Глава 3.
20 век. Северный Кавказ.
Утро наступило. На разводе зачитали список сопровождающих колонну в Ханколу за продовольствием. Константинов попал в их число. Всего собралось восемьдесят человек, включая офицеров, сержантов, рядовых и экипажи машин. Колона состояла из двух БТРов, трёх военных грузовиков марки «Урал», два из них были преднозначенно для транспортировки личного состава, а один был оборудован ЗУ (зенитной установкой), и пятью КАМАЗАМИ для перевозки груза.
Зарычали моторы.
- По машинам! – раздался, зычный, голос капитана Банацкого, старшего колонны, которого в роте прозвали Банан. Он это прекрасно знал, но не обижался, а всё шутил, мол, издержки фамилии. Добрейшей души человек, но если дело касалось нарушения воинской дисциплины, тут он был суров и непреклонен.
Приказ был получен. Все заняли места согласно боевому расчёту. Константинов занял место на «броне» головного БТРа.
- Ну, погнали. Бог не выдаст, свинья не съест, - произнёс Банацкий, и колонна двинулась навстречу неизвестности.
Колонна двигалась медленно, приостанавливаясь на возможно опасных участках пути, чтобы выслать вперёд разведгруппу. Не знаешь, что ждёт за поворотом. Бережённого, Бог бережёт. Хотя крупные банды боевиков ушли в горы на зимовку, дожидаться весны, когда пойдёт «зелёнка». Но ещё осталась бандитская мелочь, которая время от времени, «кусала» федеральные силы.
И вот очередная остановка. На пути небольшое ущелье, колонна остановилась перед входом в него. Возле первого БТРа собралась разведгруппа, в составе пяти человек. В их числе был и Евгений.
- Окуратние там, Бэтман, - сказал капитан Банацкий.
- Будь спокоен, командир, со мной не пропадешь, - ответил старшина Фирсов, старший разведгруппы, которого в роте прозвали Бэтманом, за его татуировки. У него было три татуировки с изображением летучей мыши, одна на правой руке, другая на левой стороне груди, а трития на правой лопатке. Как известно, летучая мышь- символика разведки, так что каждый человек вправе сходить с ума по-своему.
Небольшой отряд зашёл в ущелье, ощетинившись всеми стволами. Евгений передернул затвор, загоняя патрон в патронник, и снял «калаш» с предохранителя.
- Ну, ты прям крутой техасский ренжер,- произнес Фирсов, глядя на Евгения, - И рожки попарно изалентой перемотаны, это хорошо, времени мало теряешь при перезарядке. А вот за каким хером, патрон примотал к прикладу? – продолжил он.
- Последний патрон для себя, чтобы в плен не взяли, - ответил Константинов.
- У тебя мама есть? – с укором в голосе спросил старшина.
- Есть, конечно,- смущённо ответил Евгений.
- То-то, парень. Выкини эту дурь из головы, это не героизм, а долбаебизм. А патрон последний оставь для врага, и будь, что будет. И ещё, запомни русские на войне, своих не бросают, - назидательным тоном, произнёс Фирсов, а сам подумал: «Но бывают исключения, когда тебя кидает собственная страна», - Понял, а теперь, ребятки, смотрим в оба и под ноги, могут быть «растяжки» - вслух добавил он.
Фирсов знал толк в войне и ненавидел её. Не одна «горячая точка» была за его плечами. Война, война – блудная девица. То здесь, то там разжигает огонь. Играет бесстыдно судьбами людей. И этой бесстыднице поклоняются сильные мира сего, которым мало богатства и власти. Война не щадит ничего и некого, не молодость не старость, не дружбу не любовь. Она, упиваясь кровью, танцует на трупах. Кто даст ответ, где оно чистое и мирное небо?
***
Получив приказ, бойцы рассредоточились по ущелью, внимательно высматривая следы пребывания врага. В воздухе повисла напряжённая тишина. Нервы на приделе. Но нервничать нельзя. Голова должна быть «холодной», мысли и движения чётки. Страх. Гони его прочь. Если в душу проник страх, ты обречён на погибель. И не забывай, что рядом твои товарищи, они прикроют твою спину. Но вот и всё, опасный участок был пройден. Отряд вышел из ущелья, нечего подозрительного замечено не было.
- Всё, ребятушки-солдатушки, перекур, будем ждать своих, - сказал Фирсов, а затем передал по рации, - «Караван», я «Ястреб», у нас два ноля.
Это значило, что всё спокойно. Но иногда люди совершают ошибки. Ведь мы всё же люди, а не боги.
***
Колонна въехала в ущелье, не чего не предвещало беды. Все предосторожности были соблюдены, но всё напрасно. Засаду организовал специалист экстра-класса. Эмир, это не имя, а псевдоним бывшего специалиста ГРУ. Он выполнял спецзадания на Ближнем Востоке, но «союз» распался, и разведчик был выкинут на улицу за ненадобностью. Не велика, беда в начале. Эмир обтёрся и привык к гражданской жизни, создал семью, построил дом и как говорится, посадил дерево. Но война всё вмиг сломала, во время бомбёжки реактивный снаряд попал в построенный дом, вся семья погибла, вот вам и зыбкость счастья. И у бывшего солдата «империи», снесло «крышу». Целью жизни горца стала месть, заполнить душевную пустоту кровью врагов. Но смерть и кровь, не заполняет эту пустоту, и ты просто проваливаешься в бездну. Эмир поднял свои старые связи на Ближнем Востоке, и «сколотил» отряд наёмников. Он не любил публичности, не имел нечего общего с остальными полевыми командирами, не ходил под зелённым стягом, не кричал: «Аллах Акбар», не брал пленных, не захватывал заложников, а просто убивал, не оставляя не кого в живых. Он приходил не откуда и уходил некуда….
Взрыв. Головной БТР наехал на управляемый фугас. Боль и разрушение. Люди на «броне» разлетелись в стороны, словно шахматные фигурки, если ударить кулаком по доске. Прогромыхал РПГ, и комулетивный снаряд прожёг броню замыкающего БТРа, сея смерть. Колонна попала в ловушку.
Со склонов ущелья послышались автоматные «трели». Град из свинца обрушился на оставшиеся машины. Свинцовые «осы» впивались в тела, проходя их насквозь или оставаясь в них навсегда. Они не разбирались, кто из них хороший, а кто плохой. Кто добрый, а кто злой. Кто смелый, а кто трус. Кто виновен, а кто нет. Война собирала свой кровавый урожай.
Те, кому посчасливелось пережить первый натиск врага, рассредоточились под отвесными стенами ущелья и отстреливались. А посчастливилось не многим, из восьмидесяти человек, в живых осталось только тридцать. Умрём, но не сдадимся.
Радист безуспешно пытался пробить эфир, повторяя одни и те же слова, словно молитву:
- «Эдельвейс» я «Караван». Квадрат сто три. Нападение. Приняли бой. Нужна помощь.
***
Фирсов услышал звук взрыва. Его уста разразились потоком нецензурных выражений в собственный адрес. Проглядел засаду.
- Вперёд, ребята. Только окуратно! – крикнул он.
Разведгруппа кинулась в ущелье. Ужасное зрелище, горящий БТР, искореженные машины и трупы, кругом трупы. Одно тело слабо шевельнулось. Выстрел, и слабая связь между жизнью и смертью была оборвана.
Разведгруппа, под чутким руководством Бэтмана пробиралась к оставшимся в живых солдатам. Фирсов подал знак остановиться, а сам пробежал по открытому для обстрела пространству и скрылся за большим валуном. Прозвучал выстрел, и пуля расплющилась об валун. Свинцовая «оса» некого не ужалила.
Старшина, прыгая за валун, чуть не споткнулся об чьё-то тело. Это был капитан Банацкий. Он ещё дышал, но смерть неумолимо заключала его в свои холодные объятья. Фирсов встал на колени и приподнял голову капитана. Сквозь кровавую пелену, Банацкий разглядел старшину и с усилием произнёс:
- Это…, ты…, старшина.
- Капитан, помолчи. Береги силы. Мы выберемся из этой передряги, - надтреснутым голосом произнёс Фирсов.
- Нет, старшина. Только не… я. Спаси, пацанов, – произнёс в последний раз капитан, и его дух покинул бренное тело. Его война закончилась.
«Почему всё так, а не иначе? Будь проклята, война!»: - подумал Фирсов, с болью в сердце, закрывая глаза капитану, а вслух прошептал одну лишь фразу:
- Есть, капитан.
Врёшь, не возьмешь. Надо вытаскивать ребятишек. Ведь их дома ждут мамки да невесты. С этими мыслями старшина высунулся из-за валуна. Сделал залп из «подствольника», и подал знак маленькому отряду продолжить движение, а сам посылал короткие очереди в сторону врага. Вот так, короткими перебежками не большой отряд добрался до тех, кто ещё был жив в этой «мясорубке».
- Кто старший? – спросил старшина.
К нему подошёл щуплый парнишка с сержантскими лычками на погонах.
- Сержант Степнов, - представился парень и вытянулся по стойки «смирно».
- Раслабся, парень. Сейчас время не для субординации. Что тут у вас, - произнёс в ответ Фирсов.
- Все офицеры убиты. Пришлось взять командование на себя. У нас пять «трёхсотых», один в тяжёлом состоянии, - ответил сержант и немного помолчав, спросил, - Старшина, а за нами прилетят? А то радисту некто не отвечает.
- Не боись, нас тут не оставят, постреляем не много и всё, - произнёс старшина, а сам подумал: «Да, прилетят ангелы за нами», он глянул в сторону радиста и крикнул, - Что, эфир пуст!?
- Молчат, гады. Кинули нас, старшина, - срывающимся на крик голосом, ответил радист.
- Успокойся, сынок. Я сказал, немного постреляем и всё, - спокойно произнес Фирсов, а затем ободряюще добавил, - Не бойтесь, ребятишки, батька вас вытащит отсюда.
Сказав это, старшина подмигнул радисту. Успокоенный радист снова продолжил свою монотонную «молитву». Как известно, надежда умирает последней. Но вечный спутник жизни, смерть кружиться в воздухе над нами, как хищная птица, и ждёт своего часа. Раздался выстрел. Радист уткнулся в рацию, с его головы соскочила каска и покатилась, издавая издевательский звон, дзинь-ди-дзинь, ударяясь о каменистую почву. Вот такой траурный марш, смерть просто издевалась над людьми.
На миг наступила тишина. Такая тишина, которая давит на уши. Затишье перед бурей. Тысячу, тревожных мыслей вертелось в головах солдат, что задумали «чехи». Тишину разорвал взрыв. В ущелье посыпались гранаты. Рациональное решение принял Эмир, сделать из ущелья одну большую «братскую могилу».
- Ложись!!! – заорал Фирсов.
Неужели это конец. Ещё одна кровавая и жестокая запись в летопись войны.
Но нет, во все времена найдётся безымянный герой, который совершит подвиг не ради славы, а потому что так надо.
Евгений встал с проклятой земли, скинул бронежилет и кинулся вперед.
- Куда!? Назад!!! – перекрикивая шум разрывов, крикнул Фирсов.
Но было всё тщётно. Если Евгений, что задумал, то он не отступит. Землю раздирали взрывы. А он бежал, то, падая, то снова вставая. Безумец, скажите вы? Безумец, тот, кто не ищет выхода.
Наконец-то Евгений достиг своей цели. Он запрыгнул на разбитый кузов «Урала», на котором была установлена ЗУ.
- Ну, держитесь, суки, - зло прошептал Константинов и нажал на гашетку.
Огненные «шмели» взметнулись ввысь, неся смерть в ряды врагов. Короб опустел, опять тишина, только дымятся два ствола и ввысь смотрят «седые», бездонные глаза солдата. В этом взгляде застыла боль и горечь. Ради чего, всё это?
Мысль обрывает выстрел. Две пули пронзают тело. Закончен путь, оборвана жизнь. Ради чего?
Послышался рокот винтов. Склоны покрыла череда взрывов. Помощь всё же пришла, три «вертушки» делали свою работу. Отряд Эмира уничтожен, но какими жертвами.
Фирсов смотрел на тело старшего сержанта Евгения Константинова и по его щекам текли слёзы. Такое с ним было впервые.
В небе над местом сражения, над чёрным дымом и смертью, в лучах солнца парил белый гриф. Откуда эта хищная птица появилась в наших широтах?
«И вдруг, после скорби дней тех, солнце померкнет, и луна не даст света своего, и звёзды спадут с неба, и силы небесные поколеблются; тогда явится знамение Сына Человеческого на небе; и тогда восплачутся все племена земные и увидят Сына Человеческого, грядущего на облаках небесных с силою и славою великой; и пошлёт Ангелов Своих с трубою громогласной, и соберут избранных Его от четырёх ветров, от края небес до края их».
Из Евангелия от Матфея.