Как-то я встретил своего давнего арбатского знакомого, художника Гришу. Он прово-жал смуглую девушку, похожую на турчанку, черные кудри до плеч, моложе его лет на десять. Гриша представил ее как свою ученицу, но взгляды, которыми они обменялись… Я вспомнил его слова: «Могу работать, только когда меня любят. «Музы» заряжают энергией». А кого они не заряжают?.. – подумалось мне тогда.
Девушка куда-то спешила, поэтому быстро простилась с нами. Живописец пригласил меня в свою мастерскую, расположенную неподалеку, в Спасопесковском переулке. По дороге рассказал, что «турчанка» – дочь богатых людей. Она предлагает ему открыть совместный салон, а он боится потерять независимость.
Я удивился:
– Каким образом?
– Очень просто! Выставлять других – зарабатывать деньги легким путем. Художник богатеет и прекращает поиски, которые часто мучительны.
– Вы говорили мне, что любите доллары. Оказывается, отношение к ним у вас не такое простое?
– Да, это так. Хотя деньги для меня – мощный стимул.
Спустившись по крутой лестнице и миновав извилистый коридор, мы попали в ярко освещенную мастерскую-подвальчик, где стоит запах масляных красок, который чувствуешь уже в дверях. Много картин, развешанных по стенам и стоящих на полу. На полочках несколько оригинальных скульптур: Гриша начинал ваятелем. Мольберт, этюдники, холсты – типичная начинка мастерской художника.
Я разместился на старом кожаном диване. Хозяин включил магнитофон на низком сто-лике в форме палитры (не без гордости отметив, что сделал его сам), быстро переоделся в запачканные краской футболку и джинсы, и уселся за станок писать улицу родного Цхинвала. Я впервые наблюдал, как живописец работает не кистью, а мастихином – миниатюрной стальной лопаточкой.
Сперва появилась влюбленная пара на мостовой. Неподалеку от нее – задравшая морду лошадь и сидящая собака. Первое животное символизирует силу, второе, конечно, преданность. А вокруг тут же вырос старый город: каменные домики, деревянные балконы, вычурные и ветхие арочки. На всем грустная печать исхода и какая-то легкая незавершенность письма. В свое время я был там туристом, бродил по улицам, но, похоже, не почувствовал главного.
Гриша показал пачку карандашных эскизов на пожелтевшей бумаге.
– Я много писал городскую старину, когда был студентом. Моя любимая тема – про-свет жизни. Поэтому периферия работ темная, середина светлая. А насчет незавершен-ности вы правы: пишу быстро, на одном дыхании. Дохни еще раз, картина будет замученной.
Мы пили кофе, беседовали. Гриша вспомнил курьезный случай.
– Навестил меня знакомый. Посмотрел мои работы и заявил: «Это я напишу мимохо-дом. Подумаешь, лошадки и собачки, мальчишки и велосипеды…» Я предложил: «Вот краски и холст, сделай хотя бы копию. Приду через два часа». Вернулся и увидел какую-то мазню. Смущенный приятель развел руками… Посмотрите, что в свою очередь он оставил мне в подарок, – художник указал на прислоненную к стене картину жизнера-достных тонов.
– Она что-нибудь напоминает вам?
– Может быть, фото уголка природы.
– Да, напоминает фотографию, только раскрашенную. Но не подумайте, что мой зна-комый бездарен. У него другая школа.
Так же мастеровито и быстро написал Гриша «Вечерний Арбат»: дом с башней, тускло горящий фонарь, фигурки прохожих. Все рядом и не совсем различимо, доступно и чуть отстраненно. Хорошо знакомая мне улица, но такая, какой хочет видеть ее живописец: по-московски теплая, по-парижски богемная, и чем-то напоминающая европейский город начала двадцатого века. Люди на ней – не толпа. Машина на перекрестке – не тачка, а старинное ландо.
Если вид Цхинвала очаровал меня, наполнил светлой печалью, то полуфантастиче-ское изображение улицы, на которой тружусь, всколыхнуло пережитое. Спасибо тебе, гостеприимная столица! Ты поддержала меня в трудные годы и подарила трогательные знакомства.
Гриша вставил последний этюд в рамку, аккуратно обернул целлофаном, заклеил скотчем.
– Чтобы не размазать краску… Под пленкой она тоже сохнет, хотя и медленней, – по-яснил он.
– Ждете заказчика?
– Нет, это вам.
От неожиданности я поднялся с дивана.
– Простите, Гриша… Мы мало знакомы.
Он посмотрел на меня испытующе.
– Вам нравится работа?
– Конечно! Но… такой дорогой подарок. Мне неудобно его принять.
– Вы мой гость?!
– Да. Но…
– Тогда никаких но!
Гриша от души расхохотался, запрокинув голову, задрав черную бородку. Выпрямился, посерьезнел, только карие глаза поблескивали, и вручил мне свою работу.
– Земля круглая, Ардальон Филиппович! Хох-хохима не мбалы*.
*Гора с горой не сходятся (осетин.)
Расстались мы друзьями. Но мог ли я подумать, что Гриша вскоре станет одним из главных героев моих новелл!