Удивительные совпадения случаются в мире! Вот, например, когда закончилась война... А в Онгудайском районе, в селе Ело в тот же день, представьте себе, родился мальчик, и назвали его Карамай. Допустим, это чистая случайность. Но что вы скажете на это: с течением времени и этот Карамай стал хромать.
Где он покалечился, никто толком не знал. Одни говорили, будто упал с лошади на скачках и сломал ногу. Другие уверяли, что перелазил молодец через забор к соседке-вдове и получил невзначай лопатой. Если же любопытные обращались к нему самому, ответ был такой: "Из-за жены своей пострадал, из-за жены..." – и тихонько хихикал. Так было или не так, ходил он, раскачиваясь то в одну сторону, то в другую, словно маятник настенных часов. В наши времена кто бы обратил внимание на это – был бы, как говорится, человек хороший.
Однако тут есть одно "но": привык он докладывать начальству обо всём, что ему удавалось услышать. Сплетни переносить, короче говоря. И тут уж ничего хорошего не было.
Арчиндай – парень тихий, скромный. Люди удивлялись, почему это он хлеб-соль водит с этим Карамаем. Его частенько предупреждали: "Эй, Арчиндай, будь поосторожнее! При дружке своём не всё говори, душу ему не выкладывай!" Арчиндай от советов отмахивался: чего, мол, мне опасаться? Не такая у меня должность, при которой хранят государственные тайны! У чабанов секретов нет! Когда Карамай приезжал туда, где паслась отара Арчиндая, его ждал самый горячий приём. Угощение было на славу – молочный барашек. Арчиндай часто показывал другу лучшие каракулевые смушки. И, странное дело, рано или поздно об этих смушках узнавал директор...
Нынешним утром Арчиндай, как всегда, погнал отару в степь. Овцы рассыпались по солнечному склону холма. Арчиндай собрался было приступить к завтраку, как вдруг вдали показались "Жигули" тёмно-бордового цвета. Чабан приложил ладонь козырьком ко лбу, пытаясь рассмотреть, разглядеть, кто же к нему пожаловал. В совхозе такие машины у семерых, чья же эта?
Когда идёт окот овец, к чабану наведываются часто – вроде бы проведать, посмотреть, как идут дела. Побродят по пастбищу, заметят пригорок, где рылись собаки в поисках сусликов, и тотчас проверят, не припрятаны ли там, в земле, особенно ценные шкурки. Такие проверки очень обижали. Если и найдётся один нечестный чабан, почему же надо подозревать всех остальных?
"Жигули" остановились на обочине, подняв тучу пыли. Открылась дверца. Сначала показалась покалеченная нога Карамая, потом, наклонив голову, вылез и он сам. Увидев приятеля, Арчиндай обрадовался.
– А, это ты! Каким ветром занесло в нашу сторону?
– Ветром, именуемым директор. Стоит ему дунуть, меня вихрем несёт по горам.
Карамай с кряхтением распрямился, потянулся.
– Вот вовремя подоспел! Жена лапшу варит, позавтракаем.
– Что твоя лапша! Я по важному делу приехал. Поручение директора. Его сын в Барнауле диссертацию защищает. Важная у него тема – о роли нового препарата в улучшении породы овец. Во время защиты ему надо показать очень хорошие смушки, не меньше десяти штук. Две я уже нашёл, сейчас покажу. – Карамай вынул из-за широкого пояса узелок, начал его развязывать. – Вот, смотри! Исключительные, таких ещё свет не видывал!
Арчиндай долго разглядывал смушки, поворачивая то так, то эдак.
– Подходяще, неплохо.
– Неплохо, говоришь? Просто отличные!
– Бывают и получше, – ответил Арчиндай и побежал к пастбищу.
Простая душа! И кто его за язык тянул? И откуда ему было знать, что обрушится на его голову из-за его простодушия? Вернулся он быстро. Достал из поясного платка шкурки, разложив их на траве.
– Вот, смотри.
– Вай-вай! Сон или явь?! – воскликнул Карамай.
Чудесные шкурки разными цветами переливались на солнце. На одной были золотистые полосы, словно на тигровой шкуре. Взглянешь с одной стороны – тёмно-коричневая, взглянешь с другой – блестит золотой отлив. Следущая шкурка белее снега. Такие мелкие завитки, будто свёрнутые из ниток узелочки. Ещё одна серебряная. А вон та –светло-голубая...
Арчиндай и сам ими залюбовался.
– Поглядишь на них вдруг при лунном свете, они покажутся совсем другими. Погоди, сейчас посмотришь. – Он встал так, чтобы на шкурки упала его тень. – Видишь? А теперь я повернусь, чтобы одна была на солнце, а другая в тени.
Карамай посмотрел и рот разинул:
– Да, послал Бог тебе удачу, Арчиндай! Вот уж обрадуется наш директор! Я всё забираю!..
– Ты чего? – нахмурился Арчиндай.
– Как чего? Повезу директору.
– Во! – Арчиндай показал кукиш и завязал шкурки в платок.
Карамай покачал головой:
– Ладно, как знаешь... Как бы тебе пожалеть не пришлось.
– Уматывай отсюда! – разозлился Арчиндай, сунул узелок под мышку и побежал к отаре.
Карамай подождал: может, ещё опомнится парень, вернётся? Из юрты вышла жена Арчиндая, Люба, и тоже пошла к отаре. На гостя даже не посмотрела. Карамай ещё немного постоял, потом махнул рукой и заковылял обратно к машине. И снова пыль у подножия холма.
Арчиндай долго наблюдал за журавлями, опустившимися на землю рядом с отарой. Порой, вспугнутые овцами, птицы все разом поднимались в небо, описывая в нём плавные круги. Потом они снова садились, бродили по траве, смешавшись с отарой. Сердце у чабана ныло. И кто его тянул показывать Карамаю шкурки? Ведь и в прежние годы так или иначе приходилось отдавать директору лучшее, а самому оставался ни с чем. И попробуй не дай!
Арчиндай погнал отару. Тоска всё не проходила. Камень лежал на сердце. Наконец он решился. Прихватив тот самый узелок, сел на мотоцикл и направился к холмистой гряде за пастбищем. Через некоторое время вернулся уже без узелка, сапоги, брюки – в свежей земле.