Часть 1. Глава 1. На крыше мира

               
       
    «Есть многое на свете, друг Горацио,
    Что и не снилось нашим мудрецам…»
               
                Вильям Шекспир

      Над бескрайним морем  Гималаев вселенская тишина.
      Льющиеся сверху лучи солнца  освещают заснеженные пики их вершин, синие ледники и  мрачные ущелья, откуда берут свои истоки  священный  Ганг  и великая Янцзы, и согревают своим теплом, уходящее за горизонт бесконечное каменное плато, с зеленью лесов и долин в его складках.   
      Это все называется Тибет, а иначе «Крыша Мира».
      Разменявший пятое тысячелетие, он не принял цивилизации и живет по законам Будды.
      В его древней столице Лхаса  время остановилось,  жизнь течет спокойно и размерено, а  монастыри  хранят вековую мудрость.
      Одним майским днем 1938 года, именуемого в этих местах годом Тигра, к Западным воротам  столицы  подошел небольшой караван.
      Впереди, на крепких монгольских лошадях,   ехали буддийский монах  и пятеро экипированных по дорожному европейцев, за ними, на мулах, двое слуг - уйгуров, и замыкали процессию десяток  яков, на спинах которых покачивались тяжелые вьюки, кофры и ящики.
      - Ну, вот  и знаменитая «Обитель богов»*, -  утирая лицо платком, обернулся к соседу  средних лет   рыжебородый  мужчина, в тирольской шляпе, судя по виду, старший.
      - Грандиозно, - с интересом озирая величественную панораму, ответил тот. - Здешние  восседали явно выше  олимпийских.
      Европейцы были немцами,  бородатого звали    Эрнст Шеффер, а его спутников Карл Винерт, Эрнст Краузе, Бруно Бегер и Эдмунд Геер.
      В  представленных   властям для посещения Тибета документах они значились как ученые, но на самом деле являлись членами тайной  организации Третьего рейха «Аненербе».
      Созданная в 1935 году в Мюнхене профессором - мистиком Германом Виртом и пропагандирующая идею  «гиперборейцев»*, она вскоре заинтересовала  верхушку Рейха и к моменту описываемых событий  была включена в состав СС, на правах отдела. 
      Шеф «Аненербе», рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер, немедленно переориентировал     организацию на военные нужды и вскоре организовал  три экспедиции по поиску легендарной Гипербореи, а заодно и  высших знаний, которые бы пригодились в предстоящей войне. 
      Две из них отправились на Ближний Восток и в Исландию, а та, которая входила в город, в эту заоблачную и покрытую тайнами  страну.
      Оставив позади темный проем ворот и вздымая фонтанчики пыли, караван проследовал по узким, застроенным домами из сырца и камня улицам, миновал по восточному шумный разноголосый базар, после чего направился к высящемуся в центре храму Джоканг, с хранящейся там  с незапамятных времен  золоченой статуей Будды.
      - Нужно возблагодарить Великого учителя за благополучное  путешествие, -  остановив неподалеку от него лошадь, по - китайски сказал монах Шефферу, и  тот с готовностью ответил, - ши*.
      После этого все спешились, и,  оставив  животных под присмотром слуг, сняв обувь, проследовали в храм.
      Выстроенный в седьмом веке  императором Сонгцен Гампо специально для великого божества, четырехэтажное здание впечатляло своим неповторимым стилем, покрытой  узорчатой бронзовой плиткой крышей, увенчанной  двумя золотыми ланями и колесом дхармы*.   
      Внутри его была прохлада, легкий полумрак и дурманящий запах курящихся в медных жаровнях  благовоний.
      Изобразив на лицах смирение и следуя за  идущим впереди монахом, все прошли в главный зал, где на алтаре возвышалось статуя Будды, бесстрастно взирающего в пространство. 
      Немногочисленные в этот день  молящиеся, уйдя в себя, мысленно с ним общались, рассказывая о своих чаяниях и желаниях.Здесь же находились несколько служителей, нетленно возникающих из ниоткуда и так же незаметно   исчезающих.
      Купив  у них благовонные палочки и воскурив их от уже зажженных, вся группа несколько минут безмолвно созерцала  окружающее, потом каждый из европейцев опустил  на поднос для подношений по  несколько юаней* и группа  проследовала по ритуальному пути, именуемому "кора". При этом каждый легко вертел молитвенные колеса и непроизвольно загадывал желания.
      - М-да, -  значительно изрек на выходе Винерт.  В буддийских храмах какая-то особенная аура.
      -  Это от благовоний, - усмехнулся Геер. - Они  в них что-то подмешивают.
      - А теперь я провожу вас в гостиницу, - подойдя к Шефферу, чуть склонил голову сопровождающий.
      - Хорошо, Чжасчи - тобгял, - ответил ему тот,  и караван  тронулся с места.
      Гостиницей, если ее можно так назвать, был находящийся неподалеку     средневековый  караван-сарай, где и разместились путники.
      Лошадей и яков, которых разгрузили слуги,  определили в каменную, с низким навесом загородку, а постояльцев в   просторную, но без особых удобств, гостевую комнату.
      - Восточный колорит, - оглядев ее убранство, состоящее из потертых ковров на глиняном полу, тянущихся по периметру лежанок с подушками и  двумя медными светильниками   - констатировал  Винерт и дружески хлопнул по плечу, толстого, с хитрыми щелками глаз хозяина.
      - Ши-ши *, - напевно произнес тот и, сложив на груди руки, изобразил улыбку.
      Затем хозяин и  Чжасчи - тобгял  перебросились несколькими словами и монах, попрощавшись с каждым из гостей за руку, исчез в низком дверном проеме.
      Он был секретарем регента Далай-ламы, сопровождал караван от границы и  отправился к своему патрону для  согласования вопроса об аудиенции.
Предварительно она была достигнута ведомством Риббентропа* на одной из его встреч с  представителем Его Святейшества  в Пекине, а теперь предстояло определить детали.
      - Ну, а теперь уважаемый, мы бы хотели ополоснуться и поесть, -   обратился Шеффер на ломаном китайском к хозяину. 
      - Буюн се*, - последовал ответ, и хозяин сделал приглашающий жест к выходу.
      Во дворе, у колодца, они наскоро умылись и утерлись извлеченными  из походных сумок полотенцами, а когда вернулись, их ждала расстеленная на ковре скатерть, со стоящим на ней блюдом чего-то  напоминающим хлеб и фаянсовыми, по числу гостей, исходящими душистым паром, мисками.
      - Прошу господа,-  первым усевшись по-турецки, - сказал  Шеффер, после чего отщипнул изрядный кусок пористого мякиша, и, вооружившись ложкой, стал аппетитно опорожнять миску.
      То же самое проделали его спутники, и несколько минут в комнате слышалось довольное сопение.  Когда с первым блюдом было покончено, в комнату, неслышно ступая, вошла с подносом  в руках миловидная девушка, и,  встав на колени, поставила перед каждым  по фаянсовой чашке.
      - Г-м, что-то вроде тюрингских клецек, но намного крупнее - потянув носом, плотоядно облизнулся Краузе. - А как это есть? 
      - Очень просто, - сказал Шеффер, и, прихватив одну за короткий хвостик, быстро отправил ее в рот.
      - Недурно, весьма  недурно, - проделав  то же  самое, изрек  Краузе,  и их примеру последовали другие.
      Затем был  необычного цвета и вкуса  обжигающий напиток, после которого, осоловев, все возлегли на лежанки и закурили.
      - Необычная у этих туземцев кухня, - сыто рыгая,  пробасил Бегер. - Эрнст, ты уже бывал в этих местах, что это было?
      - Местный хлеб из ячменной муки с ячьим сыром, называется «цампа», суп - лапша с горными травами и овощами, а похожее на клецки - сваренные  на пару «баози»  с душистым перцем и бараниной.
      - А напиток? - не отставал    Бегер.
      - Чай с молоком яка, маслом и солью, по ихнему «бо-ча», -  сонно бормотнул Шеффер, и все погрузились в сон.
Крепкий и глубокий.
      Когда они проснулись, за узким, выходящим во двор окном гостиницы, занималось утро и  в прозрачном воздухе издалека доносились звуки гонга.
      - Всем вставать, привести себя в  порядок и завтракать, - первым встал с лежанки  Шеффер. - Сегодня у нас весьма ответственный день. 
      - Есть, господин штурмбанфюрер, - сладко зевая отозвался Бегер, после чего накинул  на широкие плечи полотенце, и, насвистывая нацистский гимн, вышел наружу.
      Когда вся пятерка завтракала горячими лепешками запивая их чаем, в дверь комнаты тихо постучали, и на пороге возник  Чжасчи - тобгял. На нем были новые   шапка халат и юбка, а руке  бамбуковый посох.
      После взаимного приветствия Чжасчи сообщил, что регент малолетнего Далай - ламы XIV Джампел Еше  весьма рад прибытию гостей, но в силу занятости может принять их только на следующий день.
      - А пока  я покажу вам город, - сказал, кланяясь монах, - если вы, конечно пожелаете.
      Делать было нечего, и гости пожелали.
      Для начала они посетили  весьма экзотический  парк, именуемый Норбулинка, с  обширным дворцовым комплексом  и прозрачным озером, в котором плавали черные лебеди, затем монастырь Дрепунг, основанный в 1416 году, после чего отправились на столичный базар, поразивший всех шумом, разноязычием  и обилием самых разнообразных товаров.
      Здесь были китайские шелка, персидские ковры  и пряности из Индии, обувь,   и одежда  из Европы, всевозможные изделия  местных кузнецов, гончаров и ювелиров, а также множество других товаров, от которых рябило в глазах.
      Из многочисленных харчевен, чайхан и китайских ресторанчиков доносились  вызывающие аппетит запахи жареного мяса, лука, плова и рыбы, на высоко натянутых  в разных местах канатах, невозмутимо расхаживали с шестами в руках канатоходцы, внизу, под визгливые звуки флейт, что-то гнусаво пели и юлами вертелись пляшущие дервиши*, а  чтецы Корана возносили к небу молитвы.
      - Новый Вавилон, - обращаясь к спутникам, сказал Краузе.
      - И практически нет европейцев, заметил Геер. - Одни азиаты.
      Внезапно внимание экскурсантов привлек многоголосый рев, донесшийся с дальнего конца базара, и они захотели узнать, в чем дело.
      - Там показывают свое искусство борцы и все желающие, ответил гид. - Интересное зрелище.
      - В таком случае, посмотрим, - оживился большой любитель спорта Бегер, и, расталкивая толпу, все направились в ту сторону.
      Вскоре перед ними открылся высокий, на растяжках,  купол цирка «шапито», у входа которого расхаживал зазывала и временами что-то орал в жестяной рупор.
      - Вход два юаня, - перевел Шеффер, и, заплатив, группа вошла внутрь.
      Там, в душном полумраке, сопели  и толпились многочисленные зрители, а в центре на ярко освещенном,  с натянутыми канатами помосте,  сплелись в могучих объятиях два пыхтящих борца.
      - Хе! - внезапно выдохнул один, и его противник  с грохотом полетел спиной на доски.
      - А-а-а!! - восторженно завопили зрители,  и  вверху закачались лампы.
      После, когда они  спустились вниз, из-за отгораживающей  небольшую часть  цирка ширмы появилась вторая пара,  и в зале возникла тишина.
      В отличие от первых,  рослых и атлетического сложения, эти оказались невысоки и худощавы, а их движения напоминали кошачьи.
      - Не впечатляют, - ухмыльнулся Геер, - очень уж хилые.
      Вскоре прогудел гонг, и все завертелось  в бешеном круговороте. То была не борьба, а скорее бой. Двигаясь стремительно и неуловимо, словно тени, противники наносили друг другу стремительные удары, высоко взлетали в воздух и делали головокружительные кульбиты. Затем все кончилось. Один неподвижно лежал на помосте, а второй, последний раз взлетев над ним,  красиво приземлился и стал кланяться бурно выражающей эмоции публике.
      - Что это было?  Мы никогда такого не видели, - наклонился  к Чжасчи пораженный Шеффер.
      - Странствующие монахи, - был ответ. - Из Шаолиня.
      Между тем,  поверженный  встал, и, прихрамывая,   удалился, а победитель воздел вверх руки и что-то задорно прокричал зрителям.
      -  Приглашает желающих вступить с ним в единоборство, - перевел Шеффер.
      Однако среди сотен присутствующих таковых не нашлось, а когда пауза затянулась, из-за ширмы снова вышел победивший борец.
      Взобравшись на помост, он ударил себя кулаком в  грудь, а затем, играя мускулами наклонился и, расставив руки, по - медвежьи  двинулся  на противника.
      - Гора и мышь, - констатировал  Краузе. - Сейчас этот детина его раздавит.
      Но случилось  обратное. Примерно с минуту оба кружили друг вокруг друга, потом борец подобно тарану ринулся вперед, а  монах спиралевидно взвился в воздух и с криком "ха!" саданул того  на развороте в лоб  пяткой.  Беспорядочно маша руками, здоровяк полетел в другую сторону, и, перевалив через канаты, с грохотом обрушился вниз.
      А боец, как не бывало, снова проделал несколько головокружительных «па» и гордо застыл с поднятыми руками.
      Публика неистовствовала.
      - Не могу я на это смотреть, Эрнст!-  с разгоревшимися глазами проорал  на ухо Шефферту  Бегер, после чего стащил с плеч куртку, и, сунув ее Гееру,   стал проталкиваться сквозь толпу.
      Эмоции Бегера были понятны. Он был  прирожденным бойцом, чемпионом Германии по боксу и жаждал померяться силами с этим непонятным акробатом.
      Через минуту «ученый» был на помосте, и,  засучив рукава сорочки, принял боксерскую стойку.
      - Ком! - махнул он азиату здоровенным кулаком, и противники прыгнули навстречу друг другу.
      Примерно с минуту Бегеру удавалось отражать град  посыпавшихся на него молниеносных ударов и даже отвечать на них, а потом в глазах ослепительно вспыхнуло, и он куда-то провалился.
      Когда  забравшиеся на помост коллеги бережно спустили «чемпиона» вниз, он только мотал башкой и мычал что-то нечленораздельное.
      - Чжасчи, - вы знаете этого парня? - поинтересовался Шеффер, когда получив очередную порцию оваций, победитель скрылся за ширмой.
      - Знаю, - ответил тот. - Его зовут Цзи Цинь. - Это один из последних мастеров «ушу», в прошлом знаменитого в  Поднебесной буддийского монастыря Шаолинь.
      - «Ушу», - это то, что мы видели? - просипел наконец-то пришедший в себя Бегер.
      - Да, это великое боевое искусство. Оно зародилось в древности, в провинции Хэнань. 
Тогда тринадцать буддийских монахов помогли императору Ли Шаминь удержаться на престоле, за что Шаолинь получил высочайшее соизволение содержать монашеское войско и вскоре прославился, как центр боевых искусств.
      Однако спустя десять лет, военачальник Ши Юсань поджег и разрушил  Шаолинь, изгнав оттуда монахов. Часть из них  ушла в другие, а  Цзи Цинь с сыном и еще несколько, стали ездить по стране, участвуя  в таких вот представлениях и собирать средства на его восстановление.
      - Весьма интересно, - переглянулись Шеффер с Бегером. -  Вы можете познакомить нас с этим мастером?
      - Нет ничего проще,- чуть поклонился Чжасчи.  Они живут там же где и вы, в караван-сарае.
      Вечером, при его посредничестве, в комнате «ученых» состоялась встреча с необычным мастером.
      При ближайшем рассмотрении он оказался  несколько старше,  чем выглядел в цирке, бедно одетым, но полным достоинства и внутренней силы.
      Шеффер от лица своих товарищей выразил восхищение  мастерством Цзи Циня, Бегер почтительно пожал ему руку,  и оба изъявили желание помочь  странствующим монахам. 
     - Каким образом? -  бесстрастно спросил тот.
      - Мы готовы вам пожертвовать пять тысяч юаней.
      - А что взамен?   
      - Вы научите  нас, - положил Шеффер руку на плечо Бегера,  - вашему искусству. 
      Несколько минут монах думал, - потом кивнул бритой головой, - согласен.
      После этого  было оговорено, где и как будет обучаться Бегер, Цзи Циню вручили задаток,  и оба тибетца удалились.
      На следующий день, ближе к обеду, члены экспедиции были приняты регентом   Далай-ламы XIV  в  его резиденции - дворце Потала.
      Высоко вознесшийся над долиной, построенный в седьмом веке дворцовый комплекс, по праву считался одним из чудес света, являлся  местом обитания  всех Далай-Лам и символом Тибета. В его бесчисленных залах и хранилищах, в свитках и манускриптах хранилось вечное учение Будды, а также множество сокровищ,  ценных предметов и реликвий.
      Регент Джампел Еше оказался преклонного возраста благообразным старцем, никогда не покидавшим своей  заоблачной страны и дал гостям милостивое согласие на ее изучение.
      Те, в свою очередь, вручили ему портрет великого фюрера, переведенный на китайский «Майн кампф», в золоченом переплете и слоновой кости, украшенные инкрустацией,  шахматы для юного Далай - Ламы.
      - Здесь  «Печать сердца»  -  с почтением глядя на оттиснутую на обложке свастику,-   сказал регент.   
      - Мы обязательно прочтем этот труд, идите, и да сопутствует вам удача...