уехал, нам писал редко, но Эльвире присылал письма регулярно. Из её писем мы узнавали о тебе подробности. Месяца через три мы заметили, что Эльвира беременна. Её мать, Галина Ивановна, была сдержана по отношению к нам, нас не посещала. Недавно вернулся из армии её сын Николай с другом. Другу очень понравилась Эльвира, и он начал за ней ухаживать, но ему Николой объяснил, что сестра беременна и ждёт своего жениха. Друг брата оказался родом из Москвы, и он заинтересовался тобой, попросив своих узнать о тебе подробности. Те узнали и сообщили, что ты женат и прописался у жены в Москве. С Эльвирой случилась истерика, она хотела покончить с собой. Эльвиру спасли, но у неё произошёл выкидыш. А затем она согласилась выйти замуж за друга брата. Они сыграли свадьбу, а в это время ты защищал свою диссертацию. Три дня назад Эльвира с мужем уехали в Москву. Там она окончит своё медицинское училище.
Дмитрия будто кувалдой стукнули по голове, он сидел, опустив низко голову, и не реагировал на разговор матери, через некоторое время до него дошли слова отца:
– Да ты, сынок, не расстраивайся, твоё дело молодое. Свою мечту, обуздать Москву, ты выполнил, диссертацию защитил, а за женой дело не встанет. А теперь давайте обедать, да отметим приезд и успешную защиту диссертации.
Мать засуетилась, расставляя посуду, отец достал из буфета недопитую бутылку и принялся разливать по рюмкам. После третьей рюмки Дмитрий начал приходить в себя.
Как ни старался Дмитрий выкинуть Эльвиру из головы, у него ничего не получалось. Она стояла перед глазами, но по ночам не снилась. На вторые сутки ему надоело сидеть дома, размышляя о ней. К друзьям его тоже не тянуло, тем более что все уже знали о его похождениях, кто восхищался, а кто осуждал, так ему сообщил один из друзей, встретившийся случайно у магазина, куда его посылала мать. Вспомнив об удостоверениях квалифицированного рабочего, он отыскал их в комоде, а заодно и медаль «За трудовое отличие», но без удостоверения, сгоревшего с трупом директора при авиакатастрофе. Собрав все документы и медаль, он положил их на самое видное место, чтобы не забыть и взять с собой, предупредив родителей. Утром родители уходили на работу, он слонялся по дому, а на дворе была непогода. От нечего делать решил взять заранее билет до Москвы. Дежурная по вокзалу, посмотрев его железнодорожное удостоверение, открыла журнал по брони и свободных мест на предстоящую неделю.
– На интересующий вас день билеты до Москвы есть только купейные, мягкие и в общем вагоне. Правда есть одно плацкартное не боковое место, но оно на завтра.
Ехать Дмитрию в купейном, а тем более в мягком было бы слишком накладно, да у него и денег бы не хватило. В общем вагоне мучительно, душно, толкотня. И он решил взять на завтра, хотя мог ещё погостить у родителей несколько дней. Вечером родители расстроились, он объяснил ситуацию.
– Да мы тебя завтра и проводить не сможем, на работе аврал, – с грустью сообщил отец.
– Не забудь свои документы на комоде, ты собирался их взять с собой, – напомнила ему мать.
– Не забуду! Они мне могут очень пригодиться на работе.
Вечером семья отметила проводы, а утром родители распрощались с сыном и заспешили на работу. Не спеша, Дмитрий собрался, сложил приготовленные на дорогу продукты, бумаги после защиты сложил в отдельную сумку, туда же решил положить удостоверения. Подошёл к комоду, взял документы и увидел на стене фотографию, где был сфотографирован с другом Николаем, а Эльвира над его головой умудрилась подставить ему рожки из пальцев. Сама она на фото была запечатлена не полностью, рука и часть лица. Он положил документы и снял фото со стены. «Надо взять с собой», – и он понёс фото к сумке, аккуратно втиснув среди бумаг. Посидел на дорожку и, вздохнув несколько раз, отправился на вокзал, бросив ключи под входную дверь террасы. На вокзал прибыл заранее, покрутился у буфета, выпил кружку пиво, заглянул в кассу, где толпился народ у кассы с вывеской, что на проходящий скорый поезд на Москву нет свободных мест. Из динамика хриплым голосом объявили, что на первый путь прибывает скорый поезд «Хабаровск – Москва», стоянка поезда пять минут. Нумерация вагонов с головы поезда. Дмитрий вышел на перрон и встал на место, где по его расчёту должен был остановиться его вагон. Его предположения оправдались. Из вагона вышел пассажир в морской одежде, его лицо показалось Дмитрию знакомым. Моряк узнал его и закричал:
– Вот так встреча! Дмитрий, это я, Сергей Пахомов! Не узнал?
– Серёжка! Какими судьбами!
– Да вот в отпуск отпустили, решил родителей навестить. Я служу во Владивостоке. А ты куда? – и он оглядел друга с головы до ног.
– А я в Москву, там работаю, семь дней назад в Красноярске защитил диссертацию, а затем родителей проведал.
– Поздравляю с защитой, это стоящее дело, – и он сжал руку другу.
– Поезд отправляется, – сообщила проводница, – если вы едете с нами, то зайдите в вагон и предъявите билет.
– Ну, ладно, прощай, – и Сергей подтолкнул друга к вагону.
Показав билет, Дмитрий зашёл в вагон и встал за проводницей, разглядывая друга, которому к лицу шла морская форма офицера.
– Сергей, ты женат?
– Развёлся.
– Я тоже развёлся, – улыбаясь, сказал Дмитрий.
Вагон качнулся и покатился вдоль платформы. Помахав друг другу, друзья детства расстались.
Забросив сумки на вторую полку, на которой ехал Сергей, он присел на нижнюю. За столиком сидели два старичка и играли в шахматы. Один из них, не отрываясь от доски, спросил:
– Молодой человек, в шахматы играете?
– А кто в них не играет?
– Тогда играете с победителем, – бесцеремонно заявил старичок.
– Можно, – согласился Дмитрий, рассматривая пассажиров.
На боковом месте сидели три пожилые женщины и резались в картишки. Дмитрий переключился на игру в шахматной баталии.
На третьи сутки поезд прибыл на Казанский вокзал. Подхватив сумки, Дмитрий побежал на платформу «Каланчёвская». Он решил вначале съездить на работу и подать заявление, что приступил к своим обязанностям, вернувшись досрочно из отпуска.
– Хорошо, с сегодняшнего дня, а вернее с четырёх часов завтрашнего, можете приступать к работе, – подытожил Иванов, начальник диспетчерской службы. – И поздравляю с успешной защитой диссертации. Получите диплом кандидата наук, получите небольшую доплату к зарплате. Конечно, это не то, что в вузе, но все-таки.
Начальник отдела кадров поздравила его с успешной защитой.
– Я заезжал к родителям, привёз удостоверения токаря, фрезеровщика и слесаря-лекальщика, – улыбаясь, заявил он.
– Это очень кстати, в мехцехе освободилось место начальника смены, так что вы один из претендентов на это место. Давайте ваши удостоверения, я добавлю их в ваше личное дело и доложу директору.
Дмитрий принялся копаться в своих бумагах, бормоча: «Фото здесь, а где удостоверения». Перебрав все бумаги, он вспомнил, что, снимая фотографию, положил удостоверения на комод, а фото засунул среди бумаг в сумку».
– Кажется, я их опять по рассеянности оставил у родителей.
– Если так, то вам крупно не повезло. Должности начальников освобождаются редко. Хотя не обязательно, что директор назначил бы вас начальником. Вы мало у нас работали и слишком рассеянный.
5.
После защиты диссертации прошёл год, и Дмитрий получил диплом кандидата наук и маленькую надбавку к зарплате. У Катерины и Василия родилась дочь, они были счастливы, особенно Аграфена Никаноровна, катая внучку Машу в коляске вокруг памятника Пушкину. И у бабушки появилось много подруг с колясками, таких же старушек, как и она. Они часами обсуждали разные вопросы страны, перемалывая косточки политикам и знаменитостям.
Генеральша Маруся родила сына, но с ВАКом ей не повезло. Учёные мужи ВАКа упрекнули её в вопросах слабой проработки идеологического значения революции на демографическое развитие русского народа, и не утвердили решение Учёного Совета института по её защите. Маруся не очень-то расстроилась, махнув рукой на науку. И всеми днями с Варварой Петровной занимались своим чадом. Проявил повышений интерес к малышу и их генерал Григорий. А когда Дмитрий заходил в гости перед работой, то генерал хвастался, какой у них родился мальчик, похожий на Марусю глазками и ушками. Однако Дмитрий не раз слышал, как Варвара Петровна говорила дочери, что, сколько схожих черт лица их Коля позаимствовал от отца Дмитрия.
Начальство Нахабинского депо решило, что хватит охранять машинистов от алкоголя, повысив к нарушителям более суровые меры. А всех сопровождающих диспетчеров перевели в контролёров электричек, и их зарплаты теперь стали зависеть от количества оштрафованных пассажиров безбилетников, и сдачи выручки в бухгалтерию депо. Выйти на рубеж прежних зарплат теперь контролерам не удавалось, народ стал разбегаться из депо. Стимул диплома кандидата наук у Дмитрия упал до нуля.
Как-то раз генерал сказал гостью Дмитрию:
– Ты бы шёл на работу ко мне в отдел, мне научные работники со степенями во как нужны, – и генерал провёл рукой по горлу.
А когда Григорий ушёл на кухню, Маруся посоветовала:
– Вообще-то их институт военный, а в нём кроме дипломов на погонах надо иметь звёздочки, а за каждую звезду хорошо доплачивают. Если бы мой Григорий не был генералом, а только начальником отдела, то так бы мы не шиковали. А вот тебе, Дима, я бы посоветовала в учебный вуз устроиться на должность старшего преподавателя. А когда наберёшь преподавательского стажа пять лет, то подашь на конкурс доцента.
– Я пытался по своей специальности в железнодорожном институте устроиться, но там всё забито, – и он скорчил физиономию.
– Почему обязательно в железнодорожном, можно и в других вузах попытаться устроиться, не обязательно в такой престижный соваться.
– Но я-то окончил Красноярский железнодорожный, затем аспирантуру и там, же защитил диссертацию.
– Но ты в первую очередь механик, насколько я понимаю. А на механиков спрос имеется и в Московском пищевом институте, не говоря об автомобильном, горном и строительном институтах. Читай в газетах рубрику «Конкурсы», и бегай по кафедрам, на которых объявлены конкурсы. И здесь в первую очередь решает заведующий кафедрой, взять или нет того или иного претендента на вакантную должность.
– Пожалуй, Марусенька, ты хорошую мысль подала, надо попробовать.
Помолчав, Дмитрий спросил:
– Твой-то не собирается в командировку, то соскучился по твоей ласке?
– Пока не говорил, позванивай, – и она лукаво улыбнулась, ущипнув за кончик его достоинство.
Возвращаясь домой, он в газетном киоске метро спросил:
– В какой свежей газете печатают объявления о конкурсах в институтах?
Продавец покопалась под прилавком и подала газету, назвав цену. Рассчитавшись, он взял газету и, стоя на эскалаторе, бегло просмотрел объявления о конкурсах. Они касались не только вузов, но и научно-исследовательских институтов и различных лаборатории. Во многих объявлениях подчеркивалось, что нужны доктора и кандидаты наук. И завертелась работа у Дмитрия, он не зал, что в первую очередь делать: ловить безбилетников в электричках или фортуну в вузах. Но не так-то просто, оказалось, устроиться в вуз без навыков учебной работы. Вакантные места, как правило, были объявлены под конкретных людей или требовался человек с солидным стажем преподавания. Постепенно Дмитрий набирал опыта в поисках вакантной должности преподавателя. Он перестал бегать по институтам сломя голову, а звонил по указанному в объявлении номеру телефона в отдел кадров. Вежливо выяснял, под кого объявлен конкурс, затем просил дать номер телефона кафедры, и выходил на заведующего кафедрой. А выяснив, успокаивался. Иногда получал приглашение на встречу с заведующим кафедрой, но это бывало редко и заканчивалось не в его пользу по ряду разных причин.
Время шло, а вакансия на преподавателя у него не появлялась. И он начал всерьёз задумываться, не воспользоваться ли приглашением мужа генеральши. Однако его удерживало то обстоятельство, что он не хотел расставаться с удостоверением железнодорожника. Уж больно престижно было ездить на всех видах транспорта по Москве, не беря билетов. А во-вторых, его смущало то обстоятельство, что как он будет наставлять рога своему уважаемому начальнику, а потом смотреть невинными глазками на него. Быть не благородным, было не в его правилах, зная, что он из благородных кровей купцов первой гильдии и золотопромышленников Северного Урала между рек Печора и Обь.
Прошло ещё полгода. Как-то раз он разговорился с пассажиром в электричке. Пассажир оказался заведующий Красногорского отделения строительного заочного института при заводе железобетонных изделий.
– У вас и преподаватели свои? – спросил Дмитрий.
– Нет у нас в штате я, да секретарь и сторож. А преподаватели из головного института приезжают читать лекции, проводить практические и лабораторные занятия. Все занятия проводятся непосредственно на заводе. Завод выделил помещение для занятий, имеется шесть аудиторий и лабораторная база в цехах. Студенты из числа рабочих охотно посещают занятия. Им не надо ездить по Москве. Занятия вечерами с 18 до 21 часа. У нас и защита дипломных проектов проводится при заводе. На защиту приходят рабочие, а некоторые из них потом поступают учиться в институт. Правда, заявления и документы они подают в головной институт в Калитниках, но подготовительные курсы для них проводятся при заводе, причём бесплатно.
– Надо же, – удивился Дмитрий, – я и не знал, что получить диплом инженера, можно не отходя от рабочего места.
– У нас отделения и филиалы по всему Союзу разбросаны. Есть в Алма-Ате, Калининграде, Гусь-Хрустальном, а по Подмосковью: в Люберцах, Дмитрове, Серпухове, Волоколамске и других городах.
– А устроиться на преподавательскую работу к вам как-то можно, я инженер, кандидат технических наук, имею изобретения, печатные работы.
– А стаж преподавательской работы, какой?
– Вот чего нет, так нет.
– Сложно, без стажа. Я слышал на кафедре машин преподаватель уходит в другой вуз, ему надо заканчивать работу над диссертацией, и руководитель пригласил его в свой вуз на такую же должность.
– А конкурс по кафедре машин уже объявлен?
– У нас обычно под конкретного человека объявляют конкурс, как во всех вузах Москвы. Вы подготовьте копии документов, а главное характеристику с работы, и поезжайте на электричке до четвёртого километра, а там спросите строительный институт, он там рядом. Начните с начальника отдела кадров, она подскажет.
– А характеристику можно представить, которую мне выдали перед защитой диссертации?
– Я думаю, не можно, а обязательно нужно, если у вас сохранился оригинал и приложите его к характеристике с последнего места работы, – и заведующий, пожелав ему успехов, выскочил из вагона на своей остановке.
Дмитрий задумался, рассуждая: «Если преподаватель переходит в другой вуз, явно без степени, то есть смысл попытать счастье. Правда, без конкурса я могу претендовать на должность только преподавателя или ассистента с мизерной зарплатой и какой-то доплатой за учёную степень. А потом жди пять лет, пока объявят конкурс на старшего или доцента». И вдруг у него мелькнула мысль: «А что если взять на работе в депо свою трудовую книжку, сказав, что надо снять копию в нотариальной конторе. А потом заявить, представив справку из бюро находок о пропаже, что потерял трудовую книжку и прошу выдать другую, показав копию трудовой, заверенную нотариусом. Тогда я смогу работать и в депо контролёром, и в институте преподавателем».
Идея Дмитрию понравилась, и он подумал: «Надо завтра после обеденного перерыва зайти в институт, благо он находится на моей ветке контроля, а безбилетных пассажиров в это время мало». На следующий день в отделе кадров ему сказали, что преподаватель с кафедры машины и оборудования переводится в другой институт для завершения своей диссертации. А насчёт работы надо обратиться к заведующему кафедрой, он на месте, звонил недавно, и рассказали, как пройти на кафедру в соседнем здании.
Заведующий кафедрой обратился к Дмитрию:
– Вы студент, с какого курса и почему так рано пришли?
– Я насчет преподавательской работы, мне в отделе кадров посоветовали обратиться к вам. Я уже инженер, кандидат технических наук.
Заведующий смерил его взглядом с головы до ног и предложил сесть на стул, попросив документы. Он внимательно просмотрел личный листок кадров, бегло посмотрел характеристику с Красноярского института и характеристику с Нахабинского депо. Бегло взглянул на копии дипломов, но внимательно просмотрел приложение оценок к диплому инженера, затем общий список печатных трудов. И попросил паспорт, проверив прописку.
– Автореферата диссертации случайно нет с собой?
У Дмитрия не раз спрашивали в институтах об автореферате, поэтому носил его с собой. Он извлёк его из куртки и положил перед профессором. Профессор внимательно просмотрел отдельные моменты работы, сравнив публикации по диссертации с общим списком трудов и сказал:
– Вы механик, в принципе подходите нам, но всё будет зависеть от ректора. Читать лекции и проводить занятия со студентами заочниками по дисциплине: «Детали машин», да и по другим дисциплинам кафедры, думаю, вы сможете. У вас детали машин с курсовым проектом сданы на отлично.
– О! Я детали машин знаю, приходилось сложные рабочие чертежи деталей выполнять для механического цеха, а иногда самому их изготавливать.
– Оставьте документы мне и напишите заявление о приёме на работу на должность преподавателя, – и профессор принялся рыться в столе, извлекая бланк заявления. – Заполните заявление сейчас, а меня приглашает к себе ректор. Через пятнадцать минут я пойду к нему и одновременно переговорю насчёт вас.
Дмитрий заполнил заявление, а профессор предложил ему погулять часа полтора, а затем зайти за результатом. Дмитрий прошёлся по пустой кафедре, и только стук машинистки нарушал тишину. Он вышел на улицу, подумав: «Странно, ни студентов, ни преподавателей нет». И тут же вспомнил, что занятия проводятся вечером, а профессор пришёл рано, потому что его вызвал ректор. Рядом со зданием проходила железная дорога, и по ней прошла электричка, остановившись на платформе. «Что я буду гулять, займусь проверкой билетов, это моя ветка от Серпухова до Волоколамска», – и он направился на платформу, нацепив на куртку значок контролёра. Вскоре подошла электричка, и подбежало несколько человек, запрыгнув в вагон, явно не успев взять билеты. «Вот есть, кого штрафовать», – и он принялся проверять билеты, наблюдая, как несколько человек встали и перешли в соседний вагон. «Эти безбилетники всё равно платить не будут, возможно, денег нет или экономят» – решил он, выписывая штраф даме с норковым украшением на одежде.
Проехав несколько остановок, он поехал назад, оштрафовав ещё нескольких безбилетников. Решив подождать профессора около кафедры, вышел из вагона на платформе. Минут через пятнадцать вернулся профессор, а увидев Дмитрия, махнул рукой, приглашая следовать за ним.
– Ректор благосклонно отнёсся к вашей кандидатуре, но поставил условия, что если вы согласитесь поступить в нашу докторантуру, то вопрос о вашем принятии будет решён положительно, а через месяц под вас дадим объявление в газету о конкурсе на старшего преподавателя или доцента. Это как вы пожелаете. Но вообще доцентом быть солиднее, хотя первые пять лет в зарплате будут потери, чем у старших преподавателей. Зато у нас все доценты и профессора участвуют в хоздоговорных темах, получая дополнительную зарплату. У доцентов меньшая учебная нагрузка, чем у преподавателей, и проректор по науке охотнее зачисляет их в НИС института.
– Если согласны поступить в нашу заочную докторантуру, то пишите заявление, – и он подал бланк заявления.
Дмитрий знал, что это такое. И что каждый год докторанты отчитываются перед малым Учёным советом факультета о проделанной работе над диссертацией и утверждают план работы на следующий учебный год. Выбора у него практически не было, и он заполнил бланк заявления. Профессор написал резолюции на его заявлениях и сказал:
– А теперь, Дмитрий Александрович, отнесите эти заявления вместе с остальными документами, кроме автореферата, начальнику отдела кадров, пусть готовит приказы, так распорядился ректор. Хотя наш институт заочный, но нам спускают план по аспирантам и докторантам, а ректору приходится отчитываться перед министерством о наборе не только студентов, но и аспирантов и докторантов. Завтра кафедральный день, поэтому прошу к 16 часам прибыть на кафедру. Я представлю вас коллективу, преподаватель Григорий Васильевич передаст вам все дела, расписания занятий, сейф с ключом и введёт вас в курс дела. У него завтра лекция с вечерниками, вам надо присутствовать, чтобы понять, в каком аспекте проводить занятия.
Начальник кадров просмотрела все документы, затем попросила паспорт, а полистав его, спросила:
– Почему в личном деле вы написали, что холостой, а в паспорте стоит регистрация брака?
– По инициативе жены мы развелись. Она встретила друга детства, к которому была неравнодушна и ушла к нему. Я не собирался в ближайшее время жениться и оттягивал суету с обменом паспорта.
– Как ректор подпишет приказ, с того дня вы будете зачислены на работу и получите копию приказа на руки. Затем принесёте трудовую книжку, а паспорт замените после того, как получите удостоверение института, иначе у вас могут возникнуть неприятности с патрульной милицией.
Вернувшись на своё рабочее место контролёра, Дмитрий на радостях ни кого не штрафовал, обходясь замечаниями, что надо заблаговременно приобретать билеты. А на большее у него не поднималась рука, он был из благородного сословия и в хорошем настроении.
Дмитрий долго добивался должности преподавателя, а когда добился, то растерялся. Ему стало страшно, хотя предмет он знал, но многое позабылось, сколько лет прошло. «Как я буду читать лекции в большой аудитории в течение целых четырёх часов. Одно дело чертить чертежи, но студентам надо теорию преподнести, на память помнить выводы формул», – размышлял он, укладываясь в кровать.
Ночью ему снились бородатые студенты, не спускающие с него глаз, хитро улыбаясь, бормоча: «А попался». От такого сна он просыпался, ворочаясь с боку на бок, а утром проснулся с дурным настроением при стуке в дверь:
– Дмитрий, вставай, не опаздывай на завтрак, – приглашала Катерина, проявляя заботу о бывшем муже.
Дмитрий не оставался в долгу и ежемесячно не забывал вносить приличную сумму от зарплаты в «общий котёл» и на молочишко для дочери, хотя записана она была на имя Василия. За завтраком Катерина спросила:
– Что-то ты, Дмитрий, сегодня какой-то «не в своей тарелке»?
– Волнуюсь, меня приняли в учебный институт, читать лекции, а я не знаю с чего начинать.
От такого известия Василий перестал жевать, с любопытством уставившись на Дмитрия, спросил:
– Ты что, теперь учителем будешь в институте?
– Нет, только преподавателем, – недовольным голосом заметила Катерина. – И за что я такого бездаря люблю, никак не пойму.
– Через месяц обещали провести по конкурсу на должность доцента, если раньше не выгонят за бездарность.
– А ты не будь «лапшой», – назидательно посоветовал Василий, не обратив внимания на колкое замечание жены.
Дмитрий первым делом поехал в депо, не забывая проверять билеты пассажиров. В отделе кадров он взял под расписку трудовую книжку, сказав, что милиция требует копию трудовой, заверенную нотариусом, для замены паспорта после развода с женой. Отстояв очередь у нотариуса, и получив копию, отправился на работу контролёра электричек, а покатавшись, заехал в отдел кадров института.
– Вчера вечером ректор подписал ваши заявления. Сегодня я приготовила проекты приказов и подписала у него, – улыбнувшись, сообщила начальник кадров. – Распишитесь за получения копии приказов, и покажите их на кафедре, чтобы вас не забыли включить в табель. А сейчас зайдите в отдел аспирантуры и докторантуры, у заведующей получите необходимые документы и инструкции заполнения документов. После неё зайдите в наш общий отдел кадров и у девочек получите удостоверение преподавателя.
– А когда отдать вам трудовую книжку, она у меня с собой?
– Дайте мне её.
Посмотрев книжку, начальник сказала:
– Мне не нравится запись в вашей книжке. Вы около года работали сопровождающим диспетчером электричек, уволены и временно переведены в контролеры на сдельную оплату. Но временная работа на стаж не влияет и получается, что у вас большой разрыв стажа, а если он больше месяца, то первоначальный стаж не учитывается. Поэтому я бы посоветовала вам завести новую книжку, а эту сохранить, может, пригодится, когда пойдёте на пенсию, если изменится законодательство о пенсиях.
– А что для этого нужно?
– Когда будете получать удостоверение у девочек, то пусть дадут бланк на выписку новой книжки, заполните его, – и она вернула ему книжку, при этом взглянула на него с недовольным видом.
Разыскивая по коридору отдел аспирантуры, он размышлял: «Очевидно, в учебных заведениях другие порядки со стажем. А работа контролёров в вузах считается неблагородной профессией, поэтому она так поморщилась и вернула книжку, а может, попадала под штраф, и у неё остался неприятный осадок к контролёрам. Надо будет иметь это в виду». Увидев табличку «Аспирантура», постучал и зашёл в кабинет.
Минут через пятнадцать Дмитрий вышел от заведующей аспирантурой с целой кипой бумаг. Он должен был их заполнить дома. Составить план работы над докторской диссертацией, обсудить план на кафедре и утвердить на малом Учёном совете факультета. И только после этого сдать в отдел аспирантуры. В принципе всё это ему было не в диковинку, пройдя путь от аспиранта до кандидата наук.
Прикинув по времени, сколько осталось до заседания кафедры, он решил, не охотится за безбилетными пассажирами, тем более что охладел к этому развлечению. И отправился на кафедру, решив разобраться с бумагами докторантуры.
В коридоре он встретил средних лет мужчину с бумагами в руках, направляющегося, очевидно, к машинистке.
– Скажите, где я могу увидеть преподавателя Григория Васильевича?
– Это я. А какой предмет вас интересует, что у вас не сдано?
– Но я не студент, а принят на вашу кафедру преподавателем.
– Очень хорошо! Подождите секунду, я отдам бумаги печатать, и мы побеседуем.
Вернувшись, он подхватил Дмитрия под ручку, как старого знакомого, и увлёк по коридору в аудиторию.
– Первым делом, как вас зовут, а меня вы знаете, – получив ответ, он продолжил, – Дмитрий Александрович, вы не поверите. Когда на кафедре я случайно проговорился, что являюсь аспирантом вуза при Московском автомобильном заводе, то на меня шеф кафедры налетел. Почему я аспирант не нашего института, да как я посмел без его согласия такую «подлянку» подстроить им. А затем навешал на меня кучу кафедральных дел, не обращая внимания на то, что я читаю лекции по трём дисциплинам. Поручил инвентаризацией оборудования заниматься, хотя эту работу всегда выполняла учебный мастер. Мне пришлось пожаловаться своему руководителю по аспирантуре, а он предложил мне перевестись к нему на кафедру через Министерство, сказав, что у них и зарплата в полтора раза выше, чем у нас. Завод субсидирует. Вот такие-то дела. Не вздумайте на стороне в аспирантуру поступить.
– Я аспирантуру окончил, кандидатский диплом получил, а вот педагогического стажа не имею, – доверительно сообщил Дмитрий.
– А почему вас взяли к нам преподавателем, а не старшим или доцентом?
– По вашей кафедре конкурс не был объявлен, а без него могут принять только на ассистентскую или преподавательскую должность, так объяснили.
Помолчав, Григорий Васильевич сказал:
– Я заявление на перевод давно подал и согласие того вуза и Министерства получил, а наши тянут с переводом, говорят нельзя учебный процесс нарушать, вот в подвешенном состоянии и нахожусь. Очевидно, мне придётся вас в курс дела вводить и помочь освоить две, три дисциплины, иначе не отпустят, – и он задумался.
– Шеф сказал, чтобы я сегодня на заседании кафедры присутствовал, он хотел представить меня.
– Хорошо, не будем торопить события, – вдруг он изменил тему разговора и принялся разбираться в бумагах, разбросанных на столе.
Дмитрий не спешил уходить, а принялся рассматривать образцы чертежей курсовых проектов, развешанных на стендах, при этом размышлял: «Час от часу не легче, я думал, буду одну дисциплину вести, а оказывается несколько», и он решил уточнить:
– А почему надо читать лекции не по одной дисциплине?
– Во-первых, у нас заочное обучение, лекционных часов по одной дисциплине мало, мы читаем студентам две, три обзорных лекции, а они самостоятельно готовятся, уехав домой до следующей сессии. Во-вторых, посылать преподавателя в другие города читать по одной дисциплине накладно для института, поэтому приходиться вести несколько предметов, причём на разных курсах, по разным специальностям и факультетам. И даже приходиться принимать зачёты и экзамены по предметам, которые не читаются на нашей кафедре. А почему? Да потому, что приехал преподаватель проводить занятия, а студент не по своей вине не смог присутствовать ни на обзорных лекциях, ни на экзаменах, представив документ о болезни или командировки. Ехать в Москву для него накладно, и он зависает на год или до отчисления. Вот и приходиться выкручиваться и принимать у него хвосты, правда, по родственным дисциплинам.
В аудиторию зашла учебный мастер и объявила, что начинается кафедра.
Учёный секретарь кафедры огласил повестку дня, а заведующий кафедрой сказал:
– Прежде, чем начать кафедру, я довожу до сведения, что к нам принят кандидат технических наук Зубов Дмитрий Александрович на должность преподавателя. Вы знаете, что Григорий Васильевич переводится в другой вуз, забирая у нас ставку преподавателя. Три дня назад Министерство высшего образования, наконец, спустило нам ставку, вместо ставки Григория Васильевича. Теперь мы можем удовлетворить его просьбу, но после того, как он введёт в курс дела Дмитрия Александровича и у нас не будет срывов занятий.
– Правильно, – раздалось несколько голосов, – у нас у всех перевыполнение учебной нагрузки.
Такое заявление коллег несколько смутило Григория Васильевича, хотя он понимал, что тоже был бы недоволен от лишней нагрузки, другое дело кто-то заболел, и его надо подменить.
– После кафедры Григорий Васильевич и Дмитрий Александрович зайдите ко мне. А сейчас займёмся текущими вопросами повестки дня.
Слушая выступления и полемику преподавателей, для Дмитрия всё это было знакомо и не отличалось от заседания кафедр, когда он был аспирантом в Красноярском железнодорожном институте. После кафедры в кабинете заведующий заявил Григорию Васильевичу:
– Ваш перевод будет зависеть от того, как скоро вы введёте в курс учебного процесс Дмитрия Александровича. Не могу я взять вашу нагрузку себе, хватит того, что приходится подменять больных преподавателей, когда некем подменить, – с раздражением сказал он, – и хватит мне звонков сверху. Главное лекции, а уж с курсовиками и контрольными он разберётся. Сейф и несписанные курсовые проекты передадите по акту, в акт включите ещё двух преподавателей и учебного мастера. Вы знаете, как это делается. Если вопросов нет, то вы свободны, а Дмитрий Александрович задержитесь.
– Дмитрий Александрович, у нас такой порядок, не хватило у преподавателя двадцать курсовых проектов, он увольняется с работы. Поэтому курсовики у Григория Васильевича примите строго по акту, и вы будете за них отвечать. Студенты приносят или присылают по почте свои работы, они регистрируются в журнале учебным мастером, она же секретарь кафедры и машинистка. А вы под расписку берёте их у неё, проверяете, пишите рецензию с замечаниями на титульном листе, допускаете или нет к защите, и сдаёте их учебному мастеру. При вас она отмечает в журнале, и ставит дату возврата. Студенту она выдаёт проверенную работу под расписку. Студент исправляет замечания и готовится к защите. Если он знает свой материал, вы оцениваете его знания и ставите оценку на титульном листе, в зачётке и обязательно в своём журнале, на случай если он потеряет зачётку и придёт за перезачётом. Если студент плохо знает свою работу, вы его отправляете готовиться, разрешается это делать до трёх раз, а потом он сдаёт работу комиссии, чего студенты боятся. Защищённые курсовые проекты и работы хранятся в сейфе два года, контрольные работы можете уничтожать сразу без акта. Теперь насчёт лекций. При чтении лекции преподаватели без стажа обязаны иметь конспект лекций, а преподаватели с большим стажем могут иметь развёрнутый план лекции. На подготовку лекций преподавателю без стажа даётся год времени, но у нас этого года нет. У Григория Васильевича хорошие конспекты лекций, его подчерк сродни с вашим. Намекните ему, чтобы он поделился ими с вами, например, копией. Скажите, что без конспектов я вас не допущу к проведению лекций, а вам понадобится год на их составление, такой порядок в вузах. Но не соглашайтесь, если он предложит конспект хорошего студента, у него они есть, он показывал. Но это уже ваше личное дело. Ключи от сейфа имеются в двух экземплярах, возьмите оба ключа. Если вопросов нет, то вы свободны, но посетите сегодня лекцию, он будет читать вечерней группе технологов по расширенной программе.
– В аспирантуре я получил кучу бумаг для заполнения по докторантуре.
– Что сможете, заполните дома, но план над диссертацией, а особенно её тему надо будет обмозговать очень тщательно вместе, но это потом.
Дмитрий кивнул головой и отправился в аудиторию к Григорию Васильевичу, наставнику.
– Получил наставление от шефа? – спросил наставник, явно чем-то не довольный.
– Да ещё какое, – ответил Дмитрий, настраивая собеседника на дружеский лад.
– Я понимаю, что пока у вас не будет конспектов лекций, шеф не допустит вас к их чтению, а меня задержит с переводом. И кто бы мог подумать, что шеф так обидится на меня, хотя всё это не стоит «выведенного яйца». У меня автомобиль Москвич. Забарахлила коробка передач. В своём гараже я разобрал её, и мне ударила «моча» в голову, взял да придумал другое распределение шестерён. Получил авторское свидетельство на изобретение. Обратился на завод, им понравилось. Меня без вступительных экзаменов приняли в аспирантуру при заводе, предложив работать над усовершенствованием коробки передач. В чём моя вина? В том, что шефа не взял в соавторы, он и облачился на меня, – с раздражением сделал он предположение.
Помолчав, он продолжил:
– У меня неплохие конспекты по трём дисциплинам кафедры, на всякий случай я сделал с них копии, мало ли что, можно и потерять, оставить в электричке, возвращаясь с командировки. Кстати, в своё время меня приняли на место уволенного преподавателя. Он возвращался из Серпухова, заснул, услышал название своей остановки, соскочил и выскочил из вагона, а на полке оставил защищённые курсовые проекты и свои вещички. Потом не нашёл ничего. За утерю курсовых более 20 штук его уволили без всяких выговоров. Раз нет курсовиков, значит нечисто и весь сказ.
– Круто у вас дело поставлено.
– Это не только у нас, но и в других вузах такие порядки. Курсовые проекты хранятся не менее двух лет, а потом списываются комиссией. А дипломные проекты хранятся в архивах пятьдесят лет.
– А дипломные проекты не теряются?
– Теряются, но самими, же студентами. Защитил дипломник проект, на радости выпил, повёз сдавать проект в дипломный кабинет в главное здание, а по дороге потерял. Тогда студенту выдаётся новое задание и всё заново он считает, повторно защищается.
В аудиторию начали заходить студенты разных возрастов.
– Мы на лекции пришли, – сказала одна из них.
– Рассаживайтесь, – сказал он им и обратился к Дмитрию:
– Если вы даёте слово, что вернёте мне копии моих конспектов, перепишите или сделаете с них копии, то под ваше честное слово я выручу и дам на время конспекты.
– Я согласен с вашим условием, – заверил Дмитрий.
– А сейчас можете присутствовать на моей лекции, сядьте в конце аудитории и записывайте, как студент, а после лекции обсудим специфику занятий.
И преподаватель приступил к занятиям со студентами.
– Староста, отметьте, кто присутствует на занятиях, – сделав паузу, продолжил, – на чём мы остановились в прошлый раз?
Студенты зашумели, подсказывая.
– Прошлый раз мы рассмотрели, – и преподаватель коротко повторил основные вопросы предыдущей лекции, напомнив материал, – а сегодня продолжим рассмотрение нового материала, но связанного с предыдущим.
Лекция понравилась Дмитрию, а после лекции наставник посоветовал:
– Будете читать, выберете студента, который медленно пишет, и диктуйте ему, тогда не будет просьб повторить и все будут довольны, успевая пошептаться и обсудить свои вопросы.
Договорившись о следующей встрече, разошлись, время было не раннее.
В электричке Дмитрий заметил студенток и проверкой билетов не стал заниматься. А в конце недели, когда кончились квитанции на штрафы, он отчитывался в депо по работе контролёра. В бухгалтерии депо ему заявили:
– Что-то вы, Зубов, мало оштрафовали безбилетников. Вам при такой работе не только не хватит зарплаты на хлеб с маслом, но не хватит и на хлеб с картошкой.
– Некогда было пассажирами заниматься, искал невесту побогаче, – пошутил он, вызвав дружный смех бухгалтеров.
– Чем тебе не подходят наши невесты? – смеясь, спросила бухгалтер преклонного возраста.
– Да маловато денег зарабатывают наши невесты.
– Но подстать жениху, – весело заметила блондинка.
– А я видела, как Зубов с одной генеральшей по нашему посёлку прогуливался, – съязвила шатенка.
– Ясно, куда он метит, у неё и квартира из пяти комнат, – подхватила одна из бухгалтеров под общий смех.
Отчитавшись по квитанциям перед кассиром и получив новую книжку с бланками штрафов, он под общий смех женщин убежал от насмешниц.
Через неделю Дмитрий подготовил материал на одну лекцию, используя конспект наставника и учебники.
– Я бы хотел прочитать лекцию вместо вас, – предложил он наставнику.
– Хорошо, а чтобы вас не смущать, я не буду присутствовать на лекции.
Говорят первый блин комом, но Дмитрий прекрасно справился и получил от этого удовольствие, студенты его понимали, не шумели. Через пару недель, он доложил шефу, что в помощи Григория Васильевича не нуждается.
– Он помог вам с конспектами?
– Да по трём дисциплинам, – и он перечислил, по каким именно.
– Под вашу ответственность будем отпускать Григория Васильевича с поля нашей деятельности.
– Дело в том, что он меня смущает своим присутствием, я как бы оглядываюсь назад, когда принимаю экзамены или курсовые проекты.
– Я вас понимаю, примите по акту курсовые проекты, различные методички заданий и лабораторных работ, и я отпущу его.
Помолчав, заведующий добавил:
– Когда освоитесь окончательно, то я по присутствую на вашей лекции, но ничего угрожающего в этом нет, это моя работа.
С каждым днём Дмитрий входил в курс учебных дел, вначале он побаивался студентов с солидными внешностями, а постепенно они стали бояться строгого доцента, хорошо разбирающегося в технических вопросах. А студенты были разные от девчонок после школы до главных инженеров и директоров строительных компаний, которые имели большой практический опыт, но не разбирались в теории, а формулы для них были чем-то особым, не понятными. И потекло время, день за днём, месяц за месяцем.
Однажды ему позвонила Маруся и взволнованным голосом сообщила, что муж Григорий скончался прямо на службе от сердечного приступа. И Дмитрий из любовника превратился в гражданского мужа. А вскоре после заседания кафедры заведующий спросил у Дмитрия, как у него продвигаются дела с докторской диссертацией.
– Материалы я набираю, публикаций много, но для докторской необходимо промышленное внедрение моих разработок, а вот с этим проблема.
– Да, у нас чтобы что-то внедрить, пуд соли надо съесть. Мы тоже новые фильтры предложили, промышленную проверку сделали, а дальше ни с места, какая-то мышиная возня получается. Кстати, вам на следующей недели придётся слетать в Алма-Ату. В нашем филиале не всё благополучно с успеваемостью по нашей кафедре. Директор филиала просил прислать опытного преподавателя, чтобы хвосты ликвидировать. Так что готовьтесь, а в своих группах объявите, что занятия на следующей неделе отменяются и переносятся на другой срок. Командировку я вам подписал, получите её в канцелярии.
– Раз надо, значит, поеду.
– Вы были в Алма-Ате?
– Не приходилось.
– Познакомьтесь с достопримечательностями города, съездите на Медео, там горный каток. Скажите директору, он организует экскурсию.
6.
В воскресенье Дмитрий вылетел в командировку. Сделав несколько посадок в промежуточных аэропортах, самолёт приземлился в аэропорту Алма-Аты. Его встретили, отвезли в гостиницу. И началась для него интересная жизнь, днём экскурсии, вечером занятия. Прошла неделя. Он принял целую группу хвостистов, а в воскресенье вылетал в Домодедово. Место ему досталось у окна, но когда в салоне он нашёл своё место, то обнаружил, что на его месте сидит преклонных лет мужчина в узбекской тюбетейке и бойко разговаривает с молодым рыжим человеком, сидевшим впереди, но не у окна. Дмитрий решил, что пассажиру с его места удобнее разговаривать. На всякий случай он решил выяснить:
– А это место ваше? – указав на пустое кресло.
– Да, да я сейчас пересяду, – по-русски с большим акцентом ответил мужчина.
– Нет, сидите, я уступаю вам своё место, раз вам удобнее разговаривать, – и он сел рядом.
Сосед продолжил разговор со своим человеком на английском языке. В школе и при сдаче кандидатского минимума Дмитрий изучал немецкий язык, а английскую речь мог только отличить, не понимая. Впереди, рядом с рыжим у окна сидел человек с чёрной кожей, как сажа. Это Дмитрия не удивило, но он вдруг заметил, что на левой руке у него надет наручник, а второй его конец пристёгнут к ручке сидения. «Что это, везут арестованного», – пронеслось у него в голове. Вскоре самолёт взлетел, поднявшись до облаков, но минут через тридцать пошёл на посадку в аэропорт Миргалимсай. В порту пассажиры, включая транзитных, вышли, дозаправка горючим с пассажирами на борту не производилась. Транзитники разбрелись по вокзалу. Дмитрий увидел своих соседей, чёрный пассажир находился рядом с рыжим, небольшого роста человеком, а их руки соединялись цепочкой с наброшенным на неё френчем, очевидно, чтобы не привлекать всеобщее внимание. Рядом с ними стоял его сосед по креслу и бойко что-то обсуждал с рыжим. Вскоре объявили посадку, и транзитники устремились к выходу. Новых пассажиров разместили на свободные места. Разогнавшись, самолёт несколько раз подпрыгнул, как стрекоза, и взлетел, набирая высоту. Стюардессы принялись разносить завтрак. А одна из них предлагала алкоголь в минибутылочках. Пассажир, сидевший рядом с ним, указал на коньяк и показал три пальца. Она подала ему три шкалика со стопками и дала сдачу. «О, да он ещё и арестованного угощает коньяком, наверно, его знакомый» – решил Дмитрий. Но когда на его откидной столик стюардесса поставила завтрак, то сосед поставил бутылочку с коньяком и стопкой.
– Это вы мне? – удивлённо спросил Дмитрий.
– Да, мы американцы, не любим оставаться в долгу, вы мне уступили место у окна, а я угощаю вас. У нас не принято отказываться от угощения, это обижает нас, американцев.
– Хорошо, принимаю, раз угощаете, спасибо.
Разлив коньяк, они втроём чокнулись, при этом рыжий парень высунулся на половину между кресел. Разделавшись с завтраком и поковырявшись зубочистками в зубах, начались разговоры по-английски, но вскоре рыжий отвернулся, а сосед переключился на разговоры с Дмитрием по-русски:
– Я босс коммерческой фирмы, расположенной в Москве, мы обеспечиваем жизнедеятельность фирм, находящихся у вас в столице. А он, – и босс указал на рыжего, – младший полицейский посольства США в Москве. Мы случайно встретились в Алма-атинском аэропорту. Наш чёрный учился в Университете. Пытался изнасиловать студентку-казашку, дочь ректора. Его исключили, а он не пожелал возвращаться в США. Наше полпредство в Алма-Ате обратилось в посольство в Москве, чтобы помогли выдворить из вашей страны нашего балбеса. Вот полицейский из Москвы и прилетел за ним, а там посмотрим, может, в Московский Университет пристроим, денег у его папаши много, а не удастся, отправим домой в США. А я, возвращаясь из Узбекистана, решил заехать в Алма-Ату. В Пахтарале закупал хлопок для военной промышленности США.
– А что у вас в США своего хлопка нет? – удивлённо спросил Дмитрий.
– Вы что! – возмутился босс, – не знаете, что значит узбекский хлопок! Ему равных в мире нет! Какой качественный порох для орудий из него получается.
– Порох из хлопка! – опять удивился Дмитрий.
– Да, из хлопка! Его добавляют к другим компонентам в нем большое содержание кислорода, а порох получается высшего качества, – принялся доказывать босс, брызгая слюней во все стороны.
Вдруг он спросил, повернувшись к Дмитрию, заглядывая в его глаза:
– А вы где работаете или учитесь?
– Работаю доцентом в институте, читаю лекции студентам.
– Значит, вы профессор, раз читаете лекции в институте.
– Нет, я доцент, – уточнил Дмитрий.
– У нас любой преподаватель, читающий лекции студентам, профессор.
– Это у вас, а у нас не так, – заявил Дмитрий.
Вдруг босс обратился к нему по-английски.
– Я не знаю английского языка.
– Как, вы профессор и не знаете международного английского! – удивлённо воскликнул босс. – Какой же вы профессор без английского языка?
– В своё время я изучал немецкий язык, он у нас был доминирующим.
Босс не унимался, упрекая соседа за незнание английского.
– Зато я знаю одно хорошее американское слово, – вдруг выпалил Дмитрий, хитро улыбаясь.
Полицейский, слушая перебранку двух непростых людей, спросил:
– А какое такое хорошее американское слово вы, профессор, знаете?
– Ну, очень хорошее американское слово я знаю.
– Всё-таки, какое такое американское слово вы знаете? – подключился босс, с любопытством разглядывая соседа.
– Вот, знаю одно очень хорошее американское слово, – не сдавался Дмитрий с улыбкой на губах.
– Какое же такое американское слово вы знаете? – с раздражением спросил босс, которому надоело эта недомолвка.
Дмитрий вдохнул воздух, воткнул вверх указательный палец и произнёс:
– О'кей!
Босс и полицейский замерли, приоткрыв рты, уставившись друг на друга. Так продолжалось несколько секунд. И вдруг в салоне самолёта раздался такой оглушительный хохот, что многие пассажиры повскакивали с мест. Хохот то прекращался, а набрав воздуха в легкие, взрывался с новой силой, на какую способны были американские глотки. Очевидно, для американского юмора это было очень остроумно. Через минуту хохот прекратился, а американцы принялись протирать глаза, иногда вздрагивая от смеха, но не так громкого. Через некоторое время они, обращаясь к Дмитрию, называли его: «О'кей». Такую кличку они дали своему знакомому русскому. А вскоре босс принялся разглагольствовать:
– О'кей, у нас в Америке учёные и профессора котируются меньше, чем квалифицированные рабочие, – попытался подковырнуть Дмитрия босс.
– А вот я, когда ещё учился в школе в последних классах, приобрёл квалификацию рабочего высшей категории, – принялся хвастливо рассказывать Дмитрий. – У нас в железнодорожном депо в механическом цехе один высококвалифицированный слесарь-лекальщик, после запоя на именинах, пришёл на работу и сделал брак. Испортил корпус плунжера, просверлив отверстие ниже, чем положено на девять миллиметров. Его выгнали с работы. Директор депо за моё опоздание на сдачу зачёта хотел меня выгнать с учеников цеха, а я с испуга заявил, что могу исправить брак в корпусе плунжера. Конечно, мне никто не поверил, а директор решил проучить меня – хвастунишку и дал такое задание. Десять дней я трудился над невыполнимой задачей, но придумал и исправил брак. Директор обрадовался и присвоил мне звание слесаря-лекальщика высшей категории, а затем я получил удостоверения по специальностям токаря и фрезеровщика, правда, низшей категории. А через год за исправленный брак мне медаль «За трудовое отличие» вручили, сам Калинин в кремле удостоверение подписал, – и Дмитрий ткнул пальцем вверх.
В это время самолёт коснулся колёсами взлётной полосы, подпрыгнул и покатился по полю аэропорта города Астрахань. И опять всех пассажиров попросили пройти в вокзал. Взяв на цепочку задержанного, полицейский направился в вокзал, а Дмитрий и босс замыкали шествие. В буфете они взяли по кружке пиво и втроём расположились за столиком, заставив конвоированного стоять у окна с вытянутой рукой в сторону полицейского. Вернувшись в самолет, босс снял с полки баульчик и сел у окна, наблюдая, как самолёт, вздрагивая, оторвался от земли и полетел. Набрав высоту, самолёт принял горизонтальное положение, а у пассажиров улегся страх от его взлёта. Пассажиры зашевелились, чувствуя себя более свободно без ремней безопасности. Босс принялся рыться в баульчике. Он извлёк небольшой предмет, завёрнутый в бумагу. Развернув бумагу, он обратился к Дмитрию:
– О'кей, как ты думаешь, что это такое и почему сломалось?
Дмитрий взял две детали и принялся рассматривать. Ему хватило беглого взгляда, чтобы определить, что это развалившийся золотник воздуха или пара, сломавшийся в результате воздушной каверны в шейке золотника. Каверна образовалась из-за некачественного литья при изготовлении.
– Это золотник для распределения воздуха или пара, а сломался он из-за некачественного литья на заводе, так называемый невидимый брак.
– Наш мастер, токарь сделал два таких из дюраля и бронзы, но они не работают, и у нас возникли большие проблемы.
– Если токарь делал их в Москве, то они не должны были работать.
– Почему?
– Да потому, что в Москве нет такого металла, это специальный сплав, разработанный в Японии. А они держат это в секрете, чтобы обращались только к ним. И они не продадут вам золотник, а скажут, покупайте весь агрегат. Заставить их продать золотник можно только через международный суд, доказав, что они подсунули брак.
– Но почему из дюраля или из бронзы нельзя его заменить?
– Во-первых, коэффициент трения у разных металлов не одинаков, а во-вторых, подогнать вес деталей из дюраля или бронзы вряд ли удастся, и золотник не будет правильно работать.
– Что же нам делать? – расстроено спросил босс.
Дмитрий принялся складывать детали, добиваясь формы не развалившегося золотника. И это ему легко удалось, половинки соединились. Подумав, он ответил:
– Надо отремонтировать этот золотник.
– Но его, же невозможно сварить или запаять.
– Зачем сваривать или паять, надо соединить.
– Соединить!? Но, как?
Дмитрий принялся искать бумагу, не найдя, сказал:
– Эх! Была бы бумага, я бы нарисовал.
Босс из баульчика достал блокнот с фирменным адресом на английском языке и подал его и ручку. Покрутив в руках сломанный золотник, Дмитрий в трёх проекциях изобразил деталь, сделал разрез и пририсовал вспомогательные детали, без которых невозможно было произвести ремонт. Он начал объяснять боссу как, и что надо делать, но понял, что тот его не понимает.
– Я напишу технологию ремонта, а мастер сообразит, как это сделать.
Первым делом он записал, что части золотника необходимо взвесить на точных весах с точностью до миллиграмма, а вес их записать на бумаге. А затем принялся записывать технологическую схему ремонта. У него получилось одиннадцать позиций. Последней позицией он записал, что отремонтированный золотник должен точно соответствовать весу, записанному на бумаге. В конце, в виде приложения, он приписал, что на ремонт детали при наличии необходимого инструмента надо затратить время не более двадцати минут. Босс долго изучал технологию изготовления, и даже зачем-то понюхал чертёж. Самолёт произвёл посадку в Казани и опять пассажиры прогуливались по вокзалу. Подлетая к Москве, босс спросил:
– О'кей, вы каждый день работаете?
– Нет, только по понедельникам, средам и пятницам с 16 часов до 20 часов, а иногда, когда лекции вечерников, то до 21 часа. Правда, иногда и в другие дни и время приходится работать, но это когда приезжают студенты из других городов. Вуз у нас заочный.
Самолёт произвёл посадку в аэропорту Домодедово.
– О'кей, а вас на машине будут встречать?
– Нет, я на автобусе поеду.
– О'кей, а нас встречают на микроавтобусе. Если я предложу вам поехать к нам на фирму. Вы поможете или сами отремонтируете наш злосчастный золотник, мы вас хорошо отблагодарим и отвезём домой или куда пожелаете. Тем более вы написали, что деталь можно отремонтировать за двадцать минут.
– В принципе меня такой вариант устраивает, тем более что обещаете до дому подбросить, а у меня с собой ящик фруктов, килограмм под двадцать.
Подхватив ящик, Дмитрий устремился за боссом, боясь потерять его из вида. Водитель ящик Дмитрия уложил в багажник, а пассажиров пригласил в салон. Дмитрий сел на сидение, обтянутое натуральной кожей. В таких автомобилях он не ездил. Микроавтобус с американскими флажками, развивающимися на капоте, не соблюдая знаков ограничивающих скорость движения и запретов обгона, помчался по шассе. Не прошло и сорока минут автобус, сделав какой-то сложный поворот, заехал во двор. Над высоким забором размещалась колючая проволока с табличками высокого напряжения. «Уж не тюрьма ли это», – трухнул Дмитрий, озираясь по сторонам. Он подхватил ящик с фруктами, дипломат и последовал за боссом в боковую дверь здания. Следом зашли полицейский, задержанный и сотрудник, встретивший их в аэропорту. Автобус развернулся и укатил. Проходя по зданию, Дмитрий обратил внимание на небольшой ленточный транспортёр с левой стороны. «Очевидно, груз выбрасывают на улицу и принимают его через проём в стене», – размышлял он. Справа располагалась небольшая комната, а за ней стеллаж с металлом. «Очевидно, это механическая мастерская», – решил он. За стеллажами располагалась длинная комната, а напротив большой зал со столами и телефонами. Босс остановился у мастерской и заговорил по-английски с сопровождающим его сотрудником. А полицейский с задержанным отправился дальше по длинному коридору. Получив указание, сотрудник устремился вслед за полицейским. Босс дернул за ручку дверь, но она оказалась запертой. Вскоре прибежал рабочий в замызганном халате и открыл дверь, распахнув её настежь.
– Это наша небольшая мастерская. Мы мало, что делаем в ней, так по мелочи, ключи, болтики, гаечки и шайбы. Скажите, какой инструмент вам нужен для ремонта, я распоряжусь. Наш специалист по металлу плохо, а вернее совсем не понимает по-русски, он американец.
Дмитрий понял, что пришла его пора брать инициативу в свои руки и зашёл в мастерскую, разглядывая оборудование. Небольшое помещение, размером пять квадратных метров, было оснащено небольшими станками, напоминающими школьный арсенал учебного кабинета. Сверлильный и фрезерный станки стояли на верстаке напротив двери. Сбоку у стены размещался токарный станочек, а напротив тиски с различным инструментом на полках. Взяв листок бумаги и ручку с верстака, Дмитрий принялся чертить эскизы пластин с размерами. Затем указал размеры свёрл, метчика, двух болтов с гайками и винт, указав все размеры в миллиметрах. Ему пришлось вернуться в коридор, так как разместиться в мастерской втроем было невозможно. Он передал чертёж и заказ на необходимый инструмент боссу, а тот по-английски принялся переводить мастеру, но тот замотал отрицательно головой.
– О'кей, мастер не понимает в миллиметрах, он работает с дюймовыми размерами.
Тем временем мастер зашёл в мастерскую и вынес штангенциркуль и подал его Дмитрию. Дмитрий растерялся необычному обозначению размеров на полотне инструмента. Недолго думая, он на глазок раздвигал зев штангенциркуля и показывал на размер в чертеже. Мастер понял и стал исправлять размеры на свой лад. Свёрла, метчик, болты с гайками и винт Дмитрий подобрал, покопавшись на полках с инструментом и ящичках. Тем временем мастер подготовил две пластины, отрубив их от листа электроножом.
– Где точные весы, измеряющие до миллиграмма, – обратился к боссу.
Босс указал на стол в зале. Дмитрий увидел весы. Он попросил переставить их в мастерскую, рядом с тисками.
– Босс, дайте мне ваш злосчастный золотник.
Босс с какой-то опаской достал свёрток, не решаясь пойти на такой необычный эксперимент. Он вдруг испугался, что О'кей может не сделать, а японцы, увидев окончательно испорченную деталь, откажутся поменять его на новый золотник, даже после судебного разбирательства. Вздохнув, босс посмотрел на часы, а на техническом проекте в блокноте, составленном Дмитрием в самолёте, записал час, минуты и секунды, и вместе с золотником подал Дмитрию, но тот взял только сломанный золотник. Установив весы, взвесил детали, а результаты записал на бумажке и подсунул её под весы. На глазок он накернил одну пластину в трёх местах, и, включив сверло, просверлил три отверстия. Два по краям, одно посредине сверлом около трёх миллиметров. Мастер и босс наблюдали за ним, стоя в коридоре. При этом мастер удивлялся, почему русский делает всё на глазок. Обе пластины Дмитрий зажал в тиски, а на их концах рассверлил отверстия под болты. Соединив две детали золотника в одно целое, зажал их между пластин, закрутив гайки от руки, не пользуясь ключом. Детали золотника соединились так, что разлом был еле заметен. Поменяв большое сверло на маленькое, и обвернув всю конструкцию ветошью, и держа её в руке, завёл сверло в отверстие посредине пластины, коснувшись головки золотника. Включив сверло, вошёл сверлом в головку. Сверло шло как по маслу. Просверлив головку, почувствовал, как вышёл в каверну, опуская сверло вниз до тела золотника, а коснувшись его, просверлил на глубину полдюйма. Заменив сверло под метчик, на малых оборотах станка и малом давлении на сверло, он расширил отверстие на всю глубину. Выключив станок, вытряхнул стружку из отверстия и каверны и нарезал метчиком резьбу до упора, а затем завернул винт тоже до упора. Отвернув гайки с болтов, разобрал конструкцию, и только верхняя пластина сидела на винте, прижавшись к головке. Зажав винт в тисках, он аккуратно отвернул пластину до появления зазора и ножовкой перерезал винт. Взвесив золотник, определил лишний вес, полученный за счет стального винта. Углубляя отверстия, сделанные на заводе в Японии, он добился одинакового веса с записанным на бумаге от первоначального взвешивания. Смазав маслом и протерев ветошью деталь, он не смог разглядеть линию соединения. Дмитрий вышел в коридор и протянул деталь боссу, но он её не взял. Руки его слегка дрожали, он не мог поверить, что О'кей отремонтировал золотник, который не давал ему спать в течение месяца.
– Готово, можете запускать ваш агрегат.
Босс взглянул на часы и записал время, искоса поглядывая на золотник, не веря, что пневмопочта может заработать в здании посольства и его фирме. Месяц пневмопочта не работала, его просил посол и его заместитель, хотя их просьбы для него ничего не значили, хуже, когда звонили из Вашингтона и требовали исправить. А какой-то русский доцент за 15 минут и 40 секунд утверждает, что исправил, и почта заработает. Наконец босс пришёл в себя и окликнул сотрудника в зале. Тот немедленно явился. По-английски босс что-то сказал ему. Тот взял из рук Дмитрия золотник и устремился по коридору. Дмитрий зашёл в мастерскую, разложил по местам инструмент, протёр стол ветошью, подмёл пол от стружки, помыл руки с мылом и вышел, улыбаясь. Босс стоял как вкопанный, поглядывая верх на трубы. У двери стоял мастер, переминаясь с ноги на ногу. Проследив, куда смотрит босс, Дмитрий разглядел пластмассовые трубы под потолком и понял, что золотник от пневмопочты.
– Сейчас ваши соберут золотниковое устройство, запустят компрессор и по трубам побегут застрявшие пеналы с почтой.
– О'кей, вы уверенны в этом?
– Я соединил детали, излома не видно. Золотник должен работать.
– Допустим это так, но он опять сломается, не выдержав ударов.
– Ни что не вечно под луной, когда-нибудь он обязательно сломается и даже может в другом месте.
От таких слов босса покоробило. Он время от времени поглядывал на трубы, моля всевышнего о спасении. Вдруг трубы вздрогнули, а через секунды по ним полетели в разных направлениях пеналы.
– Это старая почта, застрявшая на трассе, – уверено заявил Дмитрий и взглянул на крестившегося босса.
По коридору бежал сотрудник и кричал по-английски, но Дмитрий сообразил, что тот кричит о начале работы почты, хотя это было видно по трубам. Вдруг босс разразился такой руганью, что мало не покажется. Он набросился на прибежавшего сотрудника, высказывая ему какие-то претензии, но скоро успокоился и сделал какое-то распоряжение. Сотрудника будто ветром сдуло. А босс напал на мастера, загнав его в угол стеллажа, размахивая руками и крича во всё горло. Хотя Дмитрий не понимал ни слова, но с уверенностью мог сказать, что с мастера босс снимает «стружку», приводя его в пример. Босс кричал так, что пена появилась на губах. Наконец он поперхнулся, раскашлялся, вытирая рукой губы, успокоился. Отдышавшись, он спокойным голосом обратился к Дмитрию:
– О'кей, вы говорили, что работаете с 16 часов в своём институте. А что если я вам предложу должность, ну скажем, дежурного мастера мастерской, два раза в неделю на 0,1 ставки от этого рабочего разгильдяя, – и он указал на мастера. – Он у меня работает на 0,4 ставки такелажником и на 0,1 ставки мастером мастерской, а в посольстве на 0,5 ставки сантехником, но туда вход для русских рабочих запрещён. Полная зарплата этого рабочего 400 долларов в месяц. Меня этот мастер не устраивает, и я его увольняю. За месяц он не смог сообразить, как отремонтировать деталь, вы это сделали за минуту в самолёте. Вы будите получать 40 долларов в месяц только за то, что два раза в неделю будете приходить на два часа и ничего не делать, но мне будет спокойнее, а если выполните какой-то заказ на изготовление, то это сверх 40 долларов по расценкам и тарифам рабочих США. У нас имеется каталог для оплаты мастера. С вашим Министерством иностранных дел мы имеем договорённость о привлечении советских рабочих для наших работ. У вас не возникнет никаких проблем с вашими органами, это я вам гарантирую.
Дмитрий растерялся, не зная, что ответить. Во-первых, он никогда не имел дело с долларами и не представлял, куда и как их растратить. Во-вторых, зачем ему было связываться с какой-то зарубежной фирмой, если он собирался защищать докторскую диссертацию. В-третьих, он не знал, чему соответствуют 40 долларов в переводе в рубли, и не мог понять много или мало это.
А у босса в голове бурлила другая проблема. «Если О'кей откажется, а пневмопочта прекратит работать, что тогда делать и к кому обращаться. То, что О'кей специалист высокого класса, это ясно. Но как его удержать, тем более что у него нет свободных ставок, хотя он пообещал уволить из мастеров своего американца. А мастер приехал в Москву раньше его по контракту с Министерством иностранных дел США и может обратиться в суд. Но самое главное, в это помещение нельзя допускать русских, здесь канцелярия. Одно дело, когда русские работают в отделе виз, водителями в гараже, там у них отдельный вход и помещение. Надо посоветоваться с управляющим секретарём, он юрист по образованию, и согласовать с послом, пусть тоже мозгами пошевелит, а не качает мне права». А заметив на лице Дмитрия нерешительность, решил с ним переговорить:
– О'кей, что вы раздумываете? Если вас смущает незнание английского языка, то вы будете контактировать в основном с управляющим секретарём, а он владеет русским. В мастерской вам не придётся ни с кем разговаривать, разве что с мышами, а они по-русски вас поймут. Ваши русские работают у нас в отделе виз и в гараже, получая 100 долларов в месяц, а это соответствует 175 часов рабочего времени в месяц. Я вам предлагаю за 17,5 часов работы 40 долларов, плюс сколько заработаете.
– А что я буду делать с вашими долларами?
– Да что вы, О'кей! Не знаете, что делать с долларами? Отдайте жене, она вмиг растратит их в «Берёзке». За 10 долларов мы с женой покупаем продуктов в «Берёзке» на целую неделю. Хотя один доллар стоит вашими 51 копейку. Доллар это международная валюта, он и в Африке доллар.
Дмитрий вспомнил, что многие его знакомые мечтают устроиться в заграничную фирму, и решил согласиться, отказаться всегда можно.
– Ну, хорошо, если у меня не будет проблем с органами то я, наверное, должен согласиться, – не уверено ответил он.
– Вот и прекрасно. Я распоряжусь, управляющий вас оформит.
В это время подошёл служащий, встречавший их в аэропорту, с пакетом в руке. Босс указал на ящик с фруктами. Служащий поставил пакет рядом с ящиком, а босс сказал:
– О'кей, это ваш гонорар за отремонтированный золотник, надеюсь, он не скоро сломается.
И босс заговорил по-английски со служащим, давая ему указания и размахивая рукой. А затем он подозвал к себе мастера, и они втроём принялись бойко разговаривать, доказывая что-то мастеру.
Позднее Дмитрий узнал суть их разговора. Оказалось, подошедший служащий и был управляющим. Управляющий и босс обвинили мастера в некомпетентности слесарных работ. А управляющий предложил составить акт и весь сбой в работе пневмопочты повесить на мастера, просить Министерство иностранных дел США досрочно расторгнуть контракт с мастером и отправить его в Америку. Мастер перепугался не на шутку, и сам заявил, что отказывается от работы в мастерской из-за своей низкой квалификации в слесарном деле. Позднее они составили акт, приложив к нему чертёж и технологию ремонта золотника, составленную в самолёте Дмитрием, и отказ мастера работать в мастерской.
Взяв личные вещи, мастер закрыл мастерскую, а ключ передал боссу и вежливо откланялся. Повертев ключ в руках, босс передал его управляющему.
– О'кей, извини, я должен оставить вас, у меня неотложные дела. Вами займётся он, – и босс указал на служащего, – а потом отправит вас домой на машине.
И подхватив баульчик, босс отправился по длинному коридору, останавливаясь, когда по трубе летел пенал с почтой, а проводив его взглядам, шёл дальше, дёргая плечами от удовольствия, ещё не веря, что почта заработала.
– Теперь я займусь вами, – сказал управляющий на чистом русском языке и, сделав жест рукой, пригласил Дмитрия в зал к своему столу.
Покопавшись в столе, он извлёк два бланка.
– У нас не принято писать заявлений, достаточно заполнить две декларации, каждая составлена на русском и английском языках. Вы ответите на вопросы, поставите дату и распишитесь. Одну декларацию я передам вашему министру иностранных дел СССР, а вторая останется у нас с визой канцелярии вашего министерства, датой и печатью. С этого момента вы будете считаться принятым на работу к нам. Таков порядок. А с вашего паспорта я сниму копии всех страниц. Затем вами займётся наш полицейский, оформит удостоверение, снимет отпечатки ваших рук и пальцев и введёт их в электронный автомат робот-сторож и расскажет обо всём остальном.
Управляющий подал ему два бланка декларации и попросил паспорт. Пока Дмитрий разглядывал бланки, управляющий вернул ему паспорт, успев снять копии страниц.
– У нас не принято людей называть по отчеству. Я буду называть вас Дмитрием, а я Роберт. Кстати, босса фирмы тоже зовут Робертом, но он откликается только на босса, учтите это. У нас больше обращаются по должности, а фамилии вообще не называют. В декларации на русском языке вы напишете себя с отчеством, а на английском языке, только имя без отчества.
Дмитрий принялся заполнять декларации. Появился полицейский, с которым он летел в самолёте. Управляющий бойко заговорил с ним по-английски. Из декларации Дмитрий понял, что ни при каких обстоятельствах он не должен наносить вред как советскому, так и американскому государству, не разглашать никаких тайн. Он предупреждён и будет нести уголовную ответственность, нарушив данное обязательство. Роберт взял декларации, сверив их с паспортными данными, положил в папку.
– Завтра понедельник, но у меня отгул за работу в воскресенье и организацию встречи босса с полицейским и задержанным в аэропорту. Во вторник я сдам одну декларацию в канцелярию вашего министерства и получу визу на нашей декларации. Со вторника вы будете зачислены в наш штат. В какие часы и дни будете работать, босс сказал, выбирайте сами. Но на неделе должны появиться дважды и находиться в мастерской по два часа. Ключ от мастерской всегда должен висеть в вашем шкафчике на специальном крючке. Вы приходите, снимаете ключ с крючка, в бухгалтерии включаются часы, а когда повесите ключ на крючок, часы там останавливаются. Если вы задержались, делая заказ, то это время не учитывается. Но если вы уйдёте раньше, хоть на минуту, то рабочий день вам не зачитывается, а вам придётся лишний раз отработать этот день, иначе зарплату не начислит электронный бухгалтер, а с ним не договоришься. В месяц у вас должно быть девять выходов на работу, а суммарное время не должно быть меньше 17,5 часов, что соответствует 0,1 ставки. Теперь о дополнительных заказах. Сотрудники часто теряют ключи. Они приходят с запасными ключами или с замком. Я по каталогу определяю стоимость работы и записываю на заказе. А заказ кладу в ваш шкафчик. Выполненный заказ вы кладёте мне на стол в эту коробку. Я возвращаю заказчику изделие, а на заказе ставлю штрих и отправляю заказ вашему электронному бухгалтеру. Он не ошибается и к вашей зарплате плюсует заработанную сумму. Зарплату будете получать у электронного кассира, вставляя в него карточку и набирая код, который выдаст ваш электронный бухгалтер в конце месяца. Если у вас нет срочных вопросов, то с вами займётся полицейский, а я расстаюсь. Он же отправит вас домой на машине.
Дмитрий перешёл к другому столу, за которым его ожидал полицейский.
– Ваш босс сказал мне, чтобы я оформил вам доступ в это помещение, выдал удостоверение и специальный жетон, но это не значит, что вы можете гулять по всей фирме. С улицы вы подходите к зданию и направляетесь к двери с табличкой № 3. В объектив около двери показываете наш специальный жетон, который пришивается с внутренней стороны вашего отворота на груди, – и полицейский отвернул отворот френча, показав свой жетон. – Дверь автоматически откроется. Заходите в коридор, кладёте раскрытое удостоверение в рамку на экране и прикладываете руки к нему в специальные овальные углубления. Вторая дверь, щёлкнув, приоткроется. Вы берёте удостоверение, и тогда дверь полностью откроется. Прикладывать усилие на её открывание и закрывание не надо, она работает в автоматическом режиме. Входите в зал вот через эту дверь, – и он указал на дверь. – Из своего шкафчика берёте ключ и заходите в мастерскую. Разгуливать по помещению можете только в сопровождении американского служащего. Зарплату получать будете в зале вот из этого автомата, – и он указал на ящик. – Кончился ваш рабочий день, замкнули мастерскую, ключ повесили на крючок. Если кто-то снимет ваш ключ, раздастся сигнал в нашем полицейском участке, автомат запомнит вас по запаху, поэтому, когда берёте ключ, дыхните в шкафчик, но если пьяны, лучше вообще не приходите, придёте, когда отрезвеете. Для того чтобы выйти наружу, приложите только удостоверение к этому экранчику, а вторая дверь откроется, увидев жетон. Всегда имейте при себе паспорт. Дежурным милиционерам достаточно показывать жетон, удостоверение в исключительных случаях. А сейчас я сниму отпечатки ваших рук и пальчиков.
Сделав отпечатки, он внимательно разглядел их и остался доволен. Затем он сделал несколько фотографий и оформил удостоверение сотрудника, работающего в коммерческой фирме при посольстве США в Москве. Уточнив, в каком костюме Дмитрий будет приходить на работу, пришил жетон под отворот и объяснил, что если он будет ходить в рубашке, то жетон надо пришивать углом вниз, а когда карман вывернется, жетон перевернётся и окажется в правильном положении для электронного сторожа.
– Ваши отпечатки рук и образец вашего удостоверение я введу в память электронного сторожа, – и он, открыв рядом с дверью на приборе крышку, заложил туда программу с данными Дмитрия. – А сейчас дыхните несколько раз в свой ящичек, – при этом он встал, подошёл к ящичку и, вставив ключ, повернул его, а затем отошёл от ящичка на значительное расстояние.
Дмитрий подошёл к ящичку и дыхнул в него несколько раз. Полицейский прикрыл дверцу и вытащил ключ из скважины.
– Кажется, я вам всё рассказал, возникнут вопросы, позвоните, номер моего телефона указан у вас в удостоверении, – и он подал ему удостоверение. – Обычно я веду беседы с русскими гражданами за этим столом. А сейчас я отправлю вас на машине доимой. И вот ещё что, если у вас возникнут с милицией какие-то недоразумения, несвязанные с работой на фирме, то разбирайтесь сами, мы не занимаемся защитой граждан Союза.
– У меня возник вопрос. Чем занимается фирма?
– Ваша фирма занимается жизнеобеспечением посольства США в Москве. Само посольство находится в этом здании, но вход у них с другой стороны, ещё имеется переход к нам в полицию и гараж. А ваша фирма, как бы хозблок посольства, но на самостоятельной финансовой основе и не подчиняется посольству. Как у вас ЖЭК и дома. В функции вашей фирмы входят: кочегарка, пневмопочта, гаражное хозяйство, приём и отправка списанного оборудования, прием продуктов из Америки и отправка фекальных отходов в США, подготовка документов при оформлении виз гражданам Союза и других государств, но окончательно визы ставятся в паспорта в посольстве. В вашей фирме работают сорок ваших соотечественников из Москвы и Подмосковья. Все дворники, кочегары, вспомогательные рабочие, водители русские, а заведующие отделов американцы, как в вашем посольстве в Нью-Йорке. В самом посольстве и полиции работают только американцы по контракту с Министерством иностранных дел США. Посол без согласия Министерства не может уволить или принять сотрудника.
– А что значит отправка фекальных отходов в Америку?
– Когда ваш Молотов был в Берлине и заключал договор о не нападении, то ему рассказали об отдельных секретах в посольстве СССР в Берлине. Молотов поинтересовался, откуда об этом знают немцы. А ему ответили, что около канавки, по которой из посольства стекают фекальные воды в общую канализацию Берлина, сидят сотрудники СС с пинцетами и вылавливают бумажки, которыми русские сотрудники посольства пользуются в туалете, прикрывая седелки, чтобы не испачкать свои мягкие места, а бумажки они хватают со своих рабочих столов. Сталин рассказал, как анекдот, Рузвельту. Вот с тех пор фекальные отходы процеживают, высушивают, грузят в сосуды и в контейнерах отправляют в Америку. Уничтожать здесь, дороже получается.
– Надо же, до чего разведка додумалась, кто бы мог подумать! – удивился Дмитрий.
– Автомобиль уже стоит во дворе, скажете водителю, адрес он отвезёт, – и полицейский проводил его во двор.
Водитель погрузил вещи и, открыв заднюю дверь, спросил адрес. И опять Дмитрия удивило, задний салон был отделён от водительского кресла звуконепроницаемой перегородкой, а в заднем салоне могли размещаться пять человек. Беззвучно тронулся автомобиль и покатил по незнакомым улицам. Вскоре, проехав памятник Пушкину, авто остановилось у подъезда его дома. Он вернулся в свою комнату, решив первым делом угостить алма-атинскими фруктами дочь Машу и Катино семейство с родителями, а уж потом ехать в Нахабино к своей гражданской жене. Но когда он развернул пакет с гонораром, то ахнул, увидев щедрый подарок. По две бутылки коньяка и посольской водки, две баночки чёрной икры, две коробки конфет и два батона колбасы «Сервелат». «Я за месяц не заработал бы на такой подарок. Надо половиной поделиться с Катериной, пригласив их отметить мой приезд, а завтра уж поеду в Нахабино», – решил он. Ужин получился на славу, в комнате стоял аромат от яблок «Апорт». Дочь Катерины Маша не спускалась с коленей Дмитрия, задавая кучу вопросов, а Василий ревниво поглядывал то на падчерицу Машу, то на жену Катю, размышляя: «Пора бы и честь знать». После ужина Дмитрий большую сумку фруктов отнёс Кате.
– Ты, Дмитрий, прямо балуешь нас, то что-то вкусненькое подбросишь, то деньжат, – слегка покраснев, сказала Катя.
– Добро, добром аукнется, вспомни, сколько вы с Василием для меня добрых дел сделали.
На следующий день, в понедельник, с утра пораньше Дмитрий, прилично нагрузившись, поехал в Нахабино. Он планировал после обеденного перерыва попасть в бухгалтерию института и отчитаться за командировку. Бухгалтер не любила и ругалась, когда сотрудники затягивали с отчётами. Да и учебная часть ворчала, если не вовремя сдавались ведомости экзаменов, тем более что они были подписаны директором филиала. А уж потом появиться на кафедре, доложить шефу о проделанной работе и приступить к своим обязанностям.
Варвара Петровна с дочерью Марусей безумно обрадовались, увидев такое количество свежих фруктов с ароматом «Апорта», да и чёрной икрой они уже давно не баловались. Маруся не работала, получая пособие за мужа и пенсию на ребёнка. А устроиться на работу и получать зарплату больше пособия, у неё не получалось, при этом пособие на неё прекратили бы выплачивать. Так они и жили на пособие и пенсию, да на половину зарплаты Дмитрия. А он третью часть зарплаты отдавал Катерине, хотя она никогда не намекала на нехватку денег. Швейные дела у Василия шли неплохо, но налоги с частных предпринимателей выросли непомерно, в стране велась борьба с частным бизнесом.
В среду первый день выхода на работу Дмитрия в зарубежную фирму, и этот день наступил. На душе у него было неспокойно, он просто боялся милиции, а это ему передалось от внушения бабушкой Агнессой. После двенадцати часов Дмитрий подошёл к зданию посольства США. Он решил обойти здание вокруг для общего знакомства. Около входа в посольство с развивающимся флагом дежурила милиция, находясь в сторонке. Обойдя здание, он оказался в знакомом месте, увидев высокий забор с колючей проволокой и ворота. Вдоль здания располагалось несколько дверей с разными промежутками. Около первых дверей толпился народ, а вдоль здания прогуливалось несколько милиционеров. «Очевидно, две первые ведут в отдел виз, третья моя, а остальные, с широкими воротами – в пристроенный к зданию гараж», – решил он. В это время одна из женщин вышла из толпы и направилась к милиционеру, разгуливающему посреди здания, но была остановлена свистком. Она вернулась к толпе и обратилась к недалеко стоявшему милиционеру, а что-то выяснив, вернулась в очередь. У Дмитрия по спине пробежали мурашки. И он решил пройти дальше к гаражу, не решаясь подойти к своей заветной третьей двери. Постояв на углу гаража и собравшись с духом, он решился и пошёл прямо к двери с номером три. Увидев незнакомого молодого человека, не спеша ему навстречу направился милиционер. В груди у Дмитрия что-то сжалось, но он продолжал движение. Когда до милиционера осталось шагов пять, Дмитрий отвернул отворот воротника на груди и показал жетон. Милиционер небрежно взял под козырёк и, свернув в сторону, остановился, потеряв к нему интерес. Подойдя к двери, он увидел глазок рядом с дверью, напоминающий объектив фотоаппарата. Дмитрий отвернул отворот воротника и показал жетон в объектив, в двери что-то щёлкнуло, и дверь открылась. Он зашёл, дверь закрылась. Осмотревшись, развернул удостоверение и положил в углубление на горизонтальном экране, держа папку под мышкой, положил руки ладонями вниз в овальные углубления под удостоверением. Во входной двери сзади что-то с шумом хлопнуло, а внутри здания включилась сирена, звук которой долетал до его ушей. «Что-то не так я сделал», – решил он и проверил, правильно ли он положил удостоверение, а убедившись, всё повторил, но дверь не открывалась. Через стенку до него долетел топот ног. «Что у них там, пожар? Сирена гудит, бегают», – озираясь, размышлял он, держа руки на экране. Минут пять он стоял, прислушиваясь к возне около двери. Неожиданно дверь распахнулась, к нему влетел полицейский с большим значком шефа полиции. Он вмиг надел на руки Дмитрия наручники, за его спину проскочил второй полицейский, а его знакомый полицейский выглядывал из-за спины шефа.
– Вы задержаны, и находитесь в розыске с 16 сентября 1932 года. Полиция Америки разыскивает вас, но повезло нам, – заявил по-русски шеф полиции, улыбаясь.
Дмитрий не мог понять, но решил, что это какая-то ошибка. Ему 16 сентября 1932 года было всего три с половиной месяца. И он заявил:
– Какой недотёпа мог объявить на меня розыск, если мене тогда было три с половиной месяца от рождения.
Шеф изменился в лице, разглядывая задержанного. Затем он заговорил по-английски, а полицейский, стоявший сзади, схватил Дмитрия, стиснув руками как клещами, а шеф принялся руками шарить по его голове, за ушами, под подбородком, внимательно разглядывая, ища что-то.
– У меня нет вшей! – взмолился Дмитрий.
– Интересно, но у него нет омолаживающих швов на голове, – по-русски, с каким-то разочарованием заявил шеф. – Но почему среагировал электронный сторож на его отпечатки рук, и сработала сигнализация?
Взяв за наручники, шеф ввёл Дмитрия в зал. Там собралось несколько сотрудников, в том числе босс, управляющий и знакомый полицейский. Остальные были незнакомые. Все с интересом смотрели на Дмитрия. Шеф полиции по-английски обратился к одному из служащих, докладывая ему. Выслушав шефа, сотрудник по-русски обратился к Дмитрию:
– Я посол Америки в Москве. Во вторник вас приняли к нам в штат дежурным мастером хозяйственного отдела. А перед этим в воскресенье у вас взяли отпечатки рук и пальцев и ввели их в электронный сторож, который никогда не ошибается. Сегодня вы пришли на работу, а электронный сторож подал тревогу, что в здание проник преступник. Как вы объясните это?
– Это трудно объяснить, но я в принципе не могу быть преступником, потому что, когда был объявлен розыск, то мне тогда было всего три месяца от рождения. Произошло какое-то недоразумение, объяснить которое не в силах.
Посол обратился к одному из сотрудников, и тот бегом убежал по коридору. Дмитрий, уверенный в своей невиновности, а его время работы в мастерской уже наступило, попросил управляющего снять ключ от мастерской с крючка. Управляющий посмотрел на босса, тот одобрительно махнул головой. Управляющий открыл шкафчик и отошёл в сторону, пригласив рукой Дмитрия подойти. Дмитрий подошёл, дунул в шкафчик и двумя руками в наручниках снял ключик с крючка и положил на чертёж, сообразив, что для него лежит какой-то заказ на изготовление. Минуты через три, прибежал сотрудник в сопровождении другого в халате с лентой в руках. Посол обратился к рыжему полицейскому, тот открыл свой стол и положил на стол несколько пластин для снятия отпечатков рук и пальцев. Сотрудник в халате с лентой в руке бесцеремонно взял за наручники и подвёл Дмитрия к столу. Он снял отпечатки с рук и пальцев, затем посадил его на стул, и, сбросив с него ботинки и носки, снял отпечатки с ног. Оставив Дмитрия босым, он приступил к сравнению всех взятых отпечатков с отпечатками на ленте, а затем доложил послу. Выслушав сотрудника, посол опять обратился к Дмитрию:
– Ваши отпечатки рук, ног и всех пальчиков идентичны с отпечатками, сделанными 20 мая 1932 года в городе Абердин, шерифом штата Олимпия в Америке, а с 16 сентября 1932 года вы объявлены в международном розыске. Как вы это объясните? И пожалуйста, не выкручивайтесь, а говорите правду.
– Да я 30 мая 1932 года только родился в селе Абан, Абанского района, Красноярского края в Советском Союзе, и никогда не был, ни в какой Америке, и вообще за рубежом. Вот как вы это можете объяснить? – громким голосом заявил Дмитрий, глядя в глаза послу.
Посол нахмурился, а босс Дмитрия по-русски подтвердил:
– Согласна паспорта, всё так и есть, а мой дежурный мастер не похож на пожилого человека, у него не только лицо, но и руки и ноги как у молодого человека. Здесь что-то не так.
– Но данные на плёнке доказывают обратное, откуда на ней отпечатки не только рук, но и ног. И почему он числится в международном розыске столько лет. По-видимому, здесь какой-то особый случай, поэтому, невзирая на то, что в Олимпии и в Абердине сейчас глубокая ночь, пусть шеф полиции срочно звонит и выяснит, что за преступника он задержал. Пойдёмте в мой кабинет, с моего прямого телефона позвоните, – предложил он шефу полиции.
Посол, а за ним двое сотрудников и шеф полиции зашагали по коридору, звонко стуча каблуками.
Прошло полчаса. За это время Дмитрий вспомнил, как однажды он с матерью шёл по единственной улице Абана. Он спросил у неё, в каком доме он родился. А она ему ответила, что в Абан она привезла его издалека в корзиночке маленького, крохотного. Он потом не раз интересовался, из какого издалека, а она отвечала, что отсюда не видно и переводила разговор на другое.
Звонко шагая по коридору, приближался шеф полиции, размахивая руками и разговаривая сам с собой. Подойдя к Дмитрию, снял наручники, сказав:
– Мне сказали, вас не задерживать, но глаз с вас не спускать, – и он пожал плечами. – Как я могу, не задержавши вас, глаз с вас не спускать до особого распоряжения из администрации президента. Что это всё значит?
Наступила тишина, молчание нарушил босс, как главный в помещении:
– Что значит до особого распоряжения администрации президента США? Шеф, вы ни чего не путаете, администрация президента не занимается вопросами полиции, на это есть министр.
– В полиции штата Олимпия мне заявили, чтобы я не арестовывал и не задерживал человека с этими отпечатками рук и ног, хотя он находится в международном розыске не один десяток лет. А в службе безопасности Вашингтона добавили до особого распоряжения и больше не пожелали объяснять.
– Ну-ка я сейчас свяжусь со службой безопасности Вашингтона и выясню, что за ребус они нам спустили, – и босс быстро удалился.
Шеф полиции возмущённо бормотал про себя, сотрудники переговаривались в полголоса, а оба полицейских следили за Дмитрием, выполняя свой долг. Дмитрий рассматривал сотрудников, но взгляда полицейских не мог выдержать, отводя непроизвольно в сторону глаза, хотя не считал себя в чём-то виновным. Вскоре вернулся босс и заявил:
– Я толком тоже ничего не выяснил, но мне намекнули, что человек с такими отпечатками рук и ног является особой персоной и находится на правительственном контроле с 1932 года, а что это значит, они тоже не знают.
Вдруг босс обратился к Дмитрию:
– О'кей, а кто твои предки были, чьих ты кровей?
Дмитрий покраснел, вспомнив, как бабушка говорила, чтобы ни при каких обстоятельствах он не должен говорить, кто были его предки, если не хочет быть поставлен к стенке и расстрелян. А то, что людей расстреливали, он знал не понаслышке. Вместо ответа Дмитрий пожал плечами, смущённо улыбаясь. А шеф полиции спросил:
– А как нам быть, мне приказали, не спускать с вас глаз?
Дмитрий опять пожал плечами, размышляя: «Почему американцы знают о моей родословной и почему у них мои отпечатки рук и ног». И ещё он вспомнил, что бабушка с почтением отзывалась о Колчаке, называя его, наш адмирал Александр Васильевич. А по истории он знал, что Колчак враг русского народа. «Уж не родственник ли я адмиралу», – и ему стало жарко, а на лбу появилась испарина.
Вскоре сотрудники поняли, что концерт окончен и стали расходиться. Потихоньку Дмитрий переместился к своему шкафчику и вынул оттуда ключ и чертёж с заказом на изготовление. Направляясь к мастерской, он развернул заказ. Было заказано изготовить шесть болтов с гайками, но все размеры были в дробных цифрах, он сообразил, что имеет дело с дюймами и подумал: «Как я буду разбираться в их размерах. Я на глаз могу отличить пруток пяти от шести миллиметров, а дюймы для меня темный лес». Открывая дверь мастерской, он чувствовал, как сверлят взглядами ему затылок полицейские. Не оборачиваясь, зашёл в мастерскую, боковым зрением заметил, что полицейские стоят около двери, а немного дальше их шеф. Взяв штангенциркуль, принялся раздвигать и сдвигать его зев, а вскоре разобрался, как на глазок определять размеры по школе в дюймах. Найдя нужный кусок круглой стали, принялся за дело. Минут через тридцать заказ был выполнил, отметив про себя, что заработал около пары долларов. Время его пребывания в мастерской подходило к концу, но он не представлял, как ему отделаться от полицейских. Он знал педантичность немцев. У них в крови заложено, если нет билета, то они не войдут в трамвай, а научил их этому Гитлер. Гитлеру доложили, что в Берлине стали ездить безбилетники. Он приказал остановить трамвай, проверить билеты, всех безбилетников вывести и около вагона расстрелять. Эсесовцы так и сделали. И в Берлине никто не ездит без билетов. Но так ли себя ведут американцы, Дмитрий не имел представления. А время неумолимо приближалось к отметке, когда ему надо было ехать на кафедру. Он взял болты, чертёж и направился в зал. Полицейские шли следом. Положил заказ в коробку. Управляющий кивнул ему головой и улыбнулся, размышляя о непростой задаче полицейских.
– Моё время у вас закончилось, мне надо ехать на кафедру, а они не отстают ни на шаг. Что мне делать? – шепотом спросил он.
– Езжайте, они не имеют права на ваше задержание, а остальное, это их проблема, – также шепотом ответил он.
Неожиданно Дмитрию пришла мысль, и он решил поделиться с шефом полиции. Он направился в мастерскую, а около шефа остановился и сказал:
– Чтобы за мной всюду не следовать, заведите журнал, а я буду в нём расписываться, что находился под вашим чутким наблюдением.
– О! – воскликнул шеф и подозвал младшего полицейского к себе.
Пока Дмитрий наводил порядок в мастерской, рыжий полицейский получал инструктаж от шефа. А когда Дмитрий замкнул мастерскую и повесил ключ на крючок, шеф полиции сказал ему:
– Я поручил эту задачу младшему полицейскому, он проводит вас до вашей работы в институте, а потом до дому, чтобы не блуждать по Москве и знать, где вы находитесь. Каждый день в восемь и в двадцать часов он будет вас навещать с журналом, а вы будете расписываться в нем. Если вас это устраивает, то мы договорились.
– Меня это устроит, но пусть ваш полицейский переоденется в гражданскую одежду, иначе он мне всех студентов перепугает.
Минут через пятнадцать из здания вышел Дмитрий, а следом рыжий человек с журналом под мышкой, которого вполне можно было принять за студента. Дмитрий направился в сторону метро, а следом полицейский, держась на расстоянии. Чувствовать за собой слежку ему скоро надоело, и он решил подождать сопровождающего, но тот тоже остановился. «Почему он не хочет идти рядом» – подумал он, и, не оглядываясь, продолжил ходьбу. И только в метро полицейский, проходя рядом, шепнул:
– О'кей, за мной следят ваши сыщики, – и он прошёл дальше по вагону.
«Как я об этом не подумал, наверное, за мной тоже следят», – и он вспомнил, что когда его везли домой на американской машине, он озирался по сторонам и заметил серую Волгу. А когда он выходил из машины, то заметил, что и Волга остановилась недалеко, но он не придал этому значение. Американская машина сразу отъехала, а когда он заходил в подъезд с ящиком фруктов, то вперёд проскочил какой-то человек, и как ему показалось вышедший из Волги. Жильцов подъезда он знал, но этот был не из их подъезда, а в подъезде он будто растворился. И он припомнил второй подозрительный случай. В понедельник в аудиторию зашёл парень, явно не студент. Он оглядел помещение как пожарник и вышел.
Проехав по кольцевой до «Белоруской», он выскочил с вагона и направился на радиальную линию. Заметить слежку было невозможно, шла лавина людей. Он даже полицейского потерял из вида, хотя видел, что тот тоже вышел из вагона. Но когда он на Таганке входил в троллейбус, то заметил полицейского. Перед кафедрой он зашёл в магазин, но хвоста за ним не последовало, что несколько удивило его. Взяв коробку конфет, отправился на кафедру без сопровождающих. «Может, за мной и не следят. А пуганая ворона и куста боится». В аудитории его ждали студентки вечернего факультета. Им трудно давалась техническая дисциплина, да и работали они кто бухгалтером, кто продавцом или кассиром. И ему приходилось проверять и растолковывать каждую мелочь курсовой работы, объясняя, откуда брать тот или иной коэффициент. За работой он не заметил, как появился полицейский в конце аудитории. Он сидел и что-то писал. В стороне от него сидели две девушки и шептались между собой. Их он ранее не видел. Невольно он стал следить за ними, бросая на них любопытные взгляды, а встретившись с ними несколько раз взглядами, они не выдержали, встали и вышли из аудитории. Консультация со студентками подходила к концу. Некоторые студентки, получив разъяснения, убежали. Но к 19 часам подошли после работы студенты старших курсов. Приближалась экзаменационная сессия, и они пришли защищать свои работы. Через час аудитория опустела. К нему подсел полицейский и открыл журнал, в котором был описан весь маршрут от американской фирмы до кафедры. Дмитрий усмехнулся, поняв, чем занимался его сопровождающий в аудитории. Он расписался, где указал полицейский, поставил по привычке дату, а подумав, добавил время. А полицейский заявил:
– Две девушки, которые сидели недалеко от меня, сыщики. Я включил подслушивающее устройство и записал их разговор. Они знают, что я полицейский США, но не поймут, зачем я пришёл за вами. А то, что вы работаете американской фирме, они знают. Перед уходом они решили, что я хочу получить Советское образование. Их четверо, их подстраховывают ещё два парня.
Помолчав, полицейский попросил:
– Запишите свой адрес проживания?
– У меня два адреса проживания. Одно место в Москве, где у меня комната в общей квартире, а второе в Нахабино, там у меня жена и сын, правда, я с женой не зарегистрирован по экономическим соображениям.
– Запишите, пожалуйста, оба адреса и распишитесь.
– В Нахабино я езжу на электричке с этой платформы, что рядом с кафедрой, – рассказывал он, записывая адреса, – обычно в последнем вагоне, а в Нахабино дом рядом с платформой.
– Когда ваша электричка?
Зная расписания наизусть, он ответил и добавил, что платформа с той стороны, а билетная касса с этой.
Взглянув на часы, полицейский засуетился.
– Можете пойти, я догоню, у меня проездной билет имеется, – предложил Дмитрий.
Проводив взглядом полицейского, он собрал бумаги и закрыл их в сейф. Попрощавшись с учебным мастером, стучавшей по клавишам машинки, побежал на платформу. Несколько человек стояло на платформе. Ни полицейского, ни девушек-сыщиков он не заметил. С безразличным видом он встал у перилл и стал ждать. Вскоре подошла электричка, но она оказалась Белорусского направления. Дмитрий вернулся к периллам, дав понять, что эта не его электричка. Несколько человек запрыгнули в вагон, и она укатила. Электрички шли с большим опозданием. Следом подкатила Каланчёвская, но в неё почти никто не сел. Наконец подошла Новоирусалимская, народ заспешил в вагоны, и на платформе никого не осталось.
Дмитрий расположился так, чтобы видеть весь вагон. Пассажиров было много, тем не менее, он заметил полицейского и двух девушек, сидевших недалеко от него. Они сидели спиной к нему. «Интересно, что они предъявят вместо билетов», – подумал он, цепляя на пиджак значок контролёра. Увидев контролёра, несколько человек перешли в тамбур и соседний вагон. Незаметно подойдя к девушкам, он попросил предъявить билеты.
– А вы что, ещё и контролёр? – удивленно спросила одна из них.
– Да, по-совместительству, – и он показал удостоверение.
Девушки растерялись, одна из них полезла в сумку, но другая толкнула подругу в бок и сказала:
– Вот билетов у нас нет.
– Платите штраф, – он вертел в руках книжку с квитанциями штрафа.
– Мы не знали, до какой станции нам ехать, – ответила девушка.
– Вообще-то американский полицейский едет до Нахабино, – и он махнул рукой в его сторону.
– Вы в этом уверенны?
– Конечно, он едет ко мне в гости, а вы пасёте его.
– Как вы догадались?
– Он мне сказал, подслушав ваш разговор на кафедре.
– Не может быть, мы тихо разговаривали, – при этом они извлекли и раскрыли свои удостоверения с красными корочками.
– У него есть подслушивающее устройство, возможно, он и сейчас подслушивает наш разговор.
– Хватит нам головы пудрить, – вдруг заявила девушка, молчавшая до этого. – Можете отваливать.
– Вот так-то лучше, не стоит играть в жмурки. Вас сразу мы вычислили, что вы не опытные сыщики, очевидно, практикантки, – он решил внести в ситуацию ясность и пошёл на откровенный разговор с ними, а затем подошёл к полицейскому и сел рядом.
– В принципе вы всё правильно сделали, – заметил полицейский, извлекая из уха миниатюрное подслушивающее устройство. – Ваша госбезопасность следит за нами, как наша в Америке за вашими. У них такая работа, следить.
И они сменили разговор на другие темы, не обращая внимания на девушек. В Нахабино с последнего вагона вышло много народа и, прыгая с платформы, разбегались в разные стороны. Дмитрий тоже спрыгнул, увлекая сопровождающего за собой. Они перебежали через дорогу и заскочили в подъезд. Дмитрий открыл дверь и пригласил гостя. Он познакомил его с Варварой Петровной, женой и сыном. Тёща обрадовалась гостью и засуетилась на кухне. Напоив гостя чаем, его проводили. Прощаясь, он предупредил, что завтра утром он придёт. И началась волынка, утром появлялся полицейский, Дмитрий расписывался в журнале, а вечером всё повторялось, правда, три дня в неделю он расписывался на кафедре. Так прошло около двух недель нудного контроля, и конца этому не было видно.
7.
Дмитрий всей семьёй собрался ехать на дачу. Утром он расписался в журнале полицейского, а в десять часов ему позвонил босс фирмы и попросил срочно приехать, хотя был вторник, а у него свободный день. Ему пришлось отложить поездку на дачу. Маруся завела машину, и они уехали без него. А он помчался на фирму, размышляя: «Что у них опять случилось, неужели золотник сломался или заклинился, и почта прекратила работать». Пройдя контроль электронного сторожа, он зашёл в зал, убедился, что почта работает, наткнулся на стол, приготовленный для пиршества, прикрытый тонкой бумагой. «У кого-то именины», – подумал он, направляясь к управляющему.
– О! Дмитрий Зуб, как вы кстати.
Управляющий поднялся и поздоровался с ним за ручку, что никогда и ни с кем не делал. И тут же принялся звонить, перейдя на английский язык. Затем он вежливо предложил Дмитрию присесть. А Дмитрий размышлял: «Почему он мою фамилию исказил, назвав Зуб. Такая фамилия была у моих дальних предков», – пронеслось у него в голове, а на душе стало неспокойно.
– Как ваше здоровье? – вежливо спроси управляющий.
– Нормальное, – и он подумал: «Какое ему дело до моего здоровья».
По коридору приближалось несколько человек, издавая шум. Дмитрий поднялся, увидев босса, посла, трёх знакомых уже ему полицейских, а четвёртого он видел впервые и двух женщин, ранее не встречавшихся. Зайдя в зал, они расположились полукругом вокруг Дмитрия. Посол заговорил:
– Дмитрий Зуб, из Америки прибыли сотрудники. Служащий паспортного отдела города Абердин, – и он указал на незнакомого полицейского, а тот слегка наклонил голову. – Следователя из города Олимпия, – и он посмотрел на женщину. – Эксперта и переводчика, – вторая женщина слегка наклонила голову. – У них есть важное сообщение для вас, – и посол сделал жест рукой в сторону полицейского, предоставив ему слово. Служащий паспортного отдела заговорил по-английски, но вскоре сделал паузу, а переводчик перевела:
– Уважаемый Дмитрий Зуб, в роддом города Абердин 19 мая 1932 года поступила русская женщина со схватками. Она не владела английским языком. Её сопровождал мальчик-подросток, представившийся близким родственником. Он владел английским и русским языками. Женщина была в таком состоянии, что не могла о себе ничего сказать.
Переводчик замолчала, а служащий заговорил, когда он умолк, она продолжила:
– На следующий день, а именно 20 мая женщина родила мальчика и вскоре пришла в себя. Когда акушер принялся регистрировать ребёнка в журнал, она представила свой паспорт на Зубову Ольгу Ивановну, и паспорт отца ребёнка Зуб Александра Николаевича. А также две царские грамоты-привилегии. Одна свидетельствовала о том, что охотнику-купцу Зуб Владимиру Васильевичу царь Иоганн Васильевич Грозный в 1552 году в Казани присваивает титул купца первой гильдии Северного Урала между рек Печора и Обь. Вторая в 1881 году, где царь Александр второй выдаёт купцу первой гильдии Зуб Дмитрию Васильевичу грамоту-привилегию, что он является золотопромышленником Северного Урала между рек Печора и Обь. Следовательно, родившийся мальчик наследник Северного Урала между рек Печора и Обь. Это редкое и важное событие для Америки.
И опять принялся говорить служащий, а затем переводчик:
– Акушер позвонил мэру города Абердин, а тот сообщил в штат Олимпия. Там тоже заинтересовались сообщением, и в роддом прибыли посланники, которые засвидетельствовала этот факт. А шериф полиций решил снять отпечатки рук и ног у родившегося мальчика. По решению мэра штата Олимпия материалы отправили в демографический институт США.
Заговорил служащий, переводчик перевела:
– Через три дня женщина Зубова Ольга сбежала с малышом из роддома через окно. Врачи роддома решили, что у неё не было денег для оплаты услуг роддома. Так поступали иногда и другие женщины. И о Зубовой Ольге и её сыне Зуб Дмитрии в роддоме вскоре забыли. Но через четыре месяца в город Абердин пришли документы, что родившийся мальчик Ольги Зубовой является праправнуком в десятом каление легендарному полководцу Чингисхану. Родство было установлено по специальной методике, разработанной в Японии задолго до образования государства Соединённых Штатов Америки. Эту методику и исходные данные к ней в Японии приобрел демографический институт США по указанию первого президента США Джорджа Вашингтона в 1790 году. Президента очень интересовала родословная своих родителей. А когда готовилась конституция США, то Джордж Вашингтон предложил внести в неё статью, что если в США рождался по мужской линии ребёнок, потомок какого-то полководца или выдающегося деятеля, да и сам Джордж Вашингтон был незаурядной личностью, то ребёнку присваивался титул «Привилегированный почётный гражданин Соединённых Штатов Америки» с некоторыми льготами. Поскольку титул был утверждён президентом США, то и не искать этого ребёнка не могли. Наконец его нашли, им оказались вы, Дмитрий Зуб.
Дмитрий сконфузился, часто моргая глазами. Служащий паспортного отдела принялся показывать ему фотографии, а переводчик переводила:
– На этой фотографии вы узнаете, кого-нибудь?
– Это моя мама с каким-то ребёнком.
– А сколько у вашей мамы детей?
– Да, вроде, я один.
– Следовательно, это вы! – утвердительно заявила переводчик.
– Но я себя здесь не узнаю, – скривив губы, ответил он.
– Это неважно, – и она указала на фотокопии грамот-привилегий, подписанные царями.
Дмитрий принялся рассматривать их, не проявив удивления, так как слышал об этом от бабушки, и это не ускользнуло от эксперта, и она спросила:
– Вам знакомы эти документы?
– Да, знаю о них со слов бабушки, – сознался он.
Когда ему показали копию паспорта матери, то он сразу признал его и подтвердил, а по паспорту отца заметил:
– Странно, фото очень похоже на моего молодого отца, но отчество и год рождения не соответствуют ему, а у фамилии нет концовки.
– С родством вашего отца у нас тоже нестыковка, – заметила переводчик, беседуя то с Дмитрием по-русски, то со служащим по-английски. – Возраст матери соответствует, а вашему отцу в момент вашего зачатья было 69 лет по демографическим данным института США, а по паспорту Зуб, представленного Ольгой Зубовой, как отца, ему всего было 25 лет, разница в 44 года, следовательно, родной отец у вас был другой.
– Не может быть! Моя мама не такая! – запротестовал Дмитрий.
– Об этом мы побеседуем несколько позже, – заявила переводчик, – а сейчас служащий паспортного отдела города Абердин вручит вам свидетельство о рождении, вашу родословную, удостоверение, подписанное президентом США, что вам присвоен титул «Привилегированный почётный гражданин Соединённых Штатов Америки» с соответствующими привилегиями и льготами и американский паспорт. За каждый документ вы обязаны расписаться.
Служащий принялся передавать ему бумаги, а он ставил росписи, куда указывал пальцем служащий. Затем служащий сделал фотографию Дмитрия, наклеил её на бланк паспорта и с шумом поставил штамп-печать, расписался на нём и вручил Дмитрию. С чувством выполненного долга служащий глубоко вздохнул, закрыл свой журнал и отошёл в сторону. За дело взялась женщина – следователь. Она заявила, что Ольга Иванова Зубова незаконно вывезла из США ребёнка, за это ей полагается тюремное заключение на срок до шести лет, а также всем лицам, участвовавшим в этом незаконном экспорте, не зависимо от срока давности. Поэтому она советует Ольге Зубовой и её сподвижникам не появляться на территории Соединённых Штатов Америки и фирмах, принадлежащих США, чтобы не быть задержанными и не конвоированными в суд США. Но вместе с тем отцовство Дмитрия Зуб не установлено. Поэтому она вместе с экспертом-переводчиком настаивает на встрече с Ольгой Зубовой.
– А вы не арестуете её?
– Нет, мы же не в США, а на территории СССР, а тут наши законы не действуют. Нам необходимо установить подлинность вашего отцовства.
– Мои родители живут не в Москве, а в Сибири.
– Это осложняет наши демографические исследования, но надо ехать в Сибирь, а вам быть гидом за наш счёт. Надеемся, туда самолёты летают?
– Летают, но с пересадкой.
Официальный часть закончилась, посол пригласил всех к столу по случаю появления нового гражданина Америки. Посол провозгласил тост на английском языке, заметив по-русски Дмитрию, что американцу негоже не знать родной язык. Подняв несколько тостов за Дмитрия, сотрудники переключились на свои проблемы. Вскоре освободив стол от съестного, сотрудники стали уходить. Дмитрия интересовали документы, но они были составлены на английском языке. В это время к нему подсел управляющий и сказал:
– Дмитрий, гостям из Америки нежелательно долго задерживаться в Москве. Служащий паспортного стола улетает завтра, а дамам надо срочно познакомиться с вашей мамой. Вы как-то говорили, что ваши родители проживают в городе Канске, Красноярского края. Я узнал, на Красноярск самолёт вылетает в пятницу, а оттуда до Канска летает «Кукурузник». Теперь я бы хотел вас предупредить насчёт паспортов. Американский паспорт на советской территории не действителен, так как у вас нет советской визы. Поэтому могут возникнуть большие проблемы с пограничниками СССР. Без виз его можно использовать на территории США и их фирмах в Москве, но не более. Советского гражданства вас никто не лишал, учтите это. Поэтому в Москве вам лучше пользоваться советским паспортом. А поскольку вы оказались американским гражданином, то посол распорядился заменить вам жетон и удостоверение на другой образец. Теперь вы можете ходить по всему зданию, включая посольство, посещать там кафе, библиотеку, концертный зал, но посещать секретные помещения не только нам, но и вам нельзя, хотя вы не просто американский гражданин, а почётный американец. Чтобы вам проще разобраться с вашими документами я могу вам перевести и напечатать перевод на русский язык, но это потом. Сейчас надо решить вопрос. Вы сможете в пятницу вылететь к своим родителям с нашими женщинами экспертами из США?
– В принципе могу, но мне придётся оформить отпуск без содержания.
– Это не проблема, вам компенсируют зарплату и проезд. Мне заказывать билеты на самолёт на пятницу до Канска?
Получив согласие Дмитрия, управляющий отправился звонить в кассу.
До Красноярска самолёт сделал несколько посадок, дозаправился и взял на борт новых пассажиров. С Красноярска «Кукурузник» летел с посадкой в Заозерном. В Канск прилетели утром в субботу. Взяв такси, нагрянули к родителям Дмитрия. Увидев Дмитрия, мать обомлела.
– Мам, а где отец?
– Он с другом спозаранку убежал на охоту, вернётся к вечеру.
– Мам, а мы ненадолго, вечером должны улететь.
– Да ты что, сынок! Шутишь?
– Тут такое дело, только не пугайся. Эти женщины из Америки. Они заявляют, что я родился там.
Мать изменилась в лице, сжав плотно губы, а сын продолжил:
– Мне доказали, что я родился в роддоме города Абердин в Америке, но неувязочка с отцом получается.
– А что с отцом? – решительно спросила она.
Дмитрий посмотрел на эксперта-переводчика, та поняла, что её очередь настала и сказала:
– Ольга Зубова, вы родили своего сына в роддоме города Абердин, расположенного на берегу Тихого океана. Вы предоставили акушеру документы, которые заинтересовали американских мэров. Они сделали фотокопии с документов, сфотографировали вас с малышом, взяли образцы крови, тела и сделали отпечатки ручек и ножек с ребёнка, а затем отправили всё в демографический институт США. Но вы умудрились на третий день после родов сбежать вместе с ребёнком. В роддоме этому событию особого значения не придали, решив, что у вас не было денег, рассчитаться с роддомом за услуги. Так делали не только вы, но и другие бедные женщины. А исследования в демографическом институте показали, что ваш сын является потомком полководца Чингисхана, а его отцом оказался 69-летний праправнук в девятом каление полководца Чингисхана. Вас кинулись искать, но тщетно, никаких следов обнаружить не удалось. Вы каким-то образом нелегально вывезли из США вашего сына. Случайно в Москве на вашего сына Дмитрия наткнулись наши специалисты и по отпечаткам рук и ног установили, что он является праправнуком в десятом поколении полководца Чингисхана. Нас сейчас интересует 69-летний праправнук Чингисхана, от которого вы забеременели в 1931 году в сентябре месяце.
Ольга ойкнула и схватилась за голову.
– Не может быть! Я не должна была забеременеть!
– Успокойтесь, никаких последствий от вашего признания не последует, – принялась успокаивать её эксперт. – Расскажите, как это произошло, а мы ни в коем случаи не дадим этому событию огласку.
Ольга не обращала внимания на просьбу женщины, продолжая шептать:
– Не может быть! Нет, никак не может быть, я же этого не хотела.
Минут через пять она пришла в себя.
– Может, вы нам расскажете, как это произошло.
– Вот, надо же, как это всё обернулось, – начала свой рассказ Ольга. – Во время отпуска, поехала в посёлок Огурцы, туда на лето выезжала свекровь. Я помогала ей с огородом. В сентябре приехал муж на пару дней на выходные из Канска. В Абане он встретил друзей. И они на подводе приехали в Огурцы. Привезли с собой выпивки, колбасу, хлеб. А муж, Саша попросил сделать яичницу с колбасой. Посмотрела, а яиц оказалось мало. Пошла в курятник, вокурат снежок выпал. В сарае куриные яйца собрала, держу в каждой руке по три штуки, навалившись на поленницу. Вдруг слышу, муж зашёл, мне подол юбки на голову забросил, за ноги приподнял и вставляет между ног. Я кричу, Саша, ты, что дождаться не мог, погоди, гостей проводим, а он торопиться. Я куриные яички держу, боюсь раздавить, а он старается, ну думаю, пусть успокоится, ишь как соскучился. Он сделал своё, опустил мои ноги. Встала, подол юбки с головы сбросила, оборачиваюсь, а его уже нет. На улицу выглянула, следы от дома на снегу только мои, обернулась, глядь, а через забор кто-то перемахнул, только ногами мелькнул. Я к забору, приподнялась на нём, а по лестнице старый мужик поднимается, забрался на крышу и смеётся. Я на него закричала, а он встал на край крыши, вытащил свою писульку и давай брызгать в разные стороны, как дождь поливает снег и пританцовывает. Я проклятье ему шлю, а он смеётся и ногами чечётку выбивает. Вдруг доска под ним затрещала и сломалась. Он полетел вниз, заорал гад и угодил спиной прямо в торчавший в земле лом. Лом так и проткнул его насквозь. Я перепугалась, бормочу, что этого не желала ему. Прибежала в избу, трясусь, места себе не нахожу. Через некоторое время сосед прибежал, говорит, рабочий с крыши свалился и убился насмерть. Просил наших мужиков засвидетельствовать. Муж с друзьями побежали, с лома его сняли. Ни сосед, никто другой в посёлке о работнике ничего не знали, откуда, чей, с каких мест. Похоронил его сосед, крест поставил без имени, без фамилии. Работник был какой-то пришлый, без документов. Может он с тюрьмы или ссылки сбежал.
– Мужу вы об этом инциденте не рассказывали?
– А что было говорить, расстраивать, насильник то всё равно был наказан, муж уже больше ничего ему сделать бы не смог.
Дмитрий задумался, вспомнив одно высказывание, услышанное в детстве в бане от соседа по скамейки. Они с отцом были в бане. Сосед сказал отцу: «А сынок-то у тебя от соседа». Отец ничего не ответил, налил в ушат холодной воды для ополаскивания, а они с отцом так всегда ополаскивались, и вылил половину ушата на соседа, тот со скамейки слетел от неожиданности и испуга. А отец ему крикнул: «Закаляться надо, бедолага, а не чужих детей сортировать». Однажды отец дома рассказывал, что ему мать говорила, что его дед был приемным ребёнком в их семье, и каких он был кровей, одному Богу известно». Поэтому отец относился к этому спокойно.
– Мы можем успеть на самолёт, – заявила переводчик, – тем более что я предупредила таксиста, что мы собираемся поехать обратно на аэродром.
Дмитрий размышлял: «Лучше будет, если эти американки не встретятся с отцом, а мать сама решит, как ей поступить, сказать, или не говорить.
– Мам, ты не обижайся, но нам лучше сейчас улететь в Москву, отцу не обязательно знать, что я прилетал.
– Сынок, как решишь, так и делай.
Распрощавшись с матерью, гости вышли на улицу и увидели такси, поджидавшее их. В воскресенье вечером Дмитрий с сопровождающими его американками вернулся в Москву. А в понедельник он несколько раньше появился на работе в мастерской. Ему не терпелось ознакомиться с документами, так торжественно вручёнными ему служащим из города Абердин. Во время церемонии вручения босс фирмы, посол США, полицейские и служащие стояли не шевелясь, создавая атмосферу торжественности какого-то важного события, в котором он никак не мог разобраться, размышляя: «Ну, родился за рубежом, пусть даже в Америке, отец-бомж, пусть даже потомок Чингисхана. Что из этого? А вот то, что я не имею никакого отношения к купцам первой гильдии и золотопромышленникам всего Северного Урала, это уже скверно. Мать из семейства батраков, отец-бомж. Тогда кто я?». И эти мысли огорчали его до глубины души. Он всегда считал себя аристократом, а вдруг оказался потомком отца-бомжа с неизвестной фамилией. До встречи с матерью ещё на что-то надеялся, а на обратном пути в самолёте чувствовал себя униженным.
В мастерской не оказалось заказа на изготовление деталей и ему оставалось ждать конца рабочего дня. А вспомнив слова управляющего, что теперь ему не обязательно отсиживать время в мастерской, он взял бумаги и прошёл в зал. Увидев его с бумагами, управляющий встал и пригласил к своему столу:
– Я помогу вам разобраться с бумагами, а мои дела подождут, – при этом он вышел навстречу и пододвинул стул к столу.
Садясь на стул, Дмитрий подумал: «Странно, но отношение управляющего ко мне резко изменилось, к чему бы это». Дмитрий подал управляющему свидетельства о рождении. Тот вслух по-русски перевёл содержание, но никаких эмоций свидетельство у них не вызвало. Управляющий тут же принялся печатать, указав, что в роддоме города Абердин в 1932 году мая месяца 20 числа в 8 часов 10 минут родился мальчик. Его мать Ольга Зубова 1910 года рождения. Отец Александр Зуб 1905 года рождения. Имя ребёнка Дмитрий, фамилия Зуб.
– Дальше стоят росписи акушера и старшего врача роддома, всё заверено печатью, – закончив печатать свидетельство, управляющий взял родословную Дмитрия и принялся переводить вслух:
– Родословная Дмитрия Зуб составлена по методике демографического института США. В основу методики заложена структура клетки, позволяющая определить всю родословную до десятого поколения. В результате исследования была установлена вся родословная. Возглавляет клан полководец Чингисхан, структура клетки которого находится в базе данных методики, приобретённой институтом от японских разработчиков, и позволяет раскрыть структуру наследственности десяти поколений. Корнем древа родословной Дмитрия Зуб является полководец Чингисхан, который в возрасте 70 лет оплодотворил женскую яйцеклетку женщины 16 лет. Умер Чингисхан в возрасте 72 лет в 1227 году, следовательно, 70 лет ему было в 1225 году. От этой даты установлены даты оплодотворения женщин остальными отцами. У Чингисхана родился сын, который в 1303 году в возрасте 78 лет оплодотворил женщину 18 лет. Её сын в 1382 году в 79 возрасте оплодотворил 17 летнюю. А в 1460 году её сын в возрасте 78 лет оплодотворил 14 летнюю. Её сын в 1538 году в 78 возрасте оплодотворил 32 летнюю. Её 77 летний сын в 1615 году оплодотворил 27 летнюю. Её 77 годовалый сын в 1692 году оплодотворил 29 летнюю. Её 84 летний сын в 1776 году оплодотворил 25 летнюю. Её 86 летний сын в 1862 году оплодотворил 18 летнюю. Её 69 летний сын в 1931 году оплодотворил 22 летнюю Ольгу Зубову, в результате в 1932 году мае месяце 20 числа родился Дмитрий Зуб. Расчёт по годам подтверждается рождением сына Ольгой Зубовой. – Сделав паузу, управляющий добавил, – стоят росписи и печати.
– Это получается, что одни старики были отцами моих прапрадедов, – с усмешкой заметил Дмитрий. – И очень интересно, как устанавливают время зачатья десятка детей по одной клетке.
– Примерно также как возраст дерева рассчитывают по кольцам спиленного ствола, только несколько сложней, – ответил управляющий и принялся печатать перевод родословной.
От нечего делать Дмитрий принялся разглядывать свидетельство о рождении, сличая с переводом, размышляя, плохо, что он не знает английский язык, а немецкий после сдачи кандидатского минимума тоже подзабыл. Закончив печатать перевод родословной, управляющий спросил:
– Интересно, какие льготы предоставлены вам?
Дмитрий развернул удостоверение и подал управляющему, с любопытством взглянув на него.
– Ух, ты! "Привилегированный почётный гражданин Соединённых Штатов Америки" сделано золотым тиснением, – и он принялся переводить:
– Титул «Привилегированный почётный гражданин Соединённых Штатов Америки» присвоен Дмитрию Зуб, праправнуку в десятом поколении полководца Чингисхана. Подписано президентом и заверено большой печатью Белого Дома.
Управляющий ещё раз полюбовался левой страницей удостоверения и перевёл взгляд на правую сторону, где мелким шрифтом были записаны льготы. И он принялся переводить:
– «Привилегированный почётный гражданин Соединённых Штатов Америки» имеет льготы, принятые парламентом США в 1790 году и утверждены президентом Джорджем Вашингтон в октябре месяце 16 числа (статья 24 G конституции США):
1. «Привилегированный почётный гражданин Соединённых Штатов Америки» без его согласия не может быть уволен с работы даже президентом США.
2. Мнение «Привилегированного почётного гражданина Соединённых Штатов Америки» приравнивается к трём мнениям сэров Америки.
3. «Привилегированный почётный гражданин Соединённых Штатов Америки» без согласия не может быть призван на любую службы или заключён под стражу.
4. «Привилегированный почётный гражданин Соединённых Штатов Америки» не облагается никакими налогами или штрафами.
5. «Привилегированный почётный гражданин Соединённых Штатов Америки» имеет право на безденежный проезд на всех видах государственного транспорта. При приезде в город и при предоставлении проездного билета и копии документа почётного американца имеет право на безденежное проживание в государственных отелях с трёх разовым питанием на срок до трёх суток.
Сделав паузу, управляющий сказал:
– Льготы утверждены Министром финансов США и заверены печатью Белого Дома.
– Мне в этих льготах не всё понятно, – скривив подбородок, заявил Дмитрий.
Подумав, управляющий принялся комментировать пункты льгот:
– Во-первых, в 1750-1850 годах в Америке работодатель мог выгнать любого работника с работы, лишив его зарплаты. По этому вопросу возникали недовольства рабочих и забастовки. Очевидно, поэтому Джордж Вашингтон внёс такой пункт, утвердив его конституцией. Во-вторых, раньше, да и теперь, мнение сэра расценивается выше, чем простого гражданина, очевидно, чтобы выделить почётного американца, и было принято такое возвышение в три мнения, чем у сэра. В третьем и вчетвером пунктах я думаю вам здесь всё понятно. А вот пятый, это хороший пункт. Вы можете слетать в Америку бесплатно, и там поездить и пожить в гостиницах бесплатно. Для вас это замечательный пункт. Запаситесь копиями документов почётного американца и рассчитывайтесь ими как долларами в транспортных кассах и отелях.
Дмитрий понимал, что отрывает управляющего от своей работы, поэтому решил не злоупотреблять его временем и принялся благодарить, заметив:
– Для того чтобы путешествовать по Америке, надо знать английский.
– Это абсолютно точно, без языка как без рук, – улыбаясь, ответил управляющий, беря последний документ, паспорт.
А просмотрев страницы паспорта, управляющий принялся печатать, не зачитывая его Дмитрию. Дмитрий понял, что это обычный паспорт гражданина США. Через три минуты Дмитрий благодарил управляющего, чувствуя себя в каком-то долгу перед ним. Идя в свою мастерскую, он размышлял: «Раз моё мнение выше мнения сэра, то, очевидно, поэтому управляющий заискивающе ведёт себя со мной». При этом у него сразу возникла масса вопросов, но он не хотел быть навязчивым, понимая, что управляющий и так уделил ему достаточно долго времени. А с другой стороны он сам напросился на помощь в переводе документов, очевидно, его разбирало любопытство их содержания.
В мастерской Дмитрий задумался, куда понадёжнее спрятать документы, переводы, естественно, он собирался взять с собой. И он решил сделать потайной сейф. Времени у него было достаточно, и он принялся за работу, решив небольшой сейф вмонтировать в стену. Подобрал готовый ящичек и сделал к нему дверцу с секретом и замком. В стене выбил углубление и туда замуровал на цементном растворе ящик. На работу в институт он отправился удовлетворённый, надёжно спрятав документы. Перед уходом управляющий ему сообщил, что новое удостоверение и значок ему заказали в Вашингтоне. Этому сообщению он не придал особого значения, размышляя: «Что оттого, что поменяют жетон и удостоверение на другой образец, зарплата же не прибавится. Но почему этому придаёт особое значение управляющий? Вот вопрос».
Через пару недель ему действительно рыжий полицейский поменял жетон и удостоверение.
– Что от этого изменилось? – спросил Дмитрий.
– Мне приказали, я исполнил, – пожав плечами, ответил полицейский.
С этим же вопросом Дмитрий обратился к управляющему. Тот ответил:
– Ну, как же! Теперь вы можете ходить по всему зданию посольства, а в Вашингтоне посещать подвальное помещение Белого Дома без оформления пропуска. У вас привилегия, как у дипломата, разве этого мало. У меня и у босса фирмы таких льгот нет.
Дмитрия удивило высказывание управляющего, что у него ещё какая-то льгота, как у дипломата, а что значит, посетить подвальное помещение Белого Дома без оформления пропуска, это было абсолютно непонятно. Однако выяснять подробности он не собирался, не хотел выглядеть в глазах управляющего простаком, рождённым от отца-бомжа, что угнетало его до безумия. И у него вместо решённых вопросов появлялось больше нерешенных. Единственно, он понял, что у него появились ещё какие-то льготы, которые не указаны в удостоверении, подписанном президентом США. Что делать с ними, он не знал.
Прошло несколько дней, и он встретил босса около своей мастерской.
– О'кей, знал бы ты английский, взял тебя с собой в Америку, – заявил босс, хитро улыбаясь. – Единственно, что могу для тебя сделать, так помочь разобраться в получении тебе безденежного билета в кассе аэропорта.
– Пригодится в будущем, – назидательно добавил он.
Не дав Дмитрию высказаться, он заявил:
– Послезавтра пятница, приезжай к восьми часам вечера в аэропорт Шереметьево. Пройдёшь стажировку оформления безденежного авиабилета. Захвати оба паспорта, советский и американский, и оба удостоверения, со льготами и посольское. Ты, конечно, не полетишь, но зато будешь знать, как оформить безденежный билет до Америки и обратно.
– Но я не собираюсь лететь в Америку, да и языка английского не знаю.
– Вот и я о том же, – ответил босс, копаясь в карманах, а затем извлёк бумажку и сказал:
– Я договорился с учительницей, она согласилась бесплатно позаниматься с тобой английским. Она находится в соседнем высотном здании. Найди её и выбери время для занятий английским языком.
И он протянул Дмитрию листок бумаги с её координатами. Дмитрий взял, хотя не решил, нужно ли ему изучать английский как школяру. Он размышлял так, что если с кем-нибудь, знающим английский язык, он бесплатно слетает в Америку и посетит пару городов, то этого будет достаточно на всю оставшуюся жизнь. Он крутил бумажку в руках, раздумывая, выбросить её в мусорную корзину сейчас или немного позже, провожая взглядом босса, вдруг заспешившего куда-то.
Однако просьбу босса не мог не выполнить. И в пятницу, пораньше закончив занятия на кафедре, появился в аэропорту. Босс встретил его в зале.
– О'кей, я узнал, что безденежный билет можно получить при согласии командира нашего самолёта. Но наш Дуглас сейчас летит над Уралом, придётся подождать, – и он потянул Дмитрия в кафе.
Заказав по паре бутербродов и кофе, босс спросил:
– Оба паспорта и удостоверения захватил?
– Да, всё взял, а американские копии заверил наш управляющий и посольской печатью пришлёпнул.
– Это хорошо, – и босс слегка улыбнулся.
Покончив с бутербродами, босс подозвал официанта и рассчитался, но уходить из кафе не собирался, погрузившись в чтение каких-то бумаг. Дмитрий сидел, озираясь по сторонам и размышлял: «Может, и правда, подучить английский и самому смотаться в Америку, раз можно оформить безденежный билет. Очевидно, босс прав, заставляя меня учить английский». Вскоре объявили о приземлении самолёта из Токио. Босс заспешил, пряча бумаги.
– Когда подойдём к пограничнику, то ты предъявишь свой советский паспорт и наше посольское удостоверение. Пройдём как встречающие американский самолёт. Смотри не перепутай и не подсунь американский паспорт, в котором нет советской визы, то будут неприятности.
– А если я вдруг в действительности прилечу в Америку, то везде должен буду показывать американский паспорт?
– Естественно, вход и выход в нейтральную зону для граждан страны безвизовый во всех государствах, но надо еще иметь удостоверение посольства или работника аэропорта, – разъяснял босс, направляясь в конец зала к проходу для дипломатов.
Пройдя пограничный контроль, босс повёл Дмитрия к диспетчерской, а около неё сказал:
– Спрячь свой советский паспорт и посольское удостоверение, а приготовь удостоверение со льготами и американский паспорт, – и он обратился к дежурной.
– Мы насчёт безденежного авиабилета до Вашингтона.
– Я же вам уже объяснила, что надо согласие командира американского самолёта.
– Но как нам с ним встретиться?
– Вас проводят к трапу самолёта, а там уж вы сами объясняйтесь, – и она крикнула, – Валентина, проводи американцев к трапу их самолёта.
Вышла девушка в форме работника аэропорта. Она попросила показать паспорта и удостоверения, а затем провела их через дверь, минуя таможню. Они вышли из здания и направились к огромному самолёту с двигателями на крыльях. Такую громадину Дмитрий видел впервые. Обойдя двигатели, всё ещё с вращающими лопастями по инерции, они подошли к трапу. Сопровождающая обратилась к русской дежурной, стоявшей у трапа, и передала просьбу босса. Та поднялась по трапу и переговорила со стюардессой. Вскоре появился пилот и, не спускаясь вниз, замахал рукой, приглашая подняться к нему.
– Пройдите, вас приглашают подняться, – заявила сопровождающая.
Босс и Дмитрий поднялись. Пилот по-английски спросил. Босс взял у Дмитрия удостоверение и копию со льготами и подал пилоту, сказав:
– У нас льгота на получение безденежного билета на перелёт Москва-Вашингтон.
Пилот внимательно прочитал в удостоверении льготы, сличил их с копией, вернул удостоверение, оставив себе копию, и сказал:
– Сейчас доложу командиру и исчез за дверью.
Минуты через две он появился и предложил им следовать за ним. Спустившись вниз по трапу, он по-английски обратился к русским сотрудницам. Те внимательно слушали, но не понимали его. Босс принялся переводить, сказав, что их надо проводить к дежурному диспетчерской для оформления безденежного билета пассажиру. Сопровождающая закивала головой, подкрепляя русской речью. И она повела их в здание. В диспетчерской потребовали ещё один экземпляр копий документов Дмитрия, а кассирша по паспорту выписали ему билет с посадочным талоном, и подала ему.
– Через пятнадцать минут объявят посадку, и вы пройдете на посадку с остальными пассажирами, – заявил пилот и, махав рукой, направился на выход, не поняв, кто из них почётный американец.
Дмитрий впился глазами в билет, оформленный на русском и английском языках. В графе цена стояло безденежный. Место – «Люкс». Босс потянул за рукав его в сторону, а затем, взяв посмотреть билет, сказал:
– О'кей, а тебе не кажется, что потолок в зале может рухнуть.
– С чего вы это взяли?
– Представь, навалит снег, замёрзнет, затем опять подвалит, и он рухнет.
– Не рухнет. Правда, если вертолёт сядет на крышу, то может рухнуть.
Но босс не унимался, рассказывая всякие случаи. Собеседник не понимал его, чувствуя, что тот что-то темнит. Так продолжалось до тех пор, пока не объявили посадку на Дуглас
– О'кей, я сказал водителю, чтобы он подождал тебя, скажешь адрес, и он отвезёт тебя. Да с ним особенно не разговаривай, а машина стоит с левой стороны от центрального выхода. Увидишь, – и, пожав руку Дмитрию, он заспешил к дежурной стойке на посадку.
Дмитрий открыл, было, рот, но промолчал, подумав: «Так вот почему он завёл разговор о потолке, решил меня отвлечь, а по моему билету прокатиться бесплатно. Интересно, сколько долларов он сэкономит на этом. Он не спешил уходить, сориентировавшись, подошёл к окну, через которое был виден Дуглас. Минут через пять пассажиры устремились за сопровождающей дежурной, направляющей к самолёту. Не отставая от дежурной, шустро шагал босс, иногда бросая взгляды назад, но Дмитрия он не заметил. А Дмитрий с интересом наблюдал, размышляя: «Сядет или не сядет». Вскоре босс скрылся в самолёте, дверь закрылась, трап отъехал. Тягач потянул самолёт к взлётной полосе. И самолёт взлетел. Вдруг Дмитрий увидел дежурную, которая сопровождала их к самолёту и кассе. Он встал за колонну, а когда она ушла, помчался на выход. Проверив его документы, пограничник спросил:
– Что проводили?
– Да, улетел.
Проходя по залу, он подошёл к справочной и спросил:
– Сколько стоит билет до Вашингтона в самолёте Дуглас, место «Люкс».
Покопавшись в бумагах, дежурная что-то сложила на бумажке и подала её ему. Отходя от справочной, он присвистнул, увидев цену, подумав: «За такие доллары можно купить автомашину».
Посольскую машину он увидел сразу.
– Босс улетел? – и водитель завёл двигатель.
– Улетел.
Босс знал, что из посольства никто в эту пятницу не летит, а их дипломатический «Люкс» будет не занят, и он решил провернуть задуманную аферу. Заранее купил билет по самой низкой цене в хвостовой части самолёта. Билет купил без конкретной даты вылета. В аэропорту свой билет не зарегистрировал на посадку. Решил в случае провала, сказать, что по рассеянности прихватил чужой билет. А летел он в отпуск. На берегу озера Мичиган у него имелся четырёх каютный «Ботик Петра I». До приезда детей с внуками ему нужно было подготовить судно к плаванию. Ботик достался ему в наследство от отца. Отец души не чаял в этом судне, был и капитаном, и мичманом, и механиком. Босс же не разбирался ни в механики, ни в навигации. Отец шутил: «Не в меня ты Роберт, в соседа что ли». Босс благополучно прилетел, хорошо выспался в «Люксе» и был бодр, а не как остальные пассажиры, особенно в хвостовой части самолёта. На железнодорожном вокзале он купил билет на ночной поезд и выехал в Чикаго. Всё было бы хорошо, но на следующей неделе в пятницу в Вашингтон вылетел первый заместитель посла с кучей документов. В салоне он разговорился со знакомым пилотом и ненароком узнал, что в прошлую пятницу «Люкс» занимал почётный американец нашей страны. Заместитель посла не придал этому значению. Сдав посольские и визовые документы в общий отдел, он успел на субботний рейс и в понедельник прилетел в Москву, появившись на работе около трёх часов дня. В среду разговаривая с управляющим коммерческой фирмы, он узнал, что босс фирмы улетел в отпуск в прошлую пятницу. «Улетел, пусть отдыхает», – подумал он и спросил:
– А наш почётный американец тоже в отпуске? – решив, что босс захватил с собой его.
– Нет. Он в понедельник и сегодня был на работе, как всегда с 13 до 15 часов. А отпуск у него в заочном институте в августе и сентябре, 56 рабочих дней. И опять заместитель не придал значение услышанному, но, вернувшись в кабинет, ему показалось всё это подозрительным, и он решил позвонить в диспетчерскую аэропорта Шереметьево. Назвав фамилию и имя босса коммерческой фирмы, он узнал, что тот в предыдущую пятницу не улетал. А затем узнал, что почётный американец Дмитрий Зуб улетел. «Вот шельмец», – подумал он о боссе. Посидев, он вдруг вспомнил, что свояк давно просился пристроить его на какую-либо престижную должность в посольстве. Но сделать это не так просто. И у него вдруг заработали мысли в этом направлении. Просмотрев документы босса, он узнал, что у босса фирмы договор на работу кончается через восемь месяцев. А потом он может пойти на пенсию с приличной пенсией. Естественно, что к тому времени ему в Вашингтоне подберут замену. А что если, случай с мошенничеством авиабилета использовать и вышвырнуть босс с работы раньше. А на эту должность предложить своего свояка, пока в Вашингтоне не опомнятся. Эта идея ему понравилась, но сделать это надо так, чтобы самому остаться чистеньким.
8.
В институте начались занятия студентов, приехавших из отдалённых городов. В понедельник занятия у Дмитрия начались с утра. Он закончил лекцию в 12 часов и решил ехать на работу в мастерскую. Обычно он приезжал часа на полтора позже. Вышел из метро и, проходя около высотного здания, увидел выходящих людей из подъезда лифтового помещения. Он подскочил к двери. Решение познакомиться с учительницей английского языка возникло у него спонтанно.
– Вам что нужно? – спросила его лифтёрша.
Дмитрий достал бумажку и подал ей, добавив:
– Мне надо увидеть эту женщину.
– Я могу только сообщить, что её ждут. Без разрешения охранника я никого не катаю на лифте, – ответила лифтёрша, возвращая бумажку и захлопывая дверь перед носом Дмитрия.
– Экакая важность прокатиться на её лифте, – процедил он себе под нос, разглядывая бумажку с незнакомым сочетанием букв.
Минут через десять вышла метиска, явно родственница людей с чёрной кожей. На вид ей можно было дать двадцать шесть, двадцать восемь лет. Рядом с ней, держась за платье, тащилась бледнолицая девочка лет трёх с кудряшками на голове.
– Это вы мной интересуетесь? – спросила метиска по-русски.
Вместо ответа Дмитрий подал ей бумажку. Взглянув в неё, она сказала:
– Допустим, фамилия моя, а дальше я ничего не поняла.
– Мой босс фирмы договаривался с вами насчёт бесплатных занятий со мной английским языком. В школе я учил немецкий, в институте тоже, кандидатский минимум сдавал по-немецки, правда, это было давно, и я подзабыл.
– Вначале представьтесь.
Выпячивать, что он почётный американец, Дмитрию было нескромно, тем более что речь шла о бесплатных занятиях. И он принялся рассказывать о своей биографии русского сибиряка, заметив, что работает механиком в фирме, а его босс требует от него знания английского языка.
– Очевидно, произошла ошибка, в этом здании работает моя однофамилица, она здесь в американской школе преподает английский язык. Очевидно, с ней договаривался ваш босс. Но вы меня заинтриговали вот в каком плане. В своё время я занималась обучением людей ускоренной подготовкой английского языка, являясь докторантом одного специалиста по разработанной им специальной методике. Полтора года назад под его руководством защитила докторскую диссертацию. При своих диссертационных исследованиях мне приходилось работать с людьми разных национальностей, а вот русского, да ещё сибиряка мне не приходилось обучать. Поэтому ради профессионального интереса я не против вас взять обучить английскому языку, причём так, что вас будут принимать за коренного жителя Вашингтон-Пост. А поскольку у нас интересы обоюдные, то я буду обучать вас без оплаты, хотя одно время во Франции я подрабатывала, обучая клиентов по двести долларов в месяц.
– И находились клиенты? – с подковыркой спросил Дмитрий.
Неожиданно метиска заговорила на немецком языке, сказав целую фразу, но он не понял её, сделав недоумевающее лицо.
– Вот видите, вы со школьной скамьи изучаете немецкий, сдали минимум, а не поняли, что я вам сказала по-немецки. Сколько вы потеряли зря времени, изучая немецкий, на это способны только русские люди. Немцы, французы, итальянцы, американцы не тратят зря время и деньги, а если они тратят, то для того, чтобы знать.
Дмитрий получил нокаут, выражаясь боксёрским языком, и заявил:
– Миссис, я не против удовлетворить ваши требования.
– Извините, но я мисс, а не миссис.
Дмитрий невольно взглянул на девочку, бормотавшую, что-то похожее на «Ма…а».
– А это мне аист в клюве принёс, – и она кокетливо вильнула своей фигурой.
– Если вы согласны обучаться по новой методике, то мы договорились, но я в ближайшее время улетаю в Америку, кстати, там захвачу кое-какие материалы для обучения болгаро-сербских народов. Они вам подойдут. Дней через двенадцать позвоните мне. У вас есть чем записать и на чём?
Дмитрий извлёк ручку и бумагу, на которой была записана её фамилия. Она записала телефон.
– Будите звонить, спросите Раю, – взяв девочку за руку, она зашла в подъезд, не простившись.
«Не думал, не гадал, а попался на крючок, придётся заниматься. А то негоже американцу не знать английский язык, – вспомнил он изречение посла в свой адрес. – Тем более что она обещает, обучить так, что смогу общаться по-английски с американцами. Вот только со временем проблема, работа в институте, в мастерской фирмы, на даче пашу как вол. Ко всему ещё Маруська третий раз разбивает машину, ремонтировать приходится мне. Сдала на права раньше меня, а ездит как корова на льду, то в кювет воткнётся, то забор повалит. Крылья и двери все в дырках», – и Дмитрий улыбнулся, вспомнив, как его остановил гаишник. Взял документы и говорит: «Дмитрий Александрович, вам не кажется, что машину надо ремонтировать?», а он не растерялся и отвечает: «Давно пора, но знаете, какое это хорошее средство против угона». Гаишник опешил, вернул документы и заспешил в будку контрольного пункта. А когда ехал обратно, на этом же месте останавливает другой гаишник и направляется к машине. Не доходя, увидел дырки на машине, остановился и кричит: «Это противоугонное устройство едет», – сделал отмашку жезлом и пошёл назад. А я понял, что первый гаишник побежал рассказывать своим сослуживцам про его ответ, как анекдот.
«Ладно, отказаться от обучения всегда можно, сославшись на нехватку времени», – решил он и направился на работу в свою мастерскую фирмы. Около визового отделения посольства стояла длинная очередь, на регистрацию и получения бланков для оформления визовых документов. «Интересно, что они в Америку рвутся, – подумал он. – Может подойти и поболтать, время ещё есть до начала работы». И он подошёл к концу очереди. В конце стояли два парня его возраста, не зная, с чего начать разговор, он вдруг спросил:
– Ребята, зачем стоим?
– За хлебом, – ответил толстый парень, жуя булочку.
– Ну, вам, допустим, хлеб не нужен, у вас булочка есть.
На этом разговор оборвался, парни отвернулись, но он продолжал:
– Я вот одного не пойму, зачем люди рвутся в Америку?
Но парни не среагировали на его вопрос, продолжали стоять, отвернувшись, как от назойливого выпившего человека. Впереди их стояла симпатичная девушка, она обернулась и спросила:
– А у вас случайно лишнего приглашения нет ли?
– Зачем мне приглашение, если у меня американский паспорт и русский тоже. Я просто интересуюсь, почему люди хотят поехать в Америку, вон какую очередь создали.
Парни повернулись к нему, осмотрев его с ног до головы. Толстый парень спросил:
– Тогда, что вы здесь околачиваетесь, а не едете в Америку?
– Я там ничего не забыл, мне и здесь хорошо, работая в институте и в этой шараге, – и он указал рукой на здание.
– Это посольство, – с каким-то пафосом возразил толстый парень.
– Посольство с той стороны, а здесь хозблок и предвизовый предбанник, – с каким-то пренебрежением ответил Дмитрий.
– Иди, проспись, – заметил второй парень, и они отвернулись.
– А я вас видела на прошлой неделе, вы вошли, а часа через два вышли вон из той двери, – и девушка показала рукой на третью дверь, при этом она подошла поближе к Дмитрию.
– А зачем вы хотите попасть в Америку? – грубо как милиционер спросил он девушку.
– Видите ли, в Филадельфии будет проходить фестиваль скрипачей. У нас в училище был отборочный конкурс, но я не попала в число приглашённых, меня подвела зашибленная накануне рука.
– Причина у вас веская, обидно, что не попали. Но чтобы поехать в Америку, надо ещё знать английский язык.
– А я его знаю, – уверенно заявила она, – можете со мной поговорить на английском и проверить.
– Дело в том, что я родился в Америке, но всю жизнь живу в СССР и английского языка не знаю. Если вы возьмёте меня с собой в Америку, как на экскурсию, то я буду вам очень благодарен, – заявил Дмитрий, как будто девушка уже едет в Америку.
– Как же я вас возьму, если у меня нет приглашения.
– А что за приглашение должно быть у вас?
То, что Галя видела этого человека входившего и выходившего в здание посольства она не могла ошибиться. А она уже не одну неделю занимает очередь в надежде, что кто-то впишет её в своё приглашение, в обмен на то, что у неё имеется очередь впереди, на подходе в здание. Ей кто-то рассказал о таком варианте. А если стучать всё время в одно и то же место, то можно достучаться, так ей бабушка говорила. Увидев молодого человека, имеющего доступ в здание, у неё появилась надежда.
– Приглашение может дать любая американская фирма или частное лицо, проживающее в Америке и имеющее жильё, на которое приглашающий может поселить приглашённого.
– Да, но у меня нет жилья в Америке. Следовательно, я не могу вас пригласить. А американская фирма, в которой я работаю, находится в Москве. Зачем ей вас приглашать, если вы и так находитесь в Москве. И как выйти из этого тупика?
Девушка пожала плечами, улыбнувшись. В это время из гаражного отсека вышел рыжий полицейский с какой-то дамой.
– О! Кажется, идёт мой знакомый полицейский, – обрадовался Дмитрий, – я смогу у него проконсультироваться.
Проходя мимо, полицейский увидел Дмитрия и приветливо махнул рукой. Дмитрий ответил и сделал подзывающие взмахи рукой. Он давно заметил, что все к нему относятся с уважением и как к старшему, полицейские были не исключение. Сказав что-то женщине, полицейский подошёл:
– Слушаю вас, Дмитрий Зуб.
– У меня проблема. Управляющий сказал, что я могу слетать в Америку, но я не знаю английского. Вот эта девушка знает и согласна взять меня с собой, но у неё нет приглашения, а без этого ей не дадут визу.
– Я право не знаю насчёт виз, но сейчас выясню, – и он устремился мимо очереди во вторую дверь здания.
Минуты через две он вышел в сопровождении какого-то служащего в халате. Приглядевшись, Дмитрий вспомнил, что он чокался рюмками с этим человеком на своей презентации почетного американца. Служащий поприветствовал Дмитрия и задал вопрос о проблеме, а выслушав, сказал:
– Здесь нет никакой проблемы, вы собственноручно пишите представление, что вам нужна переводчица, распишитесь, укажете дату, когда собираетесь лететь, управляющий поставит печать на вашу роспись и проблема решена, – улыбаясь, ответил служащий.
– Так просто, но я не смог проверить, знает ли она английский в такой степени, что может быть переводчицей.
Служащий заговорил с ней по-английски. Хотя Дмитрий не знал английского, но догадался, что служащий ведёт беседу с ней о её биографии. Поговорив пару минут, служащий выставил большой палец вверх, означающий, что она хорошо владеет языком. А по-русски сказал:
– Я сейчас принесу комплект бланков, которые надо будет заполнить на английском языке. Подождите, пожалуйста, – и он отправился в здание.
– Я вам больше не нужен? – спросил полицейский.
– Нет, нет! Большое спасибо. А что за женщина с вами?
– Вы не узнали, это моя жена. Помните, мы приезжали, когда за грибами ходили с вашей семьёй.
– О! Извините, я не узнал. Пойдёмте, я извинюсь за вашу задержку.
На полицейского это подействовало как поощрение. Он просиял. Дмитрий долго извинялся и благодарил, что её муж оказал большую услугу ему, поцеловал ей руку, от чего она пришла в восторг. Распрощавшись, он вернулся. Вскоре вернулся служащий, он извлёк бумаги, свёрнутые в трубочку.
– Все эти анкеты надо составить без исправлений, – при этом он подал два листа Дмитрию, а остальные бланки передал девушке.
– Как же я собственноручно напишу девушке представление, если я не владею английским? – удивлённо спросил Дмитрий.
Улыбнувшись, служащий ответил:
– Но у вас, же переводчица, хорошо знает английский, поможет.
Толстый парень заявил:
– Мы хорошо знаем английский язык и отпечатать можем. Вы же к нам вначале обратились, а девушка сама навязалась.
Служащий взглянул на парней, затем на Дмитрия и сказал:
– Если почётному американцу нужны носильщики, он может взять, в чём проблема.
– Вы много вещей и музыкальных инструментов собираетесь взять?
– Нет, скрипка и рюкзачок.
– У меня тоже, дипломат, зачем носильщики?
Двадцать минут назад парни рассматривали Дмитрия, как чудака, выпившего лишнее, а теперь они готовы были упасть на колени.
– Может, договоримся, – предложил второй парень.
Дмитрий пожал плечами и скривил рот. Служащий спросил:
– Я вам ещё нужен?
– Нет, большое спасибо. Мне всё понятно.
– С вашего позволения, я удалюсь.
Дмитрий кивнул головой и служащий удалился. А парни заговорили:
– Извините, мы вас вначале не поняли, у нас и приглашения имеются. Помогите нам, в долгу не останемся.
– В чём проблема, вам и так визы дадут.
Девушка поняла, что у неё появились соперники, она сделала вид, что спрашивает Дмитрия, пытаясь за рукав увести его в сторону. Непроизвольно он пошёл за ней, прислушиваясь к её бормотанию.
– Знаете, я на всё согласна.
– На всё согласны? И на это…, – непроизвольно спросил он, прикусил язык, слегка покраснев.
– И на это тоже…, – и она покраснела до самых ушей.
С обеих сторон намёк был слишком откровенный.
– Вы меня не так поняли, – извиняющим тоном ответил он, пытаясь выйти из неловкой ситуации.
Она смущённо молчала, а затем сказала:
– Мне надо попасть на фестиваль, я получу одно из первых мест, наши выпускники играют хуже меня и получили приглашения.
– У меня есть ещё минут тридцать до начала моей работы, пойдёмте в это кафе и сядем, за столиком обсудив дальнейшие действия, а то я вашего имени даже не знаю.
Девушка кивнула головой и пошла за ним. Вдогонку один из парней крикнул:
– А как же мы?
Не оборачиваясь, Дмитрий помахал им рукой. Парни с сожалением посмотрели им вслед, жалея, что не тактично поступили с этим недотёпой, и как ловко воспользовалась девушка, обойдя их на финиши. Очередь к заветной первой двери подойдёт через неделю, а то и больше, часть людей, проверив очередь, разошлись. И всё это время им придётся отмечаться в очереди. Каждый рабочий день вечером делается перекличка, начиная от того номера, кто оказался первым перед дверью. На руках химическим карандашом ставили номер и так далее по очереди, кто не оказался на перекличке, тот вылетал из очереди.
Заказав мороженное, Дмитрий принялся расспрашивать её, откуда она, где живёт, узнал имя. Бумаги принялись рассматривать вместе. Их оказалось три экземпляра. Первый черновой, на котором было написано, что без очереди его необходимо согласовать с оператором в помещении (дверь № 2), а чистовики печатать на машинке, исправления не допустимые, прилагался запасной экземпляр.
– Какие жестокие требования, – удивился Дмитрий. – А печатать на машинке английским шрифтом у вас, Галя, есть возможность?
– Нашим приглашённым выпускникам сказали, что в отделе переводов на Кузнечном мосту хорошо печатают, без ошибок, правда, там тоже очередь.
– А когда ваш фестиваль в Филадельфии состоится?
Галя ответила.
– Так это больше двух месяцев, а у меня в это время сессия студентов в институте. Заведующий кафедрой не отпустит в отпуск, хотя у меня не использовано двадцать дней за прошлый год.
– А вы где работаете?
– В учебном институте у меня основная работа, а в этой американской фирме подрабатываю по четыре часа в неделю.
– Разве так можно?
– Можно, у меня и разрешение Министерства иностранных дел СССР имеется. Как гражданин СССР работаю в учебном институте, а как гражданин США в Коммерческой американской фирме не на полную ставку.
– Странно как-то.
– Вначале мне это тоже казалось странным, а сейчас так не кажется. Человек сорок работают советских граждан в коммерческой структуре, обеспечивая жизнедеятельность посольства США.
– Разве посольство само не может существовать?
– Наша фирма ведает котельной, компрессорной, транспортом, подготовкой платных документов для виз, занимается снабжением из Америки. В посольстве главный посол, а у нас главный это босс, который не подчиняется послу, а только правительству США. При посольстве есть отдел полиции, но их шеф подчиняется вашингтонскому начальству.
Покончив с мороженным, Дмитрий предложил:
– Галя, ты приготовь на себя черновик и моё представление на тебя, и мы встретимся здесь. Я работаю по понедельникам и средам в это же время.
– Тут такое дело. Наших выпускников пригласили на четыре дня в Филадельфию. У них намечена обзорная экскурсия по городу перед фестивалем. Затем участие на фестивале, результаты выступлений, награждения и домой.
– Галя, а меня такой альянс не устраивает. Я рассчитывал дней на пятнадцать-двадцать, несколько городов посетить, – и Дмитрий задумался: «Правильно ли выбрал переводчицу. И на какие шиши она собирается лететь и жить в гостинице». – А деньги у тебя есть на самолёт и гостиницу?
– Одного нашего мальчика родители не отпускают, хотя он в числе приглашённых. Завуч мне сказал, что вместо него я могу лететь, если смогу получить визу, но он в этом мне, ни чем помочь не сможет.
– Кажется, я с тобой прокололся и время не удачное и планы у нас с тобой разные. Ради одной обзорной экскурсии по городу, пусть даже по Филадельфии, мне не стоит затевать эту возню, тем более что мои возможности не безграничны. Кстати, а загранпаспорт у тебя есть?
Галя испугалась, но отступать не собиралась.
– Для загранпаспорта надо копию приглашения сдать в ВОИР, а наш завуч даст сопроводительное письмо на замену отъезжающего на фестиваль, чтобы ускорить выдачу загранпаспорта.
– А ребята, которые стояли за тобой, у них какие планы?
У Гали сердце сжалось в груди, неожиданное счастье уходило из под ног, и она пробормотала:
– Но я, же сказала, что на всё согласна, – и она покраснела.
– Это-то мне ясно, но ситуация не простая. Ты готовь документы, как договорились, но я хочу побеседовать и с этими ребятами.
Рассчитавшись за мороженое, он попрощался с девушкой и направился к парням. За это время они были уже далеко не последние, а его приход для них был неожиданным.
– Извините, ребята, я бы хотел знать ваш план поездки, может он меня лучше устроит, чем Галин.
Парни переглянулись. Толстый парень ответил:
– Моя сестра вышла замуж за американца и прислала приглашение на меня с другом. Мы получили загранпаспорта, и пришли за визами, а здесь оказалось всё непросто. Нам могут просто отказать. Оказывается, Америка даёт визы в исключительных случаях, по случаю рождения ребёнка родителям. Вот мы и запаниковали.
– А когда вы собирались вылететь?
– Мы хотели теплоходом, это дешевле и интереснее, до Одессы поездом.
Дмитрий опешил, о таком варианте он не размышлял.
– А американские теплоходы ходят из Одессы в Америку?
– Об американских мы не знаем, а наши ходят, например, Тарас Шевченко и Иван Франко. А почему вас интересуют американские?
– На американских я могу ездить бесплатно, в этом мой интерес к ним, – ответил Дмитрий. – У меня определённая льгота имеется. На всех видах государственного транспорта мне выдаётся безденежный билет на проезд, а при приезде в американский город имею право занимать номер в гостинице на трое суток тоже бесплатно.
– У нас тоже отдельным личностям даётся льгота бесплатных путёвок в санатории за счёт профсоюза, – заметил второй парень.
– Я могу узнать насчёт американских теплоходов и самолётов, – заявил толстый парень.
– Хорошо, узнайте. А когда вы намерены поехать?
– Как получим визы, можем отправляться, с отпусками проблемы не будет, – ответил тот же парень.
– А вы можете взять меня в свою компанию?
– Конечно! В этом проблемы не будет и у сестры достаточно места.
– Давайте познакомимся, меня зовут Дмитрием.
– Алексей, – представился толстый.
– А я Сергей.
– Очень приятно. Если мы договорились, то я пойду за бланками.
– Будем признательны и согласны быть носильщиками, – заявил Сергей.
– Нет, лучше компаньонами путешествия по Америке.
Дмитрий направился вдоль очереди. Показав дежурному милиционеру жетон, он зашёл в здание через вторую дверь и растерялся. В помещении вдоль стены располагалось несколько столов, за которыми сидели сотрудники визового отдела, а напротив посетители. Сотрудники проверяли черновики анкет и документов. Но знакомого сотрудника не было, а как его назвать, он не знал. Одна из сотрудниц вопросительно посмотрела на него. Отвернув отворот воротника пиджака, он показал жетон. Девушка встала и, открыв боковую дверь, негромко сказала по-английски. Из двери вышел знакомый сотрудник, а увидев его, пригласил зайти к нему в кабинет. Кабинет был небольшой, вдоль стен размещались ящички с документами. Всё это напоминало библиотечный каталог. Стол был завален документами.
– У вас вторая проблема появилась?
– Да, оказывается, эти два парня собираются в Америку теплоходом. Это оригинальное путешествие, я бы хотел к ним присоединиться. У толстого парня Алексея в Америке сестра, им она прислала приглашение.
– Понятно, вам нужно ещё два комплекта бланков. Но я должен с ними побеседовать, чтобы внести их в картотеку. На Галину Смирнову я составил, заполнив её данные, поверив на слово.
– Так их пригласить сюда?
– Нет, это будет неэтично по отношению к очереди. Я пройду к ним и побеседую, проверю их знания английского. Вас же это интересует?
Прежде чем выйти он взял со стола визитку и подал её Дмитрию. Визитка была на двух языках. Дмитрий прочитал по-русски: «Старший инспектор сэр Хефнер Р.». Минут через пять вернулся Хефнер.
– К сожалению, с их приглашением в Америку ничего не получится. Сестра Алексея переехала в США недавно, в уходе за ребёнком не нуждается, ещё не родила. Вы можете взять их с собой, одного как переводчика, другого как носильщика. Но они должны будут вернуться одновременно с вами, как бы под вашу ответственность. Я их предупредил об этом. Так же и с Галиной Смирновой, если надумаете поехать на фестиваль. Вам дать бланки? Спрячьте их, не надо дразнить очередь, – и Хефнер улыбнулся, оголив золотые зубы.
Взяв бланки, он поблагодарил инспектора и откланялся. Парни встретили Дмитрия насторожено, их судьба теперь всецело зависела от Дмитрия.
– Пойдёмте в кафе, – пригласил Дмитрий. – Я могу уделить вам минут пять, мне пора на работу.
Достав из кармана куртки документы, он разделил их между парнями, попросив приготовить черновики представлений на английском языке, а назначив время встречи, ушёл на работу. На полке в мастерской оказался солидный срочный заказ на детали, отчего он пришёл в восторг. Но к концу своей двухчасовой смены он не сделал и половины заказа. «Придётся после института приехать, а Варваре Петровне позвонить, что задерживается на работе, чтобы не волновалась. Предупреждать свою гражданскую жену было бесполезно, ей было все равно, где он пропадает. Она любила только себя, а в жизнь сына и мужа не вмешивалась, предоставив эту возможность матери, которая души не чаяла во внуке и зяте. При следующей встрече оказалось, что ребята и Галя успели приготовить только черновики для их представлений, а к анкетам требовалось ещё куча документов, которые непросто было собрать.
– Хорошо, подождите меня, а я пойду, согласую эти представления с инспектором, прежде чем мне собственноручно переписывать их на чистовики.
Сэр Хефнер внёс существенные дополнения, которые сводились к тому, что визы были действительны только для сопровождения почётного американца Дмитрия Зуб. И об этих изменениях он сказал Дмитрию.
– А мне нужны, какие-нибудь визы?
– Зачем. По советскому паспорту и удостоверению посольства вы проходите паспортный контроль по дипломатическому каналу вместе со своими сопровождающими и оказываетесь в нейтральной зоне, а в Америке из нейтральной зоны по американскому паспорту и удостоверению тоже через дипломатический канал проходите в общий зал, а из зала выход по всей стране. Для пограничников вы можете быть как встречающий, поэтому в гражданские паспорта отметок прибытия и убытия не ставят, но сопровождающим поставят обязательно.
– Вы оказали мне неоценимую услугу, я ваш должник.
– Не беспокойтесь, у меня к вам тоже будут просьбы, как говорят, долг платежом красен, – смеясь, заметил инспектор. – Но это потом.
«Слава Богу! Я хоть чем-то буду полезен всем им», – подумал Дмитрий.
В кафе он ознакомил ребят и Галю с теми дополнениями, которые сделал инспектор в представлениях. Ребята задумались, поняв, что без Дмитрия им не светит Америка, а такая задумка у них появилась, когда они втроём обсуждали создавшуюся ситуацию, пологая, что главное получить визы, а там будет видно. Размышляя, Сергей спросил:
– Галя, а твоё училище может выдать тебе деньги наличными, а не перечислением. Училище будет заказывать билеты на группу в Аэрофлоте, а Дмитрий может лететь как льготник только на американских лайнерах.
Алексей вмешался и порекомендовал:
– Пусть училище выпишет тебе командировку на фестиваль отдельно от группы, но ты этот вопрос сейчас не поднимай, а оформляй загранпаспорт, а когда получишь, тогда и гоношись.
– Спасибо за мудрую подсказку, я так и сделаю, – пообещала она.
– Галя, тебе визу дадут на десять дней, а не на четыре, как группе, – сказал Дмитрий.
– Я это поняла и то, что вас не устраивает только один город Филадельфия, – и она вздохнула.
– Обычно визы дают на больший срок с учётом задержек рейсов, – заметил Сергей. – Так что группе тоже дадут не на четыре дня, а больше, но выпроводят, как запланировано у них.
– Вы здесь ещё посовещайтесь, а мне пора. Когда приготовите свои документы, позвоните, – и Дмитрий, оставив им свои номера телефонов в Нахабино и на кафедре, попрощался и направился на работу в здание посольства.
На следующий день он внимательно переписал представления на бланки, а придя в здание посольства, заверил печатью у управляющего канцелярии Коммерческой фирмы и сделал копию Гале с переводом на русский язык для ОВИРа. А вечером на кафедру ему неожиданно позвонила Галя:
– Дмитрий Александрович, вы случайно не сделали для меня представление в ВОИР?
– Как не сделал? Сделал.
– А можно мне сегодня его забрать, время идёт. Вы скажите адрес, я вечером могу приехать.
Дмитрий назвал адрес московской комнаты, время, когда будет дома, и положил трубку. Подумав, он позвонил Варваре Петровне, что в Нахабино не приедет, у него дела.
Закончив работу на кафедре, он заехал в магазин и отоварился продуктами, зная, что в холодильнике пусто. Как ни как у него будет гостья.
Подходя к дому, он увидел Галю, прогуливающую у подъезда с небольшим пакетом в руках.
– О! Ты уже здесь, а я думал, придёшь позже.
– Да, я приехала раньше, думала, может дома жена.
– Нет у меня здесь жены, заходи, не стесняйся.
Галя, зайдя в комнату, отметила беспорядок. Одежда валялась, хотя шкаф с открытыми дверками был полупустой. Но грязной посуды не было.
– У меня тут беспорядок, – только сейчас заметил он, ставя продукты.
– Да, холостяцкий беспорядок, – и она повесила пакет на ручку стула.
– Сейчас чайник на кухне поставлю, – и он вышел.
Галя взяла вешалки в шкафу и без стеснения принялась убирать разбросанные вещи в шкаф, вспомнив, что отец и брат тоже такие же неряшливые люди. Вернувшись, он воскликнул:
– Да ты и порядок у меня навела! – и принялся разгружать пакет, ставя продукты на стол и в холодильник.
– Мне можно будет остаться у вас или как? – краснея, спросила она.
Дмитрий покосился на пакет, размышляя: «Нет ли в нём записывающего устройства». Он взял пакет и перенёс его к вешалке у двери, при этом незаметно прощупал его, но кроме бутылки и маленькой сумочки, ничего не нащупал.
– Я не возражаю, – тихо ответил он.
– Вам помочь в приготовлении стола?
– Это будет очень кстати.
Галя принялась расставлять посуду между баночками, убирая лишнее в буфет. И скоро получился неплохой стол. Дмитрий достал из холодильника бутылку вина. А она из сумочки поставила на стол коньяк. Украдкой он рассматривал девушку. После Эльвиры он не обращал особого внимания на женщин, обходясь генеральшей, которая не причиняла ему особых беспокойств. Галя была не только красивая, но и имела привлекательную фигуру. Правда, её развязность не делало ей чести, особенно в его глазах. Уж больно открыто она себя предлагает. А он вел себя сдержано, понимая, что находится под особым оком чекистов. Да его ещё предупредил босс фирмы, что могут быть всякие провокации, особенно на интимной почве. А боязнь чекистов у него была заложена с детства. Интуитивно он чувствовал, что чайник должен закипеть, и, сказав Гале, вышел. На кухне он столкнулся с Василием. Загадочно улыбаясь, тот спросил:
– У тебя в гостях студентка?
– С чего ты взял?
– Катя сказала. Она возвращалась от соседки и видела, как ты зашёл в подъезд с молоденькой девушкой, которая около часа крутилась у подъезда, поджидая кого-то.
– От твоей Катерины ничего не утаишь, – только и смог ответить Дмитрий и принялся заваривать чай.
– А как поживает твоя гражданская жена в Нахабино? – поинтересовался Василий, моя посуду в раковине.
– Третий раз калечит машину, а мне приходится ремонтировать.
– Катя говорила, что у тебя там сын растёт, правда, фамилия и отчество у него позаимствовано не от тебя, – с какой-то усмешкой сказал Василий.
– Зато он пособие генеральское получает, – нашёлся Дмитрий.
– Он также как моя дочурка тебя дядей кличет? – не унимался Василий.
Дмитрия эти слова зацепили за живое, но он сдержался, и спросил:
– А у вас с Катей прироста в семье не предвидится, вместе спите-то уже давненько?
Василий только вздохнул, не ответив. Взяв чайник, Дмитрий решил уносить ноги из кухни, не желая получить ещё какой-либо каверзный вопрос от соседа, воспитывающего его дочь. Зайдя в комнату, он поставил на край стола чайник и, подойдя к двери, набросил крючок на петлю, решив, что так будет надёжнее от посягательства со стороны бывшей жены, которая не упускала возможность скорректировать его личную жизнь.
За столом он спросил:
– С чего начнём с вина или коньяка?
– Вообще вино было бы лучше, но мне надо набраться смелости перед …, – и она замолчала не договорив, опустила глаза вниз.
– Ясненько, – и он принялся раскупоривать пятизвездочный коньяк.
Разлив по рюмкам коньяк, он провозгласил тост:
– За новое содружество в нашем деле.
Она усмехнулась, заметив:
– Если это можно назвать новым содружеством, то давайте выпьем.
Чокнувшись, они выпили. Она, не привыкшая к крепкому алкоголю, закашляла, торопясь запить. Дмитрий одобрительно взглянул на неё, закусывая огурчиком, а она схватила шоколадку. Закусив, Дмитрий налил по второй.
– Вы хотите меня споить?
– Давай, перейдём на ты и выпьем за близкое знакомство.
– Давай, за очень близкое знакомство, – а выпив и закусив, она спросила:
– А ты, правда, оформил мне представление, типа приглашения?
– Конечно, – и встав, он взял папку, брошенную на кровать.
Достав пару листков бумаги, он подал ей. Просмотрев бумагу на английском, а затем на русском языках, заверенные круглой печатью Коммерческой фирмой при посольстве США, улыбнулась, получив долгожданные бумаги.
– Я могу их взять?
– Конечно, они твои.
Положив документы в пакет, она подошла к нему, села на колени, обняла за шею и прилипла влажными губами к его губам, слившись в длительном поцелуе. Через несколько поцелуев он так возбудился, что поднял её нетяжёлое тело на руки и поднёс к кровати. Сдернув одеяло на пол, он принялся её раздевать. Положив голую на белую простынь, торопливо принялся сбрасывать с себя одеяние, бросая всё на пол. Она лежала, закрыв глаза, вздрагивая от того неизвестного, что её ожидало через несколько секунд. Он навалился на неё, раздвигая коленями ножки, вошёл в неё. Она не громко вскрикнула, и дрожь пробежала по её телу. Он лихорадочно заработал, сминая её тело, раздавливая на постели. Доведя себя до экстаза, выпустил своё миллионное войско и застыл в изнеможении. Задыхаясь, она принялась выкарабкиваться из-под него, сталкивая его в сторону, хватая ртом воздух, наполняя легкие.
Увидев окровавленное пятно на простыне, он воскликнул:
– Оказывается, ты девушка!
– Была, но теперь уже женщина.
– Я думал, что ты прошла огни, воды и медные трубы.
– Почему так подумал обо мне?
– Не знаю, так показалось в начале. А оказалось, что ты так захотела увидеть Америку, что пожертвовала своей невинностью.
– Я хочу попасть на фестиваль, – как-то обиженно ответила она.
– Я сделаю всё возможное, чтобы ты попала на фестиваль. А вот если появится ребёнок, что тогда?
– Я сделала это с тобой, потому что знаю: сейчас у меня самая безопасная пора, надо же было когда-то это сделать. Наши девочки уже кое-кто аборты делали.
– И что же мне теперь с тобой делать?
– Поехать со мной в Америку на фестиваль, а потом видно будет.
Лёжа на боку, он гладил её по груди, животу, опускаясь к интимному месту. Вдруг у него пронеслось в уме: «А не жениться ли мне на ней, я у неё был первый» Но, обжегшись однажды на Катерине, не спешил делать предложение, а, навалившись, вторично вошёл в неё. Измотавшись, они заснули. Она проснулась от холода, дотянулась до одеяла, накинув его на себя и на него, а затем подвалилась к нему и заснула. Утром она проснулась первая, вылезла из-под одеяла, оделась и вышла в коридор, найдя туалет. На кухне кто-то шеборчал посудой, она прошмыгнула в комнату. Он продолжал спать, тогда она завела будильник и перевела стрелки. Будильник заверещал, разбудив его.
– Мне пора в училище, – прошептала она, наклонившись к самому уху.
– С добрым утром, – ответил он, ища глазами свою одежду.
С пола она подняла его разбросанную одежду и подала. Пока он одевался, она навела порядок на столе.
– Садись, завтракай, меня не жди, я завтракаю перед обедом, – и он вышел в коридор.
Вскоре он вернулся, а она завтракала, запивая холодным чаем. Сняв с колоды двери запасные ключи от квартиры, он сказал:
– Галя, этот ключ от входной двери, а этот от комнаты, приходи сюда, как моя жена, – и он положил перед ней ключи.
– Но ты ещё не делал мне предложение, – торопливо ответила она с полным ртом.
– Это правда, но ты сказала, чтобы я поехал с тобой на фестиваль, а потом видно будет.
Галя взяла ключи, внимательно на них посмотрела и положила в карман, заметив:
– Хорошо, пригодятся, – и подарила ему свою улыбку.
Перед уходом, она сняла свой пакет с вешалки, обняла его за шею и крепко поцеловала. Он проводил её до входной двери, контролируя, как она откроет дверь.
– С той стороны замкнёшь дверь на два оборота, – и он обнял её, крепко поцеловав на прощание. – Звони мне почаще.
Прошла неделя, но Галя не звонила и не появлялась. Дмитрий терялся в догадках. «Неужели трудно позвонить», – рассуждал он, бросаясь к телефону каждый раз, услышав очередной звонок в своём кабинете кафедры. «Может, с ней что-нибудь случилось, – беспокоился он. – Почему я не взял у неё адрес общежития, съездил бы, узнал, в чём дело». А когда он потерял надежду услышать её голосок, она позвонила:
– Дмитрий, у меня несчастье. Меня выкинули из очереди в ОВИР. Я опоздала на перекличку, – жалобным голоском сообщила она.
– Почему ты не звонила так долго?
– Несколько раз я звонила и на кафедру, и в Нахабино, но тебя не было. А в Нахабино твоя жена сказала, что ты где-то пропадаешь и не звонишь ей целую неделю. Она волнуется, думает, что ты в командировке, откуда невозможно позвонить.
– А ты откуда звонишь?
– С автомата.
– Давай завтра встретимся часов в одиннадцать у ОВИРа, я всё объясню.
– В одиннадцать не смогу, у нас важный зачёт. Между четырёх и пятью сможешь? Тем более что в пять перекличка, я заняла новую очередь.
– Желательно в три, с шести у меня лекция, и где этот чёртов ОВИР, скажи адрес.
Она согласилась встретиться, но около четырёх часов, успев сказать адрес, а на полуслове телефон отключился. То, что она может позвонить в Нахабино и напороться на Марусю, он почему-то не учёл такую возможность. «Интересно, как Галя представилась моей гражданской жене, – подумал он, кладя трубку. – Надо было сказать, чтобы приехала сегодня ко мне. Возможно, она боится, что у неё опасная пора на беременность, и отказалась бы встретиться». Подумав, он решил, что после консультации студентов поедет в Нахабино, хотя после интимной встречи с Галей, сразу же охладел к Марусе. Ему не раз симпатичные студентки строили глазки, но среди них могли оказаться и сотрудники с Лубянки. И он не обращал на их кокетства никакого внимания. А однажды, случайно, подслушал разговор двух студенток. Одна из них сказала, что наш Зубов просто импотент. В отместку он так разукрасил им чертежи, что они пошли переделывать работы с кислыми физиономиями.
В электричку он заскочил в последний вагон и принялся проверять билеты, продвигаясь к голове состава. Оштрафовал нескольких безбилетников. В депо он числился контролёром с самым низким показателем по выполнению плана. В бухгалтерии депо ему намекали, а не присваивает ли он собранные денежки от штрафов, но жалоб на него не было, что он не выдаёт проездные квитанции. А вот на других контролёров были такие жалобы и звонки, однако, их не выгоняли с работы. Не так-то просто было найти на такую работу контролёров. Подъезжая к Нахабино, он оказался в последнем вагоне. Присев на сидение он размышлял, как будет оправдываться перед Варварой Петровной и Марусей за своё отсутствие больше недели. Купив кое-каких продуктов, он зашёл в квартиру.
– Ну, Дима, не ожидала от тебя такой невнимательности, – обиженным голосом сказала Варвара Петровна.
Услышав в коридоре разговор матери, выскочила Маруся.
– Где ты был, почему ни чего не сообщил? Мама волнуется, не спит, в окна заглядывает. А меня гаишник оштрафовал, что езжу на побитой машине и не ремонтирую. Я волнуюсь, когда отремонтируешь машину, а ты где-то развлекаешься. Тоже нашёл время, когда развлекаться, надо срочно отремонтировать машину, а то ездить невозможно.
– Надо аккуратнее ездить, тогда и ремонтировать не придётся.
– А я разве плохо езжу? – удивлённо заявила жена. – Да посмотри, что-то карбюратор стал барахлить, плохо машина заводится. Иди, поужинай и приходи ко мне спать, наверное, соскучился.
Дмитрий понял, что допрос со стороны жены окончен, а перед Варварой Петровной он оправдается за ужином. Вскоре Варвара Петровна позвала его к столу. Она делилась новостями обо всех жильцах дома и событиях в посёлке, не затрагивая тему о его долгом отсутствии. Но он решил хотя бы извиниться перед ней.
– Варвара Петровна, вы извините, что я не звонил.
– Да, ладно, Дима, я поняла, что здесь замешана женщина. Хорошо, что всё обошлось, ты вернулся живой и здоровый.
Дмитрий чуть было не поперхнулся. А она перевела разговор на другую тему. Для него такая догадливость тёщи осталась загадкой. Закончив ужин, он потянулся и зевнул. Убирая посуду, она сказала:
– Иди, отдыхай. Маруся, поди, ещё не спит.
Пожелав доброй ночи, он прошёлся по комнатам, как бы проверяя всё ли на месте, и нет ли каких изменений, зашёл в спальню. Маруся читала журнал, явно поджидая его. Она отложила журнал и принялась наблюдать, как он раздевается. Он шмыгнул под одеяла, она выключила светильник и прижалась к нему. Вскоре рукой она принялась гладить его по животу и неожиданно коснулась его интимного места, как бы проверяя на месте ли его мужское достоинство, чего раньше никогда не делала. Он мгновенно возбудился, но не спешил, принявшись ласкать её тело, опускаясь вниз. Возбудив её, он вошёл в неё. Успокоившись, она вдруг сказала:
– Мне сегодня было хорошо. А тебе?
– Мне всегда хорошо.
Минут через пять они уже спали. Утром они долго валялись в постели.
– Знаешь, тот толстый гаишник, что стоит обычно на развилке, когда сворачиваем на нашу дачу, умудрился меня оштрафовать за езду с разбитой фарой. Постарайся выкроить время и отремонтировать крыло с фарой и не забудь поковыряться в карбюраторе.
– Сегодня не смогу, у меня лекция у вечерников.
– Хорошо, когда сможешь, а я помогу что-то подержать, подать. Да надо заплатить за квартиру, а у меня осталось денег с гулькин нос.
– Дай квитанции, я заскочу и заплачу. А Варваре Петровне подброшу на молочишко и на салат с мяском.
– Квитанции в коридоре на тумбочке, – лениво ответила она, потягиваясь и зевая.
К четырём часам Дмитрий был около ОВИРа, но Гали ещё не было. Он подошёл к мужчине, стоящему посреди очереди и спросил:
– Какое количество очереди пропускает ОВИР в день?
Мужчина смерил на глазок очередь и ответил:
– Примерно половину, что находится здесь. Я могу попасть сегодня, а может, и нет. Весь хвост за мной с такой же надеждой, а остальные подойдут к перекличке, и очередь будет как в мавзолее.
Махнув рукой мужчине, Дмитрий пошёл вдоль очереди. Очередь упиралась в здание, затем поворачивала вдоль стены, оказавшись за небольшим ограждением, охраняемым двумя милиционерами. Около выхода из здания ОВИР стояло четыре милиционера, выход из здания был свободный. Дмитрий решил до появления Гали войти внутрь здания и разведать обстановку внутри. Он смело направился к двери выхода из здания. С некоторым удивлёнием его рассматривали милиционеры, ожидая, что он скажет. Подойдя вплотную к одному из них, он показал жетон посольства и сказал:
– Мне надо переговорить с начальством ОВИР, я работник посольства США в Москве.
– А документ у вас имеется?
– Конечно, – и он показал развёрнутое удостоверение.
– Сейчас доложу начальству, ответил милиционер и зашёл внутрь.
Через минуту он вернулся в сопровождении женщины в форме без головного убора.
– Слушаю вас.
Дмитрий решил немного слукавить и придумал сюжет:
– Наш сотрудник посольства, разбирающийся в музыке, однажды случайно услышал, как одна из учащихся музыкального училища играет на скрипке. Он решил пригласить её и ещё нескольких выпускников училища на фестиваль, хотя приглашать участников на фестиваль из Союза, не было предусмотрено. По его просьбе из Америки приехали специалисты. Но оказалось, из-за временной болезни руки эта скрипачка не попала в список приглашённых. А раз её нет, то остальным приглашённым посольство сочтёт нужным отказать в выдаче виз. Чтобы не развивать конфликтную ситуацию посольство сочло нужным выдать ей своё приглашение, но время упущено для получения загранпаспорта. Если ОВИР сочтёт возможным принять документы на рассмотрение без очереди, то недоразумение можно будет считать погашенным.
– Обычно такие дела осуществляются через МИД СССР, а непосредственно с зарубежными посольствами наша организация дел не имеют.
– Разве можно считать делом, пропустить без очереди одного человека в здание ОВИР, и стоит ли подключать для этого ваш МИД.
– Хорошо, где эта скрипачка?
– Я могу передать ей, к кому она должна обратиться.
– А как её фамилия?
– Фамилия? Кажется Смирнова, – и Дмитрий сделал выдержку, а затем уточнил, якобы вспомнив, – Галина Смирнова!
Дмитрий повернулся, высматривая кого-то в очереди, а затем обратился к начальнице:
– Вон она, что ей сказать?
– Скажите, пусть подойдёт к милиционеру и назовёт имя и фамилию.
– О'кей! – и он, сделав прощальный жест головой и рукой, пошёл навстречу к девушке.
Встретив её, он, повернувшись к зданию и указав рукой на женщину в форме, торопливо сказал:
– Галя, я переговорил с начальством ОВИР о тебе, подойди к милиционеру у двери и назови своё имя и фамилию, тебя пропустят в здание, сдашь документы вне очереди.
– А я их не взяла с собой! А то ещё потеряешь или вытащат. Очередь же моя, считай в конце.
– Тогда так, подойди, пусть милиционер отведёт тебя к начальнице, она подскажет, что и как тебе дальше делать, а я подожду тебя около остановки на той стороне, подальше от любопытных глаз. Иди смело.
Галя чуть не бегом устремилась к милиционерам. Дмитрий направился к переходу, наблюдая за ситуацией. Задержавшись на несколько секунд около милиционера, в здание её завёл блюститель порядка и вскоре вышел. Перейдя улицу, Дмитрий занял наблюдательную позицию около остановки, поглядывая на часы. Минут через пятнадцать вышла Галя, держа в руке бумагу, свернутую в трубочку. Подойдя к нему, она, улыбаясь, сказала:
– Она дала мне бланки и номер телефона, я должна всё аккуратно заполнить дома, собрать недостающие документы и подойти сюда. Позвонить и сказать кто я, а затем подойти к милиционерам и подождать, меня пригласят на собеседование. Как я тебе благодарна, ты даже себе представить не можешь. Я бы тебя расцеловала, да народу много.
– Галя, я долгое время работал в Нахабино диспетчером. Работал по суткам с четырёх часов ночи. И сдружился с одной семьёй, проживающей рядом с депо. У них часто коротал время до дежурства. Муж Маруси неожиданно умер. После его похорон я помогаю Марусе и её матери с внуком. Короче, мне Маруся подруга, а не жена.
– Значит, у меня есть шанс быть не любовницей, а женой! – и она слегка покраснела.
– Может ты сегодня, наконец, придёшь ко мне?
– Я боюсь. Резинки такие не прочные, а потом девочки бегают по врачам, не рожать же, когда ещё всё впереди. А ты навести свою подругу в Нахабино, до свадьбы я ревновать тебя не буду.
Оба замолчали, а затем она предложила:
– Ты поезжай на работу, а я останусь, отмечусь в очереди. Может ещё пригодится, правда, не мне, а кому-нибудь остро нуждающемуся, который сможет отблагодарить хорошо.
Подъезжая к метро, Дмитрий размышлял об открытости души Гали, раскрывающей свои секреты без всякого стеснения. На кафедру он приехал минут за десять до начала лекций. «Что-то ребята не дают о себе ничего знать». И в этот момент раздался телефонный звонок. Звонил Алексей.
– Документы мы подготовили, – затараторил он. – Я узнал насчёт теплоходов. Из Америки к нам в основном приходят грузовые корабли. Туристические заходят, но редко и только в Ленинград. А Турцию посещают часто. Может сделать так, на нашем теплоходе доехать до Стамбула, а там пересесть на американский, но у нас проблема с долларами, а поменять нам смогут только тридцать рублей примерно на пятьдесят девять долларов. Мы рассчитывали, что возьмём билеты от Одессы до Нью-Йорка и обратно за советские рубли. В Нью-Йорке нас встретит сестра с мужем на машине, отвезут домой в город Эри, расположенный на берегу озера Эри. У них там яхта и живописное место для отдыха и рыбалки.
– Действительно получается заковырка. Я право ничего не могу ответить на вашу долларовую проблему. Могу проконсультироваться у нашего управляющего фирмы, он во всём разбирается толково. Правда, может быть ещё такой вариант. Вы едете на советском теплоходе туда и обратно. В Одессу мы едем все вместе, я провожу через пограничный контроль и возвращаюсь в Москву, а к вашему приезду в Нью-Йорк, прилетаю туда и встречаю. Отдыхаем и путешествуем вместе по Америке, затем вы помогаете мне взять билет на самолёт, я провожаю вас через контрольный пункт, вы уезжаете, а я на самолёт и в Москву. В Одессе узнаем, нужен ли буду я вам на пропускном контроле, когда вернётесь. Скорее всего, нет, а если нужен, то к вашему приезду прилечу в Одессу и встречу вас.
– Может такой вариант будет лучше. Вы говорили, что у вас не использован отпуск двадцать дней, а у нас больше месяца, – подытожил Алексей.
– Хорошо, встречаемся в среду в кафе и ещё обговорим ситуацию, я подъеду чуточку пораньше на работу, – и Дмитрий положил трубку, увидев входящих в аудиторию солидных студентов заочного отделения.
Во время лекции один из студентов, работающий главным механиком строительного предприятия, поделился новшеством об автокране, купленном за рубежом. О такой грузоподъёмности автокрана доцент Дмитрий Александрович Зубов не слышал и был удивлён возможностью зарубежной техники. И ему пришлось выворачиваться, сказав, что и у нас имеются новые автокраны, но они находятся под некоторым секретом у военных, а мы на лекциях познаём азы их расчёта.
В среду встретившись с Алексеем и Сергеем в кафе, Дмитрий забрал у них документы, но сдавать их в отдел виз не спешил, решив проконсультироваться у управляющего. А ребят попросил подождать, когда он закончит работу в своей мастерской. В здании посольства он снял от мастерской ключ с крючка, при этом в бухгалтерии автоматически включилось время, что он на работе. Заказа на изготовление деталей не было. И он вдруг вспомнил, как один прохиндей работал одновременно в трёх организациях. Придя на работу в одну организацию, он вешал на вешалку свою шляпу и отправлялся в другую, где вешал свой плащ, а в третьей - папку на стол. Затем он отправлялся по очереди посещать свои рабочие места. Когда кто-то спрашивал его, сотрудники отвечали, что он где-то ходит, видите его вещи на месте, он никогда не опаздывает и раньше времени не уходит с работы. Но однажды его три начальника встретились и заговорили о нём. Один начальник стал доказывать, что это его сотрудник, другие возражали. Наконец, пройдя по отделам кадров, установили истину и разоблачили мошенника, уволив его по статье и испортив трудовые книжки. Дмитрий открыл мастерскую, для приличия постучал молотком по тискам и направился к управляющему. Ему он рассказал всё как на духу священнику. Подумав, управляющий ответил:
– Во-первых, вам не обязательно ехать в Одессу, русские пограничники их и так пропустят, в крайнем случае, пусть запасутся документом, что вы вылетите самолётом. А вот американские пограничники их без вас не пустят на американскую территорию, это сто процентная гарантия. И обратно тоже у них без вас будет проблема, могут даже заключить под арест до вашего появления. Во-вторых, в бухгалтерии посольства можно поменять рубли на доллары по выгодному тарифу, но сумма обмена должна быть большой, а та сумма, которой располагают ваши сопровождающие, бухгалтерию не устроит. Правда, здесь есть одна возможность, объединить несколько человек и собрать необходимую сумму рублей, но это трудно, все работники посольства и нашей фирмы получают в долларах, ни у кого из них нет такой проблемы. Однако это вы сможете точнее узнать в бухгалтерии посольства, у вас есть туда доступ.
После работы Дмитрий не обнаружил ребят в кафе, а буфетчица сказала ему, что двух парней арестовала милиция и увела в отделение милиции, расположенной в высотном доме, и она махнула рукой в сторону метро.
– Они что, вели себя недостойно? – спросил он.
– Нет, сидели тихо, подошли милиционеры, о чём-то поговорили, потом их попросили пройти в отделение для выяснения каких-то обстоятельств.
– А когда это произошло?
– Вскоре, после вашего ухода.
Поблагодарив буфетчицу, Дмитрий направился в отделение, держа папку с их документами. Походив вокруг высотного здания, он разобрался, где находится отделение милиции, и спустился в подвальное помещение. Дежурный милиционер вежливо объяснил, что парни общались с гражданином, который зашёл в здание посольства, а не в визовый отдел, как объяснили они. Поэтому их отвезли на Лубянку, разбираться.
– Они общались со мной, я у них взял документы для оформления виз, а я советский гражданин, работаю в коммерческой фирме при посольстве. Мы вместе собираемся поехать в США, поэтому я хлопочу за них, – при этом он достал советский паспорт и американское удостоверение.
Но милиционер даже не взглянул на документы, ответив, что знает, что он работает в здании посольства и законно посещает магазин «Берёзка».
– Если так, то на Лубянке разберутся и отпустят их. Мы-то здесь причём? За ними наблюдали сотрудники с Лубянки, они пришли к нам и сказали, что надо задержать парней. Мы и исполнили их указание, а потом передали парней им, они их увезли.
– Что же мне делать, где их искать?
– Да не беспокойтесь, с ними побеседуют и отпустят, это у нас не впервой. А если надумаете ехать на Лубянку, то вас никто туда не пустит и разговаривать не станет. Там разговаривают только с близкими родственниками, отцом, матерью.
«Значит, им будут делать особую накачку, чтобы следить за мной, а потом подробно доложили, куда следует», – решил он.
И ему ничего не оставалось делать, как направится в визовый отдел, но его знакомого сэра Хефнера на месте не оказалось. Сотрудница, увидев у него бумаги, предложила:
– Если вам надо оставить документы сэру, то я передам.
– Хорошо, передайте их сэру Хефнеру, – и он положил бумаги на её стол и вышел.
«Ехать проводить занятия в институте рановато, – подумал он. – Зайду в кафе, посижу, может ребята появятся». Заказав порцию сосисок и пиво, он принялся рассматривать на улице небольшое пространство перед зданием посольства через окно. Вскоре к нему за столик подсел старичок, хотя в кафе были пустые столики у противоположной стены.
– Люблю с этого места рассматривать улицу, – заявил старичок, вертя в руках меню. Заказав пиво и рыбный салат, он уставился в окно. Неожиданно он оживился, ерзая на скрипучем стуле.
– Во, во! Посмотрите! Идут три девицы легкого поведения.
– Почему вы решили, что это девушки легкого поведения?
– Сразу видно, у них юбочки выше колен.
– Но сейчас модно носить короткие юбки.
– Не скажите. Этих сразу видно, что они ловят богатеньких мужиков на пару часов, причем наших, не зарубежных.
– Интересно, почему вы сделали такой вывод?
– Американцы не клюют на них, а вот из очереди наши мужики наоборот. А кто стоит в очереди на визу в Америку? Те, у кого куры деньги не клюют. А этих стерв я давно приметил. Они через некоторое время опять мимо кафе пройдут, показывая себя мужикам в очереди.
И действительно через некоторое время девушки прошли, но в обратном направлении.
– Так и шьют туда, сюда.
Его рассуждения прервала официантка, расставляя заказы. И они отвлеклись от улицы, пригубив свежее пиво.
– А вот эта парочка в длинных платьях до пят ищут женихов на совместное проживание. Они мечтают укатить за границу, в Америку.
Дмитрий оторвался от сосисок и посмотрел в окно. Шли две красивые девушки со стройными фигурами в длинных платьях, подметая мостовую.
– А вон посмотрите, в окне посольства мелькают блики от бинокля. Невест рассматривают через оптику.
– Можно подумать, что в посольстве делать нечего, как рассматривать девушек, – возразил Дмитрий.
Но в следующий момент он увидел, как из окна выскочил солнечный зайчик и забегал по девушкам.
– И правда, кто-то заигрывает с девушками, – сказал Дмитрий с непрожеванным куском сосиски во рту.
– А я что говорил! – обрадовался старичок не понятно чему. – Эти выйдут замуж, и только их видел, укатят в Америку.
– Но в посольстве служащие работают в Москве длительное время, так что их русским жёнам в Америку будет нелегко попасть. Выйдут замуж, и будут жить в Москве, хотя и с американцем.
– Но потом-то всё равно уедут.
– А это ещё неизвестно. К тому моменту они успеют развестись, не выдержав московской жизни. Они же не по-любви выходят замуж, а на коммерческой основе, – рассуждал Дмитрий.
– И то, правда, – и старичок вздохнул.
– Вы так переживаете, что можно подумать, что среди них ваша близкая родственница ходит.
– Да, представьте себе, так оно и есть. Моя бывшая сноха среди этих непутёвых. Сына планировали направить за границу на работу на длительный срок. У посольства Чили подвернулась девушка. Сын познакомился, рассказал всё о себе. Сыграли свадьбу. А с Чили заминочка вышла на политической почве. Наши ребята чилийцам не понадобились. А вскоре и сноха на развод подала, ее, видите ли, его зарплата вдруг стала не устраивать, так и сказала в суде при разводе.
– Она теперь здесь ошивается? – с интересом спросил Дмитрий.
– И здесь бывает и около других посольств видели, – и он опять глубоко вздохнул. – Сына жалко, сильно переживает, даже похудел.
– Мне что ли знакомство завести с этими красотками? – неожиданно заявил Дмитрий.
– Что ты! Они с тобой по одной дорожке в парке не согласятся пройти.
– Не уж-то я такой плох! – с азартом воскликнул Дмитрий.
– Неплох, а, просто, не того калибра.
Дмитрий подозвал официантку и попросил счёт. Он вышел из кафе и встал с таким расчётом, чтобы его видел старичок. Он был уверен, что обе разукрашенные матрёшки должны скоро появиться, делая свой вояж. Они, безусловно, заметили, что из посольства их приметили, дав знак солнечным зайчиком и вернуться. И он не ошибся, увидев идущих в его сторону девушек. Он снял пиджак и повесил его на руку так, что жетон был виден невооружённым глазом. Ему надо было, чтобы девушки сами обратились к нему. И он вдруг вспомнил анекдот: «Встретились три друга на улице, разговорились. Увидели красивую женщину, важно шагающую по мостовой. «Вот это женщина!» – воскликнул один из них. «Да к ней и не подступишься», – добавил другой. А третий говорит: «Хотите, она моё мужское хозяйство потрогает». Друзья засмеялись: «Вечно ты – лилипут какую-нибудь чепуху сморозишь». Заспорили друзья и даже поспорили на бутылку. Перебежал третий друг через дорогу, обогнал женщину по той стороне, вернулся на эту сторону улицы и стоит, ревёт. Подходит женщина и спрашивает: «Мальчик, ты, что так плачешь?» Лилипут отвечает: «Писать хочу». Женщина отвечает: «Это мы сейчас сделаем». И расстегивает ему штаны и вытаскивает его писулю, и спрашивает: «Мальчик, сколько тебе лет». Он отвечает: «Тридцать три годика». Женщина в ужасе: «Фу, какой нехороший», – и устремилась по улице, сверкая пятками».
При приближении девушек Дмитрий не смотрел в их сторону, озираясь по сторонам. Жетон девушки заметили сразу и среагировали на него.
– Вы что-то ищите? – обратилась одна из них.
Коверкая слова, Дмитрий ответил:
– Русский столица хорош! Но почему в нем нет туалет? У нас Америка на каждый угол таблица с указатель.
– В кафе есть туалет, – почти одновременно ответили девушки.
– Там кушать надо, – с недоумением ответил он.
– Мы вас проводим, – предложила вторая девушка, бесцеремонно беря его под ручку и ведя в кафе.
Они подвели его к мужской кабине. Дмитрий зашёл, не спеша, сделал свои дела, уверенный в том, что они не ушли и не ошибся, увидев их за столиком у выхода. Он подмигнул старичку, знай, мол, наших, и посмотрел на часы. Надо было спешить на кафедру. Подойдя к девушкам, сидевшим за пустым столиком, сказал:
– Я потом сидеть с вам. Я имею дело. Мне нужен метро.
Девушки поднялись.
– Мы проводим вас к метро. Нам тоже нужно в метро.
– Хорош, – сказал Дмитрий, направляясь к выходу из кафе.
Перед изумлённым старичком, наблюдавшим через окно, Дмитрий прошёл в окружении девушек. Подходя к высотному зданию, он решил расстаться с ними. Увидев вход в метро, попросил:
– Ваш мне дать свой телефон, – и он извлёк из кармана пиджака бумагу и ручку.
Но девушки подали ему хорошо оформленные визитки. Не взглянув в них, он положил их в карман. А на бумаге написал служебный телефон, расположенный рядом с мастерской в здании посольства с набором через Вашингтон из двенадцати цифр. К его удивлению одна девушка заметила:
– Это телефон с набором через Вашингтон.
А другая добавила:
– Конечно, позвонить в Москву сотрудники посольства не могут, за исключением особых персон.
Дмитрия поразила осведомлённость девушек. Однако он попрощался с ними и быстрыми шагами направился в сторону метро, решив таким образом отделаться от них. Но к его удивлению он увидел их в вагоне: «Как они успели. Зря я затеял с ними такую игру». Но в следующий момент подумал: «Может им в ту же сторону, что и мне». Поднявшись из метро и заскочив в троллейбус, он их не видел, но когда вышёл из троллейбуса и пошёл по пустынному переулку, обернувшись, увидел их, выходивших из такси. «Вот прицепились!» – возмутился он. Пройдя мимо кафедры, он направился в основное здание института. Пройдя через основной вход и показав дежурному удостоверение сотрудника института, он вышел через запасной выход и таким образом отделался от них. Прежде чем зайти на кафедру, он постоял в коридоре, наблюдая, не появятся ли они.
К концу занятия позвонил Сергей:
– Мы вас не дождались, так сложились обстоятельства.
– Знаю, в курсе. Я сдал ваши документы в визовый отдел. А наш управляющий фирмы заверил меня, что провожать и встречать вас в Одессе не надо, но в Америке обязательно встречать и провожать придётся. В остальном я позвоню вам, когда вопрос с визами решиться.
Перед уходом с работы, он извлёк из кармана визитки девушек, которые вручили они около метро, а прочитав их, удивился, оказалось, что они работали преподавателями английского языка в институте иностранных языков. «Почему они не заговорили со мной по-английски, очевидно, постеснялись своего плохого английского произношения», – решил он, пряча визитки в карман, а желание позвонить им у него пропало.
9.
Незаметно подошло время, когда метиска должна была вернуться из Америки, а ему необходимо было договориться о начале занятия по-английски. Теперь он сам желал изучить азы английского языка и позвонил Рае.
– А такой у нас нет, – ответили ему на русском языке. – Хотя постойте, минуточку.
После паузы раздался голос, он узнал метиску по её акценту.
– Очевидно, вы звоните насчёт занятий по английскому языку.
– Да. Совершенно верно.
– Не раздумали?
– Нет. Полной решимости начать заниматься.
– Тогда завтра вы подойдите к коменданту высотного здания, я предупрежу лифтёршу и коменданта, возьмите с собой паспорт и две фотокарточки 3 на 4 сантиметра. Получите у коменданта постоянный пропуск к нам. Назовите мне свою фамилию и имя, чтобы я сообщила коменданту?
Дмитрий представился и сказал, что он зайдет за пропуском послезавтра в пятницу перед работой.
– Хорошо, пусть будет послезавтра, я хочу вас предупредить, что первую неделю мы будем заниматься каждый день, без выходных.
– Ого! А когда отдыхать? – несерьёзно спросил он.
– В зависимости от ваших способностей потом встречаться будем реже и даже один раз в неделю. У меня время ограничено. И так, Дмитрий, когда начнём заниматься?
– Со вторника. У меня этот день свободный от работы.
– Хорошо во вторник с 10 часов без опоздания, – и она прервала разговор, отключив телефон.
«Какая деловая, рубит с плеча», – подумал Дмитрий, отходя от телефонной будки.
В пятницу получив пропуск у коменданта высотного здания, Дмитрий отправился на работу в мастерскую фирмы, а затем на кафедру. Он плёлся по улице усталый, от вчерашнего ремонта машины у него болели все косточки, хотя ему помогала Маруся, бойко подавая инструмент. «Купить бы новую машину, а не ремонтировать эту рухлядь, но на какие «шиши». Да и надо накопить немного долларов на поездку в Америку. Придётся Марусе и Кате временно забыть о «Березке». Так прямо и придётся им сказать, сославшись на покупку специальных учебников для изучения английского языка». То, что он собирается посетить Америку, он им не говорил. А все доллары, которые он получал в коммерческой фирме, приходилось тратить на детей, покупая им свитера, костюмчики. Сюда же включались покупки и на их матерей, которым вдруг срочно требовались новые колготки или заморское бельё, или ещё что-нибудь, а ему от зарплаты доставался то галстук, то носочки, а иногда оставалось только на носовой платок. А заказы в мастерской были редкие и незначительные. В посольстве и в коммерческой фирме почему-то ничего не ломалось.
Во вторник к десяти часам он был в высотном здании на третьем этаже. Он позвонил в квартиру, около двери что-то зашуршало, и дверь открылась. На пороге появилась женщина средних лет.
– Вы к Райгерии? Она вам назначала?
– Мы договаривались на вторник к десяти.
– Проходите, – и она отошла в сторону, уступая ему дорогу.
Дмитрий оказался в длинном коридоре, давно требующим ремонта. Закрыв входную дверь, женщина пригласила его в комнату, наполовину заставленную какими-то приборами, микроскопами, аналитическими весами. Просторная комната была разделена на две части. В одной половине, рабочее помещение, в другой жилое. Стояла кровать, письменный стол и книжный шкаф. Женщина подошла к письменному столу, надавила на кнопку один раз. Где-то далеко в помещении раздался еле слышный звонок. Примерно через минуту появилась Райгерия, а женщина вышла.
– Я дам вам ключ от входной двери, – и она подала ему ключ. – Приходите, открываете входную дверь ключом. Дверь не забудьте захлопнуть. Проходите в мою комнату. Если меня нет, то нажмите один раз на кнопку на столе и ждёте. Запомните только один раз, это мой сигнал, Райгерии. А сейчас садитесь, приступим к вводной части изучения языка. Я провожу занятия в основном в ночное время.
– Я буду приходить к вам на ночь, – вырвалось у Дмитрия, и он посмотрел на кровать.
– Нет, вы меня не так поняли. Я буду давать вам задание днём, а учить урок вы будете ночью во время сна, надев на себя наушники. Спать вам придется отдельно от жены или разводиться с ней, если нет другого помещения. Если не хотите разводиться, то спать можете, например, в ванной или в коридоре, иначе она не даст вам заниматься. Это проверено практикой. А сейчас я должна составить программу на ваше произношение английского алфавита. Я буду говорить английские буквы по одному разу, а вы по пять раз должны будите их повторить. И она принялась в алфавитном порядке произносить буквы, он повторял, как она велела. Она делала какие-то пометки на алфавите. Иногда она заставляла его повторить отдельные буквы по десять раз. После этого она углубилась в составление программы. От нечего делать, он принялся рассматривать убранство комнаты. В книжном шкафу он разглядел фотографию, на которой была Райгерия с девочкой и мужчина с чёрной кожей в военной форме. Офицер имел высокий чин, правда, он не разобрал какой именно. Девочку он видел при первой встречи, она была похожа на офицера. И у него сложилось мнение, что это её отец, но почему девочка имела белый цвет кожи. «Очевидно, Райгерия ей не мать, а её мать беленькая», – сделал он заключение и переключился на рассмотрение приборов, делая догадки, для чего они предназначены.
– Я подобрала примерное задание вам на первый урок, – неожиданно объявила она. – Я дам вам алфавит букв английского правописания, и как они читаются на русском языке. Во время обучения во сне вас разбудит звонок будильника, который будет звенеть, пока не нажмёте на эту кнопку, – и она указала на кнопку на магнитоле. – Вы проснётесь, возьмёте алфавит и будете слушать и смотреть, как они звучат по-английски. Затем услышите успокаивающую мелодию и заснёте, а урок будет восприниматься во сне, и он запишется в вашем левом полушарии мозга. И так постепенно вы освоите английский язык, я буду контролировать, и вводить коррекцию в ваше учение. Месяца через два, три вы будите разговаривать как заправский житель Вашингтона, это тоже проверено практикой. А вся программа обучения рассчитана на полгода.
– А каникулы во время учёбы возможны?
– Не желательно, но придётся их сделать. Я получила приглашение в одну солидную фирму и должна посетить её. Мне придётся на пару недель отлучиться из Москвы. А у вас наступят каникулы, затем мы восстановим материал последних занятий, повторив его, и продолжим занятия по программе.
– А когда это будет хотя бы приблизительно? Дело в том, что у меня имеется неиспользованный отпуск дней двадцать, я хотел бы использовать его до основного отпуска, заранее оформив заявление.
– Недели через две, мне надо срочно закончить одну важную работу. Вас это устроит?
– Вполне, – уверенно ответил он.
– Значит договорились. Перерыв окончен. Напишите английский алфавит по порядку, можете подглядывать в таблицу, как у вас говорят, в шпаргалку.
Дмитрий принялся писать, подглядывая в таблицу алфавита.
– О! Да у вас прекрасный подчерк, – заметила она.
– А теперь напишите на память, не подглядывая, хочу проверить вашу память, – и она убрала таблицу и его написанный листок.
После того как он написал, она взяла красную ручку, приготовилась исправлять и сказала:
– Как переводятся двойные английские буквы на русский язык?
Дмитрий написал, причём без ошибок.
– Неплохо, – похвалила она, и отложила ручку в сторону.
– Я же учил немецкий, кое-что осталось в голове.
За занятием проскочило часа полтора.
– На период вашей учебы я дам вам аппаратуру, специальный учебник на болгарском языке, но потом не забудьте мне всё вернуть, они на мне числятся в американском университете. Я специально заезжала в Вашингтон, правда, там у меня были и свои очень важные дела.
Снабдив Дмитрия аппаратурой, учебниками и кое-какими записями от руки, Райгерия выпроводила его, назначив занятия на следующий день с десяти. С двумя сумками он поехал домой в московскую комнату, размышляя: «Кате и Марусе покажу аппаратуру, пусть они забудут про «Берёзку», а то я их разбаловал. Себе ничего не покупаю, правда, на мою долларовую получку костюм приличный не купишь. А Катя уже намекала, что Василий сошьёт мне костюм бесплатно, надо только хорошую ткань подобрать. Доценту не прилично ходить в потрёпанном костюме, а я по своей рассеянности этого не замечаю, а Марусе всё до фени».
Вечером, перехватив Катю в коридоре, когда она пошла на кухню, он пригласил её посмотреть свою «покупку». Взглянув на кучу неновой аппаратуры, Катерина заметила:
– И зачем тебе это барахло?
– Что ты эта аппаратура для изучения английского языка по новой методике во время сна, всё это стоит не одну мою зарплату долларами. Я взял в долг.
– Долларами! За эти старые магнитолы! И зачем тебе вообще знать английский язык, ты что, за границу собрался?
То, что он имеет американский паспорт, и какое-то отношение к Америке, он не говорил ни Кате, ни Марусе, ни кому-либо на кафедре или друзьям. А возмущение Кати было вызвано тем, что несколько месяцев ей с Марусей придётся забыть о «Березке». Хотя женщины не дружили, но перезванивались между собой по необходимости, делясь новыми покупками для детей и для себя, считая, что он как отец обязан одевать их сына и дочь.
– Ты же должна понять, что меня могут выгнать с работы только за то, что я не знаю их языка. Мне уже намекали, что я должен кумекать по-ихнему.
Катерина только вздохнула как от большой потери новых модных вещей, а он добавил:
– Да и костюм мне надо новый сшить, в воскресенье сходим с тобой, поможешь подобрать ткань.
– Лучше с Василием сходи, он лучше в этом разбирается, я ему скажу.
Вскоре без стука в комнате появился Василий. Он всё ещё ревниво относился к отношениям жены с соседом.
– Ты посмотри, что он купил? – с возмущением сказала она.
Взглянув на аппаратуру, Василий оценивающе заявил:
– Американская у нас такой и за доллары не достанешь. Повезло тебе, Дмитрий. Если продать на чёрном рынке, можно много на ней заработать.
– Он же собирается английский учить во сне.
– Ух, ты! И программа имеется?
– Конечно! – ответил Дмитрий.
– Ну, тогда этому и цены нет! – восхищённо воскликнул Василий.
Катя с удивлением посмотрела на ценную покупку Дмитрия. А он понял, что завтра о его «приобретении за валюту» будет знать и его гражданская жена. Он спокойно может складывать в кубышку свою долларовую зарплату, чего он и добивался своим розыгрышем, не решаясь сказать правду.
Катя пригласила Дмитрия поужинать с ними, обмыть по чарочке новую покупку соседа. Это не было чем-то непривычным для мужа, и он с радостью одобрил такое мероприятие, тем более что жена пообещала по чарочке. После ужина Дмитрий улёгся спать в наушниках, включив аппаратуру по инструкции, просыпаясь через каждые два часа от звонка будильника. А отложив не только в левое полушарие мозга определённые знания, но и в правое, засыпал под мелодичную музыку. Однако утром он проснулся как побитый, не в своей тарелке. Наскоро позавтракав, помчался к Райгерии за следующей порцией знания английского языка.
Занятия начали с повторения алфавита. Он повторял каждую букву несколько раз в алфавитном порядке, при этом Райгерия слушала, не поправляя его. Он удивлялся, что произносит буквы совсем не так, как в предыдущий раз. Ему будто кто-то подсказывал, а язык повторял на каком-то непривычном ломаном диалекте.
Позанимавшись пару часов, Дмитрий решил перед работой в мастерской зайти в кафе перекусить. К его удивлению увидел старичка за тем же столиком. Старичок заметил его ещё на улице и замахал руками, приглашая к своему столику. Дмитрий сел рядом, и, протянув ему руку, представился как доцент института. Старичок ответил и сразу задал вопрос:
– Почему те девушки в прошлый раз прицепились к вам?
– Это бывшие мои студентки, встретились, разговорились, а через окно я их не узнал. Стоят в очереди в визовый отдел и разгуливали от нечего делать.
– А, – ответил Григорий Никифорович.
Его интерес на этом оказался исчерпан. Пощипывая сухую рыбёшку и запивая её пивом, он весело сказал:
– А моя сноха вернулась к сыну, попрыгала как стрекоза и приползла. Сын проявил характер и заявил ей, что регистрироваться с ней повременит, пока не наметится ребёнок.
– Значит, переоценила она себя, поняла это и приползла, – заметил Дмитрий, указывая пальцем официантке на заказ в меню.
Вместо пива он заказал компот, зная, что автоматический контролёр в ящике для ключа среагирует на поры пива и не зачёт ему рабочий день. Официантка довольно быстро принесла заказ. Поглощая котлету с макаронном, через окно он увидел сэра Хефнера, направляющегося в кафе. Ему встретился рыжий полицейский. Они остановились и бойко принялись что-то обсуждать, размахивая руками. Очевидно, не договорившись, они оба направились в кафе. «Хорошо, что Хефнер идёт сюда. Спрошу насчёт виз для ребят, а лишний раз напоминать неудобно». Увидев Дмитрия, они подошли к его столику.
– Вы не возражаете, мы присоединимся к вам, – любезно спросил Хефнер с большим акцентом.
– Пожалуйста, пожалуйста, – ответили Дмитрий и старичок.
Ещё не сев за столик, Хефнер замахал руками, подзывая официантку. Та сразу прибежала, зная, что от этого клиента можно получить хорошие чаевые. Дмитрию не пришлось заводить разговор о визах ребятам, Хефнер сам начал:
– Вашим сопровождающим оформлены визы. Пусть получают. Правда, вы не указали с какого и по какое число предоставить им въезд в Америку, поэтому в визах числа не стоят, – взглянув на старичка, он продолжил, – Я вам подарю ручку с особой краской, вы сами поставите даты. Но прежде чем ставить даты, ручку распишите на бумаге, то коряво получится, краска быстро подсыхает, пограничники могут придраться. Без вас их в Америку не пустят, и из неё не выпустят, отправив в специальный отдел для выяснения обстоятельств. Это указано в визах, как говорится под вашу ответственность.
– Спасибо, мне всё понятно.
– Спасибом не отделаетесь, у нас тоже к вам будет просьба, – заявил полицейский, взглянув на сэра.
– Да, это точно, – подтвердил Хефнер. – У нас такая ситуация. Наша сотрудница, босс довольно влиятельной фирмы обратилась к нам с необычной просьбой. Она пригласила в свою фирму своего племянника на консультацию. Он в посольстве СССР в Нью-Йорке получил визу на шесть часов. Такие визы выдают для приезда консультантов. Мы тоже даем русским такие визы. Племянника тётя встретила у трапа самолёта и привезла в наше посольство, затратив на это полтора часа его разрешённой визы. Но племянник работает у неё не один год, не выходя из посольства. Это всё законно. Но гулять по Москве он не может со своей оставшейся четырёх с половиной часовой визой. А вся проблема в том, что он решил жениться на русской девушке. Его тётя обратилась к нам, сосватать, как говорят русские, девушку, которая понравилась ему. Он её приметил, рассматривая в бинокль из комнаты посольства, где живёт. Сфотографировал. Тётя пообещала нам заплатить тысячу долларов за это мероприятие. Но надо не только получить согласие девушки на брак по фотографиям племянника, но и организовать регистрацию с ним и всё такое и уложиться за два часа. Тогда у него останется два с половиной часа от визы только на проезд до аэропорта, и посадку в наш американский самолёт. Кстати, в этом самолёте ты можешь летать по своей привилегии без оплаты долларами. Мы с ним посоветовались, – и он указал рукой в сторону полицейского, – и решили пригласить тебя в свою компанию сватов. Дело в том, что за нами следят сотрудники КГБ, естественно, девушку, согласившую стать невестой, пригласят на Лубянку, она перепугается и откажется от брака. А если ты, имеющий и советский паспорт, переговоришь с девушкой, то её не пригласят на Лубянку. Короче говоря: тебе это проще организовать. А мы дадим тебе триста тридцать четыре долларов от вознаграждения. Мы будем помогать во всём. У нас в стране всё не так как здесь и без тебя не обойтись. Мы очень рассчитываем на тебя в этом мероприятии.
Дмитрий задумался. В его памяти всплыла встреча с сотрудником КГБ, который приходил на кафедру после того, как он устроился работать в коммерческую фирму при посольстве. Сотрудник долго беседовал с ним, объясняя, что можно делать, а чего не следует. Одним из пунктов разговора было то, что категорически запрещалось передавать кому-либо в посольстве или в городе различные бумаги, фотографии, деньги или подарки. Быть посредником запрещено законом, так как на каждую вещь, бумагу можно нанести невидимую для глаза информация. А за эту услугу можно оказаться в числе неблагонадёжных граждан государства или угодить за решетку. Напоследок сотрудник посоветовал: если к нему обратятся с подобной просьбой, то обязательно поставить в известность КГБ, а если дадут передать что-либо, то обязательно эту вещь представить в КГБ на изучение, нет ли на ней секретной информации. На прощание сотрудник дал ему визитку с номером телефона, куда ему следует обратиться при вынужденных обстоятельствах. И с этой визиткой, как и с паспортом, он не расстаётся, где бы ни был.
– Дело это заманчивое, но меня предупреждали, чтобы я не ввязывался ни в какие мероприятия, кроме работы. Поэтому я должен подумать.
– Да что тут думать, – заявил полицейский, выкладывая перед Дмитрием три фотографии девушки. – Вот посмотри на эти фотографии, запомни девушку. Подойди, познакомься, объясни ситуацию с визами жениха и выясни, хочет ли она выйти замуж за американца. Может она замужем, тогда племянник пусть ищет себе другую невесту. Если согласна, то назначь встречу в кафе на время на такое же, как сейчас. Мы соберемся все вместе, покажем фото жениха. Согласиться, тогда ты с ней направишься в загс, выяснишь, какие документы нужны. Невеста по своему паспорту запишется в очередь. Возможно, после регистрации она решит отметить такое событие в ближайшем кафе или ресторане, но жених сможет посидеть за столом минут десять, пятнадцать под контролем пограничников. Мы его доставим обратно в посольство. На все эти мероприятия должно уйти не более двух часов. Время рассчитайте с этой девушкой. Объясни ей, что муж заберёт её с собой. А раз решил жениться, следовательно, скоро собирается уехать в Америку вместе с женой. Вот, пожалуй, и всё, что от тебя потребуется, а мы возьмём на себя оформление документов, разрешение пограничников на сопровождение жениха до загса и обратно, перевозку и так далее.
Дмитрий взял фотографии. На одной была запечатлена девушка во весь рост в длинном платье до пят, идущая по аллее напротив кафе. Две другие фотографии запечатлели её в профиль и фасад. На вид ей было лет двадцать четыре, двадцать шесть. Сказать, что девушка красавица Дмитрий бы не решился, обычная девушка, каких в Москве тысячи. Но ему требовалось запомнить её, и он запомнил, размышляя и подсчитывая: «Триста тридцать четыре долларов это моя восьмимесячная зарплата в фирме. Такой шанс нельзя упускать».
– Ну, если так, то, пожалуй, я помогу вам в этом деле. А когда надо знакомиться?
– А этого мы не знаем, когда она появится. Сами мы можем встретиться только в обеденный перерыв. И это наш главный тормоз в этом деле. Видишь, какая очередь на оформления виз, – заявил Хефнер. – Мне и моим сотрудникам приходится задерживаться на работе, чтобы выполнить разнарядку по визам за квартал, халтуру допускать нельзя, сразу вылетишь как пробка из бутылки шампанского. Одна промашка и ты безработный. Это тебя не может уволить ни один президент США, а мы не защищены законом.
– Я тоже без разрешения комиссара полиции никуда отлучиться не могу, даже на обеденный перерыв, – жалобным голосом сказал полицейский.
Дмитрий взял фото девушки во весь рост и по её тени определил, что фото сделано в вечернее время, следовательно, девушка появляется здесь после работы, причём в хорошую погоду или в выходные дни. Хотя Хефнер и полицейский разговаривали, но их тарелки быстро опустели.
– Если тебе понадобятся эти фотографии, то я оставлю их в ящичке для ключей напротив управляющего, – сказал полицейский, обращаясь к Дмитрию.
А Дмитрий про себя отметил, что они тоже действуют осторожно, в открытую ничего не передает. Положив под тарелочки деньги, они заспешили на свои рабочие места, поднялись и откланялись. Как только они ушли, Григорий Никифорович оживился и, придвинувшись к Дмитрию, прошептал:
– А вы хорошо их знаете, не подведут под монастырь?
Дмитрий не собирался объясняться перед старичком, поэтому ответил:
– Они учатся в нашем институте, днём работают, а вечером занимаются, хотят получить высшее образование. А в московском Университете полно студентов из-за рубежа. Да и на практику наши студенты ездят за границу, а их сопровождают преподаватели. Иностранные граждане обучаются даже в Алма-Ате, Ташкенте. Иногда женятся на русских, увозят наших за рубеж или остаются у нас, получив гражданство.
Дмитрий не спешил, тем не менее, рассчитался с официанткой и тоже откланялся, оставив старичка в раздумии. Выйдя из кафе, он не направился сразу в сторону фирмы, а подошёл к киоску, купил газету и, сделав кружок около очереди, зашёл в здание, не замеченным старичком, размышляя: «А что этот старичок околачивается постоянно в кафе, рассматривая улицу. Возможно, он не просто сидит, надо будет повнимательнее приглядеться к нему и лишнего не сболтнуть. А впрочем, оно мне надо?»
В мастерской опять не оказалось никаких заказов. За два часа отсидки Дмитрий прочитал газету вдоль и поперёк и поехал на кафедру, где работал, как говорится, засучив рукава. И только перед уходом домой вспомнил, что должен позвонить ребятам насчёт виз. Ему пришлось пропустить удобную для него электричку. И он позвонил Алексею:
– Алёша, дуйте за визами и меняйте копейки на доллары, курс 51 копейка – один доллар. Дней через пять выезжайте в Одессу, а встретимся в Нью-Йорке примерно через пару недель. Из Одессы дайте телеграмму, когда теплоход прибывает в Америку и на какую пристань.
– Ясно. Только с обменом тридцати рублей на доллары заковырочка получилась. Мы консультировались в обменном пункте. Нам объяснили, что меняют рубли на доллары только гражданам, выезжающим в Америку по приглашению или туристом. А мы едем как бы в командировку и это не их забота.
– Вот те раз! – вырвалось у Дмитрия. – Я рассчитывал перехватить у вас долларов двадцать взаймы. Прилечу в Нью-Йорк, а у меня не только денег не будет, чтобы добраться до морвокзала, но и в туалет сходить.
Оба замолчали, обдумывая ситуацию, молчание прервал Алексей.
– В Нью-Йорке нас встретит сестра.
– Сестра-то встретит, но я прилечу в аэропорт заранее, должен добраться до морвокзала и ждать, когда ваш теплоход пришвартуется, при этом я по-английски, ни бе, ни ме.
– Притворишься глухонемым, а мы приготовим вам шпаргалки. На одной стороне бумаги напишем вопросы по-русски, а на другой по-английски. Надо будет спросить, выберете вопрос и покажете американцу. Разговорником вас снабдим, а вот долларов у нас нет. Но можем сообщить сестре, чтобы встретила вас в аэропорту, а вы должны будете ей сообщить время прилёта и рейс. Она привезёт вас в морвокзал.
– Вот это уже кое-что! – воскликнул Дмитрий. – Тогда так, приезжайте за визами, а я каждый день в районе двенадцати часов буду заходить в кафе. Там встретимся и обсудим эту ситуацию.
– А за какие деньги вы собираетесь лететь до Нью-Йорка?
– Как за какие?! Я полечу по безденежному билету, у меня такая привилегия имеется.
– Да, вы что-то говорили, но я не понял. Тогда до встречи. А мы обмозгуем с Сергеем, у него голова, как «Дом Советов».
Положив трубку, Дмитрий посмотрел в расписание электричек, и решил ехать на троллейбусе до метро. Заскочив на остановке в полупустой троллейбус, он увидел двух девушек, с которыми встретился около кафе. Они сидели впереди кондуктора, которая внимательно смотрела на пассажира, вошедшего через переднюю дверь. Чтобы не показывать своё удостоверение на бесплатный проезд, он вынул пятикопеечную монету и направился к кондуктору. Девушки узнали его и заулыбались, а когда он подходил к кондуктору, они поздоровались. Он ответил на их приветствие кивком головы, не зная как поступить дальше. Взяв билет, он сел впереди их и на чистом русском языке спросил:
– А мы разве знакомы?
Девушки, выпучив глаза, уставились на него. Одна из них ответила:
– Да, мы познакомились около кафе у здания посольства США. Разве это были не вы?
Вопрос девушки подсказал ему, как надо действовать дальше.
– У здания посольства? – и он сделал удивлённо-рассеянное лицо. – А это вы, наверное, имеете в виду моего брата близнеца. Мы с ним похожи как две капли воды. Он прилетел в посольство по каким-то делам. Но как вы с ним разговаривали? Он же по-русски не кумекает. Знает несколько русских слов. Когда нам было по годику, наши родители разошлись, разделив детей. Отец женился на американке, и с братом укатил в Америку.
– А он женат? – спросила вторая девушка.
– Вдовец.
– А вы? – спросила первая.
– А что я? Я как все. И женат и нет.
– Значит, в гражданском браке?
– Это похоже на истину.
Девушки наклонились к нему поближе и заговорили почти шепотом:
– А что если мы пригласим вас с братом заглянуть к нам на огонёк?
– Да вроде как-то неудобно, я вас совсем не знаю.
– Вот и познакомимся, когда придёте.
– Можно попробовать, – неуверенно заявил он, сделав вид, что размышляет о чём-то.
Одна из девушек подала ему визитку. Взглянув в неё, Дмитрий сказал:
– О! Да у брата такая же есть, он показывал.
Дмитрий завертел головой, всматриваясь в темноту ночи.
– Кажется, Таганская. Мне надо выходить, – и он встал.
– Нам дальше к центру. Надумаете, позвоните.
– Хорошо. Скажу брату, с ним обсудим. Но в любом случаи позвоню, – и он пристроился к людям, выходящим из троллейбуса, улыбаясь, что так хорошо выкрутился из создавшегося положения.
До площади «Пушкина» он добрался сравнительно быстро. Не успел он зайти в свою комнату, как выскочила Катерина, услышав шум открывающейся входной двери.
– А тебя ожидает сюрприз, – заявила она и скрылась в своей комнате.
«И опять сюрприз, третий за день, – подумал он, выгружая продукты в холодильник. – Интересно, за сюрпризом надо идти или он сам появится». Его мысли оказались пророческими. В дверь слегка постучали и, не дожидаясь ответа, в комнату ввалилась Маруся с тяжёлой сумкой.
– Что-то ты о нас совсем забыл, – заявил сюрприз.
– Во-первых, здравствуй, а во-вторых, я несколько раз звонил и разговаривал с Варварой Петровной по поводу, как я изучаю английский.
– Я в курсе, что ты изучаешь, но мы с Олежкой соскучились. Он так уделал свой костюмчик, что надо новый покупать в «Берёзке», – намекнула она.
– Придётся пережить эту проблему и доллары у меня не скоро появятся, зато я буду в совершенстве владеть английской речью. Тогда мне предложат посолиднее работёнку, а то, как в запасных игроках сижу на мели. Да и одежонка у меня поизносилась. Доценту неприлично перед студентами появляться в потёртом пиджаке, хотя из дорогой ткани.
– Мне уже упрёк сделала Катерина, – призналась она, что делала крайне редко. – И в театре мы давно не были. Забыла, когда в последний раз ходили. А тут ещё неприятность случилась. Ехали с дачи, я полковника подвозила, а впереди в машине пол под мамиными ногами взял да провалился. Хорошо ноги она не покалечила, отделалась испугом. В гараже я нашла железяку и прикрыла дырку, а сверху коврик положила, но всё равно мама боится теперь садиться на переднее сидение. Заезжала в мастерскую, но они заворотили такую цену за ремонт, что я поперхнулась.
– Да, машина вся поржавела, корпус бы заменить, но на рубли дорого, а доллары все в «Берёзке» оседают. В ближайшие десять дней не смогу заехать к вам, каждый день, включая воскресенье, занимаюсь с десяти часов с преподавателем. Хорошо, что она взяла учить меня бесплатно.
– Ну ладно, давай ужинать. Мама пирожков прислала, я чай на кухне вскипятила, но он уже остыл, придётся заново подогревать.
И она извлекла из сумки и поставила на стол кастрюльку и банки. Запахла пирожками и жареной картошкой. Дмитрий, вдыхая запах съестного, обомлел. Из холодильника он достал недопитую бутылку коньяка, принесённую Галей, сыр, колбасу и разные недоеденные консервные баночки.
После ужина их потянуло в постель, а поласкав друг друга, запыхтели как паровозы в страсти любви. Успокоившись, Дмитрий надел на голову наушники и включил аппаратуру.
– Это ты что! Всю ночь под ухо мне свои курсы будешь диктовать?
– Ещё и будильник через каждые два часа будет будить, – ответил он и тут же отключился, слегка захрапев.
Маруся перелезла через него, нашла вату, заткнула уши и вернулась на место, но слабый звук как комарик раздражал. Помучившись, заснула, но вдруг пронзительный звук будильника разбудил её. Она вскочила и села. Дмитрий включил ночник, взял бумагу и углубился в прочтение текста, шевеля губами и бормоча под нос. Посидев, она улеглась, наблюдая за ним. Минут через пятнадцать он выключил освещение, а через пару минут заснул. Вскоре она уснула, но от звука будильника опять проснулась. Всё повторилось. В пятом часу она встала, оделась, выпила стакан остывшего чая и, захлопнув входную дверь, побежала в метро, мечтая о своей постели, размышляя: «Да меня сюда больше сладким калачом не заманишь».
В девятом часу Дмитрий окончательно проснулся, выключил аппаратуру, снял наушники с головы и никак не мог сообразить, куда исчезла Маруся, а когда сообразил, подумал: «Как хорошо бы иметь телефон в квартире, позвонил бы в Нахабино и узнал, где она дома или у полковника. Придётся звонить с автомата, сделав по пути крюк». Позавтракав, собрался и отправился на учёбу, читая вывески на магазинах по-русски и автоматически переводя их на английский. «Что это я уже думать начинаю по-английски». Вспомнив вчерашних девушек в троллейбусе, улыбнулся и решил им тоже позвонить, а как выйти из положения о несуществующем брате, он уже придумал.
Звонок в Нахабино расстроил Дмитрия. Трубку взяла Маруся. Она сказала, что сын заболел корью. Вызвала врача. Поговорив пару минут и послушав материнские вздохи, Дмитрий повесил трубку. И тут же набрал номер девушки, представился и сказал:
– Брат выразил согласие на встречу, тем более что одна из вас ему очень понравилась, правда, он не смог разобраться с визитными карточками и не знает имя той, на которую положил глаз.
– О! – воскликнула Надежда. – Значит, одна из нас может рассчитывать на успех.
– Почему одна из вас? Я тоже парень неплохой, правда, на днях собираюсь лететь в Америку, – подзадорил он девушку.
– А вы как насовсем туда или по приглашению брата?
– Ну, это не телефонный разговор.
– Тогда записывайте адрес.
– Я так запомню.
И она сообщила адрес, а он повторил. Договорились на субботу в восемь часов вечера после их работы. Покинув телефонную будку, Дмитрий заспешил к высотному зданию. Во время занятия Райгерия упрекнула Дмитрия, что он сегодня какой-то рассеянный. А ему было от чего быть рассеянным. Он уже настраивался на субботнею встречу с девушками.
– Да сынишка заболел, – нашёл оправдание он своей рассеянности.
В конце занятия Райгерия сменила методику преподавания, а домашнее задание задала совсем по другой методике.
– Завтра суббота придёте ко мне на занятие к девяти часам, а уйдёте часа в три, я увеличиваю нагрузку. Вы должны выдержать.
Распрощавшись, Дмитрий направился в кафе в надежде, что ребята уже должны были быть там. Но его надежда не оправдалась. Он сел за свободный столик, заказал обед и принялся рассматривать посетителей кафе. Старичка у окна не было, а на его месте сидела девушка, напротив другая. Они развлекались мороженым, беседуя. Лицо второй девушки показалось ему знакомым. И вдруг он узнал, эта девушка была на фотографиях, которые ему показывал полицейский. «Вот так удача» – и он непроизвольно поднялся со стула. «Плохо, что их двое. А будь, что будет», – решил он и направился к ним.
– Разрешите присесть к вам?
Девушки безразлично посмотрели на него, как на какого-то приставалу, не понимая, что ему нужно.
– Я узнал вас по фотографиям, – обратился он к девушке. – У меня будет к вам разговор тет-а-тет.
– По каким фотографиям? Я вас вижу впервые.
– Видите ли, я работаю в этом здании, которое видно из этого окна, – и он махнул рукой в сторону здания посольства.
– Чем вы докажете?
Дмитрий извлёк удостоверение, развернул его и подставил перед лицом девушки. Прочитав его, она изменилась в лице.
– О чём вы хотели поговорить со мной?
– Я же сказал, что разговор будет тет-а-тет.
– Это моя подруга и у меня нет от неё секретов.
– Вы можете поделиться с ней, но потом. Если я вас чем-то заинтересовал, то я занял столик вон там, – и он указал пальцем, – я заказал себе обед. Если вы не замужем, то я вас буду ждать для разговора.
Он встал и вернулся на своё место как раз вовремя. Официантка появилась с подносом в руках. Прекратив лакомиться мороженным, девушки бойко обсуждали, очевидно, его предложение. А он рассуждал так: «Если девушка попала в объектив американца случайно, возможно она работает где-то здесь недалеко, а ко всему замужем, то она не пожелает разговаривать со мной, следовательно, я свою миссию выполнил, правда, за такую работу никто оплачивать не будет, а американец пусть ищет другую невесту». И он принялся активно уничтожать обед, поглядывая на девушек. Закончив с мороженным, они встали и направились к выходу. Девушка, которая его заинтересовала, проходя мимо, улыбнулась и указала рукой на улицу. Это могло означать, что она ждёт его на улице. «Действует ненавязчиво, это хорошо, не бросается как кошка на мышонка», – размышлял он, поглядывая на входную дверь, ожидая, не появятся ли его ребята. «А обедать полицейскому и сэру Хефнер ещё рановато», – подумал он.
Выйдя из кафе, он увидел девушек около киоска, рассматривающих витрину или делающих вид, что рассматривают. Дмитрий направился к киоску, взял пару газет и встал рядом с девушкой, рассматривая страницы газеты.
– О чём вы хотели поговорить со мной?
В это время из окна посольства выпрыгнул солнечный зайчик, который пробежал по лицу Дмитрия и остановился на девушке, скользя по ней.
– Во-первых, запомните окно, из которого пускают солнечного зайчика. Во-вторых, вы не замужем?
– Я не замужем, а это окно я запомнила ещё раньше.
– Это хорошо. Дело в том, что из этого окна за вами наблюдает американец. Вы ему понравились, он разглядел вас в бинокль и сделал несколько ваших фото. Но ему самому выйти из здания нельзя по простой причине. Его пригласили из Америки на консультацию в посольство. Он не дипломат и не сотрудник посольства. В Нью-Йорке в советском посольстве он получил шестичасовую визу разъезжать по советской стране. Он прилетел на американском самолёте. Около трапа его встретили на машине сотрудники посольства и сопровождающие пограничники. Его привезли в посольство в сопровождении пограничников. На это он израсходовал полтора часа своей визы. У него осталось четыре с половиной часа от шестичасовой визы. Если он не уложиться в это время, чтобы убраться из страны, его задержат сотрудники КГБ. Таков закон, как в Америке, так и здесь. А я выступаю в роли свахи, меня зовут Дмитрием. Естественно, если я буду показывать или давать вам какие-то бумаги, то вас могут пригласить на Лубянку. Вы можете перепугаться и забыть дорогу к зданию посольства США. Это не в наших интересах.
Подошёл какой-то гражданин и встал между девушкой и Дмитрием, рассматривая витрину. Дмитрий замолчал, искоса разглядывая мужика. Девушку это тоже насторожило, и она переключилась на разговор с подругой. Подруги разговаривали, Дмитрий углубился в газету, бросая взгляды в сторону метро, ожидая, не появятся ли его ребята, а мужик стоял, не двигаясь с места. Минут через десять к мужику подошла женщина, взяла его под ручку и повела, а мужик прошептал:
– Ну, тебя ждать, так можно состариться.
Дмитрий хохотнул и подумал: «Пуганая ворона и куста боится». Девушка сделала несколько шагов в сторону Дмитрия, делая вид, что заинтересовалась журналами.
– Я не спрашиваю у вас, согласны ли вы выйти замуж за американца, вы должны его увидеть хотя бы на фото или в дверях посольства, с той стороны здания. А уж потом решить. Минут через сорок из здания на обед должны подойти два наших сотрудника, у них есть фото жениха. Но я должен с ними согласовать, могут ли они участвовать сегодня в дальнейшем нашем обсуждении. У вас есть время?
– Хорошо, я подожду. А мне дадите его фото?
– Вряд ли, передавать бумаги, фотографии без разрешения КГБ строго запрещено, вам это может дорого обойтись. Фото можно будет посмотреть издали, в руки брать нельзя от иностранцев, запомните это. Минут через десять я вернусь к киоску и окончательно скажу о времени встречи.
Дмитрий свернул газеты и направился к зданию. Девушки наблюдали, как он зашёл во вторую дверь здания, вскоре вышел, зашел в третью. Минут через пять вернулся во вторую дверь, размахивая какими-то бумагами, похожими на фотографии. Чрез двадцать минут он вышел в сопровождении сотрудника. Они постояли около двери, рассматривая фото, а затем направились в сторону кафе, но, не доходя до него, свернули и подошли к киоску. Около киоска остановились в конце небольшой очереди к окошечку.
– Девушки! – обратился сотрудник посольства с большим акцентом, – Чем этот парень не жених? – и он, как в шутку, принялся перелистывать фотографии, манипулируя ими.
На фотографии обратили внимание не только девушки, но и ещё несколько человек, стоявших в очереди. Старушка из очереди, смеясь, сказала:
– Да такого красавца хоть на обложку журнала помещай. Девушки не теряйте такой возможности.
Подружка девушки подошла вплотную, подтаскивая за руку подругу поближе к фотографиям.
– Ну-ка, ну-ка покажите поближе, а мы подумаем.
Хефнер не выпуская фотографии из рук, перелистывал их. А Дмитрий громко объявил:
– Если надумаете, то в понедельник с паспортом и в загс, очередь занимать после обеда.
Тем временем очередь рассосалась. Хефнер купил газету на английском, и они направились в кафе.
– Ловко ты придумал показать жениха невесте, – похвалил Хефнер Дмитрия. – А я размышлял, как это сделать, да и невесту не подставить сотрудникам КГБ. Очевидно, кто-то из них крутился здесь. А самое неудачное место для встреч это кафе.
– Это почему? – удивился Дмитрий.
– В кафе с полсотни всяких подслушивающих и подглядывающих жучков наставлено. Заметил, все столы прикручены к полу, а зачем, да для того, чтобы проводку скрыть. На стенах всякие финтифлюшки прилеплены, а в них по телеглазу размещены.
– Зачем же вы тогда разговор насчёт сватовства затеяли со мной в кафе?
– Чтобы они были в курсе, и меньше у них возникало вопросов, когда нам придётся вплотную приступить к этому делу.
Около кафе Дмитрий остановился и предупредил:
– Я уже обедал, посмотрю, не пришли ли мои сопровождающие ребята, и пойду в мастерскую. Там, кажется, какой-то заказ лежит на изготовление деталей. Правда, я не успел его посмотреть.
– За визами твои ещё не подходили, но у меня некоторые сомнения имеются. Не подставят ли им палки в колеса, и они откажутся от поездки в Америку. Бывало и так. Мы даём визы, а люди потом не едут, и это неединичные случаи. Мы планируем, а фактически получается совсем другое. Нас, конечно, за это не ругают, но и по головке не гладят.
В кафе Дмитрий не обнаружил ребят, попрощавшись с Хефнером, направился в мастерскую. К его радости заказ оказался весомым. Заказывали десять хомутов для канализационных труб, за каждый хомут по двадцать долларов. Дмитрий даже не поверил своим глазам и уточнил у управляющего. Тот раскрыл каталог цен на изготовление деталей и подтвердил стоимость. Прикинув сложность работы, Дмитрий решил, что один хомут с замком он будет делать часа три, четыре. «Придётся каждый день работать», – решил он и принялся за работу. Но не прошло и двадцати минут, как в дверях появился босс фирмы.
– Хелло! О'кей! – приветствовал он Дмитрия по старой привычке. – Я только вернулся из отпуска и сразу к тебе. Как дела, что нового?
Прекратив работать, Дмитрий ответил приветствием, а здороваться за руку в фирме, не было принято.
– Отпуск пошёл вам на пользу, хорошо загорели.
– Обо мне никто, ничего не спрашивал?
– Нет, всё тихо, мирно, – ответил Дмитрий, ожидая, что босс скажет насчёт его авиабилета.
– О'кей, тут такое дело. У моего приятеля босса неприятности. Его отдел сокращают. Не потому, что плохо работали, а у них вышла из строя какая-то карусель. Из Нью-Йорка приехали три представителя, посмотрели и решили, что карусель ремонту здесь не подлежит. Всех сокращают. Половина сотрудников улетело домой в Америку. Я ему, ну приятелю, говорю, что у меня работает экстра классный механик, пусть посмотрит, вдруг сможет отремонтировать. А он отвечает, что не может показать, она секретная. Тогда я ему предложил, чтобы ты их секреты не видел, пусть завяжут тебе глаза, а на голову наденут мешок, возьмут под ручку, отведут к тому месту, которое сломалось.
– А вдруг они перепутают и отведут меня на гильотину?
Босс залился смехом, пытаясь что-то сказать. Успокоившись, заметил:
– Ты как всегда остроумен, выдаёшь анекдоты.
– Хорошие анекдоты с завязанными глазами и мешком на голове.
– Зато приятель пообещал, если наладишь карусель, то он готов выплатить месячную зарплату сотрудников, улетевших в Америку. А он человек слова, что сказал, то сделает.
Дмитрий решил, что откладывать смотрины карусели не стоит, раз их разгоняют, надо свою работу прервать на время.
– Хорошо, я согласен на смотрины.
– Тогда пойдём ко мне в кабинет. Они уже там.
– С повязкой и мешком?
– Их видел, а мешка не заметил, но приличные девушки и мой приятель ждут нас.
В небольшой комнате сидели две девушки лет под пятьдесят и мужчина ростом сто сорок, сто пятьдесят сантиметров.
– Это мой приятель Альфред и его сотрудницы. Они все по-русски ни черта не понимают. Поэтому я буду переводить, и мне тоже завяжут глаза и наденут мешок на голову.
И он захохотал, вспомнив о гильотине, а затем по-английски перевёл им о гильотине, те заулыбались, но не более, очевидно, им было не до смеха.
Заговорил Альфред, а босс переводил:
– В помещение, где карусель нельзя заносить железные предметы, даже входить в ботинках подбитых гвоздиками, нельзя вносить провод под напряжением, батарейки. Приборы могут раз сбалансироваться. В помещении нет ни одного железного предмета в радиусе двадцать метрах. Осмотр будем проводить при свечах.
– Что это за оборудование? – непроизвольно вырвалось у Дмитрия.
– О'кей, не задавай глупых вопросов.
– Хорошо, больше не буду.
Снова заговорил Альфред, а затем босс:
– Перед помещением переоденемся в спецодежду. Под карусель будем вползать на животах, там зазор от пола всего двадцать дюймов, а опускаться карусель вниз должна до пяти, шести дюймов. Карусель почему-то застряла и вниз не опускается.
– В таком случае я под карусель не полезу без страховки, вдруг она опуститься по закону подлости.
Босс перевёл, а Альфред ответил, что когда прилетали из Нью-Йорка представители, то они подставили деревянные подпорки. Техника безопасности там соблюдена.
– Только осмотрев вашу карусель, я смогу сделать заключение, смогу отремонтировать или она не подлежит ремонту, – в заключении сказал Дмитрий.
Пройдя по коридору, они остановились около лифта. Опустившись на несколько пролётов, зашли в небольшое помещение типа раздевалки. Переоделись все пятеро. Альфред предложил боссу и Дмитрию завязать глаза, а на головы надеть мешки. Женщины принялись за работу, надёжно завязали глаза, надели мешки, подвязав на шее тесёмкой так, что в прорезь были видны только рты, чтобы дышать и разговаривать. Дмитрия и босса женщины вели под ручку, а Альфред шествовал впереди, подсказывая, где ступеньки, а где повороты. Босс переводил. Придя на место, босса усадили на табуретку. А Альфред и Дмитрий улеглись на бетонный пол. Альфред сунул Дмитрию в руку конец халата и пополз, Дмитрий за ним. При этом он умудрился стукнуться головой обо что-то твёрдое. Проползли метра два, три и Дмитрий наткнулся на Альфреда, чиркавшего спичкой. А затем Альфред снял с него мешок и повязку. Дмитрий огляделся. Карусель напоминала огромную столешницу диаметром метров пять. Со столешницы до пола свисали разноцветные одеяла, закрывая обзор помещения. Из столешницы торчали всякие штыри, напоминая средневековое устройство для пыток. Посредине столешница держалась на одной опоре, состоящей из основания и четырёх лепестков с множеством датчиков и конечных выключателей. Внизу опора крепилась к полу на четырёх толстых лапах. Лапы удерживались толстыми медными гайками, накрученными на бронзовые анкерные болты, зацементированные в бетонный пол. Четыре деревянных столбика стояли по краям столешницы, на случай самопроизвольного опускания её вниз и раздавила бы их в лепёшку. «Странно, почему тяжёлая столешница заклинилась. Где-то, что-то сломалось и расклинилось в ползуне», – размышлял он, подползая к опоре. Он внимательно принялся разглядывать опору, изготовленную из цельного куска дюраля. На двух противоположных лепестках видны следы задирав, а на двух других их нет. Он долго рассматривал крестообразную опору, но причину образования задирав не мог понять. Случайно он занёс свечу за лепесток, чтобы она не слепила глаза, а внизу через лепесток блеснул огонёк свечи. Он внимательнее пригляделся. «Так и есть, лепесток расчленился, образовалась еле заметная щель». А то, что дюраль способна расщепляться как дерево, он знал. И он принялся прощупывать пальцами и нащупал еле ощутимую трещину между лепестком и основанием опоры. «Но почему она расщепилась?» Альфред лежал в стороне, подставив кулак под бороду, и наблюдал за Дмитрием, как сторожевая собака. Дмитрий заметил аккуратно замазанную щель на полу. «Основание фундамента дало трещину, которая прошла через основание лапы, разорвав лепесток как деревянную лучину. Лепестки увеличились в размере, в результате ползун заклинило. Добросовестная уборщица замазала щель, а Нью-йоркские спецы ничего не заметили», – поставил он диагноз, как врач. Поставив свечу на лапу, он подпёр голову руками и уставился на гайку с болтом, а в полуметре лежал Альфред и внимательно смотрел на Дмитрия, от которого зависело быть ему ещё боссом или не быть. А Дмитрий соображал, как отверстие в лапе под болт сделать эллипсным, а лапу придвинуть к основанию. «Сделать это не мудрено, но нельзя пользоваться дрелью, стальными свёрлами и ключами. Как медную гайку отвернуть, а затем завернуть на бронзовый анкерный болт. У Альфреда он взял спички и ими решил замерить размеры болта и гайки под зев ключа. Откусывая концы спичек, он подогнал их под соответствующие размеры. Поразмыслив ещё некоторое время, он закричал своему боссу:
– В принципе я могу отремонтировать, но мне нужно изготовить специальный инструмент.
Босс тут же передал это сообщение Альфреду, который заулыбался, а приподнявшись, ударился головой о столешницу так, что раздался гул как от какого-то музыкального инструмента. Жестами Дмитрий показал, чтобы Альфред завязывал ему глаза, надевал мешок и выводил назад. В раздевалке Дмитрий заявил, что ему надо изготовить не магнитный инструмент. А босс сказал, что со сроками ремонта необходимо торопиться, так как на свертывание отдела у них не так много времени. И добавил, что отремонтировать карусель надо было ещё неделю назад.
– А почему обратились только сейчас?
– Знать бы, где упадёшь, так соломки бы подстелил, – ответил босс, улыбаясь.
Возвращаясь в свою мастерскую, Дмитрий рассуждал: «Работа с каруселью меня не касается, а столько я за неё получу, это вилами на воде написано, заказ хомутов моя непосредственная работа», поэтому он обратился к управляющему:
– Как срочно надо делать хомуты для труб канализации?
Управляющий позвонил сантехнику и уточнил:
– Два хомута срочно, прорвало трубу, перекрыли большой участок, а остальные можно растянуть до недели, но не больше, так как намечены работы по ремонту большого участка.
– Почему же сантехник не заказал хомуты раньше, а ждал, когда прорвёт трубу?
– Значит, разгильдяй, доложу, кому следует, – и управляющий вздохнул.
А у Дмитрия время подходило к концу работы, надо было отправиться на кафедру, срывать занятия нельзя, тем более что ему предстояло осенью переизбираться на должность доцента на новый пятилетний срок. Перед уходом он штангенциркулем по спичкам определил размеры болта и гайки крепления опоры карусели и запомнил их. А чертёж хомута взял с собой, чтобы на досуге покумекать над ним.
Подъезжая к остановке «Таганская» он вспомнил, что на Нижегородской улице есть магазин, где есть всякие принадлежности к канализации. Он заскочил в троллейбус, а проехав несколько остановок, сошёл около магазина. К его удивлению в магазине были готовые хомуты, правда, они были под больший диаметр трубы, да и замки были другой конструкции. Покрутив в руках, он сообразил, как можно его переделать под нужный размер и купил пару штук. В рублевом эквиваленте он переплатил за них, чем заработает, но в «Берёзке» приобретёт гораздо больше, чем на рубли в гастрономе или универмаге. Оставшись без денег даже на хлеб, он был доволен покупкой. «Придётся занять у коллег на кафедре до получки», – решил он, входя в троллейбус и показывая кондуктору удостоверение контролёра.
Во время перерыва занятий он позвонил Алексею. В трубку ответил Сергей, а узнав по голосу Дмитрия, жалобным голосом сказал:
– Дмитрий Александрович, у нас ЧП. Мы написали заявления на отпуск, пошли к директору. А он нам пропел такую песенку. На каком основании мы собираемся поехать в капиталистическую страну без согласования парткома. Хотя мы никому не говорили об этом, в заявлении не указывали, для чего берём отпуск, но он оказался очень осведомлён о наших планах. Мы можем взять отпуска и поехать в Америку, но по приезду должны забыть, что мы сотрудники престижной организации, нам просто досрочно устроят перевыборы с отрицательным результатом. Кстати, директор, оказалось, знает о вас больше, чем мы. И знает, что вы доцент в институте, ведёте хоздоговорную тему, как доцент вы получаете 320 рублей, а по хоздоговору 110 рублей, и что у вас осенью перевыборы. Если вы без ведома парткома укатите в Америку, то вас могут и не переизбрать. Найдут замену по объявленному конкурсу в газете на замещение вакантной должности. Так что учтите это. И ещё директор сказал, что вы в последнее время зачастили ходить в высотное здание на третий этаж. А там обосновалась американо-французская компания, которая работает в Средней Азии по какой-то сомнительной тематике. Руководит работами одна метиска. Она по несколько часов в неделю ведёт междугородние телефонные разговоры с Алма-Атой, Фрунзе, Ташкентом, Самаркандом и ещё с рядом азиатских городов. Разговоры ведёт с бывшими выпускниками МГУ, которые после окончания учёбы разъехались по своим аулам, причём регулярно получают от компании долларовую поддержку. А доллары просто так платить никто не будет. В общем, наша совместная поездка в Америку не состоится, да и вам не советуем. А вот если в соцстрану, то другое дело, туда пускают без проблем.
От такого сообщения у Дмитрия защемило в груди, а в горле запершило. Он не мог ответить, мыча что-то несуразное. На другом конце провода поняли его состояние и положили трубку. «Значит, непросто ребят задержали и возили на Лубянку. Всё у них обо мне выяснили, а через директора спустили мне указания, чтобы особенно меня не заносило. И там теперь узнали, что у меня имеется ещё и американский паспорт с особыми льготами. И там решили, чтобы я сидел с этими льготами как суслик в норе и не высовывался выше всех. Советской визы этот паспорт не имеет. И зачем я ребятам всё рассказал, кто тянул меня за язык, захотел похвастаться перед ними и получил», – упрекнул он себя.
Настроение его так испортилось, что он забыл, о чём читал лекцию. После перемены студенты зашли в аудиторию, а его руки предательски дрожали. Скомкав лекцию, он до звонка отпустил студентов. Всю дорогу домой он переваривал сообщение Сергея. «В общем, ничего страшного ещё не произошло, – успокаивал он сам себя. – А вот не прокатят ли меня на Ученом Совете осенью, это вопрос. Тем более что может появиться претендент на мою вакантную должность доцента, объявленную в газете». Вдруг он вспомнил Галю из музыкального училища. «Как с ней всё обойдётся. Возможно, её тоже прижали. К ней в общежитие придётся сходить, хорошо, что оставила свои координаты. Почему-то затаилась, ни слуху, ни духу не даёт о себе знать».
Придя домой с увесистыми хомутами для канализации посольства, допил коньяк, закусил остатками из консервных баночек и, надев наушники, улёгся спать, просыпаясь через каждые два часа от звонка будильника. Брал ручку и писал под диктовку наушников. Вначале не успевал записывать, но под утро освоился и стал успевать. В субботу утром с записями, что написал ночью, и с двумя хомутами появился у Райгерии. Хотя его мастерская была недалеко, но он не рискнул отнести груз, боясь опоздать на занятия. Райгерия, прочитав записи, сказала:
– Твои ночные записи вначале были ужасными с кучей ошибок, но к утру исправился, можно поставить зачёт. А сейчас займёмся думать по-английски и по-русски одновременно. Внимательно следи за моими мыслями.
Занятия подходили к концу, он был как выжатый лимон, а она успевала не только заниматься с ним, но и давала распоряжения сотрудникам, звонила по телефону. «Вот железная леди», – размышлял он. Закончив занятия, он отправился в мастерскую и через полтора часа переделал купленные хомуты под нужный размер, а затем отнёс их управляющему, положив на стол. Управляющий тут же позвонил заказчику, а через пятнадцать минут сантехник забрал их. Дмитрий занялся подбором материала и изготовлением немагнитного инструмента, но через три часа всё бросил и отправился на свидание, предварительно в коридоре фирмы снял в автомате остаток долларов. В высотном здании в «Берёзке», работающей круглосуточно взял недорогое вино и коробку конфет. И к восьми часам вечера появился по адресу, указанному Надей.
– О! А где ваш брат?
– Да тут такая история вышла. Мы с Костей зашли в «Берёзку», взяли вино, конфеты, а его ещё зачем-то понесло в посольство. А там оказалось, что какое-то ЧП произошло в Алма-атинском полпредстве. Брата в комиссию включили, как представителя из Америки, и они укатили в аэропорт Домодедово, а оттуда улетят в Алма-Ату ближайшим рейсом.
– Как жалко, – простонали девушки.
– Дело это поправимо. Он вернётся, и знакомство продолжим. А сейчас давайте знакомиться. Я Дмитрий, а вы как мы установили по визиткам Надежда и Вероника, но кто из вас кто, нам с Костей не удалось установить.
– Я Вероника.
– А я Надежда. Мы сестры, хотя не близнецы как вы, но нас часто путают знакомые.
– Да вы очень похожи, и волосы у вас одинаковые, мне Костя не смог объяснить в кого он влюбился.
Девушки загадочно переглянулись и пригласили гостя в комнату, усадив в кресло. Посредине комнаты стоял круглый стол, накрытый на четыре персоны. Настроение хозяек явно испортилось. Дмитрий знал, что они ждали главным образом в гости его вымышленного брата, и решил исправить положение и стать желанным гостем.
– Я обычно по субботам не работаю, но когда уехал брат, то пришлось зайти в посольство, выяснит, что случилось и почему уехал брат.
– А вы разве работаете в посольстве? – удивлённо спросила Вероника.
– Об этом обычно не говорят, но…, – и он замялся, а затем, махнув рукой, сделал вид, что решил раскрыться. – Только вы никому, ни, ни, – и приложил палец к губам.
Он достал удостоверение и показал. На них это произвело бодрящее воздействие, а он добавил:
– У меня и специальный жетон имеется, – и он отвернул отворот воротника на груди и показал его.
Вероника спросила:
– Вы нам в троллейбусе встретились, были без охраны, а ехали поздно вечером.
– А разве мой брат был с охраной, когда вы с ним знакомились? Даже посол гуляет вечером один. Может издали кто-то за ним и присматривает. Русские дипломаты в Нью-Йорке тоже ходят без охраны днём и вечером. И ничего.
– А у вас оружие имеется? – спросила Надежда.
– Да нет, со мной же нет ценных документов, кроме удостоверения и жетона. А если кто и ограбит, то воспользоваться ими не сможет.
Дмитрий заметил, как Вероника дёрнула Надежду за платье, и они удалились на кухню. Оставшись один, он огляделся. Однокомнатная квартира хрущевского покроя. Круглый модный стол, два стула, табуретка, два небольших кресла, тумбочка с телевизором и увеличительной линзой к нему. Широкая кровать, сбоку от неё виднелась дверь в кладовую. Стены увешаны фотографиями и недорогими картинами. «Интересно, комната у них на двоих или на одну. Судя по фотографиям на двоих», – решил он.
А у хозяек возникла другая проблема. Они не могли решить, кого из них выбрал Костя, и кто должен охмурять Дмитрия. И за кем должен ухаживать Дмитрий, не зная, какую из них выбрал Костя. А то, что их разыграл Дмитрий, у них и намёка не было. Они всё восприняли за чистую правду. А Дмитрий решил ухаживать за ними одинаково, не делая предпочтения одной из них.
Положившись на судьбу, вскоре споры на кухне улеглись, и они вынесли приготовленные закуски. Хозяйки поставили бутылку столичной водки, пятизвездочный коньяк, а Дмитрий бутылку вина и коробку конфет. Убрав табуретку на кухню, расселись за столом. Дмитрий посредине в кресле, а на одинаковом расстоянии хозяйки на стульях. Выпили за знакомство, за брата и его мягкую посадку, за хозяек в отдельности, а затем за них вместе. Устроили танцы под патефон и не заметили, как время перевалило далеко за час ночи. А с двух сторон в стенку стучали соседи, требуя тишины. Танцы пришлось прекратить. Дмитрий выпил на брудершафт с одной хозяйкой, а затем с другой, перепутав их имена. Все трое были в хорошем опьянении.
– Домой в таком состоянии я уже не доберусь. Окажусь в вытрезвители или в канаве, ограбленный, – заплетающим голосом заявил он.
Хозяйки кивали головами, соглашаясь с ним, бормоча, что-то.
– Будем спать вместе, кровать широкая, – заявил он.
– Будем, – икая, согласились они.
Он стянул с постели покрывало. И принялся раздевать их, стаскивая платья через голову, раздевая донага. Уложил одну у стенки, другую положил на край, а сам в чём мать родила, забрался между ними. Полежав, его потянула на большее. Он принялся ласкать ту, которая оказалась у стенки, та отвечала взаимностью. Вскоре он забрался на неё, она не сопротивлялась, подыгрывая ему. Вскоре он почувствовал, как у него пролилось и они затихли. Скатившись с неё, прижался к другой. Полежал, отдохнул. И опять у него появилась поохать. Принялся ласкать вторую, она не сопротивлялась, а вскоре отвечала взаимностью. Доведя себя до кондиции, завалился на неё, пыхтя как паровоз. Получив наслаждение, скатился, сон обаял их.
Утром проснулись, зашевелились. Хозяйки хотели встать, но он удержал обоих. И повторил. Вначале с лежащей с краю, отпустив, она убежала в ванную. Принялся за ту, которая у стенки. А сделав, тоже отпустил. Они весело щебетали в ванной. Закутавшись в полотенце, одна появилась, собрала одежду и заскочила в ванную. Вышли, смеясь, зашли на кухню, бросив ему полотенце. Подхватив свою одежду и полотенце, он проскочил в ванную. А когда вышел, на столе был порядок. Сели за стол, хозяйки весело разговаривали, разлили вино, чокнулись, выпили, еще разлили. Выпили по третьей.
– Какую из нас возьмёшь, а какую сбагришь брату? – спросила Надежда.
– Брат старший, ему выбирать, – уклончиво ответил он.
– Надо же уделал обоих и даже дважды, – смеясь, заметила Вероника.
– Интересно, на что способен твой брат, – хохоча, спросила Надежда.
– Поживём, увидим, – опять уклончиво ответил он.
– А вас свободно пускают в «Берёзку», – с интересом спросила Надежда.
– Без проблем и тех, кто со мной идёт.
– А нас сводишь, – спросила она же.
– Пожалуйста, только приехал брат, и я оказался на мели, гость, неудобно с него вытряхивать, хотя он небедный. А у вас есть что-то?
– Есть немного, у нас студенты учатся из-за рубежа, выручают, – ответила Вероника.
– Тогда можно сходить, например, сегодня, вечером часов в восемь с минутами. С десяти до восьми вечера у меня дела. Встретимся около кафе у здания посольства.
– Нас интересует «Берёзка» не в высотном здании, там, в основном продукты, – заметила Вероника.
– Хорошо, куда пожелаете, туда и съездим, я буду в вашем распоряжении хоть до утра. Но тогда встретимся в восемь часов около метро «Таганская».
Через тридцать минут Дмитрий заскочил в переполненный автобус и поехал к метро. В десять он был у Райгерии и сразу заявил:
– Домашнее задание я сегодня не выполнил. Кабель в доме перегорел. Электрики обещали сегодня к обеду заменить, – соврал он, не моргнув глазом.
– В нашем доме вчера вечером дважды отключали электроэнергию. Не работал даже телефон, – с какой-то обидой сказала она. – Задание остаётся у тебя вчерашнее, а сегодня разберём новую тему.
После занятия по английскому языку, направляясь в мастерскую, он рассуждал: «А если девчата и сегодня оставят меня на ночь, придётся опять свалить на нерасторопных электриков». Поработав до трёх часов в мастерской и сделав бронзовый накидной ключ и бронзовые заготовки сверл, он поехал на кафедру и решил зайти в инструментальный магазин, посмотреть есть ли победитовые свёрла нужного ему диаметра. На кафедре он рассчитывал занять денег, а после занятия со студентами заехать и купить стальные свёрла с напайкой твёрдым сплавам. Он собирался выпаять немагнитные твёрдые сплавы и припаять их на свои бронзовые заготовки свёрл. А уж потом сделать бронзовый вороток для ручного сверления.
На кафедре не успев присесть на стул, как позвонил босс фирмы:
– О'кей! Я звоню с автомата около метро. Что делать Альфреду? Сворачивать дела своей фирмы и увольнять всех и самому увольняться или есть шанс отремонтировать карусель.
– Я катаюсь по всей Москве, многое нашёл из инструмента. Можете сказать Альфреду, что я отремонтирую карусель и уверен в этом на 99 процентов. Но спешить не могу, надо хорошо подготовиться.
– О'кей! Я так и передам, – и автомат отключился.
После консультации со студентами, Дмитрий выехал пораньше. Купил несколько свёрл разного диаметра и к восьми часам был около метро. Девушки, сияя своей красотой, уже ждали его. На такси они быстро доехали до нужного магазина. У входа в «Берёзку» дежурили три милиционера и два дежурных в форменных костюмах. Дмитрий показал жетон, подходя под ручку с двумя красотками, но дежурный по-английски спросил, однако Дмитрий не понял его. Вероника подозрительно посмотрела на Дмитрия и шепнула на ухо:
– Он требует показать удостоверение.
Дмитрий развернул удостоверение и подставил перед лицом дежурного. Тот хотел взять документ, но Дмитрий отвёл руку назад и сказал:
– У меня неприкосновенность, не положено удостоверение давать в руки посторонним.
Дежурный убрал руку и внимательно разглядел удостоверение, сравнивая фото с лицом владельца.
– Вы у нас первый раз.
Получив положительный ответ, дежурный поинтересовался, что за гражданки с ним.
– Со мной мои невесты.
– Так не бывает, – ответил дежурный, не собираясь впускать девушек.
– А у меня два паспорта. Один советский, другой американский. Женюсь на одной по советскому, а на другой по американскому. Кто мне может запретить?
Дежурные переглянулись, поняв, что чаевые им тут не светят и освободили проход. Магазин оказался огромным в два этажа. Пройдя гастрономический отдел с редкими посетителями, девушки устремились на второй этаж, но Дмитрий приостановил их, увидев салон с автомашинами.
– Вначале осмотрим нижний этаж, – и он потянул их за собой.
– Зачем сюда? Здесь только машины, – надув губы возразила Вероника.
– Это меня больше всего интересует.
Девушки нехотя потянулись за ним. С одной стороны располагались автомашины, с другой – мотоциклы, моторные лодки, катера и небольшой отдел с различными вспомогательными товарами для отдыха. Дмитрий обошёл и умудрился потрогать все автомашины, выполненные в экспортном исполнении. А цены его заинтересовали в особенности. Новенький «Москвич» стоил 600 долларов. «Волги»: ГАЗ-21 – 1200, Газ-24 – 2400, «Чайка» –5800 долларов. Подойдя к продавцу, он спросил:
– А корпус «Москвича» имеется и сколько он стоит?
– Есть разные марки, а стоят они от 150 до 300 долларов. У вас какой год выпуска?
Дмитрий ответил.
– Этот корпус стоит 230 долларов.
Удовлетворив своё любопытство, Дмитрий с девушками направился на второй этаж. Тут было всё, но девушки шли целенаправленно, не обращая внимания на прилавки и отделы. Подойдя к отделу «Шубы», они остановились, разглядывая их. Их взор остановился на норковых шубках, висевших обособлено. К шубкам прилагались модные шапочки, муфты для рук и сапожки с красивой отделкой норкой. На обеих шубках висели ценники 550 долларов.
– Надо же подорожали, – упавшим голосом прошептала Надежда. – А у нас только по 500 на душу.
– У меня осталось всего несколько долларов, – прошептал он девчатам.
– Я же говорила, что зря затеяли всё это. К осени они, возможно, ещё могут подорожать, но что поделаешь, – с грустью сказала Вероника.
– Примерить? – спросил продавец, появившийся неожиданно сзади.
– Да, – ответил Дмитрий, – без примерки не возьмём.
– На какую из них будем мерить?
– На обоих по шубке и всё остальное.
Привычным движением продавец снял одну шубку и надел её на Надю, стоявшую ближе к нему. Затем примерил шапочку, а усадив на постамент, приготовил сапожки, которые ей оказались в пору. И подал муфту, она окунула руки в неё. Пока Надя вертелась у зеркал, Вероника подверглась такой же процедуре. Выглядели они потрясающе, разглядывая себя в зеркало.
– Неплохо смотритесь, – заметил Дмитрий.
– Не то слово, превосходно, будто на них шито, – улыбнулся продавец.
– Пожалуй, надо взять.
– Обе завернуть?
– Надо проверить, всё ли качественно сделано. У вас ещё есть такие же?
– Остались только эти две, последние, они из Греции.
Полюбовавшись у зеркал, девушки вздохнули и принялись облачаться. Дмитрий внимательно осмотрел одну шубку, любуясь тонкому вкусу швея, искусно подобравшему расцветку шкурок маленьких зверьков. Придраться было не к чему. Затем осмотрел внутренний покрой, проверив до рукавов. Осмотрел остальной комплект, но не нашёл изъянов. Просмотрел вторую шубку и комплект к ней, не найдя изъянов. Девушки стояли в стороне, наблюдая за ним. «Стоп, есть зацепка на скидку в цене», – пронеслось у него в голове.
– А почему шов на подкладке не прямой, а с изгибом. Швея, что был, подвыпивши, когда шил? Пригласите мне заведующего отделом.
Пришёл заведующий.
– В чём ваши претензии? – спросил он.
– Мы хотели взять обе эти шубки с комплектом, но у этой изъян. Можете эту шубку заменить?
– Нет, это последние из этой партии.
– Что же делать?
– А в чём изъян? При приемке мы не обнаружили никакого изъяна.
– Вот видите у этой шубы строчка шва подкладки прямая, а у этой вначале идёт прямая, затем изгиб в сторону на целый сантиметр, а дальше опять прямая.
– Ну и что из этого, она же за спиной окажется, когда оденут шубку.
– А когда снимут, то видно будет, – рассудительно ответил Дмитрий. – А раз с браком, следовательно, должна быть скидка.
– У нас непринято этого делать. За границей одно, а у нас другое.
– Да нет везде одинаково. Мне надо два комплекта шуб, но я не намерен переплачивать за брак.
Заведующий принялся рассматривать обе шубы, пожимая плечами, размышляя: «Надо же в чём углядел брак. Тоже мне заграничный пижон. Разбалованные они там. А говорит по-русски чисто.
– Придётся за этот брак снизить цену долларов на двести.
– У нас непринято это делать, – вторично повторил заведующий.
Помахав рукой, Дмитрий подозвал девушек поближе к себе.
– Мне понравились эти шубки на вас, но одна шуба с брачком, а шеф не желает уступить. Придётся в Хельсинки посмотреть что-нибудь поприличнее.
Девушки, хлопая глазами, не понимали, причём здесь Хельсинки.
– Наш поезд отправляется в час ночи, – громко сказал он, больше для заведующего, чем для них.
Заведующий забеспокоился.
– Поймите, это технологический шов, это не брак, – начал уговаривать он.
Дмитрий молчал и уставился на него, считая, что дело сделано. Вряд ли заведующий захочет упустить такого покупателя. Месячная зарплата зависит от ставки, но премиальные только от продажи товаров. И он отступил на шаг, сделав безразличное лицо, что говорило, что он потерял интерес к покупке.
– Ну, хорошо, я приглашу товароведов, что они скажут, – и он удалился за занавес.
Минуты через две с ним вышли две сотрудницы в тёмных халатах. Они долго шептались, рассматривая внутренние подкладки, пожимая плечами.
– Игорь Васильевич, – обратилась к заведующему пожилая женщина, – Мы с Галиной Ивановной не находим изъяна, но раз покупатель считает, что это брак и предлагает снизить цену, надо пойти на уступку. Эти шубки висят уже не один месяц, для москвичей эта цена дороговатая, считай машина. Составим акт, включим туда покупателя с его документами иностранца.
Заведующий согласился и обратился к Дмитрию:
– Мы включим вас в акт, представьте свой документ для акта.
– У меня удостоверение работника посольства США и фотокопия моих привилегий, – и он показал удостоверение, а фотокопию с привилегиями вручил заведующему.
Заведующий плохо знал английский, и он обратился к молодому продавцу, тот перевёл.
– Удостоверение запишите, а фотокопию я вам оставлю и распишусь в акте по браку.
Старшая товаровед зашла за стойку и принялась составлять акт на бланке. Заведующий стоял рядам и подсказывал.
Через несколько минут заплатив 900 долларов, девушки получили по пакету с покупками. Затем они подскочили к Дмитрию и на его щеках оставили чёткий след помады от поцелуев. Обслуживающий персонал рассмеялся над разукрашенными щёками у покупателя.
На сэкономленные 100 долларов девушки накупили себе колготок, чулок паутинок, нижнего белья, недорогих купальников оригинальной расцветки, помаду, тушь и были счастливы как на седьмом небе. Возвращаясь мимо гастрономического отдела, Дмитрий за советские деньги стоимостью в 4 рубля 50 копеек купил бутылку коньяка и был тоже счастлив. В остальных магазинах Москвы коньяк продавался по блату, которого у него не было. А тратить доллары на коньяк, он считал кощунством.
Таксис быстро отвёз счастливых покупателей домой. Поднимаясь по лестнице, Вероника сказала:
– Дмитрий, мы очень благодарны тебе. Ты осуществил нашу мечту. Без тебя мы не рискнули бы, появиться в этом магазине. Однажды, один студент из Уругвая пригласил нас посетить этот магазин. У нас с сестрой было 18 долларов. Дежурные привязались к студенту. Всех нас завели в отделение милиции для составления акта. У нас конфисковали 18 долларов за незаконное хранение иностранной валюты, а у студента забрали 15 долларов, объяснив ему, что он связался с девушками лёгкого поведения, а они обязаны сообщить по месту его учёбы. В общем, мы ели ноги унесли. Поэтому на такую покупку, какую мы сделали сегодня, нам нужен был солидный сопровождающий. Ты вчера получил, что хотел, а мы сегодня. А дальше давайте разбежимся по-тихому.
Около своих дверей девушки остановились, а Надя заявила:
– Дмитрий, мы не какие-нибудь шлюхи. Доллары заработали за дополнительные занятия по русскому языку с отстающими студентами из Африки, хотя русский язык в институте не преподаём.
– Так вы не хотите обмыть ваши покупки? – удивлённо спросил он.
– Время уже позднее, мы не хотим, чтобы тебя забрали в вытрезвитель, – заявила Вероника. – Поэтому лучше попрощаться сейчас здесь, расставшись друзьями.
Дмитрий, понял, что ему дали «от ворот поворот», а настаивать он не собирался.
– Я вас понял, и мы останемся друзьями. Возможно, мне понадобится ваша помощь, тогда я позвоню, а мой телефон я записал у вас в телефонной книжке, надо будет, найдёте.
Распрощавшись, Надежда на прощание сказала:
– Дмитрий, извини, но мы ещё не знаем, чем обернётся для нас наша вчерашняя беспечность.
Направляясь к автобусной остановке, он не осуждал их, рассуждая: «К каким только ухищрениям приходиться прибегать, чтобы истратить доллары, заработанные незаконным способом. Теперь мне понятно, почему Катерина и Маруся с такой вежливостью и теплотой относятся ко мне. Я не только для них пропуск в «Берёзку», но и источник, с которого хоть мало, но стекают доллары».
Дома, ставя бутылку коньяка в холодильник, он подумал: «А чем бы закусить перед сном». Не найдя в пустом холодильнике съестное, решил, что на голодный желудок будут лучше усваиваться занятия во сне. «Надо встать пораньше и заехать в музыкальное училище перед занятием по английскому», – решил он, заводя второй будильник.
Утром без труда он нашёл общежитие, где жила Галина. Когда из общежития вышли учащиеся старших курсов, он обратился к одной девушке, назвав фамилию и имя Гали, сославшись, что он родственник.
– Я право не знаю подробностей о ней, лучше спросить у старосты курса, – и она крикнула, – Валя, Валентина!
Увидев постороннего парня, к ним подошла худенькая девушка, моложавая на вид и спросила, что надо.
– Вот парень интересуется вашей Галкой.
– Что ей теперь интересоваться. Ну, переспала с иностранцем, ну, получила визу, но зачем перед всеми хвастаться. Сидорова от обиды, что не поедет на конкурс, взяла да заложила её завучу. И вылетела наша лучшая скрипачка из училища, как пробка из бутылки шампанского, и укатила к себе на Урал.
У Дмитрия чуть ноги не подкосились. Овладев собой, спросил:
– А иностранец это подтвердил?
– Не хватало ещё иностранца втягивать в эту историю. Скажете тоже, может, ещё надо было и прессу пригласить? Собрали комсомольское собрание, комсомольцы подтвердили, о чём трепалась Галка. Исключили из комсомола, а заодно и из училища, и дело закрыли, – староста, взглянув на Дмитрия, спросила, – а вы собственно кто ей?
– Родственник, дальний родственник.
– Увидите её на Урале, привет от нас передайте, – и они побежали догонять подруг.
Дмитрий смотрел им вслед, не веря произошедшему и непроизвольно прошептал: «Вот дура! Пришла бы, мы зарегистрировались, и всё бы образумилось. А теперь ищи ветра в поле, куда она уехала».
На занятие Дмитрий пришёл с самым скверным настроением.
– Что-то ты не в настроении сегодня? – заметила Райгерия. – Родственника что ли схоронил?
– Хуже, невесту.
– Сочувствую, но ничем помочь не могу, – ответила она.
В перерывах между занятий Дмитрию пришла мысль: «Надо пойти к завучу училища. Объяснить, что она его невеста, а он работает в институте доцентом и по совместительству при посольстве США. Рассказать, как он туда устроился. И что это он организовал своей невесте визу в Америку. И никакой иностранец здесь не замешан. А комсомольцы, вместо того чтобы разобраться и защитить свою комсомолку, наоборот, набросились на неё, поверив сплетням Сидоровой. Узнать адрес Гали, куда она уехала и вернуть. И сделать это надо немедленно».
Закончив занятия с Райгерией, Дмитрий поехал в училище. Завуч принял его. Он подробно рассказал, как стал сотрудником при посольстве США. А поскольку он, как специалист, отремонтировал сложную технику пневмопочты, которую не могли отремонтировать американские специалисты, то он для них стал как бы почётным американцем. Таков нрав американцев с их неординарными взглядами на жизнь. А в школе и институте он учил немецкий язык, поэтому пригласил невесту Галю, как переводчицу английского языка. Он получил для неё визу у американских друзей. И что он через МИД СССР опротестует решение комсомола и училища насчёт её исключения, а надо будет, обратится в суд, представив справку, что его невеста девушка, а не женщина.
Угроза Дмитрия подействовала на завуча.
– Зачем писать в МИД, мы сами разберёмся, если допустили ошибку.
И он тут же пригласил учащуюся Сидорову, старосту курса, комсорга группы и курса к себе в кабинет. Ввёл в курс дела собравшихся, они только глазами моргали. Дмитрий обратился к ним.
– Вы обвинили Галю, а что она ответила в своё оправдание?
– Ничего, сидела, опустив низко голову, молчала, – ответила староста курса, остальные закивали головами.
– Значит, вы исключили из комсомола Галю, не выслушав её объяснение. Одно дело говорить, хвастаться перед подругами, а другое выносить на всеобщее обсуждение. Человек просто теряется и не способен себя защитить. Я вынужден через посольство обратиться в МИД СССР.
– Но она, же говорила, что …, – и Сидорова замялась, замолчав.
– А вы видели, точно знаете, может, у неё была своя причина так сказать в шутку, чтобы вы отвязались с расспросами. Почему она должна была говорить вам всю правду. А вы не разобравшись, поверив не обоснованным и не доказанным фактам, исключили своего товарища из комсомола. Вам не кажется, что это огромная несправедливость. Да это пахнет судебным делом, а если к этому она представит в суд, что она непорочно, вас не только гнать всех надо из комсомола, но и из училища поганой метлой выметать. Вы хоть понимаете, что натворили из-за своей зависти, напав как чёрные вороны на белую.
Все отпустили низко головы, а он продолжил:
– Вы тоже сидите, опустив головы, не знаете, что сказать в своё оправдание. Идите, на суде будете оправдываться. Я этого так не оставлю.
Учащиеся посмотрели на завуча, ожидая его указания, а тот махнул рукой на дверь. Роняя стулья, они кинулись из помещения, так ненавистного для них. Дмитрий понял, что руководство училища, пытаясь пресечь подобные выходки учащихся, решило пожертвовать одной из них.
– Я сегодня же подготовлю приказ об отмене приказа об исключении её из училища, а потом восстановим и в ряды комсомола.
– Приказ, очевидно, надо срочным, заказным письмом выслать в её адрес, а второй экземпляр я отвезу ей сам, я опасаюсь за её состояние, мало ли что при таком стрессе может случиться, тогда действительно будет ЧП.
Вы уж, пожалуйста, не пишите никуда, – попросил завуч.
Дмитрий промолчал, сказав:
– Я зайду во вторник в это же время, – и, не простившись, вышел.
Перед выходом из училища Дмитрия остановила староста курса.
– Вы знаете, мы не были настроены на исключении Гали, но Вера Петровна сказала, чтобы мы все выступили против Гали, у неё какие-то личные счёты к вашей Гале. Вера Петровна сказала, что кто выступит в пользу Гали, тот долго будут бегать за зачётом.
Дмитрий насторожился, понимая, что это прямой шантаж. Но что могла сделать ей Галя, чтобы преподавательница пошла на это, и осторожно повёл разговор.
– А какую дисциплину ведёт Вера Петровна?
– Она учит нас психологии.
– Нехорошо сделала ваша психичка Вера Петровна, – сказал он, подстраиваясь под их жаргон.
– Сами знаем, что нехорошо. А что делать? Она жена завуча.
– А давно предвзятое отношение Веры Петровны проявилось к Гале?
– Не знаю, не замечали. Галя у неё была в лучших учениках.
– А отношение Веры Петровны к Гале как-то связано с поездкой группы в Америку?
– Да как это может повлиять на их отношениях. Хотя постойте, их родственница по дальней линии едет на фестиваль. Но …, – и она пожала плечами.
– А как фамилия их дальней родственницы?
– Верка Пантелеева! Она сама ещё на первом курсе хвасталась, что живёт у родственников, хотя и дальних. Сейчас она живёт в общежитии и никакой общественной нагрузкой за это не загружена.
– А Галя, какую общественную нагрузку вела?
– Была профоргом курса. Ну, я побежала, а то совсем с вами разболталась, – и она удалилась по коридору.
«Что-то у Веры Петровны маловато оснований для ненависти к Гале. Тут что-то другое», – решил он, направляясь на работу в мастерскую. Выходя из метро, он планировал: «Сегодня закончу изготовление инструмент, а после консультации студентов в институте, не забыть купить продуктов. В субботу после занятия с Райгерией займусь каруселью, и об этом через управляющего надо предупредить Альфреда. Интересно, появится ли американская невеста в понедельник, чтобы сходить записаться в очередь в загсе. Хорошо, что загс в десяти минутах ходьбы от посольства. Много времени это не займёт».
В субботу Дмитрий ещё не закончил обедать, в кафе зашли Альфред и босс фирмы. Они присели за его столик. Альфред волновался, его выдавали дрожащие руки с недокуренной сигаретой.
– О'кей, как ты думаешь, получится? – с каким-то нетерпением спросил босс.
– А почему должно не получиться, главное, я узнал причину, а дальше моя сноровка и терпение.
– Тут такое дело, звонили из Америки. Они удивлены, что Альфред ещё не свернул свою фирму, держит полный штат сотрудников, не уволив никого, и сам не уволился.
– А вы говорили, что половина уже уехала.
– Верно, уехали. Но он приказы об увольнении придержал у себя, не отправляя в Америку, а поэтому зарплата приходит как на весь штат. А это судебное дело, если карусель не заработает и узнают вверху, то ему капец.
– А когда карусель заработает, то, что тогда?
– Заявит, что своими силами отремонтировали. И всё станет на свое место. Уехавшие служащие вернуться, а кто не пожелает, заменит, желающих из других фирм к нему много, у него зарплата высокая.
– Сейчас закончу обед и залезу под стол карусели, и не вылезу, пока не отремонтирую.
Босс перевёл Альфреду и тот глубоко вздохнул.
Через тридцать минут Дмитрий лежал под столом карусели, рядом лежал Альфред. Босс фирмы не присутствовал при этой работе. Дмитрий сказал ему, что переводить ему будет нечего, с Альфредом он договориться с помощью жестов, тем более что их подстраховывали две сотрудницы из фирмы.
Повернуть с места медную гайку с бронзового болта было непросто. За долгое время она прикипела к нему и не отворачивалась. Боясь сломать бронзовый накидной ключ, он принялся обстукивать гайку дюралевым стержнем, колотя по нему медным молотком с деревянной ручкой. И вдруг гайка поддалась, повернувшись на полградуса. Ключом гайку удалось открутить, приложив немалое усилие. С трудом отделил прикипевшую шайбу к лапе. Карандашом разметил точки для сверления, а накернить на лапе эти точки мягким керном, оказалось невозможно, они плющились. «Надо было сделать один керн, армировав его твёрдым сплавом, а не делать их десять, как я это прошляпил», – ругал он сам себя чуть ли, не матом.
Пришлось с завязанными глазами и мешком на голове возвращаться в мастерскую, потеряв около часа рабочего времени. Армированным керном он без проблем нанёс глубокие углубления в лапе. Началась самая трудоемкая работа. Держа тяжёлый набалдашник ручной дрели, выполненного из цветного металла для создания осевого давления, он с трудом вращал рукоятку. Сверло медленно погружалось в толстую лапу. «Не сломать бы сверло», – твердил он через каждые несколько оборотов. Альфред вытирал с него пот, отрывая от халатов куски ткани. Часа через полтора он достиг бетонного основания, о чём он понял по цементной пыли, появившейся на лапе вокруг сверла. Подняв ручную дрель и вытащив сверло, он почувствовал себя героем, пытаясь заглянуть в отверстие диаметром в два с половиной миллиметра. А ему надо было просверлить восемь таких отверстий. «Расширять отверстие большим диаметром сверла значительно легче, чем сверлить начальное отверстие», – успокаивал он себя. Передохнув, принялся за второе отверстие с изнурительным трудом. Альфред дал распоряжение своим «девушкам», и они принесли бутерброды с колбасой и по две чашки кофе. Дмитрий прекратил работу, и они принялись за бутерброды, запивая сладким кофе. Не раз Альфред пытался взять ручную дрель и помочь сверлить. Но Дмитрий упорно отказывал, разъясняя ему языком жестов, что он может сломать сверло. Была глубокая ночь, когда он закончил сверлить восьмое отверстие. Заменив сверло на больший диаметр, работать стало легче и быстрее, и за пару часов он расширил все отверстия до шести миллиметров. А заменив сверло в третий раз, он рассверлил отверстия до восьми миллиметров. Отверстия отделялись друг от друга тоненькой перегородкой. Бронзовое зубило, армированное твёрдым сплавом, легко разрубало перегородки между отверстиями. Он извлёк кусок отделённого тела лапы опоры, и принялся рассматривать полученную полость, куда должен был переместиться анкерный болт при смещении лапы в первоначальное положение. Он глубоко вздохнул и с силой ударил медным молотком по торцу лапы, лепесток сдвинулся к основанию опоры и встал на место. Тяжёлая столешница резко опустилась на деревянные подставки, плотно прижав их к полу. Дмитрий хвастливо показал рукой Альфреду, что всё хорошо, выставив большой палец кверху, что означало О'кей! Однако Альфред не понял, что карусель удалось отремонтировать. Он вертел головой в разные стороны, не понимая, что произошло. Дмитрий закрутил гайку на болт, затем привязал к деревянным подставкам бечевку. Собрал инструмент и перелез под одеяло, оказавшись вне зоны столешницы. А затем рукой позвал к себе Альфреда. Тот незамедлительно подполз к Дмитрию и сел рядом. Дмитрий рукой показал Альфреду, чтобы столешницу приподняли вверх. Альфред недоверчиво посмотрел на Дмитрия, а затем, жестикулируя руками, принялся выяснять, что ему надо. Поняв, наконец, что надо Дмитрию, махавшего головой, посидел некоторое время в раздумий, и обратился к своим помощницам. Те долго переговаривались с ним. И вдруг столешница приподнялась на несколько сантиметров. Дмитрий вытащил деревянные подставки из зоны опускания столешницы. А затем жестами показал, чтобы столешницу опустили вниз до конца. И опять босс переговаривался со своими служащими. Столешница медленно стала опускаться вниз, а одеяло накрыло их головы. Наконец до Альфреда дошло, что Дмитрий отремонтировал карусель. Его глаза сияли. «Фирма сохранена», – бормотал он, и принялся завязывать Дмитрию глаза, надел на голову мешок, сотрудницы вывели его к раздевалке. Переодевшись, Дмитрий еле держался на ногах. Его проводили до мастерской. Взглянув на настенные часы, Дмитрий ужаснулся. Они показывали без пятнадцати двенадцать часов дня, было воскресенье. Пойти на занятия к Райгерии, он был не в состоянии. Облокотившись на верстак, он заснул в мастерской, проспав до вечера.
Проснувшись, Дмитрий посмотрел на часы и пробормотал: «Ого, уже шесть часов вечера». Перед ним лежала записка босса: «О'кей! Альфред человек чести. Сказал, что готов за ремонт карусели заплатить зарплатой уехавших сотрудников и сделал это, я свидетель. А с тебя бутылка цитрусового французского коньяка № 75, за организацию для тебя хорошей работы. Коньяком угощу и тебя, и Альфреда». Дмитрий почесал затылок, размышляя: «В понедельник надо захватить карточку и посмотреть в электронной кассе, что мне подкинул Альфред. А сейчас перекушу в кафе, и зайду к Райгерии. Объясню, по какой причине опоздал на занятие». Прежде чем пойти к ней, он зашёл в «Берёзку», а увидев цену на заказанный коньяк, присвистнул: «Что же он такой дорогой, надо же 187 долларов, да это моя пятимесячная зарплата, тогда, сколько же мне подкинул Альфред». И его воображение разыгралось, но скоро угасло.
Подходя к высотному зданию, на улице Дмитрий встретился с Райгерией у дверей лифтового отделения. Не успел он начать оправдываться, как она с раздражением сказала:
– Вчера вечером я получила приглашение посетить Лубянку и проторчала там столько времени, а утром не смогла с тобой заняться. Хорошо, что ты подождал меня, сегодня я займусь с тобой разговорной речью.
Заходя в здание, Дмитрий подумал: «Ни фига себе подождал её», – и он решил, что она от расстройства потеряла ориентировку во времени, а она раздраженно продолжала:
– Их, видите ли, интересует какие работы, я провожу по Средней Азии. Я им говорю, что мои работы связаны с историей развития отсталых народов Казахстана, Киргизии, Узбекистана, Туркмении, Таджикистана. И ни какой шпионской работой не занимаюсь. А они отвечают, мол, есть «История СССР». А я отвечаю, что у нас своя история по этим вопросам имеется, которая резко отличается от них ней. Я и договора имею с этими республиками, подписанные министрами иностранных дел этих республик, а мои сотрудники на местах имеют разрешение на проведение этих работ, с которыми я часто переговариваюсь по междугороднему телефону.
Выговорившись, она успокоилась от того возбуждения, которое получила от сотрудников Лубянки.
– Давай попьём чай и за работу, – спокойным тоном предложила она, не признающая выходных.
Занятия продолжались до одиннадцати часов вечера. Дмитрий удивлялся, он стал понимать, что она говорила по-английски, он переводил на русский язык, делая немало ошибок. Она поправляла, подсказывая наиболее правильные варианты ответов. В конце занятия она к тому домашнему занятию, что он не выполнил, добавила дополнительное, скорректировав общее задание, и отпустила домой. С хорошим настроением он приехал домой. Вскипятил чайник, поужинал и, надев наушники, завалился спать, просыпаясь под звуки будильника через каждые два часа.
Утром окончательно проснувшись, у него в голове пролетела мысль: «Сколько же на его счёт перевёл Альфред долларов. Если босс считает, что он должен купить ему дорогой коньяк, следовательно, долларов пятьсот, шестьсот должен перевести. Знать бы, сколько сотрудников уехало и когда, то можно было бы сориентироваться, а так фик поймёшь». Хотя этот вопрос с утра его занимал больше всего, он решил не заходить в здание посольства, а отправился на занятия к Раймонде.
После занятия он направился в кафе, поглядывая по сторонам, надеясь увидеть невесту американца. И только зайдя в кафе, увидел её с подружкой, сидевших за столиком с чашками кофе. Он слегка наклонил голову в их сторону, они ответили тем же жестом. Он сел за пустой столик и погрузился в изучение меню, хотя знал его почти наизусть. Заказал обед и решил проверить, не забыл ли доверенность жениха на право встать в очередь загса. Эту доверенность он обнаружил накануне в своём ящичке, где висел ключ от мастерской. Закончив обедать, он поднялся, кивнул головой девушкам в сторону выхода. Девушки поняли его и принялись собираться. До загса девушки шли за ним, соблюдая дистанцию. На запись в очередь стояли три пары, негромко разговаривая. Дмитрий пристроился за ними, следом подошли его девушки.
– Паспорт не забыли? – обратился он, не зная с чего начать разговор.
– Я и диплом об окончании института взяла, не только паспорт, – серьёзно ответила она.
Стоявший впереди парень вдруг обернулся и решил внести свою лепту в их разговор.
– Ну, диплом с института вряд ли понадобиться сейчас, вы же не на работу устраиваетесь. Если брак заключается между русским и иностранцем, то потом не только диплом потребуется, но и целая серия документов и справок, начиная от милиции и кончая МИДом. Наша знакомая вышла замуж за иностранца. Она полгода собирала документы. А жених решил, что она специально тянет время, и чуть не отказался от неё.
– Да что вы! – удивился Дмитрий. – У меня имеется только доверенность жениха на запись в очередь по регистрации брака.
– Вы даже не жених! – удивился парень.
Дмитрий решил не распространяться и замолчал. А парень переключился на разговор со своей девушкой. Когда подошла очередь, Дмитрий положил доверенность, заверенную посольством, и свой паспорт на стол регистраторши очереди. Она внимательно просмотрела доверенность, паспорт и спросила:
– А где невеста?
Невеста положила свой паспорт. Бегло взглянув в паспорт, потом на невесту, она спросила:
– Вы хоть знаете, на что себя обрекаете? Родите ребёнка, с мужем рассоритесь, разведётесь по его желанию, при этом вас не спросят. После расторжения брака вас лишат вида на жительство и депортируют, а ребёнка оставят мужу. Такой закон в США.
– Я думаю, до этого не дойдёт, – ответила невеста, прикусив губу.
– Хорошо, я запишу вас и заместителя жениха по доверенности, а дату регистрации вы узнаете, когда представите необходимые документы. Но вовремя регистрации брака присутствие жениха обязательно, никаких доверенностей.
И она принялась записывать в журнал очередников фамилии жениха и невесты, а затем подала невесте и заместителю жениха памятки необходимых документов для регистрации браков с иностранными гражданами.
– Поздравляю вас с первой фазой, – улыбаясь, поздравил её Дмитрий.
Выйдя из загса, Дмитрий предложил ознакомиться, с какими документами им необходимо явиться в следующий раз. Невеста проявила живой интерес. Взглянув на памятку невесты, он воскликнул:
– Ого! Двадцать три пункта для невесты, – и он принялся читать вслух.
Отдельные пункты были непонятны, но он не останавливался на них. Затем провозгласил семь пунктов для жениха, половина из которых им тоже была непонятна.
– Чтобы разобраться надо к юристу на консультацию пойти, – заявила она.
– Вы запишите свой телефон, а то мало ли что, – попросил он.
Она на памятки жениха записала, указав своё имя, и попросила его сделать то же самое. Он записал кафедральный телефон, указав дни недели и часы, когда бывает рядом у этого телефона. Взглянув на запись, Жанна спросила:
– А у вас домашнего телефона нет?
– Да, ещё нет. Вы знаете, чтобы в Москве поставить телефон надо несколько лет простоять в очереди, а затем заплатить чёрт знает сколько.
– А моя подруга Дарья работает как раз по этой линии, – и она взглянула на подругу.
Подруга робко кивнула головой и еле слышно пролепетала:
– Вообще-то можно поставить служебный, бесплатно за постановку, правда, ежемесячная оплата будет больше, чем за квартирный, но немного.
– Я был бы очень благодарный за такую услугу.
– Вы дайте мне свой адрес, а я постараюсь, как в вашем районе появится точка неплательщиков, я её за несвоевременную уплату за телефон отключу и поставлю вам.
А невеста Жанна добавила:
– Дарья Николаевна работает заместителем начальника отдела контроля по использованию служебных телефонов.
Дмитрий внимательно посмотрел на её подругу. От его взгляда она залилась краской, которая проступала на её рыженьком личике.
– А как вам удаётся в рабочее время уходить с работы?
– Так она же ходит по точкам, выявляет неплательщиков, у неё время на рабочем месте не нормировано. Вы тоже свободно разгуливаете по Москве в рабочее время.
– У меня другое дело, – хвастливо ответил Дмитрий, – я в институте преподаю и работаю по расписанию. А по совместительству в коммерческой фирме при посольстве США. А вот мои сослуживцы в посольстве работают от звонка до звонка, и чтобы уйти на обед, спрашивают разрешение у босса. А я сам себе босс, главное для меня четыре часа в неделю проторчать в мастерской, как дежурный высококвалифицированный мастер. Правда, в эту субботу на воскресенье я работал больше шестнадцати часов, ремонтируя одну бандуру. Но такие нагрузки, к сожалению, бывают редко. У этих американцев почему-то ничего не ломается.
Помолчав, он спросил у Жанны:
– А вы где работаете?
– Я в пищевом техникуме преподаю, у меня тоже рабочий день по расписанию. А как вам удалось устроиться в коммерческую фирму при посольстве?
– Это длинная история и не к месту о ней говорить сейчас.
– А визовый отдел имеет какое-то отношение к коммерческой фирме? – робко спросила Дарья.
– А как же! Визовый отдел денежки собирает за оформление документов и выдачу виз, а само посольство финансовыми делами не занимается, у них своих проблем целая гора. Кстати, жених Жанны в самом посольстве работает и находится. А о его работе я представления не имею, но раз он решил жениться, значит, скоро сделает туту. Поэтому надо не затягивать со сбором справок.
– А вы в «Берёзку» пропуск имеете? – спросила Дарья.
– Сейчас собираюсь зайти, правда, должен забежать на минутку в свою фирму. Если желаете, могу вас с собой на экскурсию пригласить, посмотрите, что новенькое в магазине появилось.
Он сказал на экскурсию, сделав тем самым намёк, чтобы они не рассчитывали на его финансовый кошелёк.
– Нам было бы интересно посмотреть, что новенькое появилась в «Берёзке», – ответила Жанна, поняв его намёк, хотя ни разу не была в таком магазине.
– Тогда так. Вы направляйтесь к высотному зданию около метро «Баррикадное», я зайду к себе, а встретимся в гастрономическом отделе, расположенном с другой стороны «Берёзки».
Дмитрия интересовало, есть ли в гастрономе заказанный боссом коньяк и сколько он стоит. Вдруг более дешевый, босс же не оговорил, где его купить. И они разошлись. Направляясь к своей фирме, у Дмитрия возникли сомнения. «А не ошибся ли я, может, между восьмёркой и семеркой стояла запятая. Не может бутылка коньяка, пусть даже французского стоить 187 долларов, чуть ли, не кузов для машины».
Зайдя в помещение фирмы, он поприветствовал управляющего и подошёл к электронной кассе. Вставил карточку в аппарат, набрал код и запросил баланс своего счета. Аппарат заурчал, и на табло появились цифры. «Что это за цифры 3748.32? – пронеслось у него в голове. – Аппарат дал сбой». Он сбросил показания и набрал всё заново. И опять те же цифры. И его осенило: «Это столько долларов перечислил мне Альфред». В первый момент подумал: «Что я буду делать с такой суммой? Может, Альфред рехнулся и влепил что-то не то». Он стоял у кассы в замешательстве, не зная, что предпринять. «За растрату Альфреда посадят и меня за компанию». И он решил: «Возьму только двести, за них не привлекут, тем более у меня записка босса». И он заказал двести. Аппарат вытолкнул в щель двести, а баланс показал 3548.32. Взяв доллары, он решил предупредить управляющего:
– Я схожу в магазин.
– Сантехник звонил, интересовался хомутами, – крикнул управляющий вдогонку.
– Вечером он сможет забрать четыре штуки.
Дмитрий шёл к магазину, размышляя: «А если ошибки нет. Карусель для фирмы нужна позарез, да и босс сообщил, что Альфред человек чести, а босс свидетель перечисления денег. Следовательно, это мои деньги. И чего я перепугался?». От таких мыслей он остановился. «Куда мне столько денег? Куплю машину ГАЗ-21, нет лучше ГАЗ-24». Из раздумья его вывел знакомый водитель, подвозивший его несколько раз на служебной американской машине.
– Что стоим, не знаем, куда пойти?
– Нет, размышляю, какая Волга лучше ГАЗ-21 или ГАЗ-24, – нашёлся Дмитрий, что ответить и проконсультироваться у знающего человека.
– ГАЗ-21 прочнее, как танк, а ГАЗ-24 нежнее, комфортнее. А кавказцы за ГАЗ-24 предлагают целое состояние, можно в Подмосковье купить приличную дачу.
– Дача у меня есть, даже две.
– Если финансы позволяют, то лучше ГАЗ-24. А что очередь подходит на машину? – заинтересовался водитель.
– А за машинами разве очередь?
– Вы, что с луны свалились? Очередь за любой Волгой на пять, семь лет, за Москвичом стоят три, четыре года, – и, хлопнув Дмитрия по плечу, водитель заспешил в сторону метро.
Дмитрий пошёл в сторону гастронома, размышляя: «Куплю ГАЗ-24, но Маруськи не дам ездить, разобьёт шальная баба. Куплю ей новый кузов Москвича за 250 долларов, переберу машину, пусть ездит, сшибает заборы и бороздит канавы. А куда ставить машину буду. Нужен гараж. У неё хороший гараж, охраняемый, пожалуй, две машины войдут».
Зайдя в гастроном, он огляделся и увидел своих новых знакомых за стойкой в кафе с чашками в руках.
– Соскучились без меня?
– Нет, мы недавно пришли. Кофе будите? – не дождавшись ответа, Жанна заказала ещё три чашечки кофе и печенье.
Кофе пили, молча, погрузившись каждый в свои мысли.
– Пойдёмте к винному отделу, – предложил Дмитрий. – Я должен бутылку французского коньяка поставить одному хорошему человеку.
Взглянув бегло на витрину, Дмитрий спросил у продавщиц:
– Мне цитрусовый французский коньяк № 75. И сколько он стоит?
– Молодой человек у нас такие коньяки не водятся, а стоит он столько, сколько Запорожец. Спросите в «Берёзке», если вас туда пропустят, – и она усмехнулась, скривив рот.
– А почему он так дорого стоит?
– Потому, что он цитрусовый, да ещё французский.
– Хорошо, пойдём в «Берёзку», – и он повёл девушек.
Охрана «Берёзки» знала его в лицо, но спросила:
– А девушки с вами?
– Да со мной, помогут выбрать мне коньяк, – и он подмигнул охраннику.
Зайдя в просторный магазин почти без покупателей, он сказал:
– Вначале берём коньяк, а потом экскурсия по отделам, которые вас интересуют.
Девушки шли за ним, разглядывая витрину с продуктами, удивляясь их изобилию. В винном отделе он взглянул на цену коньяка и подумал: «Ошибки нет и запятой тоже».
– Меня интересует цитрусовый французский коньяк № 75.
– Есть, вы возьмёте? Он стоит 187 долларов.
Дмитрий кивнул головой в знак согласия, а его девушки переглянулись, сделав выпученные глаза.
– А сколько к нему рюмочек? – спросила симпатичная продавщица.
– А что за рюмочки?
– Обычно этот коньяк пьют из специальных маленьких серебряных рюмочек, – и она показала рюмочку величиной с напёрсток. – Рюмочка стоит всего один доллар. Вам сколько их выписать?
Дмитрий задумался и решил взять.
– Три, нет шесть штук.
– А ещё что?
– Что вы имеете в виду?
– Конфеты, шоколад. Цены от двух до сорока долларов.
– Хорошо, коробку конфет за четыре доллара.
Продавец принялась выписывать.
– Всего на 197 долларов. Покупку получите возле кассы при выходе, – и она улыбнулась.
Дмитрий знал их систему обслуживания, взял счёт и повёл девушек по магазину. Эта «Берёзка» была в основном гастрономическим магазином, но были и другие отделы с недорогими товарами. Девушки зависали в каждом отделе, любуясь капроновыми чулками-паутинками, колготками, парфюмерией и всякими женскими украшениями.
– У меня осталось три доллара, исходя из этой суммы, можете взять себе что-нибудь.
– Но мы зашли ознакомиться, посмотреть, как на экскурсию, – заявила Жанна с достоинством.
Она уже себя считала, чуть ли не женой достойного американца, которого пригласили из самой Америки на консультацию в посольство, то стоило ли терять своё достоинство перед каким-то высококвалифицированным мастером, измеряющим сторонние услуги дорогими бутылками коньяка.
– Если можно, возьмите мне набор, вон тот, за 2,7 доллара, я верну вам потом, – попросила Дарья.
Дмитрий выписал счёт. Походив несколько минут по магазину, они направились к выходу. Оплатив счета, Дмитрию показали покупку, положив всё в пакет, а набор, не отходя от кассы, он вручил Дарье, как сувенир. А на коробке записал свой адрес, чтобы она не потеряла. На улице они распрощались как хорошие знакомые и разошлись в разные стороны.
На следующий день, во вторник вечером в своём кабинете босс угощал Дмитрия и Альфреда цитрусовым коньяком. Дмитрий раньше ничего подобного не пил, а после третей крохотной рюмочки они ели встали на ватные ноги. А босс принялся закупоривать бутылку, приговаривая:
– Надо скорее закрыть её, чтобы не улетучивался ангельский аромат, а пить такой коньяк больше трёх рюмочек неприлично.
Поздно вечером Дмитрий возвращался домой. Теперь он знал твёрдо, что это его деньги и нет здесь никакого преступления. Но он не мог окончательно решить, какую машину купить. «Надо пригласить с собой Надю и Веронику, пусть помогут на что-то решиться».
А в это время тётя с племянником обсуждали памятку документов, необходимых для регистрации брака.
– Знаешь, Рем, собрать такие документы непросто, находясь здесь. А пока сделаем запрос родителям, да получим от них документы, пройдёт месяца три. Может отказаться от женитьбы?
– Что ты тётя, раз она согласна замуж, надо решиться. А-то меня замучили расспросами, почему не женюсь. Ты же знаешь, что на американке я не могу жениться из-за моих недостатков.
– Да уж куда не знать твои проблемы, – и тётя вздохнула, погрузившись в воспоминания: «Племянник Рем родился у сестры на свиноферме. Однажды, когда ему было три года, мать оставила его одного, а сама занималась родившимися поросятами. Рем бродил среди поросят и свиней. Наделал в штаны. Одной свинье понравился его запах. Она ткнула носом в его взад, он упал, а она принялась жевать его штанишки и заодно раздавила кокушки. Кокушки пришлось ампутировать, и Рем стал евнухом. Когда подрос и пошёл в школу, то получил кличку «Евнуха». Он обижался и страдал. А свекровь не могла простить снохе и сильно ругалась с ней, а затем забрала внука и, сняв в городе квартиру, жила с ним. Но молва шла за ним и вскоре его опять принялись дразнить. Он с трудом окончил медицинский техникум. Незадолго до окончания техникума умирает бабушка. Рем не хотел возвращаться к родителям. Тогда она решила его пригласить к себе в фирму работать. Посол не хотел подписывать вызов. Она с трудом уговорила его, и он подписал, но с визой на шесть часов. Так Рем оказался в посольстве, занимая крохотную комнату с одним окном и маленькую должностью, работая одиннадцатый год».
И они принялись за составление письма родителям Рема.
На следующий день после дегустации французского коньяка управляющий фирмы позвонил Дмитрию, он попросил его срочно приехать в расположение фирмы, не объяснив зачем. Дмитрий приехал. В зале кроме управляющего, комиссара полиции и заместителя посла находились ещё два человека, явно не местные. В стороне сидел босс с грустным лицом. Увидев Дмитрия, управляющий соскочил с места и направился навстречу к нему, но ему преградил дорогу пожилой мужчина и вернул на место. Затем мужчина повернулся к Дмитрию и заговорил по-русски с большим акцентом английского языка:
– Я следователь из Нью-Йорка, со мной прокурор. Вы "Привилегированный почётный гражданин Соединённых Штатов Америки" Дмитрий Зуб. Мы прибыли для разбора одного щекотливого дела. К нам поступила жалоба от авиакомпании, что вы оформили безденежный билет от аэропорта Шереметьево до Вашингтона, но по вашему билету улетел босс коммерческой фирмы Роберт Джеймс.
Дмитрий сообразил, что над боссом нависла серьёзная угроза, а ему он был очень обязан многим, и он решил принять удар на себя и выгородить босса. При этом он полагал, что босс вряд ли рискнул на эту авантюру, не имея своего билета, но не зарегистрировав его на посадку, а в случае обнаружения, сказал бы, что случайно перепутал и побежал бы регистрировать. Иначе быть не могло.
– Да, такой случай действительно произошёл. Когда я узнал, что Роберт Джеймс собирается лететь в Америку, то я попросил его помочь мне разобраться в оформлении моего льготного безденежного авиабилета. Языка английского я не знал, а в аэропорту пришлось бы говорить только по-английски с командиром самолёта. Вначале Роберт Джеймс поколебался, но потом согласился, назначив мне встречу в аэропорту Шереметьево в одну из пятниц перед его отлётом. Я приехал. Без него у меня бы ничего не получилось, тем более что я не собирался лететь в Америку, но меня интересовала сама процедура оформления билета, а потом я собирался сдать билет, отказавшись от полёта. Роберт помог мне разобраться, и я ему очень благодарен. Когда я получил билет в кассе, а это было непросто, то решил сравнить свой билет с его билетом. И взял у него его билет, принялся сравнивать их, чем они отличаются, но неожиданно объявили посадку. Роберт заволновался, а я по-недоразумению, совершенно случайно вернул ему не его билет, а свой. Роберт со своим посадочным и моим билетом помчался на посадку. И удивительно его пропустили русские растяпы. Когда самолёт с Робертом улетел, я пошёл в кассу сдавать билет, не заметив, что это не мой билет, а сообразил это, когда растяпа кассирша с моим паспортом вернула мне пачку долларов, не заметив, что это не мой билет. Когда вернулся из отпуска Роберт, я хотел вернуть все доллары ему, но он не поверил мне, что улетел по моему билету и убедился в этом, когда обнаружил мой билет, по которому улетел, но доллары отказался взять. Тогда я купил цитрусовый французский коньяк и продукты, мы вчера хорошо посидели в его комнате, распили коньяк, закусили и посмеялись над растяпами сотрудников аэропорта Шереметьево. Чек на коньяк у меня случайно сохранился, а недопитая бутылка коньяка осталась у Роберта в кабинете, – и он, вывернув карман, извлёк чек с магазина «Берёзка» и подал следователю.
Следователь ели успевал переводить его русскую речь на английский язык для прокурора. Затем они долго шептались между собой, пожимая плечами. Наконец, следователь объявил вердикт.
– Мы составим протокол, в котором отметим, что злого умысла со стороны босса коммерческой фирмы Роберта Джеймса не обнаружено. Вы подпишите протокол, управляющий фирмы заверит вашу подпись, и мы улетим.
О'кей! – воскликнул Дмитрий, вызвав улыбку всех присутствующих и даже Роберта, хотя ему вначале было не до улыбок, но вскоре широкая улыбка заполнило его лицо.
Через некоторое время Дмитрий подписал протокол, заслушав его перевод на русский язык. Так закончилась эпопея аферы Роберта, а вскоре из достоверных источников он узнал, что эту пакость ему организовал первый заместитель посла. Роберт поклялся себе, что отомстит злодею, который чуть было не оставил его без работы и приличной пенсии.
С чистой совестью Дмитрий уехал дамой, а вечером позвонил сёстрам преподавателям английского языка. Трубку сняла Вероника.
– Это я Дмитрий!
– О! Дмитрий, рада слышать твой голосок!
– Хочу пригласить вас посетить ту же «Берёзку». Теперь вы поможете мне выбрать покупку. Не подумайте, ничего более, – сделал он намёк, что не напрашивается в гости.
Он мог обойтись без них, но хотелась пощекотать им нервы, пусть знают, что для него две, три тысячи долларов сущий пустяк.
– Сейчас подумаем, – и она зашепталась с сестрой, а затем ответила:
– У нас с сестрой завтра занятия в первой половине дня, а после двенадцати мы свободны.
– Меня это время вполне устраивает, тем более что я во второй половине дня свободен. Вы завтра сможете подъехать к двум часам к кафе рядом со зданием посольства?
– Нам проще подъехать к той «Березке» к трём часам.
– Хорошо договорились. До встречи.
На следующий день занятия Райгерия закончила позже, чем обычно. Он перекусил в кафе, и в два часа с минутами снял со своего счёта две с половиной тысячи долларов. На такси он к трём часам подъехал к магазину, где его уже ожидали они.
Встретившись, он пригласил их в магазин. На дверях дежурили те же охранники, что и в прошлый раз. Его узнали, не спросив про его спутниц, вежливо пропустили. Он повёл их по первому этажу, разглагольствуя о нравах русских служащих перед иностранцами.
– Мы опять с машин начинаем? – спросила недовольно Вероника.
– Да, хочу прокатить вас по Москве на машине, но не знаю, какая вам больше понравится.
– Дмитрий, вы это серьёзно, – удивилась Надежда.
Тем временем он завёл разговор о преимуществах машин. Они внимательно слушали, а затем принялись высказывать свои соображения, но в выборе машины их мнение разошлись. Вскоре вмешался продавец и красочно принялся рассказывать о достоинствах и недостатках этих авто. После дебатов сошлись на ГАЗ-24.
– Тогда заверните мне её, – пошутил Дмитрий.
– А у кого есть права, и на кого будем оформлять, – поинтересовался продавец.
– У вас ещё такие же машины есть?
– Да выбор богат, разных цветов.
И опять начались проблемы, мнение у всех троих было разное. После дебатов Дмитрий предложил чёрного цвета. И девушки согласились, а куда им было деваться. Дмитрий подал паспорт и права и просил поставить машину на учёт в ГАИ при магазине.
– Какие номера предпочитаете, – спросил служащий при оформлении машины на учёт.
– Где больше нулей, – ответил Дмитрий, не задумываясь, – их меньше останавливают сотрудники ГАИ.
Через час со двора магазина Дмитрий выехал на машине, и покатил по улицам.
– Да на такой машине не грех покататься, можно и в лес за грибами смотаться, – мечтательно заявила Вероника.
Вскоре он доставил их домой и вежливо принялся прощаться.
– А ты не зайдёшь, – удивлённо спросила Надежда.
– Как-нибудь в следующий раз.
– Жаль, – и Вероника сделала обиженное лицо.
А Дмитрий спешил в Нахабино, ему надо было определиться с гаражом, не ставить же машину во дворе на ночь и спать в ней, охраняя, чтобы не угнали. У него появилась другая забота, поважнее девчат. Подъезжая к дому, он размышлял: «Вот удивятся Маруся и Варвара Петровна». Но дома их не оказалось. Он понял, что они на даче и останутся на ночь, это он сообразил, исходя из пустого холодильника и отсутствия кота. Он поехал в кооператив, взяв запасные ключи от гаража, где долго рассортировывал хлам, освобождая место для двух машин. Аккуратно заехал, оставив достаточно места для Москвича. На всякий случай положил ограничительную доску, чтобы его Марусенька не поцарапала машинам бока. Перед уходом заметил на заднем сидении забытую сумочку Вероники. «Вот стерва, специально оставила», – пронеслось в голове. Он открыл сумочку, обнаружив пропуск, ключи, немного денег. Прихватив сумочку, замкнул гараж, проверив несколько раз, надёжно ли закрыл замки. И со спокойной совестью отправился, решив позвонить Веронике по телефону из квартиры Маруси.
– Ой, Дмитрий, я оставила сумочку у тебя в машине. Ты бы привёз её, а то у меня там всё. Мы ждём тебя.
– Хорошо, схожу в гараж, посмотрю, но приеду поздно.
– Приезжай, ждём, – и повесила трубку.
«Так, есть, зацепил за живое», – обрадовался он, потирая руки. В десятом часу он позвонил в квартиру девчат, прихватив при этом бутылочку виски в магазине. Его ждали, хотя стол не был накрыт. Сбросив куртку и оставив бутылку в коридоре на вешалке, он прошёл в комнату.
– Ой, Дмитрий, спасибо, как я могла забыть, – щебетала Вероника.
– Всякое бывает, студенты готовя дипломные проекты перед защитой забывают в электричках или автобусах, а если не находят, то берут новую тему и заново делают проекты.
– Неужели и такое бывает? – удивилась Надежда.
– У вас после госэкзамена студенты получают дипломы, а у нас технический вуз.
За разговорами время пролетело быстро.
– Не грех обмыть твою покупку, – предложила Надежда.
– В чём проблема, можно и обмыть, – и он принёс из коридора бутылку виски с красивой этикеткой.
– А брат не приехал? – спросила Надежда.
– Застрял в Алма-Ате.
Девчата быстро организовали стол, и начались тосты за машину, а затем за всех присутствующих. К двенадцати ночи напились. Дмитрий отнёс девчат на кровать, а сам втиснулся между ними. Вскоре кровать заскрипела жалобным стоном и не раз. Утром все трое бежали к остановке автобуса, смеясь. Так началась их любовная связь втроём, но не каждую ночь, надо было и делом заниматься.
На следующий день Дмитрий обнаружил в почтовом ящике письмо от Гали. Письмо было короткое. После приветствия она писала, что решила перевестись в Новосибирское музыкальное училище, при этом ни словом не обмолвилась, что её исключили. Она писала, что в поезде познакомилась с хорошим человеком, он играет в оркестре театра, и меня пригласил в оркестр. Мы решили пожениться и подали заявление в загс. Прощай, не поминай лихом.
Письмо было без обратного адреса. И он пробормотал про себя: «Баба с воза, кобыле легче».
10.
Прошло два с половиной месяца, как Дмитрий начал заниматься английским языком по методике, разработанной чернокожим французом и освоенной американкой Райгерией. Он свободно по-английски разговаривал с ней, писал, читал без всякого словаря. Занимались они уже по два, три раза в неделю. На одном из занятий она сказала:
– Не думала, что русские далеко не тупари, у меня редко кто за такой период занятий достигал таких результатов. Нам остаётся отточить твой язычок и грамматику, а думать ты можешь как по-русски, так и по-американски.
– Но я-то не только русский, но и американец, – заявил он.
Она попросила объяснить. Дмитрий рассказал биографию. Она с подозрением посмотрела на него, а затем попросила принести на следующее занятие его американские документы. Он принёс. Хотя она уже знала о его рождении в Америке, но с огромным интересом рассматривала бумаги. Её поразило то обстоятельство, что все прапрадеды, дед и отец были глубокие старцы, поимев молоденьких девушек. А его льготы она прочитала несколько раз, и каждый раз удивлялась, а затем сказала:
– Ты последний праправнук династии Чингисхана. Твой сын, родившийся в Америке, таких льгот уже не сможет иметь. А жаль, я бы заказала себе мальчонка, – и она слегка покраснела, хотя на её смуглом лице метиски это заметить было непросто.
Прошло ещё две недели. Дмитрий пришёл на занятие и удивился. Комната была полупуста. Стояли чемоданы, ящики, сумки.
– Дмитрий, меня приглашают на хорошую работу в Америку. Собираюсь работать аж в Белом доме в Вашингтоне, а здесь свою работу по Казахстану и Средней Азии сворачиваю. Правда, мои сотрудники на местах продолжат работу ещё два, три месяца, приводя собранный материал в соответствие с требованиями договора, а как в Москве говорят, готовят обстоятельные отчёты. Наши занятия придётся на этом закончить, – торопливо говорила она по-английски, собирая инструменты и приборы в коробки. – А прошли мы примерно половину программы.
Дмитрий хлопал глазами, слушая её, а она продолжала:
– Своё дальнейшее освоение английского языка будешь осуществлять самостоятельно, заочно. Сдавать зачёты придётся приезжать ко мне в Вашингтон. Тем более что билеты на американские самолёты у тебя безденежные. В Вашингтоне поселишься в отель на трое суток, рассчитываться будешь копиями своих привилегий и билетом о прилёте. Они у тебя за доллары будут сходить. А я в институте, который закончила, выпишу тебе документ, что ты заочно окончил курсы английского языка. Мне надо сделать копии твоих документов для института, – и, не спросив разрешения, скопировала их.
– Я записала, какую аппаратуру и учебники ты должен завтра вернуть мне, остальное оставь себе для продолжения самостоятельных занятий. Вечером я подготовлю задание тебе для самостоятельных занятий. Побольше разговаривай с американцами по-английски, не стесняйся.
– Да я уже давно с ними разговариваю только по-английски, – перебил он.
– И у меня к тебе будет просьба. Проводи меня завтра в аэропорт, но не на своей машине. Я заказала большую машину.
– Хорошо, во сколько мне подъехать?
– К шести часам утра. Пока спустим всё вниз, там нужно будет присмотреть за багажом, а то быстро гаврики найдутся и унесут что-нибудь. Кстати, ты хороший мастер, а у меня сломался неплохой микроскоп, фактически он списан, но мне жалко выбрасывать его в мусорный бочок. Может, возьмёшь себе, отремонтируешь, будешь микробов разглядывать как букашек, – и она указала на завёрнутый предмет, сиротливо стоявший у стены двери.
– А что у него сломалась?
– Отломился столик, на котором размещается рассматриваемый объект. Микроскоп стоял в кладовой, а на него свалился ящик, углом угодил в столик. Станина чугунная кронштейн и отломился.
– Жалко, что не сказали раньше, может, я бы его уже отремонтировал.
– Если раздумаешь им пользоваться, то можешь, подарить школе. Кстати, сварить станину нельзя, я консультировалась, её поведёт, тогда испортишь, фокус собьёшь, – сделала она предупреждение.
Попрощавшись, он подхватил микроскоп и отправился к себе в мастерскую, встретив своего босса.
– О'кей! Что за статую ты приобрёл? – по-английски спросил босс, разглядывая свёрток.
– Райгерия переезжает в Америку, подарила микроскоп, но его ещё надо ремонтировать, – по-английски ответил Дмитрий.
– Райгерия это твоя училка английского? – уточнил босс, и, не дождавшись ответа, заявил:
– Срок моего контракта работы в коммерческой фирме истекает. Через неделю улетаю в Чикаго, а там поездом в родной Джейнсвилл. Жену уже отправил в Чикаго, там её встретила дочь, проводила до дома и помогает приводить порядок в квартире. У меня ещё два сына. Один живёт в Канаде в городе Оттава, а другой около Нового Орлеана. Дети у нас все приёмные, своих бог не дал. Навещают летом. В Чикаго у меня "Ботик Петр I", это такое судно с четырьмя каютами, каждая на двух человек. Собираемся все и по озеру Мичиган пойдём. У меня в Шебойгане пристань зашвартована на 20 лет на месяц в летний период. Там место отличное, природа, на берегу аттракционы. Внучата каждый раз в восторге.
– А зимой ботик на воде стоит, вмерзает в лёд?
– Зачем? У меня собственная стоянка на берегу, охраняемая. На стоянке имеется питьевая вода, электричество, канализация. На ботике есть кухня, столовая небольшая, поэтому приходится в две, три смены столоваться, душ, туалет, телевизор.
– А ботик на берег на колёсах вытаскиваете?
– Там мостовой грузоподъемный кран имеется. В воде подцепляет судна, на берег переносит, ставит на подставки. Стоянки огорожены высокой сеткой.
– А что значит "Ботик Петр I"?
– Царь Пётр придумал, вместо вёсел двух лошадей использовал, они гребной винт вращали. Сейчас голландцы вместо лошадей дизельные двигатели устанавливают. Судно быстро ходит по воде. Правда, мы в основном стоим у причала на пристани Шебойган.
– Так вот почему вас летом не было видно, вы на озере Мичиган загорали.
– Да, видишь, как загорел за месяц.
– А карусель работает? – поинтересовался Дмитрий.
– Работает, куда ей деться, если сам О'кей руку приложил. Я Альфреду посоветовал, чтобы тебя не забывал. Он пообещал включать тебя в список на премии, а премии у них солидные, правда, не каждый месяц. Так что не удивляйся, если на своём счёте лишние доллары обнаружишь, но если у него опять что-то выйдет из строя, помоги, я на тебя надеюсь.
Поговорив ещё пару минут, они разошлись. В мастерской Дмитрий развернул микроскоп. Не взглянув в инструкцию по его применению, он погрузился в изучение поломки. «Да, непросто будет его отремонтировать», – размышлял он, прикладывая кронштейн столика к изогнутому от удара основанию станины. Не придумав, как ремонтировать, завернул и положил на полку до лучших времён, а сам взялся за изготовление небольшого заказа для гаража. А затем направился на кафедру. На следующий день он провожал Райгерию в Америку. Всю дорогу они беседовали по-английски. Она советовала ему активно заняться грамматикой.
– Пишешь ты ещё с ошибками. Попробуй сочинять художественные рассказы, делай переводы классиков с русского на английский и обратно, – наставляла она.
– Попробую что-нибудь сочинять, – согласился он. – А произведения американских писателей я уже читаю по-английски.
Помолчав, он вдруг спросил:
– Райгерия, ты уезжаешь, но всё это как-то неожиданно?
– Видишь ли, в Америке и пятилетний ребёнок может получить квоту на проведение научной работы, если за него поручится американец, имеющий недвижимость или солидный капитал в банке, которым он может рассчитаться за провал работы ребёнком. Я получила квоту на проведение работ по Казахстану и Средней Азии сроком на два года от научно-исследовательского учреждения, находящего под контролем Пентагона. За меня поручилась мать, имеющая земельный надел в горном массиве Аппалачи. Моё многочисленное семейство занимается заготовкой кормов для скота, скашивая огромные площади альпийских лугов. Высококачественный корм хорошо расходится по животноводческим фермам, принося хорошие доходы семье. Мне предложили хорошее место работы в Белом Доме, поэтому я решила вернуться в Америку, не закончив работу здесь, осталось ещё шесть месяцев до окончания договора, но я думаю, всё обойдётся.
Проводив Райгерию, он решил съездить в Нахабино. Новый кузов для Москвича он так и не купил. Маруся охладела к своему Москвичу, зарясь на Волгу, но он упорно не давал ей руль, не оставляя ключи и документы, уезжая на работу или на свидание к своим англичанкам, с которыми он разговаривал по-английски, поправляя их разговорную речь. Но в грамматике они его превосходили, зная все правила правописания английского и русского языков. Как не предохранялись Вероника и Надежда, но умудрились забеременеть, правда, в разные сроки. А терять любовные связи с Дмитрием они не собирались, посещая «Берёзки», театры, катаясь на машине по Московской области. Не забывал он и Марусю и Катерину, воспитывающих его сына и дочь, посещая с ними валютные магазины. Себе он ничего не покупал, довольствуясь машиной, в которой души не чаял, натирая кузов разными мастиками, защищая блеск кузова и сдувая пылинки.
Вскоре подошло время, и Дмитрий провожал Роберта в Америку. Его контракт закончился, и он уезжал фактически на пенсию.
– Я не забуду никогда, как ты спас меня от угрозы досрочного моего увольнения. Ты ловко представил события в аэропорту, приукрасив отдельные моменты. Огромное тебе спасибо. Будешь в Америке, заезжай, буду очень рад тебя принять. Летом я с женой всегда в Чикаго на озере Мичиган. Все телефоны и адреса я записал, звони, не стесняйся, – и он подал ему помятую бумажку.
На прощание Роберт обнял Дмитрия как сына, хлопая по спине.
– Ты уже хорошо говоришь по-нашему, молодец. Райгерия хорошо тебя натаскала по вашингтонскому лексикону. Я надеюсь, что мы ещё встретимся.
Прибывший новый босс коммерческой фирмы при посольстве принялся устанавливать свои порядки в фирме, поглядывая искоса на Дмитрия и его свободное посещение рабочего места. Но Дмитрий разъяснил ему свою ситуацию и заявил, что даже сам президент Соединённых Штатов Америки не имеет полномочий уволить его, не нарушив конституции, которой он присягнул. Босс долго ворчал, но больше не пытался вникать в дела мастерской. Альфред раз в квартал подкидывал ему премии, но не такие, чтобы на них можно было накопить на автомобиль. Правда, сам он к Дмитрию за помощью не обращался.
Прилетев домой, Роберт Джеймс принялся оформлять пенсию. Пенсия намечалась приличной, и он с содроганием вспоминал, что мог лишиться её из-за подставы, организованной заместителем посла, на которого он очень злился. Однако он никак не мог придумать, как ему отомстить, всё получалось мелко, незначительно. Он даже заболел от переживания. А когда жена дозналась до его недуга, то предложила оригинальную идею мщения:
– Для этого надо привлечь мою знакомую Райгерию, которая обучала Дмитрия английскому языку. Сейчас она переехала в Вашингтон, и у неё какие-то финансовые затруднения по старой работе. Надо будет помочь ей финансами, а она постарается.
– Я на всё согласен, лишь бы отомстить этому злодею, – причитал Роберт.
Жена изложила ему свой план действия. Роберт аж просиял, похвалив:
– Луиза, какая же ты у меня умница!
Осенью, закончив отдых на берегу озера Мичиган и проводив сына с семьёй домой, Роберт вытащил свой ботик из воды на берег и поставил на зимний период на подставки. И он с женой поехал в Вашингтон для приведения своего замысла. Встретившись с Райгерией, жена Роберта посвятила её в свой план. Их идеей Райгерия заинтересовалась не только из-за предложенного гонорара, но у неё самой появились некоторые соображения относительно Дмитрия.
Когда Райгерия вернулась в Америку, то заявила в научном учреждении, что она сворачивает свою работу в связи с изменением места жительства и устройством на работу в Вашингтоне. Администрация учреждения возмутилась и подала в суд на мать Райгерии, как на незаконченный объём работ без уважительных причин, требуя компенсировать расходы за полтора года, произведённые дочерью в СССР. Семейство всполошилось, боясь потерять земельный надел, обвиняя Райгерию в разгильдяйстве. Райгерия перепугалась и на суде заявила, что работы по Казахстану и Средней Азии не прекращались, и будут продолжаться. А её слова насчёт сворачивания работы, были шуткой, и она, таким образом, хотела получить дополнительные льготы от заказчика. По смете договора, составленной на два года, её рабочее помещение, а также все видеотелефонные переговоры из Москвы с сотрудниками, проживающими на местах исследования, были включены в смету расходов договора. Но видеосвязь между Америкой и Москвой не была предусмотрена. Переделывать смету расходов учреждение отказалось. Она сняла в Вашингтоне помещение, где и жила, расплачиваясь долларами за счёт оплаты помещения в Москве. Но видеосвязь со своими сотрудниками через Вашингтон – Москва обходилась ей «в копеечку». На это у неё уходила зарплата по договору и почти вся зарплата на новом месте. Сократить расходы за счёт сокращения времени переговоров у неё не представлялась возможным. В отделе транспорта она занимала скромную должность инспектора автобусного городского хозяйства, но денег ей платили немало, хотя проку от них было мало. Всё пожирал видеотелефон Вашингтон-Москва, а разговаривать и рассматривать, и пересылать материалы, собранные служащими за двенадцать тысяч миль было недёшево. А тут еще родственники взбунтовались и отказались материально поддержать её, заявив: "Скажи спасибо, что мы твою дочь-подкидыша кормим и воспитываем".
Дочь была ей неродная. После окончания института и пару лет работы на производстве, она поступила в докторантуру к профессору. Чернокожий профессор француз когда-то служил капитаном на корабле, но проштрафился и был уволен. Он обиделся и уехал в Америку, где разработал и получил патент на новую методику обучения иностранными языками. Она освоила эту методику и внесла ряд дополнений, готовя диссертацию. Но профессора пригласили на работу во французское посольство в Москве. Он переехал, а она потянулась за ним и стала его любовницей. Узнав об этом жена, блондинка ушла от него, но вскоре родила ему дочь, а при родах умерла. После успешной защиты докторской диссертации Райгерией случайно погибает профессор, и она удочеряет девочку, став ей матерью.
Для выполнения задуманной аферы, Райгерия познакомилась с секретарём третьего помощника президента, в обязанность которого также входил контроль по оформлению визовых документов в посольствах. Ненароком у него она узнала, что в посольстве США после оформления виз коммерческой фирмой, все паспорта поступают к первому заместителю, а он помещает их в робот-автомат и включает его. Робот не только ставит печати, но и наносит секретный код, который отправляется в Вашингтон. В свою очередь Вашингтон рассылает их по всем пограничным пунктам контроля США. Тем не менее, шпионы умудряются проникнуть по чужим паспортам в их страну. В конце каждого квартала первый заместитель посла прилетает в Вашингтон и сдаёт в общий отдел готовый отчёт по визовым делам за квартал. Получает новую разнарядку, сколько и каких категорий виз можно выдать в следующем квартале. А в Москве он распределяет, какому отделу сколько виз дать на месяц.
Райгерия действовала по плану, предложенному женой Роберта воспользоваться привилегиями Дмитрия. Она выбрала момент, когда в Белый Дом приехал вновь назначенный посол США в Москве. Он не был в курсе дел Дмитрия. И она обратилась к нему:
– В коммерческой фирме при вашем посольстве работает наш американец неженатый парень. Он работает дежурным мастером мастерской. Парень неплохой, но слишком стеснительный. Я бы очень хотела с ним встретиться. Наше дело молодое, но не могу, же я взять, да пригласить его приехать сюда.
– Так в чём я могу вам помочь?
– Не могли бы вы согласиться на то, чтобы он, как курьер, привёз готовый отчёт по визовым делам в общий отдел и получил разнарядку на следующий квартал. Конечно, его прилёт сюда и обратно будет не за счёт посольства.
– А кто сейчас выполняет эту миссию?
– Ваш первый заместитель. Он сюда прилетает, проживает в отеле несколько дней за счёт посольства. У него много знакомых, пока всех посетит.
Посол задумался, осуждающе покачивая головой из стороны в сторону, а затем спросил:
– Но, что конкретно я должен сделать?
– В наш общий отдел сообщить, что готовый отчёт о выдаче виз за квартал доставит американский гражданин Дмитрий Зуб, проезд будет не за счёт посольства США в Москве, он же может получить разнарядку виз на следующий квартал, – и она протянула ему готовое отпечатанное распоряжение с его реквизитами.
Посол внимательно прочитал бумагу, пожал плечами, взглянул на Райгерию, усмехнулся и подписал.
– Только смотри, не за счёт посольства он будет летать.
– Нет, нет, что вы. Я сама всё организую, не беспокойтесь, – и она взяла из его рук подписанную бумагу.
Посол хихикнул, пошёл по коридору, размышляя: «Ишь, дело их молодое!» – будучи абсолютно уверенный, что она передаст его распоряжение в общий отдел.
А она и не думала передавать бумагу в общий отдел, это не входило в её план. Она аккуратно впечатала в бумагу ещё несколько слов. А когда посол улетел в Москву, она умудрилась без записи на приём попасть к третьему помощнику президента.
– Слушаю вас, – заявил он.
– В своё время в Америке родился мальчик, как оказалось потом, праправнук Чингисхана.
– Слышал об этом и в курсе этих событий. И что из этого?
– Мать тайно вывезла мальчика из США в СССР. А в это время президент США утвердил ему титул привилегированного почетного гражданина США с соответствующими льготами, как например, на всех видах транспорта государственного ведомства он имеет право на безденежный проезд, – и она подала ему копию льгот Дмитрия.
– Пусть ездит себе на здоровье, – ответил он, бегло взглянув в копию.
– Сейчас он работает дежурным мастером мастерской в коммерческой фирме при нашем посольстве в Москве с окладом всего в сорок долларов в месяц. Это нехорошо. Почётный гражданин и вдруг получает нищенскую зарплату. Работая в Москве, я часто встречалась с ним. Довольно умный, способный парень, небальной.
Третий внимательно прислушался к её словам, не перебивая и не понимая, к чему она клонит.
– Так вот, я и подумала, а не поправить ли его финансовое положение следующим образом. У нас завёдён такой порядок. Все первые помощники послов каждую последнюю субботу квартала прилетают к нам с готовыми отчётами о визовой деятельности посольства. Суббота у нас нерабочий день. Отчёты сдаются в общий отдел в подвальном помещении Белого Дома, там же получают разнарядку виз на следующий квартал. И в субботу вечерними рельсами помощники разлетаются по своим посольствам. Если у помощников имеются какие-либо ещё дела, они остаются на следующую неделю, поселившись в правительственном отеле. А те, кто улетел, фактически выполняют миссию курьеров. Вот я и подумала, не возложить ли миссию курьера на нашего почётного американца. Но быть курьером почетному как-то несподручно. А что если сделать его мастером робота-автомата виз. Он будет обслуживать автомат, вовремя привозить отчёты, получать разнарядку виз на следующий квартал и распределять их по отделам в Москве. А зарплату ему установить за счёт зарплаты первого помощника в размере десяти процентов от основного оклада без добавок, которые положены аккредитованным сотрудникам посольств за рубежом. Это получится в двести долларов в месяц, а чтобы помощник посла не терял в окладе ему доплачивать из сэкономленных на авиабилетах, которые значительно превосходят двести долларов. И пусть первый помощник занимается в Москве более важным делам, чем выполнять функцию курьера. А в посольстве будет экономия финансовых средств за счёт фирмы авиаперевозок.
Третий задумался, тем более что он накануне получил замечания президента, что никаких новшеств в работе посольств не наблюдается, необходимо как-то встряхнуть их. Но принимать поспешных решений он не собирался.
– А как на это посмотрят в посольстве в Москве?
– Кстати, московскому послу эта идея понравилась, он даже бумагу подготовил с подобным преобразованием, – и она подала ему бумагу, подписанную послом.
– Надо подумать, такие дела не делаются в спешке.
– На всякий случай я даже проект приказа подготовила, правда, не знаю, кто его должен подписывать, – и она подала ему ещё одну бумагу.
Прочитав, он спросил:
– Вы написали, что вас надо назначить к нему консультантом на общественных началах. Что это значит?
– Это означает, что я буду его консультировать без получения дополнительной оплаты за работу.
– А это вам зачем? – и он сделал хитрую гримасу.
– Парень он холостой, я незамужняя, дело наше молодое, мне приятно лишний раз пообщаться с ним.
Третий улыбнулся, подумав: «Что значит женская любовь, они на всё пойдут ради успеха», и сказал:
– Оставьте все ваши бумаги, я подумаю и проконсультируюсь с юристом, а потом позвоню вам, – и он проверил, есть ли её номер телефона на проекте приказа.
– Хорошо, буду ждать, – и она поднялась, поняв, что разговор окончен, и вышла.
«То, что он меня не выгнал сразу, это уже большое дело», – размышляла она, спускаясь по эскалатору на свой этаж.
Через несколько дней третий помощник позвонил ей.
– А вы знаете, мне ваша идея понравилась, но приказ должен подписать сам президент. Мне вмешиваться в дела посольства не положено, я только контролирую работу визового отдела при посольствах и докладываю президенту. Возможно, президент захочет познакомиться с вашим «протеже». Пригласите его сюда. Каждую пятницу из Москвы в двадцать один тридцать по их времени вылетает наш самолёт Дуглас. Я отослал депешу руководству авиаперевозок о том, чтобы они обеспечивали безденежный перелёт нашему почётному американцу, – и он закончил разговор.
«Так лёд тронулся. Надо будет его приодеть, придётся взять кое-что в прокате на пару дней», – пронеслось у неё в голове. Ночью она звонила в коммерческую фирму при посольстве в Москве, зная, что он по средам должен быть в своей мастерской. Управляющий пригласил его к телефону. Представившись, она кричала:
– Слушай меня внимательно! По пьяницам через Москву пролетает наш самолёт Дуглас. Он летит из Токио с посадками в Москве, Лондоне, Оттава и прилетает по нашему времени в субботу утром в аэропорт Вашингтона. Сделай фотокопии всех своих американских документов, заверь у управляющего, возьми с собой подлинники и американский и советский паспорта и вылетай ко мне. В Шереметьево по удостоверению из посольства и советскому паспорту пройдёшь через пограничный контроль как встречающий дипломатического корпуса. В нейтральной зоне обратишься к дежурному и скажешь, что для получения безденежного билета тебе необходимо увидеть командира Дугласа. Тебе его пригласят. Покажешь свои документы подлинники, а отдашь ему копии. Он обеспечит тебе посадку в самолёт. А в аэропорту Вашингтона я тебя встречу, – тараторила он заученными фразами, предложенными Луизой – женой Роберта.
Как оформить билет, Дмитрий знал лучше её. И он подумал: "Очевидно, она договорилась, чтобы я сдал английский язык в её университете", – но на всякий случай спросил:
– А зачем я должен лететь? И у меня в понедельник группа студентов внешников, приехавших издалека.
– Вызови врача на дом, намажь себе под мышами перцем, градусник покажет высокую температуру. Скажешь врачу, подхватил грипп, получишь больничный. Сообщишь своему начальству, заменят. Незаменимых людей не существует. Твой приезд необходим здесь, ты должен сдать зачёты по английскому языку, а у нас сейчас сессия, ты зачислен в институт, – врала она в трубку. – В общем, не дури, жду в аэропорту. Вопросы есть? Нету. До встречи, – и телефон отключился.
Дмитрий вернулся в мастерскую, не зная, что и думать от такого приглашения.
11.
В пятницу Дмитрий приехал в Шереметьево заблаговременно до прилёта Дугласа из Токио. Он с волнением принялся следить за работой пограничников, стерегущих вход и выход для прохода пассажиров через пограничный контроль по дипломатическому проходу, помня наказ Роберта вести себя, как встречающий представитель из посольства. У него не было ни багажа, ни папки в руках. Когда объявили о посадке Дугласа рейсом Токио-Вашингтон, служащие аэропорта засуетились, Дмитрий направился к проходу через дипломатический канал. Пограничнику он показал удостоверение посольства и советский паспорт.
– Встречаем? – по-английски спросил пограничник и открыл дверцу.
Дмитрий неопределённо кивнул головой и прошёл в нейтральную зону, озираясь по сторонам. В окошечко диспетчерской он показал удостоверение посольства и сказал:
– Мне необходимо встретиться с командиром Дугласа, выполняющего рейс Токио-Вашингтон.
– Вас проводят к трапу самолёта.
Вышла та же девушка, что и при Роберте, и опять попросила показать удостоверение, а затем провела к трапу самолёта. Пригласили пилота, переговорив с ним по-английски, Дмитрий получил разрешение, оформленное на бумаге с печатью аэрофлота США. Через пятнадцать минут в кассе Дмитрий получил билет с местом «Люкс». А ещё через двадцать минут он поднялся на борт с тремя пассажирами. Стюардесса проводила его до отдельного купе. Купе напоминало боковое места в плацкартном вагоне. Только вместо второго пассажира в купе размещался огромный сейф, под которым лежало постельное бельё. Дмитрий сообразил, что столик опускается, превращаясь в лежачую полку на одного человека. «Ноги поместятся под сейфом», – рассудил он.
Вскоре самолёт оторвался от взлётной полосы и устремился к облакам. Из-за туч не было видно земли. Дмитрию предложили обильный ужин, а через три часа лайнер приземлился в районе Лондона. После Лондона ему предложили поспать, застелив полку. Проснулся он, почувствовав, как самолёт приземлился в аэропорту Оттава. Перед Вашингтоном пассажирам предложили завтрак, а после него он прошёлся по салону, рассматривая пассажиров и рассуждая: «В люксе можно летать, не то, что в креслах мучиться несколько часов, не случайно Роберт пустился на такую авантюру, чуть было не лишился работы».
В вокзале его встретила Райгерия, дружески обнимая и тараторя по-английски:
– Дмитрий, извини. Я немного солгала, сказав, что жду тебя на сессию. Дело тут совсем другое. Я попала в финансовую зависимость, а выпутаться из неё ты должен помочь мне. Но для этого мне не надо вводить тебя в курс дела. А от тебя потребуется меньше задавать вопросов, и выполнять то, что скажу.
Покопавшись в сумочке, она извлекла бумаги и развернула их. Он узнал копии своих американских документов. Тем временем она подвела его к кассе.
– Сейчас мы возьмем месячный бесплатный билет на все виды общественного транспорта, – и она лицом втиснулась в окошечко кассы, сунув туда его копию льгот.
Кассирша долго читала, консультируясь с кем-то по телефону. Затем потребовала паспорт и авиационный билет. Сняв с них копии, выписала билет с фотографией Дмитрия, скопированной с паспорта. А он, рассматривая ценник билетов, присвистнул: «Ого, цены, это не московский тариф. Моей долларовой зарплаты хватит на пару дней проезда». В метро аэропорта они зашли по его билету, дважды вставив его в щель автомата.
– У нас не московское метро, там все равны. У нас вагоны для белых впереди, для чёрных сзади, а для жёлтых посредине. Так что будем ехать в разных вагонах. Встретимся в центре города. Хотя у нас электрички носятся с бешеной скоростью, до центра минут сорок будем ехать. Ты войдёшь в последний вагон для белых и сядешь в конце вагона, а я в соседний для жёлтых и сяду впереди. Где выходить, я заранее махну рукой, не засни и поглядывай на меня через окна.
Дмитрий только мотал головой из стороны в сторону, не найдя слов, что сказать о хвалёной Америке. Через час они оказались у правительственного отеля. При входе она показала пропуск в Белый Дом, а он удостоверение посольства.
– Этот отель государственный. Сюда не каждый может войти. Тебя на бесплатное проживание с питанием поселят на три дня, а там мы что-нибудь придумаем.
Номер ему достался с холлом и видом на Белый Дом.
– Я работаю в Белом Доме, но живу далеко отсюда, считай на краю города. Твой проездной билет останется у меня. Завтра утром после девяти часов я позвоню и сообщу о наших дальнейших планах, жди, никуда не уходи.
Неожиданно постучали в дверь. Райгерия открыла. Официант вкатил в комнату тележку, заставленной посудой.
– Сэр, ваш обед прибыл, – улыбаясь, сообщил он и бесцеремонно принялся сервировать стол.
– Я, наверное, пойду, – как-то неуверенно заявила она.
– Спешишь, какие-то срочные дела?
– Да нет, но не хочу мешать тебе.
– Если нет срочных дел, то задержись, отобедаем вместе, чем бог послал, – пригласил он.
– Хорошо, отобедаем, раз приглашаешь, – ответила она громко, взглянув на официанта.
Официант извлёк второй прибор и, расставляя на стол, заметил:
– В тумбочке рядом с холодильником имеются напитки и спиртное. Напитки бесплатные, а на спиртных стоят цены, деньги можете оставить на блюдечке. Когда я понадоблюсь, надавите на кнопку звонка три раза, – предупредил он и, пожелав приятного аппетита, вышел.
– За мой приезд не грешно и выпить, – предложил он, рассматривая бутылки и цены.
– Дмитрий, выпить мы можем, но не более того, тебя я пригласила не для этого, – наклонившись к самому его уху, она ели слышно прошептала, – в номерах могут оказаться жучки, имей это в виду.
Пока он раскупоривал бутылку с вином, она заполнила тарелки первым блюдом с ароматным запахом. Выпили за приезд и за встречу, плотно пообедав.
– Вечером я позвоню, а сейчас мне пора, спасибо за обед, – и жестом руки она показала на булочки, пирожное и свою сумку, дав понять, что она хочет взять их с собой.
Дмитрий кивнул головой в знак согласия и вдруг понял, что ей живётся здесь не вольготно. Сделав несколько бутербродов из оставшихся деликатесов, он завернул их и подал ей. Она улыбнулась и добавила к тем, что уже лежали в сумке. Поставив бутылку с недопитым вином в холодильник, он три раза надавил на кнопку звонка. Тут же появился официант и ловкими движениями принялся убирать со стола, а затем выкатил тележку из номера.
– Он, что стоял за дверью? – удивлённо спросил он у неё.
В ответ она пожала плечами и попросила:
– Проводи меня до метро.
А на улице она его предупредила:
– Без меня по городу не езди. Там, где живут чернокожие, не появляйся, могут избить, ограбить, полиция их не накажет, а тебе скажет, что не суйся, куда не следует. Можешь погулять по центру, в номер возвращайся не поздно, я позвоню. А завтра воскресенье с утра я организую тебе экскурсию по городу, из меня получился бы неплохой гид. Твой проездной билет у меня, я им воспользуюсь, транспорт у нас очень дорогой, не то, что в Москве три копейки трамвай, пять метро и автобус.
– В этом я убедился, когда в аэропорту рассматривал цены билетов на общественном транспорте.
Простилась она несколько холодно и скрылась в метро. В киоске он купил карту города и в скверике присел на скамейку напротив фонтана, рассматривая карту. Вдруг заметил, что на другом конце скамейки пристроилась белка, пытливо разглядывающая его. «Чем бы её угостить», – и он принялся рыться в карманах, выуживая застрявшие в швах семечки. Увидев их, белка прыгнула ему на плечо. Он угостил её, но ей показалось мало, и она укусила его за мочку уха, так что он ойкнул. Он замахал руками, но белка не думала покидать его тело, бегая вокруг, как по стволу дерева, играя в догонялки. Верткость белки поразила его, он пытался согнать её с себя, но тщетно. Мимо проходила женщина, вдруг белка перепрыгнула на неё. Женщина остановилась, извлекла орешек и бросила его на землю. Белка спрыгнула с неё и, схватив орешек, запрыгнула на скамейку, принялась грызть.
– У вас кровь на правом ухе, белки здесь агрессивные, осторожнее с ними, – предупредила женщина и спокойно пошла дальше.
– О'кей! – крикнул он вдогонку ей, вытирая платком кровь и отходя от скамейки к фонтану.
Разделавшись с орешком, белка побежала по траве и запрыгнула на толстый ствол дерева, скрывшись в ветвях.
«Да, не зря меня предупреждала Райгерия. Не зная брода, не лезь в воду» – и он отправился по улицам небоскрёбов, а увидев кинотеатр, решил зайти, ища глазами начала сеансов.
– Во сколько начинаются сеансы фильмов, – обратился он к парню с девушкой, направлявшихся к кассе.
– В Америке нет сеансов. Здесь фильмы крутят сутками. Берите билет, смотрите, можете поспать, надоест, уйдёте.
Дмитрий подошёл к кассе, а увидев цену входного билета, расхотел смотреть какого-то «Биби-Бом». Бесцельно побродив пару часов по городу, вернулся в отель и стал ждать ужин и телефонный звонок Райгерии. В прихожей на тумбочке лежало несколько свежих газет. Он заглянул в душевую и принялся рассматривать пластмассовые бутылочки шампуни для тела, головы, ног. Удивился обилию полотенец, размышляя, какое для чего предназначено. В углу стояла плетёная круглая корзина с крышкой и надписью: «Для несвежего белья». И тут же вспомнил, как когда-то полицейский рассказывал в Нахабино Варваре Петровне, что в Америке мужчины носят рубашки только один день, а затем выбрасывают, стирать обходиться дороже. Приняв душ, развалился на диване в одних трусиках, перелистывая страницы газет и размышляя, что газеты следует забрать с собой в Москву для тренировок английского языка в чтении и переводе на русский, а не бегать в поисках американских газет по киоскам. Неожиданно раздался стук в дверь. Он вскочил и принялся одеваться, крича: «Момент! Момент!» Открыв дверь, увидел девушку с подносом в руках.
– Сэр, ваш ужин, – и она ловко прошмыгнула в номер, не задев его подносом, и расставила тарелочки с едой на стол.
– А чай? – спросил он.
– У нас не принято пить чай вечером, только утром, но могу принести.
– Раз не принято, то не надо.
Она открыла тумбочку, убедилась, что напитки имеются в полном комплекте, закрыла и сказала:
– У вас все напитки целые.
– О'кей! – ответил он, вслед уходящей официантки.
И только на третий день проживания Дмитрия в отеле Райгерии удалось представить его третьему помощнику президента. Перед знакомством они посетили парикмахерскую, а в прокате она выбрала ему приличный смокинг, при этом его финансовый капитал значительно похудел.
Третий понимал, что Дмитрию непросто ждать приема президента, поэтому он тщательно отредактировав приказ и, захватив кучу других документов, направился к президенту, оставив Райгерию и Дмитрия в приёмной президента ожидать, на случай вдруг понадобятся. Минут через тридцать третий вышел с весёлым лицом и, махнув рукой Райгерии, направился в свой кабинет. Они последовали за ним. Не доходя до кабинета, третий остановился, поджидая их.
– Поздравляю, Дмитрий Зуб, вы назначены уполномоченным по контролю за качеством работы визового отдела при нашем посольстве в Москве. Ознакомившись с вашим делом и представлением московского посла о передаче вам полномочий за контролем работы визового отдела, президент, не задумываясь, подписал приказ о вашем назначении. Можете спокойно возвращаться в Москву. Счастливого пути, – и он направился к своему кабинету, перед самой дверью остановился и сказал, обращаясь к Райгерии:
– А вы после обеда зайдите ко мне, надо согласовать некоторые вопросы приказа.
А ещё через тридцать минут они вернулись в номер отеля, Дмитрий облачился в свою повседневную одежду, а она сдала в прокат его смокинг. В двенадцать часов дня кончилось его бесплатное проживание, и они покинули отель. Зашли в недорогой ресторанчик пообедать, Райгерия сказала:
– Я знакомилась с приказом. Там сказано, что робот-автомат, который ставит печати в паспортах, перебазировать из кабинета первого помощника посла в кабинет механической мастерской, а тебя назначили уполномоченным с окладом двести долларов в месяц за счёт ставки первого помощника посла. Но тебе придётся помощь и мне. Через три месяц в Москву приедет мой старший работник по Казахстану и Средней Азии. Он привезёт окончательный отчеты о проделанной работе и различные приборы, которые числятся на мне. Это килограммов двадцать будет. Его надо будет встретить, а затем отправить сюда. Дело в том, что я, уехав из Москвы, не имею больше визы СССР и приехать в Москву не могу, да и дорого для меня при создавшемся финансовом положении. У него есть загранпаспорт, но ему надо помочь с визой, приглашение я ему отослала. Я звонила в визовый отдел посольства в Москве. Сэр Хефнер мне ничего не пообещал, так ни рыба, ни мясо. А если я не сдам отчёт вовремя, то моя мать может лишиться надела земли. Для нас это будет катастрофа.
– С визой, я думаю, проблемы не будет. Это я обещаю, тем более что у меня будет печать.
– У меня вся надежда на тебя, а вздохнув, она продолжала:
– В принципе, ты мог бы сегодня улететь в Москву, но твой безденежный самолёт летает только один раз в неделю. По пятницам он летит из Токио, а в субботу обратно. Но в Москву он прилетает утром в понедельник из-за встречного вращения земли. Есть и другие рейсы в Киев, Тбилиси, Баку, но они тебя не устроят. Есть и теплоходы, но это, например, для отпуска. А чтобы тебе безбедно прожить до субботы, можешь съездить по железной дороге, например, в Нью-Йорк, там есть что посмотреть, не то, что здесь. И цены на всё там раза в два ниже. По отработанному сценарию там устроишься в отеле, получи безденежный билет на общественный транспорт, но в субботу утром должен вернуться. По телефону около Белого Дома позвонишь мне. Хотя суббота не рабочая, но я специально приеду, подготовлю кое-что для тебя, а после обеда, поближе к вечеру провожу в аэропорт на твой вечерний самолёт.
– Отлично, если я тебе не нужен здесь, то с удовольствием смотаюсь в Нью-Йорк, – обрадовался он.
– Выезжай часов в десять вечера, а утром будешь в Нью-Йорке. Сейчас заканчивается обед, мне надо появиться на своём рабочем месте и попасть на приём к третьему.
Попрощавшись, они разошлись. Бесцельно он бродил по улицам, заглядывая в магазины. Но цены на всё были непомерные для него. «Да, город богачей и бизнесменов не для моего кармана, а дешевле доллара здесь ничего не продают. Доллар самая мелкая единица», – размышлял он, рассматривая витрины.
Утром он приехал в Нью-Йорк, позавтракал в кафе и сразу заметил, что цены здесь были раза в два, три дешевле, чем в Вашингтоне. Девушки с усилителями приглашают на экскурсии по городу, в музей, на морские прогулки вокруг статуи «Свобода». И всё это он решил посмотреть. Первым делом он принял участие в обзорной экскурсии по городу. Экскурсовод миссис Родфорд бойко рассказывала о достопримечательностях города, останавливаясь на людях, которым был посвящён тот или иной памятник, здание или мост. После обзорной экскурсии по городу, он завёл разговор с миссис Родфорд, где бы можно остановиться на ночлег, но не в частном отеле. И она порекомендовала зайти в отель на площади Святого Марка.
– Отель рядом с площадью, – принялась рассказывать она, – а площадь расположена на месте, где когда-то процветала колоритная еврейская община. Евреи всё ещё живут в этом районе, но кроме них там поселились поляки, украинцы, итальянцы и весть, сколько ещё других народов. Живут там и пьяницы потому, что поблизости полно дешевых баров. Художники – потому, что площадь Святого Марка бойкое место для их картин. На площади можно встретить как одиноких, так и сумасшедших, старых и молодых, чёрных и белых, желтых и коричневых, но все они ладят между собой. Там имеются польский зал для собраний, православная церковь, итальянское кафе, португальский винный погребок и еврейская закусочная. Кроме всего прочего, там имеются пивные для рабочих с плевательницами и опилками на полу, кофейные, где из-под прилавка можно купить марихуану, если она вас интересует.
– Ну, допустим, меня, вряд ли заинтересует марихуана, а за хороший совет, благодарю, – и Дмитрий пешком направился к площади Святого Марка, сверяя свой маршрут по карте города.
Администратор отеля долго консультировался с кем-то по телефону, зачитывая его привилегии, выяснив, поселил в приличный номер. А через несколько минут официант привёз обед. Искупавшись после сытного обеда, он растянулся на тафте, размышляя: «Так жить можно».
Возвращаясь в Вашингтон, соседом по купе оказался мистер Эймс. На нём сидел костюм с широкими лацканами старомодного покроя, похоже, сшитого на заказ. Манжеты рубашки сантиметров на десять выступали из рукавов пиджака и были скреплены красными, как кровь, рубиновыми запонками в серебряном обрамлении. Манжеты и высокий воротничок накрахмалены. Рот мистера Эймса не закрывался всю дорогу. Рассказав одну житейскую историю, он начинал другую. Он когда-то работал частным детективом. К концу поездки он изрядно надоел Дмитрию. Но угомонить Эймса было непросто, он не позволял вставить слово в свои рассказы, грубо одёргивая Дмитрия.
В субботу, как договаривались, Дмитрий встретился с Райгерией, она сообщила, что приказ о его назначении придёт как раз в тот момент, когда первый помощник посла улетит в Вашингтон с отчётом. Естественно, никто мешать не будет переносить робот-автомат из его кабинета в твой.
В Москву Дмитрий летел с небольшой ручной кладью. Хотя чистое время полёта из Москвы до Вашингтона и обратно было примерно одинаковое, но в Шереметьево он прилетел в понедельник утром, считай на вторые сутки. Через таможню и пограничный контроль он прошёл как представитель из посольства США, встречающий самолёт из Вашингтона и не сделал никаких отметок в своих паспортах.
Первым делом Дмитрий закрыл больничный лист, а затем поехал на кафедру. Заведующий кафедрой напал на него, крича:
– Где ты прохлаждался?
– Я предупредил по телефону Валентину, что заболел. Врачи предполагали, что у меня разновидность какого-то опасного заболевания. В изоляторе, куда меня положили, не было телефона. Диагноз не подтвердился. А представьте, если бы подтвердился, то я заразил бы группу студентов, которые разъехались по стране и заразили бы полстраны.
На заведующего это подействовало, и он более спокойным тоном сказал:
– Звонил к тебе домой и жене в Нахабино, но никто ничего не знал о тебе.
– Для меня это всё тоже оказалось неожиданным, – оправдывался он, не моргнув глазом.
– Обзорные лекции и лабораторные работы за тебя провели, дальше сам разбирайся с группой.
Инцидент на этом закончился. Сдав больничный Валентине, Дмитрий приступил к занятиям со студентами. Домой он возвращался после десяти часов вечера, закрывая и сдавая под охрану кафедру. Вскоре сессия закончилась, студенты разъехались, и потекла обычная, ненапряженная работа.
В последнюю пятницу квартала заместитель посла улетел в Вашингтон, где он собирался задержаться на неделю по делам посольства. Дмитрий знал, что в нерабочее воскресенье к нему в мастерскую должны перенести робот-автомат с печатью и подвести трубу пневматической почты. Всё это должны были смонтировать за один день. И всё воскресенье он помогал специалистам в переоборудовании его мастерской. К концу дня почта между коммерческим визовым отделом и мастерской заработала в обе стороны. Мастера и Дмитрий разошлись.
Во вторник заместитель посла узнал, что его лишили части рабочей нагрузки, поездки по последним пятницам квартала в Вашингтон и главное солидной части зарплаты. Это больно ударило по его самолюбию и финансовому кошельку. Он кинулся на прием к третьему помощнику президента.
– Но так предложил ваш московский посол, а потеря в двести долларов в месяц не такая уж сумма, чтобы волноваться, тем более что её компенсируют за счёт экономии на авиабилетах. Что вам мотаться в самолетах по выходным.
– Но у меня кроме зарплаты, есть надбавки, исчисляемые коэффициентами, а в сумме их набирается до цифры пять. А это значит, я теряю в зарплате тысячу долларов. У меня трудовое соглашение с отделом финансов МИДа США. Как это посол без моего согласия провернул эту аферу. Да я должен обратиться в судебные органы и защитить свои права, – возмущался он.
Третий помощник президента задумался, а взяв папку со свежими документами, нашёл нужную бумагу, подписанную послом, и подал заместителю. Прочитав её, заместитель поперхнулся, вытаращив глаза. Он прочитал её несколько раз и заявил:
– Тут что-то не так! Не мог посол без обсуждения со мной подписать такую просьбу президенту, да и печатной машинки с таким шрифтом у нас нет.
– В Москве сейчас глубокая ночь, но я могу поднять посла с постели, пусть он сам подтвердит вам о своём решении, – и помощник взялся за трубку, уставившись на заместителя, ожидая его решения.
– Да, да! Звоните! Такой произвол не терпит отлагательства.
Через минуту на другом конце провода отозвался посол:
– Я вас слушаю!
Представившись, третий сказал:
– Я передаю трубку вашему заместителю, который находиться сейчас в моём кабинете по срочному делу.
И он передал трубку, а сам подключил параллельную связь. Заместитель с возмущением принялся объяснять причину звонка.
– Но я такую бумагу не подписывал, правда, я подписал разрешение нашему почётному американцу слетать один раз в качестве курьера в Вашингтон с менее важными документами по просьбе одной метиски, которая влюбилась в нашего мастера коммерческой мастерской.
Заместитель прочитал послу бумагу и добавил, что на основании этой бумаги президент назначил нашего Дмитрия Зуб уполномоченным по визовому отделу с посещением Белого Дома в последнюю субботу квартала с отчётом и получением разнарядки виз на следующий квартал. И за всё это с меня снимают двести долларов зарплаты и восемьсот по коэффициентам. За что такая несправедливость?
– Нет, нет! Это что-то не то. Тут какое-то недоразумение, а возможно фальсификация. Я этого так не оставлю, успокойтесь. Делайте свои дела и возвращайтесь. И дайте трубку третьему.
Третий тут же ответил. Посол повторил и попросил, чтобы президент отменил своё распоряжение относительно его заместителя и Дмитрия Зуб.
– Я завтра же доложу президенту, у меня с ним назначена встреча в первой половине дня.
На этом разговор с послом закончился, а затем он предложил и заместителю подождать до завтра.
Как только закрылась дверь за заместителем, третий тут же набрал номер телефона Райгерии и вежливо попросил срочно зайти к нему. Он не собирался кричать на неё, хотя готов был разорвать, понимая, что из-за неё он попал в крайне затруднительную ситуацию перед президентом. Как только президент отменит своё распоряжение относительно Дмитрия Зуб, газетчики тут же обвинят его в нарушении конституции, которой он присягнул. А президент потом отыграется на нём и чем это закончится, одному богу известно.
Райгерия ждала, что третий должен пригласить её именно сегодня. Это с её подачи заместитель посла узнал о его ущемлении. И она смело направилась к третьему.
– Ко мне только что обратился заместитель московского посла с жалобой.
– Я так и планировала, – ответила она и улыбнулась.
– Объясните, – и третий против своей воли скрипнул зубами.
– Дело в том, что заместитель московского посла крайне непорядочный человек. И он за свою непорядочность наказан зарплатой. Это ему месть, которую предложила Луиза, жена Роберта Джеймса, работавшего долгое время боссом коммерческой фирмы при посольстве США в Москве. А дело было так, наш почётный американец Дмитрий Зуб узнав, что его босс Роберт собирается ехать в отпуск в Америку, попросил помочь ему разобраться в получении льготного безденежного авиабилета. Он в то время не знал английского языка. Роберт помог. Но перед посадкой в самолёт Дмитрий случайно подменил ему проездные документы, отдав свой билет. Не заметив подмены, Роберт улетел. А Дмитрий пошёл в кассу и сдал, как он думал, свой безденежный билет, отказавшись от полёта. Но какое его было удивление, когда кассирша вместе с паспортом вернула ему деньги. Он понял, что сдал билет улетевшего Роберта.
– Слышал я об этой истории, – перебил третий. – И что из этого следует?
– Да дело в том, что об этом узнал заместитель посла. Вместо того чтобы разобраться на месте, он организовал кляузу, подключив работников аэрофлота, а вернее вынудил их написать на Роберта донос в прокуратуру. Поднялась заваруха. Роберт чуть не лишился должности, хотя его вины комиссия в этом деле не установила. Представляете, человеку осталось несколько месяцев до пенсии, и он бы лишился заслуженной хорошей пенсии. Каково было ему. Он чуть концы не отдал, заболел от расстройства. А заместитель посла поступил как ничтожество. Жена Роберта Луиза придумала, как отомстить заместителю посла за мужа. Я поддержала эту идею и осуществила, дописав кое-что в бумагу, подписанную послом. Пусть теперь заместитель посла почувствует на своей шкуре, что значит потерять заслуженную часть своего финансового благополучия. И ему так надо и сказать, что это месть, которую организовала Луиза, жена Роберта Джеймса. Это будет справедливо, негодяев надо учить их же методами.
Третий молчал, разглядывая её. Так продолжалось с минуту. Вдруг он схватился за трубку и набрал номер телефона. Ему ответили, представившись, он спросил:
– Как вы узнали, что полгода назад наш сотрудник посольства улетел из Москвы в Вашингтон по безденежному билету, не имея на это основания?
Ему ответили, а он сказал:
– Хорошо, я подожду, пока вы пригласите его к телефону, – и он в раздумии уставился на молчавший телефон, а в мыслях пронеслось: "Если действительно подтвердят, что заместитель посла замешен в этом деле, то эту девчонку и наказывать не за что".
Минуты через три разговор возобновился. Он слушал, а затем уточнил:
– Из посольства даже угрожали, требуя возбудить дело против Роберта Джеймса?
Послушав ещё некоторое время, он поблагодарил за сообщение и положил трубку.
– Райгерия, вы тоже поступили не очень корректно, но наказывать вас не за что. Идите и спокойно работайте, и тут же попросил секретаря найти московского заместителя посла и пригласить его к нему.
Возвращаясь к себе, Райгерия столкнулась в коридоре с мужчиной средних лет. "Возможно, это и есть заместитель посла", – и она уступила ему дорогу по бархатистому ковру. А через пару минут третий разговаривал с заместителем посла:
– Тут выяснились некоторые обстоятельства. Из администрации аэрофлота сообщили, что вы активно участвовали в разоблачении босса коммерческой фирмы Роберта Джеймса, а потом оказалось, что он в предполагаемой афере с безденежным билетом был невиновен. Но из-за этого скандала чуть не лишился рассудка. В отместку за мужа его жена Луиза придумала план мести. А одна недурная метиска осуществила его, наказав вас в денежном выражении. Всё это я должен доложить президенту, но как изменится его отношение к вам, трудно предугадать. Возможно, он решит заменить вас на этом посту.
Заместитель мгновенно сник, поняв, что над ним нависла более серьёзная угроза, а третий продолжил:
– Я считаю, что вам следует закончит здесь свои дела и лететь в Москву, там успокоить посла, чтобы он не гоношился с разборкой, иначе и ему может перепасть от президента. Бумагу-то он подписал, которую впоследствии ловко использовали против вас, допечатав несколько слов. И всё это, как я уже говорил, придумала миссис Джеймс, жена Роберта. Умная женщина, ничего не скажешь. А вам в дальнейшем не следует считать людей, с которыми сталкиваетесь по работе, глупея себя.
Через минуту заместитель посла покинул кабинет третьего, и инцидент на этом был исчерпан. Прилетев в Москву, заместитель успокоил посла доказав, что финансовую зависимость почётного американца Дмитрия Зуб действительно надо улучшить, а ему лишний раз не мотаться в Вашингтон, теряя уйму времени. Посол только плечами пожимал, удивляясь такому благородному поступку своего зама. Заместитель посла, встречаясь в посольстве иногда с Дмитрием, вежливо приветствовал его, хотя на душе у него было совсем другое.
После приезда из Америки прошло несколько дней. Дмитрий осваивал новую работу, а работа была несложная. Он открывал пенал, извлекал паспорта, подставлял страничку с наклеенной маркой под станок и нажимал на педаль, опуская печать, прогретую до нужной температуры. Проштампованные паспорта с визами помещал в пенал и отправлял пневмопочтой в визовый отдел. "Я вроде секретарши в канцелярии, – сравнивал он себя за этой работой. – А заниматься заместителю посла такой работой негоже".
Как-то вечером перед уходом с кафедры ему позвонила Жанна и сказала, что все документы для регистрации брака уже готовы, а как дальше организовать регистрацию брака, она не представляет.
– О! А я думал, что вы раздумали вступать в брак, не звоните.
– А что звонить, если документы были не собраны, – с каким-то возмущением ответила она. – Я не думала, что с ними такая волокита и сложность будет, но теперь всё позади.
– Хорошо, я свяжусь со своими и выясню, как обстоят дела у жениха. А затем перезвоню вам, – и, простившись, он положил трубку.
Но связаться с Хефнером ему не удалось, а с рыжим полицейским и подавно. Однако через неделю, придя на работу, он увидел их, сидевших на диване в зале рядом с управляющим и о чём-то беседующими. Дмитрий присоединился к ним.
– Тётя жениха сказала нам, что они подготовили все документы для регистрации брака. Но чтобы не получилось какой-то осечки, их надо согласовать с сотрудниками загса. И предупредить их, что на регистрацию надо потратить не более пятнадцати минут, – и Хефнер взглянул на полицейского, а тот протянул Дмитрию пакет с документами.
– И еще, – продолжил Хефнер, – мы рассчитываем на твой автомобиль. А мы договоримся с пограничниками насчёт сопровождения жениха до загса и обратно. На всё должно уйти не более часа. И хорошенько поговори с сотрудниками загса, пусть не тянут резину с регистрацией. Да и предупреди невесту, пусть согласует свои документы с загсом. Кстати, тетя, с документами, передала тысячу долларов, но мы их поделим после доставки жениха в посольство.
Не попрощавшись, они разошлись. Заказов на изготовление деталей в механической мастерской не оказалось. И Дмитрий с довольный улыбкой принялся за контейнеры с паспортами, накопившиеся за несколько дней в трубе пневмопочты.
С кафедры он позвонил Жанне и договорился о встрече около загса, чтобы и её документы согласовать там. На следующий день он специально приехал на машине, чтобы изучить маршрут от посольства до загса, а время в пути даже записал на бумаге. С работниками загса пришлось долго обсуждать, доказывать, что жениха будут сопровождать пограничники и полицейский, а время на регистрацию должно не превышать пятнадцати минут. Работники загса не могли взять в толк, что значит виза на шесть часов. Дмитрий возмущённо заявил:
– Если не уложимся в срок, то посольство США обратиться в МИД СССР, и у вас будут крупные неприятности. Я вас предупредил.
Пожав плечами, работники загса назначили точное время регистрации брака. И Дмитрий с Жанной удалились. Назначенная дата устраивала, в это время у них были свободные дни от основной работы.
– Слушай, Дмитрий, будет неудобно, если после регистрации брака муж исчезнет, не отметив такое важное событие в нашей жизни. Мой отец настаивает заказать столики в этом кафе, – и она указала на кафе напротив загса. – Минут десять муж может уделить знакомству моей семье и друзьям, посидев рядом со мной в кафе. Я понимаю и мои родичи тоже, что у него сложная ситуация с визой в Москве.
– Давай изучим маршрут и время в пути от загса до посольства, тем более что здесь улицы с односторонним движением. Сюда я доехал за двенадцать минут, а отсюда до посольства надо проверить на эксперименте, а после будем решать.
И они поехали, соблюдая правило уличного движения. Но на перекрёстке застряли. Машины двигались к Садовому кольцу, не пропуская боковой транспорт.
– Здесь нашему полицейскому придётся выскочить из машины с жезлом и остановить поток, пропустив нас, – сделал заключение Дмитрий. – И это придётся сделать в любом случаи, не надеясь на авось.
На обратный путь время ушло в два раза больше, но другого маршрута не было. Проехав здание посольства, Дмитрий сказал:
– Засекай время, я еду к загсу.
Подъехав к загсу, она воскликнула:
– За десять минут уложился!
– Заказывай столик в кафе, а я с полицейским ещё раз проеду по маршруту, – и он отъехал, проводив её взглядом.
Проехав с полицейским, они поняли, что на обратном пути они могут не уложиться в отведенное время. А полицейский предложил:
– Я договорюсь с постовой милицией, они подежурят на перекрёстках и пропустят нас.
Прошла неделя, и подошёл срок регистрации. Дмитрий подъехал к посольству и остановился напротив входной двери. Невеста с родственниками и друзьями ждали у загса, к ним присоединилась тётя жениха, знакомясь с ними. Рем в сопровождении полицейского вышел из двери, где их ожидали два пограничника. Они прошли к машине. Жених и пограничники сели на заднее сидение, полицейский заскочил вперёд и Дмитрий отъехал. Все шло как по расписанию. У загса жених впервые прикоснулся к невесте, взяв её под ручку, повёл вслед за полицейским, а за ними пристроились пограничники. Бросив машину у кафе, Дмитрий поспешил в загс, расталкивая её родственников и гостей, зная, что его присутствие обязательное, как договаривающая сторона. Но присутствие в форме полицейского и пограничников подействовало на сотрудников загса более убедительно, чем его рассуждения накануне. Не прошло и десяти минут, как Жанна и Рем стали супругами. Самое трудное для мужа было поцеловать жену, он брезговал чужого рта. А Жанна не подозревала, что вышла замуж за евнуха, а Рем не знал, что его вновь испечённая жена рвалась в Америку. А если бы она знала, что муж евнух, то не остановилась бы перед этой проблемой. В союзе возникло модное течение – уехать в Америку, а там хоть трава не расти. С загса молодожёны и гости устремились в кафе, рассаживаясь на стулья. И начались крики: "Горько, горько". Супруг растерялся, не зная, что предпринять, но супруга обняла его и крепко поцеловала, а его чуть не вырвало, он терпеть не мог поцелуев с детства. Защелкали фотоаппараты. Чокаясь, застучали бокалы, а затем все принялись за еду.
– Пора возвращаться в посольство, – шепнул полицейский в ухо Рему, и дёрнул его за рукав.
Супруга сообразила и сказала по-английски:
– Рем, я провожу тебя до посольства.
Ей хотелось с ним поговорить о дальнейшей своей судьбе. Она заранее подготовила ряд вопросов и не хотела упускать момента. Рем кивнул головой, понимая, что у них не будет другой возможности переговорить о самом важном. Тётя Рема знала, что ему пора уходить и отвлекла внимание присутствующих на себя заговорив по-русски. Супруги встали и двинулись на выход, а за ними пограничники, полицейский и Дмитрий. Жанна уселась Рему на колени, обняв его за шею, остальные по своим местам и Дмитрий отъехал, набирая скорость. Четко сработали постовые милиционеры, пропуская машину. А Жанна шептала по-английски:
– Рем, если ты долго задержишься здесь, отправь меня к своим родителям. В посольство меня к тебе не пустят жить, а в подвешенном состоянии я не смогу находиться.
Рем и сам понимал, что жену надо отправить в Америку, но как это сделать. Он находится здесь, а как организовать ей вызов, не имел представления. У него была вся надежда на тётю. На просьбу же жены он махал головой, соглашаясь. Подъехав к посольству, молодожёны расстались в машине, не целуясь, от чего Рем остался доволен. Рем зашёл в посольство, пограничники в его паспорте сделали отметку пятьдесят минут, пришлёпнув печатью и, козырнув, удалились. Полицейский захлопнул дверь, а Дмитрий отъехал, направляясь к визовому отделу. Он зашёл к Хефнеру, где уже оказался полицейский. Они поделили доллары, оставшись все довольны. Дмитрий отвёз Жанну в кафе и зашёл с ней за тётей Рема. Увидев их, она поспешила навстречу и вывела их на улицу.
– Жанна, я разговаривала с родителями Рема, они не собираются делать тебе приглашение в Америку. Поэтому я решила сделать тебе особый американский паспорт, правда, это будет зависеть от нашего почётного американца Дмитрия Зуб, если он составит протекцию и поручится за тебя, – при этом она сделала жест рукой в сторону Дмитрия. – Дело в том, что его мнение эквивалентно трём мнениям почётных сэров Америки. Таков наш американский закон. А почётный сэр Америки это, как правило, владелец завода или парохода.
– Я понял, что ещё что-то должен сделать? – удивлённо спросил он.
– Да, вы правильно поняли. Надо будет составить протекцию Жанне, в которой вы ручаетесь за неё, как за порядочного человека.
– Честно говоря, я её не знаю, хотя и сосватал за вашего племянника.
– В этом-то и вся трудность, но об этом мы ещё поговорим. Я очень довольна, что у моего племянника такая приятная жена. А вам, Дмитрий, я очень благодарна и преподношу подарок, – при этом она открыла сумку и извлекла фотоаппарат и сумочку с разными причиндалами к нему.
– Но я уже получил от Хефнера, – рассеяно ответил он.
– Знаю, но это сверх того. Этот фотоаппарат с панорамной съёмкой, но им можно снимать и в обычном режиме. Заряжен он цветной плёнкой. Несколько кадров при регистрации брака и застолья я сняла. А теперь сфотографируйте нас с Жанной с крыльца загса панорамной съёмкой, – и она подала ему фотоаппарат и небольшую сумочку с принадлежностями к нему.
Дмитрий взял, рассматривая всё. В Америке он интересовался такими камерами, но их стоимость была не по его карману. Самая дешевая стоила порядка полторы тысячи долларов, эта наверняка дороже. А тётя Рема предупредила:
– Камера настроена на панорамную съёмку. Вам надо поймать нас в кадр, выждать, а потом окончательно надавить на кнопку затвора.
Дмитрий направился через улицу.
– Жанна, ты должна знать, что в Нью-Йорке довольны моей работой, а контракт продлили ещё на пять лет. Поэтому Рема я не смогу отпустить в Америку. Если Дмитрий подпишет нужную бумагу, то я выпишу в Америке бланк паспорта, а комиссар полиции при нашем посольстве оформит тебе временный посольский паспорт, и ты сможешь улететь, не дожидаясь мужа. У Рема по завещанию бабушки имеется земельный надел и небольшое строение на нем. Ты могла бы там обосноваться. И ещё ты должна знать, что мать Рема категорически настроена против вашего брака, и ты с ней не встречайся, если не хочешь иметь неприятности.
Жанна застыла с открытым ртом. Чего угодно, но такое она не могла предположить. А родственница продолжала, разглядывая обалдевшую Жанну:
– Прикрой рот, нас снимают.
Дмитрий действительно поймал их в кадр и надавил на кнопку затвора, а затем направился к ним, размышляя, что за такую камеру можно и чёрту дать хорошую рекомендацию. Тётя обняла Жанну и попрощалась, подтолкнув её к двери.
– Дмитрий, отвези меня в посольство, пусть они веселятся, а тебе здесь делать нечего.
Подъезжая к посольству, она сказала, что уже подготовила протекцию на Жанну. А он согласился зайти в посольство и оформить, будучи уверен, что никогда с Жанной больше не увидится.
12.
Нелегко доставались Дмитрию эти дополнительные двести долларов. Теперь на работе в мастерской он не сидел, читая газетки, а крутился, как белка в колесе. А между его рабочими днями в трубе пневмопочты скапливалось столько контейнеров с паспортами, что они заполняли всю трубу от его мастерской до помещения визового отдела. И ему приходилось приходить на работу не на два часа, как раньше, а на четыре, а иногда забегать ещё после работы на кафедре. Домой же он тогда возвращался глубокой ночью. Но ко всему привыкает человек, особенно, когда это хорошо оплачивается, а он является желанным посетителем магазинов "Берёзка". Привык он и к полётам в Вашингтон в конце каждого квартала с документами визового отдела, а иногда перевозил как курьер не очень важные документы посольства. Но всегда не опаздывал на субботние рейсы, и по понедельникам сразу с аэропорта успевал приехать на работу в институт.
Как-то раз, возвращаясь в Москву, самолёт совершил посадку в Лондонском аэропорту. Многие пассажиры вышли, и свободных мест до Москвы оказалось предостаточно. Прогуливаясь по салону, Дмитрий увидел забытую кем-то брошюру на сидении. По-английски он прочитал название "Загадки Солнечной системы". Название его заинтриговало, и он, усевшись в пустое кресло, погрузился в чтение брошюры. Но с большинством загадок он не мог разобраться со своим техническим образованием. Однако заинтересовался поведением планет Венеры и Марса, когда они оказываются за диском Солнца. Они задают загадки астрономам всего мира. Их появление из-за диска Солнца не предсказуемы. Они-то опаздывают появиться, то выскакивают раньше положенного расчётного времени. Причём если Венера опаздывает, то Марс наоборот. И ещё его заинтересовала щербинка на диске Солнца, которая плавно скользит по диску, а время полного оборота всегда равно 1836 часов, 39 минут и 16,35 секунды. "Да это какой-то привод работает там ", – пронеслось у него в мыслях. Подлетая к аэропорту Шереметьево, он положил на место брошюру и встал, но потом решил прихватить брошюру и вернулся на своё место "Люкс". Вскоре он забыл о проказах Венеры и Марса, и о щербинке на Солнце, погрузившись в работу и посещая своих трёх женщин. И покатилось время, день за днём, месяц за месяцем. Заведующий кафедрой нет-нет да зацепит его за воротник, требуя доложить о результатах по его докторской диссертации на заседании кафедры. А его работа упиралась в необходимость серийного выпуска, разработанного им оборудования, с чем у него была проблема, так как в Союзе что-нибудь внедрить было действительно проблематично. А тут ещё куча проблем свалилось на его голову. К ним на дачу залезли бомжи, решившие переночевать. Они принесли с собой неисправный электрический нагреватель, очевидно, подобрав его на свалке. Ночью дача загорелась и сгорела вмести с тремя бомжами. Милиция долго разбиралась, сотрудники страховой компании тоже, прежде чем выплатить Марусе страховку. А у Дмитрия появились проблемы, где взять материалы, строителей, а главное, время.
Поговорив с Марусей и Варварой Петровной, Дмитрий решил строить заново дачу из кирпича. И опять проблема, какой делать фундамент под тяжёлый дом. Оказалось, что садовый кооператив располагался на болотистом месте. В кооперативе под построенными раньше кирпичными домами оседал фундамент, а в стенах появлялись не только трещины, но и щели, через которые солнышко заглядывало в дома. Переговорив со строителями, он решил делать плавающий фундамент. Экскаваторщик вырыл ему глубокий ленточный траншей по периметру будущего дома. Чтобы борта траншея не обвалились, он в срочном порядке засыпал их песком на всю глубину, а на песок собирался ставить блоки. Но оказалось, что выписать блоки для фундамента практически было невозможно. Выручил студент прораб, который выкопал из земли старые блоки, которые когда-то служили основанием для башенного крана и за умеренную плату через кассу отпустил их своему преподавателю Дмитрию Александровичу. За субботу и воскресенье крановщик, подрабатывающий на участке, расставил блоки по периметру фундамента. Дмитрий с Марусей сделали опалубку и залили раствором щели между блоками, увязав их арматурой. Пока цемент застывал, они объехали все кирпичные заводы Подмосковья. Но везде оказалась очередь на три года. И опять ему повезло студент заочник, работая на кирпичном заводе в Кировской области, выписал кирпич как бы для себя. Но что стоило перевезти их оттуда, кирпич оказался как бы золотой. А чтобы кирпич не растащили дачники, пришлось на участке по очереди ночевать в автомашине. Каменщики по субботам и воскресеньям воздвигали кирпичные стены по проекту, предложенному Дмитрием. На нижнем этаже стены клали в два кирпича, а на втором в один кирпич с сужением верхней части стены для укладки плит. Причём северную стену здания второго этажа он сделал на полметра выше, чем южную. И через пару месяцев вместо сгоревшего дома на участке появилась коробка дома. Но у Маруси кончились деньги, полученные от страховки сгоревшего дома, а у Дмитрия они никогда не задерживались. Он жил от получки до получки, как все.
Всю зиму Дмитрий искал плиты для перекрытия, но кругом получал отказ. К весне он случайно узнал от одного преподавателя, что в одной организации имеются бэушные корытообразные лёгкие плиты. Директор организации заявил, что если он вывезет весь этот хлам своим транспортом и очистит двор, то он отдаст их бесплатно в счёт вывоза.
– Здесь мы поможем погрузить всё, – пообещал директор на прощание.
Что оставалось делать Дмитрию, и он согласился. На участке договорился с крановщиком и с водителями больших бортовых машин и принялся очищать территорию организации. А на участке полубракованными плитами перекрыл первый этаж, а затем второй. Но участок превратился в свалку, заваленный обломками плит, арматурой и цементными камнями разной величины. Варвара Петровна чуть не плакала, не зная, где можно обустроить грядки. Дочь успокаивала её. А Дмитрий предложил правлению кооператива отремонтировать общественную дорогу и получил добро, и приличную сумму денег. Вскоре участок очистился от хлама, а дорога приняла приличный вид. На заработанные деньги он закупил окна, двери и лес для пола. На участок привёз хорошей земли, за что Варвара Петровна готова была его расцеловать. Плиты второго этажа он покрыл толью, получилась наклонная крыша. Дождь стекал в одну сторону, сохраняя стены и помещение сухими.
– Внутреннюю отделку будем делать своими силами, – заявила Маруся. – Я не работаю, мама поможет, а как штукатурить – я умею, в техникуме научили. Но ты, Дмитрий, в первую очередь должен провести проводку, чтобы потом не долбить стены.
Возвращаясь как-то с работы, Дмитрий прочитал заметку в газете "Труд". Учёные предполагали, что за Солнцем скрывается какая-то невидимая с Земли планета, условно названная "Глорией". Он вспомнил о брошюре "Загадки Солнечной системы", когда-то подобранной в самолёте. Заехав в московскую квартиру, он в бумагах отыскал брошюру. В статье о поведениях планет Венеры и Марса сообщалось подробно, когда и насколько они отставали или опережали от расчетного времени появляться из-за диска Солнца. Дмитрий прочитал ещё и заметку о щербинке на диске Солнца. Прочитав несколько раз заметки, у него на ум ничего путного не пришло. Однако мысли о загадочном поведении планет Венеры и Марса и щербинке на диске Солнца не покидали его разгорячённый ум. Он рассуждал: "Если Венера и Марс то отстают, то опережают своё появление из-за диска Солнца, следовательно, они временно сходят со своих орбит, а затем возвращаются на них за счёт вращения, так называемого эффекта гироскопа. При этом они отклоняются от своих орбит, описывая параболы. И эти параболы отклоняются то наружу, то внутрь своей орбиты. Но такого быть не может, если на них воздействует какая-то невидимая планета, спрятавшись за Солнце. Она бы воздействовала на планеты только в одном направлении. Следовательно, там нет никакой планеты. Но почему планеты, то двигаются быстрей, то отстают? И что за щербинка обегает диск Солнца с постоянной скоростью? И его ум связал эти явления в одно целое. Однако не к чему, не придя в мыслях, он начал конструировать свой механизм, который бы смог повторить подобные явления. Но не так-то это просто, взять, да придумать что-то такое непостижимое. Однажды чтобы отвлечься от бесплодных мыслей он решил почитать на сон грядущий. Но читая, он не понимал, о чём читает, так как мысли возвращались к Венере, Марсу и щербинке на диске Солнца. Отложив книгу, он заснул. Вдруг он проснулся и сел, уставившись в одну точку освещённой стены от уличного фонаря, переваривая увиденное во сне. Он чётко увидел, почему Венера и Марс, закатываясь за Солнце, ведут себя крайне неординарно. Его мозг создал модель. Для того чтобы Венера и Марс то убыстряли свой бег по небу, то замедляли, а на диске Солнца образовывалась щербинка в виде параболы, которая довольно быстро обегала диск, нужна ещё одна планета. Но она должна иметь две орбиты вращения. Одна орбита вращения вокруг Солнца, а вторая – перпендикулярно всем другим орбитам планет Солнечной системы. Причём планета должна состоять из нескольких больших астероидов, быстро вращающихся вокруг друга друга, образуя в центре вращения астероидов пустоту. В результате центробежных сил образуется подсос в центр вращения этой сложной планеты из астероидов. А вращающиеся астероиды планеты с огромной скоростью вокруг друг друга в небольшом пространстве образуют двухсторонние смерчи. Один конец смерча дотягивается до диска Солнца, образуя щербинку в виде небольшой параболы, а второй – скользит по поясу астероидов, расположенного между Марсом и Юпитером. Планета из астероидов по массе и скорости вращения вокруг Солнца сродни Земле. Поэтому её не видно с Земли, а обнаружить со спутников непросто, так как она перемещается ещё и по своей второй перпендикулярной орбите. Один смерч всасывает с Солнца раскалённую массу тепловой энергии, поступающей в пустое пространство центра вращения планеты из астероидов. А второй смерч всасывает мелкие камни с пояса астероидов. Мелкие камни сгорают, частично спекаются, а их остатки центробежной силой разбрасываются между астероидов планеты в пространство, перпендикулярное орбитам наших планет, образуя газ, чёрную материю и мелкие астероиды, которые иногда влетают в нашу атмосферу. За счёт быстрого вращения астероидов планеты создаётся мощное магнитное поле. Магнитное поле и взаимное притяжение планет изменяют орбиты вращения Венеры и Марса, но в зависимости от расположения планеты из астероидов на своей первой и второй орбитах, она-то увеличивает, то замедляет их скорости вращения вокруг Солнца.
Дмитрий сидел, уставившись в одну точку стены, освещённую уличным фонарём, и боялся пошевелиться, чтобы не спугнуть что-нибудь важное из сна. Он ещё раз представил картину увиденного сна и постепенно приходил в себя. "Надо же такому присниться", – подумал он, опуская голову на подушку, но заснуть уже не смог до утра, прокручивая картину, представившуюся ему за Солнцем. А чуть забрюзжал рассвет, он встал с кровати и принялся описывать увиденный сон на бумаге. И ему это удалось, получилась новая гипотеза Солнечной системы. Правда, всё это ещё надо было доказать, хотя бы математически. Но не так просто было математически обосновать свою гипотезу, нужно было отчего-то реального оттолкнуться, а не от сна. И опять у него появилась масса проблем, которые поглотили весь его ум. Несколько дней он думал и придумал на садовом участке второго этажа оборудовать экспериментальную лабораторию, соорудив там макеты Солнца, Венеры, Марса и планеты из астероидов. Первым делом он принялся за составление проекта. Нарисовал план помещения, затем в выбранном масштабе нарисовал Солнце, заняв им одну из стен. По длине комнаты поместил Венеру, Марс, а затем орбиту Земли, по которой должна перемещаться планета из астероидов, так ему приснилось. Венеру и Марс он поместил на прямой линии, проходящей по границе диска Солнца от центра Земли, предполагаемой точки наблюдения. Подумав, он пририсовал орбиты Венеры и Марса. На бумаге у него всё получилось просто. Но как заставить перемещаться Венеру и Марс по своим орбитам, а планету из астероидов по своим двум орбитам? "Здесь нужны какие-то механизмы, причем не менее четырёх", – размышлял он. А чем больше он размышлял, тем больше возникало вопросов, с которыми ему в одиночку не справиться. А коллектива помощников у него не было. У него было только свободное помещение на участке второго этажа, на которое не претендовали Маруся и Варвара Петровна. Им было достаточно первого этажа, где три дня в неделю они наводили марафет, штукатуря стены, крася двери, окна, а в остальное время они занимались огородом, садом, цветами и отдыхали. А о втором этаже они и думать не хотели.
В один из своих свободных дней Дмитрий приступил к монтажу макета Солнечной системы. Электросваркой из арматуры сварил диск Солнца, к нему приварил дугу, изобразив экватор Солнца. И всё это он прикрепил жёстко к стене. На соответствующем расстоянии по выбранному масштабу на полу из стальных уголков смонтировал три импровизированных пути, соответствующих орбитам Венеры, Земли и Марса. Между потолком и стенами разместил вторую орбиту для планеты из астероидов. Причём вторая орбита, равная диску Солнца, располагалась над орбитой Земли, копируя её изгиб по окружности. В магазине "Детский мир" он купил несколько игрушек "Конструктор", из которых собрал четыре тележки. Три тележки для движения по орбитам на полу, а четвёртую, над которой он долго трудился, для движения по второй вертикальной орбите планеты из астероидов. На двух тележках, соответствующих Венере и Марсу, он смонтировал Г-образные гусаки, на которые подвесил постоянные магниты, сориентировав их на Север и закрепив дополнительными растяжками к гусаку. Под магнитами он разместил карандаши. Карандаши должны были оставлять следы на миллиметровой бумаге, закреплённой на тележках. Постоянные магниты, соответствующие Венере и Марсу, с карандашами должны были смещаться от воздействия мощного электромагнита, размещённого вместо предполагаемой планеты из астероидов на двух орбитах. По следу на миллиметровой бумаге он собирался рассчитать отклонение Венеры и Марса от своих обычных орбит, а затем рассчитать время, на которое опаздывают или выходят раньше Венера и Марс из-за диска Солнца. Он должен был добиться таких результатов по времени, которые указаны в подобранной в самолёте им брошюре "Загадки Солнечной системы". Эксперимент он собирался начинать от последних данных, как от последнего ответа, приближаясь к началу наблюдения астрономов за этим явлением. Он знал, что за один оборот Марса вокруг Солнца, Венера успевает сделать три оборота.
На всю подготовку стенда к эксперименту Дмитрий затратил больше года, и это стало его хобби. А чтобы добиться каких-то результатов у него ушло ещё шесть лет. Вначале первых двух лет у него вообще ничего не получалось. Он даже намеривался всё бросить и разобрать стенд, но руки не поднимались на это. Он делал перерывы, не появляясь неделями на участке, но его хобби вынуждало приниматься за дело, и он принимался двигать тележки, давая разные напряжения на электромагнит, ведя тщательную запись в журнал. Зачастую электромагнит давал сбой в работе. Напряжение электросети колебалось. Дачники занимались электросваркой, включали мощные нагревательные приборы, воруя электроэнергию в обход счётчиков. Да и сам Дмитрий частенько включал электромагнит, минуя счётчик. И только к концу третьего года экспериментов ему удалось получить обнадёживающие результаты. И чем ближе он подходил к началу опубликованных результатов наблюдения астрономов, тем четче работала его модель, появилась какая-то закономерность. Закончив экспериментировать, он принялся за обработку результатов исследования, консультируясь с математиками разных мастей. И ему удалось составить математическую модель работы планеты из астероидов. Подготовил программу для электронной машины. Программу он запустил от начала опубликованных наблюдений астрономов, приближаясь к концу их публикации, то есть наоборот исследованию. А делать прогноз движения Венеры и Марса на будущее, он не собирался, тем более что за последние пятнадцать лет опубликованных данных об их нарушениях движения по орбитам у него не было. Полученные данные на электронной машине несколько отличались от опубликованных, но прослеживалась какая-то постоянная закономерность в их неточностях. Поэтому он решил ввести в расчёты разные дополнительные коэффициенты для Марса и Венеры, фактически подогнав свои результаты к данным, опубликованным в брошюре. Поразмыслив, он принялся писать научную статью с математическими выкладками, изложив материал на двенадцати страницах машинописного текста. После чего у него стал вопрос о публикации. Журналы с астрономически уклоном отказывались публиковать его работу, рекомендуя обратиться в редакции с фантастическим уклоном. Ему и результатам его исследования никто не верил, крутя пальцами у виска. После долгих поисков один редактор молодёжного журнала "Познания" согласился напечатать статью, но за его наличный расчёт. Поскрипев зубами, Дмитрий согласился, куда ему было деваться. Через пару месяцев вышел журнал с его статьёй тиражом в 300 экземпляров. В обязательном порядке редакция разослала журналы в тридцать библиотек страны, пять экземпляров купил себе Дмитрий, а остальной тираж поступил в киоски и некоторые книжные магазины. Дмитрий с нетерпением ожидал откликов на работу, но было гробовое молчание. А через несколько месяцев он потерял всякий интерес к своему хобби.
Как-то раз Катерина предложила Дмитрию свозить её дочь и сына Маруси в планетарий, сказав:
– Дмитрий, в рабочий день свозил бы ты детей в планетарий, они просят. Мы с Марусей и детьми ездили в воскресный день в планетарий, но не смоги туда попасть. Школы по заявкам разбирают почти все билеты. Нам не повезло, и мы сходили только в зоопарк. Ты не каждый рабочий день работаешь. Пожалуйста, выбери время и свози их на машине в планетарий.
Дмитрий согласился. И в один из свободных для него дней взял Марусю с сыном и дочь Кати и повёз их в планетарий. На всякий случай прихватил с собой журнал со своей статьёй и брошюру "Загадки Солнечной системы". В конце экскурсии по планетарию он обратился к экскурсоводу, рассказав о своей гипотезе Солнечной системы. Экскурсовод направила его к научному сотруднику планетария. Научный сотрудник с интересом выслушал его, внимательно прочитал статью в журнале, но пролистав брошюру, заметил, что английского языка в достаточной мере не знает. А о том, что Венера и Марс ведут себя загадочно, слышал, но не знает подробностей. В заключении он сказал:
– Ваши исследования и статья интересны, но я не специалист в этой области и достойно оценить значимость вашей работы не могу. Да и статья ваша в несолидном журнале опубликована с малым тиражом. Если вы достаточно владеете английским языком, переведите статью на английский и отошлите в издательство, опубликовавшей брошюру. Там спецы дадут заключение.
– Да я отсылал им статью, переведя её на английский язык, но они даже не ответили мне.
Подумав, научный сотрудник посоветовал:
– Я знаю, в Америке есть солидное издание при международном астрономическом обществом, кажется, оно находится где-то около Чикаго. Вот туда бы вам обратиться. Они достойно смогли бы оценить ваши наработки. Но моё мнение такое. Ваша статья смахивает на какой-то фантастический рассказ, не содержит никакого прогноза на ближайшие года в поведении описанных планет. Вот был бы прогноз, да он подтвердился, тогда другое дело, все бы заговорили о вашем эксперименте и математической модели. Подтверждённый прогноз всему голова в астрономических делах. И ещё вот что. Почему Меркурий не реагирует на вашу планету из астероидов? Тоже не праздный вопрос.
Поблагодарив научного сотрудника за то, что он уделил ему время, Дмитрий понура отправился от него, понимая, что вся его работа пошла "коту под хвост". Да и астрономических расчётов он не знал. На земле всё подчиняется законам Ньютона, а в космосе другие законы. Домой он ехал с грустным видом. Маруся не лезла к нему с разговорами, понимая, что у него слишком плохое настроение от встречи с научным работником. Дмитрий завёз дочь домой к родителям Кати, а с Марусей и сыном поехал в Нахабино, размышляя: "Может прав научный сотрудник. Надо задержаться на недельку в Америке. В Вашингтоне сдам документы визового отдела, получу разнарядку по визам на следующий квартал и махну в Чикаго, там я ещё не был. Говорят город замечательный, много вузов, студентов. Надо подкопить долларов, скажу Маруси и Кати, пусть на пару месяцев забудут о "Берёзках", тем более что эти магазины стали теперь не так популярны как раньше. Накоплю долларов шестьсот – семьсот до конца квартала, хватит, а покупать в Америке нет смысла при их дороговизне, зарплаты-то там другие, не то, что у нас в Москве. Плохо, что у меня долларовая зарплата постоянная, не повышается. У сотрудников фирмы и посольства тоже зарплаты не колеблются, но зато коэффициенты к ним за отдалённость от Америки резко возросли. Они-то находятся как бы в командировке за границей.
К концу квартала накопив около семьсот долларов в последнюю пятницу месяца Дмитрий вылетел в Вашингтон, оформив на шесть дней отпуск в институте. Закончив дела в Вашингтоне, он оформил безденежный билет и вечерним поездом в субботу выехал в Чикаго, где после двенадцати часов по своим льготным документам устроился в отеле. Пообедав в отеле, решил прогуляться по воскресному городу. Гуляя по городу, он вдруг решил проехать к озеру Мичиган, где располагался пляжный парк с массой аттракционов. Спустившись в метро, он довольно быстро доехал до седьмой остановки и поднялся наверх. Он сразу понял, что сделал ошибку, заскочив в электричку не того маршрута. Перед ним простиралась огромная стоянка яхт, катеров ограждённая высоким сетчатым забором. За стоянкой вдали блестело озеро. Перед стоянкой размещалось небольшое здание, очевидно администрация или дежурная с охраной, решил он. К зданию вела небольшая дорога, покрытая песком и мелкой галькой. Он хотел вернуться в метро, но решил прогуляться по чистому воздуху и направился в сторону здания, но, не доходя до него, свернул по тропинке к забору и принялся рассматривать озеро с редкими яхтами и судёнышками на нём. Вдруг кто-то с силой ударил его по плечу и закричал:
– О'кей! О'кей!
Обернувшись, Дмитрий узнал бывшего босса коммерческой фирмы Роберта Джеймса, который повис на нём, тряся за плечи. А у него самого за плечами болтался большой рюкзак. Роберт сильно постарел, на глазах навернулись слёзы. Он не мог внятно говорить, бормоча что-то. Наконец он пришёл в себя.
– Я собрался ехать домой в свой город и увидел тебя, Дмитрий, – наконец, впервые, он назвал его по имени, а не по прозвищу О'кей. – Какая судьба забросила тебя ко мне?
– Да вот решил посетить Чикаго, а сюда попал по ошибке, заскочил не в ту электричку.
– Значит, судьба встретиться нам с тобой. Я хотел сегодня утром уехать домой, но опоздал на поезд, вернулся, решил вечерним уехать, но теперь не уеду. Тебя встретил, задержусь. Да что мы здесь стоим? Пойдём ко мне на ботик, – и он схватил Дмитрия за рукав и потащил к воротам, приговаривая:
– Надо же, я мог пройти мимо и не узнать тебя сзади. Вот случай!
Открыв калитку общей стоянки ключом, он втолкнул гостя вперёд, а сам закрыл её на ключ. Они пошли по дороге, по которой могли разъехаться две машины. Каждая стоянка была огорожена высоким сетчатым забором, за которым красовались разные судна. Малые плавательные средства чередовались с большими. Пройдя метров четыреста от калитки, Роберт остановился около высоких ворот, сваренных из уголков и арматуры. Дмитрий увидел судно, корма которого возвышалась над воротами. Днище судна стояло на двух бетонных подставках. Между подставками и корпусом судна размещались толстые резиновые прокладки, плотно прилегающие к днищу. Нос судна зависал над другим забором, расположенным на расстоянии двенадцати, тринадцати метрах от ворот. Борта судна с двух сторон не касались соседских заборов сантиметров на семьдесят. А расстояние между заборов было около девяти, десяти метров. Пропустив гостя на стоянку, хозяин торопливо замкнул ворота на ключ.
В углу около забора из-под земли торчала труба с краном и счётчиком воды. К нижней части трубы была приварена труба, уходящая на соседнюю стоянку. Счётчики воды были установлены так, что их показания можно было прочитать с дороги. В самом низу трубы крепилась толстая цепь, к которой была пристёгнута широкая лестница метров пяти в длину. В другом углу от ворот размещался электрощит со счётчиком и кабелем с герметичным разъёмом. Роберт скинул рюкзак, снял висячий замок с лестницы и поставил её к корме судна, набросив изогнутые концы лестницы в виде крючков на борт судна. И полез вверх, попросив Дмитрия подать ему рюкзак с земли.
– Поднимайся за мной! – крикнул он, перевалившись через борт.
Дмитрий поднялся и по ступенькам опустился на палубу. Ему бросилось в глаза, что на каждом борту размещались по две длинные трубы. Каждая труба одним концом крепилась к замысловатому креплению, закреплённому к борту и палубе у кормы и носовой части, а между креплениями проходила ещё одна поперечная труба. "Что за ходули на ботике", – промелькнула мысль у него.
И он устремился за Робертом в носовую часть. Роберт отомкнул дверь рулевого помещения, включил рубильник освещения и пригласил гостя следовать за ним, спускаясь по трапу вниз. Спустившись, Дмитрий оказался в небольшом длинном салоне около десяти - двенадцати квадратных метров. По бортам судна располагались по три двери, уходя к кормовой части. В конце кормовой части посредине размещался двигатель судна, огороженный со всех сторон стенкой с широким окном. Оградительная стенка шириной с метр и длиной порядка двух метров упиралась в потолок. Опустив рюкзак на пол, Роберт принялся знакомить гостя со своим "детищем". Он открыл первую боковую дверь и сказал:
– Это спальня для двух человек, – и он опустил столик, получилась полка как в плацкартном вагоне, затем он опустил полку с потолка, перекрыв небольшой иллюминатор. – Таких кают для отдыха четыре. Последние двери это с одной стороны туалет, а с другой душ.
В носовой части оказался огромный холодильник, а напротив трапа маленькая кухонька. Стены и потолок были отделаны пластиком.
– Приличный "Ботик Петра I", – заметил Дмитрий, проводя рукой по стене.
– Неплохой, но требует квалифицированного обслуживания, – и Роберт принялся рассказывать, жаря картошку с колбасой. – Отец купил ботик в Амстердаме. Он у меня был и капитаном, и лоцманом, и механиком. А я ни капитан, ни механик и приёмные дети в меня вышли. Все в руководители выбились, а рулить автомобилем не умеют. После смерти отца по завещанию ботик и стоянку на меня оформили. А летом я нанял лоцмана-капитана. Он отогнал ботик на левый берег озера в живописное место с массой культурных мероприятий. Там сняли стоянку на месяц, а лоцман уехал, но через месяц вернулся за нами. Как-то раз перед смертью отец мне сказал, что надо бы сделать перетяжку обшивки бортов ботика, вода стала поступать в отстойник кормы, приходится часто включать помпу, но он серьёзно заболел и заняться этим не смог. Поскольку я пользовался электричеством с берега, то помпа была включена постоянно, но она включалась автоматически, по мере поступления воды. За месяц счётчик накрутил такое количество киловатт, что мы ахнули. В это время владельцы стоянки делали ремонт пристани согласно предписанию береговой охраны, но у них не хватало денег для полного ремонта, и они обратились к отдыхающим с просьбой помочь им средствами в счёт будущих стоянок на несколько лет. Деньги в то время у меня и моих детей были. Мы и ещё четверо отдыхающих откликнулись на их призыв. Нам официально оформили стоянки на двадцать лет по месяцу в летний период, по выгодному для нас тарифу. Прошёл месяц. Приехал наш лоцман-капитан, и мы отчалили от берега, направляясь к своей стоянке. Не доходя милей тридцать до берега, вдруг забарахлил двигатель. Из заливного горлышка масла в двигатель повалил дым, выбив крышку. Двигатель пришлось заглушить, электрическая динамка перестала работать, аккумуляторы стали быстро садиться. Лоцман не мог понять, что случилось с двигателем. Пришлось вызвать буксир. Но вскоре вода заполнила отстойник и появилась на полу. Пришлось вручную сливать её за борт, ожидая буксир. Когда пришёл буксир, вместе с буксирным тросом перебросили электрокабель. Заработала помпа, вода стала уходить с пола и отстойника. Буксир доставил нас к берегу, а грузовой кран поставил на подставки на стоянку. Я пригласил мастеров, они осмотрели ботик и составили смету на ремонт, назначив цену ремонта в девятнадцать тысяч долларов. Мои дети с внуками и внучками отказались жертвовать приличные суммы на ремонт, жалея, что сбросились на снятия стоянки на берегу на двадцать лет. Я тоже не мог себе простить такой оплошности. А тут возьми да кто-то предложи сделать ноги ботику, чтобы вода не заливала нас во время отдыха. Дети ухватились за эту идею. Сыну, боссу фирмы, работающему в Канаде, конструктора разработали конструкцию выдвижных ног с поднятием ботика на метр из воды. Берег, где сняли стоянку, пологий, ровный, каменистый. Сыну за умеренную плату сделали для ботика механические ноги, он привёз и установил их на борта. И все двадцать лет мы на месяц отправлялись на нашу стоянку, нанимая вместо лоцмана буксир с электрокабелем для нашей помпы, получалось не дороже, чем нанимать лоцман-капитан. В прошлом году закончился срок оплаты стоянки. В этом году в отпуск дети с семьями разъехались кто куда. Я помакнул ботик в воду и поставил на место.
– Как это помакнул? – не понял Дмитрий.
– Дело в том, что по уставу кооператива каждое судно грузовым краном должно переноситься на воду, а затем ставиться на стоянку в обязательном порядке не реже одного раза в году. Если судно в течение двух лет не снималось с подставок и не ставилось на воду, владелец стоянки автоматически лишается членства кооператива. А его стоянку передают очереднику по существующим новым ценам на землю с квадратного метра, а бывшему владельцу кооператив выплачивал стоимость, которую он когда-то заплатил в старых ценах. Годовая плата с одноразовым переносом грузовым краном ботика на воду и обратно и охраной за год для меня составляет девятьсот долларов. А вообще один спуск наводу подъёмом краном моего ботика стоит триста долларов.
Приготовив ужин, Роберт поднял откидной стол, прикреплённый к торцевой стенки, огораживающей двигатель, и пригласил Дмитрия к столу, поставив бутылку с недопитым коньяком. Выпили за встречу, закусили, перебрасываясь словами. Выпили по второй и третьей, опустошив бутылку до конца. Вдруг Роберт расплакался, слёзы покатились по щекам.
– В чём дело? Что случилось? – успокаивал его гость.
– Дело в том, что я крепко обиделся на своих детей. Мне трудно уже приезжать сюда, следить за ботиком. Я написал дарственную на ботик и стоянку на моих троих детей, а они отказались, вернув мне дарственные, за которые я заплатил приличные суммы, и прислали заверенные нотариусом отказы от дарения. Они, видите ли, будут рады, если им от стоянки достанется по девять тысяч долларов. За эту стоянку в собственность отец заплатил двадцать семь тысяч долларов. А чтобы утилизировать ботик надо заплатить рабочим двенадцать тысяч. Тогда им достанется по четыре тысяч, и они согласны на это, но заниматься этим не хотят. Но не это главное, у меня руки на такое не поднимаются. Отцовский подарок, память, взять да уничтожить. Я рассчитывал, что это они после моей смерти сделают. А они видишь, как со мной поступили. Больно и обидно. А дочь, хотя работает заместителем главного редактора, посоветовала мне, чтобы я отогнал ботик подальше и потопил в озере на глубине. Так, мол, многие делают. А я ей говорю, а как же я доберусь до берега. А она отвечает, похороним с честью как отважного моряка.
– Ну, это она в шутку сказала.
– Может и в шутку, но всё равно обидно, вот что значит приёмные дети, как были чужие, так и остались ими, – и он расплакался не на шутку, испортив настроение Дмитрию.
– Я может, откланяюсь.
– Куда откланяешься, мы еще не поговорили, как следует, – возразил хозяин, прекратив плакать, принялся расспрашивать о Москве, посольстве, коммерческой фирме.
Дмитрий рассказал что нового, кто уехал, кто приехал на их места. Вдруг Роберт заявил:
– А знаешь, я ботик и стоянку тебе подарю. Вот какое мое решение будет, – и он сразу даже как-то приободрился.
– Я-то тут причём, – возразил Дмитрий, понимая, что Роберт сказал это по пьянке в шутку.
– А вот причём! Вспомни, как вытащил меня из грязи, в которую я влип по самые уши.
– Да ладно вам на себя наговаривать. Что я не благодарное какое-то животное. А дарение это совсем другое дело.
Роберт перевёл разговор в другое русло, интересуясь делами Дмитрия, а он спросил:
– Вы сказали, что ваша дочь заместителем редактора работает. Меня это заинтересовало. В Москве я опубликовал одну интересную работу, но слишком малым тиражом, на большее денег не хватило, да и достойных специалистов в этом вопросе у нас не оказалось. Хотел в американском астрономическом журнале опубликовать. Может ваша дочь что-нибудь дельное посоветует, как это сделать.
– Я понял, ты в отеле остановился. Отель без тебя не пропадёт, если не придёшь ночевать. А завтра с утра займёмся и моими делами, и твоими. Ночевать будешь у меня. Сейчас чайник поставлю.
Пока Роберт занимался с чайником, Дмитрий поднялся на палубу и принялся рассматривать конструкцию ног ботика, а затем переключился на яхты, стоявшие с двух сторон на соседних стоянках. Вскоре к нему присоединился Роберт и принялся рассказывать, как удлиняются трубы при опускании их на дно озера. А затем на них приподнимается ботик на высоту около метра из воды, и она прекращает поступать в отстойник.
– А на какую глубину погружается корпус ботика в воду, когда идёт?
– Метра на полтора или более, если говорить по-русски, а по-нашему футов на пять. Я право точно не помню его осадку в воду при полной загрузке. Надо посмотреть в техническом паспорте.
Снизу раздался свисток вскипевшего чайника, и они спустились вниз. Чай пили, молча, погрузившись каждый в свои мысли.
– Давай будем спать. Тебе в какой каюте застелить?
– Да мне без разницы, – ответил Дмитрий, направляясь знакомиться с туалетом, заглянув по пути в душевую.
Коснувшись подушки, Дмитрий заснул. Роберт принялся копаться в старых бумагах. Наконец он нашёл информационный листок, опубликованный десять лет назад в посольстве США в Москве. Где подробно излагалось, как нашёлся "Привилегированный почётный гражданин Соединенных Штатов Америки" Дмитрий Зуб, которого долгое время разыскивала полиция. А помог его найти Роберт Джеймс, босс коммерческой фирмы при посольстве США. Найдя бумагу, он аккуратно свернул её и положил к остальным документам и только после этого улёгся спать. Утром Дмитрия разбудил Роберт.
– Дима, вставай, хватит спать, – ласково по-отцовски сказал он. – У нас сегодня много дел.
Поле завтрака они направились в город. Дмитрию хотелось расспросить насчёт его дочери, работающей заместителем редактора. Он размышлял: "Может она работает в каком-нибудь детском издании, а может в организации, где имеется своя редакция". Но решил не торопить события. Они подошли к метро.
– Я получил бесплатный билет на двадцать поездок. Буду вас катать бесплатно.
– Это хорошо, – задумчиво ответил Роберт.
Проехав десять остановок, Роберт повёл его на выход, а затем они пошли по улицам частных домом.
– Дима, ты можешь дать мне копию своего паспорта и удостоверения со льготами, – вдруг обратился он к Дмитрию.
– Конечно, в чём проблема, – ответил он, доставая копии.
Вскоре они остановились около небольшого дома с садом и злым псом во дворе. Вышел хозяин, а увидев Роберта, закричал:
– О! Сосед, наконец, объявился. Сколько раз был на стоянке, а тебя ни разу не видел. Что случилось? Болел?
– В этот сезон мы не ходили по озеру. А три дня назад я приехал, помакнул в воду ботик и поставил его на место, – застенчиво сообщил он.
Успокоив пса, хозяин пригласил их на застеклённую веранду.
– А это что за молодой человек? – спросил хозяин, рассматривая Дмитрия.
– Сын мой, я нашёл его в Москве совершенно случайно.
Хозяин подозрительно посмотрел на Роберта и спросил:
– Какое такое дело привело тебя ко мне? Разве так просто ты бы пришёл ко мне.
– Да так, небольшой пустяк, – и взяв по-дружески под ручку хозяина, он увёл его в дом, оставив Дмитрия на веранде.
Вскоре вышла хозяйка с вазой фруктов и поставила на стол.
– Угощайтесь, из своего сада, правда, прошлогодние.
– Спасибо, – ответил он вслед уходившей в дом хозяйки.
Минут через двадцать вышел Роберт, улыбаясь. Он взял яблоко и сунул его в карман. Следом появился хозяин и предложил выпить на дорожку.
– Ой! Не можем, у нас ещё много дел. А я планирую сегодня уехать домой, жена, наверное, потеряла, ждёт, волнуется. Спасибо тебе за всё. Выручил по-соседски.
– Да ладно, сочтёмся, – и он пошёл провожать их до калитки.
Простившись с соседом по стоянке, Роберт направился в сторону метро.
– Поехали на стоянку.
– А когда к вашей дочери пойдём? – недовольным тоном спросил Дмитрий.
– Я звонил ей на работу от нотариуса, объяснил, зачем хотим подъехать, а она сказала, чтобы мы подошли к ней часам к трём, сейчас она уходит в типографию, там какие-то неполадки с выходом печати.
От такого сообщения Дмитрий приободрился, поняв, что Роберт не забыл о его проблеме.
Вернувшись на берег, Роберт повёл его к зданию. Дмитрий прочитал на одной вывеске: "Правление кооператива", на второй: "Регистрация малых судов", на третьей: "Охрана кооператива". Оставив Дмитрия в коридоре, Роберт зашёл в комнату с вывеской регистрации. Минут тридцать Дмитрий ждал, не понимая, почему так долго застрял там Роберт. Наконец дверь открылась, и Роберт пригласил его зайти. Служащий в форме полицейского предложил Дмитрию сесть на стул и попросил паспорт и удостоверение льгот. Дмитрий решил, что это обычная проверка документов, к которым привык в Москве, где его часто останавливали и требовали предъявить паспорт, проверяя прописку.
– Я остановился в отеле, а здесь встретил своего хорошего знакомого.
Служащий поправил его:
– Отца.
Дмитрий его не понял, а служащий заявил:
– Согласно вашим льготам оформление для вас производится бесплатно, а за бланк технического паспорта придётся заплатить сорок долларов, – и он положил на стол перед ним технический паспорт.
– У меня денег осталось только на билет, – как-то виновато заявил Роберт. – Дима, заплати.
Дмитрий решил, что у Роберта проблема с деньгами, а ему оформили новый технический паспорт на ботик, поскольку дети отказались принять его дарственную. Он полез в карман за деньгами, а Роберт взял технический паспорт и принялся его рассматривать. Дмитрий отсчитал служащему деньги, а тот сразу же записал их в своём журнале и подвинул его к Дмитрию, предложив расписаться в последней графе. Взглянув на записи сверху, Дмитрий удивился, во всех строчках стояли приличные суммы от трёх тысяч до полутора, а в его строчке стояло сорок. Он решил, что Роберт, используя его документы, умудрился опять сэкономить, как когда-то в аэропорту Шереметьево, а в уме пронеслось: "Потом Роберт должен вернуть сорок долларов. Это он решил перед служащим разыграть, что сидит на мели". Дмитрий расписался, служащий пожал ему руку на прощание, сказав:
– Поздравляю, – и он вернул ему его личный паспорт и удостоверение.
И опять он не понял, с чем его поздравил служащий. А в коридоре Роберт сказал:
– Одно дело провернули, пойдём дальше, – и он зашёл в правление, закрыв за собой дверь.
Дмитрий принялся читать объявления, развешанные в коридоре на досках. Прошло минут десять. Из правления вышла женщина и неплотно прикрыла дверь. Он подошёл к двери и попытался заглянуть в комнату, но кроме шкафов ничего не увидел, но зато услышал раздраженный голос Роберта:
– Я же заплатил налог при оформлении дарения стоянки детям, почему второй раз должен платить. Они же не успели оформить стоянку на себя. Да я в суд обращусь на такое незаконное решение.
Ему что-то ответили глухим голосом, но Дмитрий не расслышал. А затем отошёл от двери, понимая, что подслушивать нехорошо, тем более что может вернуться женщина из туалета. Вскоре она действительно вернулась, плотно прикрыв дверь. Прошло ещё минут двадцать, прежде чем выглянул Роберт и пригласил его зайти. Он зашёл. За столом сидел, мужчина килограммов под сто в светлом свитере и ковбойской шляпе на голове, очевидно, босс кооператива. Сбоку сидела женщина и стучала на машинке. Мужчина сказал Роберту:
– Хорошо, согласен, сейчас оформлю на сына, – при этом он рукой указал Дмитрию на единственный стул напротив себя. Дмитрий сел, размышляя на какую сумму, ещё придётся раскошелиться.
Мужчина попросил у него паспорт и принялся копировать его. Дмитрий приготовил удостоверение со льготами, но к нему подошел Роберт и шепнул:
– Здесь оно не нужно.
Дмитрий поспешно спрятал удостоверение в карман. Мужчина продолжал крутиться около тумбочки, затем подошёл к столу вернул паспорт Дмитрию, записал что-то в журнале и попросил его расписаться, положив рядом с ним какое-то удостоверение, которое тут же оказалось в руках Роберта, который принялся его рассматривать. Мужчина пожал руку Роберту, затем Дмитрию, и они вышли.
– Здорово я вчера придумал, – хвастливо заявил Роберт, – у соседа нотариуса получил документ, что я усыновил тебя десять лет тому назад. Поэтому с дарственной на тебя не было никаких проблем.
– Какой дарственной?! – воскликнул Дмитрий. – Роберт, вы опять шутите, – и он приостановился, предполагая неладное.
– Я же вчера сказал, что подарю тебе ботик и стоянку.
– Но я решил, что вы пошутили! А сегодня решил, что вы ботик и стоянку переоформляете на себя, потому что дети отказались.
– Раз дети отказались и не стали ничего оформлять, то я оказался опять владельцем всего, зачем оформлять, если всё числилось на мне.
– Но зачем мне ботик и стоянка? Я через несколько дней уеду и неизвестно приеду ли когда-нибудь снова сюда.
– Вот и я о том же. Ты уедешь, сюда не появишься. Тебя за неуплату исключат из членов кооператива. Кооператив наймёт рабочих, они утилизируют ботик, тебе в посольство вышлют деньги, а ты перешлёшь их моим детям. Это произойдёт года через два, три. К тому времени меня может и не будет. Это один вариант. А второй вариант. Ты отремонтируешь ботик, и он ещё долго будет бороздить воды озера Мичиган, на что у меня больше надежды. Билет-то на самолёт у тебя безденежный. Что тебе стоит прилететь и друзей с собой пригласить. Вот я вчера вдруг решил усыновить тебя, иначе бы ничего не получилось с дарением стоянки. Дарить можно только близкому родственнику. За стоянками у нас очередь лет на десять, а распоряжается ими только правление.
– Но у меня отец есть.
– Отец есть у Дмитрия Зубова, а у Дмитрия Зуб его нет, вот, я и решил это исправить, и сегодня оформил у моего соседа по стоянке нотариуса задним числом усыновление. Он вначале забрыкался, а я сказал, что отрежу его трубу от своей трубы. А провести воду сейчас не шуточное дело.
– А если я не вышлю вашим детям деньги?
– Обойдутся, а я не обижусь на тебя, если ботик сохранишь. Кстати, чтобы ты знал. Твоё назначение на пост визира в посольстве в Москве, это моя жена придумала с моего одобрения, так что за тобой должок, сынок. А дети не выбирают родителей, и ты это хорошо знаешь.
– Ну и хитрые же вы, Роберт.
– Не хитрый, а практичный человек. Поехали к дочери твои проблемы решать.
Проехав несколько остановок в метро, Роберт подвёл Дмитрия к кирпичному высокому зданию. С одной стороны стенка здания полу разрушилась, очевидно, рядом примыкало другое здание, которое снесли. Над дверью висела замызганная, еле заметной вывеска "Типография". Позвонив, они долго ждали у небольшой двери, пока им открыла дверь женщина лет тридцати восьми. По тому, как она приветствовала Роберта, поцеловав его в щёку, Дмитрий понял, что эта его дочь. На Дмитрия она не обратила особого внимания, слегка кивнув головой в его сторону.
Ей было не до них. Роберт шепнул ему, что у них застопорился выпуск очередной публикации. Постоянно в кабинет входили служащие, что-то срочно обсуждая с ней. Отец и Дмитрий сидели как мышки в углу кабинета, куда их усадила она. Посмотрев на часы, Роберт робка сказал, что ему скоро уезжать, поезд ждать не будет. Она встала и, доказывая что-то двум служащим, практически вытолкнула их за дверь и закрыла её на ключ.
– Папа, что у вас?
Роберт подтолкнул к столу Дмитрия, который ещё не разобрался, имеет ли его дочь хоть какое-то отношение к выпуску печатной продукции астрономического направления. Он пытался это выяснить, но понял, что Роберт просто не знает этого. А выяснять у неё этот вопрос сейчас было бы крайне некорректно. И он принялся рассказывать о своих экспериментах, но она перебила его:
– Знаете, о ваших исследованиях мне совсем необязательно знать.
И она взяла из его рук материал написанный по-английски.
– А где опубликованный материал с публикациями отзывов специалистов?
Дмитрий подал раскрытый журнал с его статьёй, помалкивая об отзывах.
– Насколько ваш материал по-английски соответствует публикации?
– Да вроде я неплохо владею английским языком.
– Ну, это мы сейчас проверим, – и она позвонила.
Через минуту в дверь постучали. Пришли три женщины.
– Посмотрите на предмет точности перевода и всего остального, – распорядилась она, усаживая их за длинный стол, примыкающей к её столу.
Редактора взялись за работу, а она сказала Дмитрию:
– Два наших академика в самый последний момент сняли свою работу с печати, у них, видите ли, появились веские причины. Будь им неровная дорога на похоронах, – выругалась она по-американски. – У редактора на такие случаи всегда имеется материал, которым можно заполнить прореху. Но редактор укатил в отпуск, а все материалы у него в сейфе. Не ломать же мне его сейф. А в нашем издании получилось пустота. Если Вестник не выйдет в этот четверг или, в крайнем случае, в пятницу, то нашей редакции предъявят такой штраф, что мало не покажется. Поэтому я думаю заполнить пустоту, поместив ваш материал в нашем издании, поскольку он опубликован в советском издании, но у вас маловато материала, надо ещё страницы четыре текста добавить. Поместите отзывы советских ученых.
– У них нет специалистов! – из угла кабинета крикнул Роберт.
– Как нет? У вас что, отзывов на публикацию вашей работы нет?
И Дмитрий соврал:
– Есть, но они слабо отражают мой материал в своих рецензиях, как бы рассуждая. Я их и брать не стал с собой.
Она задумалась, а затем обратилась к своим служащим. Дмитрий оглянулся на их стол и увидел, что его материал сильно запачкан красными пометками и исправлениями.
– Текст неплохой, хорошо поддаётся редактированию, часа через два, три мы из него сделаем, что надо и брешь закроем.
– А по объёму?
– Маловато, – ответила другая женщина.
– Тогда вот что, – обратилась заместитель редактора к Дмитрию. – Сделайте рисунок ваших явлений, а наш художник доведёт их до кондиции. Даю вам на это двадцать минут, – и она подала ему несколько листков бумаги и коробку цветных карандашей.
Дмитрий расположился рядом с её отцом, как будто надеясь на какую-то подсказку от него. И принялся делать наброски, не заметив, как подошла она.
– О! Да вы ещё и хорошо рисуете. Вы, что ещё и художник?
– Нет, я просто неплохой конструктор.
– Так чётко изобразили. Для художника подпишите, где что, а мы потом отредактируем. Нам можно все четыре рисунка поместить в вашу статью? Я поняла, что это разные фазы своего развития.
– Совершенно верно, это четыре места своего нахождения планеты астероидов, – ответил Дмитрий, удивившись её профессионализму.
Взяв у Дмитрия рисунки, она передала их одной из женщин, шепнув ей что-то, а отцу сказала:
– Папа, извини, я не смогу тебя сегодня проводить. У нас запарка придётся задержать всех сотрудников часов до двенадцати ночи. А вы можете быть свободны, – она подошла к отцу, обняла, поцеловав в щёку.
С Дмитрием простилась за руку, сказав:
– Зайдите в четверг, я дам вам три экземпляра Вестника с вашей статьёй и выпишу чек на получение причитающей суммы денег за статью.
Затем она выглянула в коридор и попросила сотрудницу проводить отца и гостя. Через минуту они оказались на улице. Не зная в каком издании будет опубликована его работа, он не проявил особой радости.
– А теперь, Дима, проводи меня до вокзала, но сначала съездим за моим рюкзаком и вещами, и я кое-что передам и покажу тебе.
В метро Дмитрий принялся выяснять об издании, в котором работает дочь Роберта.
– Да я как-то не интересовался этим. А что не спросил у неё об этом?
– Неудобно было спрашивать, пришёл и не знает куда пришёл.
– Это, пожалуй, верно, – и Роберт потрогал себя за бороду. – У нас непринято расспрашивать кого-либо о работе, что делает, сколько получает. Это у вас всё нараспашку. Получишь свою публикацию, узнаешь. Ты же хотел опубликовать в Америке, вот считай и опубликовал.
Вернувшись на ботик, Роберт принялся собирать вещи, которые раньше всегда оставались на ботике. Теперь он покидал ботик навсегда. У него получилось четыре упаковки с вещами, кроме рюкзака, в который он умудрился засунуть ещё кое-что.
– Эту упаковку в четверг отвезёшь дочери на работу. Я возьму рюкзак и одну упаковку, а тебе придётся взять две остальные. Приеду домой, оставлю на хранение в вокзале, потом перевезу. Через час можно будет отправляться на вокзал.
Хотя документы были уже переоформлены на Дмитрия, но Роберт никак не мог себя перебороть, держа их в своём кармане. Наконец он решился, вытаскивая документы из кармана.
– Это технический паспорт на "Ботик Петра I", – и глубоко вздохнув, подал Дмитрию.
Не взглянув в него, Дмитрий нехотя, как обречённый, положил в карман.
– А это пропуск на стоянку, как владельцу, – и опять раздался глубокий вздох, а он почувствовал, как будто отрезал от себя что-то.
Затем он извлёк целую гору документов из потайного шкафа, объясняя, где что и для чего. Закончив с документами, показал, где находятся различные ключи для ремонта. В последнюю очередь передал четыре ключа от замков на улице, рассказав каким ключом, что открывать. Покончив с передачей, Роберт сел, вздохнув. Посидев, он сказал:
– Дима, документ о твоём усыновлении я оставлю у себя, будем на вокзале, сделаю тебе копию. Вдруг пригодиться. В правлении и регистрации я оставил копии. И вот ещё что, чуть не забыл. У моего отца здесь в Чикаго живёт хороший друг. Я напишу ему записку, он поможет тебе устроиться на заочные курсы капитанов и штурманов. И ещё я оставлю адреса детей и свой, – и он принялся писать.
Всё это Дмитрий воспринимал, молча, понимая, что нелегко Роберту прощаться со своим хозяйством. А о своей участи в этом деле он ещё ничего не решил. Написав записку и адреса, Роберт положил их в ящичек над столом.
– Ну, кажется всё. Чтобы мне больше не вздыхать, давай поедем на вокзал, хотя ещё рановато, – и он встал, взял рюкзак.
Дмитрий помог надеть ему рюкзак. Он схватил одну упаковку с вещами и шустро заспешил по трапу вверх. Дмитрий поднял за ручки две упаковки и последовал за ним. По-хозяйски замкнул рулевое помещение и обе калитки. Перед метро Роберт решил отдохнуть, Дмитрий подсел к нему.
– Роберт, может тебя отправить по моему льготному билету? – предложил Дмитрий в надежде, что вдруг он вернёт ему доллары за технический паспорт, который, как он считал, ему совершенно не нужен.
– Нет, меня тут знают все контролёры. Да я и не нуждаюсь в деньгах. Пенсия у меня приличная. Перед отъездом я не успел её получить, поэтому с деньгами произошёл такой конфуз.
Приехав на вокзал, Роберт взял билет, и они ждали поезда, разговаривая. Через сорок минут Роберт уехал, оставив на перроне задумчивого Дмитрия.
Засветло Дмитрий вернулся на стоянку. Обошел вокруг ботика, бесцельно рассматривая нижнюю часть днища. Вдруг у него возникла мысль: "Как может течь ботик, если в обшивке нет щелей, даже лезвие бритвы никуда не воткнешь". Переставляя лестницу, он обследовал верхнюю часть корпуса, но не нашёл никаких щелей. Он вспомнил слова Роберта, что когда они ботик приподнимают на метр из воды, она не поступает внутрь. И его осенило: "Когда вал винта выходит из воды, она внутрь не поступает. А хотя Роберт хвалил своего отца, но он как механик не заметил, что вода попадает через манжеты вала". Подойдя к гребному винту, он попытался его вместе с валом пошатать, но они для него оказались неподъёмные. Не найдя чем приподнять винт с валом, он решил прощупать зазор между валом и корпусом куском проволоки. А проволоки было достаточно на заборе. Найдя прямой кусок проволоки, после нескольких попыток проволока вдруг куда-то вошла. Оставив проволоку на месте, он побежал внутрь ботика, а, увидев торчащий конец, потянул за него и вытащил её. "Ого, тут не только манжеты развалились, но и подшипники", – понял он, почёсывая затылок. "Тоже мне моряки! Двадцать лет катались на ботике, и не могли выяснить причину попадания воды внутрь". Теперь ботик его заинтересовал, но как механика. Найдя чертежи вала с гребным винтом и конструкцию двигателя, он решил разобраться с ними в отеле. "Надо появиться в отеле, а то ещё розыск объявят ". В последний момент вспомнил о записке, которую написал Роберт. Он взял её вместе с адресами. Замкнув своё хозяйство на все четыре замка, как велел ему Роберт, поехал в отель.
В отеле его действительно потеряли, и ему пришлось объясняться с полицейским, которому уже передали заявление об исчезновении почётного гражданина США Дмитрия Зуб. В номере весь стол оказался заставлен едой суточного рациона. Он изрядно проголодался и набросился на еду как голодный зверь. Остатки, что можно было убрать в холодильник, прибрал, а остальное увёз официант. На свободный стол разложил чертежи вала с гребным винтом, размышляя: "Раз конец проволоки удалось просунуть между обоймами двух подшипников, следовательно, шарики растрескались, вывалились из обойм, разорвав уплотнительные манжеты. Это могло произойти либо от того, что они наскочили гребным валом на мель или топляк, либо плохо смазывали подшипники. Но это можно узнать после их разборки". С деталями вала ему было всё ясно, однако на чертежах не было номеров подшипников и уплотнительных манжеток. И он взялся за чертежи двигателя. Двигатель восьмицилиндровый на дизельном топливе с запуском на бензиновой основе и воспламенением от электрической свечи. И опять он вспомнил рассказ Роберта: "Двигатель забарахлил, дым повалил через горловину для заливки масла, сорвав крышку. Двигатель остановили, динамо перестало работать". И он принялся рассуждать: "Раз крышку сорвало, следовательно, выхлопной газ проник в картер. А почему? Да потому, что в поршне образовалась дыра. Что могло сделать дыру, скорей всего обломок свечи. Свечи ломаются по резьбе от какого-либо удара по ним, например, ключом. Сломанную часть свечи не вывернули, закрутив новую. От вибрации сломанный кусок по резьбе завернулся вниз и попал под поршень, пробив его", – сделал он заключение. "Раз за статьёй надо пойти в четверг, займусь ремонтом вала, чтобы вода не попадала внутрь. Хотя какая мне разница, всё равно придётся утилизировать ботик". И он включил телевизор, с азартом принялся смотреть игру в футбол, не болея ни за одну из команд. А после окончания футбола улёгся спать.
Утром его разбудил официант, вкативший тележку с завтраком. Завтракая, неожиданно решил выяснить адрес магазина с запасными деталями для малых судов. Он разговорился с официантом и узнал, что магазин и знакомый отца Роберта находятся на одной улице через несколько домов друг от друга. "Придётся сходить, весь день свободен", – решил он. В магазине продавец заявил, что без разборки вала они не смогут определить, что нужно покупателю. Второй продавец сказал, что он работал в бригаде мастеров, но без номеров подшипников и уплотнения не может ничего сказать, и он посоветовал разобрать узел вала. Разговорившись, Дмитрий выяснил, что за замену подшипникового узла мастера берут около тысячи долларов, хотя сами подшипники и манжеты стоят гораздо дешевле.
– Да я сам механик.
– Тогда в чём проблем, разбери и посмотри номера.
Дмитрий никуда не спешил, поэтому затеял разговор о двигателе и выяснил, что стоимость ремонта двигателя с его извлечением из судна, будет стоить где-то от пяти до восьми тысяч.
– А что такое перетяжка бортов ботика?
– Сам ты не сможешь сделать перетяжку, нужен специальный инструмент. Обычно этим занимаются четверо рабочих, они выработали особую сноровку. Без сноровки лучше не делать, испортишь. А за эту работу они берут от пятнадцати до восемнадцати тысяч. Работы-то на целый месяц по ремонту перетяжки. Надо разобрать всё внутри, потом собрать. Сам и не думай этим заниматься, ходить по озеру на ботике можно без ремонта бортов, только помпу чаще включай, обычно воды через борта проникает мало, там специальный расширяющий и уплотнительный материал ставится на заводе. После такой консультации по ботику он окончательно решил не заниматься его спасением, хотя на него надеялся Роберт, что он найдёт способ отремонтировать ботик, но выше себя не прыгнешь.
Подошли ещё покупатели, и продавец занялся ими. А Дмитрий отправился искать знакомого отца Роберта, раз обещал найти. Что в записке было написано про него, он не читал, считая неэтично, лезть туда, куда ему не предлагали. Вскоре он подошел к зданию с вывеской "Клуб моряков". Знакомый отца Роберта оказался боссом курсов, на которых готовили лоцманов, штурманов и капитанов малых судов. Босс прочитал записку, затем попросил паспорт и удостоверение со льготами, внимательно просмотрев их, вернул владельцу и сказал:
– Молодой человек, обучение на наших курсах стоит восемьсот долларов. Очное обучение у нас шестимесячное, а заочное – восьмимесячное. Роберт написал, что вы освобождены от налогов и пошлин. Мне это понятно. А копии подобных документов мы сдаём в налоговое ведомство, и нам уменьшают налог. В принципе я согласен принять вас слушателем на наши курсы капитанов, штурманов и лоцманов на заочное отделение, поскольку вы не местный житель Чикаго. Как раз сегодня через часок начнутся занятия для заочников. Занятия продлятся два академических часа, на которых вас введут в курс обучения, бесплатно выдадут программу, специальную литературу. После этого слушатели разъедутся по своим местам жительства, и будут высылать свои письменные работы, но в конце занятий все должны будут приехать к нам на экзамен по технической части и вождению судов по воде. У нас имеется специальный стенд и судно на озере. Если вас такое обучение устраивает, то заполните бланки, приложите к ним копии паспорта с удостоверением льгот, и можете считать себя зачисленным на курсы и пройти на занятие.
Пока босс говорил, Дмитрий успел подумать: "С правами капитана и штурмана не обязательно управлять ботиком по озеру Мичиган, можно ходить и по реке Москве, и Волге ". И он согласился, взяв бланки для заполнения. Заполнив бланки и приложив копии документов, которые он постарался сделать в Москве, оставил боссу и прошёл в аудиторию, в которой собралось не очень много народу. В основном это были мужчины, но были и женщины разных возрастов.
Занятия открыл сам босс, рассказав в общих чертах о правилах занятий. А преподаватель подробно рассказал и записал на доске о том, как надо оформлять задания, которые слушатели будут отсылать в учебный центр. Указал подробный адрес заведения и предупредил, чтобы слушатели не забыли на конвертах и в задании указывать свой адрес. В конце он выдал каждому слушателю индивидуальное задание, литературу по вождению судов и программу курса. Вскоре вводное занятие закончилось и их отпустили. У кого возникли вопросы, они остались для выяснения их. Дмитрию было всё ясно, работая в заочном институте. Он вышел на улицу и остановился, не зная, куда направиться. За ним вышли две женщины и тоже остановились, а одна спросила:
– Ты домой едешь?
– Нет, отец дал поручение, заскочить на стоянку яхты и кое-что забрать, целый список написал.
– А я думала вместе поедем. Тогда прощай, увидимся на экзаменах.
И они разошлись в разные стороны. А он подумал, что ему тоже не мешало бы съездить на стоянку и забрать вещи, которые Роберт поручил передать дочери. Не тащиться же утром за ними, а потом возвращаться через весь город, пусть полежат в отеле до четверга, решил он. И направился в сторону метро вслед за будущей капитаншей. Перед эскалатором в метро он столкнулся с ней, она подошла со стороны кассы.
– Вы, кажется на курсах в "Клубе моряков" занимались? – и Дмитрий пропустил её вперёд.
– Да, вы тоже, я видела, вы сидели впереди.
– Я случайно подслушал. Вы едете на стоянку яхт?
– Вы не ошиблись, – ответила она и отвернулась, решив, что к ней вяжется прилипало.
Дмитрий понял это и замолчал. Спустившись вниз, она устремилась вперёд, хотя электрички ещё не было. Ехали они в разных вагонах. Сделав пересадку, он доехал до своей остановки и вышел из метро, направившись к стоянке. Открывая ключом калитку, он непроизвольно обернулся, заметив девушку, идущую следом за ним метрах в ста. Он замкнул ворота и пошёл по дороге. Вскоре оказался на своей стоянке. Снял замок с лестницы, как делал это Роберт, подставил её к борту и поднялся на палубу. Направляясь к рулевому помещению, заинтересовался ручными лебедками, установленными в носовой части судна. "Эта лебёдка для поднятия якоря, – решил он, рассматривая большую лебёдку. – А эти четыре для извлечения удлинителей ног из наружных труб". Вдруг он заметил, что девушка, с которой он разговаривал в метро, появилась на яхте соседней стоянки. Она закричала:
– Эй! Что вы делаете на чужом судне?
– Я могу спросить у вас тоже самое.
– Я на своей яхте, она принадлежит нам.
– А я на своём "Ботике Петра I" и стоянка эта моя, – и он подошёл к борту.
– Это судно принадлежит Джеймсам.
– Забудьте об этом, это всё принадлежит мне в качестве дарения, я четвёртый ребёнок Джеймса.
– Вот как! И документы на всё у вас имеются?
– Можете справиться в правлении и регистратуре.
– А как вас зовут?
– Дмитрий. А вас?
– А я мисс Эльза.
– Очень приятно.
И вдруг он подумал: "Соседка может знать, в какой редакции работает дочь Роберта" и спросил:
– Слушайте, мисс Эльза, а вы случайно не знаете, где работает дочь Роберта.
– Вы имеете в виду, где работает ваша сестра?
Дмитрий быстро просмотрел адреса, которые оставил Роберт, нашёл координаты дочери и ответил:
– Да, сестра миссис Альбина.
– Альбина мне говорила, что работает в редакции редактором в организации, которая занимается какими-то звездами, но я точно не поняла, в каком-то международном обществе чего-то.
– О! Мисс Эльза, вы меня обрадовали, спасибо, – и в душе у него отлегло.
– А вы знаете, мистер Дмитрий, ваш ботик весь течёт, и двигатель у него сгорел. Как задымит. В то лето мы случайно встретились с Джеймсами на берегу. Я право не помню, как пристань называлась. Отец торопился домой, а мы с мамой уговорили его и остались с Джеймсами. Четыре дня вместе на этом ботике отдыхали. Потом приехал капитан, мы отошли от берега и направились сюда на стоянку. Но в пути мотор застучал, двигатель загорелся, дым из всех дырок повалил. Я перепугалась и выскочила на палубу, в чём была. Потом судно начало тонуть, мы ведром и кастрюлями воду на палубу поднимали. Ох, и досталось нам. Сюда нас притащил буксир.
– Когда буксир тащил, воду черпали?
– Нет, она куда-то сама ушла. Ладно, ещё увидимся, а мне надо спешить, пораньше уехать, пока на автостоянке мало пассажиров в наш город, – и она скрылась внутри яхты.
Дмитрий принялся разбираться с оборудованием, заглядывая внутрь труб ног. Вдруг ему пришла в голову идея: "А что если отремонтировать ботик, а затем перегнать его в Москву, к тому времени получу права капитана и штурмана. Озеро Мичиган соединяется с океаном. Если не удастся отогнать, то можно продать, отогнав его подальше от Чикаго. Правда, Роберт говорил, что продать невозможно, но он, очевидно, имел в виду в нерабочем состоянии. Тогда за стоянку можно получить 27 тысяч, из них 15 отослать братьям и сестре и мне неплохо останется". Подумав, он решил, что вал он отремонтирует, но двигатель надо извлекать из корпуса, а для этого нужно нанимать кран, да и помощников привлекать, а это всё деньги. И у него появилась другая идея: "Из труб ног сделать мачту и парус поставить", но он тут, же опровергнул эту идею: "Парус мгновенно перевернёт ботик без кия, и утоним вместе с ним. Я что-то с парусом загнул, не в ту степь придумал". Он спустился вниз, взял инструкцию по эксплуатации ботика, нашёл раздел: "Замена гребного винта и подшипников", прочитал, ему стало всё ясно. Переоделся в рабочую одежду, оставленную Робертом. Его ноги и руки высовывались из неё сантиметров на десять, но это его не смутило, он принялся за ремонт. Через пару часов он умудрился выбить остатки подшипников из гнезда, не разбирая карданной муфты, соединяющей вал с тормозным устройством и двигателем. А на это у него ушло бы ещё часа два. Собрав и завернув в бумагу изношенные детали и захватив вещи для сестры, он поехал в отель, решив успеть пообедать.
После обеда он зашёл в магазин. Продавец записал номера изношенных деталей, а затем подобрал новые, выписав счёт на 79 долларов. Минут через сорок Дмитрий копался под кормой ботика, стоя на лестнице и промывая гнездо подшипников. Он извлек развалившиеся шарики подшипников, прочистил отверстие для смазывания узла, размышляя: "Разве могла смазка дойти до подшипников при таком её затвердевании в отверстии? Конечно, нет. Вот шарики перегрелись от трения по сухой поверхности обоймы, растрескались, высыпались из неё, разрушив манжеты уплотнения, а вода стала проникать внутрь. Оказывается, отец Роберта был совсем не механиком, это Роберт считал его таковым". Собрать подшипниковый узел оказалось значительно легче, чем разбирать пригоревшие, поржавевшие детали. Солнце ещё высоко висело в небе, когда он закончил сборку, надёжно закрепив гребной винт на валу. "А я молодец, считай, заработал долларов восемьсот, девятьсот", – похвалил он себя, спускаясь с лестницы.
Окрылённый успехом он решил разобраться с двигателем. Но когда он просмотрел инструкцию по замене поршней, да осмотрел двигатель, то понял, что без извлечения его на палубу, у него ничего не получится. А для такого ремонта потребуется неделя. Необходимо будет разобрать все глушители, иначе не подлезешь к креплению двигателя на нижней несущей балке корпуса ботика. А устанавливая двигателя на место, необходимо будет заменять все глушители с трубами, отводящими выхлопные газы. В двигателе придётся менять шатунные подшипники, все прокладки и уплотнения. Новые детали мне обойдутся в пару тысяч долларов. "С ремонтом двигателя у меня ничего не получится, – решил он. – Но хотелось бы определить, где образовалась дырка, через которую проникает газ. Роберт говорил, что сорвало крышку горловины, через которую повалил выхлопной газ, а соседка сказала, что мотор застучал, а дым пошёл через все дырки, следовательно, неполадки в каком-то поршне".
В Нахабино он не раз разбирал двигатель Москвича и знал азы ремонта двигателей внутреннего сгорания, но здесь был особый случай. Согласно инструкции на палубе он открыл герметичный люк, через который извлекается двигатель при ремонте. Осторожно снял с блока двигателя герметичный кожух для проветривания, не повредив при этом резиновые прокладки. "Без такого кожуха в помещении ботика воняло бы соляркой и бензином", – размышлял он. Затем он выкрутил свечи из двигателя. Развязал тряпки, закрывающие горловину для заливки масла, нашёл под двигателем сорванную крышку, пришедшую в негодность. Наложил на отверстие бумажку, предварительно послюнявив её для плотного прилегания к горловине. Взял в рот небольшой кусок шланга, вставив второй его конец в гнездо свечи, и принялся дуть, что было силы. Бумажка не шелохнулась. Так он проверил три цилиндра, а на четвёртом бумажка слетела. Он повторил опыт несколько раз. "Пробит четвёртый поршень", – сделал он заключение. Остальные цилиндры оказались герметичны. "Захвачу инструкции, чертежи и поеду в отель разбираться", – решил он, закрывая на палубе люк, на случай если пойдёт дождь.
Начало темнеть, когда он вернулся в отель. Включив телевизор, поужинал. Вышел на балкон, любуясь городом, но мысли о двигателе не покидали его. "Каким образом можно извлечь поршень из двигателя, не поднимая его на палубу, – крутилась мысль у него в голове. – Вот если бы в поддоне было отверстие перед четвёртым шатуном, я бы разобрал шатунный подшипник, снял головку блока и добрался до поршня". И вдруг его осенила мысль: "А что, если сделать большое отверстие внизу поддона, а потом запаять его, наложив тонкую медную пластину". От такой мысли он даже подскочил на мести, выбросив руку кверху. Вернулся в комнату и торопливо принялся рассматривать чертежи. Но оказалось, что зазор между поддоном и нижней несущей балкой корпуса был в несколько сантиметров, а ширина поддона равнялась ширине балки. "Невозможно сделать хоть какое-то отверстие", – решил он. И опять заработали мысли, как добраться до шатунного подшипника. "А что если сбоку поддона сделать отверстие для руки с ключом", – подумал он, но уже без энтузиазма, обжёгшись на первом варианте. И принялся вспоминать конструкцию помещения, огораживающую двигатель. "Очевидно, придётся разбирать одну из стенок", – размышлял он, не имея под рукой достаточно чертежей.
Не придя ни к какому решению, он включил телевизор, заинтересовавшись фильмом, а после него завалился спать.
Утром позавтракал, собрал свои вещи, сдал номер, прожив в нём трое суток и, прихватив упаковку с вещами дочери Роберта, направился в типографию. Альбина встретила его приветливо, но удивилась, узнав об упаковке с вещами.
– А что за вещи передал мне отец?
Дмитрий решил не рассказывать, о передаче ему ботика и стоянки, поэтому пожал плечами, сказав:
– Роберт просил передать, – и поставил упаковку у стены.
Она посмотрела на упаковку и прошла на своё место.
– Ваша статья хорошо вписалась в журнале "Вестник", а в предисловии мы указали, что это перевод с русского издания, – и она подала в прозрачных упаковках три издания и чек на получение денег. – Зайдите в соседний кабинет и подпишите у бухгалтера чек, а в кассе получите деньги за статью. И извините, что не могу уделить вам больше времени, – при этом она встала, подошла к нему и по-мужски пожала ему руку.
Получив 183 доллара за статью, Дмитрий покинул здание, усевшись на первую попавшую скамейку. Он разорвал целлофановый пакет и извлёк издание, прочитав на обложке: "Вестник Академии наук международного общества по астрономическим проблемам". "Вот спасибо Роберту за то, что так удачно свёл меня с редактором". Он нашёл свою статью и углубился в просмотр. Редакторы не исказили его текста, но хорошо поработали над переводом, а художник красочно отредактировал его рисунки. Дмитрий был на седьмом небе от счастья. С хорошим настроением он отправился на стоянку, постоянно щупая, не потерялись ли издания.
Спустившись в салон судна, он переключился на ремонт. Просунуть голову между стенкой и двигателем ему не удалось, и он с торца принялся рассматривать и строить план возможности сделать отверстие в поддоне. Но скоро понял, что пока не разберёт стенку, окончательно не сможет решить вопрос с отверстием нужного размера. И он принялся за чертежи конструкции стенок. А вскоре разобрался с их сборкой и разборкой при замене. Выбрав нужные отвёртки, он принялся разбирать плинтуса с пола и потолка, пытаясь не порвать герметик, но это ему не удалось, и он подумал, что придётся покупать специальный герметик, а как он называется, он не знал. Разобрав стенку, перед ним открылся вид двигателя сбоку во всей красе. Он карандашом наметил, где делать отверстие напротив четвёртого шатуна, постукав по стальному поддону, подумав: "Хорошо, что Роберт не забрал лобзик с полотнами и дрель со свёрлами. Надо слить масло в чистую посуду, а перед заливкой профильтровать". И он принялся за работу, слил масло, просверлил отверстие под размер полотна и лобзиком принялся резать отверстие под размер руки с ключом. Не прошло и полчаса, как образовалась дырка. Он просунул руку в отверстие и принялся шарить по дну поддона, ища предполагаемую деталь, пробившую поршень. И нашёл сплющенный кусок резьбы от свечи. Его предположения оправдались. Рассматривая деталь, он понял, что вначале поршень расплющил юбку свечи, а потом деталь развернулась и встала в такое положение, что как зубило пробило поршень, а проскочив через его дыру, упала на дно поддона. Пошарив рукой, он извлек несколько мелких дюралевых кусочков от поршня. Взяв тряпку, он протёр изнутри днище поддона, согнав грязь в сливное отверстие. "Надо снять головку блока", – решил он, и, взяв ключи, поднялся на палубу. Открыв люк и вытащив кожух, принялся, рассматривать, что надо отсоединить и снять с неё, прежде чем начать откручивать крепёжные гайки. Открутив гайки в той последовательности, как указывалось в инструкции, он снял головку блока, применив для его подъёма одну из лебёдок с канатом. На поршне виднелась дырка, в которую вошёл большой палец руки. Опустив поршень вниз до упора, он спустился в салон и минут через двадцать разобрал подшипник на коленчатом валу, запомнив его расположение. Поршень с кольцами и шатуном он вытащил вверх, зацепив крючком толстой проволоки за отверстие в поршне. Через час он купил в магазине необходимые детали: поршень с кольцами, прокладку, вкладыши шатунного подшипника и разную мелочёвку, заплатив около ста долларов. Детали, которые он принёс с собой в качестве образцов, выбрасывать не стал, решив повременить. "Надо пообедать в кафе"
Обедая, он разговорился с соседом по столу, узнал, где можно приобрести медный лист, паяльник под напряжение 24 вольта, олово и паяльную кислоту.
Солнце катилось к горизонту, когда он вернулся на своё судно, а разгружая продукты в холодильник, подумал: "В Чикаго у меня появилось своё жильё. Правда, далековато от центра и еду надо готовить самому". Теперь он твёрдо был уверен, что не сдаст ботик на утилизацию, а что делать с ним дальше, ещё не придумал. На улице стемнело, когда он заканчивал устанавливать поршень в цилиндр, внутри помещения работая с подсветкой. Но в десять вечера освещение отключили в связи с ремонтом линии, и ему пришлось работать со свечой. Оказалось, что аккумуляторы на ботике давно вышли из строя и годились разве что только на замену при покупке новых. Глубокой ночью ему удалось собрать подшипник на карданном валу, работая на ощупь. Уставший он свалился спать. Но и утром не дали электроэнергию. Всё чаще он стал поглядывать на часы, так как в эту пятницу вечером собирался уехать ночным поездом в Вашингтон, а оттуда субботним рейсом самолёта в Москву, чтобы в понедельник появиться на работе в институте, а не задерживаться ещё на неделю и ждать свой бесплатный самолёт.
Пока не было электроэнергии, он профильтровал масло, у соседей разжился литром бензина и парой литров солярки, так как оба бака на ботике оказались не только пустыми, но и сухими. Чтобы запустить двигатель, нужно подать воду в него для охлаждения. И эту проблему он решил, подготовив ёмкость с водой, подведя её шлангом к насосу. И только к часу дня появилось напряжение в сети, а к трём он запаял отверстие.
Двигатель запустил от сети, подключив 24 вольта с выпрямителем, а поработав три минуты, заглушил его, так как кончилась вода для охлаждения двигателя. Никакого дыма не было, а вал четко, без вибрации вращался. "Ай да я молодец", – похвалил он себя и принялся собирать стенку, закончив работу к пяти часам, а в восемь вечера поезд отошёл от станции Чикаго, увозя его.
13.
В Новосибирске в доме, что напротив городской библиотеки, в трёхкомнатной квартире жила семья Оболдишиных. Отец рабочий без особой квалификации, большой любитель выпить. Мать повариха кормила всю семью, принося из столовой продукты. В семье было ещё три дочери – "недотёпы", так как от мужа пьяницы редко рождаются нормальные дети. Сестры Варвара, Даша и Нюра учились так себе, а после школы с семилетним образованием работали кто кем на низших рабочих должностях. Варвара и Нюра были скромны и не вешались на мужиков. А Даша со своей смазливой внешностью поимела с десяток мужиков. Вскоре после похорон матери, а отец ушёл из жизни значительно раньше, Даша вдруг почувствовала, что забеременела, но не знала от кого. После похорон матери они разделили комнаты по жеребьёвке. Варваре и Нюре достались комнаты с окнами во двор, а Даше на улицу, причём окно смотрела прямо на высокую, широкую входную дверь городской библиотеки, в которую ни одна из сестёр не заходила. В гости друг к другу сестры не ходили, а встречались на кухне обсуждая свои житейские дела, которые всегда кончались руганью, опуская крепкие словечки друг другу.
Подошёл срок и Даша родила здоровую девочку, хотя сама болела, мучаясь головными болями, а врачи говорили, что у неё что-то с головой непорядок, надо обследоваться. При выписки из роддома Даша получила справку на дочь с прочерком в графе имя отца. Дома её встретили сестры со вниманием и пониманием. Но голова у Даши разламывалась, а тут ещё дочь кричала, прося грудь. На кухне ругались сёстры. Что нашло на Дашу, трудно сказать. В каком-то порыве она открыла окно, зимний воздух освежил её лицо, но это не помогло, она схватила кричащую дочь и швырнула в открытое окно. Пролетев с третьего этажа завёрнутая в тряпьё малютка угодила в сугроб, скатилась по нему и оказалась на проезжей части дороги, по которой урча моторами двигались грузовики. Заметить малютку запорошенную в снегу, было невозможно. Но девочке повезло, её не раскатали в лепёшку тяжёлые грузовики. За грузовиками шла снегоуборочная машина, которая своим винтом захватила свёрток, намотав его на профиль винта, затем сбросила на ленточный конвейер, с которого свёрток полетел на кучу снега, возвышающуюся на газоне, откуда малютка съехала на заснеженный тротуар. В это время тётя Варвара шла в магазин, поругавшись с сестрой на кухне. Она увидела подозрительные тряпки на дорожке, подняла и почувствовала, что в них что-то завёрнутое. "Вдруг там что-то ценное". Оглядевшись по сторонам, она решила вернуться домой, хотя знала, что возвращаться это не к добру. Положив находку на стул, она решила позвать Нюру. Развернув свёрток, они ахнули, увидев перекошенное тельце в синяках своей племянницы, узнав её по одежонке.
– Дашка рехнулась, – сделала вывод Варвара. – Выкинула в окно свою кровинушку. Хорошо я шла в магазин и заметила подозрительные тряпки, подняла, а в них оказалась наша малышка, замёрзла бы в снегу.
– Что теперь будет? Дашку милиция заберёт, там ей быстро мозги на место поставят, – с какой-то радостью сказала Нюра.
– Да за это и посадить могут, – рассудила старшая сестра.
– Тогда мы её комнату сдадим, а деньги будем делить пополам, – предложила младшая сестра.
– Да ну тебя, такой грех на душу брать. А племяшка наверняка умрёт, видишь головка какая расплюснутая, тельце и личико перекошены и ножка вывернутая так, что пальчиками в другую ножку упирается. Вся искалеченная. Нет такая жить не будет. А милиция узнает и взаправду Дашку определит на срок. Надо спасать нашу сестру от тюряги.
– Надо никому не говорить, – предложила Нюра.
– Пойдём, посмотрим, что с ней твориться, слышишь, она кричит.
И они зашли к сестре, а та высунулась из окна и кричала на всю улицу:
– Ой! Что же я наделала!
На улице собрался народ. Задрав головы вверх люди смотрели на окно, из которого кричала обезумевшая женщина, готовая вывалиться. Проезжавшая мимо карета скорой помощи остановилась, выясняя причину сборища и нет ли пострадавших. Народ взволновано рассказывал.
Сестры подскочили к сестре и стащили с подоконника, неизвестно как державшуюся на нём и не свалившуюся вслед за дочерью. Они успокаивали сестру, но та рвалась к окну, голося во всё горло. Вскоре врачи появились в квартире. Они сделали укол, но это не помогло. Обхватив голову руками она кричала. Врачам ничего не оставалось делать, как забрать её с собой. Повозив по больницам, они определили её в психушку.
Тётки по очереди кормили молоком малютку, хотя считали, что она всё равно скоро умрёт. Однажды их посетила молодая врач, только что окончившая медицинский вуз.
– Что-то вы не приносите своего ребёнка на медицинский осмотр. Пора ей делать прививки и записать, как идёт развитие ребёнка.
– Мы ей тети, а мать лежит в больнице, – и сестры завели врача в комнату сестры, где находился ребёнок.
Взглянув на девочку, врач взволновано спросила:
– Что это с ребёнком?
– Мы не знаем, такую сестра Даша принесла из роддома, а сейчас она в психушке лечится.
– Дайте справку из роддома, посмотрю.
– Но мы тети, а справка, возможно, у матери с паспортом в больнице, – соврали сёстры, зная, что справка лежит на комоде, заставленного всякой дребеденью.
– Ребёнка надо срочно положить в больницу, – и врач принялась писать направление.
Сестры переглянулись и пообещали положить. Врач ушла, а вскоре её перевели работать в другую больницу, и о девочке она забыла. А тётям было не до племянницы, у них были свои заботы.
Прошло ещё немало времени и однажды к ним с проверкой пришли домоуправ и участковый милиционер. Домоуправ спросила:
– А почему девочка ещё не прописана в квартире и не оплачиваете за её проживание?
– Мать-то в больнице лечится.
А участковый добавил:
– Надо прописать и на инвалитский учёт поставить, ей пенсию назначат, деньги государство будет хорошие выплачивать. Инвалидам снижают и квартплату, и за электричество.
Услышав о деньгах, тети всполошились, выясняя, где и как надо оформлять. Участковый подробно рассказал. И закрутились тёти, получили свидетельство о рождении, назвав племянницу Фёклой в честь бабушки, но без отчества. Вскоре прописали в квартиру, собрали справки из поликлиники, таская ребёнка по кабинетам врачей, сдав всё куда надо.
Сестры проведали сестру Дашу, дело шло на поправку. Но неожиданно она умерла, наглотавшись таблеток от головной боли, медики удивлялись, не понимая, откуда взялись таблетки. А Нюра призналась сестре, что это она по просьбе Даши принесли ей эти злосчастные таблетки. Писать жалобу на медиков они не стали, но и не признались, что это они виноваты с таблетками. Сестру похоронили, а трёхлетняя Фёкла стала фактически владельцем комнаты. А вскоре ей выписали удостоверение инвалида, назначив пенсию. Опекунство взяла на себя тётя Варвара. Врачи сетовали на тетю, что слишком поздно она принесла племянницу в поликлинику. Вместо хрящей у ребёнка сформировались косточки, и помочь бедной девочки они уже ничем не могут. Так уродом и росла Фёкла. В десять лет её отдали в первый класс, но она не смогла учиться. Проучившись в первом классе два года её перевели во второй, где она сидела три года, пока её не исключили по возрасту. Единственно, чему научилась она в школе, так это писать каллиграфическим подчерком, внимательно без ошибок переписывать чужие тексты и мало-мальски читать.
Обидевшись на учителей, она больше не появлялась в школе, но стала посещать городскую библиотеку, где набралась опыта в чтении с математическим уклоном. Сама научилась разбираться с математическими формулами, которые схватывала на лету. В библиотеке познакомилась со студентами, от них она познала азы интегралов, в которых быстро разобралась и стала помогать им решать сложные интегральные уравнения. У неё развился математический склад ума. Она мыслила формулами. Студенты удивлялись, она могла написать наизусть безошибочно формулы, когда её спрашивали, что написана на той или иной странице математического справочника. Студенты прозвали её: "Ходячим математическим справочником". У неё появилось много "друзей", которым она помогала решать задачи, но не умела объяснить, что из чего вытекает. Вскоре она пристрастилась помогать студентам только за деньги, но это было перед их сессиями, когда над ними нависала угроза допуска к экзаменам за не сдачу курсовых работ. Между сессиями, когда требовались деньги, то она встанет где-нибудь в людном месте с протянутой рукой и наберёт на подачках приличную сумму. При всём её уродстве она быстро ходила и даже бегала, увидев милиционера.
Увлекалась она только математическими работами. Часто у маститых учёных находила ошибки в их расчётах, несуразицу в формулах, делая исправления прямо в печатных работах. Но эти работы никто не читал. Она проверяла, беря повторно исправленные материалы и читая записи в формулярах, где значилась только её фамилия Оболдишина Ф.
Прошло несколько лет. Однажды в библиотеке она наткнулась на статью Зубова в молодёжном журнале "Познания". "Фу какие корявые формулы использовал автор, не мог покопаться в справочниках, а ещё кандидат технических наук", – и она принялась исправлять, подставляя численные значения из журнала в свои формулы, не обращая внимания на полученные результаты, округляя ответы. Закончив исправлять, она задумалась. "Журнал опубликован в Москве, возможно, автор там тоже живёт, а может и нет. Да он никогда не увидит моих исправлений. Может написать в редакцию, пусть опубликуют и гонорар пришлют". Поразмыслив, она решила, что это самое правильное решение. Бумага и ручка у неё всегда имелись. И она принялась писать. Вначале написала адрес редакции и сразу приступила к формулам без каких-либо объяснений. Формулы ровненько ложились на бумагу её каллиграфическим подчерком. Написав четыре листа, она поставила роспись и дату, зная, что без даты роспись недействительна. Однако своей фамилии и адреса не указала. Домой она возвращалась через почту, отправив письмо, аккуратно написав адрес редакции и свой. И стала ждать ответа с денежным вознаграждением. Прошёл месяц, другой, но ответа из редакции не было. Однажды она поинтересовалась у работника библиотеки, как публикуют статьи. А та и ответила, что это весьма сложный процесс, надо убеждать редактора, доказывать.
– Я написала статью отослала, но редакция что-то молчит.
– А ты бы взяла, да сходила в редакцию, выяснила, что и как, – посоветовала библиотекарь.
"Легко сказать, взяла, да сходила", – подумала Фёкла, провожая взглядом библиотекаршу. Но мысль посетить редакцию отложилась в её математическом мозгу, а придя домой, задумалась: "Может и вправду съездить в редакцию". И её мозг сработал, как её масса перемещается из точки "Н" в точку "М", и тут же рассчитала, во сколько ей обойдётся поездка. Но с другой стороны пронеслось в мыслях: "Можно пройтись по вагонам с протянутой рукой и собрать, тогда сумма поездки уменьшится". Но вскоре она позабыла об этой идеи. У студентов надвигалась сессия, а у неё приличный заработок. И каждый божий день она пропадала в библиотеке, постоянно занимая место у окна, из которого было видно окно её комнаты, из которого когда-то мать выбросила её на улицу.
Эта студенческая сессия для неё оказалась наиболее удачной. Она собрала со студентов приличную сумму денег. Но вскоре экзамены в институтах закончились, а с ними и её заработок. И идея посетить Москву, а как говорили её тётушки: "Съездить в Москву, разогнать тоску", снова возникла в её голове. И она представила, как масса вагонов и пассажиров давит колёсами на рельсы, в которых появляется упругая деформация. И эта деформация перемещается от точки "Н" в точку "М" со скоростью, равной средней скорости поезда. Вскоре мысль о поездке окончательно созрела, и она принялась собираться, ошарашив тётушек своим заявлением. Её отговаривали, выдвигая различные гипотезы и прогнозы. Собравшись, она попрощалась и направилась на вокзал. Но в кассе её ошарашили. До Москвы были только купейные и мягкие вагоны.
– Я инвалид и у меня мало денег, мне нужно место в общем вагоне, – взревела она, тыча в кассу инвалитским удостоверением.
– В общий вагон мы даём на короткое расстояние, да и мест там нет.
И она кинулась в кабинет дежурного по вокзалу. Тот долго не соглашался, но потом написал записку в кассу, чтобы выдали билет до Москвы в общем вагоне в порядке исключения, как инвалиду. Через несколько дней, утром она приехала в Москву. На вокзале смело зашла в дежурный участок милиции, хотя и побаивалась их. Дежурный милиционер внимательно посмотрел на неё, проверил документы и спросил, что ей нужно. А она ответила, что впервые в Москве, а ей нужна схема, как доехать до редакции, так ей посоветовали попутчики в вагоне поезда. Милиционер что-то записал в своём толстом журнале, нашёл на карте Москвы нужный переулок и нарисовал подробную схему, с указанием транспорта и пересадок. Примерно через час она оказалась в редакции. Ей повезло, главный редактор не успел уехать по каким-то своим неотложным делам. Избавиться от Фёклы оказалось не просто. И редактору пришлось поднимать всю почту за полгода. Наконец он нашёл её рукопись со своей пометкой в углу: "Не рассматривать". И начались объяснения. Он твердил своё, а она доказывала своё, заявляя, почему ничего не ответили, и ей, инвалиду первой группы, пришлось тащиться через весь Союз от Новосибирска до Москвы, при этом она размахивала своим удостоверением инвалида и проездным билетом.
– Кто мне компенсирует расходы на поездку сюда и обратно, да мне и жить в Москве негде, придётся у вас в редакции перекантоваться, пока разберётесь, да опубликуете мою рукопись и заплатите гонорар.
– У вас на рукописи и обратного адреса нет, а конверты мы не храним.
– Но ваша секретарь должна была зарегистрировать моё письмо с адресом в своем регистрационном журнале.
До редактора дошло, что выдворить из помещения редакции инвалида первой группы не сможет даже милиция. Поразмыслив, у него появилась надежда, и он принялся разбираться со старыми договорами по оплате статей авторами. К его удивлению договор Дмитрия Зубова случайно сохранился, а в нём его адрес. Воодушевившись, редактор заявил:
– Вы всё верно истолковываете, но чтобы опубликовать вашу рукопись, нужны две рецензии специалистов. У нас в редакции нет работника с математическим уклоном, хотя наш журнал технический. Без рецензий ни один журнал не сможет опубликовать ваш материал. Это очень серьёзно, почти подсудное дело.
От такого разъяснения у Фёклы испортилось настроение, но она не сдавалась.
– А почему вы это не сделали раньше?
– Сбором рецензий редакция не вправе заниматься, эта работа авторов, – и редактор показал рукопись Зубова с рецензиями, заверенные гербовой печатью.
Настроение у неё окончательно испортилось, она опустила голову, причитая:
– Как же мне возвращаться домой, если нет денег на обратный билет.
Редактор размышлял, что надо было отослать обратно рукопись и указать причину отказа, а не экономить деньги на почтовой пересылке, но что сделано, то сделано, и время не повернёшь вспять.
– Я вот что предлагаю вам. Я дам вам адрес Дмитрия Зубова, хотя это не обязан делать, и вашу рукопись. Вы встретитесь с автором статьи, расчёты которого критикуете, и с ним решите о вопросе печати ваших математических выкладок. Насколько я понял, ваши математические комментарии относится только к его статье, а в других технических разработках их не используешь. Так?
Она невольно кивнула головой и упавшим голосом подтвердила:
– Зубов примитивно произвёл расчёт, так грамотные математики не делают, но я всё исправила.
– Вот и договорились. Чем быстрее вы с ним разберётесь, тем лучше для вас. А время надо беречь, – подытожил он в надежде, что наконец сможет избавиться от назойливого посетителя, на которого потратил более трёх часов.
– А как мне добраться до Зубова?
– Лучше всего на метро, до станции "Пушкино". А до метро на трамвае четыре остановки, – и он махнул рукой в какую сторону ехать.
Перекусив около трамвайной остановки пирожками, она заскочила в вагон, а через полчаса оказалась у двери, на косяке которой красовались три звонка. Она надавила на ту кнопку на которой было написано Зубов Д. Однако никто не откликался на её звонки, хотя она испробовала все три кнопки. Она сообразила, что хозяева очевидно на работе, а в квартире никого нет. Присев на ступеньку стала ждать. Люди-то входили в подъезд, то спускались по лестнице, разглядывая девушку с перекошенным лицом и спиной, с вывернутой на 90 градусов ногой. Но это её не смущало, она привыкла к этому. Вскоре к нужной ей двери подошла молодая женщина с девочкой.
– А я к вам! – и Фёкла соскочила со ступеньки.
Увидев перекошенную физиономию, Катерина отпрянула в сторону, отступая от двери.
– Вы меня не бойтесь, я безобидная, – предупредила Фёкла. – А мне нужен Дмитрий Зубов, меня к нему послали из редакции. Он напечатал в их журнале статью с математическим выкладками, но сделал массу ошибок, я всё исправила. А приехала я из Новосибирска специально по этому поводу.
Катерина вспомнила, что Дмитрий действительно публиковал какую-то статью, а потом долго сетовал на то, что нет никаких откликов в печати по его работе. На лицо девушки она старалась не смотреть, и принялась открывать дверь. Завела дочку и пригласила приезжую.
– Дмитрий редко появляется в своей квартире, но свой телефон установил в коридоре, я позвоню и дам вам трубку, объяснитесь с ним. Я-то ему теперь соседка, – и она набрала Нахабинский телефон. Трубку взял Дмитрий.
– Слушай, Дмитрий, тут к тебе приехала девушка из Новосибирска. Её интересует твоя статья в журнале. Я даю ей трубку.
– Я Фёкла Оболдишина из Новосибирска. В своём городе в библиотеке я случайно прочитала вашу статью в техническом журнале о солнце и ни черта не поняла. Но меня удивил ваш безграмотный расчёт. Я всё исправила и отослала в вашу редакцию, но они не опубликовали мои математические выкладки. Говорят, что от вас надо что-то. Вот я и приехала к вам, вас нет, а соседка сказала, что вы редко появляетесь дома. Теперь как мне с вами встретиться и объясниться.
– Где вы остановились?
– У вас в коридоре стою.
– А когда вы приехали?
– Сегодня утром. С вокзала прямо в редакцию. Редактор всё объяснил и дал ваш адрес. Он сказал, чтобы я встретилась с вами и как можно скорее договорилась.
– Хорошо, я отвезу семью на дачу и приеду, дайте трубку Катерине.
– Если вы Катерина, то он сказал, чтобы я дала трубку вам.
– Катя, пусть девушка побудет у тебя, я скоро приеду.
– Вот ещё! Она подождёт тебя в коридоре, – резко ответила она и положила трубку.
"Странно, – подумал он над её ответом. – Что это? Ревнует что ли? Наверно девушка красавица". Но его мысли прервала Маруся, крикнув:
– Так мы едем или не едем!
– Едем, едем! Выходите, я закрою квартиру.
В машине Дмитрий сказал:
– Звонила Катерина, сказала, что ко мне приехала гостья из Сибири. Я отвезу вас и съезжу, посмотрю, что за гостья.
Маруся безразлично отнеслась к сообщению, а Варвара Петровна предложила:
– Вот и славненько. Привези гостью на дачу. Я спеку яблочный пирог, да и нос что-то чешется, рюмку что ли почувствовал.
– Родственница? – поинтересовалась Маруся, услышав о рюмке.
– Нет, она насчёт первой моей опубликованной статьи в Московском журнале о солнце.
– В общем по работе, – сделала вывод Маруся.
– По опубликованной старой статьи, кажется я там дал малость маху с расчётами.
Дмитрий подъехал к дому и открыл дверь коммуналки. Увидев девушку, подумал: "Вот это красавица". Тем не менее представился и пригласил её в комнату. Первым делом нашёл журнал, открыл нужную страницу и положил перед ней на стол.
– Вы сказали, что ни черта не поняли, а вас удивил мой безграмотный расчёт.
Она положила перед ним свою рукопись и сказала:
– Вот как я исправила ваш расчёт.
Увидев интегральные формулы, написанные красивым каллиграфическим шрифтом, он удивился.
– Это так красиво типография изготовила формулы?
– Нет, это я научилась так писать во втором классе.
– Но я пока ничего не могу понять в этих интегралах. И в чём мои расчёты не верны?
– В статье расчёт представлен коряво, как-то несуразно, метод расчёта примитивен, а вы кандидат наук. Математически это значит, что вы от точки "А" до "Б" идёте не по прямой, а по какой-то кривой, или дуге.
Дмитрий растерялся от такого замечания и довольно коряво возразил:
– Но и самолёты у нас в стране летают не по прямой, а по дуге.
– Но у вас не самолёт, а солнце, – наступала она.
Не зная, что ответить, он заявил:
– Знаете, земля и солнце движутся вокруг своего центра вращения по дуге, а не по радиусу. В своей статье я констатирую факт, что земля никогда не вращалась вокруг солнца, так же как солнце вокруг земли.
– А вот это ересь несусветная, – и она прищёлкнула языком.
– Тогда мне непонятно, зачем вы, как сказали, исправили мой расчёт, причём интегральными уравнениями. И знаете, Фёкла, я изрядно проголодался, а холодильник мой пуст, поехали лучше на нашу дачу, там Варвара Петровна готовит пирог с яблоками. А по дороге поговорим и поспорим. После ужина детально разберёмся со всеми расчётами, а то на голодный желудок формулы не лезут в голову. Кстати, вы в какой гостинице собираетесь остановиться?
– У меня нет денег на обратную дорогу, а на гостиницу и подавно.
– Тогда как вы собираетесь возвращаться в Новосибирск?
– Опубликую статью, получу гонорар и уеду.
– Издательства журналов технического профиля в Союзе не выплачивают гонорары, а являются как бы рекламным щитом. Издательство, в котором я опубликовал свою статью, существует на хозрасчёте авторов и бесплатно ничего не публикуют, у них это и в уставе записано.
– Как!?
– А разве главный редактор Гришин не предупредил вас об этом?
Она замотала головой, выпучив глаза, которые были на её лице не на одном уровне по высоте и ширине сантиметра на два.
– Ладно, поехали, а по дороге расскажите о себе.
Перед выходом он зашёл к Катерине.
– Дмитрий, я так перепугалась, увидев эту уродищу, а ты хотел, чтобы я пригласила её в свою комнату, да я бы и ребёнка перепугала до смерти.
– Ясно, – попрощавшись, он уехал.
Дорогой она рассказала, что мать принесла её из роддома вполне нормальным ребёнком. Но на мать что-то нашло, и она вышвырнула её на улицу с третьего этажа. По её мнению она упала на проезжую часть дороги. И очевидно попала под снегоуборочную машину. К такому выводу она пришла из анализа своего увечья, да и её тётки так считают. Учиться в школе не смогла, а со второго класса её, пятнадцатилетнюю, вытурили из школы как переростка. После получения паспорта, записалась в библиотеку, что напротив её дома. Стала заниматься самостоятельно. Ей очень нравится решать математические задачи. Любимый учебник – математический справочник, который выучила наизусть и знает какие формулы находятся на той или иной странице. А мыслит она не так, как все люди. Свои намеченные маршруты представляет в виде формул. Если маршруты сложные, то представляет их в виде интегральных уравнений. В своих расчётах редко ошибается. Врачи говорят, что у неё нестандартная форма головы, мозгов и мыслей. А друзья – студенты зовут её: "Ходячим математическим справочником", на это она не обижается.
Приехав на дачу, Дмитрий направил гостью в сад полакомиться малиной, а своим женщинам пересказал её судьбу, решив, что когда они увидят её, то им будет противно сесть с ней за стол. После такой информации, гостью приняли с пониманием и даже открыли бутылочку сливововой собственного производства. Яблочный пирог Фёкла уплетала за обе щёки. Варвара Петровна торопливо подкладывала кусочки пирога в её тарелочку, но желудок гости оказался не резиновый, она скоро насытилась и отказалась от следующей порции.
Разбираться с расчётами Дмитрий повёл её в свою лабораторию на втором этаже дома, решив, что надо показать, как работает его модель "Солнечной системы", тем более что она заявила, что ни черта не поняла из его статьи. А раз не поняла, то как можно грамотно рассчитывать. В лаборатории он показывал работу модели и рассказывал о загадках, которые преподносят Венера и Марс, когда оказываются за Солнцем в невидимой части с Земли. Он особо отметил, что на окружности диска Солнца обнаружена щербинка в виде небольшой ямки. Причём эта лысенка обегает по окружности Солнца строго за один и тот же период времени. Проанализировав всё, он решил создать экспериментальную модель за солнечного пространства невидимого с Земли, которое как бы играет в прятки. За Солнцем что-то движется по орбите Земли с такой же скоростью, как и Земля. И ещё один любопытный факт. Один астроном-математик опубликовал работу, в которой он утверждал, что Земля вокруг Солнца движется в два раза быстрее, чем принято считать. Расчёты он сделал исходя из наблюдений за движением далёких и близких звёзд, по отношению к Солнцу и Земле. Но этого астронома-математика так освистали, что он заткнулся и не высовывается более со своими расчётами. А моя модель доказывает, что он был в чём-то прав. В результате экспериментов на модели можно сказать, что Солнце не является центром вращения планет Солнечной системы. А центр вращения находится за Солнцем на таком же расстоянии как Земля от Солнца. При этом Земля и Солнце всегда находятся на прямой, проходящей через этот центр вращения и Землю. Короче говоря в центре вращения расположена очень тяжёлая масса вещества в виде "Чёрной дыры". Солнце вращается вокруг этой массы со скоростью 30 километров в секунду, а Земля – 60 , то есть в два раза быстрее, чем принято считать.
Она слушала его, приоткрыв рот, но вдруг перебила:
– Но Солнце вращается вокруг центра галактики со скорость 250 километров в секунду.
– Это Солнечная система вращается с такой скоростью, – поправил он.
– Хорошо, вы правы. Но теперь я кое-что поняла из вашей публикации, а мои расчёты отклонились не в ту сторону, куда надо. Придётся в корне всё пересчитать. Фактически вы попытались создать математическую модель Солнечной системы резко отличающейся от принятой модели. И кажется я могу вам в этом помочь, но мне надо хорошо подумать, ещё раз внимательно разобрать вашу статью по косточкам. Для этого мне надо остаться одной на несколько часов. А вы принесите мне побольше чистой бумаги и несколько разноцветных ручек. Ваша лаборатория прекрасно оборудована для творческой работы. Я остаюсь в ней, и захватите мне побольше пирога и компота.
Дмитрия поразило её высказывание, такая оценка его разработок много стоит, даже слышать это от неграмотной девушки. "Оказывается я создал новую математическую модель Солнечной системы. А о такой оценки своей работы сам я как-то не додумался, – размышлял он, погрузившись в раздумья. – Очевидно она и в самом деле хороший математик, чего мне не дано". А она не обращала на него никакого внимания, погрузившись в чтение. И Дмитрий почти на цыпочках пошёл выполнять её просьбу, размышляя: "А ведь на самом деле я создал новую модель Солнечной системы, но с математическими выкладками у меня не всё гладко, я неважный математик, и здесь не надо кривить душой, я технарь. На её интегральные уравнения смотрел как барашек на новые ворота". Спустившись вниз, он почувствовал себя как бы несколько выше, но насколько он пока соизмерить не мог. Своим домочадцам сказал, чтобы особенно не шумели, на верху работает ОНА.
Утром он поднялся наверх и понял, что она ещё не ложилась спать, на полу валялись смятые исписанные листы бумаги, на столике стоял нетронутый пирог и компот.
– Дмитрий, я решила вашу математическую модель перевернуть наоборот. Надо исходить от настоящего в прошлое. Наше настоящее это ответ. А решать надо как производное, как оно могло так получиться, какие аспекты подействовали, что получилось то, что мы имеем сейчас в нашей Солнечной системе.
– Честно говоря я об этом много думал, но я не знал с какого конца приступить, а главное, какие формулы можно было использовать.
– Вы согласны с моим предложением?
– А почему бы нет. Я давно размышлял, как такое могло случиться, что так оригинально создались условия для жизни на нашей планете.
– У меня в голове созрела схема расчёта, поэтому я могу отдохнуть, подумать, а уж потом примемся за расчёты. Но вы должны будете всё время подстраховывать меня советами и проверкой полученных результатов на вашей модели, иначе расчёты пойдут не по тому руслу. Такой сложной задачи у меня ещё не было. Видите, сколько я испортила бумаги и всё коту под хвост.
– Хорошо, суббота и воскресенье у меня свободные, будем разбираться вместе, – согласился он.
Увидев пирог, она всплеснула руками и воскликнула:
– О какой вы молодец! Принесли столько много пирога! – и она принялась поглощать его, запивая компотом.
Дмитрий спустился в сад, а когда вернулся, увидел её спящей, свернувшейся калачиком на диване.
За субботу и воскресенье они исписали пачку бумаги. Она раскладывала исписанные листы бумаги вокруг себя, постоянно что-то проверяя в них. И каждый расчёт они опробовали на модели. Вот теперь ему были понятны значения тройных интегралов в работе его модели. Но он понял и то, что без него она не сможет ничего решить. Работает она как кибернетическая машина, которой нужно всё время управлять, подсказывать, считай то, рассчитай это. При этом она постоянно задавала вопросы, а на листах появлялись только формулы, поэтому он делал пометки сбоку, а иногда сноски и на отдельных листах давал разъяснения полученных результатов, откуда взялись те или иные данные. Но стоило ему отвлечься, как она сбивалась с ритма и принималась писать формулы, неспособная объяснить для чего их написала. Во время вынужденных перерывов мгновенно засыпала, а затем долго разбиралась в своих формулах, вспоминая ход расчёта. Дмитрия это раздражало, но он не мог изменить ситуацию, она была зациклена только на формулах.
Осень подходила к концу, столбик ртути термометра редко поднимался высоко. Он собрал все нагревательные приборы, чтобы поддерживать необходимую температуру в помещении. Свои неудовольствия высказывала не только Маруся, но и Варвара Петровна, спрашивая:
– Вы там дачу не спалите?
– Я давно бы с ней переселился в свою московскую комнату, но все расчёты мы проверяем на модели, а затем корректируем полученные результаты.
В институте началась зимняя сессия, и Дмитрию приходилось задерживаться на работе, да и посольство необходимо было регулярно посещать. В последнюю пятницу марта ему пришлось слетать в Вашингтон с документами посольства. Он измотался, похудел, а тут ещё Варвара Петровна накаркала, и на даче случился пожар. Испугавшись, Фёкла выскочила на улицу, но в этот момент подъехал Дмитрий. Он потушил пожар, а тлеющий диван выбросил через окно на улицу. Разобравшись с причиной пожара, он понял, что сам виноват. Замкнула проводка под диваном, не доглядел. Пришлось принести раскладушку и кучу одеял.
Прошло около трёх месяцев, как приехала Фёкла. Дмитрий всё это время аккуратно обрабатывал материал, добавил около сотни рисунков, выполнив их цветной тушью. А все расчёты разместились на трёхстах страницах, но это была черновая работа, напоминающая солидный научный отчёт самопровозглашённой астрономической лаборатории. Размышляя, Дмитрий решил, что расчёты надо поместить в виде приложения к его статье. Фактически его статья не претерпела изменений, но коренным образом изменились массы вещества за Солнцем и само Солнце. Процесс горения Солнца представлялся совсем другим принципом. Внутри Солнца отсутствовал реакторный котёл, а само Солнце выглядело как холодный сгусток скопления водорода, а в масштабе вселенной как холодная водородная капля.
Дмитрия постоянно мучил вопрос: "А что дальше делать с расчётами? Каким образом опубликовать этот материал. Если опубликовать через редакцию Гришина за свой счёт, то придётся распрощаться со своим автомобилем, а это не входило в его планы". И он продолжал искать выход, рассуждая: "Если очень захотеть, то всегда можно найти выход". Однажды возвращаясь с работы ему пришла мысль: "Опубликовать материалы самостоятельно в десяти экземплярах, причём на русском, английском, китайском и французском языках. Затем разослать в центральные библиотеки этих стран, но для этого надо вначале приобрести международный стандартный книжный номер ISBN штрих код. А его можно купить в Америке у миссис Альбины, дочери бывшего босса коммерческой фирмы Роберта Джеймса, или у редактора Гришина, но он вряд ли согласиться, так как сам покупает их по большому блату. С переводом на китайский и французский языки помогут знакомые ребята из этих посольств, тем более что перевести надо страниц пятнадцать, не более, а математические формулы они и в Африке формулы. Десять экземпляров можно отпечатать на цветном печатном станке в посольстве. Но придётся раскошелиться на бумагу, краску и коньяк для персонала". Он так размечтался, что чуть было не проехал остановку Нахабино и выскочил в последний момент перед захлопывающей дверью.
Поднимаясь по лестнице в квартиру, он подумал: "Сегодня у Фёклы выходной, без меня не может работать", – и он улыбнулся. Не успел он снять куртку, как Маруся заявила:
– Какой позор! Твоя гостья из Сибири побиралась на остановке. Мама с соседкой ходили на ту сторону платформы в магазин и видели её. А соседка сказала, что и раньше видела её на остановке за этим занятием. Какой позор! На нас соседи будут пальцами тыкать.
– Я и сам видел, как она побиралась в электричке. А она сказала, что денег нет на обратную дорогу, а побираться это её привычка. Снабжать её деньгами не могу, так как за три месяца на продукты и за электричество столько заплатил, что оказался на мели с похудевшим кошельком. Гостью, думаю, скоро выпровожу, но знаешь, она мне здорово помогла разобраться с математическими выкладками. Глядишь, стану известностью.
– А разве ты неизвестный? Статью опубликовал в Вестнике Академии наук международного общества по астрономическим проблемам.
– Это не то, – и он вздохнул. – Вот если всё подтвердят астрономы, то моё имя появится в школьных учебниках. Всю Солнечную систему с ног на голову переверну.
– Знаю, дай тебе точку опоры, ты и Землю на зиму ближе к Солнцу подвинешь, а на лето отодвинешь, чтобы людям в жаре не парится. Кстати, подумай, может на кондиционер разоришься.
– А ты хоть знаешь, сколько он стоит?
– Знаю, поэтому и намекаю тебе. Сынишка твой жару плохо переносит, да и мы с мамой не лучше.
– Но вы же всё лето на даче.
– Правильно, на даче, а в квартире жара несусветная, вот и приходиться на даче комаров кормить. А денег можно накопить, если в свою московскую комнату пустишь квартирантов. Живёшь у меня, оплачиваешь за комнату, в которой появляешься от случая к случаю. Да так и Катерна, твоя бывшая жена, считает.
– Она звонила?
– Звонила, жаловалась, что забыл свою дочь, редко появляешься. Я сказала, что очевидно на мели сидишь. Она и предложила этот вариант, в надежде, что и ей что-то перепадёт. Комната фактически её.
– Она так и сказала о комнате?
– Нет, это я от себя добавила.
– Хорошо, я подумаю над вашими проблемами, – пообещал он, садясь за стол.
– Вот за что я тебя люблю, так за твою сговорчивость, – сказала она, расставляя посуду на столе.
– Помоешь посуду после себя, а я пошла спать. Не тревожь меня, если захочешь, – заявила она, зная, что от таких слов он обязательно заберётся на неё.
А ему было не до неё, он прокручивал варианты публикации, но её слова намотал на "ус" и сделает всё наоборот, что она просила.
Поужинав, он долго сидел на кухне, размышляя: "Надо в срочном порядке отпечатать мои пометки между формулами на четырёх языках, для вклеивания их между формул, а Фёклу попрошу аккуратно переписать формулы каллиграфическим подчерком, впереди формул размещу статью на четырёх языках. Затем этот материал размножу в десяти экземплярах на печатном станке в посольстве, получится книга, изготовленная типографским способом.
Дмитрий отвёз Фёклу в московскую комнату переписывать материал, готовя образец для размножения. Она принялась старательно переписывать формулы, а где были пометки Дмитрия, вклеивала вставки, отпечатанные на машинке на четырёх языках. Дмитрий не торопил её, за день она успевала переписать порядка двадцати страниц. Прошёл месяц. За это время друзья из французского и китайского посольств подготовили ему переводы его статьи. Редактор Гришин долго "квасился", но под конец уступил ему международный штрих код. Наконец многолетний труд Дмитрия оказался опубликован в десяти экземплярах на 584 страницах. В отпечатанной книге Дмитрий умышленно не указал тираж и типографию. В предисловии он выразил глубокую благодарность Фёкле Оболдишиной за помощь в расчёте математической модели Солнечной системы и оформлении книги. В тексте на русском языке он записал себя автором как Зубов Дмитрий Александрович. А в текстах на английском, французском и китайском языках он фигурировал как Дмитрий Зуб. Три книги он отвёз в московскую Книжную палату, одну книгу умудрился передать в библиотеку Академии наук СССР в отдел астрономии, по одной книге ребята из посольств отправили в Китай и Францию в астрономические центры. Три книги приготовил для Америки. Себе он оставил одну книгу и непереплетённый чистовой материал, с которого снимал копии. Фёкла отказалась взять черновики, заявив, что ей это всё "до финика". Но заявила, чтобы он свозил её по достопримечательным местам Москвы и купил плацкартный билет до Новосибирска. Целую неделю Дмитрий возил её по музеям и выставкам и даже посетили Большой театр. Перед её отъездом Варвара Петровна напекла пирогов, зажарила утку. Довольная Фёкла уехала домой.
Дмитрий, как заочник чикагского "Клуба моряков", выполнил все присланные задания с курсов штурманов и капитанов. Он планировал во время институтского отпуска сдать зачёты и экзамены на права штурмана и капитана по вождению малых судов. Всё складывалось, как ему казалось, не плохо, но в типографии Чикаго, где работала дочь Роберта Джеймса, разгорелся скандал из-за опубликованной его статьи в журнале "Вестник". Учёные академики разгромили его статью в "пух и прах". Дочь Роберта, миссис Альбину выгнали с работы без пособия, хотя она доказывала, что главный редактор уехал в отпуск, не оставив ей запасного материала на случай снятия с печати запланированной статьи по не предвиденным обстоятельствам. А ей подвернулся опубликованный материал, который, как она считала, представлял интерес. Устроиться на работу с плохой характеристикой было не проста, и она гуляла пятый месяц без работы.
14.
Подошёл долгожданный отпуск. Преподаватели составили отчёты по успеваемости студентов за год и выполнения учебной нагрузки. Хотя после последней пятницы июня оставалось ещё три рабочих дня, но Дмитрий взял отпуск раньше, сославшись на якобы приобретённую путёвку. Все шесть месяцев он копил долларовую зарплату посольства, не поддаваясь на уговоры Маруси и Катерины посетить "Берёзку". Правда, пару раз он посещал "Берёзку", но с любовницами, сестрами – преподавателями английского языка, у которых был свой бизнес, за доллары они подтягивали африканских студентов в познании русского языка. В посольстве США он предупредил, что на неделю задержится в Америке.
Прилетев в Вашингтон он сдал отчёт визового отдела, получил разнарядку на следующие три месяца, но материалы оставил в сейфе в Белом доме, и вечерним поездом отбыл в Чикаго. В воскресение после двенадцати часов дня устроился в отель государственного ведомства. А пообедав отправился на берег на свой ботик. Затхлый воздух ударил ему в нос, он включил вентилятор, а сам поднялся на палубу. И опять ему бросились в глаза "выдвижные ноги", на которых Роберт ставил ботик на пристани на летний период. "Надо же придумать такое хитро-мудрое устройство, вместо того чтобы заменить подшипники и уплотнения на валу ходового винта, – улыбаясь размышлял он. – Волны, раскачивая ботик, позволяли самовыдвигаться внутренним трубам ног, и ботик поднимался над водой так, что вода не поступала внутрь через зазор вала ходового винта. Ничего не скажешь, мудрое решение, хотя всё это напоминает великолепную глупость".
На большом соседнем судне, стоявшего через две стоянки от него, он увидел человека, решив, что это хозяин и пошёл с ним познакомиться. Сосед представился Фридманом. Он рассказал, что весь берег напротив их стоянок занимает завод по разведению ценных мальков рыб, поэтому когда он спускает своё судно на воду, то приходиться нанимать специальный буксир, который буксирует его судно за девять миль от стоянки. Яхтам проще, они на парусах проходят до свободной воды, а из-за мальков нельзя включать двигатели, винты рубят их. Судебное дело.
– А что за специальные буксиры? – в недоумении спросил Дмитрий.
– У них вместо гребных винтов используются мощные вентиляторы. Они гонят струю воздуха, создавая тяговое усилие. Разве Роберт не посвятил вас в это дело. Он гонял свой ботик этими буксирами до самой стоянки, на которой устанавливал выдвижные ноги и стоял месяцами на них. Дети ему не помогали, приедут отдохнут и восвояси смоются. Обижался он на них крепко.
Рассказ соседа расстроил Дмитрия. Буксировать ботик за девять миль, чтобы попробовать как работает двигатель, при этом краном поставить судно на воду, а затем перенести на стоянку. "Да тут и двух тысяч долларов не хватит на такой эксперимент", – рассудил он, а вспомнив о перетяжке корпуса, спросил:
– Что значит делать перетяжку корпуса ботика? Это заложено в смету расходов на ремонт судна.
Сосед хитро ухмыльнулся, отвечая:
– Дело здесь нехитрое, а сложность заключается в том, что подкручивать стяжные винты необходимо с двух бортов одновременно, иначе может получиться перекос обшивки. Обычно с каждого борта располагаются по три мастера, они вначале выковыривают старую застывшую смолу из гнезда под специальные ключи, а затем по команде одновременно начинают закручивать винты, устраняя появившиеся пустоты в результате болтанки судна на воде. И наружные и внутренние стенки плотно прижимаются к водоотталкивающим уплотнениям, заложенным при изготовлении на заводе. После подтяжки гнёзда под ключи замазываются смолой с отвердителем, а затем шлифуются. Весь этот процесс нудный и долгий, поэтому и дорогой, – и сосед показал специальный ключ, оказавшийся у него под рукой.
Дмитрий припомнил, что он видел такие ключи в ящике с инструментом на ботике, но не мог понять для чего они предназначены. Поговорив с соседом ещё несколько минут, Дмитрий вернулся на свою стоянку. Он ходил под днищем, рассматривая места с застывшей смолой. Недолго думая он принялся выковыривать смолу складным ножичком и вскрыл головку винта, поняв, что теперь вода проникнет внутрь помещения через щель между винтом и деревянной опорой. "Надо будет не забыть заделать смолой эту ямку, а сейчас попробовать, насколько завернётся винт", – и он направился внутрь судна за ключом. Но ключей разных размеров оказалось несколько. Подобрав один из них, он завернул винт на пять оборотов до упора. "Винт завернулся полностью, а теперь его надо отвернуть назад иначе произойдёт какой-то перекос", – вспомнил он наставления соседа. Он понял, что ему не обойтись без помощников, но где взять бесплатных работников, это вопрос. Поднимаясь на палубу, он подумал: "С ногами ботика просто, разберу трубы и сброшу с палубы". Настроение у него было испорчено от разговора с соседом, и он решил отправиться в отель. С удручающим настроением он подходил к метро. "Если ботик нельзя использовать, то зачем я затеял с правами капитана и штурмана, и столько времени потратил на решение штурманских и капитанских задании. Но придётся продолжить учёбу, не бросать же на финише". Вернувшись в отель, он решил позвонить миссис Альбине, узнать есть ли какие отзывы на его статью. И он набрал номер её домашнего телефона, оставленного ещё Робертом. Узнав кто ей звонит, она обрушилась на него с проклятиями и выговорами, при этом всхлипывала. Он ничего понять не мог, пытаясь вставить словечко, но она закричала:
– Не звоните мне больше никогда, – и положила трубку
Он пожимал плечами, ничего не понимая. "Что-то произошло из-за его статьи в "Вестнике Академии", – решил он. – Придётся завтра сходить в редакцию, выяснить". Остаток дня и вечер он провёл в каком-то смятении. От расстройства ему даже думать не хотелось.
Утром Дмитрий направился на курсы штурманов и капитанов в "Клуб моряков". Он знал, что сессия давно началась, но приехать раньше не мог. Босс курсов увидев его, спросил:
– Пораньше не могли приехать?
– Никак не мог, далеко живу.
Посмотрев журнал, босс сказал:
– Все задания вы выполнили в срок, ошибки допустили незначительные. Запишу вас в последнюю группу отстающих и тех кто не первый раз сдаёт зачёты и экзамены. Придётся как следует позаниматься практическими занятиями на стендах и на воде, без них вас не допустят к зачётам и экзаменам, и знайте, поблажек не будет хотя вы человек с титулом.
И ему пришлось усердно заниматься, а на субботу и воскресение был назначен выезд на практическое занятие на озеро Мичиган. О вылете в субботу в Шереметьево ему пришлось отказаться. Он был так загружен, что было не до редакции. И только через десять дней ему удалось с горем пополам набрать минимальное количество зачётных баллов, сдать зачёты и экзамены и получить права штурмана и права капитана малых судов.
В приподнятом настроении возвращался он на ботик, где проживал седьмые сутки после комфортабельного отеля. Поднявшись на борт, ему вдруг вспомнились слова соседа: "Яхтам проще, они на парусах проходят до свободной воды". И его вдруг осенила идея, ноги ботика переделать на четыре мачты, а между передними и задними трубами разместить прямоугольный парус, как простыню. Бока паруса могут независимо дуг от друга смещаться вперёд и назад по канатам, натянутых между передними и задними мачтами, при этом парус должен как бы растягиваться в длину. Идея так чётка представилась ему, что он в изумлении остановился, боясь пошевелиться, чтобы не спугнуть видение. Забыв про ужин, он принялся чертить проект. А чтобы ботик не перевернулся, он придумал из наружных труб от ног сделать четыре кия, опущенных по бокам судна. "Да такие кии не дадут возможности кренить судно в бок во время шторма", – воскликнул он. Подумав, он пришёл к выводу, что таких парусов ещё не было. А раз не было, то можно оформить материал на выдачу патента на изобретение. Для простых американцев чтобы получить патент нужно раскошелиться на четыре тысячи долларов, но он-то необычный, освобождённый от налогов и пошлин. В раздумье и расчётах просидел до утра. Разминая ноги и тело, поднялся на палубу и удивился, увидев на Востоке восход Солнца. "Надо же всю ночь просидел и не заметил". Подойдя к узлу крепления ноги ботика, принялся детально изучать, а потом воскликнул: "Да здесь и переделывать ничего не надо. Внутреннюю трубу извлечь из наружной и вставить наоборот, не сверху вниз, а снизу вверх, и будет готовая мачта. Правда, придётся приобрести канаты разной толщины, десять лебёдок и парусную ткань". Подумав, добавил: "Хорошо бы приобрести десять электрических лебёдок, тогда с рулевого помещения можно было бы управлять парусом, а не бегать по палубе и подкручивать рукоятки ручных лебёдок".
Он так увлёкся конструкторской разработкой, что потерял счёт времени, и обратил на это внимание, когда часы на университетской башне пробили двенадцать часов дня. "Кажется, я забыл поужинать и позавтракать, заработался". И он спустился вниз, уничтожать тот небольшой запас продуктов, который хранился в холодильнике. Подкрепившись, мысли опять заработали у него в голове. "А зачем мне восемь лебёдок для перемещения паруса по канатам, можно обойтись четырьмя, используя лебёдки для поднятия внутренних труб в ногах ботика, заменив один канат на сдвоенный, наматывая их на один барабан лебёдки. А чтобы изменять длину паруса надо придумать скручивающий пружинный механизм, который в зависимости от усилия паруса будет автоматически менять его длину, когда его боковые части будут расходиться в разные стороны по канатам". И опять он представил конструкцию механизма, заменяющего работу ещё двух лебёдок. Спустившись вниз, нарисовал несколько вариантов такого устройства. "Худо бедно, но на таком парусе можно ходить, правда, черепашечьей скоростью, но не надо нанимать буксир, экономя, – и он задумался, – надо было спросить у соседа сколько стоит воздушный буксир. Наверняка недешево".
Прогуливаясь по палубе Дмитрий решил, что проблему с ногами ботика и парусом он решил на все сто. На душе стало легче, и он подумал: "Ботик можно эксплуатировать и без подтяжки бортов. Если будет протекать, воду можно откачивать электрической помпой. А окончательно собрать парус можно только на воде, поэтому надо всё точно рассчитать, заготовить, а уж потом спускать ботик на воду". Весь оставшийся день он посвятил расчётам и глубокой ночью закончил проектировать, рисовать детали для изготовления. Составил список сколько и чего надо приобрести. Проснувшись утром, просмотрел бумаги и ему вдруг стало скучно. "Чем бы занять время до пятницы?" Он планировал вечером в пятницу уехать поездом, побродить по Вашингтону, а субботним вечерним самолётом вылететь в Москву. "В коммерческой фирме посольства, очевидно, уже ворчат, что вовремя не привёз разнарядку по визовым отделам, да и моих дел немало накопилось за две недели ", – размышлял он. И вдруг он вспомнил о миссис Альбине. Как не говори, а после усыновления Робертом Джеймсом его как Дмитрия Зуб, она вроде бы ему сестра. И он решил съездить в редакцию.
Главному редактору он представился капитаном судна и братом миссис Альбины. Редактор знал, что у неё есть братья Джеймсы, поэтому сразу заявил:
– Капитан Джеймс, вашу сестру совет академиков, который является покровителем нашей редакции, уволил с позором. Она в моё отсутствие в нашем научном Вестнике Академии поместила художественную фантастическую статью о Солнечной системе. Она хоть думала, что делает. В научном издании и вдруг фантазия. Ряд зарубежных и наших учёных приняли статью как правду, звонят, спрашивают подробности. Нашим известным академикам пришлось выкручиваться и в следующем выпуске "Вестника" писать о несостоятельности материала какого-то Дмитрия Зуб, опубликовавшего в советском несерьезном журнальчике свою работу. А ваша сестра, взяла да поместила художественный материал в наш научный журнал.
– Но за это с работы не увольняют, а советский журнал, насколько я знаю, не является художественным.
– Знаете, молодой человек, я не настолько свободный человек, чтобы с вам вести полемику. Я дам вам "Вестник" со статьёй Дмитрия Зуб и "Вестник", в котором его статью разделали академики под орех, – и он достал из шкафа два журнала и подал посетителю. – Прочитайте оба и вы поймете, за что выгнали вашу сестру из нашей редакции. Прощайте!
Как бы там ни было, но Дмитрий получил "нокаут", он взял журналы и тихо удалился. Нет он не стал садиться на скамейку, как в прошлый раз, и листать журнал, а поехал на берег к своему ботику. По пути отоварился продуктами, прихватив бутылочку вина для поднятия настроения. Смотреть критику на свою статью у него не было желания, да после критики академиков его работу в 584 страницы с математическими выкладками никто смотреть не будет и не заставишь ни за какие пряники.
Перед едой выпил стаканчик вина и на душе полегчало. Отвалившись на сидение, он все-таки принялся рассматривать журналы, но начал с первого, где была его статья. Раньше он не интересовался тем, что писали остальные авторы. А сейчас решил просмотреть все статьи. Но о большей части работ он не имел никакого представления, однако обратил внимание, что они выполнены с использованием телескопов, с расчётами. Во всех статьях приводился большой список использованной литературы с обязательными ссылками в тексте. Наконец он дошёл до своей статьи и придирчиво отнёсся к ней. Нет ссылок на литературу, а фотография стенда, напоминающего какой-то сарай с арматурой и изогнутой проволокой, какие-то тележки неизвестного назначения. Затем он достал свою книгу с 584 страницами и стал просматривать. И его обожгла мысль, что надо было коренным образом переделать весь материал. Написать хорошее предисловие, затем расчёты и опираясь на них сделать пояснения и выводы по каждому разделу. И он вдруг разочаровался в своей книге, но что сделано и разослано не вернёшь. Если бы не отправил, то ещё можно было всё переделать, изменить. А сейчас он мог переработать только три экземпляра. Но для кого? Затем он открыл следующий журнал, где по словам редактора его статью разделали под орех. Нашёл рецензию на свою статью. В авторах значились: академик – ректор университета, два заведующих кафедрами астрономического направления и тоже академики. Они не писали, что статья фантастическая, художественная. А по порядку доказывали несостоятельность всех выводов, а его математические выкладки сравнили с работой, выполненной учеником школы девятого, восьмого классов, не знающих азов астрономии и математики. В конце они привели свои расчёты Солнечной системы, в которых Дмитрий плавал не как рыба в воде. В конце рецензии сообщалось, что виновные в допуске такой неграмотной работы к печати наказаны.
Хотя Дмитрий был довольно сдержанным человеком, тем не менее отшвырнул журнал к дальней стенке. Такого "нокаута" он не ожидал. От расстройства завалился спать, хотя время ещё было не позднее. Проснувшись, он долго лежал, уставившись в потолок. "С их расчётами придётся разбираться вместе с Фёклой, надо будет посетить Новосибирск". Подняв журнал и остальные бумаги он решил заняться делами сестры Альбины. "Пойду в суд, подам материалы на редактора по случаю незаконного увольнения сестры".
Пожилому судье он заявил:
– Я не являюсь родственником уволенной с работы Джеймс Альбины. Но я возмущён тем, что из-за моей статьи опубликованной в журнале "Вестник Академии наук" её уволили с работы. Моя статья была ранее опубликована в советском журнале на русском языке. Я перевёл её на английский язык, сдал в редакцию, статью заместитель редактора Джеймс поместила в журнал, я получил гонорар. Но трём учёным моя статья не понравилась и они, применив влияние на главного редактора, добились её увольнения. А в Советском Союзе опубликована моя книга на 584 страницах с математическими выкладками, которые доказывают, что выводы изложенные в ранее опубликованной моей статье являются правильными. Учитывая, что я являюсь Привилегированным почётным гражданином США и имею ряд льгот, в том числе моё мнение приравнивается к трём мнениям сэров, я решил заступиться за заместителя редактора, – и Дмитрий выложил перед судьей кучу документов с двумя журналами.
Судья внимательно просмотрел весь материал и сказал:
– Дело здесь несложное, сегодня вечером я с коллегами рассмотрю ваш материал. Думаю, ответ будет в пользу вашей пострадавшей. Завтра утром сможете получить решение суда на руки.
– А завтра я смогу забрать оба журнала? У меня они в единственных экземплярах.
– Хорошо, что предупредили. Я дам указания снять копии двух статей для судопроизводства.
Такого успеха Дмитрий не ожидал, и простившись, откланялся. Выйдя на улицу, он остановился. "Чем же мне занять себя почти на сутки? – размышлял он. – Пойду, поищу и приценюсь сколько стоит парусная ткань. В Москве всё дешевле и можно купить за рубли. Через неделю вернусь. Доллары тратить нельзя. Тысячу придется выложить за охрану стоянки, электричество, воду, за спуск ботика на воду, а затем за установку его на стоянку. Перед спуском на воду надо заправить пустые баки горючим, закупить продукты, питьевую воду до ещё то, да сё и последняя тысяча улетит".
В спортивном магазине "Парус" он нашёл всё. Ткань разных расцветок, канаты разных диаметров, блоки и даже лебёдки на любой вкус. Продавцу он сказал, что его интересует парусная ткань около пятидесяти квадратных метров. Продавец спросил:
– Сколько яхт вы собирается оснастить новыми парусами?
– У меня только один "Ботик Петра I".
– На "Ботик Петра I" хватит тридцати квадратов, не вы первый хотите поставить парус на судно с двигателем и гребным винтом, чтобы не нанимать буксир и выйти на свободную воду.
– Что вы говорите! – удивился Дмитрий.
– Возьмите книжку за полтора доллара, там много вариантов постановки паруса на судна, не предназначенные для этой цели. А стоимость парусной ткани разной ширины посмотрите в ценнике, – и он подал листок ценника разной фактуры.
Дмитрий купил книжку со ста вариантами паруса на различных судах, яхтах и попросил ценники на канаты, блоки и лебёдки. Выйдя на улицу, посмотрел ценники, присвистнул и покачал головой. А увидев скамейку, примостился на ней и принялся листать страницы купленной книги. Каких только не было парусов за весь период, начиная с викингов. На одной картинке он обнаружил старинное судно, на бортах которого возвышались две мачты, а между ними парус. "Надо же, почти как я придумал. Если оформлять заявку на патент, то надо хорошо покопаться в патентной библиотеке, а то могут прислать ответ, что я опоздал на сто лет". Не зная, чем больше занять себя, он поехал на берег, решив искупаться в озере Мичиган. Приехав, он переоделся, оставил ценности и деньги и поднялся на палубу, но увидев соседа, решил зайти к нему, поболтать и узнать что-нибудь ценное для себя.
– Решил пойти, искупаться в озере. Компанию не составите?
– А здесь купаться строго запрещено, ловить рыбу тоже. На пляж надо ехать на метро, а потом на электричке. Пляж находится миль за сорок от нас, – и хозяин улыбнулся.
– Ну и порядки у вас, озеро рядом, а не искупаешься, – помолчав, Дмитрий сказал:
– Знаете, Фридман, я вскрыл головку винта на борту ботика и закрутил винт на пять оборотов, правда, потом его открутил, чтобы не повело обшивку.
– Правильно сделали. Внутренние винты тоже ослабли. А в таком зазоре по всему борту может полтонны воды разместиться, представляете какая нагрузка на ваш ботик будет. Естественно, внутрь она тоже будет просачиваться, придётся помпой воду откачивая, а если двигатель выйдет из строя, кричи SOS на всё озеро. Роберт мучился с откачкой воды. А я ему говорил, что на валу гребного винта подшипники и уплотнения развалились. Но он всё на детей надеялся, что сложатся на ремонт, а они отдохнут и разъедутся. У нас тут как в деревне, все новости моментально узнаешь. Вас Роберт усыновил, в надежде, что вы ботик отремонтируете. Вы хороший механик, об этом он ещё несколько лет назад говорил.
Фридман загадочно, с какой-то ехидцей улыбнулся и сказал:
– А я случайно узнал, что вы закупили новые детали для ремонта.
От удивления у Дмитрия глаза расширились, а сосед продолжал:
– Утром встретил мисс Эльзу, вашу соседку, у них яхта добротная. Она сказала, что вы с первого раза сдали на права штурмана и на права капитана. А ей не повезло, дважды завалила, оставили на следующий год осваивать корабельное дело.
– Жалко.
– Жалеть не стоит, лучше на берегу несколько раз потренироваться, чем один раз со штормом побороться. Мичиган суровый. Это он сейчас спокоен. А как разбушуется, весь берег мальками усыпит. Всё перемешает, судна и яхты на мель выбрасывает.
Помолчав, хозяин сказал:
– Когда решите подшипники и манжеты менять на валу гребного винта, меня пригласите, помогу, дорого не возьму. Я менял их на своём "Быстром", знаю, как это делается.
– Я уже поменял манжеты и подшипники на валу и поршень в двигателе заменил. Двигатель опробовал, не дымит и не стучит, вал не вибрирует.
– А вы шутник, Дмитрий, – заметил хозяин, решив, что сосед разыгрывает его. – Можно подумать, что этим летом собираетесь в плавание пойти. Дай бог, чтобы к осени в порядок бот привели, а на следующее лето на воду спустили.
Дмитрий не хотел раскрывать свои планы перед соседом, поэтому перевёл разговор о парусах.
– Я слышал, что на такие посудины как у меня люди умудряются устанавливать паруса. Вы не в курсе таких дел?
– Как не в курсе! В нашем секторе стоянок это почти невозможно сделать, а вот по краям нашего залива на других стоянках, где по фарватеру недалеко до свободной воды, там ставят паруса на суда, не приспособленные для этих целей.
– А почему у нас невозможно?
– У нас фарватер узкий, заковыристый, мелкий и самый длинный. По прямой до свободной воды от нас три мили, а по фарватеру около девяти. Яхты часто киями дно бороздят. А лоцман чуть сплошает и посадит судно или яхту на мель, – и хозяин на миг задумался, а потом предложил. – Подожди, Дмитрий, я тебе сейчас принесу карту фарватера, сам убедишься. Внутрь "Быстрого" не приглашаю, там беспорядок. Стены раствором пропитываю от плесени, – и он шустро поднялся по приставной лестнице на борт.
Дмитрий прошёл под днищем "Быстрого", который оказался значительно короче и ужи ботика. Он с силой надавил на борт и почувствовал упругость борта. "На моём ботике такой упругости нет, – подумал он. – Придётся делать перетяжку бортов, а то действительно на воде запоешь "SOS".
Фридман торопливо спустился, и на небольшом верстаке разложил карту.
– Дмитрий, смотрите наш зигзагообразный фарватер, – и он палочкой, как указкой, провёл по змеевидной дорожке.
Дмитрий оценил сложность прохождения фарватера, а по цифрам на карте определил его глубину. Глубина от десяти до шестнадцати футов тянулась почти до половины пути фарватера.
– Что это за пунктирные линии с красными точками?
– Это рыбный питомник делит мальков по возрастам. Самые маленькие у берега. А красные точки это резонаторы, которые в воде издают звук на определённой частоте. Через барьер этого звука ни одна рыбка не может пройти. Вы заметили, что низко над питомником не летают даже чайки и на воду не садятся, а над берегом их полно.
Дмитрий посмотрел на озеро. Действительно на воде и низко летающих чаек не было. Но они летали довольно высоко. А выше чаек он заметил орла, медленно парящего и высматривающего добычу. Посмотрев на масштаб карты, Дмитрий определил ширину фарватера. В узких местах он имел ширину порядка от одной третьей до одной пятой мили, и эта ширина сохранялась на несколько миль. "Слишком узкий, с парусом не разгуляешься, – подумал он вздохнув. – А сядешь на мель, не просто будет стащить на глубину тридцати пяти тонный ботик.
– Дмитрий, эта карта прошлогодняя, в этом году фарватер может иметь другие параметры, но в правление новые карты ещё не привезли, обещают дней через пятнадцать. Я как член правления возьму новую и на вас.
– Спасибо, буду вам очень признателен. А эту карту я на вечер возьму, можно, завтра утром верну.
– Хорошо, возьмите, но не забудьте вернуть.
– Меня интересует, сколько будет стоить буксир, если нанять?
– На ваш ботик придётся два буксира нанимать. Один впереди будет тянуть, а второй сзади толкать. Следующим летом до свободной воды, думаю, вам обойдётся долларов пятьсот. Кстати, перед спуском на воду на гребной винт обязательно натяните чехол, а на вал винта поставьте дополнительный тормоз, прикрутите его болтами к опоре. Рулевое устройство снимите и поднимите на палубу. Иначе крановщики откажутся вас на воду ставить. И не забудьте проверить все ли головки винтов закупорены смолой с отвердителем. А сейчас приглашаю пропустить по стаканчику вина собственного приготовления, – и хозяин пригласил соседа под небольшой навес в углу стоянки.
– А как яхты без рулей ходят по фарватеру? – рассеяно спросил Дмитрий.
– Зачем без рулей. Ах, да это вам надо снимать рулевое устройство, чтобы толкатель не повредил его. А яхты ходят с рулями. Кстати, на карте синенькими кружочками обозначены буйки для парковки, а бросать якоря запрещено, береговая фауна нарушается.
– Буйки платные?
– Нет без платные. Они предусмотрены на случай непредвиденных остановок яхт или буксиров. А находятся они в стороне от основной трассы движения.
– Вы меня хоть этим обрадовали, – усмехнулся гость.
Фридман с подозрением посмотрел на соседа, не поняв его. Он налил по стаканчику, выпили за знакомство. Затем выпили за ремонт своих плавательных средств. А по третьему стаканчику выпили за хороший отдых на воде в следующим году. И Дмитрий, прихватив карту, сильно шатаясь отправился на свою стоянку.
Утром Дмитрий проснулся довольно в бодром настроении. После обильного завтрака, уничтожив всё съестное в холодильнике, он занялся картой, скопировав на прозрачную кальку фарватер с отметками глубин, буйков для стоянок. Он понял, что мачты надо крепить вне зависимости от труб ног ботика. А трубы для монтажа киев надо прилично укоротить, правда, из чего делать сами кии, он ещё не придумал. Закончив с копированием карты, собрался в поездку налегке, оставив книги и вещи. Занёс карту соседу и поехал к судье. Как обещал судья, решение коллегии было в пользу Альбины. Согласно решения суда её восстанавливали на работу с выплатой зарплаты за вынужденные месяцы прогула. Встречаться с главным редактором Дмитрий не пожелал, а под расписку оставил постановление судьи секретарю и попросил, чтобы об этом сообщили Альбине. В пятницу вечерним поездом он уехал из Чикаго, а в понедельник прилетел в Москву.
15.
В визовом отделе к задержки Дмитрия отнеслись спокойно. А поскольку он задержал с разнарядкой виз на следующий квартал, то и в трубах пневмопочты не скопилось контейнеров с паспортами. От прошлого квартала в его приёмном отсеке находились два контейнера с паспортами. Они задержались по какой-то причине в отделе, и он их не оформил перед отъездом. За десять-пятнадцать минут проштамповал печатями паспорта и отправил их на выдачу. Вместо управляющего сидела женщина, перелистывая бумаги, он сообразил, что управляющий тоже отдыхает, и поговорить ему было не с кем. В мастерской заказов на изготовление деталей тоже не было. Лето, многие в отпусках. Дмитрий решил навестить визовый отдел, поинтересоваться, не повлияет ли его отъезд на их работу. Но оказалось, что босс и большинство сотрудников в отпусках. В отделе две сотрудницы занимались только приёмом документов, придирчиво проверяя правильность оформления документов на английском языке.
– Я отправил два контейнера паспортов с визами, – сообщил он одной девушке по-английски.
– Хорошо, выдадим. Завтра же повесим список фамилий граждан с оформленными паспортами, – ответила она, коверкая английское произношение.
Он вышел. На улице собралось человек сорок на сдачу документов на оформление виз. Он прошёл мимо них в кафе. Заказал обед, размышляя: "А что, если подберу деловых ребят и предложу им помочь мне с перетяжкой бортов ботика в счёт быстрого оформления виз. Поставлю визы в обход визового отдела. Кто запретит мне это сделать? Визы сделаю на три месяца. И неважно, что эти люди будут не учтены визовым отделом, а визовые наклейки в отчёте спешу как брак. Своих гостей буду сопровождать в Америку и обратно, так как без меня ни въехать, ни выехать они не смогут". Выйдя из кафе, он подошёл к очереди.
– Сказали, чтобы больше не занимали. Я последняя, – заявила пожилая женщина и показала номер, написанный на руке химическим карандашом.
– Меня интересует совсем другое.
– Если вас интересует правильное оформление документов на английском, то подойдите к той женщине, – и она аккуратненько указала пальчиком на женщину, окружённую несколькими людьми.
Дмитрий подошёл, разглядывая людей, собравшихся около женщины. Его внимание привлекли два парня, внимательно слушавшие женщину. Он подошёл к ним, но попал в поле зрения женщины-консультантки. Она прекратила консультировать, а ему сказала:
– Я сейчас уйду, не беспокойтесь, – решив, что он какой-то наблюдатель за порядком.
– Я совсем не против, если вы помогаете людям.
– Вы же оттуда? – и она кивнула головой на здание.
– Да, оттуда, – и он сообразил, что своим вопросом она облегчила ему объясняться с ребятами.
Народ разошёлся по сторонам, решив, как бы чего не вышло. Но парни не отошли, увлечённые её консультацией, оглядываясь по сторонам, не понимая, почему народ разбежался. Женщина вдруг махнула рукой и быстрыми шагами направилась в сторону кафе. До Дмитрия дошло, что его приняли за переодетого милиционера.
– Ребята, я хотел с вами поговорить.
– А мы ничего, мы просто так, хотели ..., – и в голосе парня послышался какой-то испуг.
– Я работаю в этой фирме, – и он кивнул головой в сторону посольства, – мне нужна некоторая посторонняя помощь.
– А! А мы думали ..., – ответил тот же парень, повеселев. – Вам надо что-то погрузить?
– Нет завернуть, причём много. Мне надо человек пять. Но я должен знать ваши возможности, и куда вы собираетесь ехать в Америке.
Парни решили, что ему надо много завернуть в конвертике, да ещё с пятерых человек, – и парень показал пальцами, как считают купюры денег.
– Вы меня неправильно поняли. Мне надо поработать ключами, отвертками, но я должен знать, обладаете ли вы умением работать слесарным инструментом, – поправился Дмитрий, слегка покраснев.
– Мы тоже можем помочь, скажите только что надо, – предложил одиноко стоявший мужчина средних лет.
– А вы один?
– Нет, с сыновьями.
– Мне надо сделать перетяжку бортов "Ботика Петра I", а он находится на озере Мичиган штата Чикаго.
– Как мы туда попадём?
– Вместе со мной на самолёте, а затем железнодорожным транспортом.
Несколько человек подошли к ним, прислушиваясь к разговору.
– Но я бы хотел вначале выяснить, что вы из себя представляете, и можно ли вам доверить такую работу.
– А сколько будете нам платить? – поинтересовался второй парень.
– Нисколько, но я могу оформить вам, если договоримся, визы на три месяца, а мне будете помогать от силы месяц.
– Так не пойдёт, – заметил парень.
– А нас устроят ваши условия, – заявил мужчина.
– Крутить гайки сможете?
– У меня два сына слесаря, а я механик.
– А куда вы хотели поехать в Америке.
– У меня дочь в Америке, она и её муж пригласили нас погостить.
– Но такие приглашения дают, если она родила, и обычно родителям разрешают приехать за уходом за ребёнком, а братьям и сёстрам нет.
– Она вот, вот родит, мы и хотели всё узнать.
– Она где живёт?
– В городе Толидо на берегу озера Эри.
– Озеро есть такое, а о городе Толидо не слышал. Надо по карте посмотреть.
– У меня и карта есть, – и он достал её из сумки и показал.
– От Чикаго недалеко, часов шесть – семь на электрички, – прищурившись сказал Дмитрий.
– А от Нью-Йорка тринадцать часов поездом, дочь писала.
– Приглашения дочь пока не прислала? – спросил Дмитрий.
– Нет, ещё не прислала, а я приехал как бы разведать, что надо для оформления.
– Если всё так, как вы сказали, то вы мне подходите. А для получения виз надо только загранпаспорта. Сыновей двое?
– Нет трое.
– И все слесаря!?
– Я автомеханик, старший слесарь, средний отслужил во флоте, младший учится у старшего брата слесарному делу.
– А жена?
– Я вдовец.
– Как с валютой, за рубли билеты на спецрейс не оформят.
– Дочь с мужем приезжали, оставили, на билеты хватит, оформлено всё по закону через нотариус.
– И последнее. Вылет из Шереметьево в эту пятницу. Почему в эту, потому, что я вылетаю, а в прошедшую пятницу я выехал из Чикаго, а сегодня утром прилетел в Москву по визовым делам. Справитесь до пятницы? Но другой такой возможности у вас полететь всем не будет.
Мужчина явно растерялся, дергая плечами.
– Вам одному трудно решить такой вопрос, посоветуйтесь с сыновьями, а вечером позвоните мне о своём решении, – и он дал ему визитку с номерами телефонов. – Буду ждать вашего звонка, если не позвоните буду искать других.
– А нам что делать? – спросил парень, к которому Дмитрий обратился вначале.
– Наверное, оформлять документы как все, оплатить ваши услуги не могу, нет валюты, – и Дмитрий направился в помещение.
Старичок, подслушавший рассуждения Дмитрия, заметил:
– Слушайте, да вам крупно повезло! Вы видели, он зашёл прямо в помещение и милиционер ему взял под козырёк, он у них свой.
– Вот чёрт дёрнул меня за язык, спросить про заработок, – выругался парень, поняв свою оплошность. – Мы же тоже умеем гайки крутить.
– А кто их не умеет крутить, разве что какой-нибудь умник, – с досадой добавил второй парень.
Уйти с работы домой раньше положенного времени Дмитрий не мог и сидел в мастерской. Вечером он ожидал звонка с некоторой надеждой. И его ожидания оправдались. Позвонил средний сын мужчины, Сергей, очевидно, как более грамотный в семье. Он задал много вопросов о поездке. А под конец сказал, что им желательно получить визы на шесть месяцев.
– На шесть не могу, так как сам летаю каждую последнюю пятницу квартала, если пять с половиной месяцев вас устроит, то считайте, что договорились. Но вылетать в Америку и возвращаться назад вы сможете только со мной, так как на визовых наклейках в паспортах не будет ваших фотографий, поэтому я должен сопровождать вас от нашего посольства. Приглашения же у вас нет, а я как бы беру вас с собой в качестве помощников-носильщиков оборудования фирмы и посольства, подлежащего списанию и замены на новое. А ваше дальнейшее пребывание в Америке можно объяснить тем, что новое оборудование оказалось не готово, и вы его ждали пять месяцев, пока изготовят, прохлаждаясь на природе у дочери.
– А какое оборудование мы должны вести?
– Я думаю, один возьмёт не тяжелые тиски, разводные и накидные ключи; второй дрель помощнее и свёрла; третий мощную болгарку с отрезными дисками; четвёртый сварочный аппарат с электродами, хотя на ботике всё это есть, но всё оборудование малых мощностей.
– А разве так пропустят? Один из нас может взять всё на тележку.
– Американским пограничникам всё до лампочки, что ввозят, они же пограничники. А таможню минуем по дипломатическому коридору. Короче, до пятницы вы должны быть готовыми, а в среду жду всех вас с паспортами у визового отдела после обеда.
– А успеете всё оформить? Надо же сдать документы на английском, там зарегистрируют.
– Я возьму ваши паспорта и через пять минут сам поставлю визы.
– У вас что! Своя печать?
– Я вроде визира, мастер визового станка с печатью, кроме меня никто не может включить станок. А я зависим только от "Белого дома", какую разнарядку виз они дадут на следующий квартал, за такое количество виз я должен привести и сдать в общий отдел отчёт визового отдела в конце квартала, и получить новую разнарядку на следующий квартал.
Закончив разговор, Дмитрий остался доволен. А подробную информацию о своей работе он специально рассказал, чтобы не думали, что он имеет неограниченные возможности и толстый кошелок.
Весь следующий день он занимался приготовлением небольшого слесарного инструмента. Но каково было его удивление, когда к посольству в среду Скворцовы принесли с собой весь инструмент, о котором он говорил по телефону. И принесли они всё для того, чтобы показать и убедиться, что инструмент подойдёт. Дмитрию особенно понравился сварочный аппарат, которого он ещё и не видел. Единственно, что смутило его, весь инструмент был на напряжение 220 вольт, а на ботике напряжение 24 вольта.
– Всё это хорошо, но на ботике 24 вольта, правда, на столбах освещения напряжение тока высокое, поэтому необходим будет взять метров пятьдесят кабеля и газовые горелки со шлангами длиной метра по три, а кислород и газ найдём там.
Николай Скворцов, отец семейства, сказал:
– Это не проблема, всё будет. Но к нам очень хочет присоединиться наш свояк, он опытный слесарь, механик и сварщик. Но у него проблема с загранпаспортом. ОВИР обещает выдать ему паспорт только утром в пятницу.
– Давайте ваши паспорта, а о вашем свояке я подумаю, – пообещал Дмитрий.
Он просмотрел внимательно паспорта, сличая фото с их владельцами, а затем направился в здание посольства. Минут через пять – шесть он вернулся и раздал паспорта.
– Визы я поставил, но имейте ввиду, что на визовых наклейках нет ваших фотографий. Дело в том, что фото на наклейках делают в визовом отделе, когда сдают туда все документы с приглашениями, а я к ним не имею отношения. Да и все их сотрудники сейчас в отпуске, кроме приемщиц документов. А насчёт вашего свояка я приеду в пятницу после обеда, у меня ещё здесь дела, поставлю ему визу. И со всеми вами мы встречаемся в аэропорту Шереметьево в шесть вечера.
– Мы все приедем сюда, нас привезёт брат свояка. У него большая машина, мест всем хватит.
– Это хорошо. Мне из фирмы надо захватить кое-какой инструмент для замены в Вашингтоне. Сверла, метчики, ключи и всякую мишуру. Хотя я ни перед кем не отчитываюсь, но замена инструмента будет оправданием, зачем я с собой прихватил пятерых человек. Вдруг у работников авиаперевозок возникнет такой вопрос, тогда сам факт замены какого-то инструмента в Вашингтоне, сыграет хорошую службу. Откуда, например, посол знает, что такое метчик, сколько он весит и сколько надо людей, чтобы его нести, – в шутливой форме закончил он своё разъяснение.
Расставшись с новыми знакомыми, Дмитрий отправился на своё рабочее место, собирать сломанные метчики, свёрла и кое-какой не дорогой инструмент. Вдруг у него возник вопрос: "А будут ли в самолёте шесть свободных мест. В зимнее время самолёт обычно не догружен пассажирами, но сейчас лето, отпуска. Из Токио могут ехать японцы на отдых. И что тогда делать? Да и мой "Люкс" может быть не свободен, надо узнать в посольстве, не летит ли кто-нибудь от них или из полиции. Японцев не возят в нашем закреплённом за посольством месте "Люкс". Но поскольку эта пятница не последняя в квартале, то место "Люкс" может оказаться занято сотрудником какого-нибудь отдела". От такой мысли он расстроился, и направился в посольство. Однако от посольства в эту пятницу в Америку никто не летит. Тогда он зашёл в полицейский участок. Но его друг по сбору грибов, рыжий полицейский, тоже его успокоил, и предложил сыграть в шахматы. Он похвастался, что из младшего полицейского его перевели просто в полицейского. А Дмитрий сказал, что в следующее повышение он станет шефом полиции посольства США в Москве. Выиграть шахматную партию у полицейского было трудно, но он "зевнул" и Дмитрий схватил ферзь, а вскоре объявил мат королю. Полицейский страшно расстроился, тем не менее предложил обмыть своё повышение в кафе, разумеется после работы. Хотя в кафе спиртное не подавали, но набрались они прилично. А в метро к Дмитрию цеплялась милиция, но увидев на отвороте воротника значок посольства, вежливо провожала к вагону.
В аэропорту люди Дмитрия изрядно волновались, но были удивлены, пройдя без препятствия паспортный контроль. По просьбе Дмитрия диспетчер пригласила американского пилота по перевозке пассажиров. Узнав, что с Дмитрием должны лететь пять носильщиков, пилот схватился за голову.
– Ваш американский "Люкс" свободен, – по-английски сказал пилот, – но у нас в салоне все места заняты. Японцы заранее забронировали, летят отдыхать на Багамские острова.
– Разве самолёт летит через Багамы? – удивлённо спросил Дмитрий.
– Нет после аэропорта в Вашингтоне самолёт направится на Багамы, но ваши посольские места будут свободные. Можете присоединиться к японцам. Что вам не летать бесплатно.
Дмитрий сморщился, поняв безысходное положение, что не ускользнуло от пилота.
– У меня сейчас проблема, а на Багамы воспользуюсь вашим предложением в следующий раз.
Пилот задумался, а потом предложил:
– Единственно, что могу для вас сделать, так взять ваших носильщиков в багажное отделение, без питания. А вместо билетов оформить их как багаж. Груза на борту немного и отсек в хвостовой части свободен, правда, там три клетки с животными, тоже летят на Багамы.
На русский язык Дмитрий перевёл сложившуюся ситуацию своим людям.
– Мы там не околеем? – спросил Сергей.
– Не должны, пилот сказал, что там три клетки с животными, а груза нет. Проезд вам обойдётся дешевле, но без питания.
– На учениях мне приходилась летать в жёстких отсеках, и прыгать на парашюте в воду, – заявил Сергей, – а провизией мы запаслись, не похудеем.
Дмитрий перевёл пилоту, что носильщики согласны на такой вариант.
Пока шло оформление проездных документов, Скворцовы и их свояк переговаривались, обсуждая низкую цену за перелёт в Америку. А вскоре они оказались в хвостовом отсеке с широкими полками для вещей и грузов. Туалета в отсеке не было. Стюардесса по-английски предупредила, а Дмитрий перевёл, что после взлёта, когда потухнет красная лампочка, можно вставать, туалет в пассажирском салоне, расположенном выше. Оставив носильщиков, стюардесса и Дмитрий поднялись по лестнице в салон для пассажиров.
Самолёт взлетел, быстро набирая высоту. Вскоре красная лампочка погасла. Василий Бобров, свояк Скворцовых, решил прогуляться по самолёту. Он обследовал туалетный отсек, прошёлся по салону до кабины пилотов, заглянув в их открытую дверь, но Дмитрия нигде не обнаружил. Его обхватила паника. "Дмитрия нет в самолёте", – шептал он, возвращаясь к своим.
– Нас украли, – шепотом процедил он. – Нет вашего Дмитрия в самолёте. Мы даже не знаем его фамилии. Только Дмитрий, а может он и не Дмитрий. Авантюрист с большой дороги.
– Объясни толком, – перебил его Николай.
– Его в самолёте нет, это я вам авторитетно заявляю.
– Да путаешь ты, Василий, как это его в самолёте нет, – заявил Сергей.
– Бабы в их американских формах ходят, стаканчики пассажирам раздают, а его нет.
– Может он в кабине лётчиков, – высказал предположение Юрий, старший сын.
– Кабина была открыта, я туда заглянул. Нет его в самолёте. Хоть режьте меня на куски.
– Я пойду проверю и отолью попутно, – и Сергей направился к железной двери, за которой виднелась лестница.
– Это нас специально в ловушку заманили, продадут в рабство и баста. Все у них тут договорено.
Вскоре вернулся Сергей, какой-то не в своей тарелке.
– И правда его нигде нет. Я спрашивал Дмитрия, но никто меня не понимает, лопочут что-то не по-русски. Девки в формах плечами пожимают, меня не понимают, переглядываются между собой.
– Бежать надо, пока не поздно! – предложил Саша, младший сын.
– Куда бежать? На облака, что ли? – возмущенно возразил Юрий.
– Лучше на облака, чем в рабство, – не унимался Саша.
Хотя отец Николай приготовил бутерброды, издающие приятный запах, но аппетит у всех пропал. Им было не до еды. Теперь все действия Дмитрия им казались подозрительными. Вот так подошёл, околдовал, поставил какие-то фальшивые печати без фотографий, в Америке их схватят, посадят за незаконное оформление виз и прощай родина на долгие годы. Чем больше они рассуждали, тем больше их охватывал страх. А Дмитрий не торопился покидать своё местечко, погрузившись в мыслях в ремонт своего ботика. И только когда стюардесса постучала в дверь и предложила воды, он вспомнил о своих рабочих. Взяв у неё три бутылки воды и четыре стаканчика, от чего она сделала удивлённые глаза, направился к ним.
– А разве вы в самолёте? Я всех пассажиров рассмотрел в салоне, в туалете и в кабине пилотов, – заикаясь сказал Василий.
Дмитрий улыбнулся, подумав, интересно в каком виде он рассматривал людей в туалете и пошутил:
– Да я в ларёк за водой отлучался. На тучке у ангела вам воды позаимствовал. А то думаю сидят, пить хотят, а выйти наружу боятся, чтобы не отстать от самолёта.
– Ну и дела, – вздохнул Николай. – А мы думали, что вы нас кинули.
– Когда кидают, то от этого что-то имеют, – и Дмитрий поставил рядом с едой стаканы и воду. – Когда прилетим в аэропорт Вашингтона, то в электричке до железнодорожного вокзала будем ехать в одном вагоне для белых, а до Чикаго в разных. Дело в том, что я летаю и езжу на государственном транспорте бесплатно, по специальному удостоверению, у меня, как правило, место "Люкс". Для вас такие места будут слишком дорогими, поэтому вам лучше ехать в дешевых вагонах, но там шантрапа балуется. Вас четверо, сумеете постоять за себя, главное не показывать, что вы их боитесь. Если что врежете по зубам и вас за уважают. На всякий случай дам вам записку, что сопровождаете меня, и где я нахожусь. А сейчас я разместился в "Люксе", это перед кабиной пилотов. Там четыре каюты "Люкс" для посольств США в Японии, в Советском союзе, в Англии и в Канаде. Все они имеют двери и приспособлены для отдыха лёжа. На моей кабине изображение флага Америки, надо будет, найдёте.
– Вот теперь нам всё ясно. Спасибо за разъяснение, – поблагодарил Николай, и пригласил принять участие в трапезе, но Дмитрий отказался.
– Если среди вас есть шахматист, то не против сыграть партию, другую, приходите ко мне.
– Я неплохо играю в шахматы и шашки, – робко ответил Саша.
– Вот и подходи, когда будешь свободен после трапезы, – и Дмитрий удалился.
Закончив с едой, рабочие распаковали свои вещи и развалились на полках.
– Сходить что ли к Дмитрию, – потягиваясь, прошептал Саша.
– Сходи, почему не пойти, раз приглашал, – ответил отец. – Кстати, я тоже пройдусь, на япошек поглазею и с туалетом познакомлюсь.
И они поднялись и отправились на экскурсию. Подходя к носовой части салона, отец сказал сыну:
– Я думал, что здесь что-то особенное, а оказывается как в кабине автобуса дальнего следования, люди сидят в креслах и коленами пинают друг друга.
Отец постучал в еле заметную дверь с изображением американского флага. Дмитрий открыл дверь и вышел навстречу, приглашая сесть.
– "Люкс" как два боковых места в плацкартном вагоне, – удивлённо сказал Саша.
– А ты думал, что здесь и ванная с пивным баром имеются, – шутливо ответил Дмитрий. – На моём ботике в каютах примерно также, но в салоне более просторно и комфортнее.
– А насколько дороже ваш "Люкс", чем место в кресле салона? – спросил Николай.
– В салоне тоже места стоят неодинаково. В носовой и хвостовой части отличаются процентов на двадцать. А "Люкс" дороже передних мест салона примерно в два раза. А ваши места оказались дешевле, чем в хвостовой части раза в три. В зимнее время передние места обычно пустуют. За места "Люкс" оплачивают посольства, как командировочные расходы. В них могут лететь послы, их первые заместители и шефы полиции при посольствах. А я летаю за счёт аэрофлота, мои расходы уменьшают государственный налог предприятия.
– Сашок и вы, Дмитрий, садитесь, а я постою, – предложил Николай.
– Вообще-то, стюардессы недовольны, когда около кабины пилотов останавливаются и стоят пассажиры, – сделал замечания Дмитрий.
– Хорошо, я потихоньку удалюсь, но мне кажется, что на полках нам будет лучше, чем восемнадцать часов сидеть в согнутом положении в кресле.
– Пожалуй, да, – поддержал мнение Николая Дмитрий.
Оказалось, что Саша действительно неплохо играл в шахматы, победив со счетом 3:0. Дмитрий только почёсывал затылок, проигрывая партию за партией. Но при всём при этом он был доволен, Саша раскрыл для него оригинальные комбинации игры, о которых раньше он и не догадывался.
Самолёт пошёл на посадку в аэропорту Лондона. Коснувшись колёсами земли в хвостовой части рабочих подбросило вверх на полметра. И кое кто из них получил шишки, ударившись головой о верхние полки.
– Вот тряхнуло, я думал конец, самолёт развалился, – застонал Василий, растирая ушиб на голове.
16.
Дмитрий дважды перевёл на русский язык инструкцию по ремонту бортов ботика.
– Всё понятно, – заявил Василий. – Завтра с утра принимаемся за разборку одной внутренней стенки борта с каютами и остальными причиндалами. Мы с Николаем внутри, остальные снаружи. Юра и Саша будут снимать смолу с головок винтов, так сказать готовить место для закручивания винтов. А Сережа с хозяином будут разбираться с кием и парусом. Серёжа до армии занимался в яхт-клубе несколько лет. Знает толк в этих делах, может что-то дельное подскажет. Дмитрий же подумал: "Василий работал бригадиром, сразу взялся командовать, у него это лучше получается, чем у меня. Пусть командует".
В шесть утра Василий разбудил всех, наскоро умылись, позавтракали, а в семь часов приступили к работе. На удивление Дмитрия, Сергей внес много нового в его проект кия и паруса. Он предложил для прочности кии крепить в специальные щели труб, а конструкции вдоль борта должны складываться. Он довольно грамотно всё изобразил на бумаге. Дмитрий оценил новшество к своему проекту. Затем Сергей внёс изменение в конструкцию паруса, предложив оригинальное устройство для раздвижения паруса за счёт полиспаст, а вместо пружин, как планировал Дмитрий, использовать груз в специальных направляющих. И это предложение больше всего понравилось Дмитрию.
– Я изучил разные виды парусов в яхт-клубе. Эту конструкцию предложили голландские конструкторы. Она оригинальна, удобна в работе и надёжна. Все их достижения опубликованы в наших журналах.
– А я думал, что придумал новый парус, – с какой-то грустью заявил Дмитрий.
– Должен вас огорчить, всё это уже известно, хотя редко используется. Как большая тяговая сила паруса ушла в прошлое. Но то, что вы не выбросили эти "ноги", а используете, это уже хорошо, главное, их можно складывать, разместив за бортом. Это не мешает перемещаться по палубе и проходить под мостами. Не каждая яхта пройдёт под мостом.
Дмитрий решил вначале переделать "ноги", прежде чем бригада займётся перетяжкой палубы, поэтому предложил Василию переключиться на эту работу, где требовалась его мастерство в точности изготовления. Сергей убедил Дмитрия, что использовать стальные канаты без обёртки очень опасно, порвётся одна проволочка, и распорет парус как ножом. Но тут возникла денежная проблема, купив пару дюралевых листов для двух киев, канаты в специальной пластмассовой обертке, блоки, ткань для паруса и новые аккумуляторы, он изрядно израсходовал свой финансовый бюджет. "Если я заплачу членские взносы, затем за спуск ботика на воду с его последующей постановкой на стоянку, то мне не хватит денег на горючее, не говоря о питании", – размышлял он.
Василий, как бригадир, заставлял всех работать по 15, а то и по 17 часов в день, приговаривая, что так скорее закончим. Не прошла и неделя как кии и парус были готовы. Дмитрий удивлялся высококвалифицированной работе Василия. Кий опускался вниз, правда, не на всю глубину, мешала земля, и поднимался, складываясь в компактную конструкцию. Парус чётко гулял по палубе, шатая ботик от пойманного ветра в зев паруса. После этого все пятеро мастеров переключились на перетяжку борта. Ряд за рядом они поднимались вверх, стоя на подставках и лестницах. Вскоре на одном борту они закончили закручивать винты, как требовалось по инструкции. Взялись за второй борт. Вечером Дмитрий похвастался, как он отремонтировал двигатель. Николай, услышав, что он запаял поддон оловом, заявил, что пайка оловом поддона крайне ненадёжна, может масло потечь из двигателя. Дмитрий согласился, сказав, что другой возможности у него не было. Тогда Николай разобрал ограждение, а Василий сделал надёжную сварку, заварив медью.
За всё это время Дмитрий не видел Фридмана, с которым он напился до чёртиков. Оказалось, что сосед уехал в гости. А Фридман обещал в правлении взять ему карту фарватера. И Дмитрий отправился в правление, решив приобрести карту, но казначей ему заявил:
– Вначале надо заплатить членские взносы, а также за спуск краном судна на воду, и его постановку на стоянку, – посмотрев в журнал, добавил, – с вас 900 долларов, но за электроэнергию заплатите вначале следующего летнего периода, когда электрик снимет показания всех счётчиков. Я знаю, что ваше судно не готово к плаванию, но как у нас принято говорить, ваш ботик надо помокнуть в воду. А за карту фарватера один доллар. Хотя она вам не нужна. Владельцы тягачей знают свое дело, если решитесь плавать.
– Мне это всё ясненько, но перевод денег почему-то задержался, – вдруг соврал Дмитрий.
Казначей задумался, тем более что в кассе не хватало денег на оплату за электроэнергию и придётся погашать приличное пение за несвоевременную оплату счёта. А последний день оплаты счёта кончался как раз в этот день. Ожидать других членов кооператива с деньгами не было смысла, рабочий день был на исходе.
– Что совсем нет? – с любопытством спросил казначей.
– Есть, но не полностью.
– А сколько не полностью?
– Долларов 500 - 600, больше нет.
А казначею не хватало 485 долларов до полной суммы оплаты, поэтому он заявил:
– Хорошо, заплатите членство и за спуск на воду, а документ на подъём получите потом, когда остальное заплатите, правда, можно крановщику заплатить, но не забудьте взять квитанцию у него, а то в должниках окажитесь и пение придётся платить.
Дмитрий незаметно для казначея отсчитал 601 долларов и положил перед ним на стол. Тот отметил в журнале и дал Дмитрию два разных документа, а затем со шкафа достал карту фарватера.
– Грузовой кран закажете по телефону, указанному в этой накладной, назовёте номер очерёдности погрузки. Когда подойдёт кран, накладную передадите крановщику, который будет цеплять ваш ботик. Пока не получите перевод, лучше не спешить ставить ваш дырявый ботик на воду, а то утоните, крановщики, не увидев накладной или 300 долларов в вашей руке, не сдвинутся с место. Такие случаи были, потом дорого придётся платить за снятия засосавшегося в ил судна. Я это вам говорю как новичку, запомните это.
Из правления они вышли вместе, казначей торопился успеть в кассу электросети рассчитаться за месячный расход электроэнергии. А Дмитрий направился к воротам общей стоянки, махнув рукой на прощание казначею, размышляя: "На фига мне этот ботик? Заплатил 600 долларов, словно коту под хвост бросил. Кого я могу на нём катать? Разве что рабочих. А что дальше? Заниматься извозом, не моя профессия. Нет от ботика надо избавляться. А стоянку могу сдать в наём, объявлений много от желающих или продать. Рассчитаюсь с детьми Роберта, а вернее с братьями и сестрой. Да тут ещё проблема, так мою статью раскритиковали в журнале, стыдно не только кому-нибудь показать, но и самому неприятно смотреть. По их критике я какой-то недотёпа. Может и вправду таковым являюсь, – и он обречённо вздохнул. – Закончу с ремонтом, отправлю рабочих и займусь разбором их критической рецензии. По моему у них не всё гладко, как-то натянуто, они как будто изворачиваются".
Около ворот стоял автомобиль, а мужчина дёргал за калитку. "Это не наши" – подумал Дмитрий, приближаясь к ним. Он не собирался для них открывать ворота, а узнав чьи они гости, мог сообщить хозяину стоянки, к которому явились незваные гости, но это если ему будет по пути.
Мужчина обратился к Дмитрию по-английски:
– Мне не удобно к вам обращаться. Но несколько дней назад мне звонит какой-то Дмитрий Зуб и говорит, что к моей жене приехали родственники Скворцовых из Советского союза. А он их пригласил ремонтировать какое-то судно и сообщил адрес стоянки. Я ничего не понял. Мы с женой дней двадцать назад были в Москве. Ни о чём таком не слышали, и вдруг звонок от Зуба, который сказал, что они на этой стоянки. Такого быть не могло. Но жена беременная, волнуется, а ей нельзя волноваться. Чтобы её успокоит, я всё бросил и пригнал машину сюда, чтобы выяснить. Своего телефона Зуб не оставил, звонил с автомата, я это потом проверил.
Дмитрий понял, что мужчине надо выговориться, сбросить стресс. Он-то знал, что это он звонил мужчине, по просьбе Николая, который дал ему пять долларов и два номера телефона. Он и сообщил мужчине, чтобы тот передал дочери Николая, что приехали её родственники. Но объясняться сейчас с ним, он не захотел. А накануне он предупредил рабочих, чтобы те держали язык за зубами о визах. Дополнительно позвонить дочери Николая, он не успел, не до звонков ему было. А сейчас решил объясниться вначале с дочерью Роберта. Подошел к машине, окно открыла женщина, на вид значительно моложе, чем мужчина. Дмитрий просунулся в окно и по-русски негромко спросил:
– Вы, Нина Скворцова?
– Да я, а Скворцова это моя девичья фамилия, – удивлённо ответила она по-русски.
– Я привёз вашего отца, трёх братьев и вашего родственника Василия Боброва. Познакомились мы около посольства США в Москве. Мы поговорили и нашли общий язык. Они привезли на сдачу в Вашингтон старое оборудование посольства, а новое оказалось не готова, надо ждать несколько месяцев. Поэтому я пригласил их на свой ботик. Они решили кое-что подремонтировать на судне, а потом поедут к вам на несколько месяцев. Когда оборудование будет готово, они вмести со мной вернуться в Москву. Я вам рассказал, но это не желательно рассказывать посторонним и даже мужу. А мужу можете сказать, что их пригласил Бобров помочь перевести оборудование. В общем что-нибудь придумайте.
– Я всё поняла и успокоилась, но могу ли я хоть глазком взглянуть на них.
– Я открою ворота и мы подъедем к стоянке, где они расположились.
Сзади Дмитрия стоял её муж, но он ничего не слышал, тем более что они разговаривали по-русски. Дмитрий отклонился от окна и по-английски представился мужчине:
– Дмитрий Зуб. Я работаю в посольстве США в Москве, сопровождаю Василия Боброва с рабочими. Они привезли списанное оборудование из посольств, а новое ещё не готово, надо ждать. Я пригласил их к себе на ботик, правда, на нём идёт ремонт.
– Я босс фирмы, осуществляющей морские перевозки в Европу, Джон Кент, – и он протянул руку для рукопожатия.
– Бобров говорил, что у него в Америке родственница, – принялся сочинять Дмитрий, – но у него не оказалось вашего адреса, кроме номера телефона, поэтому я и позвонил вам.
– О! Да! Бобров! Кажется, я с ним знакомился.
– Я открою ворота и мы подъедем к стоянке, где находятся ваши родственники.
Джон обрадовался и поспешил сесть в машину. Подъехав к стоянке, Дмитрий поднялся к рабочим, предупредить. Они как раз собрались внутри ботика, устроив полдник. Он ввёл их в курс событий и предложил сказать, что Бобров пригласил их помочь доставить тяжёлое оборудование в Вашингтон, а о визах не распространяться. Затем он поднялся на палубу, а за ним гуськом рабочие. Они буквально скатились по приставной лестницы вниз, увидев гостей. Улыбаясь, Дмитрий наблюдал, стоя на палубе и размышлял: "Надо переговорить с Джоном насчёт продаже ботика. Он многое может подсказать". Выбрав момент, он замахал ему рукой, приглашая подняться на борт. Джон его понял и поднялся. Поговорив о том, о сём, Дмитрий затеял разговор, который интересовал его:
– "Ботик Петра I" достался мне в наследство. Но я в основном нахожусь в Москве. Судно мне как бы и не нужно. Но я не знаю, можно ли его здесь продать, и что за него можно получить?
– У нас совсем другие правила продажи яхт, катеров и кораблей, чем в Москве. В каком бы состоянии судно не находилось, но продажная цена исходит от года его выпуска. При продаже абсолютно нового судна продавец теряет до десяти процентов. А за каждый год скидка по два процента от начальной его стоимости. Этому ботику лет сорок, и получите вы за него сущий пустяк. И никто разговаривать с вами иначе не будет. Другое дело отогнать его в Европу, а ещё лучше в Москву. Там вернёте полную начальную стоимость и ещё получите солидную прибавку.
– Да, но как его отогнать?
– Это верно. Нанять команду, вам это дорого обойдётся.
Помолчав, он почти шепотом заговорил:
– У нас в Европу ходят грузовые баржи, если на жёстком буксире зацепить ваш ботик, то вы окажетесь, например, в Средиземном море. А капитана потом отблагодарите.
– А как вы думаете, сколько солярки потребуется, если своим ходом пойти.
– Трудно сказать, надо заглянуть в технический паспорт ботика, какой расход топлива на сто миль и умножить на два, разделить на сто, а затем умножить на количество миль до пункта назначения. Почему умножить на два? Да потому, что как правило, заводчане занижают расход топлива в два раза, – и он извлёк из кармана визитку и протянул Дмитрию.
Джон решил, что его миссия как консультанта закончена, и он закрутил головой, рассматривая палубу.
– Для чего установлены четыре трубы по бокам судна как мачты?
– Они действительно выполняют роль матч, а между ними гуляет парус.
Джон не понял и принялся рассматривать конструкцию со свёрнутой тканью в виде рулона. Указав пальцем на ткань, спросил:
– Это и есть парус?
– Да парус, он устанавливается между канатами поперёк бортов, а в зависимости от направления ветра его положение меняется под углом между носовыми и кормовыми мачтами.
– Интересная конструкция! А можно посмотреть парус в действии?
– Хорошо, у ребят пройдёт возбуждение от встречи с сестрой, они разберут завал на палубе, и тогда я смогу показать, как перемещается парус, – а показав пальцем на кий, он добавил, – А это два кия по бортам.
– То, что это кии, я сразу сообразил, известная конструкция.
Дмитрий, искушённый в изобретательском деле, сразу подметил заинтересованность босса к парусу. И у него появилась мысль: "Надо срочно оформить материал на патент, тем более что не надо платить за его оформление и налог с патента, используя привилегию". Затем Джон заинтересовался рулевой рубкой и спустился в салон ботика, пробираясь между разобранными щитами стен. Дмитрий сопровождал его.
– Кажется, у вас идёт уплотнение бортов, их подтяжка, расшатались они на волнах.
Поднимаясь на палубу, Дмитрий поинтересовался:
– Сколько времени потратили на дорогу от Толидо до Чикаго?
– Порядка трёх часов, дорога хорошая, шёл со скоростью сто миль в час.
Вскоре действительно все успокоились от встречи, братья пригласили сестру на борт, но она, показав на свой животик, отказалась. Отец ей намекнул, что от Дмитрия очень многое зависело в их приезде, и с ним надо поддерживать связь.
После просмотра, как работает парус, Джон попросил прислать ему патент для коммерческого ознакомления. А когда муж спустился к жене, то она ему сказала, что Дмитрий очень нужный человек. Прощаясь, Джон пригласил Дмитрия приехать к нему в гости, а если надумает перегонять своё судно в Европу или в Москву, то он может организовать ему хорошую протекцию.
Вскоре семейство Джона Кента распрощалось, и в хорошем настроении укатило домой. Отец остался очень доволен от встречи с дочерью. Саша узнал от Джона, что у них в городе состоится шахматный турнир, а Джон по приезду домой, включит его в список игроков турнира, от чего Саша сиял от счастья. Но у Василия, Юры и Саши настроение было подпорчено. Джон сообщил им неприятную новость, в ремонтных мастерских порта профсоюзная забастовка. Причина забастовки: засилье приезжих рабочих, и сейчас устроится на работу практически невозможно. А они надеялся за три, четыре месяца хорошо заработать, надеясь на поддержку родственника босса, который в Москве хвастался, что у них хорошие специалисты получают от двух до трёх тысяч долларов за месяц. Василий решил переговорить с Дмитрием насчёт работы на берегу озера Мичиган. Как ни как они делают ему ценную работу. С тяжёлыми чувствами они принялись за работу. Дмитрий заметил их плохое настроение и спросил у Василия:
– Что-то не весёлые ребята от встречи с родственниками?
– Да мы надеялись заработать у нашего босса, а он сообщил, что у них забастовка, с работой плохо, а сидеть на шее у них такой гвардии, не очень приятно. Может вы знаете, где на берегу можно подзаработать.
– Мне сейчас трудно ответить на ваш вопрос. Единственно, что могу предложить вам, так бесплатное жильё до самого отъезда. А я постараюсь прозондировать этот вопрос через объявления. Вот у соседа, – и Дмитрий показал на судно, – не на ходу судно "Быстрый", но я не вникал в его проблемы, а сейчас он в отъезде. Но с перетяжкой бортов у него, кажется, всё в порядке. В общем я возьму на заметку ваш вопрос.
– Да возьмите, а то мы по их нему и разговаривать не умеем.
Дмитрий поднялся на палубу и вдруг увидел соседа, идущего по дороге, подумав: "Какой легкий на помине". Поприветствовав Фридмана, Дмитрий похвастался, что дней через десять он может спускать ботик на воду и под парусом пройти фарватер. Я из Москвы пригласил хороших мастеров, они заканчивают перетяжку бортов. А по моему проекту изготовили парус и два кия. Можете воспользоваться ими, конечно, после окончания моих работ. Затем Дмитрий пригласил его зайти, спустившись вниз. Фридман первым делом постучал по корпусу ботика, проверяя на слух качество работы.
– Ну и как качество?
– Неплохое, – ответил он с чувством знатока, и, пройдя к кормовой части, сказал:
– Вы уехали, а я проник к вам на стоянку и убедился, что вы на валу заменили подшипники и уплотнения. Если и двигатель отремонтировали, а не верить вам я не могу, то удивлён! Как вам это удалось?
Дмитрий вкратце рассказал. Фридман только головой качал.
– И опробовали его?
– Конечно, правда, недолго. Охлаждающая вода быстро кончилась.
Они поднялись на борт, Фридман принялся рассматривать мачты и свёрнутый парус.
– Как же он работает?
– Управление парусом осуществляется с рулевой рубке, могу показать, – и он развязал тесёмки, освободив парус, который начал разворачиваться под действием гирь, приняв перпендикулярное положение по отношению к бортам. Из рулевой Дмитрий погонял один конец паруса то вперёд, то назад. А поставив его в первоначальное положение, вручную принялся сворачивать в рулон.
– Да недооценил я ваших способностей, недаром говорил Роберт, что вы вундеркинд.
– Свои способности конструктора я знаю. А вот московские ребята неплохие мастера, просто виртуозы своего дела. Я могу ремонтировать, но посмотрев как они работают, могу сказать, что они отличные парни. Кстати, могу показать и салон, правда, там левая сторона разобрана, а правую они закончили. Оцените работу, – Дмитрий не хвастался, ему надо было сделать рекламу рабочим.
И они спустились в салон. Фридман как эксперт придирчиво принялся ощупывать стенки, простукивая по ним.
– Дмитрий, я долгое время работал экспертом в ремонтном цехе порта. Так что скажу, твои мастера неплохие.
Дмитрий решил, что он сделал рекламу, и теперь пусть он сам думает. И он переключиться на тему о запасах солярки, при отправлении в дальний путь. Этот вопрос для него был непраздный.
– Фридман, когда вы отправляетесь в дальний поход, кроме баков куда ещё заливаете солярку.
– А зачем её ещё брать, у нас на озере кругом заправочные станций дежурные стоят, как на дорогах. И солярка и бензин у них не дороже, чем на берегу. Я заходил в правление, казначей сказал, что вы уже взяли карту фарватера. Возьмите у него ещё карту озера Мичиган за пару долларов, на ней всё указано.
Затем Фридман заложил руки за спину и принялся ходить по палубе, явно о чём-то размышляя. Наконец он перестал ходить и сказал:
– Я подумаю о предложении насчёт мастеров. А на стоянках у нас всегда ценятся хорошие работники. Кстати, на доске объявлений можно ознакомиться с приглашение мастеров для ремонта яхт, катеров. Посмотрите, – посоветовал он.
Выбрав время, Дмитрий отправился ознакомиться с объявлениями и переписал несколько из них, а вечером их содержание перевёл на русский язык для рабочих. Николай заявил, что они с Сашей как закончат ремонт ботика, сразу уедут к Нине. Но Василий заинтересовался объявлениями, заявив:
– У нас остаётся перетяжка палубы. А согласно инструкции по ремонту не требуется разборка потолка, подтягивается только пол палубы. С этой работой справятся Скворцовы, тем более что внутри салона почти всё восстановлено, осталось мелочи доделать. А вы, Дмитрий, может проводите меня по адресам этих объявлений? Да и без вас я не смогу договориться с ними.
– Я не против. Тем более что я вам за работу ничего не смогу заплатить из-за малого моего бюджета, да и питаетесь вы за свой счёт.
– Ну здесь, как говориться, договор дороже денег, – заметил Николай.
Дмитрий, рассматривая карту Чикаго, сказал:
– Можем пройтись по нескольким адресам, я уже наметил маршрут в пределах трёх, четырёх миль.
В это время кто-то постучал по борту ботика, Дмитрий поднялся на палубу. Внизу стоял Фридман с мужчиной.
– Дмитрий, у моего соседа Микки имеется катамаран с парусом и двигателем. Но двигатель вышел из строя, на новый у него денег маловато, а если наладите, он согласен хорошо заплатить. У него ещё сложность в том, что ему утром надо доставить срочный груз на остров. Может поможете, он за ценой не постоит, как говорят русские.
– А что с двигателем?
Микки хриплым голосом ответил:
– Не знаю, провернуть ходовой винт с волом не получается, что-то заклинило, и двигатель не заводится.
Прежде чем приглашать Николая, специалиста по двигателям и автомашинам, Дмитрий решил сходить и разобраться в чём там дело, тем более что Николай не понимает по-английски. Он спустился вниз и предложил пройти на их стоянку. В небольшом освещённом навесе стоянки на козлах стоял довольно большой навесной двигатель. Два подвыпивших мужика тупо уставились на двигатель.
Фридман быстро заговорил:
– Дмитрий, вот видишь гребной вал ни туда, ни сюда не провернуть, – при этом он попытался провернуть его рукой, – и не заводится от аккумулятора.
Дмитрий попытался переключить рычаг скоростей в нейтральное положение, но тщетно. Рычаг заклинился на третьей - прямой передаче.
– Надо разбирать, смотреть, – и он по привычка вытащил щуп замера масла в коробке передач.
– А почему масла нет в двигатели? Двигатель и заклинило.
– Как! Разве масла нет в двигателе? – удивлённо спросил хозяин.
– Видите, щуп совершенно сухой!
– Неужели!? Вот дурни! Дети катались в прошлом году, поставили катамаран на стоянку и ничего мне не сказали! Мне завтра утром надо срочно доставить в заповедник на остров исследования из лаборатории, вакцину для животных и кучу разных материалов! Придётся нанимать извоз, а где его найдёшь, раз не заказал раньше!
– Масла у вас есть?, – а увидев, что хозяин кивнул головой, попросил принести.
Пока Микки ходил за канистрой с маслом, Дмитрий осмотрел низ двигателя, ища, не подтекает ли масло из него. И он обнаружил. Масло подтекало из коробки, оказалось, что ослабли винты крепления.
– Масло вытекло из коробки, – заявил он с упрёком Микки, указав место подтёка. – Ваши дети тут не причём, надо было вовремя подтянуть винты.
– Но дети могли сказать, что двигатель заклинило! – с возмущением высказался Микки.
– Они могли этого не заметить. Без масла коробка передач нагрелась. Алюминиевый корпус, имеющий большой коэффициент линейного расширения, расширился больше, чем стальные шестерни с малым коэффициентом расширения. В результате расстояние между валами шестерён увеличилось, и шестерни вращались, царапая друг друга и создавая задиры. На стоянке алюминиевый корпус остыл, шестерни и заклинились из-за задирав на зубьях.
Фридман внимательно слушал, непроизвольно открыв рот, – удивляясь, как Дмитрию удалось так проанализировать процесс поломки двигателя.
Подобрав ключи, Дмитрий подтянул ослабевшие гайки, и тем самым устранил течь масла, а затем вывернул свечи из двигателя. По несколько грамм масла он залил в каждый цилиндр, а затем, вывернув пробку, залил масла в коробку передач, проверяя уровень по щупу. Подобрал на земле толстую полку и привязал её на гребной винт, увеличив рычаг приложения силы. И принялся раскачивать вал то в одну сторону вращения, то в другую. Буквально по миллиметрам вал начал сдвигаться. Продолжая прикладывать усилия к палке, ему, наконец, удалось рычаг скорости перевести в нейтральное положение, и вал свободно завращался. Затем он проверил, и убедился, что вал вращается на первой и второй передачах.
– Завтра можете поехать, но ни в коем случае не включайте третью передачу, двигатель сразу заклинится и заглохнет, – сделал он предупреждение.
– Я могу поставить двигатель на место, и попробовать его завести, а воду для охлаждения подведу шлангом из бака душевой?
В знак согласия Дмитрий кивнул головой. Хозяин махнул рукой мужикам, и те, подхватив двигатель, понесли его по лестнице на палубу катамарана, стоявшего на широкой платформе. Установив двигатель и подведя к нему воду, хозяин сел за руль, перекрестился и включил зажигание. Двигатель завёлся. Через шум двигателя Дмитрий уловил слабое цоканье подшипников коленчатого вала.
– При таком стуке можно ходить не включая третью скорость, а по возможности замените шестерни третьей передачи. И чаше проверяйте уровень масла в двигателе. А чтобы случайно не включили третью передачу, я намотаю в её гнездо проволоку. Будите двигаться по озеру медленно, но как говориться, тише едешь, дальше будешь.
– Вы меня выручили, – и Микки сунул в карман куртки Дмитрия свёрнутые деньги, – А это моя благодарность вам.
Пожелав хозяину удачной поездки, Дмитрий и Фридман направились на свои стоянки. А простившись с Фридманом, Дмитрий решил посмотреть, чем ему отблагодарил Микки. "Неплохая благодарность за тридцать минут", – подумал он, добавляя к своему бюджету 250 долларов. В ботике уставшие рабочие уже спали, слегка похрапывая.
Утром Дмитрий предупредил Василия, что они пойдут по объявлениям к вечеру, а днём он с телефона правления позвонит по указанным в объявлениях номерам, решив, что одновременно в правлении у казначея приобрести карту озера.
Казначей снабдил его картой и разрешил воспользоваться телефоном правления. Дмитрий выяснил, что по большей части объявлений они уже опоздали. Но два человека подтвердили согласием встретиться вечером, указав адреса. Казначей подсказал, как на метро доехать до них.
Владелец катера Блекберн ждал их у ворот общей стоянки.
– У меня уже было несколько мастеров, но они отказались ремонтировать, – заявил он.
Дмитрия это насторожило, решив, что хозяин мало обещает за ремонт. А хозяин продолжал:
– Я на полной скорости налетел на топляк. Бревно пробило борт катера и застряло внутри. Это спасло катер. Он бы камнем пошёл ко дну. Но мы успели раздуть резиновые лодки и удержать катер наплаву, – рассказывал хозяин, ведя их на свою стоянку.
Кормовой частью катер стоял на невысокой подставке, а его нос был задран и держался на высоких подставках. В правом борту носовой части торчало бревно диаметром 10-12 дюймов. Оно выступало с борта на величину человеческого роста.
– Что бревно повредило внутри катера?
– Один из мастеров сказал, что там повреждены детали управления и разорвана перегородка.
Осмотрев повреждение и сравнив на глазок правую сторону с левой, Дмитрий высказал своё мнение:
– А вам не кажется, что вся правая носовая часть смещена внутрь катера?
– Да, другой мастер тоже мне об этом говорил.
– Сколько стоил ваш новый катер? – поинтересовался Дмитрий.
– Больше ста тысяч долларов, – и хозяин усмехнулся. – И в один миг, какое-то бревно всё изуродовало. Где справедливость? Катер предназначен чтобы быстро ходить.
– Хорошо, что сами остались живы, человека как муху могло раздавить, попадись он на пути бревна.
– Это верно, все семеро отделались только царапинами и ушибами.
– Ну, а теперь такой непраздный вопрос. Сколько вы согласны выложить долларов за такой ремонт?
– Это уже хорошо, что вы спросили об оплате, остальные мастера этого не спрашивали, а просто уходили, отказавшись помочь. А дело тут в том, что катер застрахован на полную стоимость. Представители страховой компании составили акт и оценили ремонт в тридцать тысяч. Со своей стороны я могу добавить за скорость ремонта пять тысяч, больше не смогу.
Дмитрий всё пересказал Василию. Хозяин наблюдал за ними и удивился, что они разговаривают по-русски.
– Деньги, конечно, хорошие. Но я не представляю с чего здесь начинать, что конкретно делать? – при этом Василий дергал плечами, показывая неуверенность, какое-то непонимание.
– А я всё четко представляю. Глаза боятся, а руки делают.
Услышав русскую речь, Блекберн усомнился и спросил:
– А вы качественно произведёте ремонт? Катер дорогой. Кто может за вас поручиться? И мы составим договор на ремонт. Страховая компания его рассмотрит и сделает заключение, прежде чем выплатит страховку, – как-то неуверенно заявил Блекберн.
– Но вы сказали, что компания составила акт и оценила нанесенный вам ущерб, и должна его компенсировать, а будите вы ремонтировать катер или отправите в утилизацию, это уже не их дело. Я правильно излагаю?
– В общем правильно, но не совсем. Во-первых, я ещё ничего не получил по страховке. Во-вторых, страховая компания боится ошибиться, вдруг больше запланировала заплатить, а ремонт окажется дешевле. Поэтому и требует составить грамотную ведомость на калькуляцию ремонта, а затем утвердить и заплатить.
– Так составьте! В чём проблема!
– Но я не в курсе, как это сделать! – признался Блекберн.
Василий дернул Дмитрия за рукав, поняв, что между ними идёт какой-то спор.
И Дмитрий принялся ему пересказывать весь их разговор.
– Это хорошие деньги, но непросто будет их получить, а то и совсем замотают.
– В том-то и опасность, – поддержал его Дмитрий, – но я постараюсь не проворонить.
И он обратился к хозяину:
– Блекберн, я предлагаю вам съездить на мою стоянку, там поговорите с соседями, получите сведения обо мне. Я помогу вам составить калькуляцию на ремонт по форме, которая у меня имеется на ремонт моего "Ботика Пётр I".
Хозяин задумался, пощипывая подбородок, а затем неожиданно спросил:
– А вы русский?
– У меня американский паспорт, но я долгое время работал на русской земле и хорошо освоил русский язык. Сейчас на моём ботике пять русских мастеров, я их привёз из Москвы, отличные парни, хорошие специалисты.
И Дмитрий опять принялся пересказывать их разговор Василию. А хозяину было над чем задуматься, но вскоре он предложил:
– У меня машина, можем поехать к вам на ней.
Дмитрий одобрил такое предложение, но сказал, что им надо заехать к одному человеку, который ждёт их, а затем они поедут на его стоянку и составят калькуляцию на ремонт катера.
– А сколько вы собираетесь задержаться у своего человека?
– Мы по работе, думаю минут двадцать, не более.
– Тогда едемте, – согласился Блекберн.
– Не забудьте взять с собой технический паспорт катера, страховое свидетельство и акт компании.
Вскоре они подъехали к другой общей стоянке. У ворот уже ожидал молодой парень в светлой куртке. Джейк повёл их на стоянку с катером, а по дороге принялся рассказывать:
– У меня катер на подводных лыжах. Я шёл вдоль берега и наскочил левой лыжей на большой подводный камень. Лыжа сплющилась. Я купил новую, её надо поставить вместо сплющенной, за это я заплачу ну долларов пятьсот, и сам буду помогать.
– А ты уверен, что надо будет заменить только лыжу? От удара могла деформировать вся конструкция, к которой крепилась лыжа, и катер будет ходить только по кругу.
– Как это?
– А так. Правая неповреждённая лыжа стоит в одной горизонтальной плоскости, а купленная новая будет носовой частью направлено под углом вниз, и катер при движении завалится бортом на левую сторону, а выровнить его не поможет даже рулевое устройство.
– Я об этом как-то не подумал, – и его лицо стало крайне озабочено.
Пока хозяин открывал калитку, Дмитрий успел рассказать Василию о чём они разговаривали с парнем.
На подставках стоял катер, вид у него был довольно обшарпанный, в царапинах. Они прошли к носовой части катера, а хозяин заскочил внутрь, шумя чем-то. Очевидно, он решил добраться до повреждённой части, чтобы убедиться в словах мастера. От левой лыжни остался жалкий вид. Она была не только сплющена, но и вдавлена в левый борт.
– Миллиметров на сто вдавилась эта штука внутрь катера, – сказал Василий, измеряя впадину пальцем.
– Как я и предполагал, рама деформировала, а это уже потребует серьёзный ремонт, – и Дмитрий позвал Джейка.
Джейк спрыгнул с борта и подбежал к ним.
– Джейк, смотри, левая сторона борта вошла внутрь катера на три дюйма.
– И правда! А я этого не заметил.
– Здесь надо будет поработать трём, четырём мастерам, причём хорошо и подолгу в день, а вот твоя помощь не нужна, будишь только мешать. Первым делом надо будет сделать лекал по правой стороне, а затем по лекалу выправлять левую сторону, а уж потом менять лыжу. По бедному эта работа потянет в долларах, думаю, тысяч на пять.
– Я такую сумму не наберу.
– Тогда срезай обе лыжи и ходите как на обычном катере, правда, его всё равно будет уводить в левую сторону, но рулём можно будет выправить.
Джейк задумался, а Дмитрий пересказал их разговор Василию.
– Вы сможете оставить свой адрес или телефон? Я переговорю с родителями. Мать у меня добрая.
Дмитрий записал название остановки в метро, а затем нарисовал, как пройти и указал номер своей стоянки, заметив при этом, что телефона на стоянки нет и предупредил:
– У закрытых ворот придётся подождать, когда кто-нибудь будет проходить из местных, покажешь мою записку, пропустят. Но мы ещё хотели осмотреть внутреннюю конструкцию носовой части.
Осматривая внутри место крепление лыжи, они убедились, что раму придётся изрядно рихтовать. И они обсудили несколько вариантов её рихтовки. А Василий сказал, что этот вопрос надо ещё обсудить и с Николаем.
Перед уходом Дмитрий спросил:
– Джейк, а откуда у тебя такой мощный катер?
– Мне дед подарил перед смертью. В молодости он спортсменом был. В катерах разбирался, – с гордостью ответил он.
Блекберн вёл свой автомобиль по объездной дороге со скоростью около ста миль, тем не менее они доехали до стоянки Дмитрия минут за сорок. Всю дорогу Дмитрий и Василий обсуждали последовательность ремонтных работ обоих катеров. Под конец разговора Василий сказал:
– Вроде всё понятно, но если возьмёмся ремонтировать, то окажется, что не всё ясно. А вы должны войти в долю. Без вас за такой ремонт рискованно браться.
Дмитрий и сам размышлял, что им одним не справиться. Они привыкли работать, чтобы ими кто-то руководил. Сделайте это, принеси то, а самостоятельного мышления они не проявляли. Правда, Сергей проявил, но он нахватался знаний в яхт-клубе, поэтому он сказал:
– Я не против подключиться к этим работам, если они вообще состояться. Да и договора с заказчиком придётся заключать мне. Но мне надо будет отлучиться на несколько дней. Я должен слетать в Новосибирск. Я конечно, понимаю, что вам без меня будет неуютно. Чужая страна, чужие законы, но придётся потерпеть.
Когда они приехали на стоянку, на ней уже никто не работал. Рабочие выполнили определённый объём работ, порученный Василием, а дальше не знали, что им делать, и резались в картишки.
Дмитрий показал Блекберну ведомость на ремонт, составленную когда-то для Роберта. Блекберн внимательно с ней ознакомился, и принялся составлять свою ведомость, придерживаясь установленной формы, но когда он дошёл до описания работ по ремонту, пришлось подключиться Дмитрию. Он диктовал, а Блекберн торопливо записывал.
– А что такое лекал?
– Надо взять доску и её торец обстругать так, чтобы она плотно прилегла к левому борту, а затем, подставив эту доску к правому борту, выправить его изнутри так, чтобы он плотно прилёг к строганной плоскости доски. Обычно лекалом называют инструмент по которому изготавливают деталь особого профиля. Когда борт выправиться, то необходимо выправить рваное место от пробойны, а затем рваные углы разрыва вытянуть, чтобы они соединились вместе, а затем сварить их аргоном со специальными присадками. Примерно так, как хирург делает косметическую операцию на лице. С внутренней части на это место надо наложить несколько слоёв тонких заплат, усиливая повреждённое место борта.
– А зачем несколько заплат? – спросил с удивлением Блекберн. – Разве нельзя одной толстой обойтись?
– Нельзя, толстая заплата потянет борт на себя и получится яма, придётся опять бок подгонять под лекал, но тогда могут образоваться трещины. Написав под диктовку около тридцать позиций ремонта, они вмести принялись оценивать каждую позицию, а общая сумма получилась около сорока тысяч долларов. Срок исполнения заказа запланировали за два месяца. В наступающих сумерках Блекберн укатил домой. А Дмитрий подробно рассказал о результатах их поиска работы остальным членам бригады. Василий тут же наметил объём работы на следующий день, заявив, что надо постараться закончить весь ремонт ботика побыстрее.
– Разве мы плохо работаем? – с обидой в голосе заявил Саша. – У меня даже не остаётся времени заняться шахматами, а у меня на носу турнир.
Рабочие бригады готовилась к ужину, жаря на сковородках. Дмитрий питался отдельно от них, причём скромнее, экономя на еде. А рабочие за ужином пропускали по сто граммов. Дмитрий их не осуждал, понимая, что после нелегкого труда в две смены не грех пропустить по чарочке. Он тоже работал, но получалось так, что он, в основном, бегал, приобретая различные материалы, обеспечивая безостановочную работу бригаде, растрачивая последние деньги. А иногда ходил к Фридману за советом, хотя соображалка у него работала лучше, чем у нескольких Фридманов.
Утром к стоянке Дмитрия подкатил полицейский на мотоцикле. Грузный полицейский подошёл к калитке, дёргая её. Неспеша Дмитрий спустился с палубы и подошёл. Взглянув в лицо полицейского, он понял, что это родственник Джейка, вчерашнего парня с катером. На френче полицейского красовался знак отличия с фамилией. Тем временем полицейский довольно грубо спросил:
– Почему не открываете калитку?
– Полицейский Грейдер, ключ от калитки у меня находятся в салоне бота. Да я и не приглашал полицейских, и калитку не открывал со вчерашнего дня.
– Вчера мой младший сын Джейк пришёл домой очень расстроен. За какую-то мелочь ремонта с него запросили столько, что у него испортилось настроение, он всю ночь переживал.
– Хорошо, что переживал, а не лежал в гробу. Он гонял катер на подводных крыльях у самого берега, что категорически запрещено. Очевидно, у него нет прав на вождение, находясь под вашим покровительством. Правда, это не моя забота выяснять, есть ли у него права, а скорее ваша.
От таких слов собеседника полицейский нахохлился, как старый воробей на морозе. Но он почувствовал, что собеседник его не боится, и свой полицейский нрав смягчил. В конце концов он приехал договариваться, а его устрашающее действие на этот раз не сработало. И он даже отступил на шаг от калитки.
– Я приехал поговорить, а вы даже не желаете впустить меня на вашу территорию.
– В чём проблема, но я должен сходить за ключом, – и он поднялся на палубу.
В салоне он предупредил рабочих, чтобы не шумели, и не высовывались наружу, и что приехал полицейский. Ребята сразу сникли. Вот они-то боялись полицейских. А Дмитрию вдруг пришла ошеломляющая мысль: "По манере поведения полицейского видно, что он приехал шантажировать, испугать, заставить отремонтировать сыну катер за спасибо живёшь. Будет не грех, если воспользоваться его же оружием и проучить наглого как следует". И он заменил рабочую одежду, на свою обычную, на отвороте воротника костюма которого был прикреплён значок посольства, а в кармане удостоверение, по которому он беспрепятственно посещал Белый дом, правда, подвальное помещение и только в последнюю субботу квартала. Дмитрий открыл калитку, и с некоторой наигранной застенчивостью пригласил полицейского войти. Он тряпочкой протер стул, на котором обычно сидели рабочие и предложил полицейскому сесть. Полицейский присел, почувствовав какое-то замешательство хозяина.
– Вы занимаетесь ремонтными работами, я приехал проверить вашу лицензию и как вы оплачиваете налоги.
– Лицензии нет, налоги не плачу, – ответил Дмитрий, надув губы.
От такого признания, полицейский улыбнулся, поняв, что поймал хозяина на крючок. А раз собеседник откровенничает, то и он поступит также, что юлить перед каким-то мастером.
– Я конечно, могу составить протокол, но забыл ручку (хотя конец её торчал у него из нагрудного кармана). Да и мой мальчик страдает, надо помочь с ремонтом. Я понимаю, что у него сумма денег небольшая, но не бесплатно, же будите работать.
– Я могу организовать вашему Джейку ремонт катера, но деньги вперёд. И не вздумайте шутить! Завтра утром пусть привезёт все пять тысяч. Если до двенадцати часов не успеет, то я отправляюсь в департамент чикагской полиции и заложу вас, как вы используете своё служебное положение. Мне поверят. Вас, Грейдер, вышвырнут из полиции, как пробку из бутылки шампанского. Вы хоть знаете, с кем говорите и пытаетесь шантажировать меня, – и он отвернул воротник пиджака, на котором блеснул значок дипломатической неприкосновенности.
Затем он подсунул под нос полицейского удостоверение. Тот побелел, увидев, фактически, пропуск в Белый дом.
– Полицейский Грейдер, вы свободны! И шагом марш с моей территории! А вашему сыну скажите, что поможем с ремонтом, но пусть он не опоздает до двенадцати часов.
Пальцы полицейского затряслись, с усилием он встал на ватные ноги и вышел за калитку. А затем хриплым голосом спросил:
– А можно сын послезавтра принесёт?
Дмитрию вдруг стало жалко полицейского, он считал себя из высшего общества, поэтому вышел за калитку.
– Грейдер, я прощаю вашу выходку и надеюсь, что больше так вы не будете поступать. В департамент о вашем поведении сообщать не буду. Прощайте, – и он вернулся на стоянку, закрыв калитку на замок.
Полицейский сел на траву около мотоцикла. Он долго сидел, затем встал, завёл мотоцикл и уехал.
На следующее утро Джейк появился у калитки и весёлым голосом закричал:
– Я принёс аванс тысячу долларов, остальные потом, когда отремонтируете катер. Отец велел сказать, что авансы не возвращают, если заказчик по какой-то причине отказался от выполнения заказа.
"Странно", – подумал Дмитрий, спускаясь с палубы.
– А как настроение отца? Не болеет ли?
– Отец как всегда ушёл на работу, – и он подал конверт. – Завтра сможете приступить к ремонту?
Дмитрий открыл конверт и убедился, что в нем действительно лежали двадцать купюр, достоинством по пятьдесят долларов.
– Завтра, так завтра, мы приедем втроём часов в десять. Будь на месте и обязательно захвати свой паспорт и технический паспорт катера. Не забудь.
– Хорошо! Тогда я побежал!
"Начало, кажется, неплохое. Надо будет перед стоянкой зайти в торговую базу и купить длинную ровную доску для изготовления лекала и поострее топорик, – размышлял Дмитрий, поднимаясь на палубу, но на душе остался какой-то нехороший осадок. – И очень странно, почему полицейский передал, что аванс не возвращается, если заказчик откажется от заказа. Что-то тут не так".
Остановив работу, он сообщил рабочим:
– Приходил Джейк, он пригласил нас завтра приступить к ремонту его катера. Я считаю, что такую работу не стоит упускать. Поэтому завтра я с Николаем и Сергеем отправимся к нему, а Василий возглавит работу здесь. Джейк принёс задаток тысячу долларов, а остальные получим в конце работы. Я составлю договор с владельцем катера на пять тысяч.
На следующий день Дмитрий с рабочими вышли из метро, а прежде, чем отправиться на стоянку катера, посетили базу строительных материалов. Они купили топорик и длинную доску. Какое было удивление Дмитрия, когда он увидел, как трое рабочих газовыми резаками режут катер на части, совершая его утилизацию. Ни отца, ни сына не было рядом. Дмитрий обратился к одному из рабочих:
– Вам разрешили делать утилизацию катера?
– Да! Полицейский Грейдер. Он узнал, что его сын ходил на катере, не имея прав, и лишил его такой возможности.
Вот теперь Дмитрию стало всё ясно с авансом. Отец взялся за воспитание сына, ко всему наказал его ещё и деньгами, которыми тот располагал.
– А сын знает об этом?
– Да, Грейдеры приезжали вместе.
– Тогда будьте так любезны, передайте им, что мы приезжали, и оставили эту доску как лекал, – и он указал рукой на доску.
А Сергею и Николаю сказал:
– Оставьте здесь доску, как след того, что мы были здесь. Мы возвращаемся.
И он принялся пересказывать им, как приезжал полицейский, что хотел и как всё это обернулось для его сына. А они сегодня не напрасно приехали, и с чистой совестью вправе оставить себе аванс.
Вернувшись рано на стоянку, они удивили своих, а Николай в шутку сказал:
– Заказ выполнили! Вот как надо работать!
– Молодцы! Приступайте за следующую, глядишь к концу недели и ботик сдадим досрочно.
А Дмитрий подумал: "Действительно к концу недели они полностью закончат ремонт. Николая и Сашу отправлю к Нине, как они хотели, а вот как организовать работу остальным, это вопрос. А не решив его не смогу улететь в Новосибирск". И он вдруг вспомнил рецензию на свою статью, на душе опять стало отвратительно. Помогать рабочим, в общем-то, было нечего. Он обошёл днище, придирчиво рассматривая, не пропустили ли они замазать углубления под ключ. Не найдя к чему придраться, направился в салон, достал журналы и свою толстую книгу, и принялся перелистывать их. Он долго их перелистывал, пока у него не появилось желание: "Пересчитать некоторые результаты расчёта, полученные у них с Фёклой, по методике академиков-рецензентов и что из этого получиться". И он принялся пересчитывать, оказалось, что в общем-то ответы совпадали с его ранее полученными расчётами. При этом методика академиков оказалась проще и значительно короче, без всяких выкрутасов как у них с Фёклой. И на ум пришло: "Не зная брода, не лезь в воду. Зачем я вообще полез в науку, о которой не имею представления. Хотя с другой стороны часто открытия совершаются потому, что человек мыслил по-другому, не так как все". Он ещё долго сидел, уставившись тупо в расчёты академиков-рецензентов. Ему захотелось ещё кое-что проверить, а вдруг что-то из этого всплывёт. По методике, предложенной им с Фёклой получалось, что только малая часть энергии Солнца, направленной к Земле, доходит до её поверхности, а коэффициент полезного действия Солнца составляет 0,1, что в три-четыре раза меньше, чем у паровоза. Тогда он решил проверить свои расчёты по методике академиков, используя их постоянные градиенты, и убедиться, что он с Фёклой не ошиблись. Поставив задачу, принялся решать. Какое недоразумение возникло у него, когда оказалось, что по их методике КПД получился равен 1,5. "Я вроде всё правильно подставлял, очевидно, ошибся и подставил в формулы их постоянные градиенты не на свои места", – решил он. Тщательно проверив, убедился, что он не ошибся. Размышляя, пришёл к выводу, что методика академиков смахивает на методику "вечного двигателя", так как КПД больше единицы не бывает!" Но тут же подумал: "Может на земле не бывает, а в космосе бывает, там другие законы, но слишком уж большая разница в результатах. И вообще, откуда взялись эти постоянные градиенты? Надо просмотреть литературу, на которую они ссылаются". Время уже было недалеко до полночи. Рабочие ходили на цыпочках, боясь помешать ему. Но скоро они разбрелись по своим местам, и из их кают слышались непроизвольные похрапывания. Но увлечённый работой Дмитрий этого не замечал. И только тогда, когда утром рабочие проснулись и принялись ходить, хлопая дверцами туалета, душевой и холодильников, он вдруг подумал: "Рабочие уже собираются ложиться спать, надо заканчивать свои расчёты". Собрав бумаги, через пять минут он крепко спал.
– Неудобно, когда Дмитрий улёгся спать, а мы будем стучать, – почти шепотом заявил Василий.
– Да его пушкой не разбудишь, – и в подтверждение своих слов Николай громка кашлянул около двери Дмитрия, но он и "ухом не повёл".
Николай подмигнул Василию, мол видишь, я прав. Завтракать они все поднялись на палубу, а вскоре принялись за работу, стуча по полу. После обеда проснулся Дмитрий и удивился, что проспал завтрак и обед.
Готовя себе еду, он подумал, что надо просмотреть всю литературу, на которую ссылаются академики-рецензенты, и сделать копию статей для Фёклы, возможно в Новосибирске нет такой литературы. Он готов был немедленно отправиться в библиотеку Университета, но позволить это сейчас не мог, бросив всё. Поднявшись на палубу, он заметил, что трое работают, а двое стоят, тесно им было, не развернуться. Николай заметил:
– Дня через четыре, я думая, нам будет делать нечего. Вот я и подумал, может нам с Сашей сейчас уехать, а то он со своим шахматным турниром нам все мозги просверлил. Да и пятерым на этом участке тесновато, мешаем друг другу.
– Если ваши не возражают, то в чём проблема. Действительно, работы осталось с "гулькин нос".
– Остальные не против, я с ними разговаривал, – уверенно заявил Никола.
– Тогда собирайтесь, я вас провожу. А с вокзала позвоним Нине, чтобы встретила. Кстати, вам на двоих причитается 330 долларов от аванса за несостоявшийся ремонт катера.
С вокзала они позвонили Нине. Она долго выясняла, почему не все приедут. Проводив Николая с сыном Дмитрий направился в библиотеку Университета. Он и раньше бывал в этой уютной библиотеке с отдельными залами для преподавателей, студентов и остальных посетителей. Его заказ довольно быстро выполнили, выложив перед ним стопку разной литературы. Статьи, на которые были ссылки, он довольно быстро находил, размышляя: "А академики аккуратные, чётко указали не только заголовки статей, но и страницы тех мест, на которые надо обратить внимание". В основном, это были их труды, в соавторстве с другими авторами, а иногда встречались и без соавторов. Вникнуть в смысл статей ему, с техническим образованием, было непросто, но он искал. Его интересовали постоянные градиенты, а вот о них как раз ничего не говорилось ни в одной публикации. Из всего просмотренного материала он отобрал четыре статьи с большим количеством ссылок, и сделал с них копии для Фёклы. От формул и незнакомого материала он устал, и дальнейший поиск решил продолжить в следующий раз. Закончив работать, он пристроился в очередь за молодой женщиной на сдачу литературы. Она торопливо просматривала последние страницы, явно спешила куда-то. Когда она сдала свою литературу библиотекарю, а он подал свою, то умудрился у неё спросить:
– Миссис! А что значит постоянные градиенты, встречающиеся в расчётах, и ряд учёных ссылаются на них?
– О! Это хитрые величины. Я могла бы вам кое-что рассказать, но, к сожалению, боюсь опоздать на последний автобус. Я пойду в сторону метро, если вам по пути, и вы догоните меня, то я смогу вам рассказать о них в метро, – и она, махнув ему рукой, поспешно направилась на выход.
Около метро Дмитрий догнал незнакомку.
– Миссис! Первым делом предлагаю познакомиться. Меня зовут Дмитрий.
– У вас русское имя? Уж не тот ли вы Дмитрий Зуб, которого наши академики разделали в "пух и прах" за статью о планете, якобы расположенной за Солнцем?
– Миссис! Вы попали в самое яблочко! Именно тот самый, дорогая миссис!
– Вот уж не думала увидеть раздолбая, да ещё живьем, – без всякого стеснения заявила она.
– Ну, если вы о рецензии академиков, так это уже заслуга, не каждому удаётся такое, чтобы его критиковали академики, да ещё сразу трое. А для тех, кто в математике, как говорят русские студенты "ни в зуб ногой", тому не понять, что академики придумали математическую модель "вечного двигателя". А люди, слабо разбирающиеся в азах математики, приняли эту модель за достижение в астрономии. Мало того, очевидно, авторам этой белиберды присудили высокие звания и степени.
– Да, Дмитрий, много я видела людей, но такого фрукта вижу впервые.
– И так, миссис, вы хотели что-то рассказать мне о постоянных градиентах. А то, что вы видите перед собой такой фрукт впервые, это вы точно сказали. Но меня очень интересуют постоянные градиенты, а всё остальное мелочи.
– Вы даже не обиделись на меня за раздолбая? Да вы хоть знаете, что из-за вашей статьи уволили хорошего заместителя редактора "Вестник".
– Знаю! Но я за десять минут переговорил с судьёй и его коллегия вынесла решение восстановить её на прежнее место и выплатить зарплату за весь срок прогула. И это судебное решение я лично вручил секретарю редакции под расписку и велел сообщить об этом миссис Альбине.
– Разве её восстановили?! Я право, слышала, что её уволили и сожалела, хороший редактор, а дальше не знаю.
Неожиданно электричка остановилась на перегоне между станциями. Женщина явно забеспокоилась, а затем поинтересовалась:
– Вам в этом же направлении надо ехать или вы провожаете меня?
– Провожаю. Но меня интересуют постоянные градиенты. И почему их так называют? Скорее всего они выполняют роль каких-то коэффициентов?
Женщина вдруг решила представиться, как-никак её провожает элегантный молодой мужчина.
– Элизабет Бом, доктор математических наук, но увлекаюсь астрономией, – и она с тревогой посмотрела в окно. – Что же она стоит? Неужели опять придётся сидеть всю ночь в автовокзале.
– Вам далеко ехать?
– Да! К чёрту на кулички! Никак не удаётся завести своё жильё в Чикаго. А вы живёте в Чикаго?
– Нет в Москве.
– В нашей, американской Москве или в Москве столице СССР?
– В столице, а в Чикаго у меня судно "Ботик Петра I" на стоянке. В нём четыре двухместные каюты и все удобства. Кстати, миссис Элизабет, если вы явно опаздываете на последний автобус, то могу пригласить переночевать у меня в ботике.
– Ехать мне ещё минут пять, шесть, а мой автобус отправляется через три минуты. Как правило водители точно отправляются в назначенное время.
– А работаете там у себя, где живёте?
– Нет, здесь в Университете, на кафедре академика, который подписывал рецензию на вашу статью, а я как научный сотрудник помогала ему. Когда я работала над вашей статьёй, то представляла автора таким замызганным, с "паутиной на ушах".
– Ну, вы тогда явно ошиблись, – автоматически ответил он.
Слова Элизабет о нём как о раздолбае глубоко задели его самолюбие, так о нём ещё никто не отзывался. Правда, в научных спорах всякое бывает. А чтобы себя как-то обелить, он принялся хвастаться, хотя в общем-то не любил это делать.
– Что ваши академики, пусть даже заведующие кафедр, разве они могут летать по безденежным билетам в любую точку мира на лайнерах Америки, а приехав в американский город, трое суток проживать в отеле совершенно бесплатно. Никто не может, а я могу.
Чтобы не казаться хвастуном, а показать, что её слова не произвели на него особого влияния, он продолжил:
– А что же из себя представляют постоянные градиенты, они меня очень интересуют и надеюсь, что вы мне раскроите их секрет.
Электричка тронулась, но шла медленно, словно подкрадывалась. Через пять, шесть минут доехали до следующей остановки. Долго стояла, прежде чем двинуться дальше.
– Следующая остановка моя, а автобус уже ушёл, – сказала она, как будто жаловалась.
Подъезжая к следующей остановке, спросила:
– Я приехала, а вам дальше?
– Разве судна по суше ходят? Озеро Мичиган в обратной стороне, – и он вышел следом за ней.
Они поднялись из метро. На автобусной станции не было ни одного автобуса.
– Вы собираетесь сидеть в автовокзале, или поедете ко мне?
– В общем-то, я не знаю вас.
– Вот те раз, статью мою раздолбили, а теперь говорите, что не знаете.
– А кто на вашем судне ещё есть?
– Вчера было пять человек, а сегодня осталось трое. Перед библиотекой я проводил в город Толидо двух рабочих, отца и сына. Они помогали мне с ремонтом.
Вздохнув, она неожиданно взяла его под ручку и повела обратно в метро, приговаривая:
– Ладно, поехали, где наша не пропадала.
В метро она принялась рассказывать:
– Во-первых, я действительно готовила на вашу работу рецензию, правда, академики её существенно поправили, и от моей рецензии остались рожки да ножки. Первый рецензент – академик, он является президентом международной обсерватории, заслуженный деятель науки. Второй – ректор Университета, где мы встретились, третий – заведующий кафедрой астрономии, где я работаю. Во-вторых, заслуга этих трёх академиков в том, что они нашли то недостающее звено, которое помогло решить ряд неразрешённых задач. Экспериментально было установлено несколько явлений, но объяснить, рассчитать то или иное явление никто не мог. Им удалось придумать такое значение, которое зависит от ряда факторов. И с помощью этого мягкого значения удалось объяснить и рассчитать ряд задач. Это мягкое значение является как бы ключом или постоянной величиной градиента.
Она замолчала, а он сказал:
– И никто, кроме них не может объяснить какие величины надо подставить, чтобы постоянный градиент сработал правильной величиной. А попросту говоря, у них не хватило математической смекалки правильно поставить математическую задачу и решить её, а как говорят школьники, они просто подогнали к ответу.
– Ну! Вы даёте! Какие вы представили в своей статье математические решения – это полнейший абсурд.
– Но этот абсурд решается, правда, на пятистах страницах в статью все математические выкладки не поместишь, поэтому этот бред и кажутся примитивным, дебиловским.
Они оба замолчали, каждый размышлял о своём, молчание прервала она:
– Может вы в чём-то правы. Действительно, когда приходится решать какую-то новую задачу, то без помощи академиков не обойтись. Хотя они не знали условие задачи, но всегда подсказывали такое значение своего постоянного градиента, что задача решалась и хорошо согласовалась с полученными экспериментальными данными. Они как будто чувствуют, и с ними не поспоришь. Но когда вашу статью с фотографией стенда и рисунками планеты мы всей кафедрой обсуждали, то все пришли к мнению, что это фантастический рассказ, который влез в технический научный журнал академии. Ну как вам поверить, что Солнце холодное, а внутри отрицательная температура. При этом Земля не вращается вокруг Солнца. Объяснения у вас фантастические, вам надо было поместить свой материал в журнал фантастики, вот там бы он оказался на своём месте.
– Это так считаете вы и члены вашей кафедры. Доказать мне свою правоту без получения фотографий с космических кораблей сложно, но это когда-нибудь сбудется. А сейчас я располагаю только математическими доказательствами, которые разместились на 500 страницах.
– И где эти математические доказательства на 500 страницах? – с иронией спросила она.
– Я опубликовал этот материал в виде книги на 584 страницах, имеется международный штрих код. Книга разослана в ряд библиотек СССР, Китай, Францию, а экземпляры, предназначенные для США у меня на ботике. Но кто теперь захочет их брать в библиотеки после вашей критики?
Элизабет сделала недовольное лицо, поджав губы, размышляя: "Правильно ли они поступили со своей рецензией, если всё, что рассказал Дмитрий, правда. По его замыслу он посягает на честь академиков, репутация которых безупречна". "И зачем он сказал, что имеет право пользоваться всем американским транспортом бесплатно. В категорию таких людей входят единицы американцев", – и об этом она слышала от компетентных людей.
Она решила сменить разговор, тем более что едет к нему, а лишний спор не к чему.
– На своём судне вы ходите по озеру?
– Пока не ходил, только получил права капитана и штурмана, а перед выходом затеял кое-какой ремонт судна.
– И сколько лет вы учились, чтобы получить права капитана и штурмана?
– В прошлом году осенью поступил на заочное обучение в клубе моряков Чикаго, а в этом году весной всё сдал.
– Мне говорили, что обычно в этом клубе права получают на третий год обучения.
– Значит я вундеркинд, я уже слышал такое высказывание в мой адрес. А при этом я русский американец.
– Как это русский американец?
– Родился в Америке, но на третьи сутки меня мать умудрилась вывести из США, дома получила свидетельство о рождении, записав меня русским сибиряком, чалдоном и с другой датой рождения. Американцы всполошились, было бы из-за чего. Сорок один год искали, нашли и вручили мне американские документы и титул "Привилегированный почётный гражданин США". Вот я и стал гражданином двух стран, причём законным.
– А титул за что?
– За то, что я праправнук самого Чингисхана. Это доказано и сомнению не подлежит.
Элизабет непроизвольно даже немного отодвинулась от него. Она припомнила, что когда-то читала об этом. Все газеты освещали это событие, а потом всё стихло.
– На этой станции нам пересадка, – сказал он, вставая и дёрнув её за рукав.
Она выскочила за ним, и дверь захлопнулась. Подхватив её под ручку, он бесцеремонно как давно знакомую увлёк в переход. Вскоре они доехали до нужной остановки и вышли из вагона, поднялись из метро наверх. На улице пахло гарью, стемнело, но не настолько, чтобы запинаться за камни, торчащие из земли. Они шли по пустынной дороге, впереди блестело озеро, отражаясь в зашедшей луне. Пройдя приличное расстояние, подошли к высокому судну, казавшему, что торчит оно из земли.
– Поднимайтесь за мной на палубу, – пригласил он, довольно проворно поднявшись вверх.
– Как! Прямо по лестнице? А как я потом спущусь назад?
– Главное сейчас подняться, а спускаться будем завтра.
– А если по нужде приспичит?
– Там всё есть, поднимайтесь.
– Немного подождите, я сейчас, – и она скрылась под днищем судна.
Он усмехнулся, подумав: "Уже приспичило". Он стоял, разглядывая появившиеся звёзды на небе, размышляя: "И по этим одиноким звездочкам надо определить направление движение судна".
– Подайте руку, а то я упаду!
Он подскочил и помог перелезть ей через борт.
– О! Да отсюда озеро видно как на ладони.
Дверь рулевой рубки удерживалась на верёвочке. Дмитрий усмехнулся, подумав: "Прикрыли от мошкары". Он дернул за ручку двери, и она открылась. Гостью пропустил вперёд, а чтобы не заглядывать ей под юбку, сказал, чтобы она спускалась вниз первой. Спустившись в салон, она заметила:
– А здесь довольно уютно.
Дмитрий не обратил на это внимание, его обеспокоило, где рабочие. Всё открыто, их вещи разбросаны, а их нет. Его внимание привлекла бумажка на столике, прижатая пустым бокалом. Он прочитал: "Сгорела подстанция, нас пригласили помочь, обещали вознаграждение". И Дмитрий вспомнил, что когда они вышли из метро, то пахло гарью. А дорога слабо освещалась, да и на ботике накал лампочек был слабый. "Почему же они не закрыли рулевую рубку?" – но вспомнил, что у них не было ключа.
– А где ваши люди? – спросила она, рассматривая салон и заглядывая в каюты.
Дмитрий подал ей записку.
– Но я здесь ничего не пойму, здесь написано не по-английски.
– Извините, я не учёл, что вы не владеете русским языком, и он перевёл.
– А я обратила внимание, когда вышли из метро воняло ужасно гарью. Вы заметили это?
– Я решил, что жгут мусор. Пока есть освещение, я приготовлю ужин, а вы можете просмотреть мою книгу, – и он подал ей свой труд на 584 страницах.
Она принялась перелистывать страницы, но не могла понять, так как текст вначале книги был на русском языке, но вскоре разобралась и просмотрела страницы на английском, которые, в основном, не отличались от текста опубликованного в журнале "Вестник". Ничего нового она не обнаружила, но когда дошла до формул в приложении, то, будучи неплохим математиком, сразу задумалась, увидев тройные интегралы. "Так просто тут не разберёшься", – решила она.
Дмитрий искоса поглядывал на неё, жаря яичницу с колбасой. Вскоре он пригласил её к столу.
– Вы оказывается математик! – удивлённо заявила она.
– Моя заслуга в том, что я неплохо составляю математические модели, а расчёт я начал от ответа, то есть какие должны были создаться условия, и что послужило тем материалом, чтобы Земля стала такой, какой она сейчас есть.
– Это что-то новенькое, я такое не припомню, – заявила она, уплетая за обе щёки и не обращая внимание на то, что она в гостях.
– Дмитрий, значит, вы считаете, что Солнце холодное, а Земля не вращается вокруг Солнца? – с усмешкой спросила она.
Честно говоря Дмитрию надоело обсуждать один и тот же вопрос с кем-либо не было. Все эти разговоры давно "набили ему оскомину на зубах". Хотя он понимал, что объясняться ему придётся и не один раз. А доказывать что-либо доктору математических наук, жестикулируя только руками, ему просто не хотелось, но он ответил:
– Я ничего не считаю. А просто составил математическую модель Солнечной системы. Удалось её рассчитать. А согласна расчётов создалось впечатление о новом представлении Солнечной системы. Математики и астрономы пусть опровергнут мои математические выкладки или согласятся с ними. Единственно, чего я хочу, так обсудить с вами, как с математиком, правильно ли я рассчитал КПД Солнца на нашу Землю. А расчёт я делал с использованием постоянного градиента, предложенного вашими академиками. Я сегодня в библиотеке хотел докопаться, что это за постоянный градиент, вы мне объяснили. Однако расчёт КПД по методике ваших академиков отличается в 15 раз от КПД, опубликованном ранее в мной книге. И согласитесь, это много.
– Конечно, разобраться с вашим расчётом, опубликованном на пятистах страницах за короткий промежуток времени невозможно.
– Вот и я об этом же! Но сравнить оба расчёта вы в состоянии. И я буду вам очень благодарен за эту помощью.
И он открыл страницу в своей книге, где начинался расчёт по определению количества солнечной энергии, поглощающей Землёй, и какой КПД Солнца по отношению к Земле.
Отодвинув посуду, она углубилась в проверку расчёта, бормоча про себя: "Исходные данные правильные. Ход решения тоже". А просмотрев расчёт до конца, ответила:
– Ответ соответствует принятым нормам и справочным данным.
Дмитрий приготовил опубликованную рецензию академиков, подложил её под нос ей и сказал:
– А вот я сделал расчёт КПД Солнца по отношению к Земле, но выполнил его с учётом постоянного градиента, предложенного академикам. Кстати, по их методике расчёта, но без постоянного градиента, вообще ничего не получается, – при этом он подложил расчёт, выполненный им на бумаге.
Она внимательно проверила, затем просмотрела ещё раз, затем другой и сказала:
– Всё правильно, но почему получился такой высокий КПД при использовании данных наших академиков?
– Потому, что математическая модель ваших академиков ни к чёрту не годиться, она в принципе неверна. А они, основываясь на ней, опубликовали целый ряд ложных публикаций, так сказать математических моделей "вечного двигателя". И это факт, который никуда не скроишь.
– И что вы собираетесь делать? – с какой-то озабоченностью спросила она.
– Писать опровержение на их рецензию.
– Вы думаете, что её опубликуют?
– А куда денется редакция "Вестник"? Придётся опубликовать.
Она задумалась, а затем взяла книгу и принялась её просматривать, заметив:
– Я думала, что в вашей стране живут только медведи.
– И медведицы тоже, – добавил он и улыбнулся.
После рабочего дня, просматривая довольно сложные незнакомые математические формулы, она "заклевала носом".
– Я вижу вы устали?
– Да, есть немножко, – и она зевнула.
– Я проводил двух рабочих, каюта освободилась, но кто-то из рабочих решил в неё переселиться. Можно было бы перенести его вещи обратно, но он придёт и наткнётся на вас. В моей каюте верхнее место свободно, вам лучше на нём расположиться.
– Как скажете, меня всё устроит, лишь бы хорошо выспаться, и не опоздать завтра на работу.
Он достал постельное бельё и положил на откидную полку. Отложив книгу и бумаги, она принялась готовиться ко сну. На всякий случай, чтобы не разбить посуду, он убрал её в раковину. Свет, моргнув, погас. Он включил бортовое освещение, но лампочки загорелись вполнакала из-за разряженных аккумуляторов.
– Так часто бывает со светом?
– За всё время, первый раз.
– Так я полезла на верхнюю полку?
– Пожалуйста! Вам помочь?
– Что вы! У вас купе как в плацкартном вагоне боковые места, правда, имеются раздвижные двери, а это очень удобно, – и она поднялась на полку.
– Интересно, долго ли будут ремонтировать подстанцию? Пойду, поднимусь наверх.
– А вы не уходите совсем, а то я боюсь, мало ли что.
– Я посмотрю, горит ли свет на других участках.
На довольно большом участке местности вокруг свет не горел. "Очевидно, трансформатор сгорел, а это надолго". Вернувшись, разделся и, стараясь не шуметь, решив, что она уже спит, завалился на нижнюю полку. Но она вдруг шепотом спросила:
– Как же всё-таки получается, что холодное Солнце излучает свет, тепло, радиацию и ещё кучу полезных и вредных компонентов?
– А очень просто! За Солнцем расположено несколько сверхтяжёлых глыб, которые, падая друг на друга, образовали быстро вращающуюся планету, состоящую из нескольких спутников. Эта планета вращается так быстро, что увлекает за собой отражённый свет. Свет, получив угловое ускорение, движется не по прямой, а по сильно сжатой спирали. Он рассеивается, поэтому мы его не видим. А ряд учёных считают, что свет не может оторваться от этой сложной планеты, окрестив её "Чёрной дырой". Эта планета, если вам удобно её называть "Чёрной дырой", при вращении создаёт сильное втягивающее воздействие, как пылесос или смерч. Вы видели, как детская игрушка "Волчёк" вращается на одном месте, а его верхняя часть, да и само тело "Волчка", описывают окружность. Вот быстро вращающаяся планета вокруг себя и по дополнительной окружности образует вихрь, смерч, который срывает с Солнца молекулы водорода. При этом создается трение, так как смерч срывает водород не с центральной части, а с наружной части окружности Солнца. От трения по касательной поверхности Солнца возникает температура, которая расщепляет молекулы на атомы. В результате срыва молекул и атомов по касательной от трения образуется огромная температура порядка одиннадцати миллионов градусов. Но это на той стороне Солнца, а с нашей стороны поверхность Солнца успевает остыть до шести миллионов градусов. Если бы Земля оказалась на той стороне Солнца, то всё на ней бы сгорело, а затем, столкнувшись с тяжёлой планетой, развалилась. Та планета находится на таком же расстоянии как Земля от Солнца, но она относительно Солнечной системы неподвижна. Масса той планеты примерно равна половине массы Солнечной системы, а её размер меньше нашей Луны. Смерч, как я говорил, движется не по всей поверхности Солнца, а по периферии, в результате на Солнце образуется щербинка, которая скользит по диску Солнца и описывает окружность за строго определённое время. И это происходит, как я говорил, за счёт того, что тело той планеты описывает окружность, расположенную перпендикулярно радиусу между планетой и Солнцем. И на этом же радиусе расположена Земля, но с другой стороны от Солнца. А не сталкиваемся мы с той планетой, потому, что скорость нашей планеты такая, что всегда находимся на продолжении радиуса Солнца. Поэтому мы не можем увидеть ту планету, заслоняет Солнце.
Дмитрий замолчал, отдыхая от скороговорки. Всё он выпалил, считай, на одном дыхании.
– А откуда берутся тяжёлые глыбы, или как вы считаете "Чёрные дыры"?
– Вся Вселенная напоминает, как бы "Чёрную дыру", которая с одной стороны всасывает энергию, то есть "Тёмную энергию", а с другой стороны выбрасывает нашу материю. Но атомы нашей материи сильно сжаты, а выскочив из сопла дыры, они не могут быстро расшириться, то есть взорваться, так как им мешает это сделать ранее образованная материя, которая, в свою очередь, наталкивается на раннее образованную материю и так далее. Это можно сравнить, например, с людьми, которые выходят из метро. Люди спешат, но идут медленно, им мешают люди впередиидущие. Постепенно люди убыстряют свою скорость. Так и атомы отталкиваются друг от друга и взрыва не происходит.
Дмитрий передохнул и продолжил:
– Если от сопла, из которого рождается наша материя, описать конус, а затем сканировать его плоскостями, то в таких плоскостях окажутся планетные системы, подобные нашей Солнечной. А в этих системах иногда планеты сталкиваются и взрываются. При взрыве осколки планет разлетаются в разные стороны. Осколки, которые отлетают в сторону изначального образования конуса, поглощаются более тяжёлой материей, образовавшейся позже, у которой более тяжелые атомные структуры. Часть осколков, оказавшиеся в одной плоскости системы, превратятся в астероиды, кометы и булыжники, которые будут летать в этой плоскости системы. А вот та часть осколков, которая получила ускорение от взрыва планет и полетела в ранее образовавшуюся часть материи, будет всё пожирать на своём пути. Тяжёлые осколки начнут притягиваться друг к другу. Часть из них взорвётся. А те, которые промахнулись, начнут падать друг на друга, образуя сверхтяжёлую планету, состоящую из тяжёлых, сжатых атомов. Мы такие планеты называем "Чёрными дырами", – хриплым голосом закончил он своё повествование.
Элизабет шёпотом спросила, но Дмитрий не расслышал.
– Элизабет, говори погромче или спустись сюда, а то у меня горло от напряжения перехватило.
– А можно?
– Спускайтесь! – с хрипотой ответил он.
– Хорошо, но только без этого.
И она спустилась на пол, а шёпотом спросила:
– А куда мне ложиться?
– Ложитесь к стенке, – и он отодвинулся к краю.
Она прошмыгнула над ним и оказалась в щели.
– Ой! А тут тесновато!
– Ложитесь бочком на меня, не раздавите.
Она легла и спросила:
– У вас в статье говорилось, что с другой стороны планета опиралась на пояс астероидов. Как это?
– Ну да, раз с одной стороны образуется смерч, почему не образоваться ему с другой. Но пояс астероидов тяжелее, поэтому там, как бы неподвижная точка "Волчка". Оттуда засасываются небольшие камни, которые попадают между вращающихся частей планеты, но туда, же засасывается раскалённая температура от Солнца. В результате камни рассыпаются, превращаясь в пыль и газ, которые через щели между вращающихся тяжёлых глыб частично вылетают, заполняя всё пространство, по которому движется Земля. Кстати, Земля имеет радиус вращения и угловую скорость вращения в два раза больше, чем считается в настоящее время. А об этом писал лет сто назад один математик-астроном, который определил вращение Земли по относительному смещению далёких звёзд. Но его осмеяли, и он затих. А я доказал, что он был прав, и этот факт отразил в своей книге.
Дмитрий притих, запах женщины не давал ему покоя, его мужское достоинство разбухло, да ещё она, поправляя себе бельё, задела за него.
– Ой! А тут у вас что-то твёрдое!
– Если оно мешает вам, ложитесь на меня полностью, а его оставьте между бёдер.
– А как спиной или животом?
– Лучше животом, мягче будет.
Она передвинулась к его подбородку и легла на живот, пропустив его достоинство ближе к коленам и спросила:
– А что делается, в конце концов, с нашей материей, когда она полностью расширится?
– Вы заметили, что все окружающие нас предметы стареют, превращаясь в труху. Камни превращаются в песок, так как при своём расширении, расширятся их атомная структура, и камни, теряя прочность, рассыпаются от воздействия Солнца, воды и ветра. Мир вокруг нас расширяется, мы тоже, но заметить это не можем. Почему? Да потому, что наши глаза тоже расширяются, а угол зрения остаётся прежний. Причем, расширяемся довольно с большой скоростью.
– Интересно вы рассказываете. А ваше что-то твёрдое щекочет мне бёдра.
– А вы опуститесь ниже и заткните его, чтобы не щекотал вам бёдра.
– А так можно?
– Можно! Так вот, когда материя расширится до такой степени, что расширяться будет некуда, всё развалится, превратившись в свободные атомы.
Она опустилась ниже и насадила себя на него, а он продолжал:
– Атомы расширяясь, начнут терять электроны. Электроны собираясь, образуют энергию, которая засосётся в "Чёрную дыру", но с другой стороны от той, где образуется наша материя. За сосавшиеся электроны образуют антиматерию или как говорят учёные "Тёмную энергию", которая расположена кругом нас. Но "Тёмная энергия" не расширяется, а, наоборот, сжимается. Столкнуться наша материя с "Тёмной энергией" не могут, так как их скорости одинаковые. То есть наша материя расширяется довольно с приличной скоростью, а антиматерия с такой же скоростью сжимается.
– Ой! А ваше твёрдое там шевелится!
– Вам плохо? Сожмите его, чтобы не шевелился.
– Да нет, ничего, пусть шевелится, – но она принялась своим органом сжимать его, чтобы не шевелился.
А Дмитрий продолжал рассказывать:
– Я думаю, что там тоже обитают разумные существа. Возможно, они знают о нас больше, чем мы о них. Возможно, они заскакивают к нам, а мы к ним. Теряются же люди почти на глазах у своих. Был человек, и вдруг его не стало.
Она задвигалась активнее, и он не стерпел. И их захватила обоюдная страсть. И они запыхтели до изнеможения, тиская друг друга. Вдруг они успокоились, и в таком положений проспали до утра.
Утром Дмитрий пошёл её провожать и отрыть калитку общей стоянки. Перед уходом она робко спросила:
– Вечером мне приходить сюда, чтобы продолжить разбираться с формулами книги. Уж больно интересные они. Таких формул я в своей работе не встречала, да и твой твёрдый хорош.
– И твоя такая ласковая, умеет успокоить. Вечером буду ждать.
Они оба громко рассеялись. А посмотрев на часы, она назначила ему время встречи у метро.
И она побежала, махнув рукой. Навстречу ей шли трое мужчин, ели передвигая ноги. Дмитрий узнал своих.
– Что там с трансформаторной?
– Сняли сгоревший трансформатор, поставили новый. Теперь электрики возятся, – ответил Василий. – Нам выписали по двести долларов, один человек на ломаном русском объяснил, что получить надо в правлении. А где оно мы не поняли.
– Правление вот оно, – и Дмитрий указал рукой на небольшое здание. – А получать будете у казначея. Я помогу вам разобраться.
– Хорошо, что вы нас встретили, а то думали, как калитку открыть, хотели через забор сигануть, – сказал Юрий, шатаясь, как пьяный.
До стоянки Дмитрия рабочие плелись долго, спотыкаясь на кочках.
– Сейчас завтракайте и ложитесь спать, – посоветовал Дмитрий, решив заняться подготовкой опровержения на рецензию академиков.
Чтобы не мешать рабочим завтракать и укладываться отдыхать, Дмитрий ходил на палубе, размышляя о том, с чего начинать писать опровержение. Он мысленно составлял схему содержания опровержения. Так он привык делать за долгие годы в институте. На кафедре лучше его никто не мог составлять какой-либо отзыв на автореферат или отчёт. И об этом не раз говорил заведующий кафедрой, а коллеги за это его уважали.
Составив в уме план написания опровержения, он спустился в салон. Рабочие улеглись, прикрыв каюты. Устроившись поудобнее, он принялся писать на русском языке, так ему было удобнее и привычнее. Лист за листом выходили из-под его пера. Без всякого перерыва, почти пять часов он, как говориться, на одном дыхании написал опровержение. Закончив, принялся исправлять и дополнять свою писанину. Вскоре рабочие дали о себе знать, выходя из кают, шоркая ногами, пробираясь в туалет. Дмитрий решил: "Пусть полежит писанина пару дней, затем я её отредактирую, переведу на английский язык, отпечатаю и отнесу в редакцию. А при случи можно слетать в Новосибирск, кое в каких решениях разобраться с Фёклой". Собрав бумаги, положил в шкаф.
Рабочие засуетились, готовя обет, разговаривая негромко. Дмитрий присоединился к их разговорам:
– Прежде чем возобновить работу на ботике, сходим, получим из кассы правления обещанные деньги. Кстати, у вас сразу высчитают подоходный налог, так что не удивляйтесь этому. Правление высчитывает семнадцать процентов, а это получится больше ста долларов от общей суммы.
Василий нахмурил брови, он явно не ожидал такого расклада дел.
– А вот с аванса, который я получил за катер, подоходный высчитывать не положено. Я освобождён от подоходных налогов на всей территории США, – заявил Дмитрий с какой-то гордостью. – Поэтому вам на троих за вычетом расходов на топорик и доску причитается 495 долларов.
– Мы посовещались, – как-то робко заявил Сергей, – и решили, что заработанные деньги за ремонт подстанции поделим на четверых.
– Ну, допустим, я не участвовал в этом ремонте, поделите их на троих, – ответил Дмитрий.
Но рабочие запротестовали, настаивая на своём.
– Ну, хорошо, раз вы настаиваете, тем более что деньги никогда не бывают лишние, а у меня их не так много остается после покупки разной мелочёвки для ремонта.
В правлении казначей послал их к боссу, который долго рассматривал счета, хотя сам присутствовал в подстанции. Щелкая языком, он наконец подписал, указав выдать с удержанием двадцать процентов, как с иностранных рабочих. Дмитрий не стал спорить, понимая, что не докажешь, а навредишь себе. Получав 480 долларов и оставив копии своих паспортов, все направились на стояку.
Остаток светлого дня рабочие трудились с огоньком, Дмитрий помогал, в основном приносил, подавал, убирал. Он так увлёкся, что чуть не забыл отправиться к метро на встречу с Элизабет. Они встретились. По дороге она принялась рассказывать о своём рабочем дне.
– Дмитрий, я предложила своему боссу кафедры посчитать эффективность солнечной энергии, воздействующей на нашу Землю. Он согласился. И мы втроём принялись считать. Он сам присутствовал при этом и проверял.
– И что у вас получилось? – с какой-то нервозностью спросил он.
– Получилось неплохо, оказывается Солнце не только воздействует на Землю, но и преобразует атмосферу, воздействует на синтез растений. Но ваш КПД мы не определяли. А боссу так понравился материал, что он решил его опубликовать в журнале "Вестник Академии". Я думаю, в вашем расчёте не всё посчитано и учтено, и ваш КПД тоже подпрыгнет. А копию статьи, которую мы ему подготовили, принесла вам, но вы ни в коем случае не проговоритесь об этом, – и она передала ему свернутые в трубочку листы бумаги.
– Но вы как соавтор можете обсуждать статью с кем угодно.
– Кто вам сказал, что я соавтор? Мы пишем, работаем, за это он нам выписывает приличную зарплату, но мы не соавторы его работ.
– А он, что делает?
– Как что? Его задача проверить, решить, что делать дальше с этим материалом. Он же академик! У него другие заботы! Зачем ему что-то писать? Мы тогда для чего?
От какого рассказа у Дмитрия испортилось настроение, а в мыслях пронеслось: "Надо раскритиковать рецензию академиков так, чтобы тошно стало и их помощникам". А вот как это сделать, он ещё не придумал, но эта мысль засела у него в голове.
Рабочие не выразили особого удивления, увидев гостью. А то, что она ночевала, они догадались по оставленным женским принадлежностям макияжа. И не их Дмитрий встречал, а провожал её, открыв калитку. Им просто повезло с открытой калиткой.
Дмитрий представил её и сказал, что они проводят совместную работу по науке. От ужина Элизабет отказалась, заявив, что они хорошо посидели, обмывая новую статью академика, естественно, за его счёт. И она сразу принялась за разборку математических выкладок в приложении к книге, проверяя расчёты на счётной машинке. А такую машинку Дмитрий видел впервые в жизни. Она делала какие-то пометки у себя в толстой тетрадке. Проверив раздел, она конфузилась от досады, что не нашла математической ошибки в разделе приложения. Наблюдая за ней, Дмитрий решил, что она надолго пристроилась к его пристанищу. И это его радовало. Она была не красавица, но довольно приятная женщина, некапризная.
Дмитрий не спешил детально разбираться с материалом, переданным ему ей. Бегло взглянув, он сообразил, что это черновики расчётов. А разобраться в них было непросто. Поэтому он решил заняться ими после ужина, и принялся готовить себе еду.
Сергей, выбрав момент, спросил:
– Дмитрий, мне переселиться в каюту к брату?
– У меня тоже свободная верхняя полка, тем более что она уже ночевала вчера у меня.
После ужина Дмитрий развалился на полке и принялся разбираться с материалом. Он долго рассматривал текст с формулами, пока его не потянуло на сон, и он подумал: "Здесь без Фёклы не разберусь, а прибегать к помощи Элизабет не стоит, поймёт, что я не очень-то волоку в математике. А это было бы огромным минусом в моей борьбе".
Засыпая, он выронил из рук бумаги, которые рассыпались по полке.
Рабочие и Дмитрий уже спали, когда она закончила разбираться с одним из разделов книги, будучи разочарована, что опять не удалось обнаружить ни математических ошибок, ни подтасовок. "Вот чёрт, – выругалась она, – как грамотно он сделал расчёт, не подкопаешься. Зачем мы ему такую фиговую рецензию написали? Чего доброго дело до суда дойдёт. Неслучайно он намекнул, что через суд восстановил на работу заместителя редактора, и нос утёр нашим академикам. Они только плечами пожали и успокоились".
Прежде чем взобраться на верхнюю полку, она слегка толкнула Дмитрия. А когда он зашевелился, проснувшись, спросила:
– Мне на верхнюю ложиться или как вчера?
– Как вчера, – и он окончательно проснулся.
Отодвигаясь от стенки, он собрал листы бумаги, и сунул их под подушку.
Вскоре они занялись любовью, стараясь не шуметь, а затем она сказала:
– На тебе спать неплохо, но я переберусь наверх, там все-таки вольготнее.
– Угу, – ответил он и слегка захрапел.
– Повернись на бочёк, – посоветовала она и поднялась на верхнюю полку.
По случаю окончания ремонта ботика, разбили бутылку шампанского о его борт, и устроили пиршество. Элизабет заканчивала просмотр его книги, не найдя, за что можно было бы зацепиться и оправдаться за их некорректную рецензию. То, что доктор математических наук не нашла в его книги математических ошибок, взбодрило его. "Ай да Фёкла, молодец, докторов математики заткнула за пояс". И он решил, что срочности лететь в Новосибирск нет. Он, конечно, слетает и более конкретно обсудит с ней ряд возникших у него вопросов, но это потом.
Проводив Элизабет на работу, он принялся редактировать своё опровержение, сделав его значительно короче и корректнее. Основной упор он сделал на свою книгу. "Пусть докажут, что расчёты неверны, а математика наука точная, и с ней не поспоришь, а отсюда и резюме. А вот пусть они выпутаются из КПД больше единицы, чего в природе не существует. Вот это козырь!" И он принялся переводить материал на английский язык, прежде чем печатать на машинке.
Рабочие ему не мешали, хотя от безделья вздыхали. А хозяин катера с пробитым дном не давал о себе знать. Дмитрий рабочим говорил, что страховое агентство ещё не дало ответа насчёт ремонта, а то бы хозяин Блекберн давно приехал.
Неожиданно Элизабет не приехала с работы. Он ждал её больше часа около метро. Вернувшись на ботик, он обнаружил, что её макияжных принадлежностей и тетради тоже нет. "Значит, поняла, что с рецензией перестаралась, а признаться не соизволила. Да и эту ночь спала наверху, и ко мне не спустилась". На всякий случай проверил, все ли книги и бумаги на месте. "Сбежала и не предупредила", – и ему стало даже как-то неудобно за её нетактичность.
17.
Дмитрий отправился в редакцию Вестника, прихватив толстую книгу. Ему повезло, главный редактор оказался на месте.
– Извините, что отрываю вас от основной работы, – начал Дмитрий, – но ситуация такова, что без этого не обойтись.
– Слушаю вас. С чем пожаловали к нам обратиться на этот раз? – с какой-то усмешкой спросил редактор.
– Во время вашего отпуска, а всё вышло совершенно случайно, я обратился к вашему заместителю миссис Альбине насчёт публикации моей статьи. Статья была ранее опубликована в советской печати, я перевёл её на английский язык. А базировалась статья вот на этой толстой книге, опубликованной на русском, английском, французском и китайском языках. Суть моей стати, опубликованной в вашем журнале "Вестник", это привлечь специалистов к моим математическим разработкам, опубликованным в книге. Согласно математическим разработкам оказалось, что Солнце не является центром вращения всей наше Солнечной системы. Солнце, как и все остальные планеты нашей системы, являются спутниками сложной очень тяжёлой планеты, находящейся за Солнцем. А тяжёлая планета по математическим исследованиям оказалась меньше нашей Луны. И ещё одна особенность. Земля всегда находиться на продолжении радиуса, соединяющего тяжёлую планету с Солнцем. Земляном повезло в том плане, что угловая скорость вращения Солнца и Земли по отношению к тяжёлой планете одинаковые. Тяжёлая планета является центром вращения всей нашей Солнечной системы. Я могу ещё долго рассказывать о том, чего вы не знаете. Но суть моего посещения в другом. Раньше считалось, что вокруг Земли вращаются Солнце и все планеты. Инквизиция жестоко расправлялась с теми, кто мыслил иначе. А сейчас ваши академики-инквизиторы расправились с моей публикацией в вашем журнале. Но сами они предложили и многократно опубликовали лженаучные работы, за которые им присвоили высокие степени и звания. А в свою статью, естественно, я не мог поместить все математические исследования на 500 страницах, опубликованных в книге, а только привёл пример расчёта, понятный для всех читателей.
Редактор внимательно слушал, выразив на лице некоторое недоумение, а Дмитрий продолжал:
– Я подготовил опровержение на рецензию по моей статье. По существу ваша опубликованная рецензия носит характер оскорбительного содержания в мой адрес. Но по стечению обстоятельств я являюсь привилегированным почётным гражданином США и этот титул мне присвоен президентом. Если вы не опубликуете моё опровержение на рецензию академиков, то мне останется одно, обратиться в суд и выставить вам приличный счёт за оскорбление моей персоны в вашем журнале.
– А в чём, собственно говоря, выражается оскорбление вашей персоны из-за публикации рецензии на вашу статью?
– Прочитайте внимательно рецензию ваших академиков на мою статью, и вы поймёте. А рецензию опубликовала ваша редакция, которая юридически и несёт ответственность. Кстати, за публикацию моей статьи была уволена ваша заместитель. Но я обратился в судебные органы, и её восстановила в должности.
– Разве вы этим занимались?
– Да я занимался этим делом, причём без ведома вашего заместителя. А судебное решение я передал вашему секретарю под расписку, – и он показал копию судебного решения с подписью секретаря. – А сейчас я хочу под расписку оставить у секретаря своё опровержение на рецензию академиков и экземпляр книги в 584 страницы для ознакомления, но с обязательным возвратом книги мне в дальнейшем.
– Можно посмотреть вашу книгу?
Дмитрий передал книгу и спросил:
– Хотя это дело не в вашей компетенции, но может, вы сами подпишите расписку?
Главный редактор понимал, что назревает скандал. В своё время ему не понравилась рецензия академиков с их оскорбительными выпадам на автора, но он знал, что против ветра не плюют. А сейчас секретарь может растрезвонить кому надо и не надо, а раздувать шумиху преждевременно не стоит. И он ответил:
– Давайте ваше опровержение и расписку, а книгу я уже взял. Я подпишу вам расписку и поставлю печать, хотя это дело не в моей компетенции, а секретаря, – и он через силу улыбнулся недоброй улыбкой.
Получив расписку, Дмитрий откланялся. Редактор принялся читать опровержение. Как ни странно, но ему понравился материал. Всё чётко, понятно, корректно. Автор никого не оскорбляет, оставив право судить обо всём читателям. Но из разговора с посетителем ему не совсем всё было понятно. Он открыл энциклопедический словарь, и первым делом нашёл разъяснение, кто такой привилегированный почётный гражданин. Каково было его удивление, когда он увидел портретное изображение Дмитрия, с его автобиографией и привилегиями. И что он работает в посольстве США в Москве, и в учебном вузе, имея учёную степень кандидата наук, что по американским меркам чуть ниже доктора наук. Затем он нашёл определение, что такое коэффициент полезного действия и какая формулировка "вечного двигателя", который всегда меньше единицы. От прочитанного у него испортилось настроение. Будет скандал, в результате мой журнал "Вестник" прикроют до особого распоряжения. Что будет с академиками, трудно предугадать, но он сам лишиться должности, как крайний. Размышляя, он тупо уставился на письменный прибор, когда-то подаренный редакции Академией за хорошую работу, и вдруг решил позвонить. Первый, кому дозвонился он, оказался ректор Университета. Представившись, он заявил:
– Вам надо срочно приехать в редакцию "Вестник Академии", и было бы хорошо, если привезёте с собой президента Академии и заведующего кафедрой астрономии.
– Полно вам, что за чепуху вы несёте?
– Это не чепуха, а скандал, который дойдёт до правительственных кругов. По телефону я не могу всё объяснить, вам надо приехать.
Ректор молчал, а затем ответил:
– Может вам проще приехать ко мне?
– Может и так! Тогда ждите, скоро буду, но желательно, чтобы присутствовали и ваши соавторы академики, потому что их это тоже касается.
Он нашел журналы со статьёй Дмитрия и рецензией академиков. Затем взял опровержение, толстую книгу Зуба и энциклопедический словарь, и втиснул всё в свою узкую сумку. Минут через сорок он зашёл в просторную приёмную ректора. Секретарь сразу доложил ректору о его появлении. Зайдя в кабинет, к его удивлению, он увидел всех трёх академиков, авторов злосчастной рецензии.
– Что там у вас случилось? – спросил президент Академии.
– Это не у меня случилось, а скорее у вас.
Ректор недоброжелательно взглянул на главного редактора, покачав головой. Такого заявления он не ожидал услышать от всегда скромного работника вестей. А редактор продолжил:
– Дело в том, что в моё отсутствие, я был в отпуске, а меня замещала мой заместитель. Она дала добро на публикацию в вестнике статьи Дмитрия Зуб. Статья посвящена гипотезе нового строения Солнечной системы, с рисунками и небольшим расчётом. По вашему распоряжению за публикацию его статьи я уволил своего заместителя. Принял на её место другого человека. А через суд меня обязали восстановить её на прежнее место, и заплатить зарплату за все месяцы вынужденного её прогула. Уволить нового заместителя я не мог, не было причины. Теперь у меня два заместителя с одинаковыми полномочиями, а чтобы их содержать, мне пришлось сократить трёх служащих редакции. Кроме того, появилась ваша рецензия на статью Зуба, причём в крутом ампула. Но оказалось, что Дмитрий Зуб не просто гражданин, а привилегированный почётный гражданин. Да его имя значится в энциклопедическом словаре! – и редактор открыл в словаре закладку с Дмитрием, и положил перед ними, – а его мнение приравнивается к трём мнениям сэров или академиков. Мягко говоря, ваша рецензия была несколько некорректна, и об этом в редакцию пришло несколько писем от обычных читателей Вестника. Кроме того, его статья базируется вот на этой толстой книге, опубликованной за рубежом на русском, английском, французском и китайском языках. В книге приведен большой математический анализ существующей Солнечной системы. Из этого анализа автор пришёл к такому ошеломляющему выводу, что и отразил в своёй статье. Ознакомившись с вашей рецензией, автор решил написать опровержение, указав, что ваши публикации являются лженаучными, и привёл математическое обоснование. А мне пригрозил, что если я не опубликую его опровержение, то он обратиться в суд и выставит счёт за его оскорбление. В любом случаи возникнет щекотливая ситуация, в дело подключится пресса. Этим заинтересуется правительство, будет создана правительственная комиссия по проверке ваших публикаций. Кстати, с его подачи суд восстановил на работу моего бывшего заместителя. Откровенно говоря, я испугался и не знаю, что делать, – и он обвёл взглядом присутствующих.
Слово взял завкафедрой:
– Мы прочитали в Вестнике статью Дмитрия Зуб, и высказали своё мнение по поводу неграмотного математического обоснования своей гипотезы. Только и всего!
– Дело в том, что он заявил, что опубликовать все математические исследования в краткой статье ему было невозможно, поэтому он привёл математическое объяснение без интегралов, но понятное для простых читателей.
– Для домохозяек, что ли? – спросил ректор.
– Этого он не уточнил.
– Опубликуйте его опровержение и дело с концом, – предложил ректор. – Мало ли разных публикаций мы читаем в прессе в наш адрес. Стерпим и ещё одно.
– Подождите! Давайте послушаем, что пишет этот Зуб в своё оправдание, – и президент уставился на редактора.
– Хорошо, сейчас оглашу его содержание.
И он принялся читать с выражением. Читал долго. Закончив читать, редактор принялся рассуждать:
– Видите, автор довольно хорошо осветил назначение постоянного градиента, считая, что он является ключом к "вечному двигателю". А затем перешел к получению КПД, который по вашей методике получается полторы единицы. И на этом основании заявляет, что все ваши публикации лженаучные. И он призывает общественность разобраться в правомерности присуждения научных степеней и званий.
В кабинете воцарилась гробовая тишина. Академики погрузились в воспоминания.
Заведующий кафедрой вспомнил, что когда он, будучи простым инженером, работал на кафедре старшим научно-исследовательской группы, то у него работал Ковман, бывший школьный учитель математики, который занимался у него расчётами. В одном научном непубликуемом отчёте Ковман предложил при расчёте одной задачи использовать постоянное число, подобно постоянному числу "пи", равному 3,14. При обсуждении отчетов сотрудников, он, как говорится принародно, раскритиковал Ковмана, но отчёт принял. Прошло время, и однажды в группе не могли справиться с одной задачей. Тогда он предложил использовать метод Ковмана для решения. Задача была решена. А вскоре он просто влюбился в постоянное число Ковмана, не будучи соавтором, да и Ковман мешал ему размахнуться. Найдя причину, он уволил Ковмана с работы, а затем и всю группу разогнал, сменив дважды всех сотрудников. Освободив себе путь, он принялся использовать идею Ковмана, переименовав её в постоянный градиент. Начал появляться материал для публикации. В соавторы он пригласил заведующего кафедрой, а тот ректора Университета. Вскоре при поддержке соавторов, он успешно защитил докторскую диссертацию. Затем ректора избрали президентом, его место занял заведующий кафедрой, а он, новоиспечённый доктор наук, стал заведующим кафедрой астрономии, а через несколько лет академиком.
Ректор вспомнил, как после успешной защиты, где диссертант использовал свой постоянный градиент, к нему в кабинет заведующего кафедрой ворвался Ковман, который, брызжа слюной, с пеной у рта доказывал, что постоянный градиент это его постоянное число, как число "пи". Он пообещал разобраться и попросил его написать докладную на его имя. Не уходя из кабинета, Ковман написал, сделав массу грамматических ошибок. Докладная и по сей день где-то храниться в его делах.
Президент Академии тоже вспомнил, как к нему, в кабине ректора, прибежал бывший сотрудник научного сектора с растрёпанными волосами и что-то утверждал, что число "пи", это его число. Он пообещал разобраться. А бывший сотрудник ему звонил из больницы, где он оказался с переломом тазобедренного сустава. Но больше он о нем ничего не слышал. А их печатные работы оказались на высоте. Их самих всюду принимали за почётных гостей. Да не буть у него столь полезных публикаций, вряд ли он стал президентом международной астрономической академии. А теперь какой-то привилегированный "козёл" Зуб считает его статьи лженаучными.
Все их воспоминания пролетели за какой-то миг. Но надо было принимать какое-то решение. Коллеги с надеждой смотрели на президента.
– Я думаю никаких поспешных выводов делать не надо. Надо во всём разобраться. Мало ли что опубликовано в толстых книгах за рубежом. Давайте разберёмся сами, что там навоял Зуб в своёй книге. Привлечем докторов математиков, пусть покопаются, найдут у него промахи, и сделают соответствующее заключение.
Но президента перебил главный редактор:
– А вы знаете, я расписался за книгу, и оставить её не могу, мало ли что, а я потом отвечай.
– Сделайте копии! Расшейте книгу, потом переплетёте. Мне ли вас учить, как делать! – с возмущением заявил президент.
– Учить меня не надо. Книга является собственностью автора, а её копирование или даже частичное может осуществляться только по письменному разрешению автора, и это защищено международным законом. Так что извините, но оставить её не могу. Пожалуйста, в редакции можете с неё вручную переписывать формулы, а текст опубликован в нашем журнале. Копировать это совсем другое дело, и я не хочу оказаться за решеткой или получить штраф в миллион долларов, которого у меня нет, к сожалению.
– Извините друзья! – воскликнул ректор. – Но ситуация для редакции оказалась действительно сложной. Мы должны нашему многоуважаемому главному редактору подсказать выход из создавшегося положения. А выход есть!
Все уставились на ректора, не моргая глазами.
– Надо главному редактору в письменном виде сообщить автору, что в связи с тем, что сотрудников с математическим уклоном в редакции нет, то возникла сложность с рассмотрением математического содержания книги, поэтому предлагаем обсудить представленную книгу на Учёном совете Университета в качестве диссертации на Учёную степень доктора астрономо-математических наук. Таким советом Университет располагает. После чего ваш материал будет опубликован в ближайшем журнале "Вестник" с комментариями Учёного света.
– Браво! – закричали академики. – Вы у нас мозговой центр.
И академики принялись поздравлять ректора, тиская его руку своими клещами. Когда успокоились, ректор вернул главному редактору книгу, приложив к ней список необходимых документов для принятия диссертации к защите.
Главный редактор оказался в каком-то замешательстве, а заведующий кафедрой обратился к нему, сказав:
– Ну что вы стоите, как сурок, садитесь и пишите, а я продиктую вам ответ Зубу.
Редактор сел рядом, а заведующий кафедрой принялся диктовать. В конце он добавил фразу, которую не сказал ректор, хотя в мыслях имел её в виду:
– Кстати, судебные органы не обладают достаточным математическим персоналом, чтобы оценить вашу книгу, и вы будете вынуждены обратиться к нам.
Редактор так и написал "к нам".
– Ну что вы написали! Ни к нам, а в Университет!
– Фу! Извините, совсем запарился, – и редактор исправил ошибку.
Президент попросил прочитать вслух послание Зубу. Редактор прочитал. Три академика слегка захлопали в ладоши, и тем самым одобрили ответ автору.
– Такое событие не грех и обмыть, – предложил президент.
Ректор соскочил и пригласил пройти в потайную комнату с набором коньяков, вин и с полным холодильником деликатесов. После третьей рюмки главный редактор предложил тост:
– Как хорошо, что у нас имеются такие умные головы. Выпьем же за них!
Перед концом трапезы президент предупредил главного редактора:
– Вы случайно не проговоритесь Зубу, что у нас совет по астрономии и математике злой, редко кто защищается на нём. За последние два года никто удачно не защитился. Смотрите не проговоритесь. Да укажите в своём ответе, что Учёный совет согласен принять к защите его три книги вместо диссертации, плюс соответствующие документы по списку на любом иностранном языке.
А когда несколько часов тому назад Дмитрий покинул здание редакции, он не спешил на стоянку. Посетил несколько магазинов, не собираясь ничего покупать, а просто с познавательной целью. В одном из магазинов он даже примерил куртку и фуражку, какие обычно носят капитаны. Правда, вещи были без кокард и знаков различия. Но сидели они на нем, как сшиты на заказ. "Сфотографироваться бы в таком наряде", – подумал он, не собираясь покупать, чтобы не остаться без гроша. Закупив продукты, он возвращался. У ворот стоял автомобиль без водителя. Сказать, что это автомобиль Блекберна, он не мог. Но ноги сами его понесли, несмотря на две авоськи с продуктами. И только поднявшись на борт, он увидел Блекберна, играющего в пешки с Юрой. Блекберн сразу сдался, бросив игру.
– Страховое агентство утвердило смету расходов на ремонт, но только на 31 тысячу долларов. А как я обещал за скорость ремонта, добавлю пять тысяч.
Дмитрий просмотрел смету. Ряд позиций оказались вычеркнуты, срок исполнения тоже. Количество мастеров не указано. В приложении указывалось, что деньги будут выданы бригадиру после акта о приеме работы, подписанного хозяином и двум представителям от страховой компании за вычетом подоходного налога, который компания перечисляет непосредственно в налоговую инспекцию.
– И когда можно приступать к ремонту катера?
– Да хоть сейчас. На стоянке я оборудовал большую палатку, чтобы вам с рабочими не терять время на дорогу. Я и бесплатное питание вам организую. Лето в разгаре, семья переживает.
Дмитрий перевёл рабочим содержание сметы на ремонт, утверждённой страховой компанией, и предложение хозяина поселиться у него на стоянке.
– Можно собираться? – спросил Василий.
Через несколько минут рабочие собрались на палубе, готовые ехать. Но у Дмитрия было сложнее. Оказалось, что сосуд для сбора жидкости с душа и туалета, установленного под кормой на тележке, давно не вывозился в отхожее место общей стоянки. Кроме того, надо было перекрыть воду, отключить электроэнергию. Всё это он сделал, пока рабочие отвозили на тележке объёмистый туалетный бак с содержимым.
Приехав на стоянку, Дмитрий оставил Василия обустраиваться на новом месте, а с Сергеем и Юрой отправился на лесобазу. Дмитрий понимал, что выправлять повреждённый борт катера кувалдами и молотками нельзя. Надо применить устройство в виде домкрата, а для этого надо соорудить деревянное приспособление, следовательно, нужно много досок, гвоздей, ножовку, рубанок, верёвки и ещё кое-что по мелочи. Расходы он планировал отнести за счёт хозяина, и об этом сказал ему. Блекберн согласился оплатить и эти расходы.
На стоянку они завезли необходимый материал. Прежде чем приступить к монтажу вспомогательных рам и подставок, Дмитрий ходил вокруг катера, что-то измерял, делал разметки. Василий и ребята вытаскивали бревно из борта катера. Они его распилили, затем расщепили на части и извлекали остатки бревна из отверстия.
Не сразу получалась задумка Дмитрия. Приходилось разбирать, как говориться, прицеливаться и снова монтировать. Наконец с левой стороны, неповреждённой части катера появилось сооружение загадочной формы. А вскоре и с правой повреждённой части соорудили такое же устройство. Блекберн ходил с фотоаппаратом и всё фотографировал. Ему затея Дмитрия была непонятная, да он и чувствовал, что рабочим тоже. Так закончился первый день работы. Второй и последующие дни Дмитрий готовил лекала, строгая и подгоняя доски к неповреждённому борту. Их пришлось делать несколько, так как борт катера был выполнен фасонного профиля. А вот когда Дмитрий подставил лекала на правую, повреждённую сторону, то всем стало ясно, насколько правый борт от удара о топляк ушёл внутрь катера. Борт деформирован, и его надо выправить так, чтобы между бортом и лекалами не было щели.
И опять Дмитрий ходил вокруг катера, что-то размечал на земле, стукал по стойкам заборов. Наконец он нарисовал на земле разметки с разным расстоянием от бортов катера, и велел рабочим выкопать две узкие ямы глубиной в двадцать дюймов. К двум доскам на концах привязали верёвки, а противоположные концы досок опустили в ямы, и засыпали камнями, утрамбовав мокрой землёй. Свободные концы верёвок привязали к опорам забора.
– Что это будет? – не выдержав, спросил любопытный Юрий.
– Выправлять борт надо будет домкратом, а это для него опоры.
– А для чего с двух сторон опоры?
– Для того, чтобы катер не сместился в сторону домкрата.
Удовлетворив любопытство, Юрий отошёл, размышляя.
– Василий, привяжи левый борт покрепче к доске, а мы с Юрой полезем к пробоине внутри катера.
И Дмитрий принялся собирать отрезки досок. Нагрузив Юру, они полезли в узкий лаз и оказались внутри около пробоины.
– Видишь, Юрий, от удара о топляк появилась не только дыра, но согнулась перегородка, которая будет держать борт в изогнутом положении. А выправить её невозможно, так как борт деформирован, и не даст выправить перегородку, сколько бы мы не били по ней.
– Что же тогда делать?
– Мы сейчас соорудим площадку. А за неё подцепим несколько штук толстой проволоки, а наружные их концы закрутим за доску. Монтировками начнём скручивать проволоку, она уменьшиться в длине, и вытянет борт на место, а перегородка частично выправиться. А потом постучим молотками по перегородке, и борт прижмется к лекалам. Останется выправить рваные изгибы борта, а затем сварить их.
– Здорово вы придумали! Я бы до этого не додумался! А всё оказывается так просто. Дядя Вася с Сергеем головы ломали, и решили, что вряд ли получиться отремонтировать, и получить доллары.
– Получим! Куда они от нас денутся.
Вскоре рабочие встали вдоль проволоки, и стали её закручивать. Крутили долго. Вдруг раздался оглушительный хлопок, напоминающий хлопок консервной крышки. Деревянное нагромождение с правого борта задрожало. Борт выправился. Между бортом и лекалом осталась узкая щель. Блекберн, забегав вокруг катера, кричал от радости.
– Василий бери Сергея, и с кувалдами лезьте внутрь, выправляйте перегородку. А мы будем наблюдать здесь.
Изнутри раздавались удары, а щель между лекалом и бортом заметно уменьшалась в размере.
– Всё! Перегородка прямая! – закричал Сергей в отверстие.
– Хватит на сегодня, идите отдыхать.
Вечером Блекберн организовал хороший ужин, поставив на стол бутылки с коньяком и вином. Перед сном Дмитрий подумал, что прошла неделя, и решил съездить в редакцию и узнать, как там его дела. Опубликовали ли его опровержение.
Утром Дмитрий посоветовал рабочим как лучше, по его мнению, выправлять рваные края пробитого отверстия в борту. А сам отправился в редакцию на пару часов. Главный редактор принял его доброжелательно.
– Что-то вы долго не появлялись, и телефона своего не оставили. Отъезжали куда-то?
– А вы уже опубликовали моё опровержение? – с какой-то надеждой спросил Дмитрий.
– За нами дело не станет. Но, видите ли, Дмитрий, у нас нет работников с математическими способностями, а разобраться с вашей книжкой с арифметическими выкладками непросто. Мы обратились к специалистам. Они порекомендовали, а их рекомендации мы вам отразили в ответе, – и он протянул бумагу с ответом, отпечатанную на машинке и заверенную печатью. – Пожалуйста, распишитесь, что получили наш ответ и книгу. А ваше опровержение мы обязательно опубликуем. И ещё немаловажная деталь. Я не мог оставить вашу книгу у специалистов по математике и астрономии, вдруг затеряется, а я потом отвечай. Расшить и снять копию без вашего письменного разрешения я не решился. А нам нужен грамотный отзыв на вашу книгу, так как вы ссылаетесь в своём опровержении именно на неё. Дело-то не шуточное! Кстати, я сказал своему заместителю миссис Альбине, что это вы её через судебные органы восстановили на работу. Она просила, как вы появитесь, пригласить вас к ней в кабинет. Правда, в кабинете теперь у меня два заместителя с одинаковыми полномочиями. А сейчас, извините, дела, – он встал, взяв Дмитрия под ручку, как старого приятеля, и проводил до кабинета заместителей.
Дмитрий даже не успел взглянуть в бумагу, как оказался в другом кабинете. Альбина, увидев Дмитрия, соскочила и, подхватив его под ручку, вывела в коридор от посторонних ушей.
– Я узнала от вашей соседки, у них яхта, что вы мой брат, и что вы теперь хозяин бота и стоянки. Звонила отцу, он подтвердил. Вы как брат позаботились обо мне и восстановили меня на прежнее место работы. Я вам очень благодарна, тем более что я обращалась в судебные органы, но всё безрезультатно.
И она принялась рассказывать о своей нелёгкой жизни, воспитывая детей. Муж погиб, уехав на рыбалку. Дмитрий попросил у неё домашний адрес, а затем, сославшись, что его ждут люди, ели вырвался от неё. И только на улице, прислонившись к дереву, и держа подмышкой книгу, ознакомился с содержанием ответа редакции. Вначале он растерялся. Но, вспомнив последний разговор с ректором института в Москве, задумался. А задуматься было над чем. Перед повторным избранием его на должность доцента, его и заведующего кафедрой ректор пригласил к себе, и попросил принести материалы по диссертационной работе. Просмотрев кучу листов бумаги, ректор сказал: "Дмитрий Александрович, мы приняли вас на работу при условии, что вы будете заниматься учебным процессом и докторской диссертацией. Я включил вас в план и отчитываюсь перед министерством. Прошло пять лет. Где диссертация в надлежащем виде? Где акты внедрения ваших результатов работы в промышленность, то есть в серийное производство? Нет ни того, ни другого! Следовательно, я не могу вас допустить для участия в конкурсе на вашу должность. Даю срок три недели, представьте один экземпляр переплетённой диссертации, протоколы заводов по обсуждению вашей работы с их заключением. Не будет этого, не допущу к конкурсу на следующий срок избрания в назидание другим доцентам, тянущих с зашитой. Всё, свободны".
Дмитрий стоял у дерева, держа бумагу, и размышлял: "Тогда-то я успел переплести черновик, получить от кафедры протокол рассмотрения диссертации, протокол от кафедры другого вуза и подсунул ректору две рецензии, полученных значительно раньше, одну от депо, где работал контролёром, а другую от механического завода. Ректор тогда повздыхал, но подписал заявление на участие в конкурсе, но вот "зараза" взял, да написал, чтобы в следующем пятилетнем сроке я представил документ о приятии диссертации к защите. А прошло-то уже больше трёх лет, а как говориться, "воз и ныне там". Дмитрий опасался потерять работу, а найти в Москве подобную непросто. А тут предлагают ему представить к защите книгу. "Само счастье плывёт в руки, – и он даже улыбнулся. – Другое дело удастся ли защититься, не набросают ли "чёрных шаров". Но документ, что допущен к защите будет и неважно, что из Америки, да ещё из международной астрономической Академии. А может это даже и почётнее. Правда, с фамилиями получится казус. Придётся американский паспорт предъявлять, а он не имеет визы посольства СССР в Нью-Йорке. Получается, что я как бы иностранец, нелегал, потребуется разрешение от МИДа США. Тоже морока. Ладно, поживём, увидим, хорошо, что принимают остальные документы на любом иностранном языке. Придётся срочно лететь в Москву, а затем Новосибирск. В эту же субботу улечу", – решил он.
Вернувшись, Дмитрий принял участие в ремонте катера. Пару дней они колотили, выправляя закрученные в спираль кромки борта от удара бревном. Вдруг выявилась одна неприятная деталь. В корпусе обнаружилась ели заметная трещина длиной дюймов на двадцать.
– Придётся варить, прежде, чем латать отверстие, – заявил Василий, почесывая затылок.
Утром в пятницу привезли автогенный аппарат, взяв его на прокат. Обсудили план дальнейших работ, пока Дмитрий будет в отъезде, а вечером он выехал в Вашингтон. В понедельник же он появился на рабочем месте в фирме при посольстве. И удивился, увидев, что от визового отдела до его мастерской труба пневмопочты была заполнена контейнерами с паспортами. "Откуда их столько набралось? – ужаснулся он. Запустив станок, принялся в паспортах заверять визы печатью. Разглядывать паспорта, как он делал раньше, было некогда. И только вечером он заявился в свою московскую квартиру.
– Где ты пропадал!? – встревожено закричала на него Катерина.
– В отпуске! Где я ещё мог быть, ездил загорать, видишь, загорел! – соврал он, не решаясь раскрывать свою тайну, о которой не знали его близкие люди.
– Маруся и Варвара Петровна несколько раз звонили. Хотя бы предупреждал, а то раз и исчез, ни слуху, ни духу о себе не даёшь знать! Хотели через милицию искать. Позвони срочно в Нахабино, успокой их, – не унималась она. – Что-то ты, Дмитрий, темнишь, поди, любовницу завёл?
– Катерина, лучше бы ты меня накормила, чем незаслуженно ругать. Холодильник пустой, пауки в нём паутину сплели.
– Оставляй ключ, иногда буду убирать, нечужой же ты мне, – более спокойно ответила она.
Вскоре с работы явился муж Катерины.
– О! Пропащий объявился! – с порога закричал Василий.
Получив по телефону ещё один нагоняй от Варвары Петровны, он через час ужинал в семье Катерины, слушая их рассуждения относительно цен на продукты и товары, излюбленная тема в семьях москвичей.
– Завтра утром я лечу в Новосибирск, – заявил Дмитрий, – Варвару Петровну я уже предупредил.
– Это что! К своей Фёклы? – удивилась Катерина.
– Да, к ней, надо проконсультироваться.
– А по телефону нельзя переговорить? Да и какие расходы!
– Знаю, но придётся лететь, по телефону ничего не решишь.
На следующий день, во вторник ранним утром он летел в Новосибирск, не считаясь с расходами на билеты. Ему надо было вернуться в Москву с таким расчётом, чтобы в пятницу вечером успеть на свой безденежный самолёт до Вашингтона.
А уже вечером во вторник Дмитрий и Фёкла сидели в библиотеке, обложившись стопками книг. Но чёткой ясности в вопросе постоянного градиента у него не появилось. А он надеялся, что она всё "разложит по полочкам" и у него будут веские доказательства несостоятельности постоянного градиента, используемого при расчётах американскими академиками. Ему нужны были материалы, которыми он мог бы бить своих оппонентов наверняка, как говориться, бить наповал, не оставляя им никаких шансов. Но получалось так, что академики каким-то чувством определяли значение этого постоянного градиента, а градиент становился как бы непостоянный, а переменный, а какой именно, так это известно только его создателям.
Через двое суток Дмитрий летел в Москву, размышляя, с какими знаниями он прилетел в Новосибирск, с такими же возвращается. Нет, он не винил Фёклу, а скорее считал, что сам не смог поставить чёткой задачи перед ней. Единственно, что он установил, так это то, что академики и он шли к одной цели параллельными дорогами, но его козырем оставался их огромный КПД. Фёкла не смогла математически объяснить, почему у них КПД был больше единицы. А в его рассуждениях и решениях она тоже не нашла ошибок. А он рассуждал так: "Раз она не смогла доказать его несостоятельность расчёта КПД по методике академиков, то и они не смогут его опровергнуть". От поездки в Новосибирск он кроме уверенности в себе ничего больше не получил.
А уже в понедельник он сдавал необходимые документы Учёному секретарю Совета Чикагского университета. Принимая документы, Учёный секретарь заметил:
– Поскольку у вас нет чёткого Чикаго адреса и телефона, то сами звоните. Но защита раньше, чем через три-пять месяцев, вряд ли состоится.
– Я могу взять документ, что моя работа принята к защите?
– Можете, но после утверждения Советом о принятии вашей работы к защите, утверждения списка членов объединённого совета и назначения оппонентов. Дней через двадцать позвоните, прежде чем приезжать.
– Я хотел бы документ получить на фамилию Зубова Дмитрия Александровича для представления его в московский институт и получения оплачиваемого отпуска перед защитой диссертации.
– Это я потом оформлю, при вас, – ответил Учёный секретарь.
По случаю завершения ремонта катера Блекберн пригласил представителей страховой компании для составления акта. Дмитрий тоже присутствовал, при этом он заявил им, что освобождён от налога и представил копию документа. Представители компании и Блекберн были удивлены, что ремонтом руководил человек с таким высокими привилегиями. А через два дня Блекберн получил страховку в тридцать одну тысячу долларов и, прибавив к ним обещанные пять тысяч, вручил Дмитрию. На следующий день Дмитрий помчался в магазин и приобрёл костюм капитана с фуражкой и остальными "причиндалами". Возвращаясь с покупками, он размышлял: "Большую часть институтского отпуска я использовал. Заработанных денег хватит на горючее, чтобы перегнать ботик к советским берегам, правда, куда перегонять, я еще не придумал. Но без опробования парусного снаряжения на озере Мичиган и думать об этом нечего. А если получу документ, что моя работа принята к защите, то подам в институте заявление на предоставления шестимесячного отпуска по случаю завершения и защиты диссертации. Вот тогда и буду решать о перегоне ботика к родным берегам".
Хотя Дмитрий регулярно просматривал объявления, чтобы загрузить работой бригаду, но все они были малозначимые. И он не раз обсуждал этот вопрос со своими людьми.
Нацепив "причиндалы" капитана на костюм и фуражку, Дмитрий покрасовался перед своими соотечественниками.
– Да вас, Дмитрий, хоть в рекламу помещай, – восхищались они.
Вскоре страсти улеглись, Дмитрий поднялся на палубу, но все стоянки вокруг были пустые. Лето. Большая часть яхт, катеров и больших судёнышек покинули стоянки и бороздили воды Мичигана. Судно Фридмана одиноко возвышалось на стоянке. А то, что Фридман находился на своём судне, Дмитрий знал, так как видел его, когда вернулся из магазина. "Пойду, покажусь соседу", – решил он, спускаясь на землю с ботика.
– О! Да ты, Дмитрий, выглядишь как настоящий капитан!
– А я и есть настоящий капитан, – хвастливо заявил Дмитрий.
– Так-то оно такт, но пока необъезженный капитан, – уточнил сосед.
А то, что Дмитрий с рабочими отсутствовал на ботике, находясь на заработках, сосед не знал. Он сам пару дней назад приехал от брата. Знал он и то, что после ремонта ботика у Дмитрия было туго с финансами. И он предложил:
– Слушай, Дмитрий, ты говорил, что ботик у тебя на ходу. А не хочешь ли ты испробовать его на воде?
– Да не мешало бы, правда, ..., – и он замялся, не зная, как лучше объяснить соседу, что у него другая забота по случаю предстоящей защиты диссертации.
– Я понимаю твою сложность. А у меня к тебе предложение такого характера. Я ездил к брату, он посоветовал продать "Быстрый" и даже покупателя нашёл. Посоветовавшись с семьёй, мы решили продать. Тем более что денег на его ремонт у нас нет. А на деньги от продажи купим что-нибудь попроще, но на ходу. Покупатели приезжали вместе со мной, долго всё смотрели, совещались, а затем предложили неплохие деньги за него, но при условии, что все расходы на его перегонку до их посёлка я беру на себя. Я интересовался с местными толкачами, они насчитали больше четырёх тысяч долларов, не считая моих расходов на спуск судна на воду краном. А моё семейство может раскошелиться только на две с половиной тысячи, при этом мне ещё надо заплатить крановщикам двести пятьдесят за спуск моего судна на воду, – и сосед замолчал, а взглянув на Дмитрия, продолжил. – Допустим, я плачу за спуск на воду твоего ботика, а затем за его подъём из воды и постановку на стоянку – это раз. За буксировку своего и твоего судна по-нашему змеевидному фарватеру – это два. Дарю тебе двести килограммов солярки и сорок бензина – это три. А ты буксируешь моё судно до посёлка.
– Для меня это как-то неожиданно, – смутившись, ответил Дмитрий.
– Ну, что тут неожиданного? Я плачу крановщикам, за буксировку по фарватеру и горючим обеспечиваю. Тебе самому разве неинтересно походить по озеру. Сутки туда, сутки обратно. В общем, неделю потренируешься под моим наблюдением и узнаешь, на что способен твой ботик.
– Звучит заманчиво, но надо подумать.
– Конечно, подумай, со своими рабочими обсуди. А потом сейчас лето, покупаетесь в чистом озере, рыбу поудите, это тоже дорогого стоит. Люди специально приезжают отдыхать на озеро, едут издалека.
– А где находиться посёлок?
– Вот это уже другой разговор, – и Фридман развернул карту. – Пройти надо будет восемьдесят миль. Посёлок расположен за портом Милуоки.
– И когда мне надо дать ответ?
– Вечером после работы ко мне подъедет сын, мы подойдём к тебе.
– Хорошо, подходите, потолкуем, – и, размышляя, Дмитрий отправился на ботик.
Вернувшись на ботик, Дмитрий сообщил рабочим о предложении соседа.
Но у рабочих было другое мнение. Сергей сказал:
– Мы обсуждали сложившуюся ситуацию. Нам всем хорошо повезло с катером Блекберна, хорошо заработали, но дальше работы нет, стоянки пустые. Может нам поехать к сестре. В конце концов, её муж обещал пристроить нас на работу. А купаться, да кататься по озеру это хорошее дело, но не для нас.
У Дмитрия тоже такие мысли бродили в голове, но он не предлагал, пусть сами думают. И он ответил:
– Как решите, так и будет. Но предварительно надо позвонить вашей сестре. Вдруг её нет дома, куда-нибудь уехали отдыхать.
– А позвонить с конторы правления можно? – спросил Юра.
– Думаю, что можно, но не бесплатно. А вы когда хотели отправиться?
– Да хоть сегодня, – с какой-то радостью ответил Юра.
Дмитрий нашёл расписание отправления поездов и электричек от Чикаго и принялся его рассматривать, а затем сообщил:
– Сегодня до вечера отправятся несколько поездов в город Толидо. Пойдёмте, попытаемся дозвониться до вашей сестры.
– Я останусь, – заявил Василий.
И Дмитрий с братьями отправился в правление. А минут через тридцать они возвращались на ботик, успев дозвониться и договориться, что с вокзала позвонят, когда их встречать на вокзале Толидо. А ещё через три часа Дмитрий проводил соотечественников, договорившись с ними о сроке возвращения в Москву.
Вернувшись на ботик, он по карте принялся внимательно разбираться с фарватером, размышляя, сможет ли он провести под парусом судна. Незаметно подкрался вечер, и в гости пришёл сосед с сыном. Первым делом обсудили вопрос о жестком буксирном устройстве, чтобы судна не могли наскочить друг на друга. А затем обсудили вопрос, как командовать крановщиками, чтобы они расставили судна так, чтобы им было удобно поставить буксирное устройство и соорудить переходной мостик с одного судна на другое. Сын, работавший на автобазе заправщиком, пообещал привести бочку солярки и пару канистр с бензином. Обсуждение затянулось до глубокой ночи. Перед уходом Фридман сказал:
– Дмитрий, завтра я тебе передам две тысячи двести пятьдесят долларов. Ты попробуй договориться с капитаном буксира, чтобы он за тысячу долларов протащили нас по фарватеру до свободной воды. Сейчас у них мало работы, постарайся уговорить. В правлении заплати взнос и за использование крана, можешь сразу заплатить за два подъёма твоего судна. Да не потеряй квитанции. А я заплачу двести пятьдесят только за один спуск на воду моего судна краном, а от взносов я, как член правления, освобождён. Завтра вечером будь на ботике, сын подвезёт горючее. Надо будет поднять бочку на борт, перелить солярку в твой бак, а бочку и канистры вернуть на базу.
– Хорошо, буду. А наш отход я планирую начать ранним утром, когда ветер подует с берега, – заявил Дмитрий.
– А причём здесь ветер, и в какую сторону он будет дуть? Если ты рассчитываешь по свободной воде идти под парусом, так мы и за десять суток не доберёмся до посёлка. С парусом хорошо отдыхать, а не браться за важное дело.
Дмитрий ничего не ответил. С соседом он не делился планом пройти фарватер именно под парусом. А о том, что он уже уплатил членские взносы и за спуск краном ботика на воду, и не потерял квитанции, он не стал обсуждать этот вопрос.
18.
Примерно в два часа ночи грузоподъёмный кран поднял судно Фридмана и поехал к озеру, опустив "Быстрый" у буйков, куда указал владелец. А в три часа ночи грузоподъёмный кран опустил ботик Дмитрия на воду рядом с судном "Быстрый". Слабый ветер дул с озера на берег. Фридман с сыном подошли на резиновой лодке и помогли накинуть петлю каната на носовой буёк. Кормовой канат они потащили на носовую часть своего судна. Подняв канат на борт, они, стравливая свой кормовой канат, пошли на сближение с ботиком. А приблизившись, опустили трубу с проушиной из вертикального положения в наклонное. Дмитрий, подхватив трубу, проушиной накинул её на специальный штырь, который они заранее укрепили на корме ботика. Получилось шарнирное соединение, а буксирная труба не позволит судну удариться о корму ботика. Затем с судна начали устанавливать перекидной настил. Дмитрий тянул за канат, разворачивая свободный конец настила на ботик. Больше двух часов продолжалась их работа. А в это время над водной гладью появилось солнце. Наступил полный штиль. Несколько капитанов буксиров наблюдали за их работой. Они ждали, когда поднимется на мачте ботика флажок, символизирующий, что требуется буксир. А Дмитрий не собирался обращаться за помощью к ним. Он ждал, когда солнце нагреет землю, тогда с суши подует ветер в сторону озера.
– Что же он медлит? – сказал сын отцу. – И не поднимает флажок для буксиров.
Хотя между суднами положили перекидной настил, но пройти на ботик по шатающему настилу ни сын, ни отец не решались. А полсти на коленях, под смех наблюдавших за ними моряков было не из приятных занятий. Дмитрий же наблюдал за яхтами. Наконец две яхты снялись с буйков и распустили паруса. Дмитрий прошёл на корму и крикнул:
– Фридман, пусть Майкл сходит на лодке и снимет ваш кормовой канат с буйка, а затем снимет мой носовой канат с буйка. Затем поднимется с лодкой на ботик. Он будет мне помогать. А вы рулите ваш "Быстрый" так, чтобы мы не сели на мель при разворотах по фарватеру и не наскочили бы на буйки.
– А где тягач?
– Зачем нам тягач. Видите яхты пошли. Мы по фарватеру пойдём под парусом.
– Мы так не договаривались.
– Даже за тысячу двести буксировщики не согласились тащить нас, а больше у вас нет. И мне остаться без денег негоже, – соврал он. – Выполняйте мою команду или возвращаемся на стоянки, – припугнул он соседа.
– А если сядем на мель?! – крикнул Майкл.
– Вот тогда и будем рассуждать, – ответил Дмитрий, подставляя лицо свежему ветру.
Посовещавшись, Майкл спустился на надувную лодку и погрёб к буйку. Вскоре он вернулся, а пройдя мимо ботика, сбросил ослабленный канат с буйка. Дмитрий торопливо затянул канат на борт. Вскоре на борт поднялся Майкл, поднимая за собой лодку.
– Майкл, будешь стоять на носу, а если нас понесёт не туда, куда следует, то я крикну, а ты набросишь петлю каната на буёк и закрепишь канат. А сейчас развяжешь тесёмки паруса, а я его поставлю, управляя из рулевой рубки. Я крикну, когда развязывать.
– А где парус?
– Да вот он, перед тобой.
– А я думал, что за рулон из материи болтается между канатами.
– Когда развяжешь тесёмки, отойди от этого рулона. Но если я крикну: "Убрать парус", то хватайся за вот эту ручку и крути, пока не свернёшь ткань в рулон. Этот процесс у меня ручной. Можно было бы поставить двигатель с редуктором, но я побоялся, можно порвать ткань паруса.
С берега подул небольшой ветерок, и этого оказалось достаточно, чтобы погнать судна от берега, и это было заметно по буйкам. Дмитрий запомнил надпись на буйке, указывающую расстояние от берега, и включил секундомер. Он хотел определить скорость ботика от воздействия ветра на его корпус. И он стал терпеливо ждать, не давая команду Майклу, развязать парус. Когда подошли к следующему бойку, он записал время и пройденный путь. А затем крикнул Майклу, чтобы тот развязал парус. Майкл, карабкаясь по канатам, довольно быстро выполнил команду и доложил. Дмитрий включил лебёдку, запитав её от аккумуляторов, парус очень медленно заскользил по канатам, перегораживая ботик с одного борта на другой. А Дмитрий подумал: "Надо запустить двигатель с генератором, иначе окончательно произойдёт разрядка аккумуляторов. На берегу лебёдки запускал от сети стоянки с выпрямителем. А маневрировать парусом от аккумуляторов не получится". Парус натянулся, выгнувшись дугой, а средняя часть паруса под тяжестью канатов опустилась почти до пола палубы. "Ходить под таким парусом опасно, – подумал Майкл. – Надо будет сказать об этом хозяину". А Дмитрий включил секундомер, запомнив положение буйка с левого борта. Пройдя до следующего буйка, он принялся рассчитывать скорости движения судна. Майкл зашёл в рулевую рубку, а Дмитрий сообщил:
– Без паруса ветер гнал нас от берега со скоростью 18 метров в час, а как говорят моряки со скоростью 0,01 узла. А с парусом мы разогнались до 550 метров в час, что соответствует 0,3 узла, и продолжаем наращивать скорость.
– А как вы определили? Ваш прибор скорости начинает работать при трёх узлах.
– Я рассчитал, замерив время и зная расстояние между буйкам.
– А! Понятно! Тогда это хорошо, но нам скоро надо повернуть вправо, на Восток по фарватеру, разворот на 90 градусов, – предупредил Майкл. – И мы должны будем пройти вдоль берега полторы мили.
– Я пойду, заведу двигатель с генератором тока, а затем отпущу кии в воду метра на два, а ты рули вон на тот зелёный сигнал, – и он передал Майклу штурвал.
– А какая осадка вашего ботика в воду?
– Где-то метра полтора или как говорят у вас футов пять.
– Можно кии погрузить в воду футов на десять, тогда ботик сносить в сторону будет меньше при боковом ветре.
– Нельзя, фарватер глубиной от десяти до шестнадцати футов, это указано на карте, и такая глубина будет до половины пути фарватера, – и Дмитрий вышел.
Когда он вернулся и встал у штурвала, Майкл спросил:
– А если кии сядут на мель?
– Не страшно, они приподнимутся, так как закреплены за шарнирные рычаги, которые удерживаются канатами. А сейчас, Майкл, иди на нос ботика и смотри, но без моей команды петлю каната не бросай на буёк, придётся рубить канат.
Пройдя ещё некоторое расстояние, Дмитрий резко принялся разворачивать судно вправо. Фридман, поняв его манёвр, продолжал идти прямо, занося корму ботика, а затем тоже резко изменил положение руля. Дмитрий принялся менять расположение паруса, манипулируя лебёдками. По левому борту парус сместился к корме, а по правому – к носовой части, при этом парус растянулся на всю свою длину и встал под углом порядка сорока градусов к бортам. При таком расположении паруса его площадь увеличилась процентов на тридцать, но тяговая способность уменьшилась, ветер скользил по поверхности паруса. Но, набранная скорость около одного узлов, сохранялась.
Вдали маячили две яхты, отшвартовавшие от буйков значительно раньше, чем ботик. Встречного транспорта не было, а это облегчало управление ботиком и парусом. "Яхты к берегу пойдут во второй половине дня, ближе к вечеру, когда ветер подует к берегу", – размышлял Дмитрий. Вскоре он заметил, что скорость ветра значительно увеличилась, но заметить увеличение скорости ботика на глазок не представлялось возможным. Буйки с отметками расстояния от берега невозможно было рассмотреть, да и не до скорости ему было. Вдоль берега на Восток они шли минут сорок. Вдруг он заметил, что стрелка на приборе скорости шелохнулась, оторвавшись от ограничительного штифта напротив скорость в три узла. "Неужели развили скорость до трёх узлов", – промелькнула радостная мысль. И тут же он увидел знак, указывающий о приближающемся развороте на 170 градусов. Сердце его забилось чаще: "Смогу ли я развернуться в самом узком месте, а затем пройти по змеевидному лабиринту фарватера". И вот, наконец, разворот. Слева из воды выступали огромные камни, закрыв обзор фарватера. Дмитрий дал несколько длинных гудков и включил сигнал поворота. Следя за сигнальными огнями фарватера, он приблизился к правым огням и резко закрутил штурвал влево. Нос ботика поплыл по горизонту, разворачиваясь на Север. Фридман наоборот закрутил штурвал вправо, помогая развороту. Он боялся, как бы ни вписаться в разворот и поцарапать левый борт об острые камни. Нос ботика продолжал разворачиваться в сторону Запада, увлекая за собой судно "Быстрый". Опасения Фридмана были ненапрасные, борт его судна прошёл буквально в метре от каменной глыбы, с отшлифованной поверхностью другими суднами. Фридман глубоко вздохнул, а на носу ботика перекрестился Майкл. Дмитрий всего этого не заметил, рассматривая открывшуюся панораму широкого простора фарватера. Впереди он разглядел две яхты, а справа стояло несколько яхт с опущенными парусами. "Очевидно, вчера не успели пройти и стоят, ждут, когда ветер подует к берегу", – решил он, меняя расположение паруса в зависимости от направления ветра. Вдруг ветер с силой ударил в парус, так что ботик бортом резко наклонился вправо. В рубку влетел Майкл и закричал:
– Вот гады! Они хотели перевернуть нас, – при этом он смотрел в сторону левого борта.
Дмитрий обернулся и увидел удаляющийся буксир с воздушным двигателем. Он понял, откуда был нанесен воздушный удар по парусу.
– Не разорвали ли парус!? – воскликнул он. – Встань к штурвалу!
Майкл подскочил и схватился за штурвал, а Дмитрий выскочил наружу, осматривая парус. Но никаких разрывов на парусе не обнаружил, подумав: "Если бы не стояли кии, то мог бы перевернуться". Он прошёл на корму. Из своей рулевой рубки выскочил Фридман и закричал:
– Вот подлецы, буквально рядом с ботиком развернулись и пошли под прямым углом в сторону.
– Номер буксира, случайно, не заметили?
– Как не заметить, заметил! Сорок четвёртый буксир!
– Хорошо, сейчас свяжусь с береговой полицией, – и, махнув рукой, он направился в рубку.
Через пять минут он связался с полицией. Представился, сообщил адрес стоянки, номер ботика и сказал:
– Десять минут назад на нас было организовано покушение и об этом я сообщаю вам. Покушавший находился на буксире сорок четыре, имеются два свидетеля.
– Мы займёмся вашим сообщением, а затем сообщим на вашу радиостанцию. Где вы находитесь и куда направляетесь?
Дмитрий сообщил координаты и пункт назначения.
Успокоившись, он встал за штурвал.
– Здесь самое опасное место, можно угодить на мель, – предупредил Майкл. – Обширный обзор обманчив, фарватер узкий и зигзагообразный. Больше всего именно здесь садятся на мель. Однажды мы тоже попали в капкан, хотя нас буксировали. Вернее, мы буксир затолкнули на мель и сами сели. Двое суток сидели, штормило.
По сигналам на воде Дмитрий и сам догадался о зигзагообразном пути. А Майкл сказал:
– Кстати, когда делали разворот на 170 градусов, то вы подрезали и наш "Быстрый" чуть-чуть не зацепился бортом за нависший над водой выступ.
– Разве? Я не заметил. Учту.
– Я пойду на нос ботика и буду корректировать движение флажком, так многие делают, – предложил Майкл. – Оттуда глубина хорошо просматривается.
Вскоре Дмитрий по достоинству оценил предложение Майкла, который, стоя на носу, держал флажок над головой и медленно наклонял его-то в одну сторону, то в другую. Через милю фарватер резко сузился. На указателе Дмитрий прочитал, что треть фарватера они прошли, а с ним и самый трудный участок. Но тут, как назло, ветер постоянно менял своё направление, теряя силу. Дмитрий не мог сообразить, как выгоднее установить парус. Стрелка спидометра прилипла к штырьку, ограничивающего вращение стрелки. Скорость ботика явно упала меньше трёх узлов. Тем не менее, они по инерции дотянули до поворота и развернулись в Северо-восточном направлении. Дмитрий решил выбрать место для стоянки, и не мешать остальному транспорту. Но неожиданно ветер усилился и подхватил судно. Сделав ещё пару крутых разворотов, они вышли на прямой глубокий участок фарватера, в конце которого начиналось открытое пространство озера, свободное от питомника разведения мальков. В рубку вошёл Майкл, улыбаясь во весь рот.
– Мой отец был уверен, что пройти фарватер под парусом, у вас не получиться.
– А мне стало ясно, что площадь паруса оказалась слишком мала для моего широкого ботика. Но если поставить ещё два параллельных паруса, а это вполне возможно, будет как раз то, на что я рассчитывал. У меня было финансовое затруднение на покупку парусной ткани, но я предусмотрел и сделал запасные детали. Куплю ткань в Милуоки и переделаю парусное снаряжение.
– Да я тоже решил, что для такого судна площадь паруса недостаточная, тихоходная. А сейчас я спущу лодку и сниму чехол с ходового винта, вот тогда пойдём на двигателе. Но вы не подключайте гребной винт к работающему двигателю, пока я не вернусь на борт. Кстати, отец тоже хочет перейти сюда.
Майкл спустил лодку, предварительно привязав к ней верёвку на случай, чтобы не отстать от движущихся судов. Фридман перешёл в лодку, и они вдвоём сняли чехол.
– Ну, Дмитрий, я не думал, что ты сможешь провести судна без буксира! – кричал Фридман. – Считай, крещение ты прошёл! Я бы на такое не решился. А площадь паруса маловата, правда, это спасло ботик от переворота.
– Фарватер длиной в девять миль мы прошли за четыре с половиной часа, – задумчиво принялся рассуждать Майкл. – Парус тащил нас со средней скоростью в два узла, сэкономив больше полторы тысячи долларов. Обычно, буксир таскал нас со скоростью шесть с половиной узлов за семьдесят минут. За это с нас брали шестьсот пятьдесят долларов. А, насколько я знаю, с ботика брали девятьсот. Ставить нам на судно такое парусное оборудование было бы очень не выгодно. Да и ботику таскать на себе такой груз, да плюс расходы на парус, тоже вряд ли выгодно. А когда двигатель заработает с гребным винтом, то парус окажет такое сопротивление, даже в свёрнутом в рулон положении, что на перерасходе горючего все сэкономленные за буксир деньги с лихвой улетят. Дмитрий, извини, но ты хороший механик, но плохой экономист. Так что тебе мой совет, не связывайся ты с покупкой ткани на парус, а сбрось всю эту "трихомондию" в озеро.
– Сынок, но Дмитрий всё это соорудил не для заработка, а для отдыха. Он работает, будет приезжать отдыхать с компанией. Просторный салон с восьми спальными местами. Им спешить будет некуда. Поставил парус, и пойдут по ветру. Надоело, включат гребной винт от двигателя, и отправятся против ветра.
– Майкл, ты в чём-то прав, – ответил Дмитрий. – Но представ путешествие под парусом через океан. На холостом ходу, когда двигатель вращает только генератор тока, расход горючего мизерный. В океане заправочных станций нет. Брать с собой бочки с горючим, будут мешать путешествовать. Вот тогда парус будет как палочка выручалочка. У каждого свои планы и цели.
В это время послышался нарастающий звук вертолёта, и они увидели приближающий к ним полицейский вертолёт. Снизу вертолёта виднелись два поплавка, а ниже их выступали небольшие колёса. Вертолёт сел на воду недалеко от ботика. С него опустилась надувная лодка с мотором. По небольшому трапу с вертолёта в лодку спустились два полицейских и гражданин в штатской одежде. И лодка подрулила к ботику. На борт поднялся полицейский с человеком в гражданской одежде. Второй полицейский остался в качающейся на волнах лодке.
– Я следователь, – представился человек в гражданской одежде. – И прибыл к вам по заявлению, поступившему по рации.
Дмитрий представился и представил соседей.
– Мы допросили капитана буксира под номером сорок четыре. Он отрицает какое-либо нападение на ваше судно.
– Он врёт! – возмущёно крикнул Фридман. – Я находился на своём судне! – и он махнул рукой на своё судно. – И всё видел! Буксир следовал за нами от самого берега. Мы шли со скоростью два узла. Буксир всё время держался за нами на почтительном расстоянии. Я понял, что капитан буксира следил за нами и ждал, когда мы обратимся к нему за помощью, хотя мы его не просили это делать, так как нам его помощь не требовалась. Когда мы сделали разворот на 170 градусов и пошли в западном направлении, то буксир на малой скорости догнал ботик, развернулся поперёк у самого его борта и включил вентилятор на всю мощность, направив мощную струю воздуха в зев экспериментального паруса. Ботик завалился на правый борт, и если бы не жёсткий буксир, то перевернулся бы. А труба буксира скрутились почти на 50 градусов. И это вы засвидетельствуйте в протоколе. Кстати, моё судно от скручивания трубы тоже завалилось на правый бок. Это хулиганство на воде. Суднам с воздушными моторами категорично запрещено посылать струю воздуха в сторону судна, оснащенного парусным снаряжением. Я это хорошо знаю, будучи членом правления общественной стоянки.
– А я находился на носу ботика, – продолжил Майкл, – и всё видел.
И он фактически повторил рассказ отца, приукрасив его. Дмитрий тоже рассказал, что видел и как перепугался.
– Мне надо осмотреть судно и проверить все документы, прежде чем приступим к составлению протокола, – заявил следователь.
И он начал осмотр судна с кормы. Полицейский что-то негромко говорил ему. Фридман показал на железный жёсткий буксир и сказал:
– Вот, обратите внимание, проушины были в одной плоскости, а сейчас они развёрнуты относительно друг друга градусов на сорок. Представляете какая сила нужна была, чтобы трёхдюймовую трубу скрутить. Нет, если бы нежесткий буксир, лежать бы ботику "Петра I" на дне фарватера, хоть и неглубокого.
– Что за трубы, опущенные в воду? – спросил следователь.
– Это кии, – и Дмитрий приподнял трубу с полукруглым плоским стальным листом на конце трубы. – Их четыре, они не дают раскачиваться ботику сбоку на бок.
– А вы говорили, что ваш ботик завалился на бок.
– Это свидетельствует о том, что мощная струя воздуха была направлена в зев паруса. Мы чудом не перевернулись.
Дмитрий почувствовал какое-то негативное отношение к нему со стороны следователя, мол, зачем эту бузу затеяли. Пока Фридман говорил со следователем, Дмитрий зашёл в рубку и переместил парус поперёк бортов. Парус опустился вниз, касаясь пола. Он вернулся, а через некоторое время сказал:
– Да и парус вытянулся в швах, придётся ремонтировать, – и он рукой пригласил следователя пройти в носовую часть ботика под парусом.
Следователь и полицейский прижались к борту и прошли вперёд, опасаясь, как бы их не зацепил трепещущийся парус. А когда спустились в салон ботика, то увидели кавардак на полу. С левого борта все шкафчики оказались открыты, и из них скатилась и разбившись вся кухонная и столовая посуда. Книги и всякая утварь валялась на полу.
– Надо же вся посуда слетела с полок и разбилась! – с возмущением воскликнул Дмитрий.
Аккуратно шагая между битой посудой, следователь прошёл по помещению салона, заглянул в открытые спальные каюты. Удивился, что очень тихо работает двигатель. Затем сел за откидной столик. Дмитрий извлёк из сейфа документы, держа их в руках и стоя около следователя. А следователь достал из папки бланк, и, взяв американский паспорт Дмитрия, принялся заполнять протокол. Затем он попросил технический паспорт на судно и долго с ним разбирался, записывая отдельные данные, а затем сказал:
– В техническом паспорте ничего не сказано о парусе и опущенных киях в воду. На парус и кии должны быть особая документация, например, патенты. Можете их представить?
Дмитрий понял, что отсутствие патента и технической документации скажется не в его пользу. А это уже нарушение с его стороны. Он решил как-то оправдаться:
– Документы на патент находятся дома, – соврал он. – А мы занимаемся испытанием экспериментального паруса, выявляя его возможности и недостатки. И мой помощник Фридман вам говорил, что капитан буксира с воздушным приводом специально сбоку направил струю воздуха в зев экспериментального паруса.
– Всё это верно, но когда дело дойдёт до суда, защитник капитана буксира потребует техническую документацию на парус и кии, заявив, что на судне вашего типа не предусмотрено постановка паруса. И судья окажется на его стороне.
– Свидетель Фридман заявил, что буксир преследовал нас не одну милю по фарватеру, а затем догнал и направил струю воздуха в экспериментальный парус, пытаясь перевернуть наше судно.
– А капитан буксира заявит, что он не преследовал вас, а занимался своим экспериментом, а закончив его, включил вентилятор и пошёл к берегу. А привлекать его по статье хулиганство на воде не представиться возможным. Поэтому в заключении протокола я укажу, что капитан буксира своими неординарными действиями в фарватере нанёс материальный ущерб вашему судну, проводившему эксперимент с необычным парусом. А дальше вы укажите, что именно вышло из строя и на какую сумму, а также укажете стоимость разбитой посуды и испорченного железного буксира, соединяющего ваши судна.
– Жёсткий буксир принадлежит не мне, а Фридману.
– Пусть он тоже выставит счёт.
Дмитрий попросил Фридмана спуститься к следователю.
– О! Какой бардак случился у вас! – воскликнул Фридман. – Сколько разбитой посуды!
Следователь объяснил Фридману суть его приглашения к нему.
– У меня и счёт сохранился на изготовление жёсткого буксира.
Подумав, Дмитрий решил негодяя капитана буксира проучить и, найдя чек на покупку ткани для паруса, положил его перед следователем.
– Прибавьте такую же стоимость на изготовление и монтаж паруса, – посоветовал следователь. – А стоимость посуды укажите сами, а ваши помощники пусть распишутся под вашим счётом.
Подколов счета к протоколу, следователь пообещал, что о результате разборки происшествия сообщит по рации, а затем спустился в лодку, и вскоре вертолёт улетел.
Проводив взглядами вертолёт, команда Дмитрия принялась за рассуждения. Фридман заявил:
– Я думаю, что использовать парус это дело неплохое. Но площадь паруса в 0,3 ара, или как говорят русские в тридцать квадратных метров для такого тяжелого судна недостаточная. Если бы увеличить её раза в три, тогда другое дело. Посмотрите, как при таком ветре шустро бегают яхты.
– Фридман, но надо учесть, что парус тянул фактически два тяжёлых судна. Без вашего судна ботик пошёл бы раза в два быстрее. А если к этому парусу добавить ещё два таких же, а это легко осуществить, то скорость можно будет ожидать узлов двенадцать, а с такой скорость ходят яхты.
В разговор вмешался Майкл:
– А нельзя ли сделать так, чтобы парус автоматически укорачивался, когда находиться в перпендикулярном положении к бортам. А то и гляди, как бы он кого-нибудь из нас не сбросил за борт. Видите, как он мотается из стороны в сторону, ходить по палубе опасно.
– Для этого нужна специальная муфта, но я такой в магазине не видел.
– А такие муфты я видел в порту Милуоки. Они называются "Муфта-тормоз", – заявил Фридман, – они при определённом усилии, чтобы не порвать канат, пробуксовывают. Обычно их устанавливают в червячных редукторах. Если зайдём в порт Милуоки, я покажу.
Дмитрий решил заняться делом. И он принялся сматывать парус в рулон. Но, сделав несколько оборотов ручкой, парус приподнялся над полом и натянулся так, что невозможно было повернуть рукоятку рулона.
– Подержите рукоятку, – закричал он, – а я в рулевой отпущу тормоз лебёдки. Прежде чем пойдём на двигателе, необходимо убрать парус.
В рулевой Дмитрий отметил, что стрелка спидометра не может оторваться от своего нижнего положения. "Скорость ниже, чем три узла", – подумал он, отпустив тормоз лебёдки. Свернув парус в рулон, Фридман отправил сына на своё судно. Майкл на коленях, держась за настил, перелез на "Быстрый". Фридман его подстраховывал, держа верёвку, привязанную за пояс сына, а проводив его, появился в рулевой.
– Я возьму штурвал, а ты спустись, посмотри, как работает двигатель, – предложил Фридман.
– Вначале надо убрать битую посуду, – заметил Дмитрии.
И они спустился вниз.
– Я удивлён! Почему не перевернулся ботик? – заметил Фридман.
– Я думаю, спасли кии и жёсткий буксир. Но меня удивляет, какие сволочи встречаются в Чикаго, – рассуждал Дмитрий.
– Чернокожий капитан, они все такие, – ответил Фридман, собирая в мешок битую посуду.
Дмитрий проверил работу двигателя, соблюдая указания по инструкции, а Фридман поднялся наверх и принялся прокладывать маршрут по карте. Поднявшись в рубку, Дмитрий заметил:
– А я бы пошёл ближе к берегу.
Но Фридман, как более опытный капитан, убедил его в выборе наиболее выгодного маршрута, заметив:
– Хоть ты и получил права капитана с первого захода, но побудь стажёром. Любая ошибка может дорого обойтись не только тебе, но и другим людям. А теперь вставай за штурвал и включай гребной винт, но не на всю мощность, а я спущусь вниз, послушаю, как шелестят механизмы.
Дмитрий перевёл рычаг направления движения "Вперёд", и постепенно принялся увеличивать скорость оборотов коленчатого вала двигателя, перемещая вторую рукоятку скорости. Но появился Фридман и закричал:
– Выключай двигатель! Через уплотнение промежуточного вала из двигателя подтекает масло.
Дмитрий перевёл рычаг направления в "Нейтральное положение" и, не выключив двигатель, спустился вниз. Он подставил руку перед валом и почувствовал, как по ладони ударяют крохотные капли масло. "Этого достаточно, чтобы через час масло вылетело из двигателя и его заклинило бы", – и он отключил доступ подачи топлива в двигатель. А через секунды двигатель заглох. Спустившийся вниз, Фридман предположил:
– Дмитрий, ты поменял наружное уплотнение на валу гребного винта, а поскольку двигатель не работал лет двадцать, остальные уплотнения пересохли, а когда включил двигатель, они растрескались и, возможно, развалились. Надо разбирать промежуточный вал двигателя.
– Да, пожалуй ты прав. Всего не учтёшь.
– Поищи, возможно, у Роберта имеются в запасе различные уплотнения.
– У Роберта вряд ли, а у его отца возможно.
И Дмитрий вспомнил, что где-то он действительно видел коробку с разной мелочью, но не придал тогда этому значения. И он принялся вскрывать разные "бардачки". А вскоре обнаружил коробку. Высыпав из коробки содержимое на пол, они принялись разбираться.
– Вот эти манжеты должны подойти, но пока не разберём вал, не узнаем, – заявил Фридман, рассматривая резиновые манжеты.
И они принялись за разборку. А через три часа они смогли вновь запустить двигатель. Убедившись в его исправности, они взяли курс на порт Милуоки. Но развить скорость больше шести узлов им не удалось. Ботик не был приспособлен для буксировки тяжёлого судна. У штурвала стояли по очереди, меняясь через три часа. Через сутки они оказались в районе порта Милуоки.
– Солярка на исходе, желательно заправиться, – предложил Фридман.
Дмитрий одобрил предложение, и Фридман повёл судно в порт. Дмитрий как стажёр находился рядом, рассуждая: "Да непросто вести судно при такой загруженности трассы". То и дело встречались корабли и паромы, перевозившие железнодорожные вагоны в порт Маскигон и обратно. Дмитрий не мог сориентироваться, не замечая сигналы и указатели. А Фридман его поучал: "Смотри сюда, смотри туда".
– Это место самое загружено на озере Мичиган. Здесь надо смотреть в оба. Даже опытные капитаны налетают на штрафы.
И как вовремя к сказанному слову к ним подрулил полицейский катер. А через минуту на борт поднялся чернокожий полицейский, рассматривая палубу и торчащие трубы.
– Ваш штурман нарушил правило движения, я выписал штраф 300 долларов, – обратился он к Дмитрию, как капитану. – Вы буксируете судно и должны были пропустить паром. С парома вам подавали звуковые и световые сигналы, но вы прёте как бараны. И почему нет габаритных огней на ваших трубах. За это вам тоже штраф 200 долларов, – и он протянул Дмитрию две квитанции.
Но Дмитрий не взял их, полицейский уставился на него.
– За предупреждение спасибо, но я имею правительственную льготу и освобождён по закону США от каких-либо штрафов, – и он подал полицейскому копию льгот.
Глаза полицейского расширились, готовые вывалиться из глазниц.
– Как это освобождены от штрафа?
Дмитрий, пожимая плечами, ответил:
– У меня имеется такая правительственная льгота, читайте, там всё указано. И можете приколоть её к вашим квитанциям. Таков закон США, а его никто не вправе нарушать.
Полицейский долго читал, а затем высказался:
– Я столько за вами наблюдал и ничего не заработал, – и он повернулся и покинул палубу.
Дмитрий облегчённо вздохнул и зашёл в рулевую рубку.
– Сколько ты ему сунул? – взволновано спросил Фридман. – Хотя я никакого нарушения не сделал.
– Я ему сказал, чтобы пришёл в следующий раз, он понял меня и удалился, – пошутил Дмитрий, рассматривая проплывающие мимо яхты с высокими мачтами, на которых не было никаких сигнальных огней.
Вскоре показался берег, и было заметно очертание бухты с высокими кранами и маяком.
– Здесь частные парковки или государственные? – спросил Дмитрий.
– Есть и те, и другие. На государственных цены стабильные, а на частных можно поторговаться.
– Причалим к государственной пристани, – предложил Дмитрий.
Фридман посмотрел на него, намереваясь что-то сказать, но раздумал и промолчал.
– Ваше судно пришвартуем к правому боку ботика, поставим их во встречных направлениях.
– А какая разница? Платить-то придётся всё равно за два судна. Да и встать надо на рейде, это будет по нашим карманам. А на пристань сходишь с сыном на лодке на пару часов.
– Я хотел здесь задержаться, тем более передали о штормовом предупреждении, а бухта здесь прикрыта от больших волн.
– А кто предупреждал?
– Ваш сын Майкл, он слышал по радио, с ним я разговаривал полчаса назад.
– Странно, но я такого предупреждения не слышал. Майкл мог и напутать, – забеспокоился Фридман. – Дмитрий, встань за штурвал, я разберусь с ним. И держи направление к тем кораблям, стоявших на рейде. В бухту нас всё равно не пустят, мы заявку не делали, да и платить придётся. О-го-го!
Дмитрий задумался. Он-то планировал воспользоваться своими привилегиями на отель, но приютит ли порт его ботик с присоединённым к боку судном. Это ещё вопрос. И он решил прислушаться к рекомендациям соседа. Вскоре прибежал сосед и закричал:
– Дмитрий, ты прав! Нам необходимо задержаться! Но в бухту не входить. Дело в том, что шторм ожидается в милях тридцати – сорока севернее порта Милуоки. Причём, завтра во второй половине дня. А мы бы оказались как раз в том районе, если бы не зашли сюда, правда, не в центре шторма.
Разъяснение соседа успокоило Дмитрия, он-то полагал, что шторм ожидается над всем озером Мичиган.
Свернув с основного маршрута движения транспорта, они встали на рейд, бросив якоря. Фридман сказал сыну, чтобы он свозил Дмитрия на пристань, а высадив его на берег, отчалил от пристани и подождал в стороне, нечего зря тратить деньги за стоянку на пристани. Затем он рассказал, где находиться магазин с парусной тканью и разными сопутствующими материалами, в том числе муфтой-тормозом. Объяснил, как сделать заказ на привоз горючего для ботика, в баке которого солярки осталось около нуля, а красная лампочка на щитке приборов уже загорелась. Предложение соседа устраивало Дмитрия, так как он не желал, чтобы его сопровождал на берегу Фридман или Майкл. У него были свои планы, да и показывать им, что у него образовалась приличная сумма денег, ему не хотелось.
Прежде чем сойти на берег, Дмитрий и Майкл договорились, на какое место должен подойти Дмитрий, освободившись от дел, чтобы Майкл увидел его. Но сойдя на берег, Дмитрий направился не в магазин, а к боссу диспетчерской порта Милуоки. Он предъявил боссу свои привилегии, сказав, что прибыл на своём маленьком судне и хотел бы встать в бухте, тем более что ожидается шторм на озере. Босс внимательно ознакомился с документами и ответил:
– Но в ваших документах ничего не сказано о предоставлении в отеле места вашему транспорту. А вам место в отеле, естественно, будет предоставлено.
– А как же с моим ботиком поступить, дело в том, что я один на нем. И капитан, и штурман, и команда, и пассажир.
Босс задумался, пощипывая себя за подбородок. А тут ещё к нему в кабинет пытались проникнуть служащие порта с какими-то документами. И боссу было не до забот привилегированного мистера, но и не решить его вопроса, он не мог.
– Хорошо, я выпишу вам пропуск входа в бухту, с пропуском обратитесь к береговой охране, они проводят ваше судно в бухту, – и он принялся оформлять пропуск.
От босса порта Дмитрий направился в магазин. Магазин оказался специализированным. В нем можно было не только приобрести парусную ткань, но и изготовить парус. И Дмитрий принялся за оформления заказа, рисуя эскиз паруса, вспоминая размеры готового паруса, установленного на борту ботика. Сделав заказ и произведя предоплату, он помчался выяснять насчёт заправки горючим. Оказалось, что подвоз горючего к суднам, стоявшим на рейде, увеличивает стоимость заправки процентов на двадцать, по сравнению с заправкой в бухте. И он решил повременить с заказом горючего до прихода ботика в бухту.
Босс береговой охраны, увидев пропуск, вдаваться в подробности не стал, а предложил Дмитрию зайти на катер, готовый пойти для сопровождения какого-то судна для постановки его на ремонт в мастерской бухты. Каково было удивление Майкла, когда рядом с ним оказался ботик и их судно.
Шли четвёртые сутки, как Дмитрий со своими спутниками остановился в бухте порта Милуоки. За этот период удалось поставить два дополнительных паруса, увеличив общую площадь почти до одного ара. А вот познакомиться с промышленным городом Милуоки Дмитрию с Майклом не удалось. Ожидаемый шторм, который по прогнозу должен был пройти севернее порта, сместился к Югу. И в городе ветром сорвало не один десяток крыш с домов. Погода оказалась совсем не для прогулок. В бухте большие и малые судна бросало из стороны в сторону, срывая канаты с причалов. Дмитрий забеспокоился и решил поднять свой единственный якорь, а Фридману не повезло. Один из якорей попал между камней и заклинился. После шторма Майкл и Дмитрий ныряли в воду. Им даже удалось набросить петлю стального каната на якорь, но отодвинуть его от камней, не удалось. Потеряв в бухте якорь и часть цепи, они вышли из бухты, а обогнув мыс, направились на Север. Через несколько часов пришли в пункт назначения. Испытать паруса не удалось из-за слабого ветра, да и Фридман ворчал, что долго задержались в пути.
Перед приходом в пункт назначения отец с сыном обсуждали сложившуюся ситуацию. Они решили, что Дмитрий полностью расходовал свой денежный запас, иначе и быть не могло. Горючего до Чикаго явно не хватит и им придётся раскошелиться. На подъём краном ботика из воды и транспортировку на стоянку опять же придётся им выложить крановщикам триста долларов. И Майкл предложил уехать на электрички, что будет значительно дешевле и быстрее. Отец высказался против, сказав, что нехорошо так поступать с соседом. А сын предложил сказать Дмитрию, чтобы он зашёл в порт Маскигон, а там найдёт груз и пассажиров в Чикаго и заработает на горючее и на кран. Но Фридман не соглашался, а потом передумал.
Новый владелец судна "Быстрый" рассчитался с Фридманом и принялся вытаскивать своё приобретение на берег, подогнав огромную колесницу. Из воды судно выкатили на сушу двумя тракторами.
Покончив с оформлением, Фридман сказал:
– Дмитрий, мы решили вернуться в Чикаго на электричке.
Такое заявление для Дмитрия оказалось полной неожиданностью, и он запротестовал:
– Один я не смогу управлять судном! Вы что! А мы за двое суток, максимум за трое вернёмся на стоянку. Мы так не договаривались! Я не согласен!
– Мне завтра выходить на работу, – заявил Майкл, – у отца тоже неотложное дело. Мы не рассчитывали, что четверо суток проторчим в порту Милуоки.
– Дмитрий, извини, но сын прав. Да и я настаивал отправиться сразу после шторма, но ты твердил, что магазин заказ паруса ещё не выполнил. А можно было на обратном пути их забрать, а смонтировать на нашей стоянке.
Но такой начальный план плавания Дмитрия бы совсем не устроил. Он-то планировал решить задачу с парусом на воде, а не кататься по озеру. А оставаться сейчас на судне одному тоже нельзя, поэтому он настаивал:
– Фридман, но ты сам планировал, что поездка продлиться с неделю! И мне рекомендовал увеличить площадь паруса в три раза!
– Сегодня как раз закончилась неделя нашего путешествия, – высказал своё мнение Майкл.
– В общем, Дмитрий, решено, мы уезжаем, – категорично заявил Фридман. – Да и брат с подводой на берегу ждёт нас. А тебе следует зайти в порт Маскигон, расположенный на восточном берегу озера. Обратишься к клеркам, они тебе быстро найдут груз и пассажиров до Чикаго. И парус не спеша испытаешь. Такая же цель была у тебя? А сейчас проводи нас на лодке до берега. Лодку мы тебе оставляем, но навесной мотор я брату обещал.
– Может так и лучше, а то бы вы мне с парусом не дали как следует заняться, все бы уши прожужжали, что вам срочно надо на берег. У меня ещё дней пять свободных есть, поэтому я и не спешил. Кстати, где ваши вещи?
– У брата на телеге.
– Значит, если бы мы и раньше пришли, то вы бы все равно кинули меня, – сделал вывод Дмитрий.
– Да никто тебя не собирался бросать! Так обстоятельства сложились, – виновато оправдывался Фридман.
19.
Проводив до берега соседей, и холодно простившись с ними, Дмитрий вернулся, подняв лодку с вёслами на борт. Первым делом наметил маршрут на карте. "Мне надо двигаться строго на Восток, чтобы попасть в порт Маскигон, расположенный в 65 милях от этого берега. Ветер дует с северо-западного направления, это уже хорошо. Можно поиграть парусом", – размышлял он, бросая взгляды на берег, ожидая, вдруг Фридман передумает и вернётся. "Запущу двигатель, пусть работает на холостых оборотах, прогреется. Затем парус поставлю и испытаю, на что он способен". Он принялся ручной лебёдкой поднимать якорь, от чего ботик заметно продвинулся к берегу. Затем развязал тесёмки на парусе, освободив его, проверил, не заклинились ли ручные лебёдки, сворачивающие паруса в рулоны. Спустился вниз, навёл небольшой порядок в салоне после гостей. Открыл кран подачи бензина для запуска двигателя и завёл двигатель. Затем открыл кран подачи солярки и закрыл бензиновый кран, переведя работу двигателя в режим дизеля. Послушал, как работает двигатель. Поднялся в рулевую рубку, проверив, чётко ли работает генератор тока, заряжая аккумуляторы. "Надо отойти подальше от берега, а затем отпустить кии на всю глубину", – решил он, включив заднюю скорость. Ботик шёл назад, а до его слуха долетел гудок. "Фу, чёрт, забыл габаритные огни включить", – и он, перебросив рычаг движения в "Нейтральное положение", выскочил на палубу. Бегая от одного фонаря к другому, включал габаритное освещение. В трёхстах метрах шёл буксир с баржей. "Как он заметил, что я двигаюсь назад". А поразмыслив, догадался: "Я же скорость заднюю включил, подфарники и загорелись белым светом". "Да, скотиной оказался Фридман, сбежал, испугался, что я на него деньги рассчитываю". И он вернулся в рубку, ожидая, когда пройдёт транспорт. Минут через пять прошёл буксир с гружёной баржой. "А ведь прав капитан буксира. За пять минут я оказался бы как раз на его пути. Может, мне рано выдали права штурмана и капитана. Знакомый Роберта натянул мне оценку по блату". И он окрестил Фридмана пятиэтажным матом. Что ему оставалось делать? "Я буду пересекать все установленные трассы движения. А можно ли так делать? И спросить не у кого". И он вышел на палубу с биноклем, рассматривая горизонт. "Допустим, я пойду под парусом, но двигатель выключать нельзя, парусные лебёдки и габаритные огни за час посадят аккумуляторы". Убедившись, что горизонт свободен, он отключил часть огней на палубе. Зашёл в рубку и включил задний ход, а отойдя метров на сто от берега, развернул ботик по курсу и выключил скорость. И принялся ставить кии, опуская их на всю глубину, заметив, что боковая качка прекратилась. "Это уже хорошо", – пронеслось в голове.
Поставив паруса, заметил, как ботик пошёл по воде, слегка завалившись на правый борт. Стрелка спидометра не шевелилась, но не прошло и десяти минут, как она оторвалась от ограничителя. А через полчаса она дошла до семи миль. Настроение у него поднялось, в душе появилась радость. Радость победы и ему захотелось петь. Но вскоре порыв веселья прошёл. Он принялся рассматривать горизонт слева, прямо и справа, замечая отдельные точки. А вскоре некоторые точки пропадали или превращались в громадные теплоходы или воздушные лайнеры. Вдруг ему пришла в голову мысль: "А что если включить скорость и добавить обороты ходового винта". И он это сделал, наблюдая, как стрелка скорости поползла по циферблату, приближаясь к конечной цифре 18. Но, не дойдя до неё, остановилась около 17 узлов. Он оглянулся назад, парус обвис. "Эх! Маловатая скорость ветра". И он выключил скорость, наблюдая, как стрелка поползла против движения часовой стрелки, но чем ниже она опускалась, тем медленнее становилась её угловая скорость. От цифры 12 до 10 она казалась остановившейся, а встав выше 9, замерла на месте. "Значит, двигателем можно разгоняться, а затем, заглушив его полностью, скользить по инерции, подбадривая парусами. При этом ходовой винт будет вращаться по инерции и от скорости воды. А чтобы запустить двигатель, достаточно включить скорость, не используя аккумуляторы". И он принялся экспериментировать, не забывая следить за обстановкой на воде. За экспериментом не заметил, как пролетело пять часов. "Где я нахожусь? Так и на берег можно выскочить". Он крутил головой в разные стороны, как будто хотел у кого-то спросить. Держать штурвал, ориентируясь по компасу, смотреть, куда ведёшь судно и не наскочить бы на какой-нибудь корабль, и одновременно определять своё место нахождения это непростое дело. А тут как назло у него всё вылетело из головы, одно дело, когда сидишь за столом, обложившись учебниками, и решаешь задачу, другое - всё держать в уме. Поразмыслив, решил, что до берега идти часа два, а может меньше. Но где окажется порт? Южнее или севернее? Он вспоминал, куда положил учебные конспекты, а надо было их открыть, восстановить в памяти, как определить своё местонахождение на воде, прежде чем отправляться в путь.
Вскоре он заметил движущиеся корабли поперёк его движения. В основном они двигались навстречу друг другу. "Следовательно, где-то недалеко порт. Встретить бы рыбаков, – рассуждал он, вертя головой в разные стороны. – Надо убрать парус, сбавить скорость и осторожно двигаться к берегу".
Включив скорость "Вперёд", двигатель завёлся от вращающегося ходового винта. Лампочки на щитке приборов загорелись ярче, а амперметр показал зарядку аккумуляторов. Он переключил скорость "Назад", останавливая ботик. Не дождавшись полной остановки, включил аварийные сигналы и выскочил на палубу. Поочерёдно принялся сматывать паруса в рулон, оглядываясь по сторонам, боясь оказаться на чьём-либо пути. Свернув паруса в рулоны и связав их тесёмками, глубоко вздохнул и вернулся в рубку. А на водную гладь спускались сумерки. Ботик перемещался назад, изменив направление движения. Выключив скорость, принялся рассматривать карту, сверяя её с компасом. Вскоре сзади прошло грузовое судно, "облаяв" его серией звуковых сигналов. "Что они мне просигналили", – размышлял он, вспомнив, что не выключил аварийные сигналы. "Пусть обходят, выключать аварийные сигналы не буду", – решил он, рассматривая карту. "Где же я нахожусь? Пойду на Восток, пока не упрусь в берег, там должны быть какие-нибудь знаки, может, тогда сориентируюсь".
Минут сорок двигался на Восток со скоростью чуть больше трёх узлов. Разглядывая сумрачный горизонт биноклем с просветлённой оптикой, вдруг заметил очертание берега. А вскоре разглядел отдельные деревья, но рыбаков и костров на берегу не было. "Хотя бы полицейские прицепились, всё бы легче было", – мечтал он. Но и их не было. А на озеро отпускалась ночь, которая обрушилась как-то сразу на его судно и озеро. Он поднял кии и бросил якорь, а по разматывающей цепи с барабана, понял, что остановился на приличной глубине. Вдруг на него свалилась такая усталость, что даже поужинать расхотелось. Остановив работу двигателя, и оставив включёнными только габаритные огни, он завалился отдыхать, мгновенно уснув.
Проснувшись, потянулся, а вспомнив вчерашнее напряжение, улыбнулся, что самостоятельно без чьей-либо помощи пересёк озеро Мичиган с Запада на Восток. Поднявшись на палубу, не увидел ни рыбаков, ни знаков на берегу. Да и горизонт был пуст. Взяв бинокль, вышел на палубу и принялся рассматривать берег, в надежде увидеть отдыхающих или рыбаков. И вдруг он заметил небольшой предмет на воде около берега, а по отблеску махающих вёсел, понял, что кто-то идёт на лодке. Но в его сторону или наоборот, понять не мог. И ему оставалось только ждать. Спустившись вниз, решил позавтракать. А когда вышел на палубу, то заметил невооружённым глазом, что кто-то гребёт в его сторону. Вскоре он разглядел. Движется яхта со сломанной мачтой. Два человека, сидевших по бокам яхты, отчаянно гребли вёслами. Приглядевшись, Дмитрий определил, что гребцы мужчина и женщина. "Значит, сломалась мачта, и они добираются домой на вёслах". Подойдя ближе, женщина закричала:
– Помогите нашему горю! У нас авария!
– Вижу, что у вас авария! Поднимайтесь на борт, – и он опустил лестницу с кормы, зацепив её крючьями за борт. Яхта подошла к лестнице. Женщина привязала нос яхты к лестнице и довольно проворно поднялась на борт, представилась миссис Сюзан.
– У нас двойная неприятность. Вчера мы шли из Ладингтона домой в Маскигон. Проклятого мыса почему-то на карте не указали. Муж решил спуститься в каюту, оставив управление на автомате. И яхта на полном ходу влетела на мель. Мы с мужем упали на пол. Я ничего, а у мужа вывих или трещина в ноге. Мачта переломилась и верхним концом воткнулась в песок. Я оказала медицинскую помощь мужу. Муж вылез из каюты, и мы вдвоём подняли сломанную мачту на яхту. Я по пояс стояла в воде и отгребала песок от яхты, но сдвинуть её с места не смогла. К вечеру ветром к берегу нагнало воду, и яхта всплыла. Я свободно оттолкнула её на глубину. Но мы так измотались, что решили переночевать, а поутру отправились домой и наткнулись на вас. А у вас тоже что-то случилось? По маркировке на судне я решила, что вы из Чикаго.
Не дожидаясь его ответа, она предложила:
– Если вы отбуксируете нас домой в Маскигон, мы сможем вас отблагодарить пятьсот долларами, больше у нас с собой нет.
– Какое расстояние до Маскигона и я полагаю, что он находиться южнее?
– Миль семь или больше, я право не могу точно сказать, а идти надо сюда, – и она махнула рукой на Юг.
– Миссис Сюзан, а буксирный трос имеется?
– Я право не знаю, но какие-то верёвки в ящике лежат. Так вы согласны буксировать нас? – радостным голосом спросила она.
Дмитрий и бесплатно бы их отбуксировал только за то, что узнал, куда ему самому двигаться. И он кивнул головой в знак согласия. Женщина тут же извлекла из карманчика деньги и сунула их ему в нагрудный карман.
– Так я пошла, обрадую мужа.
И она быстро спустилась на яхту. Дмитрий спустился следом. Ему надо было разобраться с буксирным тросом. Мужчина с перевязанной ногой сидел на краю яхты и держал в руках короткое весло, которое чуть-чуть касалось воды.
– С таким веслом далеко не уйдёшь, – заметил Дмитрий.
– Да! Мы махали, махали, а яхта идёт медленно, тяжёлая. Я думал, что не сможем до вас дойти. Вы уж, пожалуйста, не бросайте нас.
Дмитрий увидел в кормовой части на полу навесной мотор.
– Почему мотор не поставили? – удивлённо спросил он.
– Он не работает, хотел за борт выбросить, жена не разрешила, сказала, чтобы не засорял озеро.
Дмитрий спустился и принялся рассматривать мотор.
– У него магнето сгорело. Замените, будет работать.
– Я не мастер, а бухгалтер. Для меня трудно разобрать, что там сгорело или не сгорело. Могу отдать вам, всё равно выброшу на свалку.
Дмитрий не ответил, а спросил про буксирный трос. Сюзан вынесла коробку и высыпала содержимое на боковое сидение. Назвать куски каната буксиром было трудно. И он принялся сортировать, выбирая из них небольшие, но ещё крепкие верёвки. Передвинув лестницу по борту, Дмитрий перегнал яхту к скобе над водой, предназначенную для буксировки лодок, а затем крепко привязал к скобе нос яхты коротким поводком.
– Миссис Сюзан, вам придётся подняться на борт ботика и находиться на корме, иначе я не смогу видеть вашу яхту.
– А вы бы могли поставить дежурного матроса, он бы подстраховывал?
– Я на судне один.
– Как это один? А где команда?
– Команда сбежала.
– Значит, вы им плохо платили.
– Это они мне плохо платили, а продав свое судно, которое я буксировал, побоялись, что я ещё что-то потребую от них, бросили меня и уехали на электричке. Так что поднимайтесь, будите командовать и корректировать, куда вас доставить.
– Ну, если так, то придётся. А мотор вы бы взяли, муж всё равно его отправит на свалу. А у вас, я видела, резиновая лодка без мотора. Может, наладите, – и она вскарабкалась как кошка на борт.
Дмитрий подхватил мотор и последовал за ней. А сверху крикнул мужчине:
– Вам желательно переместиться вниз, сбоку опасно сидеть!
– Хорошо! – и мужчина спустился, развалившись на боковом сидении.
Положив мотор около лодки, Дмитрий спустился вниз, завёл двигатель, и принялся ручной лебёдкой поднимать якорь. Отойдя от берега подальше, устремился в южном направлении. Сюзан, убедившись, что муж надёжно пристроился, принялась рассматривать вертикально расположенные рулоны ткани, трубы как мачты и канаты. И вскоре сообразила, что судно оснащено необычным парусным снаряжением. Она зашла в рулевую рубку, осмотрелась.
– А можно спуститься вниз?
Дмитрий не мог вспомнить, закрыт или нет у него сейф с документами и деньгами и сказал:
– Миссис Сюзан, вы подержите штурвал, так чтобы магнитная стрелка находилась в этом положении, а я спущусь, проверю, как работает двигатель.
Она встала за штурвал. Дмитрий убедился, что поблизости нет другого судна и спустился в салон. Он действительно проверил работу двигателя, убедился, что сейф закрыт и поднялся в рубку.
– Всё в порядке, слева туалет, справа душевая, можете искупаться, я повесил чистый полотенец.
– Спасибо, но я этим не воспользуюсь. Меня заинтересовало ваше судно, – и она, передав ему штурвал, спустилась в салон.
Минут через семь она вернулась. А постояв, спросила:
– Я поняла. Ваше судно оснащено парусом, по бокам устанавливаются четыре кии. Оригинальное судно. Какую скорость можно развить на парусах?
– Семь-девять узлов при среднем ветре, но если периодически подключать гребной винт с двигателем, то до семнадцати узлов.
– А можно с двух сторон по бортам установить подъёмные краны?
– Можно, но я такой цели не преследовал.
– Я поняла, что это вы сами всё придумали.
– Не скрою, это я сам всё придумал. Мачты из лёгких титановых труб очень прочные, рычаги кии тоже из таких же труб.
– А такой нескромный вопрос. Сколько вам это всё обошлось?
– Но я, же сам всё делал. Как можно это оценить, право, затрудняюсь вам ответить.
– Но судно не вы делали?
– Оно мне досталось по наследству. А стоит оно порядка пятьдесят тысяч.
– Можно ещё один нескромный вопрос? Что вы окончили в Америке?
– Да ничего не оканчивал, правда, прошёл курсы обучения штурманов и капитанов по вождению малых судов.
– Пройдусь, посмотрю, как там муж себя чувствует.
"Странная Сюзан, любопытная, но грамотная", – размышлял он, наблюдая за встречным судном, подающим сигнал. По сигналу он понял, что судно пройдёт мимо с левого борта. И он включил сигнал подтверждения. А минут через двадцать на горизонте появились сразу три корабля, идущих в его сторону. "Следовательно, недалеко порт Маскигон". Вскоре он заметил большое судно, идущее к берегу. Наведя на судно оптику, принялся определять расстояние до него. А такие задачки он научился решать на курсах. В рубку вошла женщина и предложила:
– Если сможете, пристройтесь к парому, он идёт в порт с железнодорожными вагонами, за ним мы без задержки проскочим в порт.
– Я и хочу это сделать, если удастся.
– А как вы отнесётесь к тому, если предложу продать мне ваше судно, а вернее моему племяннику?
– Вы настолько богаты, что позволяете себе дарить такие подарки племянникам?
– Не в этом дело. Меня интересует ваша цена за это судно?
– Я об этом серьёзно не думал и не готов ответить на такое предложение.
А подумав, добавил:
– Вы назначьте цену, а я подумаю.
– Это быстро не решается, да и племянник должен посмотреть.
– А вот с этим затруднение. Я приду в Чикаго, краном поставлю ботик на стоянку, а в конце недели уеду на неопределённый срок, который будет зависеть от ряда обстоятельств.
– Но с вами как-то можно связаться? Запишите номер телефона.
– У меня четыре телефона, около которых я могу оказаться. Но что толку? Приехать на стоянку я не смогу. Лучше вы оставьте свой телефон, записав его на листочке, – и он указал на листок, прикреплённый к стене.
Она записала, а он подсказал:
– Укажите, чтобы позвонил насчёт продажи судна.
И он принялся разворачивать ботик, пристраиваясь к парому, за которым уже пристроились две яхты и пассажирский катер.
Навстречу шёл катер с береговой охраной. Пропустив яхты и катер, он направился к ботику, но увидев на буксире яхту со сломанной мачтой и с её припиской к порту "Маскигон", катер прошёл дальше, пропустив ботик в порт.
– Вы хорошо справляетесь с вождением судна. Чувствуется огромный стаж.
– Что вы! Я только вчера самостоятельно встал за штурвал, а месяц назад получил права. До этого вообще не управлял водным транспортом. Правда, автомашину давно вожу.
– Как же я так могла ошибиться? – упрекнула она себя.
А Дмитрий подумал: "Что-то она слишком любознательна. Не унюхала ли эта Сюзан в конструкции паруса новизну, которую можно запатентовать. Пожалуй, надо запатентовать своё детище, тем более что мне не надо платить четыре тысячи долларов за оформление и регистрацию патента". И ему вдруг стали понятны её вопросы насчёт того, что он окончил в Америке, и насколько он технически грамотный человек. "Выяснила, сам ли я придумал, как самоучка. И, в конце концов, решила купить объект, который можно запатентовать как изобретение или полезную модель. А имея наглядную конструкцию паруса, можно выгодно продать патент. Интересно, кем она работает? Надо аккуратно это выяснить", – размышлял он, рассматривая указатели фарватера. Он оглянулся и вдруг увидел её с фотоаппаратом. "Ах, ты стерва! Парус фотографирует!" И он закричал:
– Миссис Сюзан, идите сюда!
– Что случилось?
– Постойте у штурвала, я двигатель посмотрю!
Она положила фотоаппарат на полочку и встала за штурвал. Сделав вид, что он что-то ищет, приоткрыл крышку фотоаппарата и засветил плёнку. А затем спустился вниз, послушал, как работает двигатель и вернулся.
– Миссис Сюзан, вы не уходите, я не знаю, где ваша стоянка.
– Хорошо, – и она уступила место у штурвала, встав в сторонку.
Вскоре она указала на ответвление от фарватера, куда должен был войти ботик. К фарватеру примыкал продолговатый заливчик, напичканный яхтами и катерами. Протиснуться к причалу, было невозможно.
– Встаньте рядом с той старой яхтой, – и она указала на одиноко стоящую полуразвалившуюся яхту метрах в семидесяти от пристани, а затем сказала. – Вас не заинтересует попутчик с грузом до города Эванстон, что расположен рядом с Чикаго? В нашей местности растут хорошие лекарственные травы. Специалисты собирают их, подсушивают и связывают в большие тюки. Тюки нетяжёлые, но громоздкие. А вот с доставкой их в Эванстон, где находится заведение по их переработки, целая проблема. Тюки надо аккуратно перевозить, не мять, проветривать, чтобы не зацвели плесенью. Тюки хорошо бы разместились на вашей палубе, заняв её целиком. Когда сойду на берег, могу узнать, не уехал ли мистер Эрих со своими тюками. Пассажиры и грузы в основном перевозятся железнодорожным транспортом. На пароме до порта Милуоки, а там во все стороны по железной дороге. У вас, кажется, имеется в салоне рация, правда, старого образца, маломощная, действует не более чем на пять-семь миль, но этого будет достаточно. Дадите координаты, я сообщу с берега.
Дмитрий извлёк из ящичка одну из визиток, оставленную Робертом с указанием адреса стоянки и позывными рации, и протянул ей. А приблизившись к старой яхте, дал задний ход и остановил ботик около буйка.
– Набрасывайте канат на этот буёк, он наш, а старая яхта деда. Чтобы муж с больной ногой не накачивал нашу резиновую лодку, отвезите нас на берег на своей. Кстати, на берегу имеется хороший магазин, там можно приобрести всё и даже горючее и масло для двигателя, – и, взяв фотоаппарат, она направилась на яхту.
Дмитрий набросил на буёк петлю каната, закрепив его на палубе. Закрыл дверь рубки на ключ, поскольку покидал ботик на неопределённое время. И с лодкой спустился на нос яхты, где его ожидал мужчина. Дмитрий помог мужчине спуститься в лодку, осторожно усадил его, а сам сел за вёсла. Миссис возилась с чехлом для яхты. Дмитрий сказал мужчине:
– Вам как бухгалтеру трудно с механикой разбираться. Жене, очевидно, тоже.
– Она на заводе работает, каким-то экспертом по каким-то патентам. Что-то новое с рабочими изобретает.
Дмитрий обомлел: "Какую отличительную особенность паруса она нашла?"
Тем временем Сюзан набросила чехол на яхту, ножом перерезала буксирную верёвку, бросив нож под чехол, и с цепочкой, закреплённой на носу яхты, запрыгнула в лодку.
Дмитрий заработал веслами, увлекая яхту за лодкой. Миссис замкнула цепь к буйку, и вскоре они оказались на берегу. Он помог мужчине доковылять до такси.
– Возвращайтесь на своё судно к рации, минут через десять я свяжусь с вами, – и она исчезла в такси, которое тут же укатило.
Минут через десять Сюзан вышла на связь с ним и сообщила, что мистер Эрих объезжает места заготовок трав и только завтра к обеду может встретиться. Я назначила ему встречу с вами около нашего магазина, на берегу залива только один магазин. Эрих будет держать в руках жёлтую папку с бумагами, а вы возьмёте белую тряпку. Эриху будут помогать шестеро грузчиков. А тюков с лекарственными травами он планирует перевести около ста. Так что у вас будет полная загрузка. Это всё. И она отключилась.
Получив информацию, Дмитрий вспомнил о навесном моторе для лодки, подаренный ему бухгалтером. И принялся детально его осматривать. Свеча воспламенения горючего оказалась замаслена и полусгоревшая. Её необходимо было заменить. От магнето исходил запах горелого лака. Гребной винт оказался с огромными кавернами, а лепестки погнуты. Он снял с мотора магнето и гребной винт. Затем проверил количество солярки в баке ботика и масла в двигателе. Прихватив негодные детали от мотора, отправился к берегу на лодке. К его удивлению магазин оказался действительно многоцелевым. В магазине заказал солярку, бензин и масло для двигателя. Отоварился продуктами и купил новые детали для мотора. А вернувшись на ботик, поставил детали на мотор, и он завёлся, чётко работая. А вскоре подошла шлюпка с заказанным горючим. Солярку залили в бак ботика. "Кажется, всё сделал, теперь могу опробовать мотор на воде", – решил он. А поставив мотор на лодку, прошёлся по заливу на малых оборотах гребного винта, так как мотор оказался довольно мощным для лёгкой лодки, и при больших оборотах она готова была выпрыгнуть из воды.
Вечером после ужина он решил подготовить описание необычного парусного оснащения для оформления документов на патент. В этом вопросе он был ассом, имея в Москве не один десяток авторских свидетельств на изобретения. Но с патентами дел не имел, тем более в Америке. Он довольно легко написал текст, от руки набросал эскизы рисунков, но когда дошёл до отличительных особенностей паруса от известных, то встал в тупик. Отличительные особенности у него не получались. Он чесал себя за ухом, тёр лоб, но всё тщетно.
А в это же самое время его недавняя пассажирка Сюзан заказывала в патентном бюро копии всех патентов парусного снаряжения за последние двадцать лет, зарегистрированные во всех государственных патентных содружеств. Она придерживалась мнения, что каждая домохозяйка за свою жизнь делает изобретение, но не знает, что это такое, и с чем его жарят на сковороде. Поэтому миссис была уверена, что молодой капитан "Ботика Петра I" вряд ли умудрился запатентовать свою идею. А если так, то она с чистой совестью потратит деньги, оставленные сестрой перед смертью. А сестра просила потратить её капитал на что-то нужное и прибыльное, но, ни в коем случае не отдавать деньги сыну, так как его любимая жена быстро найдёт им применение, выманив их у малодушного мужа. Она пообещала сестре, но оказалось, что не так-то просто сделать это. А тут, кажется, такой случай подвернулся. Но надо хорошо проверить и не пролететь. На ботике она внимательно осмотрела трубы мачт, они были неновые, следовательно, автор использует свою идею давно, а с патентованием, очевидно, живёт не владах. "Он же ничего не окончил в Америке и технически неграмотный человек, как мой муж", – решила она. Но она знала и то, что если техническая идея воплощена в металле, а патент зарегистрирован позже, то патент не имеет силы на изделие выпущенное ранее. Следовательно, этот механизм надо приобрести, а затем зарегистрировать его как изготовленный по патенту.
Дмитрий нашёл брошюру с разными конструкциями парусов, купленную в Чикаго, но сформулировать предмет изобретения не смог. И он решил оформить патент на полезную модель, однако, здесь надо тоже обладать определёнными навыками, а их-то у него и не было. Он решил в Чикаго посетить библиотеку и во всём разобраться.
Встреча с мистером Эрихом состоялась, как намечалась. После знакомства Дмитрий пригласил Эриха на палубу. Эрих ходил по палубе ботика с рулеткой, он измерял, делал метки мелом на палубе, писал на бумаге и что-то считал. Ему не раз приходилось перевозить свой груз на палубах, и он знал толк в этом. Травы частично высушены, в трюмах они загнивали, а гарантии не было, что они прибудут в пункт назначения за сутки. И он сказал капитану:
– В общем, ваше судно меня устраивает, я займу всю палубу. Мой груз не тяжёлый, но слишком нежный, если так можно сказать. За ним надо постоянно следить, проветривать, не намочить. Между тюками должно быть пространство, мои люди будут измерять температуру в тюках и проветривать. Стоимость перевозки у нас установлена по прейскуранту. В порту мы составим договор, застрахуем груз, как положено, погрузимся и в путь, – и он протянул Дмитрию бумагу с проектом договора и стоимостью перевозки.
Дмитрия устраивали любые условия, а по его примерным расчётам он планировал получить значительно меньше.
– Если вас устраивают условия договора, то перегоняем судно под загрузку.
Через час судно загружалось. Установив на палубе треногу и протянув от неё на пристань канат, тюки на тележках затягивались по канату вручную, и тут же подхватывались грузчиками и устанавливались на места, помеченные мелом на палубе. К концу погрузки пройти по палубе было непросто, а использовать парус вообще было невозможно. Он бы цеплялся за непромокаемую ткань, прикрывающую тюки. Тем более что между тканью и тюками стояли распорки, создавая пространство для проветривания и прохода грузчиков.
Дмитрий, наблюдая за погрузкой, понимал, что до порта Эванстон ему не удастся ещё раз испытать парус. А от Эванстон до Чикаго останется миль пятнадцать. "Если ветер будет в сторону берега, то отведу душу и прокачусь на парусе, а по фарватеру одному не пройти, нужно будет нанять лоцмана. Он встанет на носу, и визуально будет видеть основное русла фарватера, как это сделал Майкл, махая флажком.
Эрих же подгонял грузчиков, лишний час простоя ботика у грузовой пристани для него обходился недёшево. Закончив погрузку, Эрих сказал капитану, чтобы отчалил от пристани. Дмитрий, соблюдая знаки разворота и очерёдность выхода из бухты, уверенно повёл ботик. А через час они бороздили воду озера Мичиган, взяв курс на Юг.
Вскоре Дмитрию надоело стоять за штурвалом и смотреть на пустынную воду. Такое занятие для него оказалось не из лёгких. Мешало Солнце, отражаясь от воды. Отойти от штурвала на пять-десять минут он ещё мог, поручив грузчику держать штурвал по стрелке компаса. Но стоило отпустить штурвал, и ботик сбивался с курса. Находясь у штурвала, он не просто стоял, а записывал в журнал направление движения, время, скорость, фиксируя любое изменение в движении, и даже отмечал время встречного транспорта. Простояв у штурвала около семи часов, он вдруг перестал видеть, хотя и нацепил на нос солнцезащитные очки. Из глаз нет-нет, да появится слеза. "Всё, больше не могу", – сказал он сам себе и переключил рычаг направления движения в "Нейтральное положение". Ботик стал терять скорость, останавливаясь, а двигатель, перейдя в режим холостого хода, перестал шуметь в салоне. В рубку поднялся Эрих:
– Что случилось? Двигатель почти неслышно работает.
– Ничего не случилось, решил, может кто-то из вас хочет половить рыбку. А шум двигателя рыбу распугает.
– О! Это мы можем! – обрадовался Эрих.
Но вскоре выяснилось, ни у кого нет, ни удочек, ни всего остального. Дмитрий, не выключая работу двигателя холостого режима, включил аварийные сигналы и принялся перебирать коробочки. Он обнаружил крючки, грузила, лески разной толщины, поплавки разных конфигураций. А вот удилищ на ботике не оказалось. Грузчики, расщепив доску, принялись строгать удилища, готовя снасти. Вскоре на корме появилось семь рыбаков, но хитрая рыба не хотела ловиться на хлебную наживку. Интерес к рыбалке пропадал. "Нет клёва", – решили рыбаки, хотя видели в прозрачной воде проплывающих рыб. А Дмитрий валялся в купе, давая глазам отдых, но вскоре задремал.
Неожиданно у одного рыбака глупая небольшая рыбёшка зацепилась плавником за крючок. Радость была непомерная, рыбку разрезали на кусочки, насадив на крючки. Эриху тут же поймалась рыбина, но она соскочила с крючка, громко плюхнувшись в воду. Эрих от досады расстроился. Но желание рыбачить у рыбаков вспыхнуло с новой силой, они с надеждой смотрели на поплавки. Вскоре на палубу влетела огромная рыбина, затем ещё и ещё и всё разных пород. Кто-то из грузчиков принялся разделывать рыбу.
Дмитрий очнулся, когда до его носа долетел приятный запах жареной рыбы. И он подумал: "Как хорошо, что не выключил двигатель, они бы посадили мне аккумуляторы, нечем было бы завести двигатель". И он окончательно проснулся. Отдохнув, освежившись и перекусив, Дмитрий стал за штурвал и включил скорость, разворачивая ботик по курсу. Солнце переместилось западнее и уже не очень сильно слепило в глаза, отражаясь от водной глади как от зеркала. Рыбалка прекратилась, испугавшись шума двигателя и шелеста ходового винта, рыба разбежалась. С закатом Солнца управлять стало легче. Он вёл судно из темноты в светлую ещё полосу. Изредка встречались яхты, ели скользя по воде из-за слабого ветра. Катера на подводных крыльях мчались как стрелы, приветливо посылая звуковые сигналы. До глубокой ночи он вёл судно, но вдруг почувствовал, что засыпает и перевёл двигатель на холостой режим. Убедившись, что вокруг нет других кораблей, спустился в салон. Все спали. "В каком месте озера я остановился и сколько в действительности израсходовал горючего?" И прежде чем лечь отдохнуть, он принялся рассчитывать и прокладывать свой путь на карте. "Нахожусь посредине озера, большую часть пути прошёл". Сложив всё время движения, определил среднюю скорость и удивился. "Средняя скорость 5,6 узлов. Что-то маловато". А подумав, рассудил, что идут они при полной загрузке, и груз размещён выше человеческого роста, следовательно, он оказывает большое парусное сопротивление". А когда замерил щупом действительное количество солярки в баке, то запаниковал. "Куда же она улетучилась, не хватит дойти до берега". И он решил проверить осадку ботика в воду. Взяв фонарик, пробрался между бортом и тюками в носовую часть судна. Направив луч света на шкалу осадки судна, пробормотал: "Кажется, я ботик перегрузил! Больше семи футов погружение, а согласно наставлению по инструкции должно быть не более пяти футов. А за такое нарушение капитанов лишают прав вождения", – вспомнил он слова преподавателя на установочной лекции в "Клубе моряков". "Я давал полный газ, а полз как черепаха, израсходовав солярку. Хреновый я ещё капитан". Вдруг он почувствовал, как свежий ветерок повеял над озером. "Парусом не смогу воспользоваться, – подумал он, – а если убрать стойки-распорки с тюков в районе паруса, то накидка опустится, тогда можно будет попробовать установить парус. Солярки явно не хватит до ближайшего берега. А если буря? Передатчик на пять-семь миль берёт, и SOS послать не смогу. А восемь человек резиновая лодка не удержит". От таких мыслей он расстроился, забыв про сон. Спустившись в салон, разбудил Эриха.
– Что случилось? – хриплым голосом спросил он, обдав Дмитрия винным перегаром.
– В договоре не указан общий вес груза. Мы перегрузили судно. А если будет буря, то судно пойдёт ко дну. Лодка всех нас не удержит.
– Я же не мог взвешивать каждый тюк. Они все разные. Вес зависит от сорта травы, когда её собирали, насколько она высохла.
– А в среднем, какой вес тюка?
– Ну, где-то от 25 до 40 килограммов. А что? – и он спустился с полки.
– Перегрузили судно, тихо идём, солярки не хватит до ближайшего берега.
– Но вы, же капитан.
– Это верно, но я месяц назад получил права. Понадеялся на вас как опытного пассажира.
– Что же делать?
– Надо разбудить ваших людей, пусть помогут.
– Я не дам сбрасывать груз за борт, – забормотал он.
Хотя Дмитрию было не до смеха, но он улыбнулся, сказав:
– Пусть они уберут подставки с тюков в районе паруса. Накидка опустится, установим парус. Тем более что ветерок появился попутный.
Через пять минут грузчики активно вытаскивали подставки из-под накидки. Накидка опускалась вниз, образуя пустоту. Закончив работу, все собрались в рулевой. Дмитрий поделился своими мыслями:
– Я поставлю кии, развяжу паруса, а трое из вас будут придерживать рукоятки рулонов парусов. Когда я включу лебёдку, то вы будите за рукоятки тормозить, придерживая паруса, чтобы они не обвисли и не зацепились за тюки. Затем лишнее освещение на палубе и в салоне выключите. В туалете и душевой свет не зажигайте, холодильник отключите. Если посадим аккумуляторы, то не сможем завести двигатель.
На озере ветер то крепчал, то ослабевал. Установив парус, он разогнал ботик до семи узлов двигателем, а затем заглушил его. И сразу же на щитке приборов лампочки загорелись вполнакала. Дмитрий записывал в журнал данные движения. Всю оставшуюся ночь он вёл судно, забыв про сон. Рядом с ним находилось два-три пассажира. На некоторых из них были надеты спасательные жилеты, правда, не накаченные воздухом.
Над озером забрюзжал рассвет, а вдали показался берег с маяком порта Эванстон. Дмитрий размышлял: "За 20 часов прошли 110 миль, а я прошёл, боевое крещение капитана". А убирая парус, подумал: "Стоит ли заправиться горючим, если можно и так обойтись". Через три часа груз разгрузили, Дмитрий прилично пополнил свой денежный бюджет. И улыбка не сходила с его лица.
Однако до Чикаго использовать парус, ему не удалось. Над озером образовался полый штиль. Пришлось запускать двигатель, а через полтора часа он бросил якорь в районе устья фарватера. Взяв чехол для гребного винта, он опустил лодку на воду, а, подойдя к корме, разделся до пояса. Погрузив чехол, руки и голову по грудь в воду, он надел чехол на винт и завязал тесёмку. Вернувшись в салон, установил на вал винта тормоз, размышляя, чтобы случайно не включить вращение гребного вала с винтом.
Через некоторое время к ботику подошёл буксир с воздушным двигателем. Капитан буксира попросил разрешение подняться к нему на борт. Дмитрий не собирался вести переговоры по поводу буксирования его ботика по фарватеру за 900 долларов. В Москве ему пришлось бы работать в фирме посольства около четырёх месяцев за такую сумму долларов. Он намеревался подождать, когда ветер подует в сторону берега и попытаться нанять проводника за пятьдесят долларов. Тем не менее, он пригласил гостья, поставив на борт лестницу. Гость представился и заявил, что он прибыл как парламентёр. Дмитрий удивлённо насторожился.
– Дело в том, – начал парламентёр, – что мы обсудили проблему с вашим парусом и решили, предложить вам такой вариант. Один раз в году мы, капитаны буксиров, решили скинуться и бесплатно буксировать ваше судно от стоянки до выхода на открытую воду, а затем обратно в удобное вам время. А вы больше никогда не будете проходить наш замечательный фарватер под парусом.
И парламентёр подал ему договор, подписанный несколькими капитанами. Договор был составлен на одном листе в двух экземплярах. Дмитрий просмотрел текст. Там, где он должен был расписаться, стояло: "Привилегированный почётный гражданин США, капитан Дмитрий Зуб". "Как они узнали, что я почётный", – пронеслось у него в голове. А парламентёр продолжал:
– Представьте себе, что вашему примеру последуют и остальные владельцы катеров, разных ботиков, барж. Да мы окажемся не у дел, без работы. За сезон мы зарабатываем на буксировке столько, что нам хватает до следующего сезона. Вначале мы хотели сжечь ваше судно вместе с парусом. А чернокожий Джон, очередь которого была первая, решил затопить вас в укромном местечке, но просчитался, а вдобавок забыл прикрыть свой номер на кабине. Вы обратились в береговую полицию. Полиция, узнав в правлении стоянки, что вы очень важная персона, удовлетворила ваши счета от нанесенного ущерба Джоном. Чтобы не доводить дело до суда Джон погасил претензии к нему, заплатив вашему казначею в правлении. Но полиция со своей стороны выставила Джону свой счёт за прогон вертолёта в устье фарватера и обратно, плюс зарплату полицейских. И Джону пришлось продать буксир. А у него же семья! Трое детей, жена и мать!
– У меня тоже, – вырвалось у Дмитрия, – родная дочь с чужой женой, сын с гражданской женой и две любовницы. А в фирме посольства в Москве получаю 240 долларов, плюс в институте немного деревянными рублями.
У парламентёра расширились глаза, приоткрылся рот, но затем он улыбнулся и спросил:
– Так вы согласны с предложением наших капитанов?
– А разве есть выбор? Лучше бесплатно катайте, чем получить обугленное судно.
– Тогда подпишите договор.
– Хорошо, договорились.
И он направился в рубку, спустился в салон, расписался, где требовалось. Из сейфа достал цветную фотографию своего удостоверения "Почётнейшего" со льготами. Один договор с фотографией передал парламентёру. Прочитав копию удостоверения, он удивлённо спросил:
– Это что? Сам президент США подписал ваш документ?
– Да! Ещё в 1932 году.
– А можно ваш документ мы используем в рекламе?
Дмитрий растерялся.
– Как это в рекламе?
– Укажем, что нашими услугами пользуется такой важный сэр.
– И что вам это даст? – с каким-то недоумением спросил Дмитрий.
– Как же, мы не только вернём расходы на буксировку вашего судна, но и прибыль получим! – с восторгом ответил он.
– Ну, дело ваше, используйте, – как-то неуверенно ответил Дмитрий.
– Тогда будьте готовы, минут через двадцать два буксира возьмут вас и через час отбуксируют под грузоподъёмный кран стоянки.
– Мне поднять из воды на борт рулевое устройство?
– Обязательно! – и парламентёр покинул ботик.
Снимая весло руля, Дмитрию пришлось искупаться. Затем он приготовил буксирный канат, закрепив один конец в носовой части, стал ждать. Вскоре подошли два буксира с воздушными двигателями и потащили ботик по фарватеру. Воздушный поток от переднего буксира вмиг подмёл палубу до блеска. В рулевой рубке стёкла дребезжали, готовые вылететь. На всякий случай Дмитрий спустился в салон. А через час с минутами ботик остановился перед стоянкой.
Отбросив буксирный канат, буксиры ушли. Дмитрий поднял на борт канат. Затем извлёк 300 долларов из кармана и помахал ими рукой над головой. В его сторону поехал мостовой кран. Вскоре над ботиком зависла кабина с широкими поясами. С кабины на палубу спустился стропальщик. Он протянул Дмитрию квитанцию в обмен на доллары и предупредил, что квитанцию обязательно надо сдать в правление. Кран, двигаясь вперёд, назад, с помощью стропальщика обвязал поясами ботик и извлёк его из воды, а затем повёз на стоянку. Подъезжая к своей стоянке, Дмитрий увидел на стоянке Фридмана небольшую яхту. Людей около яхты не было. "Может, я напрасно его матюгал", – подумал он, рассматривая местность с птичьего полёта. Спуском руководил стропальщик, ботик плавно встал на свой постамент. И кран уехал. "Я как будто не покидал стоянку, и по озеру не ходил. Спасибо, Фридману за его идею". Хотя было ещё далеко до вечера, но Дмитрий так устал после ночного дежурства, что завалился спать. Проспав до обеда следующего дня, Дмитрий направился в правление отнести квитанцию за подъём ботика из воды, а затем ему надо было позвонить в институт Учёному секретарю, а также разобраться с суммой денег, оставленной Джоном. Увидев Дмитрия, казначей сказал:
– Дмитрий Зуб, правление постановило с членов стоянок взять дополнительные взносы за ремонт электроподстанции, дороги и всякой мелочёвки. Пришёл какой-то ваш должник Джон и внёс в кассу правления якобы ваши деньги в размере одна тысяча сто долларов. Я выдал ему квитанцию. Этих денег хватает на погашение за стоянку за три года вперёд и погашения дополнительного взноса на ремонтные работы. Если вы против, то могу вернуть взнос за трёхгодичную стоянку. Но за дополнительный взнос двести удержу. Мне сообщили, что за подъём краном вашего судна вы рассчитались, дайте мне квитанцию, я подколю в дело.
Подумав, Дмитрий решил не требовать возврат денег за трёхгодичные взносы за стоянку, и они обменялись квитанциями. Казначей любезно разрешил воспользоваться телефоном правления. Учёный секретарь сообщил, что завтра на Большом совете будет решаться его вопрос об утверждении оппонентов, а затем добавил:
– Что-то большие споры разгорелись вокруг вашей диссертации, а вернее книги. Так что защита намечается жестокой, готовьтесь.
– А послезавтра я смогу взять документ, что работа принята к защите?
– Можете, и даже завтра к концу рабочего дня, так часиков в пять.
– Хорошо, я подъеду завтра.
На стоянку Дмитрий возвращался в приподнятом настроении. Главное для него, как он считал, получить документ, что он сдал диссертацию в Учёный совет по защите докторских степеней. И обязать редакцию "Вестник" опубликовать его опровержение на рецензию по его статьи. А о том, что он может успешно защититься, у него не было никаких иллюзий, имея познания астрономии в пределах школьной программы.
На следующий день Дмитрий подъехал к Учёному секретарю совета Эдварду Леони. Какое было его удивление, когда узнал, что по его работе назначили не трёх оппонентов как обычно, а шестерых маститых учёных. Три математика и три астронома. Причём из Америки два специалиста, но они не являлись соавторами рецензии на его публикацию в журнале, а остальные были из-за рубежа. Дмитрий принял участие в составлении документа о принятии его работы к защите, с таким расчётом, чтобы получить шестимесячный оплачиваемый отпуск в московском институте. А о дне защиты Учёный секретарь заявил, что этот вопрос будет решаться после получения всех рецензий оппонентов. Дмитрий записал московские номера телефонов и оставил Учёному секретарю, но секретарь заметил, чтобы Дмитрий сам не забывал позванивать.
Два дня потребовалось Дмитрию для оформления заявки в библиотеке университета на патент "Полезная модель". Отправив материалы по парусу в патентное ведомство, он в конце недели улетел в Москву. Правда, ему несколько не повезло, его место "Люкс" оказалось занято послом, а ему пришлось довольствоваться креслом в общем салоне.
20.
До окончания отпуска у Дмитрия оставались считанные дни. Он знал, что в институте идёт зачисление абитуриентов, а в сентябре, как правило, ректор и члены приёмной комиссии уходят в отпуск. Поэтому он решил срочно прорваться к ректору, вручить ему бумагу о принятии его работы к защите, а главное решить вопрос об оплачиваемом шестимесячном отпуске по положению Высшей школы докторантам для завершения работы перед защитой. И с этим вопросом затягивать было нельзя, хотя бы по тому, что сентябрь хороший месяц для отдыха, а он как следует и не отдохнул.
Написав заявление на отпуск, он приколол к нему документ из Америки. Взяв печатные стати, опубликованные в советском и американском журналах, и свою толстую книгу, он направился в институт. В приёмной ректора находилось человек двенадцать солидных людей, приехавших поддержать своих детей по вопросу зачисления в институт. Секретарь ректора спросила:
– Зубов, а вы по какому вопросу? Вы не записывались на приём к ректору, а у него же очередь.
– Я по срочному делу, у меня защита докторской диссертации, а ректору предстоит отчитаться перед Минобразованием по защите кандидатских и докторских диссертаций. Я должен передать ему ряд документов.
– А разве я не могу это сделать?
– Нет, вопрос сложный, требуется моё объяснение.
– Тогда обождите, я доложу, когда он меня вызовет к себе.
– У нас тоже срочные дела, – заметил мужчина в прекрасно сшитом костюме с оттопыренными карманами.
– Но не мне отчитываться в Минобразовании, а ректору, – громко ответил Дмитрий, так чтобы услышала секретарь.
В приёмную вошёл председатель приёмной комиссии Зверев с большой папкой документов и остановился у двери, узнав у секретаря, что у ректора важный посетитель, а увидев Дмитрия, поинтересовался:
– Дмитрий Александрович, как отдохнули?
– Не до отдыха было. Документы сдавал в Учёный совет докторских диссертаций.
– Приняли?
– Да и оппонентов уже утвердили на совете.
– А где будите защищаться?
– В Америке, в Чикагском университете на Большом совете астрономических и математических наук.
– Как в Америке? У вас же работа, связанная с паровозными делами. Вы же докладывали у нас на Малом совете.
– Эту работу, в основном, я давно закончил, жду внедрения моих разработок в промышленность, без этого к защите не допускают. От нечего делать, написал работу по астрономии и математике, у нас опубликовал, а меня пригласили в Чикагский университет защищать опубликованную работу как докторскую диссертацию.
– Вот это да! А почему в нашем университете на Ленинских горах не хотите защититься?
– Так они же меня не приглашают, и специалистов у них таких нет. А там сами предложили и совет у них международный.
От ректора вышел генерал, явно не довольный разговором с ректором. Секретарь обратилась к Звереву:
– Василий Викторович, зайдите, ректор вас уже давно ждёт.
Зверев прошмыгнул к ректору. Сейчас в институте он являлся основной фигурой, и дверь ректора открывал ногой. Минуты через три Зверев высунулся из-за двери и сказал:
– Дмитрий Александрович, зайдите, Константин Васильевич приглашает вас зайти.
Женщина, сидевшая в углу приёмной, глубоко вздохнула и пролепетала:
– Ну, теперь эти надолго там застрянут.
Дмитрий понял, что Зверев проинформировал ректора об их разговоре и это облегчит ему задачу.
– Дмитрий Александрович, меня ввёл в курс ваших дел Василий Викторович, но я что-то никак в толк не возьму, о чём он мне сообщил.
– Дело в том, что перед моим конкурсом вы указали, что не допустите меня для участия в следующем конкурсе, если я не представлю документ, что моя диссертация принята к защите. Помните! Я, в основном, работу давно закончил, но не могу защищать из-за отсутствия документа о промышленном внедрении моих разработок. Я давно интересовался некоторыми вопросами астрономии и предложил математическую модель, объясняющую образования нашей Солнечной системы. У себя на даче изготовил макет нашей Солнечной системы, а затем математически доказал ряд необъяснимых явлений в работе системы. И не только объяснил эти явления, но создал новую гипотезу образования нашей Солнечной системы, опубликовав статью в нашем московском молодёжном журнале "Познания". А американский журнал "Вестник Академии наук международного общества по астрономическим проблемам" перепечатал мою статью с моего согласия. А в это же самое время я опубликовал книгу на 584 страницах на русском, английском, французском и китайском языках. В Чикагском университете на астрономической кафедре заинтересовались моими публикациями и предложили книгу защитить как докторскую диссертацию. Я согласился. Большой Учёный совет по астрономическим и математическим наукам назначил оппонентами шестерых академиков из разных стран. А по положению Минобразования докторантам предоставляется оплачиваемый шестимесячный отпуск для завершения работы перед защитой, – и он подал ректору заявление с подколотым документом.
Читая заявление, ректор задумался, таких ситуаций в институте ещё не было. А при предыдущей финансовой проверке в его адрес были сделаны ряд серьёзных замечаний, и ему пришлось прилично раскошелиться. "Институт не готовит астрономов и математиков, и по таким специальностям защищать кандидатские и докторские диссертации никто не давал разрешения, – размышлял он. – Тематика диссертационной работы доцента Зубова есть самостоятельное направление, так сказать его хобби, переросшее в серьёзную какую-то работу. Я дам ему шестимесячный оплачиваемый отпуск, да он ещё предъявит документы за проезд и проживание, а с меня потом всё высчитают". И он ответил:
– Такой работы у нас в плане нет, специалистов такого профиля тоже. Это ваша самодеятельная работа. Я могу вам дать отпуск без содержания, хоть на год, – и он наложил резолюцию в отдел кадров о предоставлении отпуска без содержания.
Возвращая заявление и американский документ, он добавил:
– Если вам потребуется меньше времени на защиту, то по приезду напишет заявление о досрочном возвращении из отпуска без содержания, заведующий кафедрой завизирует.
Дмитрий ожидал чего угодно, но не такого результата. Оконфуженный он покинул кабинет ректора и направился в отдел аспирантуры, решив детально ознакомиться с содержанием положения о докторантуре. На его счастье в отделе оказалась юрист института. Заведующая аспирантурой и докторантурой узнав причину появления Зубова, заявила, что ректор неправ. А юрист добавила:
– Даже если бы вы не были докторантом, а выполнили работу самостоятельно, то, организация в которой работает диссертант, обязана предоставить оплачиваемый отпуск, при условии, что работа принята советом к защите.
– Что же мне делать в таком случае?
– Ректор боится и перестраховывается. Я советую вам сходить к министру образования. К нему вы можете и не попасть, но у него есть референты, толковые ребята, они помогут. Только вы не говорите никому, что это я вам посоветовала.
На следующий день Дмитрий был в министерстве. Для приличия записался на прием к министру. Очередь оказалась на полгода. Но он попал на приём к референту. Выслушав Дмитрия, референт сказал:
– Давайте сделаем так. Я сниму копии с ваших документов. Вы напишите заявление на имя министра, указав в нем всё то, что только мне рассказали, а мы к заявлению приложим копию ваших документов. Я доложу министру в рабочем порядке. А вы передадите своё заявление в отдел кадров института и спокойно поезжайте по делам защиты. Не вы первый и не вы последний обращаетесь с таким заявлением. На местах ректоры перестраховываются. Но их тоже нужно понять, когда финотдел проверяет их финансовую деятельность, то на них навешивают целую кучу нарушений, и даже высчитывают с их зарплат. Я этот вопрос согласую с министром и направлю в ваш отдел кадров разъяснительную депешу, а ректор в изменения приказа подпишет другой приказ с оплатой вашего отпуска. Желаю успешной защиты.
Выходя от референта, Дмитрий подумал: "Интересно, он даже не поинтересовался, почему в Америке собираюсь защищаться. Наверное, действительно не я первый оказываюсь в такой ситуации". И настроение у него улучшилось.
Вернувшись в московскую комнату, он попытался ещё раз дозвониться в Нахабино, но трубку никто не брал, как и в предыдущий день. "Наверное, на даче находятся", – решил он. Часа через два пришла Катерина с дочкой. Катерина была явно чем-то расстроена.
– Что случилось? Ты какая-то сегодня расстроенная.
– Будешь расстраиваться. На прошлой неделе Машка, – и она слегка толкнула дочь, – полезла на стол за куклой и столкнула швейную машинку. Машинка грохнулась на пол и сломалась головка. Василий остался без работы. Он носил её в мастерскую, а там сказали, что купить новую, дешевле обойдётся, чем ремонтировать. Я ходила в магазин, а там такая неподъёмная цена на хорошие машинки, вот и расстроилась, не купив. Хотела Василию ко дню рождения подарок преподнести.
– Не расстраивайся, завтра утром в "Берёзку" смотаемся, там всякие швейные машинки есть, да и Маше с тобой ничего давно не покупал, завтра восполню.
Хотя Катя ничего не ответила, но по её сияющим глазам он понял, что она осталась довольна. На следующий день из "Берёзки" они возвращались на такси с тяжёлыми покупками. Дочь и её мать были довольны, радостно щебеча. А после обеда, приготовленного Катериной, он поехал в Нахабино. В квартире никого не оказалось, как он и предполагал. И он направился в гараж.
Открыв ворота гаража, Дмитрий ахнул, увидев искалеченный "Москвич". "Ну, Марусенька учудила, влетев куда-то! Снесла не только капот, но и крыша вмялась внутрь кабины! Живы ли они остались!" Но взглянув в кабину без стёкол, следов крови не обнаружил и несколько успокоился. Сдвинув искалеченную машину вглубь гаража, выехал на "Волге". Закрыв поспешно гараж, погнал машину на дачу, умудрившись по дороге задавить курицу. Подъехав к даче, увидел около ворот тёщу с сыном. Около них на траве лежали сумки.
– Дмитрий, как, кстати, ты подъехал. А мы приготовились на остановку автобуса пойти. Дочь замыкает дачу. Но Маруся в аварии не виноватая. Мы остановились около детского, пошли Коле примерить свитерок. Выходим, а на нашу машину задом наехал грузовик с лесом. Доски в кабину вошли. Выяснилось, водитель побежал за куревом, а тормоз не включил. ГАИ составило акт и передало документы в прокуратуру. Комиссия установила сумму ущерба. А судья вынес решение о том, что с водителя будут высчитывать по 50 % зарплаты, а разбитую машину он заберёт себе. У Дмитрия отлегло. Из-за дома появилась его гражданская жена, а увидев его, повисла на шее, прошептав:
– Я невиноватая, это он, Кощеев забыл наручник машину поставить.
– Я уже всё знаю, – обнимая Марусю, ответил он. – Завтра поедем, куплю тебе новый "Москвич".
– Ты с ума, что ли спятил! Знаешь, сколько он стоит? – и она отпрянула от него. – Хватит нам одной машины, а то весь посёлок судачит. Две машины на одну семью. И объясняй всем, что муж кандидат наук, доцент.
– Маруся уже целый год ни одной аварии не сделала, стала аккуратно ездить, – вмешалась тёща.
– Да и мама уже хорошо водит машину, – бойко высказал своё мнение сын.
От таких рекомендаций Дмитрий сдался.
– Хорошо, пусть ездит на "Волге" раз сын и тёща дают поручительство, – и он улыбнулся. – Завтра намечаю выезд в "Берёзку", а машину поручаю вести нашей маме, – торжественно объявил он.
– Ура! Мы опять будем ездить на машине! – закричал сын.
– Кстати, права у меня в сумочке, могу сесть за руль и домой отвести, – и она обратилась к Варваре Петровне. – Мама, давай с дачи всё заберём домой, на машине же едим.
– И правда! – засуетилась Варвара Петровна.
На входной двери дома Дмитрий увидел глубокие вмятины и удивился. А Маруся сказала:
– Воришки пытались фомкой дверь выломать. Да ничего не получилось, твои замки оказались им не по зубам. Правда, в твою лабораторию залезли, ничего не взяли, не сломали, посмотрели и ушли, но много следов оставили. Три дачи вскрыли. Милиция всё зафиксировала, обещала поймать, они на учёте, очевидно по пьянке. Следователь долго твоим стендом интересовался. Спрашивал, что да как, я ему рассказывала, а он удивлялся. Статью внимательно твою прочитал и затылок долго чесал. А потом сказал, что на его участке такие замечательные люди живут, правнуки будут по учебникам тебя изучать. А мне его слушать так было приятно. Я даже тебя сильнее полюбила. Быть женой знаменитости тоже почётно, – с гордостью заявила она.
21.
Дмитрий решил, что ему лучше взять дополнительный отпуск раньше, чем вернуться из отпуска преподаватели кафедры. Объясняться с заведующим кафедрой, а тем более с парторгом группы, хотя он был беспартийный, ему очень не хотелось. Попробуй всё объясни, а то, что он имеет двойное гражданство, не знали даже в МИДе. Сдав заявление в отдел кадров, он получил на руки копию приказа о предоставлении ему отпуска на шесть месяцев без содержания. Но вылетать в Америку не спешил, собирая грибы в лесу. А всех своих домочадцев предупредил, чтобы на телефонные звонки отвечали, что он выехал защищать свою диссертацию, а в какой город не сказал.
За четыре дня до начало занятий у студентов, преподаватели вышли из отпусков и собрались на кафедре. Заведующий кафедрой распределял преподавателей по дисциплинам, хотя это было известно заранее. Уточнялись расписания занятий, накладки лекций согласовывались с учебной частью. И вдруг выяснилось, что доцента Зубова нет, он в шестимесячном отпуске без содержания. Отпуск дал ректор для завершения диссертации перед защитой. Всё законно, он докторант. Вначале к этому сообщению отнеслись спокойно. Его нагрузку с зарплатой разделили. Но парторг группы, как говорится, встал на уши, узнав от Василия Викторовича, председателя приёмной комиссии о том, что Зубов защищает диссертацию в Америке. Его туда пригласили, он ездил туда. Сдал документы, получив от них бумагу с утверждёнными оппонентами на Большом совете. Парторга заинтересовало, кто, когда дал рекомендацию Зубову на оформление загранпаспорта. Откуда взялась валюта у него для поездки. И этот вопрос парторг включил в повестку дня партийной ячейки кафедры. Заведующий кафедрой принялся выяснять. Ректору было не до проблем кафедры. Он и сам толком ничего не понял и хотел бы выяснить у заведующего кафедрой, тем более что из Минобразования пришла депеша. И он изменил приказ, отпуск Зубову стал с сохранением зарплаты. А преподавателей, взявших нагрузку Зубова, зачислили дополнительно на полставки. Как быть, где взять деньги? За счёт аспирантуры и докторантуры не получается, надо было вовремя подать заявку в финансовый отдел Минобразования, они бы в план включили.
Дмитрий не только собирал грибы в лесу, но и готовился к защите. Особую трудность вызывали плакаты, не на пальцах же было ему доказывать. Подготовить плакаты с отдельными математическими формулами было проще, они были готовы, и их требовалось переписать на большие листы, выполнив разноцветной тушью. Но схемы движения планет вызывали затруднение с их специфическими особенностями, в которых он не разбирался. Подготовил он и критический материал по математическим выкладкам академиков, особенно по постоянным градиентам.
Появляться в Москве он не собирался, опасаясь случайно встретиться со своими коллегами, которые не раз звонили, а им отвечали, что он уехал, а куда не сказал. Сентябрь подходил к концу, пошли дожди, сидеть на даче скучно, и он решил, что пора отправляться в Америку, а приехав утром в Чикаго, остановился в отеле на трое суток по своим льготам. А затем направился в Университет. Проходя по коридору и направляясь к Учёному секретарю, Дмитрий увидел на одной из дверей табличку "Лаборатория астрономических исследований". И у него возникла мысль: "Может здесь работает доктор математических наук миссис Элизабет Бом", – и он зашёл в лабораторию. Студентов не было. Молодой парень, очевидно, лаборант расставлял приборы.
– Скажите, где можно увидеть миссис Элизабет Бом?
– Она работала в соседней комнате, – и он указал на закрытую дверь. – Её группу сократили за ненадобностью.
– А когда это произошло?
– Ещё летом, до начала нового учебного года.
– А у неё не остался номер домашнего телефона?
– Сейчас посмотрю, должен быть.
И он принялся перелистывать журнал, а найдя, записал.
– Я записал адрес и телефон, но номер телефона у неё кажется, изменился. Она живёт не в Чикаго, – и он подал бумажку.
Взяв её координаты, Дмитрий направился к Учёному секретарю, но оказалось, что он на заседании Малого совета, который только что открылся. "Минимум три часа продлиться", – решил Дмитрий, выходя из его приёмной. И он решил посетить библиотеку, в которой бывал не раз, имея удостоверение читателя, по которому он беспрепятственно проходил в университет, показав его вахтёру, хотя оно было давно просрочено. А выписать новое даже с его льготами было волокитно.
Не доходя до библиотеки, он увидел табличку с надписью: "Консультативный пункт студентов". Заинтересовавшись названием, зашёл. Просторная аудитория с десятком столов, расставленных с большими промежутками. В разных углах сидели четыре консультанта. Двое из них консультировали студентов. В отдалении сидела женщина за столом, заваленного бумагой. Дмитрий направился к ней, не имея чёткого представления, зачем он пришёл. За спиной женщины висела старого образца табличка: "Управляющий фирмой", а ниже на белой бумаге красовались её инициалы: миссис Джеффри Мёрфи.
– Вас интересует работа в нашем консультативном пункте? – и она указала рукой на стул.
Дмитрий присел, раз приглашают, не зная, что ответить. А после затянувшейся паузы сказал:
– Вообще-то я приехал издалека защищать свою диссертацию на вашем Большом Учёном совете, взяв неоплачиваемый отпуск с работы.
– Понимаю, у нас и такие бывают консультанты из других городов.
И она подала ему памятку с указанием необходимых документов для приёма на временную работу. Дмитрий углубился в чтение, а рядом пунктов заинтересовался. Фирма консультативного пункта была частным предприятием со своими правилами и требованиями. Требовались копии документов об образовании. Они у него были, но в отеле. "Погоню я ботик в Средиземное море, это ещё вилами на воде писано, – размышлял он. – А вот если лишние доллары заработаю, то это совсем было бы не плохо, тем более что в фирме посольства зарплата мне не идёт, я теряю по 240 долларов в месяц, не отмечая рабочие дни себе в электронной бухгалтерии ". Тем временем управляющая спросила:
– Что вы решили? У меня ещё две вакансии на консультантов свободные.
А Дмитрий подумал: "Интересно, учебный процесс идёт, а у них свободные вакансии. Значит, не в почёте их консультативный пункт".
– Что-то у вас студентов не густо?
– Вот начнётся сессия, здесь их будет достаточно, консультанты сидят до 20 часов, приходиться выгонять.
Дмитрий вспомнил свою новосибирскую помощницу по математике, которая рассказывала, что во время сессии она прилично "зашибает".
– А что от меня потребуется?
– Копию диплома о высшем образовании и документ, удостоверяющий вашу личность, а ещё потребуется документ, где вы проживаете в нашем городе и по какому номеру телефона с вами можно связаться студенту.
Дмитрий выложил американский паспорт, удостоверение "Почётного" и визитку отеля с номером комнаты и телефона.
– Копии дипломов, к сожалению, находиться в отеле, – предупредил он.
Управляющая взяла его документы и стала просматривать. А раскрыв удостоверение "Привилегированный почётный гражданин США" удивлённо вздёрнула брови, прошептав:
– Таких консультантов у нас ещё не было.
А просмотрев до конца, задумалась.
– Налог с вашей зарплаты мы высчитывать не будем, но удерживать положенную сумму 25 % придётся, если вы согласны на таких условиях, то я оформлю на вас документ, а копию диплома вы принесёте в следующий раз.
– Вы же на хозрасчёте, я согласен.
И управляющая принялась оформлять бланк, а заполнив его, оставив место для записи диплома, передала Дмитрию, попросив внимательно ознакомиться с текстом, указать по каким вопросам он может консультировать и расписаться. Пока он вчитывался в бланк, она приготовила ему электронную карточку. А он не мог решить, по каким вопросам может консультировать студентов, эту графу оставил незаполненной, расписавшись в конце.
– По дисциплинам, по которым я могу проводить консультации, я заполню в следующий раз и принесу копии всех дипломов.
Взяв у него бланк, она принялась объяснить порядок их работы.
– Вы приходите, вставляете эту карточку в автомат, нажав кнопку свободного столика. На табло в коридоре высвечивается ваше имя и фамилия, и по каким вопросам вы проводите консультацию студентов. Студент, решивший получить вашу консультацию, заходит, вставляет свою карточку в кассу автомат против вашего имени и фамилии. А затем записывает вопрос, по которому хочет проконсультироваться и вставляет в кассу деньги, в зависимости оттого за какое время хочет получить консультацию. За вашим столом загорается табло с фамилией студента, вопросом и оплаченным временем консультации. А дальше, как говориться, время пошло. Стоимость минуты один доллар. После получения консультации студент подходит к автомату и ставит вам оценку по двухшкальной системе: удовлетворён или неудовлетворён консультацией. После этого автомат возвращает ему его карточку. Когда вы придёте в следующий раз, то на табло в коридоре появляется дополнительная запись. Сколько вы приняли студентов в прошлый раз и сколько получили балов. За неудовлетворён ставится ноль, за удовлетворён – единица. Выплата зарплаты производиться по вашему желанию, опять-таки через автомат.
– Интересная у вас система консультаций.
– Эта программа запатентована. Если пожелаете купить патент, можете обратиться к боссу фирмы, он бывает здесь по субботам во второй половине дня.
А Дмитрий припомнил, что в Москве все столбы около учебных заведений обвешаны объявлениями консультантов, желающих выполнить курсовую или контрольную рабату за студента. И подумал: "Почему у нас так нельзя сделать?"
– Вы можете уже сейчас приступить к своим полномочиям, но в следующий раз обязательно принесите копию диплома о высшем образовании и укажите, по каким вопросам можете проводить консультации.
Дмитрий так заинтересовался новой формой консультаций студентов, что решил потренироваться. Он вставил карточку в автомат и вышел в коридор. На табло отразился пятый консультант. Он просмотрел, по каким предметам консультируют его коллеги. Трое по лабораторным работам, один по разделам математики, а он, оказалось, по общим вопросам. "Очевидно, так записала управляющая", – решил он.
Вернулся в аудиторию, заняв столик у стены, и принялся рассматривать коллег. Иной работы у него не было, поглядывая на часы. Конечно, он мог съездить на стоянку ботика, но что там делать. И он вдруг вспомнил, что в рулевой на стене приколот номер телефона миссис, которая хотела бы купить ботик. "Надо будет после разговора с Учёным секретарём съездить, взять её записку".
Один из студентов, закончив беседовать с консультантом, подошёл к автомату, но не спешил уходить. Вдруг на табло у Дмитрия высветилась фамилия студента и вопрос: "Что значит привилегированный почётный гражданин США, кому присваивается титул и кем". А затем появилось оплаченное время консультации десять минут. Дмитрий удивился, но потом сообразил, что когда он выходил в коридор, очевидно, управляющая охарактеризовала его присутствующим в аудитории. Студент подошёл, сел на стул, подперев обе руки под щёки, приготовился слушать.
Все десять минут пока не брякнул звонок, Дмитрий рассказывал, какие причины в те далёкие времена вызвали необходимость включения в конституцию США такого закона об этом титуле. Как присуждается титул и кому, и что титул утверждается самим действующим президентом страны. Какие льготы даются человеку с таким титулом. В конце студент спросил:
– Так вы действительно праправнук полководца Чингисхана?
Дмитрий подтвердил без всякой гордости.
– А какую медаль вам вручили?
От такого вопроса Дмитрий как-то растерялся, но сориентировался:
– В то время не принято было давать медали, даровали привилегии, они были ценнее.
Студент встал и пошёл к автомату. Про себя Дмитрий отметил, что студент вначале не спросил разрешение сесть, а закончив консультироваться, не поблагодарил словесно консультанта. "Очевидно, у них так принято, раз заплатил".
Больше у Дмитрия никто не консультировался, хотя после окончания лекций студентов появилось немало. В основном их интересовало выполнение лабораторных работ. Просидев ещё часа три, Дмитрий решил подождать Учёного секретаря в его приёмной. А перед уходом решил проверить, сколько заработал за консультацию, сняв семь долларов в автомате.
– Совет ещё не закончился, но вопросы повестки дня подходят к концу, – сообщила секретарь.
Прошло ещё минут сорок, и в приёмную вошёл Учёный секретарь Эдвард Леони, чем-то озабоченный, а узнав Дмитрия, бросил фразу:
– Подождите минут пять, я приду в себя.
"Значит, я не зря ждал, есть что-то новенькое". Минут через пятнадцать его пригласили.
– Могу вас пока только огорчить. Три оппонента, светила астрономии прислали крайне отрицательные рецензии на вашу работу. Подолгу службы мне пришлось вникнуть в суть дела и просмотреть вашу работу. Честно говоря, я полностью разделяю мнение этих трёх оппонентов. Я понимаю, математика наука точная, но с её помощью можно доказать, что если к двум яблокам прибавить ещё два яблока, то получится пять яблок. И такие математические решения известны. Вы применили метод от известного. То есть оттого, что мы имеем сейчас в Солнечной системе и пошли в сторону, так сказать, какие условия должны были создаться, чтобы мы имели сейчас то, что имеем вокруг. И своеобразным путём решили эту задачу. Но если чуть-чуть изменить что-то в решении, то получится совсем другое. Как в фильме, в котором изобретатели изобрели "машину времени" и отправились путешествовать в далёкое прошлое. А там случайно задавили бабочку. А когда вернулись, то не узнали свою землю, она оказалась совсем иная.
– Когда-то считалось, что земля стоит на трёх слонах, а Солнце и звёзды вращаются вокруг, нашлись люди и сказали, что это не так, их сожгли. Так что меня ждёт подобная учесть, но я держусь, не паникую.
– Хорошо! Копии рецензий, какие бы они не были, я обязан вручить диссертанту для изучения и подготовки ответов. Что я и собираюсь сделать. Рецензии светил математики ещё не поступали, им придётся потратить значительно больше времени, чем астрономам, – и он подал Дмитрию объёмистую папку с рецензиями.
– Кстати, где вы обосновались с жильём. Имейте в виду, что для диссертантов у нас имеются хорошие недорогие номера в общежитии.
– На трое суток я остановился в отеле по своим льготам, а там что-нибудь придумаю.
– Я слышал, у вас ботик имеется на берегу озера.
– Да имеется, – и он решил, что об этом проговорилась сестричка Альбина.
– Вы и права капитана и штурмана успели получить?
– Да, по заочному обучению, – и он подумал: "А это откуда он узнал?"
– А я вот третий год занимаюсь, но никак не удаётся проскочить.
Дмитрию стало понятно, откуда дует ветер, а Альбина здесь не причём.
Учёный секретарь подошёл к двери и плотно прикрыл её, а затем негромко принялся говорить:
– Ваша критика в адрес наших университетских академиков особенно понравилась Джону Лоу первому заместителю президента "Академии наук международного общества по астрономическим проблемам". А подняла этот вопрос доктор математических наук Элизабет Бом, заявив о несостоятельности публикаций наших академиков с использованием каких-то постоянных градиентов. А учёные мужи международной Академии давно разделились на два равноправных клана. Одним кланом руководит президент, а другим - его первый заместитель. Споры между ними такие, что чуть до кулачного боя не доходит. В международной Академии естественно наших американцев немного. А наш Большой Учёный совет весь состоит из американских преподавателей трёх вузов страны. И тоже недружных ребят, правда, заваливают они диссертантов дружно. То из одного вуза, то из другого в отместку. К чему я вам всё рассказываю. Чтобы вы сориентировались, пока не поздно. Работа-то у вас на нескольких языках написана. Зачем лезть на рожон. А, не защитив в одном месте, придётся существенно исправлять работу, чтобы приняли в другом. Кстати, наших университетских академиков в других вузах не уважают за их заносчивое самомнение.
Помолчав, секретарь сказал:
– Я думаю, что наш разговор не выйдет за рамки этого кабинета.
– Я обещаю.
– О'кэй! – и секретарь махнул рукой, дав понять, что разговор закончен.
Покинув кабинет, Дмитрий поехал на стоянку. Смотреть рецензии он не захотел, чтобы ещё больше не портить себе настроение, оставив это занятие на потом.
Взяв на судне записку миссис Сюзан, он возвращался в отель, размышляя над разговором с Учёным секретарём. И он вдруг понял, что подготовленный доклад на даче в Нахабино, ни к чёрту не годиться в сложившейся обстановке. В любом случаи, если даже он будет хвалить академиков, разгромивших его статью, они будут голосовать против него. Но из высказывания секретаря ему было ясно, что у них много недоброжелателей, а это можно использовать. Основной акцент доклада надо направить на критику их методов расчёта с постоянным градиентом. "Но мне, как говориться, надо не перегнуть палку. Докажу, что у них КПД получается выше единицы, предпосылка к математической модели "вечного двигателю", а затем перейду к изложению своего материала. И их недруги перейдут на мою сторону", – рассудил он. И чем больше он об этом думал, тем больше убеждался.
Вернувшись к ужину в номер отеля, обнаружил на столе остывший обед, часть из которого он определил в холодильник про запас. "Что продуктам пропадать", – решил он и стал ждать свежий ужин, включив телевизор. Время от времени он поглядывал на объёмистую папку с рецензиями оппонентов, не решаясь её открыть. Их приговор он знал и оттягивал время расплаты. После ужина принялся переделывать доклад, забыв о рецензиях. Вдруг вспомнил про записку миссис и телефон Элизабет и принялся звонить. Миссис ответила, что она в полной решимости приобрести для племянника ботик. А Дмитрий поинтересовался суммой, которую она согласно выложить за ботик. Но она не ответила на этот вопрос. Договорились, что она приедет с племянником, он посмотрит, в каком состоянии судно и сможет ли им управлять. Встречу назначили через четыре дня в 20 часов около правления стоянкой. Затем он позвонил Элизабет, но автомат ответил, что такой номер телефона уже не существует. "Съездить, что ли", – подумал он, зная, где остановка автобуса до её посёлка. Весь оставшийся вечер переделывал доклад, готовясь к защите. А с рецензиями оппонентов решил заняться в Университете. В консультативный пункт он собирался отправиться часам к двенадцати, поближе к окончанию лекций у студентов первой смены.
На следующий день утром он проснулся слишком рано. Так бывало с ним почти всегда, когда прилетал в Америку на несколько дней. Его организм не успевал перестроиться к часовому смещению по времени. Позавтракав и не зная чем заняться, направился в Университет к открытию консультативного пункта.
Не успел он усесться за стол, как к нему подошла студентка, держа в руке дипломную работу, спросив:
– Может, вы поможете мне разобраться с моей дипломной работой? Я уже всех консультантов прошла. И дважды не смогла защититься перед комиссией. Дали ещё одну попытку, последнюю.
Дмитрию такие студенческие проблемы были не в новость. В его московском вузе, казалось бы, хорошие студенты перед комиссией терялись и даже были случай обморочного состояния. И он кивнул головой в знак согласия. Положив диплом на стол, дипломница направилась к автомату. Вскоре на табло на столе Дмитрия высветилась фамилия дипломницы мисс Бэллы Раш, а затем выскочили сто двадцать минут консультации. Дмитрию это понравилось. А через пару минут дипломница бойко рассказывала содержание своей работы. Дмитрий понял, что перед ним будущая зоолог. От её рассказа пришёл в восторг, не понимая, почему она не смогла защититься, хотя её выводы по работе ему нисколько не понравились.
– Вы хорошо изложили свою работу. В чём проблема у вас? – спросил он, листая страницы записки дипломной работы с цветными фотографиями.
Дипломная работа была выполнена в хорошем состоянии, но существенно отличалась от дипломных проектов механиков железнодорожного транспорта.
– Я неплохо знаю свою работу, но я не смогла раскрыть поставленной передо мной задачи.
– Повторите, какую задачу вы собирались раскрыть в своей дипломной работе?
– Я же сказала, что дать полноценное объяснение, почему саламандры острова Дик имеют жировые отложения на спине только с правой стороны, в то время как на остальных таких же небольших островах саламандры имеют жировые отложения по всей спине равномерно. Я летала на практику в Таиланд, несколько раз обследовала эти пять небольших островков, но никак не могу объяснить, почему у саламандр острова Дик жировые отложения только справой стороны на спине, а левая сторона у них гладкая и слегка приплюснутая, – и она показала несколько фотографий. Дмитрий понял, что он влез не в своё дело, будучи механиком. И вместо того, чтобы честно отказаться от продолжения консультации, он сказал:
– Давайте подумаем, – и он принялся перелистывать работу, рассматривая фотографии острова и их обитателей - саламандр. – Действительно, саламандры как саламандры, но у них левая сторона гладкая, а правая вся в буграх с жировыми отложениями как у верблюдов, но значительно меньших размеров.
– А действительно, почему? – вырвалось у него.
– Вот и я спрашиваю почему? На защите у меня тоже спрашивают почему. А я плечами пожимаю. А комиссия дружно ставит мне оценку плохую и рекомендует доделать работу. Я уже дважды завалила, но у меня, в основном, в процессе учёбы были хорошие оценки, поэтому мне разрешили ещё раз доделать и попробовать защититься. Я ещё раз слетала в Таиланд на Сиам, но не нашла и там ответа.
– А кто вам дал такую тему дипломной работы?
– Никто не давал. Я сама, сдуру, выбрала по списку дипломных работ, да ещё неудачно название темы придумала. А теперь сижу, как дура, не знаю, что делать. Родители мои не из бедных людей, денег не жалеют на мои перелёты, но что толку, там местные жители говорят, что так богу угодно, но такой ответ не устраивает комиссию.
Дмитрий ерзал на стуле, словно сидел на канцелярских кнопках, перелистывая работу в пятый раз. Дипломница пытливо смотрела на него, как будто хотела сказать: "А и ты попался на саламандрах".
– А чем питаются саламандры острова Дик?
– В основном, мухам и что с океана на остров выкинет. Остров же необитаемый, там только уродливые саламандры живут и жёлтые мухи.
– А мухи чем питаются? – спросил он с любопытством.
– Дохлыми саламандрами и их анусными выделениями. А вообще там хорошее равновесие, на каждую саламандру приходится по тысячи мух.
– А на остальных островах тоже такое же равновесие?
– Нет, там мухи редкость, на ночь им негде прятаться.
В этот момент трилькнул звонок, известив об окончании оплаченного времени. Девушка соскочила и устремилась к автомату, а у него на табло высветилось пятьдесят минут. Консультация продолжилась, правда, не понятно было, кто кого консультирует. Дмитрий по фотографиям детально обследовал остров. Мух действительно было много, но они размещались в недоступных местах для саламандр, которые внимательно следили за ними. Ошиблась муха и угодила в рот на обед. Дмитрий размышлял: "Остров вулканического происхождения, южная сторона напоминает готическое строение зданий, северная пологая. Кое-где видны трупы саламандр, покрытые кучей желтых мух, но подобраться к ним саламандры не могут из-за острых шпилей, облизанных деятельностью океана".
Дмитрий задал ряд вопросов, получив исчерпывающие ответы. Незаметно подошло время, брякнул звоночек. Девушка ещё вставила в автомат пятьдесят долларовую бумажку. Но вид у неё был утомлённый. Она устала ждать, зевала, прикрывая рот ладонью, чувствовалось, что она не досыпает.
– Может, я завтра подойду, а вы хорошо подумаете, – предложила она, не дожидаясь окончания оплаченного времени. – Но диплом я не могу оставить.
– Хорошо, – машинально ответил он, продолжая внимательно рассматривать фотографии.
– Так я пойду?
– Идите, – ответил он, не выпуская дипломную записку из своих рук.
– Тогда отдайте мою работу, – прошептала она.
– Что вы сказали? – не понял он, но увидев, что она тоже держится за записку, снял с неё свои руки.
– Если я до завтра не найду ответ на ваш вопрос, то верну деньги.
– Нет, нет! Вы заслужено их заработали, а я кое-что сама поняла, – и она встала.
– А что вы поняли?
– Мне не одолеть этих мерзких саламандр, надо брать новую тему и начинать сначала. Я выбрала тему не по своим зубам, переоценив себя, и оказалась наказана. Все мои сверстники уже защитились. Послезавтра последняя защита, я в списке, – вздохнув, она направилась к автомату за своей карточкой.
Дмитрий проводил её взглядом, подумав: "Завтра в коридоре на табло у меня появиться нолик". Кроме него в аудитории сидело ещё пять коллег, двое консультировали студентов, а остальные потихоньку переговаривались между собой. Взяться за рецензии, он не нашёл в себе сил, уставившись в потолок.
– Вы не забыли принести копию диплома об образовании, – спросила управляющая, подойдя неслышно к нему.
– Ох, ты! Забыл! Сейчас запишу, – и он записал на бумажке и подколол к папке с рецензиями.
– А вы сегодня неплохо потрудились, – заметила управляющая и вернулась к своему столу.
Дмитрий погрузился в размышления: "Очевидно, Элизабет вступила в неравный бой с академиками и вылетела с работы, как пробка из бутылки шампанского. Удобно ли будет к ней наведаться в гости. Хотя у меня будет причина, вместе разобраться с рецензиями оппонентов". А в следующий момент у него пронеслось в голове: "Может, она тоже работала консультантом по математике". Преподавателям, читающим лекции и принимающим зачёты и экзамены, не разрешается быть консультантами, а она в научном секторе работала, следовательно, могла быть консультантом". И он решил выяснить это у управляющей. Он встал и подошёл к её столу.
– А у вас не работала консультантом Элизабет Бом?
– Почему не работала? Она и сейчас продолжает работать. Правда, сейчас нет сессии, она не появляется. Мы с ней в одном месте проживаем, и на одном автобусе ездим. Она перешла работать к заместителю президента Академии, ушла с научного сектора кафедры астрономии, что-то не поладила там.
– А у вас, миссис Джеффи, случайно, нет ли её домашнего телефона?
– Есть и домашний и с новой работы, – и она, открыв свой индивидуальный справочник, переписала номера телефонов и подала ему.
Поблагодарив, он вернулся на место. Домашний телефон оказался совсем другим. Трое коллег поднялись и вышли, очевидно, решив покурить. Дмитрий не курил, но решил посетить буфет, где ему понравились пирожки с капустой. Они напоминали ему пирожки, приготовленные Варварой Петровной - тёщей его гражданской жены - Маруси. А вернувшись на место, он, наконец, решил просмотреть рецензии и раскрыл папку. Приготовил тетрадь, в которую хотел записать остросюжетные моменты рецензии, а также непонятную терминологию, если такая появится. Как он и ожидал, в рецензии было много непонятных ему выражений, отдельных слов и астрономических знаков. Он аккуратно всё переписывал в свою тетрадь с таким расчётом, чтобы потом в библиотеке не копаться в рецензиях, разбираясь по толковому астрономическому справочнику.
Рецензия заканчивалась тем, что оппонент не рекомендовал к защите его диссертацию и не считал её как положительный материал в астрономической науке. Рецензию подписал: доктор астрономических наук, профессор Монгольской астрономической обсерваторией Чойбал Хон. Ниже в левом углу листа стоял адрес: МНР г. Улясутай. Обсерватория "Хангай", высота 2,4 мили.
Вторая рецензия была не лучшая и тоже отрицательная. Её подписал тоже маститый учёный с Аргентинского Университета профессор Д.Уолберг. Но из этой рецензии Дмитрию не удалось записать новых непонятных ему терминологий в свою тетрадь, а те которые были, они уже все имелись в его тетради.
Третью рецензию подписал местный учёный из Чикагского Университета, профессор М.Кюри. Рецензия оказалась самой большой, с большим количеством непонятных Дмитрию терминов. И она тоже была отрицательной, а для признания предложенной гипотезы требовались подтверждения на уровне открытия, говорилось в рецензии. Здесь Дмитрию пришлось дополнить свою тетрадь непонятными терминами, и он подумал: "Что-то все рецензии как на одно лицо". И он принялся их сравнивать, придя к выводу, что третья рецензия была основная. И дата подписания её оказалась значительно раньше, чем две другие. Он понял, что профессор Кюри подготовил свою рецензию под контролем заведующего кафедрой академика Винсента Паттисона. Затем с рецензии сняли копии и отослали оппонентам в виде образца, а оппоненты, возможно, и не видели его работу и на защиту не приедут. Их рецензии зачитает Учёный секретарь. От такого вывода его передёрнуло, но выше себя не прыгнешь.
Настроение у него было подавленное, а тут ещё дипломница со своими саламандрами на его голову свалилась. "Почему у них с одного бока жировики?" И его вдруг осенило, представив себя на их месте. "Как я сразу до этого не додумался!" Придётся завтра ей переделать страниц десять-двенадцать в своей работе, и она непременно защитится. У него даже настроение улучшилось, и он улыбнулся своей сообразительности. Через некоторое время он решил отправиться в отель, хотя до конца консультаций было часа три - четыре, но время у них было ненормированное. Однако уйти ему не удалось. Вошла Элизабет, сделав вид, что зашла случайно. А увидев Дмитрия, удивлённо воскликнула:
– О! – притворившись, будто не знала, что он здесь.
А два часа назад управляющая звонила, сказав, что ей интересовался Дмитрий Зуб, и что он приехал защищаться, и устроился к ней консультантом.
В первый момент Дмитрий удивился встрече, но сообразил, что когда он выходил в буфет, очевидно, управляющая ей позвонила. Вряд ли она могла удержаться от такого соблазна, тем более что ездят они на одном автобусе.
Элизабет приветствовала его, оставив на щеке след от накрашенных губ. Вскоре они задушевно беседовали, делясь событиями минувших дней. Он намекнул, что она неожиданно исчезла с его поля зрения. А она удивлённо ответила:
– Разве тебе не сказали рабочие, что я была, забрала свои вещички, а ты ездил за какими-то отвердителями. Ворота общей стоянки оказались открытыми, там что-то ремонтировали. Я прошла к тебе, а затем беспрепятственно вышла обратно. Да и записку тебе оставила, положив её под подушку, там всё объяснила. А до вечера ждать тебя не могла. Я ушла с кафедры, устроилась в научный сектор Университета к профессору Джону Лоу. Он, кстати, большой человек, первый заместитель президента "Академии наук международного общества по астрономическим проблемам".
Через некоторое время они обсуждали рецензии оппонентов. Однако она смогла дать разъяснения только отдельным непонятным для него формулировкам. Но на большую часть терминологий тоже не смогла ответить, заметив:
– Похоже, они составили рецензии так, чтобы заморочить тебе голову. Я думаю, что отдельные замечания, вообще, не имеют к тебе никакого отношения. А ещё, я бы сказала, что все рецензии составлены, будто одним человеком, но при этом очень разумно и не подкопаешься, – сделала она вывод.
– Я тоже к такому выводу пришёл. Если бы можно было доказать, что оппоненты из Монголии и Бразилии за этот период не появлялись в Чикаго, то их можно было разоблачить во время защиты.
– А что бы это изменило? Работы могли быть направлены почтой. Я попытаюсь это проверить, если считаешь, что тебе это нужно, – пообещала она.
Время работы консультационного пункта подходило к концу. Сослуживцы давно разошлись. Управляющая поглядывала на часы, размышляя, чтобы не опоздать на автобус.
– Элизабет, у тебя какие планы? – спросил он.
– Поеду домой. А ты хотел пригласить меня на свой ботик?
– Приглашаю, но только в отель, у меня хороший номер и полный холодильник продуктов.
– О! – и она подвела глаза к потолку, а затем на ушко прошептала, – хорошо, но только подожди меня на выходе из Университета, – и, сделав прощальный жест, направилась побеседовать к управляющей.
Дмитрий понял, что её прощальный жест был сделан для того, чтобы показать управляющей, что она простилась с ним. Он собрал бумаги, из автомата извлёк карточку и 165 заработанных долларов, громко попрощавшись, вышел, размышляя, что государственный отель это не бордель и оставлять на ночь гостей, особенно женского пола, не положено. Но знал он и другое, что запасная дверь в отеле всегда на замке. Однажды, спускаясь по лестнице, он видел, как клерк отеля закрыл дверь, а ключ положил в укромное место. Потом он дважды выходил в скверик на прогулку перед сном, воспользовавшись ключом. Но это было давно. Конечно, он может провести Элизабет как гостью, но только до 23 часов, таков распорядок отеля. И он планировал воспользоваться ещё раз ключом, пригласив её в отель, а не на ботик.
Пройдя мимо отеля, Дмитрий провёл Элизабет в скверик и усадил на скамейку рядом с запасной дверью отеля. В номере ему пришлось опять часть продуктов от обеда поместить в холодильник. А затем позвонил клерку, чтобы официант принёс в номер ужин. Через несколько минут официант вкатил тележку с ужином.
– Я позвоню, когда надо будет убрать посуду, – распорядился Дмитрий.
Проводив взглядом официанта, он переоделся в спортивный костюм и вышел, а минуты через три вернулся вместе с Элизабет.
За ужином он сказал подруге, что завтра до 12 часов дня он должен покинуть свой бесплатный отель. И этим он собирался заняться с утра, чтобы не опоздать в консультативный пункт.
– А почему тебе дают бесплатные номера в отелях только на три дня? – поинтересовалась она.
– Трудно сказать, но так придумал Джордж Вашингтон, внеся этот пункт в конституцию США, но я ему благодарен и за трое суток.
22.
Проводив утром свою подругу тем же путём, что и приводил на ночь, он договорился с ней встретиться на стоянке. А на консультативном пункте он появился после посещения своего ботика, куда отвёз вещи и запас из продуктов. Увидев дипломницу, он сказал:
– Мисс Бэлла, завтра вы защитите свой диплом на высшую оценку, но сегодня вам предстоит переделать страниц десять-двенадцать в записке дипломной работы.
– Вы уверены в этом? – удивлённо спросила она, а вздохнув, продолжила:
– Предыдущий консультант тоже заставил меня переделать работу и уверял, что защищусь успешно.
– Значит, предыдущий консультант не понял, почему у ваших саламандр жировые отложения только с одной стороны, а я разгадал их причину.
– И почему?
– А вот об этом вы сами должны будите сообразить. Работа же ваша.
– Но я не могу сообразить, – чуть ли не со слезами ответила она.
– В процессе исправления работы вы поймёте. Но рассчитывайте так часа на четыре-пять работы со мной, и несколько секунд на вашу сообразительность, – и он загадочно улыбнулся.
Пожав плечиком, она направилась к кассовому аппарату и вскоре вернулась. Дмитрий открыл перед ней записку и карандашом принялся исправлять, вычёркивая отдельные предложения, строя новые фразы. Исправив страницу, он предложил ей отпечатать на машинке исправленные абзацы. Печатать, как машинистка она умела, а отпечатав абзацы, вернулась к столу.
– Теперь ножницами вырежи эти абзацы, и наклей их на исправленные. Так допускается делать даже в диссертационных работах, не расшивать же работу.
Постепенно менялось содержание записки, но хотя дипломница была из лучших студентов, но никак не могла понять. А он размышлял: "Что-то она какая-то зацикленная, давно можно было сообразить". Ему хотелось не просто подсказать, а чтобы сама пришла к нужному заключению и сама сформулировала выводы, разгадав причину появления необычных саламандр.
– Записку мы исправили, – объявил он, – теперь, мисс Бэлла, сформулируй выводы.
– Но я что-то в толк не возьму, почему такие саламандры появились?
– Внимательно не спеша прочитай все исправленные страницы, – пытался достучаться до её сообразительности он.
И она принялась перечитывать знакомый ей текст, медленно шевеля губами, и вдруг её глаза расширились, на лице появилось неотразимая радость.
– Как я до этого раньше не додумалась! Остров действительно необычной формы. На прохладную ночь саламандры собираются с северной части острова. В куче теплее переносить морскую прохладу ночи. Жёлтые мухи забиваются в щели ещё тёплого камня, нагретого за день. Там им уютнее. С восходом Солнца восточная часть скалистого острова нагревается. Мухи перелетают и заполняют восточную часть острова, а за ними устремляются саламандры. Солнце перемещается к Югу, мухи тоже, а за ними саламандры, прижимаясь к каменистой стене, протоптав себе узкие дорожки. Они следят за мухами, рассевшимися на недоступных местах для них. Ошиблась муха, села низко, стала жертвой. Так за день саламандры обходят остров. Изо дня за днём, прижимаясь к теплой стене, саламандры массируют свои правые бока, а левые бока напрягают, боясь свалиться с тропинки. Кровь в правом боку пульсирует интенсивнее, а вместе с ней и откладываются жировые отложения с правой стороны спины, а левая как бы засыхает. И форма тела саламандры становится перекошенной, – с сияющими глазами закончила Бэлла свою заключительную часть работы.
– Ты молодец, – похвалил он её, – а теперь перепечатай выводы работы и замени их в записке.
– Как всё просто объясняется. Как я сразу не додумалась до этого, – радовалась она, сжав кулачки и стукая ими по столу.
– Дмитрий был доволен, достигнув цели, его навыки педагога пригодились и в Америке.
На следующий день перед защитой дипломницы Бэллы Раш комиссия предупредила её, что она защищается в третий и последний раз. На защите присутствовали не только члены комиссии, но и студенты, дипломники и даже родители, переживающие за своих чад. Бэлла сделала интересное сообщение. В заключительной части комиссия, поставив высокую оценку дипломницы Раш, рекомендовала её дипломную работу опубликовать совместно с руководителем дипломной работы профессором Панабэйкер.
Дипломница на секунды задумалась, а затем ответила:
– Я согласна опубликовать работу, но причём здесь мой руководитель дипломной работы. Мне помог разобраться новый консультант Дмитрий Зуб, вот с ним я и опубликую работу.
Заявление дипломницы произвело фурор на слушателей, а на следующий день желающих проконсультироваться перед защитой у консультанта Дмитрия Зуб оказалось столько, что ему пришлось работать до самого вечера, консультируя доклады дипломников, темы которых он слышал впервые. Тем не менее, он давал им рекомендации, оттачивая содержание докладов.
Несколько раз в аудиторию заходила Элизабет, но, увидев его занятым, удивлялась, каким авторитетом он пользуется. А вечером они встретились, он пригласил её к себе на ботик. Элизабет спросила:
– Вот интересно, а зимой на ботике можно жить?
– Можно, но расход электроэнергии резко увеличивается за счёт отопления. Нагреть такое помещение до комфортной температуры непросто. А ты собираешься зимой в нём ночевать?
– Да нет! Я просто поинтересовалась.
Подходя к стоянке ботика, он решил предупредить её:
– Завтра вечером в 20 часов я должен около правления встретиться с одной миссис и с её племянником по одному важному делу.
– Я буду лишняя?
– Нет, что ты. Я просто предупредил. Да и сам себе напоминание сделал, чтобы не забыть.
– А знаешь, я планировала завтра съездить домой, в субботу приеду на работу, а вечером мы поедем ко мне в гости. Не возражаешь?
– Хорошо, приглашение принимаю.
На следующий день вечером Дмитрий встретился с миссис Сюзаной и её племянником. Дмитрий пригласил их на ботик. Весь вечер гости знакомились с судном, с управлением паруса, затем изучали документацию ботика. Оказалось, что молодой племянник неплохо разбирается во всём, что связано с судном. А Дмитрия интересовало, сколько долларов они предложат за его ботик, но гости не спешили с ответом. Племянник принялся рассуждать:
– Ботик старой конструкции. Сейчас такие не выпускаются. Правда, он в хорошем состоянии, оснащён оригинальной конструкцией паруса и мощным кием. Я думаю, что ботик можно оценить в 20 тысяч, плюс 10 тысяч парус с кием.
– А если я перегоню его в Средиземное море или в Союз, в один из портов под Ленинградом, то думаю получить тысяч 70, – задумчиво ответил Дмитрий.
Племянник задумался, а затем сказал:
– Чтоб пройти ботику через все шлюзы и каналы до выхода из губы в океан, с вас возьмут тысяч 15, не считая горючее. А затем через океан, что станет. Но там вряд ли вам дадут 70 тысяч, посудина-то старая. А если в бурю попадёте, то не захотите больше ничего, лишь бы остаться живым.
Миссис Сюзан внимательно прислушивалась к их рассуждениям, но ничего сама не предлагала. Дмитрий знал, что проход через шлюзы и каналы стоит недёшево, но удивился, услышав примерную цену этого мероприятия. А чтобы повысить свой рейтинг, сказал:
– Это для вас столько будет стоить, а я имею титул "Привилегированный почётный гражданин США", для меня проход через шлюзы и каналы бесплатный, – и он показал своё удостоверение.
Племянник удивился, ознакомившись со льготами Дмитрия. Но, не придя к какому-либо соглашению, гости остались ночевать. Утром, когда племянник разгуливал по палубе, Сюзана сказала:
– Перед смертью сестра оставила мне 35 тысяч для племянника. Я вложила эти деньги в дело на три года. Прибыль составит 10 тысяч, но срок контракта кончается в конце апреля следующего года. Если вас устроит 45 тысяч долларов, то сделку можно осуществить в конце апреля. Мне можете позвонить в начале апреля, если решите уступить мне свой ботик. Я его хочу оформить на своё имя. Но если вас моё предложение не устроит, то в мае я определю эту сумму денег в другое дело.
Проводив гостей, Дмитрий отправился в консультативный пункт, размышляя: "Надо притормозить рассмотрение моей заявки на парус на несколько месяцев, такое в законодательстве рассмотрения патентов в США возможно", – вспомнил он выдержку из положения по патентам, когда знакомился в библиотеке. А к такому выводу он пришёл, зная, что миссис Сюзана, работая в патентном отделе, непременно подаст заявку на его парус. Заявку примут, возможно, выдадут ей патент, если он притормозит выдачу своего патента. По времени это может оказаться как раз в апреле месяца. А потом он снимет тормоз со своей заявки и получит патент на свой парус, но с приоритетом раньше, чем у неё. И она не оставит его "с носом", чего он и боялся.
В субботу после работы он поехал в гости на воскресение. Элизабет проживала с престарелыми родителями и сыном, учившимся в школе. Скромный тихий посёлок, расположенный в холмистой редколесной местности, богатой грибами и ягодами. Вот, пожалуй, и всё, чем славился посёлок.
Шли дни, а рецензии от оппонентов математиков не поступали в Университет. Дмитрий не раз напоминал о себе Учёному секретарю, но тот только пожимал плечами и отвечал:
– Значит, ещё пишут, страниц-то с математическим уклоном у вас много, разбираются, а это сделать непросто по вашей работе.
Дмитрий понимал, что лететь в Москву нельзя с уже полученными отрицательными рецензиями от оппонентов астрономов. На кафедре засмеют. Он-то надеялся, что оппоненты математики более справедливо оценят его работу. Месяц подходил к концу, как он приехал в Чикаго. Защиты дипломников в Университете давно прекратились, а с ними и его успех как консультанта. Теперь редкий студент появлялся за его столом. Их больше интересовали консультанты по лабораторным работам и курсовым заданиям, в которых Дмитрий слабо разбирался.
Как-то раз Дмитрий сидел за столом и, от нечего делать, рассматривал потолок. В аудиторию заглянул Учёный секретарь и попросил Дмитрия зайти к нему через часок по поводу рецензии.
Дмитрий сидел как на иголках, выжидая время, которое сразу потянулось для него на черепашьей скорости. Через час он получил рецензию оппонента профессора доктора математических наук Д. Гиллари. Пробежав взглядом по нескольким страницам, Дмитрий понял, что хоть рецензия и не хвалебная, но и неотрицательная. В заключении оппонент отмечал, что работа астрономического характера и посвящена новому веянию Солнечной системы. Свои выводы диссертант подкрепляет только уже известными математическими выкладками. Математических ошибок и подтасовок в работе не обнаружено. "Это уже успех, – пронеслось у него в голове, – подтасовок и математических ошибок не обнаружено, чего я больше всего боялся, хотя не стремился их делать, но вдруг не заметил". И он сразу же решил вернуться в Москву, тем более необходимо было оформлять визы желающим посетить Америку по служебным делам и по приглашениям. Узнав у Учёного секретаря, что два оппонента ещё не прислали рецензии, он вылетел в Москву как всегда субботним рейсом. На работу в фирму он решил ездить на автомашине, чтобы случайно не встретиться с коллегами института. Два дня он занимался делами визового отдела, разгружая трубы пневмопочты от контейнеров с паспортами. Немало оказалось заказов на изготовление различных деталей от сотрудников посольства и фирмы. И ещё пару дней ушло на выполнение их заказов. Оставив автомобиль жене, а в институте никто не знал о его приобретении такого дорогого авто, он только в пятницу появился на кафедре, прихватив с собой толстую книгу, чтобы показать и объяснить преподавателям по какой проблеме его пригласили защищать диссертацию в Америке. Книга действительно вызвала у коллег восхищение, хотя они не знали её содержания. Однако парторг кафедры высказал ряд неудовольствий. Почему не слушали на кафедре работу? Почему защищаетесь в Америке, а не у нас в московском Университете? Может, ваша диссертация затрагивает интерес сотрудников кафедры, и работа выполнена коллективом? Поэтому вы решили её не докладывать на кафедре? Каким образом удалось получить загранпаспорт, если кафедра вас не рекомендовала? Дмитрий слушал, не перебивая, при этом внимательно смотрел в глаза парторга, не понимая, что он привязался к нему и какая "муха" его укусила.
– Сергей Антонович, кто вам мешает выполнить какую-либо работу и представить её на защиту хоть жителям планеты "Сириус", изучив их язык?
Парторг криво улыбнулся, ответив:
– Мы вашу работу не рассматривали и не рекомендовали к защите.
– У нас на кафедре и институте нет специалистов по астрономии. Зачем мне рекомендация не специалистов? Я опубликовал книгу, наш Университет на Ленинских горах не заинтересовался моей работой из-за отсутствия специалистов, и речи на приглашение защитить книгу как диссертацию не было, а Чикагский Университет пригласил. И вообще, что вы ко мне привязались? Я поступил в докторантуру в нашем строительном институте, сделал две работы, одну по профилю института, хотя я окончил Красноярский железнодорожный институт и там же защитил свою кандидатскую, а другую по своему интересу. Кто вам запрещает? А уж где защищать мои работы, так это моя проблема, а не ваша.
В разговор вмешался заведующий кафедрой Константин Васильевич:
– Дмитрий Александрович, вы конечно правы, просто всё это так неожиданно оказалось для нас. Проректор по науке у меня спрашивает подробности, а я не в курсе. Вот и возникли вопросы. Ректор предоставил вам отпуск без содержания во время наших отпусков, конечно, вы не смогли нас известить. В сентябре нагрузку вашу я передал Сергею Антоновичу как мало загруженному учебной работой, как парторг. Его зачислили по совместительству на 0,75 ставки, а затем вдруг ректор изменил приказы, он остался без дополнительной зарплаты, выполняя работу за вас, да у него своей партийной работы уйма. Его надо понять. А вы бы ввели нас в курс ваших неожиданных перемен своей научной деятельности.
– Хорошо, – ответил Дмитрий. – Правда, о своей работе мне не стоит рассказывать подробно, что и как. А о том, как я стал заниматься астрономией как хобби, и что из этого вышло, сообщу.
Дмитрий не собирался раскрывать тайну своего происхождения и наличия второго гражданства. Иначе можно пролететь при переизбрании по конкурсу на следующий пятилетний срок. И он решил немного приврать. Что ему оставалось делать?
– Я нашёл брошюру о загадках нашей Солнечной системы, опубликованной на английском языке. Разглядывая картинки, заинтересовался. Взяв словарь, перевёл содержание статей. Увлёкся, принялся активно изучать английский язык. Познакомился с преподавателями иностранных языков. Они помогли, я освоил английский. Прочитал статьи. Мне пришла мысль, я стал конструировать нашу Солнечную систему с таким расчётом, чтобы разгадать загадки. Получилось, но надо было доказать, хотя бы математическим путём. Несколько лет потратил этому хобби и решил задачу, освоив азы математики. А затем опубликовал вот эту книгу, – и он поднял повыше увесистую книгу. – Американский журнал "Вестник академии астрономических наук" с моего согласия опубликовал заключительную часть моей работы, и пригласил защищать книгу как докторскую диссертацию. В Америке защиты платные, но все расходы взял на себя Университет, включая перелёты и жильё в Чикаго. А летал я туда по своему обычному паспорту, оказывается такое возможно. Там я показал приказ на отпуск без содержания, меня отпустили домой, а когда соберут все рецензии оппонентов и назначат срок защиты, то пригласят заранее.
Закончив своё сообщение, Дмитрий удивился, как всё складно у него получилось.
– Кое-что прояснилась. Эта работа ваше хобби, вы вправе поступать с ней как пожелаете, нашего разрешения здесь не требуется, – подытожил заведующий кафедрой и пожелал сотрудникам заняться своей непосредственной работой со студентами.
А затем обратился к Дмитрию:
– Если вы решили перенести свой отпуск и поработать, то напишите заявление, я завизирую.
Константин Васильевич не успел отправиться в свой кабинет, как из канцелярии пришла посыльная с конвертом и сказала:
– На адрес института пришла ценная заказная бандероль из Таганрога на имя Зубова Дмитрия Александровича. Он сегодня присутствует на кафедре?
– Да, это я, – удивлённо ответил он.
– Распишитесь в получении, – бесцеремонно заявила девушка, – и хорошо было бы указать паспортные данные, чтобы не копаться в личных делах в отделе кадров.
– Из Таганрога!? – удивился Дмитрий, беря конверт и уведомление о получении.
По печатям он определил, что письмо пришло только вчера из Таганрогского ремонтного депо. Он расписался и заполнил данные паспорта. Взяв уведомление, девушка убежала. Заведующий кафедрой с любопытством посмотрел на конверт и сказал:
– Очевидно, автореферат прислали на рецензию. Если автореферат, то потом покажите мне, а сейчас я пройду к проректору по науке, он приглашал. Если решили прервать отпуск, напишите заявление, я завизирую, – напомнил он Дмитрию.
Вскрыв конверт, Дмитрий присвистнул. В конверте оказались четыре справки о внедрении его четырёх изобретений Таганрогским ремонтным депо. Оказалось, что его изобретения использовались пять лет. Депо отчиталось перед Комитетом по делам изобретений, и сообщили ему. В справках указывался полученный экономический эффект, и что он может получить официальный документ из Комитета. Справки были подписаны директором депо, главным бухгалтером и заверены гербовыми печатями. Дмитрий обомлел. "Теперь я могу представлять свою работу в своём институте на защиту. Надо бежать к ректору, пусть включит меня в список", – пронеслось в голове. Бросив всё, он помчался к ректору, догнав своего заведующего кафедрой.
– Мне прислали справки о внедрении моих четырёх изобретений, я могу встать в очередь на защиту в нашем институте, – радостно сообщил он.
– Пойдём к проректору по науке, он курирует эти вопросы, – с довольной улыбкой предложил Константин Васильевич, которому тоже надоел ректорат с требованием, когда кафедрой будут представлены докторские диссертации к защите.
Проректор по науке, просмотрев справки, буквально вцепился в Дмитрия.
– Когда в готовом виде сможете представить три экземпляра диссертации и материал для публикации автореферата. И не забудьте взять документ с Комитета по делам изобретений, кстати, они публикуют о внедрённых изобретениях в своём бюллетене, проверти и приобретите бюллетень.
– А второй отпуск мне можно получить?
– Оплачиваемый отпуск предоставляется только один раз, если человек не защитился, пролетев, то может взять только без содержания. Так, когда положите мне на стол три экземпляра вашей диссертации?
– В готовом виде у меня только один экземпляр и с большими исправлениями, надо перепечатать в четырёх экземплярах.
– Это не проблема, обратитесь к заведующей аспирантурой и докторантурой, она организует. Успеете за двадцать пять дней? Но материалы для автореферата представьте на следующей неделе. Их надо опубликовать и разослать. Тогда включу вас в повестку следующего Ученого совета. Постарайтесь. У меня всё. Если нет вопросов, вы свободны.
Попрощавшись, Дмитрий покинул кабинет. Вдогонку он услышал:
– Не уходите домой, подождите меня на кафедре. И зайдите в отдел аспирантуры, пусть вам сделают по пять копий с ваших справок, один комплект в дела кафедры подошьём.
Через пятнадцать минут Дмитрий вышел с отдела аспирантуры, держа в руках целую стопку бумаг. Кроме копий ему вручили ряд бумаг для кафедры. А ещё через двадцать минут Константин Васильевич предложил свои услуги отредактировать ему автореферат, прежде чем отдавать проректору.
– Дмитрий Александрович, вы окончили железнодорожный, там и кандидатскую диссертацию защищали, изобретения у вас по восстановлению изношенных деталей и тоже к железнодорожному транспорту они относятся, а не смогли бы вы как-то отразить профиль нашего строительного института.
– Так у меня механическое восстановление изношенных деталей, в строительстве же используется железнодорожный транспорт, грузоподъёмные механизмы, дробилки. В железнодорожном институте тоже такие же дисциплины читают. В первой главе диссертации я это хорошо осветил, я вам показывал материал.
– Так-то оно такт, но желательно как-то отразить наш институт, а на защиту в состав Учёного совета пригласите включить трёх-четырёх учёных из железнодорожного института, так практикуется. И проректор так советует.
– Хорошо, я этот вопрос прозондирую. Думаю, получится и знакомые в железнодорожном институте у меня имеются.
– Предложите им совместный расширенный Учёный совет провести на одну вашу защиту, тогда и им зачтётся ваша защита.
Возвращаясь домой, Дмитрий размышлял: "За рубежом защищаться легче из-за требований к диссертационным работам, но там все немалые расходы по защите ложатся на плечи диссертанта, включая приезд и проживание оппонентов из других городов и государств. У нас всё бесплатно для диссертанта, но сколько "палок в колёса" воткнут, что мало не покажется. Институтам спускается план по приёму в аспирантуру и докторантуру с приличными стипендиями, а затем спрашивают с ректората". Он учился в заочной докторантуре без стипендии, но с ректората всё равно спрашивают. "Завтра же поеду к проректору по науке в железнодорожный институт", – решил он. И вспомнил последний разговор с их проректором, который, узнав, что у него готовая докторская диссертация с уклоном паровозного дела, предложил ему перейти на работу к ним. При этом он сказал, что зарплата у них значительно выше за счёт вливания от Министерства железнодорожного транспорта. Но Дмитрий знал и другое, что у них жёсткие, почти военные требования к посещению кафедры. Есть учебные занятия, нет их, но на кафедре должен быть "от звонка до звонка". А это перечеркнуло бы его свободу деятельности, как говорится "свободного художника". К положению, которого он уже привык. И за такую свободу с удовольствием пожертвует более высокой зарплатой.
Заехав в свою московскую квартиру, он собрал все материалы, относящиеся к его диссертации по паровозным делам. И прилично нагрузившись, поехал в Нахабино. Спустившись в метро, он присел в углу на освободившееся место, разместив на коленях свой груз с объёмистым тубусом чертежей. Ехал он обычным маршрутом до остановки "Войковская", переходя на платформу "Ленинградская", а там до Нахабино. На остановке "Белорусская" в вагон вошли пассажиры. В одном из пассажиров Дмитрий узнал Николая, брата Эльвиры, о которой часто вспоминал, как о своей первой любви. Николай разговаривал с мужчиной и женщиной стоя от него метрах в шести. Вдруг он признал в женщине Эльвиру, его юношескую любовь. Но поразился, как она изменилась. Толстушка, с опухшим лицом, вместо красивых глаз, узкие щелочки. От прежней фигуры не осталось и следа. О втором мужчине приятной наружности он подумал: "Очевидно, её муж". На остановке "Динамо" они неожиданно вышли из вагона и остановились, что-то обсуждая. Невольно Дмитрий встал, уставившись в окно. Николай, увидев его, толкнул сестру. Эльвира взглянула на Дмитрия и удивлённо воскликнула, махнув руками в стороны. Дверь электрички захлопнулась, и она укатила. В первый момент Дмитрий хотел сойти на следующей остановке и вернуться. Но, поразмыслив, решил: "А зачем ворошить прошлое". Продолжая любить Эльвиру, он не женился и не зарегистрировался в официальном браке с Марусей. А увидев Эльвиру, разочаровался в ней, подумав: "Такая Эльвира мне не нужна". И в уме всплыли образы Катерины, Маруси, двух сестёр Надежды и Вероники, преподавателей английского языка. Они действительно были его красотками, хотя каждая из них имела свои особые недостатки. Но кто их не имеет? И он глубоко вздохнул. Сидевшая напротив его молодая женщина улыбнулась, видевшая всю сцену происходящего, а затем отвела застенчиво свой взгляд в сторону. Дмитрий тоже повернул голову в сторону, чтобы не смущать её. Перед остановкой "Войковская" Дмитрий встал заранее у дверей, а минут через сорок он появился в нахабинской квартире. Варвара Петровна готовила вареники с творогом, Маруся помогала сыну с уроками.
– О! Дмитрий приехал! – обрадовалась тёща. – Как раз вовремя, на вареники подоспел.
Коля, бросив уроки, кинулся к нему, делясь своими проблемами. Маруся последовала за сыном, обнимая мужа.
– Сегодня получил из Таганрога письмо со справками о внедрении моих изобретений, так что скоро буду защищать свою диссертацию в строительном институте, а за внедрение изобретений положено солидное вознаграждение, – сообщил он радостную новость.
– Это хорошо! – обрадовалась Маруся.
Но Дмитрий не понял, отчего обрадовалась жена. От того, что он будет защищаться или от солидного вознаграждения за изобретения, но выяснять не стал.
В отведенный проректором срок двадцать пять дней, Дмитрий уложился. Его включили в список очередности на защиту, назначив для него объединённый совет из двух институтов, утвердили на совете трёх оппонентов, причем двух из железнодорожного института. И он принялся приводить в порядок плакаты и доклад, готовясь к защите диссертации. Первым слушателем доклада была его жена. К его удивлению Маруся сделала ряд полезных замечаний. Затем он доложился на кафедрах двух институтов и тоже получил ряд замечаний.
Однажды позвонил заведующий кафедрой. Константин Васильевич попросил его выйти на работу. Он сообщил, что у парторга большие неприятности. А Дмитрий и сам хотел было прервать отпуск, и он появился на кафедре. Оказалось, его замещал Сергей Антонович, заняв его место в аудитории рядом с сейфом, в котором Дмитрий хранил курсовые проекты. К парторгу пришёл друг с другой кафедры и попросил поставить экзамен за студента. Затем они распили бутылочку и принялись рассказывать друг другу анекдоты про членов политбюро. А через пару дней парторга и друга пригласили, куда следует, они положили партбилеты на стол и вылетели с работы из института, легко отделавшись из дурацкой ситуации, а могло быть значительно хуже.
– Сергей Антонович утверждает, что в аудитории кроме них никого не было, а дверь была закрыта, – доверительно шеф сообщил Дмитрию.
– А как же об этом узнали там, – и Дмитрий ткнул пальцем в потолок.
– Вот в том-то и дело! Уму не приложу, – и шеф пожал плечами.
– Странно всё это, – задумчиво заметил Дмитрий, подумав: "Уж не стоит ли где-то "жучок" для прослушки, и его покоробило, хотя он не допускал ничего подобного.
Поговорив, и не к чему не придя, Дмитрий написал заявление о переносе отпуска по уважительной причине. Шеф завизировал заявление, и Дмитрий приступил к своим обязанностям преподавателя.
О том, что он должен вывести рабочих из Америки, не забыл, да и срок их виз ещё не закончился. Тем не менее, он решил позвонить им, узнать как у них дела, а также узнать в Университете насчёт рецензий, хотя он к их защите охладел, а документ о принятии к защите его работы, которым он собирался прикрыться в своём институте, был ему теперь нужен как "зайцу стоп сигнал". А возня с рецензией на его статью академиков в журнале, тоже как-то сама собой притупилась. Позвонить он собирался по прямому служебному телефону фирмы посольства, получив разрешение у управляющего. Приехав к концу рабочего дня, он отметился в электронной регистратуре, что вышел на работу, а после работы стал ждать двух часов ночи из-за сдвига временных поясов. Дозвонился. У его рабочих было всё в порядке. А Учёный секретарь ответил:
– Что-то затягивают ваши оппоненты с рецензиями. Я им уже и напоминания выслал, но они что-то не торопятся. Звоните, – и секретарь отключился.
Такое сообщение его не огорчило. Он понимал, что диплом на фамилию Зуб вряд ли можно будет использовать, да и на удачную защиту у него не было никакой надежды. А предупреждение бабушки, сделанное ему ещё в детстве, он хорошо запомнил. Ни в коем случаи не говорить, что он потомок купцов первой гильдии и золотопромышленников Северного Урала. Конечно, времена теперь другие, его к стенке не поставят, но должности доцента он может точно лишиться. А то, что он работает в фирме при посольстве США, так это по разрешению МИДа. Не он один работает длительное время. Шоферы тоже по десятку лет не меняются, американцев они устраивали. А вот то, что у него в телефоне или в сейфе поставлен "жучок" не было никакого сомнения. "Как хорошо, что я ничего себе не позволял не дозволенного, кроме звонков к любовницам, но я, же официально не женат, – размышлял он. – Да и слежку за собой не замечал".
23.
Преподавательская работа ему особенно не мешала и даже пошла на пользу, отвлекая от застойных мыслей. И время пошло быстрее. Через несколько дней он ещё раз позвонил в Чикаго. Учёный секретарь сообщил:
– Из Чилийского астрономического центра оппонент доктор математических наук прислал положительную рецензию. Правда, он выразился, что окончательно можно оценить вашу работу после обнаружения за Солнцем предсказанной вами планеты. Осталось дождаться рецензии математика из Лондона, а уж тогда можно будет окончательно назначать день вашей защиты. Но, скорее всего, защиту назначат на период, когда все учёные соберутся на пленарное заседание международного астрономического общества, а такие заседания у них организуются два раза в год в марте и октябре. И все ваши оппоненты соберутся в обязательном порядке. Мы их предупредим появиться на один день раньше и присутствовать на нашем совете. Проблема-то у вас необычная, переворачивающая все астрономические понятия. Кстати, президент академик Бен Дюваль на октябрьском заседании сообщил о вашей работе и просил оппонентов из членов их общества внимательно отнестись к проверке ваших математических вычислений. Двое из них уже в своих рецензиях отразили, что математических ошибок и подтасовок они не обнаружили, а это многого стоит.
После разговора с секретарём настроение у Дмитрия поднялось: "Может, не стоит отказываться от защиты, тем более что будут присутствовать светила астрономии мира. Вот и узнают обо мне не из какой-то публикации в журнале "Вестник", а из защиты на их совете, хотя и провалюсь".
И потекло время у Дмитрия в обычном режиме. А тут ещё Учёный секретарь института сообщил хорошую новость:
– По вашей диссертации все три оппонента представили положительные рецензии, а на разосланные авторефераты пришло восемь положительных отзывов. А на следующем Учёном совете два диссертанта не будут докладывать по уважительной причине. Проректор предложил выпустить вас на защиту вместо них. Сможете через неделю доложиться?
От неожиданности Дмитрий как-то оробел, но собравшись, ответил, что сможет.
– Значит, я вместо них вставляю вашу кандидатуру в повестку дня. Вы будете докладывать первым на объединённом совете, затем члены совета из железнодорожного института могут покинуть совет, а мы продолжим защиту четырёх кандидатских диссертаций на нашем совете.
В бегах незаметно пролетела неделя, нужно было пригласить в совет преподавателей из железнодорожного, получив от них письменное согласие. Дмитрий не чувствовал того мандража, какой он испытывал перед защитой кандидатской диссертации в Красноярском железнодорожном институте. Спокойно доложил доклад, уложившись в тридцать минут, ответил на вопросы. Оппоненты доложили о своих рецензиях, а он ответил на их замечания. Выступило несколько преподавателей. Затем проректор сказал, что диссертант фактически подготовил две диссертации и собирается вторую защищать по опубликованной книге в Чикагском Университете, куда его пригласили защищаться на астрономическом совете. Дмитрий подтвердил, добавив, что защита намечается на международном кворуме, о чём ему сообщил Ученый секретарь Чикагского Университета. В зале раздались робкие похлопывания в ладоши. И члены Учёного совета приступили к тайному голосованию. После его защиты в перерыве члены совета из железнодорожного института поздравили его и покинули зал. Дмитрий вручил им приглашения в ресторан, что было принято как обязательный атрибут защиты.
После его защиты началась обычная защита кандидатских диссертаций на Учёном совете строительного института. Защищалось четверо. Дмитрий с нетерпением ожидал конца защиты и оглашения результатов голосования председателем счётной комиссии. После окончания защит счётная комиссия удалилась для подсчёта голосов. Наступили томительные минуты, а затем председатель счётной комиссии огласил результаты голосования. Дмитрий защитился, но четыре голоса оказались против него, хотя у него не было отрицательных отзывов и высказываний. А вот с кандидатскими защитами получилось сложнее: двое защитились, а у двоих оказалось меньше двух третьих голосов "За", и они провалились. В зале послышались женские всхлипывания.
Через неделю документы по успешным защитам отправили в ВАК, а там их рассматривали от трёх месяцев до года, иногда до трёх, приглашая в ВАК на повторное заслушивание защитившегося диссертанта.
В конце декабря Дмитрий улетел в Вашингтон по визовым делам фирмы. Ему необходимо было задержаться на неделю, заказать шесть мест на самолёт на следующую субботу. Заехать в Чикаго, забрать последние две рецензии оппонентов. Учёный секретарь сообщил, что его защиту назначили на март месяц. Дмитрий расписался в получении приглашения на защиту и выехал в город Толидо. Находясь в гостях у дочери Николая, он организовал рабочим приглашения, оформив их задним числом на восемь месяцев. "Так на всякий случай, вдруг привяжутся", – объяснил он рабочим. В субботу он с рабочими вернулся в аэропорт Вашингтона и вылетел в Москву.
Незаметно прошёл январь и февраль. Вначале марта он написал заявление на отпуск и вылетел в Вашингтон. Приехав в воскресение в Чикаго, разместился в отеле и позвонил на домашний телефон Элизабет. К его огорчению она болела и в понедельник не сможет появиться на работе в Университете. А напоследок она сказала:
– Дмитрий, твои недоброжелатели академики развернули против тебя целый заговор.
– Что можно от них ожидать. Я и сам был уверен, что они развернут против меня компанию, – и он, пожелав ей здоровья, положил трубку.
Всё оставшееся время до защиты он проводил в библиотеке, пополняя свои знания в области астрономии.
И вот подошёл день защиты. Председателем Учёного совета Университета был ректор академик Джулиус Стюарт. Открыв совет, он сказал:
– Мы должны заслушать докторскую диссертацию Дмитрия Зуб, представленную в книжном переплёте и опубликованную на русском, английском, французском и китайском языках. Сама работа небольшая и содержится на 21 странице на английском языке, и на 64 страницах её перевод на трёх языках, но приложение к ней изложено на 500 страницах математического доказательства предложенной гипотезы. На расширенном Учёном совете Университета присутствует 48 членов Учёного совета и приглашённые гости. Кворум имеется. Хочу предупредить, что работа будет считаться успешно защищённой, если в результате тайного голосования окажется проголосовавших "За" 33 члена Учёного совета, при этом испорченные бюллетени приплюсовываются в пользу защищающего, таков порядок. Испорченными бюллетенями считаются, когда не зачеркнуты ни "За", ни "Против", или зачёркнуты обе позиции для голосования. Поэтому прошу членов совета внимательно отнестись к процедуре голосования. Время для доклада даётся диссертанту тридцать минут. Защита проводится на английском языке.
Затем слово взял Учёный секретарь совета. Он огласил подробную биографию Дмитрия Зуб по паспорту США. А затем как Зубов Дмитрий Александрович по паспорту СССР, указав что, где и когда он окончил. В конце спросил, будут ли вопросы. Несколько человек из зала задали вопросы. Секретарь как смог ответил на них.
И слово для доклада предоставили Дмитрию Зуб. За восемнадцать минут он осветил основные аспекты своей работы. За пять минут рассказал, на чём основаны его математические расчёты, размещённые в приложении на 500 страницах. Но он, ни словом не обмолвился о постоянных градиентах, предложенных академиками Университета, и являющихся основой математической модели "вечного двигателя", оставив этот вопрос на ответы по вопросам.
После доклада посыпались вопросы. Дмитрий отвечал, вступив в настоящий бой, который продолжался больше трех часов ожесточённой схватки.
Затем выступили шесть оппонентов. На замечания каждого оппонента он давал исчерпывающие ответы. И опять время затянулось более двух часов. Для выступления в прениях записалось восемь человек. Выступили семь профессоров. Они основательно разгромили гипотезу диссертанта. А восьмой китайский инженер выступил с ошеломляющей новостью. Он заявил, что является ведущим инженером китайского центра по исследованию космоса. Центр занимается вопросами исследования космоса, в том числе пространством за Солнцем, запуская космические зонды с советского космодрома "Байконур". Три года назад одновременно были запущены два зонда для изучения засолнечного пространства. Первый зонд имел меньшую орбиту вращения, чем второй с таким расчетом, чтобы сигналы первого зонда, когда он скроется за Солнцем, передавались на второй зонд, а оттуда на Землю. Мы успели получить сигнал, что в засолнечном пространстве температура Солнца выше примерно на два миллиона градусов, чем с видимой с Земли стороны. А затем оба зонда исчезли. Затем мы запустили ещё два зонда, но они, выйдя из-за Солнца, резко изменили свои орбиты и мы практически их потеряли, не успев переориентировать свои антенны на них. А восемь месяцев назад в наш центр из китайского посольства, находящего в Москве, пришла посылка с книгой автора Дмитрия Зуб. К его гипотезе мы отнеслись скептически и всерьез её не приняли, посмеявшись. Однако один наш инженер, используя данные, приведенные в приложении книги, сделал предположение, почему зонды не сработали. По его мнению, два первых зонда врезались в планету, которая согласно данных книги оказалась на их пути. Два последующих зонда в результате прохождения около планеты, проскочили мимо, но отклонились на 68 градусов от плоскости Солнечной системы и улетели в неизвестность. Тогда мы всерьёз занялись изучением приложения книги. Рассчитав, когда предполагаемая планета окажется далеко от орбиты пролёта зондов, мы запустили ещё два зонда, установив на них по камере, объективы которых сориентировали на предполагаемое место невидимой планеты. Зонды, выйдя из-за невидимого пространства за Солнцем, передали свои исследования на Землю. Мы установили, что за Солнцем действительно имеется невидимая с Земли планета. Она напоминает "Черную дыру", но не такая агрессивная, как "Черные дыры". От неё не отражается свет, но, как показала расшифровка съёмки, из-за неё несколько звёзд на небе исчезали на некоторый период времени, то есть она закрывала их видимость, когда зонды, пролетая по своим орбитам, фотографировали небо за предполагаемой планетой. Мы определили размеры планеты, состоявшую из нескольких спутников, очевидно, вращающихся друг около друга. Но все данные по нашим исследованиям, естественно, засекречены. Мы подали заявку на открытие, включив в авторы 25 наших исследователей. В заявке мы опирались на публикацию книги Дмитрия Зуб. Но заявку не приняли, указав, что в соавторах нет Дмитрия Зуб. Большинством голосов мы вывели из заявки последнего автора и вписали на его место Дмитрия Зуб, но у нас опять не приняли заявку, указав, что публикация Зуба сделана раньше, а он в конце. Мы сдвинулись, а его переместили на первое место. Тогда заявку на открытия у нас приняли. Наша заявка на 148 страницах, все они пока секретные. Меня направили в Москву для передачи документа Дмитрию Зуб о том, что он является автором открытия, имея в соавторстве 24 человека. Однако в Москве я узнал, что он в Чикаго, не считаясь с дополнительными расходами, я прилетел к вам для вручения ему документа о принятии нашей заявки на открытие, – и он сошёл с трибуны, вручил Дмитрию гербовую бумагу с печатями.
В зале воцарилась гробовая тишина. Несколько человек подняли руки, требуя предоставить им слово. В президиуме произошло замешательство. Из зала послышались возгласы, требую предоставить им возможность выступить. Наконец председатель объявил, что начинается голосование, а из-за затянувшегося времени на защиту, не записавшимся ранее выступать, слово предоставлено не будет. А затем председатель заявил, что надо избрать счётную комиссию и предложил кандидатуры. Из зала закричали, что необходимо избрать наблюдателей и заснять на плёнку работу комиссии. Особенно на этом настаивал заместитель президента "Академии наук международного общества по астрономическим проблемам" академик Джон Лоу, подозревая неладное. Члены совета так и поступили. Началось голосование. Расписавшись за бюллетень, члены Учёного совета принялись голосовать, опуская в урну бюллетени. Вскоре счётная комиссия удалилась для подсчёта голосов. За ними увязались наблюдатели с камерой. Минут через сорок комиссия вернулась для оглашения результатов голосования. Председатель долго зачитывал протоколы заседания комиссии. Всех интересовали последние слова председателя счётной комиссии, а он тянул. Наконец он сообщил: проголосовало 48 членов Учёного совета, "За" 24 бюллетеня, "Против" 11 бюллетеней, а остальные 13 бюллетеней испорчены, в них вообще ничего не зачёркнуто. Такого ещё у нас не было. И он передал протоколы и бюллетени в президиум. Минут пять в президиуме совещались, наконец, председатель Учёного совета встал и подытожил результаты голосования.
– По положению Высшей Аттестационной Комиссии США, как я уже говорил, все испорченные бюллетени защитываются как "за". Следовательно "За" 36 бюллетеней, "Против" 11 бюллетеней. Прошу утвердить результаты голосования открытым голосованием. Кто "За"?
Поднялись 46 рук.
– Кто "Против"?
Поднялись 2 руки.
Поздравляю Дмитрия Зуб с успешной защитой. Поздравление он произнёс с хрипотой в голосе, выдавливая из себя слова. Выше себя перепрыгнуть он не мог.
К Дмитрию подошли с поздравлением академик Джон Лоу и китайский инженер, которому все эти передряги были "по-фигу". Ряд людей издалека помахали ему руками. Быть врагом ректора никто не хотел. Такого результата Дмитрий не ожидал и щепал себя за щёку, размышляя: "Не сон ли это". Затем к нему подошёл Учёный секретарь, шепотом поздравил его и попросил не уезжать несколько дней, а помочь в оформлении документов. Зал быстро опустел. Дмитрий принялся снимать чертежи, скручивая их в рулон, всё еще не веря в успех. В Америке не принято было успешные защиты обмывать, это считалось дурной приметой. Собрав свои вещички, он решил зайти к учёному секретарю, но того и след простыл. Кабинет оказался закрытым. И Дмитрий направился на свой ботик, жалея, что Элизабет уехала в отпуск, а ему и выпить не с кем.
Стемнело, когда Дмитрий подходил к своей стоянке. Поднимаясь на борт, он обратил внимание, что людей на стоянках не было. Пака его не было, температура в помещении ботика опустилась и была некомфортная. Он включил нагреватели и, не снимая куртку, принялся за хозяйство. Перед защитой он приходил на ботик спать, поужинав в Университете. Включал нагреватель только в каюте. Утром спешил в Университет, где завтракал. И всё это время его занимала мысль: "А не избавиться ли от ботика, тем более что Сюзана предложила за него неплохую сумму. Перегонять ботик домой или в Средиземное море сложно. Перед отъездом позвоню Сюзане и скажу, что согласен", – решил он, садясь за ужин, налив стакан вина. После ужина с вином, тело расслабилось. То напряжение, которое он испытал за несколько дней перед защитой, свалилось с него. Обида на академиков за рецензию на его статью в журнале "Вестника Академии" как-то сама по себе притупилась и казалась мелочью. Укладываясь спать, размышлял: "Они получили по заслугам и без "Вестника". Да я им благодарен за их рецензию на мою статью, не было бы рецензии, не было бы защиты. "Не было бы счастья, да несчастье помогло", – и с этими мыслями он уснул. Утром проспал больше, чем намечал. Приехав в Университет с большим опозданием начала рабочего дня, он не застал Учёного секретаря на месте.
– А Эдвард Леони ушёл на пленарное заседание международного астрономического общества, – заявила миссис Кэрри, его секретарь приёмной. – Он не является членом их общества, но по распоряжению Джулиуса Стюарта всегда присутствует там, помогая ему.
– А разве ректор не может обойтись без него?
– Этого мне не говорили. А вам Эдвард оставил список, какие документы надо оформить, я буду вам помогать. Когда придёт стенографистка, то вы будете ей помогать разбираться с терминологией, – и она указал на свободный стол со стопкой бумаг. – За этим столом располагайтесь, он ваш на период оформления документов по вашей защите. Самое трудное – это материал стенографисток. Они записали все выступления, их нельзя исказить или что-то прибавить.
Дмитрий присел к столу. Сверху бумаг лежал список документов необходимых для оформления, и что конкретно в них надо отразить. Список был отпечатан типографским способом. Кэрри присела к столу и принялась помогать разбираться с бумагами. Вместе они довольно быстро принялись заполнять бланки чернилами, готовя черновики для печати на машинке. После обеда пришла одна из стенографисток с большой стопкой бумаг, заполненных особым письмом. Она принялась готовить черновик протокола заседания совета, консультируясь с Кэрри, уточняя имена, фамилии и должности выступающих. Одновременно она выясняла у Дмитрия отдельную терминологию астрономических слов, в которых Дмитрий сам путался. Тогда стенографистка ставила вопросы над такими словами для выяснения у специалистов.
Вечером заявился Учёный секретарь. Он был не один. Не поздоровавшись, они зашли в кабинет, оставив дверь открытой. Эдвард сказал гостью:
– Интересно, кого завтра предложит Джон Лоу в академики общества?
– Трудно предугадать. Но сегодня они здорово прокатили кандидатуру, предложенную Беном Дюваль.
Поговорив, они вскоре вышли. Эдвард закрыл дверь на ключ и, не простившись, вышел вслед за своим посетителем.
– Эдвард совсем ушёл? – с некоторым возмущением спросил Дмитрий.
– Да! Очевидно, устал и ничего не замечает, – с какой-то ехидцей ответила Кэрри. – А вам надо было у него что-то выяснить?
– Не только выяснить, но и подписать бумагу, что я успешно защитился. Мне необходимо будет отчитаться по основному месту моёй работы за предоставленный шестимесячный оплачиваемый отпуск в институте.
– Это не проблема, я поставлю его роспись печатью, канцелярия заверит печатью Университета.
У Дмитрия не было каких-то срочных вопросов к Эдварду. Его задело то, что он не поздоровался с ним, не заметив как какого-то клерка. Поработав некоторое время, Кэрри предложила закругляться.
– Завтра я приеду к вам пораньше, – заявила стенографистка, сворачивая бумаги.
Дмитрий не устал и мог бы поработать ещё часа три, но от него мало что зависело. Возвращаться же в холодный ботик особого желания у него не было, но пришлось вместе с Кэрри покинуть кабинет. Она спешила. Дмитрий решил отправиться в столовую Университета. Столовая работала на самообслуживании, и цены в ней были не ресторанные. Взяв ужин, он направился к свободному столику, но по пути наткнулся на одинокосидевшего за столиком человека, лицо которого ему показалось знакомым. Он приветливо махнул ему головой. Тот не только ответил приветствием, но и пригласил к своему столику. Дмитрий принял приглашение и вспомнил, что это был один из выступавших на его защите академик Джейкоб, громивший его диссертацию.
– Сэр Дмитрий, я был настроен против вашей гипотезы, но когда китайский инженер вручил вам документ как главному автору предполагаемого открытия, то у меня рука не поднялась зачеркнуть "За", и я бросил в урну незаполненный бюллетень. Так, очевидно, поступили многие. Китаец вам очень подыграл. То, что они оформили заявку на предполагаемое открытие, это ещё далеко не открытие. Международный комитет по открытиям из тридцати заявок в области астрономии, как правило, выдаёт один диплом на открытие. По другим наукам попроще, а в астрономии должны быть неопровержимые доказательства нескольких обсерваторий. Мало ли что там китайцам померещилось. Может, рядом с их зондом пролетала группа метеоритов или сгустки газов, пыли, и они прикрыли объектив камеры. Такое возможно? Да возможно. Что касается ваших математических разработок, так опять же вы ничего нового в математике не предложили. Известные формулы, известный метод от известного ответа к постановке задачи. А выводы ошеломляющие. Солнце холодное, внутри пустое. У Земли радиус вращения в два раза больше и летим мы, оказывается, в два раза быстрее, причём не вокруг Солнца. А тогда как это согласуется с запускаемыми космическими аппаратами? Но вот что мне больше всего на вашей защите понравилось, как вы утёрли нос авторам постоянных градиентов, доказав, что их КПД Солнца на землю больше единицы. Но за такие вещи учёные степени докторов не присуждают. А с другой стороны вы искренне верите в свою гипотезу, но и за это не присуждают.
Дмитрий успел расправиться со своим ужином и внимательно слушал доводы собеседника. А когда тот смолк, то решил изменить тему разговора, а критикой в свой адрес был "сыт по горло", и он сказал:
– Знаете, Джейкоб, в Москве я только что защитил докторскую диссертацию по механической части в строительном институте.
– А Учёный секретарь об этом ничего не говорил.
– Верно, я сдавал документы ему раньше, чем узнал, что меня допустили к защите. Я окончил докторантуру, получил документы о внедрении моих разработок в серийное производство. Хорошая денежная премия за внедрения изобретений мне причитается.
– То есть вы хотите сказать, что диплом доктора астрономо-математических наук вам не очень-то и нужен?
– Не то, что он мне не очень-то нужен, а вообще не нужен. Дело в том, что диплом выдадут Дмитрию Зуб, а такой в московском строительном институте не значится. А мой американский паспорт не имеет советской визы.
– В чём проблема? Получите в Нью-Йорке в советском посольстве.
– Но для получения визы я должен иметь основание, хотя бы приглашение. А меня как Дмитрия Зуб никто не приглашал. Не могу же я сам себя пригласить в гости. Да и МИД США не направлял меня в Союз, нет такой необходимости у них. Там живу по советскому паспорту, а здесь по американскому, не имея никаких виз.
– Странно! А как вас пограничники пропускают?
– Они думают, что я, как работник посольства, встречаю самолёт с дипломатической почтой и молча, пропускают, не ставя отметок в паспорта. Да и билеты на перелёт мне выдают безденежные, – и он показал удостоверение со льготами.
Джейкоб с удивлением рассматривал его льготы, а Дмитрий сказал:
– Я и за защиту не платил в вашем совете, предоставив Эдварду копию своего льготного документа. Белый дом за меня рассчитался.
Джейкоб заинтересовался его биографией, хотя слышал о ней вкратце на совете. Дмитрий подробно принялся рассказывать. Они увлеклись разговорами, но подошёл клерк и сказал, что столовая закрывается. Распрощавшись, они разошлись.
Ложась спать в каюте ботика, он включил будильник, чтобы не проспать. А когда появился утром в Университете, обнаружил, что стенографистка уже ждала его, разложив бумаги на столе. Целый день они занимались оформлением протокола.
В это время в зале шло заседание астрономического международного общества, на котором присутствовали двадцать два академика, секретарь миссис Иллэн Мёрфи и Эдвард Леони, как председатель собрания, не являясь членом общества, но строго соблюдавший нейтралитет между двух кланов, вечно конфликтующих между собой. Один клан возглавлял президент Бен Дюваль, а другой – его заместитель Джон Лоу. Но проблема заключалась в том, что в каждом клане было по одиннадцать сторонников их шефов. Двадцать третий академик не входил, ни в какой клан, имел всегда своё мнение и не прислушивался ни к кому. За это его любили и ненавидели, обзывая упрямым "ишаком". Но вся беда в том, что он взял, да умер три месяца назад, а по уставу общества в совете должно быть нечётное число членов совета. На предыдущем заседании решили ряд финансовых вопросов о нехватке денег и ряд других неотложных дел. В последнем пункте повестки дня стоял вопрос выбора двадцать третьего академика международного общества. Президент Бен Дюваль предложил избрать чилийского академика доктора наук, давшего согласия баллотироваться в академики их общества. Выступающие хорошо отзывались о нём и даже хвалили за его безупречность. Но когда вскрыли урну, то оказалось: "За" проголосовало одиннадцать, "Против" тоже одиннадцать. В результате его кандидатура не прошла. Возмущённый президент Дюваль возьми да ляпни: "Вот козлы". Кого он имел в виду, трудно сказать, но академики возмутились. Дело в том, что кандидатура чилийца устраивала оба клана, а голосование с таким результатом получилось случайно. К такому мнению пришли академики, обменявшись мнениями в кулуарах.
Второй день совещания начался с выбора кандидатуры в академики общества, сдвинув намеченную повестку дня в сторону. И по очереди прокатили пять кандидатур. Кланы встали на свои принципиальные позиции и проваливали кандидатуры, выдвинутые друг другом.
– Ну, нет, как хотите, но мы сегодня должны покончить с выбором двадцать третьего академика международного общества, – заявил президент Дюваль и закрыл двери на замок. – Пока не выберем, никто не сможет покинуть зал. Или общество должно сложить свои полномочия, согласно утверждённым правительством устава.
Для выдвижения кандидатуры слово взял академик Джейкоб. Он был сторонником клана Лоу. А предложил он кандидатуру Дмитрия Зуб. Минут тридцать он характеризовал его, высказывая плюсы и минусы. Сообщил о его защите диссертации на учёную степень доктора технических наук в Москве, затем рассказал о его высоком почётном титуле. Председатель совещания Эдвард Леони подтвердил, что полгода назад действительно к ним прислали автореферат докторской диссертации Зубова Д. А. из московского строительного института, но поскольку не по профилю Университета, то отвечать на него не стали. Кандидатуру Дмитрия Зуб поддержал и заместитель президента Лоу. Он отметил, что иметь в их рядах такого почётного человека будет для них большим плюсом.
Поскольку кандидатура исходила от клана заместителя, то президент решил его "завалить", не считаясь с титулом, и он показал условный сигнал своим сторонникам, махнув правой рукой с большим пальцем, направленным вниз. Его сторонники знали этот сигнал и всегда поддерживали мнение шефа.
Вдруг академик Джон Клуни из клана президента закричал:
– Я знаю! И этого завалим! У меня мать при смерти, а здесь возня! – и он, вскочил, кинулся в туалетную комнату, вытащив оттуда сборную лестницу, опустил её в окно и спустился по ней вниз, сбежав с совещания. Выходка Клуни была беспрецедентной. Все возмутились и кричали, перебивая друг друга.
Президент Дюваль предложил за такую выходку исключить академика Клуни из членов общества. Его заместитель Лоу поддержал шефа, сказав, что тогда не надо выбирать двадцать третьего. Но Дюваль сообразил, что в его клане останется десять верных сторонников, а у Лоу одиннадцать. Это было совсем не из лучших вариантов, и он изменил своё мнение, предложив оштрафовать Клуни на шесть месячных пособий. Академики единогласно проголосовали за такое предложение, понимая, что непросто исключить Клуни из общества. Он обратиться в суд, представив документы о тяжёлом состоянии матери, и его поступок признают уважительным. Он может опротестовать и штраф, но по уставу все члены общества обязаны присутствовать на пленарных заседаниях. И никакие уважительные причины не принимались во внимание. Не можешь прийти, ползи на коленях. Не приполз, автоматически лишаешься пособия на следующий шестимесячный срок. И такие случаи были. Опоздал самолёт прилететь, не появился академик на заседания, остался без пособия на шесть месяцев. Строгая дисциплина, подкреплённая уставом, утверждённым правительством, выделяющим полтора миллиона долларов в год на их содержание. Поэтому все члены общества съезжались заранее за несколько дней.
Председатель совещания Эдвард предложил внести кандидатуру Дмитрия Зуб в бюллетень для голосования. Большинством голосов внесли. Вдруг академик Винсент Поттисон заведующий кафедрой закричал:
– Мы не имеем его письменного согласия баллотироваться в академики нашего общества!
Президент Дюваль ответил:
– Мы вообще уже не имеем больше никаких кандидатур с их согласием, а двух таких уже прокатили. Да и уже проголосовали о внесении его в бюллетень голосования, что теперь обсуждать. Давайте формально голосовать, а на следующем совещании заменим, если не даст сейчас письменного согласия.
Вскоре академики принялись голосовать. С перевесом в один голос Дмитрий Зуб стал академиком международного общества. А узнал он об этом на следующий день. Совещание закончилось поздно, когда в Университете все разошлись. Утром до начала заседания президент Бен Дюваль вручил ему мандат академика "Академии наук международного общества по астрономическим проблемам", выписку из устава с его полномочиями и ежемесячным пособием в четыре тысячи долларов. И предупредил, что он в дальнейшем в обязательном порядке должен присутствовать на пленарном заседании общества без опоздания, если не желает остаться без пособия на шесть месяцев. И тут же потребовал от Дмитрия подписать бумагу, что он согласен баллотироваться в академики их общества. Дмитрий расписался, а также за мандат и выписку из устава, что ознакомлен с уставом, хотя не успел его просмотреть. Закончив процедуру вручения документов, президент вышел. А Дмитрий принялся знакомиться с уставом, за ознакомление с которым он уже расписался. Но к нему подошёл Учёный секретарь Эдвард и, согнувшись по-японски, сказал:
– Академик Дмитрий Зуб, совещание начнётся через пятнадцать минут. Все члены общества должны находиться в зале перед приходом президента и стоя приветствовать его появление. Опоздавшие лишаются пособия, таков порядок. Оставьте все дела и пойдёмте. Дюваль к вам негативен и может выкинуть финт, придя в зал преждевременно. От него можно ожидать чего угодно.
События, неожиданно свалившиеся на Дмитрия, вывели его из колеи, он тупо соображал, но к совету Эдварда отнёсся с пониманием.
– Насколько я понял делопроизводство по защите надо прервать до окончания заседаний?
– Почему же, без вас миссис Кэрри и Луиза продолжит обработку материала и задержатся до окончания совещания, если у них возникнут вопросы к вам.
Эдвард зашёл в свой кабинет и вскоре вернулся с папкой, а рукой сделал жест, приглашая Дмитрия на выход. Проходя по коридору, Эдвард спросил:
– Академик Дмитрий, вы родились в рубашке?
– В народе существует присказка, кто родился в рубашке, тот счастлив по жизни. Но, к сожалению, мама мне этого не говорила.
В небольшом зале за круглым столом собрались почти все члены совещания. Увидев вошедшего Дмитрия, все поднялись и, наклонив головы, поприветствовали его и принялись рассаживаться. Эдвард подвёл его к свободному креслу и сказал:
– Академик Дмитрий, это кресло всегда будет вашим. Запомните, – и он перешёл на другую сторону и сел напротив Дмитрия.
Справа от Эдварда кресло было свободное. Слева сидела женщина. Дмитрий вертел головой, разглядывая присутствующих. Знакомых лиц было немного. Справа от него через несколько кресел он увидел Джейкоба, тот, встретившись с ним взглядом, слегка наклонил голову, Дмитрий ответил тем же. Часы на стене показывали без шести минут десять. В зал вошёл президент. Все встали, приветствуя его, Дмитрий поднялся в числе последних. Дюваль быстро прошёл к свободному креслу и сел. Все принялись рассаживаться, Дмитрий сел последним. Через несколько секунд председатель встал, обвёл взглядом присутствующих, бросив недобрый взгляд на Дмитрия, сказал:
– Сегодня мы займёмся повесткой дня, перенесенной из вчерашнего заседания по вынужденной причине. Вчера мы занимались выбором кандидатуры в академики международного астрономического общества вместо безвременно ушедшего из жизни академика Билли Дьепп. В результате затянувшейся дискуссии мы выбрали академиком нашего общества Дмитрия Зуб. Поприветствуем его.
Все встали, захлопав в ладоши, кивая приветливо головами в его сторону. А затем все шумно принялись рассаживаться по своим креслам. Президент продолжил:
– Сегодня у нас полный кворум и мы вправе решить ряд важных вопросов, председатель совещания Эдвард огласит повестку дня вчерашнего заседания. Хочу предупредить, что мы не уложимся в отведенные дни совещания и придётся задержаться ещё на один день. Поэтому у кого взяты билеты на транспорт с расчётом на последний день совещания, необходимо перенести отъезд на более поздний срок. Вопросы, возражения имеются? – и он сел.
Три руки поднялись, требуя предоставить слово.
– Академик Макс Круус, вам слово, – заявил председатель совещания Эдвард.
– Я предлагаю в оставшиеся четыре дня, отведенные для совещаний, мы будем заседать дольше обычного, и все вопросы по повесткам совещаний успеем рассмотреть.
– Не стоит сминать программы повесток дня, – возразил президент.
Дмитрий поднял руку.
– Слово имеет академик Дмитрий Зуб, – сказал Эдвард.
– Я считаю, что увеличивать повестку дня на 25 процентов, крайне нежелательно, вопросы действительно могут оказаться скомканы и спешка в таких случаях не нужна.
– Мнения разделились, будем голосовать, – предложил председатель совещания Эдвард. – Кто за то, чтобы задержаться на один день, прошу поднять руки.
Дмитрий поднял руку и обратил внимание, что все сидевшие слева коллеги подняли руки.
– Двенадцать "За", "Против" одиннадцать, – объявил председатель. – Совещания продлятся ещё на один день. А теперь слушайте внимательно повестку дня на сегодня, – и он принялся зачитывать повестку дня, хотя перед каждым человеком она лежала на столе.
Дмитрий недоумевал: "Почему Эдвард объявил, что "Против" одиннадцать человек, если руки не подняли пятнадцать человек. И почему вся левая сторона дружно подняли руки. Они, что стенка на стенку сходятся?" И он углубился в ознакомление повестки дня. А вопросов было много. Стояли вопросы о выделении средств для каких-то покупок оборудования астрономическим центрам, расположенных в Индии, Пакистане. Доклады об открытии новых карликовых планет, звёзд. А отдельные вопросы ему были непонятны по содержанию. Вдруг он вспомнил фразу, что ему положено ежемесячное пособие в четыре тысячи долларов. "Почему пособие, а не зарплата? Надо внимательно ознакомиться с уставом, но не на совещании", – решил он.
До перерыва рассмотрели несколько вопросов и заслушали сообщение о карликовых планетах. Во время перерыва Джейкоб предложил Дмитрию посетить столовую. Дмитрий поинтересовался насчёт пособий.
– Этим вопросом интересуются все вновь избранные академики. Вначале образования общества всем назначали зарплату. Но на совещания приезжали единицы, у всех находились веские причины, хотя всем оплачивали расходы за проезд и проживание. Собрать кворум было проблематично. Членов общества меняли, пока не придумали вместо зарплаты выплачивать пособия. Наказывать академиков зарплатой было непросто, а пособием можно. Пособия устанавливаются в зависимости от места проживания академика. Поэтому у всех пособия разные и назначаются они с учётом транспортных расходов. Сэкономил на транспорте, не появился вовремя, – не получишь пособие. Вот и приучили академиков к дисциплине.
После обеденного перерыва рассмотрели все вопросы повестки дня, и заседание закончилось. Дмитрий поспешил в апартаменты Учёного секретаря. Однако вопросов к нему оказалось немного и пустяковые. Он понял, что и без него дела движутся неплохо. Вскоре все заседания академиков закончились. Дмитрий разобрался в кланах, не примкнув ни к одному из них, имея своё мнение. В последнюю пятницу марта ему пришлось съездить в Вашингтон по визовым делам фирмы посольства. Ему удалось договориться, что отчёт за первый и второй кварталы он сдаст одновременно. Получив разнарядку на выдачу виз на второй квартал, он вернулся в Чикаго. А через неделю документы по его защите диссертации были представлены в аттестационную комиссию, где ему сразу оформили без волокиты диплом доктора астрономо-математических наук.
Закончив дела, Дмитрий позвонил миссис Сюзане. Они договорились, что сделку по купле-продаже ботика они осуществят в июне, когда толстый лёд сойдёт с берегов озера Мичиган.
Субботним рейсом он вылетел в Москву в общем салоне. Место "Люкс" занимал посол. Дмитрий размышлял: "Диплом доктора наук и мандат академика на имя Дмитрий Зуб показывать никому не буду. Ректору института представлю документ об успешной защите в Университете диссертации Зубовым Дмитрием Александровичем. Хотя бы ВАК утвердит мою московскую защиту".
В понедельник Дмитрий появился на работе в фирме, а затем в институте. Ректор дважды поздравил его: за успешную защиту в чикагском Университете и утверждением его защиты ВАКом. А затем сказал, что завтра Учёный секретарь собирался поехать за вашими корочками в ВАК. Я распишусь в вашем дипломе и торжественно вручу вам на завтрашнем совете.