О чем я могу написать теперь? О пальцах, которые прикасаются. О коже цвета спелого персика. О человеке, который жил в Москве и никогда меня не любил. Ведь он даже не знал, что есть на свете еще один человек, который каждый раз некрасиво падает, когда думает о нем.
Этот человек, что некрасиво падает, задирист и весел, в каких-то моментах посторонней жизни даже блеснуть умом может, но как-то очень блекло, глупо и ни к месту. Не кричит, не лезет философствовать и целовать никого не хочет, когда пьян. И полюбили его слишком не те люди, и руки у него очень мягкие, неперетруженные, и глаза такие, что лошади завистливо ему в след фыркают. Но у него внутри клетка есть и тысячи улетевших птиц с головы.
Пусть человек по-собачьему верный, подстраивается хочет под каждый нервный изгиб любимого, но чужого настроения, молчит когда на него тоже молчат, но кроме пустот своих ничего предложить не может.
У него такое же утро и тот же гул холодильника, тот же стиль невыражения себя, та же холодная поверхность в которой есть Все. И в горле так же косточка размера Вселенной, которую не так то просто выплюнуть или проглотить. Я утрачиваю способность писать и говорить, когда рядом со мной нечто более красивое. Ты.
Человек, который жил в Москве и никогда меня не любил, я буду падать грубо, незаметно и громко. Так, чтобы свидетелям захотелось отвернуться.