30. 01. 92
Через два-три часа начинаются узкости Баб-эль-Мандебского пролива(Ворота скорби). За бортом сильная злая волна и вовсю беснуется упругий ветер. «Беби», подрагивая, уверенно идет себе вперед. Слева нас обходит сухогруз наших размеров. Мы могли бы прибавить оборотов и скорости, но надо беречь движок, он нам еще пригодится.
Боцман промерил осушительные колодцы по судну. Везде по нолям.
Спросил я кэпа: филиппинцы шумно собираются списываться, что вы думаете об этом?
— Ничего не знаю, я жену в Коломбо вызываю.
Контракты наши подписаны только капитаном и, с оговоркой, что они должны быть утверждены сверху. Казимерис, будучи в Сафаге, так и не подписал их. Что-то не устраивает наших греков в наших контрактах.
Наступил мой день рождения. Утром позвонил чиф и пропел в трубку «Хэппи бёздей ту ю».
Приснился жутковатый сон. Дома у нас гости, в деревне. Огород. Шура Пинчук, брат мой двоюродный. Много лошадей. С плугами и без. Вдруг лошади взбесились, кинулись в кучу, отец бросился их разнимать. Лошади ринулись прочь и затоптали отца. Люди с ужасом смотрели на всё это. Я подбежал к отцу, он лежал в ямке, присыпанный землёй. Кажется, была и кровь. Я отмел землю, отец шевелился и что-то говорил. Но — жив. Мама тоже снилась. Шура напевал: «Где-то по небу мой ангел летел, ну, потихонечку трогай…» Я спросил, откуда он знает эту песню, он ответил, что космонавты её поют. Это уже второй сон, когда Шура и папа снятся мне в одном сне.
Филипки тоже поздравили с днем рождения.
У всех на устах предстоящий сухой док в Коломбо. Чиф к случаю рассказал, как он на «Вале Куракиной» чуть не утоп посреди Даугавы вместе с ней, на пути из дока СРЗ (судоремонтный завод) в БТО (База технического обслуживания флота). Дело было в том, что концевой гребной вал был рассоединен с основным валом и стальными тросами был принайтовлен к дейдвуду. Когда буксиры поволокли «Куракину» в мастерские, встречное течение реки стало разворачивать гребной винт, тросы порвались, концевик сместился наружу, в зазор хлынула вода. Света в машине не было. Вот тут забегали. Вода прибывала. Пока отыскали фонари, новые тросы, талевки «Куракина» все больше носом в небо задиралась. С помощью талевок попытки загнать вал на место не удавались, пока одна умная голова не догадалась развернуть судно по течению реки. Вал заскочил на место, благодаря совместным усилиям людей и упором реки в гребной винт. А умной головой оказался не кто иной, как наш героический чиф.
Это еще что! На том же СРЗ, в позапрошлом году в мае-месяце, танкер «Сухэ-Батор» чуть не навернулся вместе с доком. В выходные дни мастер дока решил перебалластировать док и не мог потом запустить или остановить насосы, точно неизвестно. Док стал крениться вместе с танкером, крен достиг градусов 13(а по моим прикидкам и вовсе - 17, судя по масляному следу почти под нижними иллюминаторами) и судно уже было готово съехать с подкильных башмаков. Обитавшие на борту судна люди бросились спасаться. Но судно устояло. Док вернули обратно в нулевое положение. История темная. Дело замяли. Я тогда руководил ремонтом этого судна.
Так что торжественно утонуть никому не возбраняется. Я хотел сказать газетным штампом: в жизни всегда есть место подвигу.