Бог указывает, где добро и где зло, и всегда указывал, но по-разному. Он всегда обращается к каждому отдельному человеку, но если люди тупо относятся к своему духовному миру, то Он обращается и к целым народам. До появления Моисеевых десяти Заповедей одичавшие потомки Адама почти не внимали Воле Господа. Их приходилось направлять, причём грубо, с точностью 180 градусов – в координатах «жизнь» и «смерть». Так произошёл Всемирный Потоп, так были уничтожены Содом и Гоморра.
Но, во все время существования падшего человечества Бог не оставлял усилий направить его на путь спасения. С этой целью Он отбирал тех сынов человеческих, которые обладали восприятием духовных измерений бытия, слышали Голос Божий. Видимо, первым таким человеком явился Ной, следующим был Авраам, положивший начало избранному народу. То есть здесь уже шла речь о наследственной передаче веры и одухотворённости, с целью создать племя хранителей и сеятелей Слова Божьего.
В борьбе с наследственным злом, в муках рождалось это племя. Потом появились скрижали Моисеевы, и людям было задано более точное направление к добру. От них теперь требовалось жить и поступать по Закону, который давал им точные правила жизни. Но остальной мир жил по страшным законам язычества и не собирался исправляться. Это диктовало довольно жестокую логику поведения избранных. А мы подчас пытаемся судить ветхозаветных людей по христианским заповедям. Согласитесь, что это, по меньшей мере, неправомерно. Да ведь и сам избранный народ был далеко не безгрешен.
Ввиду слабого развития духовности, направлять людей приходилось пока что запретами. Из десяти заповедей Ветхого Завета, данных Моисею, только три являются направляющими, а семь – запрещающие. Направляющие заповеди: «Люби Бога», «Люби ближнего своего», «Почитай отца и мать». Затем эти 10 заповедей были объяснены и растолкованы до мелочей в комментариях. Однако все случаи не опишешь и не предусмотришь. А главное, в Ветхом Завете не были указаны идеалы, т.е. какие-то предельные ориентиры поведения, к которым нужно было стремиться.
В результате, все грешили, и никто не выполнял в полноте повеления Бога, потому что у людей была возможность самооправдания. – Они могли произвольно оценивать свою жизнь и своё исполнение Закона. Можно было оценивать по критериям максимальной строгости и высокой духовности, как это делали пророки. А можно было судить по заниженной бытовой шкале: я не вор, не убийца, грешу меньше многих, значит, я праведно живу. Так Закон выродился в бытовую мораль, а праведниками и хранителями святости стали считаться фарисеи,подходившие к вере формально. Пророков же душили и побивали камнями, как нарушителей Закона (под которым понимали теперь общепринятый порядок).
А миссия народа божьего вместо духовного примера и самопожертвования стала расцениваться как политическая перспектива. Соответственно выродилось и понятие о Мессии и его стали ждать как политического вождя, который должен возвысить Израиль. То есть, мы видим, что направление к добру Законом указывалось в практической жизни довольно приблизительно, а общая тенденция низведения заповедей до уровня общественной морали была лживой и гибельной.
В общем, тогда потребовалось новое направляющее вмешательство Господа. И Он явился к людям Сам, в человеческом образе, чтобы указать людям необходимые для спасения идеалы и показать не только символический, но и практический пример максимального уровня. Как это происходило, мы знаем из повествований Евангелия. Идеалы Нового Завета (это Заповеди блаженства) все носят указующий, а не регламентирующий характер. И указуют они на личность самого Христа и на созданную Им Церковь. Причём, под церковью понимается не организация, не патриархия с храмами, а вся общность верующих всех времён и народов, во главе со святыми праведниками и Богоматерью. Это и есть Тело Христово в нашем мире.
И после пришествия Спасителя мир менялся очень медленно. Христианская мораль пробивалась с огромным трудом, и, может быть, самым успешным для её роста был, период гонений. Настолько успешным, что христианство охватило всю ойкумену и стало государственной религией. Но это уже другая история, о которой нужно писать отдельно…
Ноябрь 2012. Нюрнберг.