Илл.: R.-R. Eichhorn "Mystischer Salon Lux" (Мистический салон-люкс). 2004, Oel/Leinwand
Внешняя ссылка: http://www.atelier-eichhorn.com/#/de/gallery/3/
Художник Роман-Райнхольд Айххорн (R.-R. Eichhorn) нашел свой путь в изобразительном искусстве и создал свои образы в живописи. Оригинальная черта таланта этого художника состоит в склонности к фантастическому. Он - мастер, способный жить своими фантазиями, своими непосредственными чувствами. Его полотна полны реальных образов (порой перемешанных с ирреальными, но все же утверждается приоритет реального). При этом создается и последовательно соблюдается психологическая достоверность, от его полотен исходит обаяние на высоком эмоциональном уровне.
В основе картин Романа Айххорна - неочевидность, то, что словарь называет спорностью, сомнительностью, небесспорностью. Они, картины что-то раскрывают, о чем-либо взволнованно или спокойно рассказывают , беседуют со зрителем. О чём? Вы не уловите момент, о котором можно сказать, ах, да, это вот что... Их композиции, сюжеты, герои даже определенного названия не имеют. Они неочевидны. Однако они не отпускают и хочется их разглядывать и пытаться понять. Вот тут как не вспомнить тонкого и умного поэта:
"Всего и надо, что вглядеться,- боже мой,
Всего и дела, что внимательно вглядеться!..
...
Как некий мир, который так и не открыли,
Как некий Рим, который так и не отрыли..."
Среди последних работ художника - обширная серия "Мистические салоны", с характерной для этого автора фееричностью, причудливыми и выразительными трансформациями форм и цвета.
Одно из значений французского слова salon — литературно художественный или политический кружок избранных лиц, собирающийся в частном доме, а греческое mystika – таинство, нечто загадочное, необъяснимое. Эти два толкования автор объединил в названии новой серии картин. Волей художника цветовое объединение и стало признаком каждого салона, а колорит каждого полотна определяет и эмоциональную атмосферу отношений между персонажами.
Картина, названная автором "Салон-Люкс" отличается особой живописной контрастностью и ощутимым драматизмом изображения. Этому немало способствует введение темного фона. Таким может быть либо безлунное и беззвездное земное небо, либо явно недружественное персонажам пространство космической тьмы. Неведомый источник голубоватого света открывает взору группку женских фигур. Этот свет окрашивает синевой открытые женские плечи, лица, волосы, перья на шляпах; даже роскошные ткани на сгибах светятся, будто флюоресцируют. Темный, скорее истинно черный фон между головами фигур ведет еще самостоятельную роль. Здесь угадываются очертания дополнительных образов - странные профили, которые словно прислушиваются к разговорам персонажей.
Три женских фигуры в центре повернулись друг к другу, как это действительно бывает при беседе вполголоса. На них красочные наряды и украшения, прически и шляпы времен повышенного интереса к роскошным деталям. Однако их позы и задумчивые лица полны безжизненной пассивности. Они едва замечают льнущего к ним верного красавца-пса и уж совсем не воспринимают услуг светлых эльфов, заботливо расправляющих складки тяжелых тканей на их платьях и перья на грандиозных шляпах.
Справа и слева от центральной группы находятся две фигуры, живущие своей жизнью и совсем не принадлежащие кругу нежных красавиц. Правая не только обличьем, но и явной отстраненностью отличается от центральных персонажей. Она отвернулась, и чуть наклонившись, будто к невидимому собеседнику, смотрит в сторону за границу картины. Ее лицо прячется в раструбе капюшона и за счет светотени обретает почти пугающую здесь объёмность. Освещенные руки спокойно сложены перед корпусом, а пальцы замерли в в ожидании движении.
Не менее своеобразна левая фигура, обернутая тяжелым покрывалом, как сине-черными крыльями, за спиной угадывается подобие шлейфа из экзотических перьев. Уже ее наружность далека от облика хрупкой светской дамы. Это нечто ирреальное, поистине мистическое встало рядом с земными женщинами, и уверенным взглядом, осанкой, выжидательной неподвижностью производит впечатление затаенной активности. Собственно динамика всей картины напоминает теневой театр, когда всё застыло, но полно сдерживаемого движения.
Автор не объясняет драматургии этой картины названием. Мистическое - это и есть тайна.