Окончание
Он приехал к Лизе сам. Приехал, договорившись о встрече, использовав старый электронный адрес Лизы Макентош.
Лиза, встречая его, держала в руке бокал с виски. – Мерфи? …Вы целы! …Вы целы, Мерфи?
Френк не был особо обеспокоен тем, что Лиза улыбается. Больше тем, что она называет его на «вы – Мерфи- целы». «Вот, мать твою! Не обращаться же мне к ней, «несчастная миссис Лоренс». Он промолчал. Что от болтуна не ожидали.
Лиза даже как будто растерялась сначала. Уставилась на гостя. А тот – молчок.
Отпив виски, она улыбнулась шире. И вдруг раскрыла объятия: «О, Френк!». - И позволила гостю обнять себя и произнести банальные слова утешения, типа: «Лиза, БЕДНАЯ Лиза (?!), мне жаль, …как там Тед? Опять без результата? Чертовы врачи! Чертовы бандиты и САМА ЖИЗНЬ!(?) …Боже, я тебя понимаю!(?))».
Заметив кольцо на Мерфи, Лиза пьяно уставилась на его лицо. Потом взяла руку Френка, поднесла к своему лицу и …расхохоталась. – Боже мой, Френк! Я всё-таки не ошиблась в диагнозе. Ты - «занятный».… Сто второй, кажется? Да, да, сто второй. Тед был двухсотым. Сколько нас, оказывается… парных.
Она допила виски. Отошла от Мерфи, говорившего что-то там о НЕВЕЗУЧЕСТИ её мужа, включила экран телевизора.… И что же на экране увидел Мерфи, все ещё что-то там говоривший? Ну да: медленно двигающийся гофр установки для поддержки искусственного дыхания. На кровати человек. Живой, но какого-то воскового цвета.
Мерфи тут же заткнулся.
-Они сказали, чем дольше он не придет в себя, тем труднее ему будет восстановиться. Эти идиоты перемудрили с анестезией. Тед ведь тогда пришел в себя. Мы даже поговорили …минут десять. Потом он отключился. Они хотели резать ногу. Я не позволила. Мы дождались другого специалиста. Тот сказал, что часть ступки вполне можно сохранить. Так и сделали. И как бы благополучно. Процесс заражения прекратился. Теду оставлена нога, но … из-за недотёпы анестезиолога, у него отняли сознание. Его мозг. …Боже, Френк, … не жизнь, а агония, …налей мне ещё виски!
Лиза плашмя упала поперек дивана. Мерфи уложил её, принес виски, и, что-то там опять говоря, решил укрыть пледом. Он распахнул ткань, а из неё, …прямо ему на плечо выпало нечто зеленое. И скользнуло ниже по руке. Мерфи даже присел, желая это придержать (чтоб не разбилось, не дай бог), но в руки ему угодил зверек, которого он тут же отбросил, как гада.
Лиза, отпив виски, шмыгая носом, попросила «быть повежливее с теперешним хозяином домашнего кабинета ТэЛо». – Смирнее, Френк, …почтительнее. Знакомься, это …друг моего мужа – господин Абба. Господин Абба, - Лиз взмахнула рукой с бокалом и пролила виски, - это …Мерфи, черт, виски… – Она разжала пальцы, пустой бокал выпал, и она тут же отвернулась к стенке дивана. – Черт с ним! - И тихо расплакалась.
Из соседней комнаты, как будто из ниоткуда, вышла женщина. Дама лет тридцати, но … представительная. Несколько сурово она произнесла: «Вам лучше уйти, мистер Мерфи».
Френк хотел утешить Лизу ещё. Он уходить пока не собирался. – А вы тут кто?
- Я - мать Лизы Макентош.
-Что?.. Макинтош женился?!
Женщина – в том же суровом тоне: «Вы знакомы с моим мужем?»
-Э…пожалуй, нет.
- Тогда, пожалуй, господин Макентош.
Мерфи замялся. – Ладно: господин, мистер, гражданин,… короче – я понял, чего вы ждете.
-Прекрасно! Тогда позвольте напомнить, вы вошли сюда оттуда. – Женщина указала на дверь.
Не зная, что ответить на такое, Френк произнес: «Вообще-то она Лоренс. Она замужняя женщина, и …вы (чуть не ругнулся) никаких прав на неё не имеете».
-Скажите это вашему отцу, господин гитарист. А теперь прошу…
Женщина указывала на дверь.
Лиза не поворачиваясь, всхлипывала.
Мерфи, будто в отместку за «такое отношение», снял свой фиолетовый пиджак, поймал на ходу ящерицу, та бежала по дивану и Лизиным ногам, растерявшим одну туфлю, обернул зверька и … понес. …Ну, раз «черт с ним» - значит, можно.
Охранник дома, заметив что-то в руках уходящего гостя, подумал о чем-то, …а потом попросил «минуточку подождать».
Он передал Френку клетку. Вздохнул, глядя на сверток в руках Мерфи, будто сожалеет о том, что дом стали покидать его хозяева, а потом произнес: «Она наступила ему на хвост, будучи под шафе. Но он отрастет. Он у них быстро отрастет. А вы, простите, не в курсе, к мистеру Лоренсу уже можно зайти?»
Мерфи дважды дернул головой, сначала он мотнул – нет, а потом, …посмотрев на охранника, на клетку – кивнул. Прижав скомканный пиджак к себе, вышел из дома.
Но издали, ещё раз он им полюбовался. «И вовсе не склеп. Красиво. Я б хотел в таком…», он заметил свою руку. Сверкнувший на пальце хрусталь. Зубами стянул кольцо, положил его в карман и, снова прижав к груди трепыхающееся живое существо, двинул к своему дому.
В тот день Абба и услышал: «Мать твою! Как тут у тебя засрано. Ты что, бумагу жрешь?» Одну из более-менее целых бумажек Мерфи развернул и …узнал о желании Лоренса умереть. «Твою мать, это ж завещание!»
Аббу сидел и слушал голос, к которому ему придется привыкать. Но новый его друг оказался не менее щедр на еду и свежий песок, чем старый. Мерфи разрешал ему бегать везде, оставляя клетку открытой, дабы ящер мог там спать и не переживать за свой новый медленно, но верно растущий хвост.
Еженощные нервные пробуждения, ежедневное «зелено-хвостатое» напоминание о четырех днях ада и особенно ситуация с Лоренсом, в которой Мерфи немного винил и себя. «Я лизал его, три дня не чистив зубы, может, это я засранец? Занес ему чего-то там, ... вот чтоб я сдлох!». – всё это некоторым образом ввело Мерфи в состояние тоски. Похныкав, даже побившись о родные стены «дурной башкой», он вдруг словил волну усилившегося интереса к творчеству. Начал писать музыку, стихи, просто как прорвало! Не глядя на смену дня ночью, на голод и грязь под ногтями, на звонки ждущих его друзей и заострившиеся до предела нервы – он писал и музыкой захлебывался, как слезами.
Френк обеспечил себе место в кармане депрессии, но действительно стал востребованным публикой. Сыпались деньги, пошли концерты, гастроли. Среди подружек неожиданно появились и молодые парни (уж такого в роду Мерфи никогда не водилось!). И Лиза Лоренс, и она – человек далекий от рока и гитарного дребезга, вдруг согласилась и приняла в подарок его диск. Первую копию с «платины». Даже с личной подписью автора.
И что же она услышала?
«Ты сказал: уходи,
Сам остался в бою.
И вот тебя нет,
А я жив, мать твою!
И тоска, сука, жжет,
За горло взяла.
Я там душу оставил,
Где оставил тебя».
Или ещё вариантик, уже совсем сомнительного содержания, если учесть, что тема у Мерфи теперь одна: те четыре дня среди безумных:
«Я бываю сумасшедшим в любви,
Я готов читать стихи до зари,
Всё, что не срослось с тобой - всё умри,
К черту вечность, к черту сон, мир гори!
Я бываю сумасшедшим в любви.
Ну, приди же и возьми меня, возьми!».
Послушав такое, Лиза Лоренс решила, надо бы снова пригласить поэта в дом и как-то объяснить ему, чтоб не рассказывал жадным ушам и прессе всякие разные глупости. Но начала она, как всегда, с нападения на чувствительность Мерфи. Она перевернула смысл его песен с ног на голову и …оказалась там главной! Она стала «запрещать» петь ТАКОЕ, чтобы у её мужа не было причин для ревности к такому клеевому парню, как Мерфи Младший!
Но Мерфи уже стал другим. Да и понимание, что женщина, которая говорит с ним, опытнее его - он это как-то по-другому стал ощущать. Что-то вроде уважения …(типа того). Сто вторым для Лизы Лоренс он быть уже не хотел. И на предложение продать носимое им с таким упорством её кольцо (Лиза похлопала по карману и … вытащила на свет кольцо, носимое теперь у самого сердца), он ответил: «Замужней женщине цена этого колечка дорогой не покажется. Я хочу …».
Лиза не дождалась продолженья «стишка», она резко отреагировала уже на первую его строчку: «Тут назначаю цену я, Мерфи! Но если решил поторговаться ТЫ, …тогда вон, на рыночную площадь!»
Мерфи побледнел. Принялся озираться, не слышит ли кто. Как истинный поэт, он растерялся до заикания, стал совать кольцо Лизе, неся полную ахинею.
В общем, он повел себя не по-мужски. Вместо того, чтоб настаивать на своем, он струсил, что может потерять расположения обоих Лоренсов и понёсся… - Лиза, …Лиза я, мать твою, ты все не так поняла! Я хочу увидеть Теда. Говоря о цене, я хотел сказать: увидеть Теда! Фу, Лиза, мать твою, а ты чего подумала? Да что ты за женщина, ты ж должна понимать, хрен тебя разбери, твой муж дорог мне! К черту кольцо, к черту то, с кем оно связано! Тед и ты – это ж одно, Лиза! …ладно, так, ладно, за то, что не обидел тебя ни тогда ни сейчас, дай мне, детка, мать твою, право, ну это, увидеть его. Стоял бы я тут, если б не Тед, стоял бы я тут, а, Лиза?! … В клинику к нему меня не пускают. Я, говорят, не родня. А кто ж тогда ему родня? Да ладно, ты, ты ближе! Черт! Я к сестре его ходил, но она тоже, её тоже – того – не родня, мол! Не близкая! Я и подкупить их пытался, черт их задери, но все только и твердят: это специальная палата, это специальная это как её … «атмосфера покоя». Что, мол, никаких посетителей. А журналисты? Эта свора псов, вон, пятки все обкусали. Мне задают вопрос, всех, мать их разбери, интересует вопрос: стали ли мы близкими друзьями? Я отвечаю правду: да! Да, мать вашу! …Лиза, мы: ты, я, он – мы стали такими друзьями! Так какого хрена, Лиза, почему «вон!»? А как к человеку, пусть не к твоему другу, но просто, по-человечески, …Лиза!»
-Кому, кому там нужна твоя липкая правда по цене стоимости газеты, …друг? Прессе, которая перепродает твою правду втридорога тем, кто готов заплатить и больше, чтоб поднести в другом месте, как жареный факт. Ты болтун, Мерфи. Какой ты к черту друг. «Ты, я, он, они» - ты сам себе хуже любого врага. Мелкий хвастун, на котором зарабатывают, кто угодно и сколько смогут. Немедленно верни кольцо, …идиот!»
Мерфи, кольцо уже снял и даже готов был отдать, но Лиза снова причинила ему боль. Обидела его в самых лучших чувствах. И он, НАДЕВ на УКАЗАТЕЛЬНЫЙ палец кольцо, стал им в назидание качать и рассказывать о том, о чем рассказывать не должен был – то, что ему Тед сказал (о том, что не он ей дорог, а слава его, типа: ну, так кто тут кем-чем торгует, подумай, Лиза?)
И это стало причиной их полного разрыва. Просто несказанной ненависти Лизы к нему!
Но второй визит Мерфи, размолвка с ним – это, в конце концов, оказалось спасением для Лизы. Он мобилизовал её силы. К новой волне войны за жизнь и честь мужа – Лиза снова была готова. - Ну вот…всех друзей раскидала. – Грустно произнесла Лиза, выглянув в окно и увидев, как решительно Мерфи идет к своей машине. – …Уехал. Друг.
Лиза вздохнула. И цокнула языком. Раньше, оглянется, а Абба уже тут, у её ног. Она языком цок-цок, и он бежит… из кабинета по лестницам и сюда – к ней (ну, если не закрыт). Теперь вот цокай – не цокай, в доме только слуги. Друзей нет.
Даже при гостях, Тед называл Аббу ласково: «Мой милый маленький зеленый друг»?
-А как же я? Пардон, где же моё место в твоем сердце?
Он только улыбнулся, поглаживая хохолок своей зеленой зверушки.
А вот теперь, пардон, теперь не узнать всей правды, пока не заговорит сам Тед. Ведь до того, она вела себя с ним так, что он понимал её превратно, считая, что её интересует не его сердце, а место в рейтинге ведущих архитекторов страны. …Пардон!
-Как он мог такое подумать?! …А может, это месть Мерфи? ВраньеЁ? …нет, слишком примитивен. Ах, Тед, …я же сто раз на дню говорила: я люблю тебя. …И …он... мне. Ну, меньше, конечно, но.… Боже мой, неужели он думал, что я, называя себя его Музой, жду только подвигов, а не его самого? Как, как он мог …так думать …обо мне, как?! Тед, - она захныкала, как девочка, - ну, проснись же, очнись. Скажи же ты мне, им скажи, этому, …ты не думал так, нет. Скажи, что ты, я,… господи, Тед, как же я буду без тебя, как же теперь? …Не хочу,…не хочу, …Тед, любимый. Я так слаба без тебя, милый, …родной, …проснись же! – Всхлип. - Да, это я, всё я, Мерфи прав, …- она всхлипнула, начала выжимать нос в платок, – я ведь даже таблетки тебе давала, …чтобы спал крепко. …Зачем?»
Наконец, поймав себя на мысли, что говорит вслух, Лиза огляделась, откинула от себя сопливый платок, скрестила на себе руки и, топнув, включила настенный телевизор. – Тед, …ну, здравствуй, родной. Как ты милый?.. – И ведь уже ни всхлипа, ни жалости в тоне. Она даже улыбнулась, будто желая, чтоб, если что, чтоб он увидел её именно такой – с улыбкой и с поднятой головой.
На плоской панели… медленно двигается гофр, мелькают огоньки приборов, … это её Тед, но восковой будто, жутко похудевший. «Три недели прошло. И конца беде нет. …Что делать? Что? … Нет, я снова поеду туда. Я снова всех их там выстрою, … я завтра же поеду туда и всех их, …вплоть до министра юстиции и прокурора, пусть все ответят, за что я и все МЫ платим им НАШИ деньги?!»
И Лиза встрепенулась. На неё снизошло столько энергии после второго «пришествия» ещё одного «маленького друга» её мужа, что она немедленно закончила диалоги с бутылкой виски и отправилась …к Генри Крафту! К тому, кто теперь, в отсутствии Лоренса вершил работу на сдаваемом объекте.
И Лиза стала тенью Крафта при концовке реконструкции Дома коллекционера. Она ревниво выслушивала похвалы первой и второй комиссии и очень следила, чтоб в них не отказывали, прежде всего, тому, кто собственно автор всего сего. «Мой муж один из величайших архитекторов нашего времени! Он как-то сказал мне: «Лиза, стать вторым Гауди сегодня не возможно. Нет желающих, сделать заказ на храм Святого семейства. Но строить дома, в которых будут жить люди, их дети, будут жить правнуки этих людей и так же будут гордиться своим единичным в мире домом – фантазией - это для меня возможно. Это мне по силам!» Это слова моего мужа – доктора Лоренса - человека, который построил этот великолепный Дом и построит ещё и лучше прежних!».
И чтобы там ни говорили в кулуарах богемы об её навязчивой идее сделать святым среди архитекторов имя её мужа, Лиза действовала правильно. Она не дала ни коллегам, ни команде архитектора Лоренса дать почувствовать свое сиротство. Она убеждала всех и всякого: «Сегодня я была в клинике. Врачи заверили меня: не пройдет и двух недель, Тед встанет на ноги. А он встанет, я уверяю вас! В день разрезания ленты он будет стоять среди вас. Он будет с нами!»
Она выжимала из врачей усердие и таланты, она требовала на судебных разбирательствах: «Я не хочу, чтобы вас осудили за совершенную вами врачебную ошибку. Я хочу, чтобы вы, наконец, знали, как исправить дело! Как поднять моего мужа на ноги, не навредив его голове!»
Она требовала много лишнего, но она требовала своего: вернуть здоровье её мужу, то самое, которое он имел, до того, как лег врачам под нож.
***
День торжественного открытия Дома коллекционера окончен.
Лиза, уставшая и как бы даже вовсе не хмельная, хотя шампанское лучшего места в мире текло в холле Дома рекой, вернулась в дом, который для неё построил её милый ТэЛо.
Как будто бы всё прошло прекрасно, и даже заслуги её Теда никем не преуменьшены. И лента – вот её клочок – в её руке. Но «мерзкие» газетенки опять позволили себе гадость. Мало того, что на их страницы попала странная бумажка, с якобы завещанием доктора Лоренса (подлинность её Лиза будет оспаривать в суде), так ещё и об её «честности» пошли стряпать анекдоты. Ей, без меры сиротствующей, ей припомнили участие в сетевой игре «Найди себе пару». Болтают, там де, «богачка раздарила отставным женихам 200 колец». «Сильна соломенная вдова была в невестах, каковы ж её силы теперь, если в то время, как врачи бьются над труднейшей задачей медицины – возвращение к жизни человека из длительной комы, она бегает с одного заседания суда на другое, да бы лично ткнуть кому-то в нос его ошибкой».
И это б она вынесла. Но сегодняшние вечерние газеты, одна из них валялась у дивана на полу, написала следующее: «Последнее творение, что оставил нам доктор Лоренс в наследство, стало лучшей драгоценностью города».
Лиза была без сил. Гнев совершенно обессилил её. «Да как они смеют?! Как смеют они хоронить его талант? …Что, моего мужа уже трамвай переехал? Он уже не дышит, уже не мыслит?! Никто и эти жалкие врачишки – тоже - не знают, что сейчас твориться в его гениальной голове. А я знаю: там сотни новых проектов, там тысячи фантазий и идей!»
Слезы закапали. «Лиза, я не хочу никаких «рук». К чему эти фантазии? Перстни, которые трут на удачу – что за архаизм, мы что, язычники? Если ты настаиваешь, я готов сделать один пролет укрытым от глаз посетителей. Хорошо, пусть это будет рука. Ладно, пусть. Пусть по ней поднимаются твои «исключительные». …И ты – ладно. Что? …Ладно, хорошо, хорошо, пусть так, путь это будут …«избранные» люди. Хотя, кто же их …вас…избирал? Может ваша избранность лишь плод ваших фантазий, а, дорогая?»
Те, кого и она считала когда-то людьми умными, перспективными, богатыми не только в смысле успехов в бизнесе, но и в смысле творческой образованности, люди, которые со смешками поднимались сегодня по пролету лестницы для «избранных» и, показывая пальцами на кольцо на пальце «руки» в холле Дома коллекционеров, перешептывались: «Она что, решила всем нам на палец колечко отставных надеть»? Одна такая «исключительно избранная».
Лиза не ждала ничего хорошего от этих людей. Её прославление мужа слишком быстро стали казаться им «излишними для славы доктора Лоренса». Доктор Лоренс как бы сам по себе и его славные дела – сами по себе, а она …. «А я для них «соломенная вдова» и всё!» Газеты писали: «Английский славный Джек построил лишь один дом, чтоб запомниться людям на века, наш доктор Лоренс оставил нам три дома, которые являются яркими картинками в архитектурных достижениях Северной Америки».
Мимо дома не проходит никто. Пока посещение идет только по записи. А ещё экскурсии. Все карты пеших и автобусных экскурсий теперь заканчиваются «у дома, который построил доктор Лоренс». Чтобы люди подольше походили по залам, галереям, чтоб увидели знаменитую лестницу «руку», чтоб прошлись по ней, как «избранные».
Рука Лизы потянулась к бутылке с виски.
Но тут зазвонил телефон.
Скольким женщинам, чьи дети, мужья, родители страдают от какого-то недуга, получали вот такие вот предложения, подобно этому, зачитанные с одобренного начальством листа, озвученные вкрадчивым голосом и доносившиеся с качеством используемого телефона: «Добрый вечер, это позвонили из Церкви Христа Спасителя. Сегодня у вас был хлопотливый день. Мы предлагаем вам тихое общение с Богом, милость которого столь велика, а власть столь сильна, что помощь может прийти непременно. Мы готовы прислать за вами машину. Исповедь, отпущение грехов и добрая молитва. Вы истинная христианка, ваши близкие и родные – честные прихожане нашей церкви. Мы приглашаем вас, разделить ваши печали с нами. Подумайте. Наш телефон для связи….».
Лиза тут же взяла себя в руки. По телефону церковникам отвечала настоящая Лиза Лоренс, не плачущая, ни вдовствующая ни капельки. – Я подумаю. Благодарю вас. До свидания.
А когда связь оборвалась, Лиза рванула весь аппарат к себе…- когда же успели превратиться они в «честных прихожан», черт вас побери?! - и вместе с болтающимися шнурами и трубкой кинула в окно. – Суки, продажные суки!! Только они меня и окружают! – Ор дикий. - Нет, …нет!! Не хочу!! – Жесткий, требовательный взгляд на потолок, - раз Ты могуч…Тед?! Тед? черт возьми! Да подымайся же ты, - она резко опустила голову, будто переломилась шея, - … как я устала, …боже, как…три месяца, три … милый, не дай мне сойти с ума, не дай…
На шумную молитву явился охранник дома. Его мужественное лицо тоже уже мелькало на страницах газет: «Трудно вдовствующей красавице не чувствовать себя в полной безопасности, находясь в руках такого мужчины». Заметив разбитый телефонный аппарат, он произнес: «Заменить?»
-Обойдусь! …- Тише и трезвее. – Машина, …заправленная … есть?
-Разумеется, да, мэм. Хотите куда-то ехать?
-Да.
-Уже ночь. Хотите, я буду сопровождать вас?
-Нет, Джим. Отдыхай. А у меня… просто дела.
Лиза рулила не к церкви. «Если уж молиться, то у его ног. Сегодня у него славный день. Дом коллекционера оценили как достояние города. Это успех. Мы должны разделить его вместе».
В палате запахло орхидеями. Лиза поцеловала мужа, взяла его руку в свою, и стала молиться. Путаясь в строчках одной молитвы, вставляя её в другую, у неё получилось нечто глубоко личное для Бога. Да и для Того ли? Ведь она закончила молитву словами: «Так услышь же меня, наконец, пусть вершиться и дальше воля твоя, Любимый».
Бог иногда ничем не занят, только нашими заботами.
На другой день Лиза собралась к Крафту, чтоб обсудить планы на будущее. Ей пришлось долго ждать, пока мистер Крафт – любимый ученик её мужа (не раз кормимый ею в её доме!), отложив на время очередное интервью, пожелает выслушать её, НЕ прерываясь.
В планах Лизы был новый проект, котором ДОЛЖЕН руководить её муж. Но коллега доктора Лоренса (лучший в его команде) вдруг понял своё странное положение при миссис Лоренс. В то время как он, подбирая слова, пытался объяснить ей, что команда проектировщиков не может подписывать предлагаемый контракт, потому как «доктора Лоренса нету»… – Понимаете, Лиза, контракт подписывает один человек. Руководитель проекта. И поскольку Теда пока в нет, то я готов… - Но(!!) тут звонит Сам(!) и радостным голосом профессора Бойза, сообщает, что «мистер Лоренс подает признаки сознания». – Он видит, слышит и чувствует боль.
Вместо поздравлений, вместо слов благодарности и даже радости насчет события, Лиза, держа в мозгу то, что сказал (что только что «посмел» сказать) ей никому неизвестный Крафт, тут же принялась орать в трубку: «Какую ещё боль вы нанесли ему? Какую боль, я вас спрашиваю?! Не смейте, слышите, доктор Бойз, не смейте ни одной таблетки дать ему до тех пор, пока я сама не узнаю, для каких надобностей та подается моему мужу!!»
Телефон кинут в сумочку, сумка - на плече, «неизвестный» Крафт - оставлен в ещё большем смущении без каких-либо объяснений. А Лиза, …правда, дверь она за собой всё же не закрыла, но твердо решила: этому Крафту в команде её мужа больше не бывать!» - и к мужу!
***
Прессу разрывало от счастья. Такое любопытное стечение обстоятельств, просто-таки перехлест событий. А как же, днем работа по Дому коллекционера завершена; вечером Лиза Лоренс пила шампанское за СЛАВУ своего мужа (когда все пили за его очередной удачный проект). Наступила ночь. Мадам проводит её с мужем и вот! - утром другого дня врачи ликуют: доктор Бойз совершил чудо – его пациент, три месяца пролежав в коме, признал себя Тедом Лоренсом!
О случившемся писали дня четыре – не меньше. Информация прошла по всем мировым СМИ. К Лизе тут же подкатили с организацией конкурса на написании книги о жизни и деятельности её мужа. Газеты спешили заключить контракты о напечатании глав из этой книги. «Так да или нет, миссис Лоренс?» Ах-ха! Уже значит, фразочка «соломенная вдова» забыта!
Миссис Лоренс ответила так, как должна отвечать миссис Лоренс: пока нет. – Мой муж скоро совершенно поправится и начнется подготовка к участию его в новом проекте. Три крупных инвестора желают, чтобы мой муж – доктор Лоренс участвовал в строительстве нового Дома Актера в Голливуде. Старое здание уже перестало отражать символы теперешнего американского кино. Оно будет снесено. Уверена, мой муж - доктор Лоренс знает, каким должно быть месту встреч звезд с мировым именем.
И ни слова о книге. Будто в планах Лизы её и не было.
***
Тед пытался самостоятельно держать ложку. Он завтракал, когда телевиденье показывало кадры с очередной речью его супруги.
Ложка никак не желала держаться в его руке, всё крутилась, падала. Он, смущаясь, пытался помочь себе второй рукой, но двумя держать ложку и есть - было ещё сложнее.
Его стала кормить миловидная шатенка – сестричка, дежурившая сегодня в его палате.
«Т…теперь т…ты знаешь, Люд…д…овико,
К…как тех с…с…страдание в…велик…ко,
Кто говорит: яс…счастлив был».
Девушка, кося на экран, осторожно улыбнулась. - Браво, мистер Лоренс. Вы сочинили стихи.
-Н…ну да. Пр…ипомнилось. Ан…нтонио Пис..с…тойя. Т…трагедия г…герц…цога Моро. – Тед жестом пальцев указал на ложку. – Д…айте, дайте сюда. Я с…сам…м.
Он ел кашистый завтрак. В экран больше не смотрел, хотя его жену там показывали снова.
- Вы так знамениты. Столько людей хотят увидеться с вами.
-Иг…гд…де..е они?
Девушка снова осторожно посмотрела на ту, что показывал экран телевизора, специально поставленного в люкс - палате для выздоравливающего Лоренса. Ну, чтоб видел, что его помнят, любят и ждут. – Не знаю, ждут очереди, наверное. Тут ведь хозяйничает …не профессор Бойз.
Лоренс уставился на девушку. Он будто ждал разъяснений. И та, осторожно высказала по этому поводу личное мнение. – Доктор Бойз на всякий случай не решается спорить с вашей женой. Она считает, что посетители могут навредить вашему быстрому выздоровлению. Вы пока …сложны в общении. Ну, это она так считает. А профессор, он считает, что чем больше вы общаетесь с людьми, тем скорее к вам вернется обычное настроение, речь, - она сунула ему ложку в руку, - и аппетит. Ешьте!
Лоренс улыбнулся. Он устал от еды и болтовни. Вернул ложку, лег на спину и прикрыл глаза.
Девушка, вспомнив кое-что, быстро произнесла, пока пациент ещё не уснул. – Особенно ждет встречи с вами ваш друг – мистер Мерфи. Он такой…занятный. Он тут, он прямо вот, только что приехал.
-Да, яз…знаю. Он гов…ворил…л, что его сч…читают…т таким. …Зан…нятным.
Девушка испугалась, что последует отказ. А она зарабатывала автограф. - А вы знаете, …у него наверняка тоже есть стихи. Да, стихи, которые он хотел бы прочесть вам.
-Н…не надо …с…стих..хов. Пусть так… – Тед едва шевельнул рукой. – Так зах…ходит…т.
Вечером того дня миссис Лоренс уехала, потребовав подготовить её мужа к переезду домой. – Мой муж будет долечиваться в лучших, …в домашних условиях. Здесь совершенно не ценят его покоя! Я заметила тут машину некого гитариста. Запомните, без справки от санинспектора – никаких мерфи сюда не впускать!
А к ночи, другая медсестричка привела в палату Лоренса Мерфи. И справку не спросила, только автограф.
-Тед? Как ты? Ты,… я гляжу, ничего. Я думал, мать твою,…будет хуже.
-Ф…Френк…к. – Лоренс протянул руку. Мерфи осторожно пожал её, и глаза его заблестели (руки Теда были легки, как перышко). – Тедди, …мы, мать твою, мы оба, …ты, да чтоб я сдох, ожил, …классно. Как в кино.
Лоренс зажмурился и тихо посмеялся.
А Мерфи, не грузя его, достал из-за пазухи кошелек, открыл его, и … по простыне на Лоренсе быстро побежала зеленая тварь.
-Абба?! О, Аб…бас…сия.
- Так вот какое у неё имя. Красиво. А я думал, она мальчик. (Тед тихонько взмахнул рукой – да, да) Мальчик? Я так и подумал. Уверен, он скучал по тебе. Смотри, сегодня даже хохолок распушил. Вот мать его, для тебя украсился.
-Абба…
Ящерка бегала по рукам Теда, по резиновым трубкам и проводам. Она обнюхивала новый дом старого хозяина. По ней ничуть не чувствовалось, что она лишь в гостях.
Тед попытался сложить ладони лодочкой. Медленно, но верно сложилось. Узнав жест, ящерка тут же устроилась в тепле, выставив из ладоней Лоренса острый кончик хвоста.
-А может, - неожиданно предложил Френк, слегка пованивающий гримом и потом, поскольку заехал сразу после своей энергичной работы, - тебе кинуть её?
Лоренс посмотрел на ящерку, потом на Мерфи. В мутновато - голубые глаза парня, который заметно изменился с тех пор, как он его впервые увидел. И, будто прочтя в них что-то (или просто припомнив о чем-то), Тед улыбнулся. – Эт…то на тебя т…так в…весна д…д…действует.
- Ты заикаться стал? Напугали тебя тут. Там - ты не заикался.
Тед снова осторожно махнул рукой – нет. - Н…ет. Эт…то д…должно п…пройти. Я ра…раз…зговорюсь, и прох…ходит…т. П…пот…тер…пи.
Мерфи обеспокоенно оглядел Лоренса, и, выставив руку, приманил животинку к себе. - Тед, чтоб я сдох, если я о себе. Весна не причем. Я о тебе. Но это ж невыносимый человек, эта - твоя ТЕПЕРЕШНЯЯ жена. Да чтоб мне пропасть, если чё. Поверишь, дважды был у неё в гостях…- Мерфи помедлил, но во взгляде серых глаз его визави не мелькнуло никаких признаков напряжения. – Он на пальцах показал Теду, - дважды! И оба раза ушел, вот чтоб мне сдохнуть, если вру, отплевываясь. – Мерфи изобразил последнее. - Слава богу, два года назад пронесло мимо такого счастья, не, серьезно.
Тед зажмурил глаза и снова тихо посмеялся. – Ну! Н…не всем т…так везет.
Мерфи тоже улыбнулся, но в улыбке все равно была доля жалости. Лоренс сильно похудел. Синяков уж не было в помине, но тогда, с ними он смотрелся гораздо здоровее. А теперь? Теперь как будто его покрасили в бледное и подлатали иглой. На правом веке Лоренса, которое от природы наплывом наполовину прикрывало глаз, розовая полоса шрама, да ещё на лбу и под нижней губой. Нет трех передних зубов с тех пор так и нет (все ждали, когда пациент придет в себя, (ну понятно, к чему покойничку зубы по штуке за штуку?)). И, тем не менее, вид мужчины, которому ещё и сорока нет, жалок. Если б Мерфи его не знал другим.
Лоренс понял причину кислости в лице друга и растянул рот в широкой улыбке. – Вес…сна, Ф…френк. Эт…то весна!
И мозги-то вот только включаться начали, а он шутит!
- Тед, ну смотри, парень, я ведь как тебе лучше. Здоровье у тебя как вообще? Ты, кстати, на счет ноги в курсе? Я к тому, может, это я. Я ж тогда хотел, чтоб тебе и чисто и приятно было. Коты ж не дураки, вылижутся и здоровы! Тебе пол ступни оттяпали, ты в курсе?
Лоренс затих. Поджал губы. Будто прислушивается к чему-то. Потом попробовал сам податься вперед, но, почувствовав легкое головокружение, попросил Мерфи откинуть простыню с ног.
Мерфи подумал, определился с местом звонка вызова медсестры и …осторожно показал Теду ноги. Лоренс смотрел и сравнивал ту, что была голой и целой с той, что была по щиколотку туго забинтована. Да, некоторое различие он заметил. И зажмурился.
Мерфи закусил губу и слегка напрягся. – Значит, я опять влез с дурной вестью? Да чтоб я сдох!.. – Лоренс молчал. Молчал и смотрел на ногу. Даже не мигал. Было заметно, что он сильно напряжен. Мерфи показалось, Тед пробует шевелить остатком пальцев на ноге. - Тед, да что ты, мать твою, …все великие имели физический недостаток. Никто не унывал ни Бетховен, ни Байрон, ни Лотрек. А, Рузвельт ещё.
Тед сглотнул. Кивком головы потребовал закрыть себя простыней. Помолчал. Потом, будто вспомнив, что рядом не просто присутствующий кто-то, а друг, вздохнул и постарался улыбнуться. Он старался. Но выходило с трудом. - Да уж, …вп…пихнул.
Помолчали. Мерфи будто оглядывал палату, Лоренс лежал, и чужая усмешка будто прилипла к его губам. – К…какой я т..теперь Л…лотрек…к? Л…ложку еле д…держу.
Мерфи хлопнул себя по ляжкам. Будто сценическую пыль стряхнул. - Тед, мы живы, мать твою! Мы с тобой - я и ты - из всей семерки крутых. Ложка, что – п…пройдет как заикание. Я пою свои песни, ты - завтра снова строить своё пойдешь – судьба! (Тише и медленнее) А нога, … ну что, - Мерфи улыбнулся, - …зато теперь ты, …мать твою, ну вот, …за Лотреком. А хочешь, за Рузвельтом, - как пожелаешь.
Лоренс открыл рот и …тихо хохотнул. Гость явно смешит его.
-А Лизу … оставь. Вы на хрен, … вы разные с ней. Не пара вы! Наврали вам. (не зная, что сказать ещё, но видно, сказать хочется столько, что едва штаны удерживают) Ну какая она художница, Тед? Видел я у вас дома мазню. Её, думаю. Разве это орхидеи? Цветной кошмар, мать её….
Лоренс припоминал, что там за картина такая. И снова – внутренний всполох смеха. Картина, «Увядшие орхидеи» (цветы и женщины увяли) кисти… Лотрека!
Но Мерфи считал, что его внимательно слушают. Он продолжал со всей серьезностью: «…Это ей надо на палец хрусталь, завралась совсем. Про меня знаешь, что наврала в газеты, что я чужое переделываю. - Мерфи выждал, будто сверяя реакцию Лоренса со своим возмущением. (Тед показал, что внимает). - Тед, это ложь! Да черт возьми, всё она врёт!! Поклеп от зависти, чтоб я сдох. У меня ж всё вот отсюда идет (Тед покачал, как бы подтверждая, что верит, оттуда). – Френк ткнул себя в грудь. – А у неё, Тед, у неё… – совсем с другого места. Людей прогоняет, будто они что-то, а не кто. Выслушать – и на это не способна. (Будто вспомнил слово, которое давно держал в уме, и вот - вспомнил) Тщеславие одно! …Ты был прав.
И Мерфи рассказал, как «действительно» было дело при открытии Дома коллекционера. (Это на его взгляд). – … Представь, за ней никто по той лестнице не пошел. Она одна пошла. Оглянулась на всех, никого за ней! Задрала голову и пошла…вилять задницей, поднималась, будто королева. Все по широкой пошли. По твоей, по зеленой, по мраморной, она – нет!! Не пошли, мол, хрен с вами! А когда все потом тоже захотели по той пройти, она - ни-ни, не пошла за ними. Стояла внизу, крутилась туда сюда, будто твоё литье смотрит. С ней эти стояли, ещё не выбранный новый мэр и губернатор с женой. (пауза) Я, конечно, не в первый день туда попал. В такую компанию…я только раз в жизни попал – не дай бог! Я вчера только к ночи сумел, и то по блату. Охраной свои парни стояли. Людей там - весь город! (пауза) А её я из стеклянных дверей видел. Вчера охрана суровая была. Так я всё у дверей и промаялся. Как обезьяна, крутился всех этих, «избранных» и «не избранных ещё» увидел. Все на картины смотрели твои, литье из бронзы. Бой гепардов – клёво, мне понравилось. А она - нет! Крутилась, ничё толком не смотрела. (Ближе к лицу Лоренса) Слышь, а морда у одного гепарда, …ну, все так говорят, …на лицо твоего тестя похожа. (ещё ниже наклонился) А второй кто? …Губернатор? Нет?.. Мне показалось, морда второго – это наш губернатор. (Тед не шевельнулся. В глаза смотрел. Мерфи понял, что угадал, но болтать о том не стоит. Выпрямился, и на дверь посмотрел). Эх, классно получились! (шепотом) Я б на месте губернатора так даже не обиделся. Ведь это ж в бронзе – на века. (Вхдохнул) А, вот!.. Я тут вырезал из газет, принес тебе. Читай, время будет. Все тебя хвалят. «Удача, - говорят, - просто и изыскано мило». Не понимаю слов, но согласен, красиво. Я в прокуратуре не был, но это - мне понравилось. А Лиза, (Мерфи даже испугался, что имя сорвалось с губ) она это, она всё: «он – великий, он - могучий». Тед, ты могуч, но ведь и не спорит никто, зачем же она тебя так, …опускает, Тед. Вот, честно, взяла и потянулась к хрусталю в кольце на Руке. Все посмеялись даже. Она тянулась так долго и …дотянулась. А потом пошла, подниматься дальше. Одна. Тед, она порвет тебе сердце. Ты тогда… - Мерфи не стал говорить, про найденную им записку. Он вообще пожалел, что с горяча дал прочесть её одному человеку. Теперь, он считает, что не нужно было этого делать, да кто ж удержит воду с водопада? – Ты тогда, не знал, как унять её тщеславие, а теперь, когда ты так слаб…может, того… пусть себе идет одна.
Лоренс слышал голос Мерфи, вникал в слова и пытался понять, где спрятана причина его желания разбить их с Лизой брак. «Обида в сердце? Влюбленность? …Весна. О…о…весна, …даже я её чувствую. Хоть бы скорее домой. О, …хоть бы уйти отсюда …о…о».
-Тед? Ты что-то говоришь? Как мычишь вроде бы.
-Френк, я замет…тил, когда т…ты волн…нуешься, ты не об…б…ращаешься к словам паразитам.
-Да не волнуюсь я! …Какие паразиты?
Лоренс тихо рассмеялся. – Ф…Френк, ты вл…влюблен в неё. Яп…понял эт…то ещё т…там.
- Что?! – Мерфи покраснел. От натуги поправить дело, он принялся рукой тереть джинсы на колене, и тут же сделал дыру. - …Ну да, …ну это ж тогда. Сейчас я не про себя, я о тебе. Посмотри, посмотри на себя, …в тебе пол тебя осталось.
-Да не с…смотрю я на себя, Ф…Френк! В…видишь, зарос совсем. – Тед дернул рукой, как бы желая погладить свой «пушистый» подбородок. – А что… пол…ловина, п…пусть. Но это её п…половина, Ф…френк. Она делает, что у…умеет. Это ей нравится. Это сч…частье, что у неё п…получает…тся.
-А ты?
-А я… б…буду ст...троить. Дальше.
-С Лизой?
Лоренс кивнул – да.
- А этот? – Мерфи кивнул на ящерицу. – Мы подружились. В отличие от хозяйки, он меня принял. Даже не кусал.
- Ну, этого з…забири. Он З…ЗАНЯТНЫЙ, к…как ты.
Мерфи растопырил карман, и ящерица привычно забралась туда.
Когда Мерфи уходил, Абба не высовывался. По-видимому, был какой-то уговор на счет конспирации.
***
Лиза после, как спросила у мужа, как он себя чувствует (Тед, разумеется, ответил: «превосходно»), объявила о том, что ему «пора» заняться проектом Дома Актера. Что ему нужно «торопиться», так как регистрация участников конкурса уже завершается.
Тед прикрыл глаза. А что он мог сказать на такое? Жену свою он знает. Раз «превосходно», значит «готов!». И вдруг, Лиза заговорила совсем про другое. То есть, как бы кинула плыть тему проекта по виткам восстановленного мозга мужа, а сама заговорила о том, что печет лично её.
- Сюда приходил этот… гитарист. Кто-то внушил ему, что он друг семьи и может являться без приглашения. – Взгляд на мужа. Понятно, что тот не в курсе, что она сама приглашала Мерфи в дом. – Тед, мне бы хотелось, чтобы ты сумел внушить ему обратное. Пожалуйста. – Лиза посмотрела на мужа. Но Тед нарочно прикрыл глаза. И чему-то улыбался. Лиза поняла, это отказ. Настаивать на своем открыто - она побоялась. Нужны были аргументы. - Он болтун, Тед. Ты не знаешь, что и сколько он болтал о нас. О тебе, обо мне. Мне приходилось защищаться. Мне до сих пор приходится отмываться от всех его плевков и неправд. Это не выносимо. Не хочу, чтоб этот болтун являлся сюда.
-Лиза, (он так и не открыл глаза) к…когда в жизни нач…чинает напоминать о себе од…диночество, ж…желаемое, пока мы в с…силах, тогда од…дним другом или од…дним врагом больше - это сч…частье. Д…давай не будем…м отказываться от сч…частья. К тому же он заб…брал Аббу, и тот, вр…роде бы под…д…дружился с ним. Ты рада?
Лиза расцеловала мужа. - Милый ТэЛо, только ты, перевернув все с ног на голову, можешь сделать удобно. – Лиза улыбнулась и поцеловала мужа в лоб. - Ладно, решай ты. Как решишь, так и будет.
«Как решишь, так и будет». Мысль свежая в его супруге. Лоренс открыл глаза. -А в ч…чем он п…проболтался?
-Он рассказал, что был сто вторым номером отступного кольца. В газетах написали, что я всегда была заносчивой стервой. И вдруг появилась информация, что ты был отставным двухсотым. Это редакция сайта начала подсчет, которым был ты. И кто-то припомнил, что слышал, как я, сидя за столиком, увидев тебя, нервно прогуливавшегося у дверей кафе в ожидании меня, произнесла: «Возможно, скоро мне грозит полное разорение. Двухсотая неудача». Извини, ты показался мне сначала рохлей. Я, - Лиза руками взбила волосы у себя на голове, - судилась с организаторами игры. Выиграла. Лицензию отобрали, сайт закрыли до времени, редактор с компанией болтунов ищут новую тему для самовыражения. Но! Но началось-то всё …с этого. (Мерфи, но много чести называть его имя).
Тед похлопал по краю кровати рукой. – Сядь.
Лиза села, тут же наклонилась, обвила плечи Теда руками. Его тепло, более свежий цвет лица (ещё не как обычно поджарый и все же не серый, как было в клинике), очень радовали её. Она слилась с его теплом, гладила его чистые волосы, которые мыла сегодня сама, своими руками (как всегда, помогая мужу, принять ванну), и испытывала всплеск эмоций, в том числе и нежность, легкий трепет чуть подзабытого ею возбуждения. – Милый, ты снова со мной, ты дома…
Тед, тихо снял её руку со своей головы. Но оставил её в своей руке. – Поч…чему ты п…промолчала по поводу м…моей ноги? …Были т…трудности?
Лиза, молча, высвободила руку и опять же принялась ерошить волосы на голове мужа. Она смотрела на его лицо, волосы, гладила шею и не могла оторваться от привычных, но таких возбуждающих её движений - касание тела мужа. - Милый… - она поцеловала Теда в шею, – всё… позади.
- Я сп…просил т…тебя: давно я з…здесь? Ты отв…ветила, нет. Но принес…сла телевизор. И от т…телевизора я уз…знал, что пров…валялся в к…клинике три месяца. …Лиза! Неуж…жели ты не хоч…чешь просто поговорить с…со мной? Нет…т. Я г…готов был выс…слушать и Бойза, но он отне…некивался: простите, дела, пац…циенты. Лоц…цкер заходил, чуть не п…плакал. «Жёны, наши ж…жёны нас не с…стоят». Что значит эта ф…фраза? Он не об…бъяснился. П…почему теперь Бойз г…главный, не он? …Говорит: «Т…теперь всё больше по с…судам, хотя хотел заняться н…наукой». …Лиза, что п…произошло за те три месяца, пока я был в к…клинике?! Почему т…ты не раз…зрешала прийти ко мне Джен…нин? …Лиза, что за д…детская ревность, она моя с…сестра!
Лиза захныкала, потом заплакала …куклой. – Меня все только и делали, что обижали без тебя. …Все, все…и анестезиолог, и Лоцкер, и Мерфи, и редакции всех планов. А твоя сестренка … (смахнула слезу) , она заговорила о каком-то «завещании». Трясла бумажкой перед журналистами и уверяла, что ты хотел покончить с собой. Господи, какой бред! Нет, я бы стерпела, но зачем было бредить накануне сдачи Дома коллекционера? И я… (Глазки сузила)… ничего, я докажу, что всё это ложь. (Заметила внимательный взгляд мужа, и снова – кукла – куклой). - Я никогда так много не плакала, Тед. Это всё защита. Без тебя…
Тед прикрыл глаза. А он-то порадовался, что клетку УНЕСЛИ. – Ли…за, …ты же п…прошла по лестнице тщес…славия. Ты п…потерлась о камешек…к. Ты всё сд…делала, к…как хот…тела. Что ещё?
-Мерфи, газеты, клевета – всё надоело, милый. – Лиза зло скосила глаза на телевизор. Тому повезло, что экран был темным. Она б пожелала свернуть его в трубку и … запустить блинчиком в бронированное окно. - Я коснулась камня с одним желанием, милый, только с одним. – Глаза Лизы заблестели. Да, говоря о святом для себя, она как будто и правда, не злилась, а плакала. – Я молила Судьбу, чтобы ты поскорее пришел в себя. Мне было тяжело. Мне никто не помог. Только взгляды в спину. Я вдруг почувствовала страшащее отчуждение, …милый, как хорошо, что ты снова дома. Мне снова спокойно и хорошо.
-А…суд…ды? К…конч…чились?
-А! Паркиенс завершит. Теперь мне всё равно.
-Поч…чему ты не обратилась к от…тцу?
Более трезвым тоном. - Не зачем было. Он занятой человек…теперь. Он женился. Мне –тяжело, ему - легко. Он даже романтиком стал.
-Т…ты с…сказала: тяж…жело.
- Ну …нет. Одиноко. – К мужу, но уже как-то без нежности. - Ты – моё солнышко. Я ждала, когда ты встанешь. – Она поцеловала Теда в губы. – Надо позвонить дантисту. Пусть сделает снимки. Надо подумать о зубах. – Лиза повертела в руке голову мужа. - Что-то в лице твоём …какая-то нелепость … от беззубья.
-Нелепость? Это с…старость.
-Брось! Я к тому, что за ворота выходить тебе пока не стоит.
-Отт…чего же?
- А там эти: пресса, полиция, … мерфи всякие, жаждущие подробностей. Стоит выйти - налетят. Не уйдешь, я знаю.
- Я с…смогу.
-Нет, ты не любишь давать интервью.
-От…куда такое мнение?
-Кто же любит давать показания, …ты?
Лоренс поджал губы. Судя по первому опросу – допросу в клинике, его действительно ждал неприятный повтор событий.
Лиза прижала свои ладони к лицу мужа. – Значит, зубы не вставляем, будем швистеть?
-Лиза, а нога, поч…чему ты не рас…сказала мне о ноге? Мне приш…шлось с…спрашивать об…бэтом медсестру. Она рас…сказала мне об…бошибке ан…нестезиолога.
-Молодец.
-Лиза?!
-Так будем звать дантиста или нет, ты уже решил?
-Вот это – р…решай ты.
Спокойно, будто констатирует факт: «Значит, я правильно сделала. Завтра утром придет».
-Ты спешишь? …Ух…ходишь?
Лиза осторожно покинула кровать мужа. – Да. Есть тут одно дело. Но я… скоро вернусь. Я сейчас.
Тед ожидал что-то такого. Судя по поведению жены, он уже знал, если что-то засело в её голове, так пока не сделает – не успокоится. Он мысленно «отмотал» разговор назад. «Дантист»? - нет, «нога»? - прошло, «интервью» – это после, «суды» – вот!»
Лиз вернулась, улыбаясь. Тут же прильнула к мужу. Заглянула в глаза.
Тот – в её глаза. Зеленые и довольные. – Что?
- Хорошо.
-Что, Лиза? – Он все ждал, что она скажет о ситуации у Паркиенса - их адвоката.
-Я говорю, что председатель ответил: «Хорошо». Паркиенс уже составил проект договора. Завтра ты его подпишешь и всё - ты в деле! Можешь уже начинать обдумывать концепцию Дома Актера. – Лиза подняла руку мужа и хлопнула об неё своей ладошкой. – Новое здание, всё новое, Тед! И куча денег тому, чей проект выиграет конкурс. А там - парочка комиссий, …этих людей я знаю, и… - она снова хлопнула ладонью о его ладонь. (Тед тут же опустил руку). …Что-то не так?
Лоренс отвернулся.
-Что, Тед?
И он, будто нарочно, повторил её же словцо: «Хорошо». Но оно имело скорее обратный смысл.
Тед был удивлен напору жены. Он даже подумал о словце хлеще – нахрапу! Как будто она не чувствовала дрожи в его руках. Он едва говорит, ему трудно надолго оставаться в вертикальном положении, начинает кружить голову, а она – она будто не замечает всего этого. Даже если Лиза ничего не понимала в его состоянии (ну не специалист она!), она могла бы поинтересоваться этим у доктора Бойза. А получилось так, что последний с величайшей радостью отпустил от себя пациента, над которым едва дышал три месяца. Лиза спешила не выяснить, готов ли её муж к такой сложной задаче, о которой она заявила, ничуть ни бывало! она уже мыслит о том, как начнет «обрабатывать» комиссию экспертов! «Она торопится жить и подпинывает меня. В здравом состоянии – это неплохо. Но сейчас, нет». Сейчас он хотел бы её участия. Просто покоя. И любви.
Она будто услышала это пожелание. – Милый, я люблю тебя.
Какие простые слова. Говорятся легко, как детский стишок, повторяемый кучу лет. И он, будто нарочно, тон в тон: «Я люблю тебя». Эхо, а не чувство.
Лиза приклеилась крепче. Она слушала его сердце и улыбалась. Она верила, он сказал правду и в том случае, и в этом.
И вдруг ему тоже стало тепло, спокойно рядом с нею, вдруг задышалось легче и боль ушла. И не замечая того сам, он вдруг задумался. Ну да, …он принялся, пока тихо, обдумывать конструктивную концепцию своего нового проекта. Впрочем, не своего, опять же его команды, команды единомышленников, которые строят с ним, строят для людей. Для тех, кто будет жить в таком доме своей жизнью. Ведь звездным бывает лишь час, а все остальное время актер - это всего лишь человек с тягой к лицедейству.
-Лицедейство…
Лиза встрепенулась. Посмотрела на мужа. – Что ты сказал, милый? …Лицедейство? (нежность и умиление в лице)…О, милый, …ты уже, уже начал обдумывать НАШ проект?
-Ты заметила, я пр…роизнес, почти не ззаикаясь.
Лиза его обожала. Она гладила его, ласкала, она целовала и целовала его ГОЛОВУ.
А он лежал, принимая её ласки, и думал: «А что я хотел? Что? Три месяца… - это в моей жизни целая вечность беспамятства от радости, что остался жив. А она, …она не изменилась. Напугалась немного. А так, …держится молодцом. Это же замечательно, что не сломалась. Не спилась, как её мать, уставши от vip-жизни. Лиза молодец, осталась собой. Она пинает меня, чтоб не залеживался. Три месяца простоя. Конечно, она не верит в мою усталость. И я ДОЛЖЕН встать. Должен подняться и …идти дальше. …А что, Дом Актера - это интересно. – Лиц...цедейство. – Тед улыбнулся. Повторить без заикания не получилось.
Лиза поняла. – Ничего милый. Завтра придет твоя сестра, …потом этот… (Лиза поднялась, присела, одернула на себе, самою же расстегнутую кофточку). Я знаю, они все равно придут. Сорт неизгоняемых ни за что. …Наболтаетесь, косточки мне перемоете, … и ты вовсе забудешь про заикание. Кстати, и Бойз так сказал, а он теперь для меня, словно бог.
-Угу. Он и т…ты… в суде ещё не вс…стреч…чались.
Лиза застегнула свою розовую кофточку и на верхнюю пуговку, выпрямила спину, покрутила головой и едко ответила, понимая намек. – Нет!
-А к…как на счет «не с…судимы б…будете»?
-Не тот случай. (Подумав о муже). Возможно, …я отведу часть своих исков. Я подумаю.
Лоренс вздохнул и поцеловал руку жене. – З…занос…счивос…сть – эт…то нет…твоё. Я…люб…блю те..тебб…бя.
Лиза расцвела, поднялась на ноги и сверху указала на мужа пальцем. – Ты просто герой! Каждую минуту ты всё здоровеешь и здоровеешь. Бойз точно может спать спокойно!
Тед тихо рассмеялся. – Д...да, т…теперь же я твой, ан…него.
Лиза, улыбнулась. – Да, ты дома. – И тут же, меняясь в лице с приятного, на холодное. - Я позвоню отцу, Паркиенсу. Надо бы проконсультироваться и с Бойзом. Без понятия, чем тебя кормить первое время. (Деловито хмуря бровки) наверное, ты был там на диете. Чем тебя там… а впрочем, ты дома. Здесь твоё меню буду составлять я! Потом ванна и… я вернусь. – Улыбка, но холодная. - Бай, бай… - и она ушла.
Лоренс закрыл глаза: бай-бай. А когда жена вышла, он открыл глаза и глубоко вздохнул. «Как же хорошо у себя дома».
***
Первыми его работами были виллы. Дома для расслабления и отдыха. Обязательно с парком, водопадом, искусственным озером. Обязательно роскошные ворота с гербом или львиной мордой, терраса, в доме непременно детская и каминная комнаты. Требования – одинаковы. И, тем не менее, пять вил получились, к радости заказчиков, одна на другую непохожими. Потом был социальный парк. Место отдыха всех. Там можно было посидеть в кафе, где одна из стен – падающий водопад. Там был укромный уголок для молодоженов, которые могли заказать столик на двоих, и пить шампанское, будто паря вместе со столиком над чашей фонтана. В парке были и домик - пирожное; и пивной домик («Дом для выпивох» его так прозвали завсегдатаи), а ещё там было озеро – воронка (с искусственным водоворотом). И было озеро в озере, где в центре был устроен Дом для живых лилий. Их можно было увидеть, лишь подплыв к ним на лодке или вплавь.
После парка был проект - Дом Счастливого ребенка. За нетривиальность (проект термитник – прочная везде выживающая семья), за новизну концепции (счастье, что это? - это союз интересов), за использование только безопасных материалов и красок (цветной кирпич, сосна, лиственница, стекло и металл) этот дом назвали Чудо домом (ещё и за то, что Лоренсу удалось попасть в смету, чего не мог добиться ни один проектант! Тед просто не погнался за гигантизмом). «Да, - сказала Лиза при открытии Дома Счастливого ребенка, - наконец-то у нас есть дом для счастливых. Здесь будут проводиться семейные праздники и игры. Здесь и только здесь дети и их родители будут счастливы вместе. Иначе и быть не может, ведь всё здесь сделано руками счастливого человека, человека бесконечно любящего детей».
После Тед взял тайм-аут и принялся строить свой дом. До этого они с Лизой снимали часть стандартного дома. (Тед, глядя на красавицу жену, считал, что его длительные командировки могут отменить тему «свой дом» вообще, не вышло). Свой дом он делал с учетом того, что там будут дети. Лучшие комнаты - под детские. Но Лиза в ту пору была озабочена тем, чтоб у её мужа были свои ученики. Она организовала для него часы лекций, а часть детских в доме пошла под творческие офисы. Там учились рисовать, делать кукол и макеты существующих районов Лос-Анджелеса. В мастерских, под которые был отдан флигель, учились лить бронзовые статуи, ковать мечи и латы. Лиза аргументировала некоторые неудобства тем, что «не все дети могут оплатить курсы творчества при университете», где Тед читал свои лекции. Лоренс повздыхал, но возражать не стал. Дети, пусть не его, в доме были. Лиза ухаживала за ними, подкармливала и как будто даже не замечала никакого стеснения в собственном доме. Однако, как только мужу была присвоена степень, Лиза тут же …выселила детей в университетские мастерские. Правда, не кинув их совершенно. Она оставалась непременным спонсором творческих занятий тех детей, которые были талантливы, но действительно не имели возможности платить за своё развитие. (Возможно, поэтому и разговоры о стервозности Лизы тогда быстро сошли на нет).
И вот Лоренс снова на ногах. Первое, что он сделал, это обошел весь свой дом.
В одной из «детских», по всем четырем стенам которой висели эскизы его проектов, его и его команды, Тед задержался надолго.
Лиза, приехав с очередного заседания суда, тут же отыскала мужа и встала рядом. Голодная, взъерошенная, заведенная неудачей, принялась разглядывать работы.
Всё здесь - труд её мужа. Это эскизы. Тут вокзалы, которых ещё нет, дворцы, которые, увы, больше никто не может заказать для себя. Здесь чертежи домов, зарисовки ещё несуществующих парков, станций метро. И тут же совсем свежие эскизы. Легкие зарисовки лишь чуть-чуть заретушированные и раскрашенные легкой цветной пудрой Лизы. Это Дом Актера. В трех проекциях.
Лиза в восхищении. Но Лоренсу как будто это уже не интересно. Он уставился на рисунок, который рисовал в снежной Сибири, где рубил «пряничные домики». На рисунке отец с мальчиком на руках. Лохматый, в распахнутой рубахе крепкий мужчина, огромными лапищами бережно обнимает, прижимая к себе, сына.
Лиза, виновато опустила голову. - Ребята приезжали. Приезжали несколько раз. …Потом перестали. – Лиз быстро взглянула на мужа. – Я запретила им беспрестанно беспокоить персонал клиники вопросами о твоем состоянии. «Доктору Лоренсу лучше? Он уже очнулся?» …Хватит того, что я как могла трепала врачам их ленивые задницы. – Лиза помолчала. Заметила, что Теду сказанное не понравилось. Но он промолчал.
Она снова посмотрела на эскизы. Здесь рисунки барельефов, решеток для террас и парадных ворот, детализированные планировки усадеб и много – много зарисовок, сделанных Тедом в поездках по странам мира: эскизы с изображением людей, животных, ювелирных изделий, рисунки тканей.
– Что не так, Тед? Хочешь сделать перестановку? Снять всё это? …А, по-моему, здесь много интересного.
-Серьезно я пока ни о чем не способен думать. У меня есть долг, Лиза. …С тех самых дней.
-Без проблем! Кому и сколько? Если что, я скажу отцу, уверена, он мне не откажет. Сколько?
Тед погладил голову жены и снова, взявшись покрепче за трость, обошел комнату.
- Понимаешь, …нет, давай, лучше сядем.
Он за руку притянул жену к себе ближе. А ведь Лиза опять собралась куда-то бежать. (Разумеется, по делам!)
Тед удержал её. И Лиза не настаивала. В последние дни она просто перестала на себя походить. Большая часть её времени была посвящена мужу. Тот был удивлен, но ему было приятно. «Даже если повторяемые СМИ сплетни имеют под собой какую-то основу, она - лучшее, что есть у меня в руках. Стерва? … Легко клеймить. Попробуй, понять, почему? И у неё отзывчивое сердце, сегодня это редкость».
Лоренс посмотрел жене в глаза. – Я буду сбивчив. Я дважды все это рассказывал. Сначала ФБР, потом полиции. Потом от меня потребовали письменного рассказа. Я рисовал им портреты. – Тед вздохнул. – Лиза, там меня не поняли. То, что я хочу сделать – мне делать запрещают. «Вы рискуете». Мне так сказали.
-Тогда не делай!
-Лиза я ДОЛЖЕН!
-Значит, это не деньги?
Тед крутанул головой - нет.
-Это хуже. Но тут полиция на твоей стороне. Раз нет, значит…
Тед нахмурился. – Я расскажу третий раз. …Тебе. Слушай.
-Тед, но я не хочу ЭТО слушать!
-Лиз, это важно. Даю слово, от тебя ничего не потребуется, кроме как быть со мной в очень сложные для меня минуты. Мне не нужен твой совет. Я уже всё решил. И решение полиции меня не остановит. Но кроме Мерфи, готового подтвердить мои слова, мне нужен человек, который не был бы заинтересован в исходе дела. Для стабильности в разговоре. Таким человеком можешь быть только ты. …Лиза, - Тед взял её за обе руки, отставив трость в сторону, - в последние дня ты так была нежна со мной, как никогда. Прошу, побудь такой ещё … один сегодняшний вечер. Речь идет о визите в один дом. Только один визит. Твоё присутствие при разговоре - это всё, Лиза.
Лиза пристально разглядывала лицо мужа. Она сама вложила в его правую руку трость. Свободную руку обняла своими ладонями. И все это она сделала, не отводя взгляда от лица мужа. Глаза его требовали. …Но ведь он просил. «Если он ТАК настаивает, значит, дело не одного вечера. Он колеблется. Балласт - Мерфи. Я - костыль. Вещи «незаинтересованные», но важные, если не хочешь серьезно оторваться от земли. Боже, что же он задумал. Долг? Я знаю моего мужа. Он никогда не станет обещать, если не может исполнить. Значит, потребовали от него. Скорее даже, попросили. Попросили, но так, чтоб не смог отказать. Черт! … И это в то время, когда он должен думать только о Доме Актера. …Лицо снова осунулось. Это все полиция. Чертово ФБР! Им помогай, с ними- сотрудничай, а когда понадобилась помощь от них, они сказали: «рискованно». …Так кому? Что? …Не стану слушать, не соглашусь, - он замкнется и замолчит. Он согласится заниматься проектом, но без души. Без легкости в дыхании. …Ах, Тед, Тед, и я занята. Дурочка, взялась с горяча судиться с твоей сестрой. А завещание и, правда, написано тобой. Уж я-то твою вязь наизусть знаю. Ты писал о моем тщеславии. Ты писал, что тебе тяжело. Ты написал: «тогда зачем?» … А наша любовь, Тед? Ты любил меня, когда хотел уйти, громко хлопнув дверью? Когда решил, оставить меня с отцом-молодцом, с теми, кому на меня плевать. … Ты не дал бумажке хода, потому что любил меня. И сейчас, просишь быть рядом, потому что только моя любовь – сила, питающая твои силы. …Ладно, буду слушать. Но не ради только своего тщеславия. Мир должен знать нас обоих. Я хочу, чтобы нас запомнили. Чтобы сопереживали нам, делам, ошибкам нашим. Там, где вспомнят дела твои, будет моё имя. Если ты это называешь тщеславием, то ты просто путаешь понятие. Только ты и я, только мы вместе. Это любовь, Тед. И вот ради этого…». – Я согласна. Что ты обещал, милый? Кому?
Они все-таки присели. В бывшей детской ничего для сидений не было, они сели на широкий подоконник. Как бывало, делали ученики Теда, отдыхая от рисования и лепки. За спинами Лоренсов яркий вечер. Весна. Но и она уже проходит, вот-вот и наступит лето. Всё в цветах, шмели жужжат до самого заката.
А они сидят, говорят, слушают друг друга и пытаются тут же понять: услышаны ли?
-Лиза, на улице Секвой, в доме сто живет один старик. Его фамилия Бух. Он ждал сына. …Нет, не с этого. …В общем, у старика куча детей, но всё дочери. Но он ждал сына. Тот, все время находится вдали от него. Гастроли, концерты, турне, сын дирижер. Известный. А тут у него концерт, в нашем городе. Сын должен приехать, старик ждет его. …Ты слушаешь?
-Пока похоже на присказку. Слушаю.
-Я не фантаст, но что-то подсказывает мне, что это очень печальный старик, и он очень ждет своего сына. Ждет до сих пор, хотя, как сказал Спайк, ну, тот, что ведет дело о похищении, ему одному из первых сообщили о том, что его сын к нему больше не вернется. Знаешь, моя мать, когда её отец погиб на войне, она тоже все время ждала отца, так как не видела его умершим.
-Боже, Тед! – Лиза поцеловала мужа в одну щеку, потом - в другую – Мать, отец, да побереги же ты себя. Все эти окунания в жизнь других людей – это такая подлая бесполезность, уж ты мне поверь.
-Слушай дальше. А в доме рядом живет женщина…
-Вот! Выросла репа, её нашел старик, старика - старуха …и так далее.
-Слушай, Лиза. И у этой женщины есть сын.
Лиза кивнула. – Вот и сказка началась. Сейчас завязка будет. Сойдутся мать, старик и мальчик. И потом конец: всем по репе.
Тед знает, с кем имеет дело. Терпеть Лизу – это его мужнин долг. - У неё сын. Это сын Марка Филиппа Буха. Того, кто погиб первым. Мальчик родился вне брака, потому как Марк был женат. Эдди Апс – так зовут мальчика. Меня просили передать старику, что у него есть внук.
-Улица Секвой – это в еврейском квартале, Тед.
-И что?
Лиза пожала плечами. – Стены высокие, а за ними …немножечко неряшливо. Это район ремесленников, милый. Есть успешные. Но больше тех, кто живет исключительно перепродажей. Семьи чаще многодетные. Бегают чумазенькие между парой-тройкой успешных. – Лиза повернула голову к мужу. - Старик твой может отказаться, увидеться с внуком. Хотя тебе-то какое дело? Ты передал просьбу, ты сказал: у вас есть внук. Ты исполнил просьбу умершего Буха и … всё - живые пусть сами разбираются. Надеюсь, ты не собирался сводить эту несчастную женщину со стариком, у которого уже на руках осталась невестка с детьми? …Нет? Ну и правильно.
Тед помолчал. Потом он повернул голову к жене. Протянул руку и …потрогал золотой крест (это модно в этом сезоне) на её шее. - Высокие стены. (Лиза кивнула) Немного грязновато. (Лиза кивнула) – Милая, я просил выслушать, и, понял, бесполезно, ты ничего не поняла. … Но это моя вина. Я не умею объяснить. Прости. – Тед хотел уйти, Лиза – придержать его. Не удалось. Тед слез с подоконника и, пройдя мимо эскизов Дома Актера, ушел.
Лиза сразу же соскочила с подоконника. - Тед? Тед, я к тому о стенах, … послушай меня, пожалуйста! Опыт мой показывает (слышится долгое «о…о…о!»), ты строишь дома людям, Тед, а мне приходится строить людей! Уж я-то знаю, некоторым просто всласть не просто влезть в чужую жизнь, но и, любезничая в глаза, притворяясь роднёй или другом, просто и вежливо срать в эту жизнь. Ты понимаешь?
Теперь она желала быть понятой ИМ.
Лиза догнала мужа. Он спускался по лестнице, держась перил. Она шла рядом. Переживала, как бы он не упал. (Тед впервые так надолго покинул кровать). - Тед, ради бога, …нет, ради меня, милый, не ходи туда. Ну их!
Он не слушал её. Ему важно не свалиться. Его день сегодня должен быть длинным. Он так решил.
-Тед, то, что тебе одному известно может потревожить жизнь сразу трех семей.
-Или сплотить их. В одну.
Она боялась, что может упасть он. Но случилось обратное. Подвернув ногу, Лиза полетела вниз по ступенькам, опережая мужа. Тед кинул трость, схватился одной рукой за перила, второй - поймал локоть жены. И тут же, присев на больную ногу, вытянул здоровую вперед. О неё и ударились колени Лизы.
Джим, следивший за парой, спускавшейся по лестнице (по-видимому, в столовую, так как время ужина), молнией взлетел вверх. Тед попросил, снести его жену вниз, на диван, в гостиную. Сам, сильно ковыляя, чувствуя, что уже и здоровую ногу повредил, дотянулся до трости и, хватаясь за перила, постарался встать. С некоторых пор, стоя ему в целом было комфортнее. Но сейчас он слышал знакомый звон в голове, неприятный, тягучий и боль в ноге – снова боль.
Навалившись на перила, Тед стал …отдыхать. Он успокаивал боль, внушая себе, что сильный, что справится и наблюдал, как бережно и по-мужски нежно Джим укладывает его жену на широком диване. Оттуда, с лестницы он поинтересовался. – Лиза? Как ты?
-Нормально. Как нога?
-Я цел.
Лиза, лежа, кивнула. – Тогда стой там. (Джиму тихо) - Теперь его. …Да, да, если ты действительно хочешь сохранить за собой это место, вперед и аккуратнее. – Улыбка женщины. – Как сейчвас.
Охранник дома порозовел ушами. Ответил тоже тихо. Конфиденциально. - Мэм, …вы хотите, чтобы я принес мистера Лоренса на руках?!
-Ну да. – Лиза смотрела парню в глаза. – А зачем ты тут нужен, если не носишь хозяина на руках?
Джим опешил. Лиза, вдоволь налюбовавшись на тупое выражение лица охраны, рассмеялась. – Тед?! Ты слышишь, милый? Джим просит у меня ТВОЕЙ руки.
-Лиза, перестань. Джим, расслабьтесь. Спасибо, вы свободны.
Охранник выровнял тугой узел галстука. Одернул на себе пиджак. Задрал голову. - Сэр, вам помочь?
-Спасибо, нет.
-Там… вас ждет ужин.
-Спасибо. Идите.
Лиза, как бы между прочим, пояснила: «Приглашает на ужин мажордом. Оплата охранника втрое выше. …Тед, так может, мажордома наймем? Намекни Мерфи, может этот актёришка уже умеет произнести фразу: кушать подано».
-Встретим, спросим.
-Ох, я спр…р…рошу! – Лиза лежа, скрестила ноги и руки. Она прикрыла глаза, и тут же в мозгу отразилось застрявшее там выражение лица адвоката Паркиенса, который протягивая ей копию «завещания» Лоренса, монотонно произнес: «Экспертиза утверждает, письмо подлинное на восемьдесят семь процентов. Если Вы подтвердите в суде его подлинность, суд по просьбе истицы обещает не применять к Вам санкций за нематериальный ущерб, причиненный чести и достоинству потерпевшей стороны». Лиза готова была колотить Мерфи до тех пор, пока вся дурь из дурака не выпадет. И что ещё: как раз его лица она никак не могла припомнить. В целом. Зато крутились, мелькали в бледном овале какие-то бесцветные детали: белёсые ресницы Мальвины, муть глаз, нос картошкой и губы – трубы. «Вот до чего же мерзкий тип! И эта – профсоюзная добродетель, …нашли же друг друга!».
Лиза Лоренс уже знала, что письмо к Дженин Лоренс попало от «друга семьи». Дженин за то, что её прилюдно назвали лгуньей, потребовала сатисфакции через закрытый суд. Вот, получается, в дураках оказалась сама Лиза. Сейчас она лежала, и сверлила потолок немигающим взглядом. «Не стоит говорить Теду. То состояние уже пережито. Он же сказал в клинике: «Лиза, как же я тогда хотел жить!» Превращать его теперешнюю жизнь в кошмар вечного «оправдания», глупо. …Обидно, что не сказал мне сам. …Но, черт возьми, это мои обиды, причем здесь он? ...У меня всё прекрасно, у меня всё хорошо. Мне всё удается. Я самая хитрая. И я любима. Я - Муза лучшего архитектора Мира. Всё чудесно – раз, всё чудесно - два, всё чудесно - три!». Лиза улыбнулась.
Джим, не совсем точно поняв причину улыбки хозяйки (вечной шалуньи), еле сдержал в себе желание улыбнуться в ответ. Кинув быстрый взгляд в сторону хозяина, он незаметно ретировался за дверь гостиной.
Этому парню не повезло с внешностью. Боксер-профи, однажды на улице встреченный Лоренсом в жутко затрапезном виде, был силен, но без меры вежлив. Нелепое сочетание для профессии боксера. После пары лет терпения, его все же погнали с ринга. Его прогнали с вышибал. Его даже со швейцаров выгнали, за «непрофессионализм» в отношении с…грабителем. (Тот вежливо выпроваживал нахала из охраняемого дома, тогда как надо было скрутить и доставить). Джим нанялся бороться без правил. И…вечно был битым! Так бы и сошел с катушек мужик, уже ненавидя и пугаясь липнущих к его груди шлюх всех рангов и полов. Он уже был женат, считался хорошим семьянином, но его смазливость портила ему жизнь и карьеру. А тут случай: рисовавшего пейзажи мужчину оскорбила группа подростков. Джим никого из них не тронул. А Лоренсу предложил проводить до дома. Лиза, увидев красавчика и узнав, что тот без работы, тут же предложила Теду нанять парня в качестве «двуногой смазливой сторожевой для придания дому мексиканской колоритности». Лоренс сомневался, но решил, что наличие в доме такого мачо, может привнести некую остроту в его отношения с женой, он согласился. Джим в доме уже два года. До Лоренса дошел снимок в газете, где сняты Джим и его улыбчивая хозяйка в обнимку пытающиеся скрыться за дверями кафе, но Тед на него сам улыбнулся. Он ответил: «Я знаю Джима. У меня нет к нему претензий». На восклицание: «А к этой?!» Тед просто напомнил сестре имя своей супруги.
На вопрос Лоренса: что там произошло у кафе, Джим спокойно ответил: «Мэм не захотела давать интервью. Сказала, не в настроении. Мы скрылись в кафе. Ушли через кухню». Яркой мужественности Джима Лиза сопротивлялась энергично и подчас бессовестно. Провокационно. Это тонизировало. И заметно повышало настроение и Лиз, и Теда. Джиму важно, чтоб ему и дальше хорошо платили. А больше ничего. Дом красивый, уютный, но не богатый, и не большой. Джим за десять минут обходит его полупустые комнаты, и если что, вежливо просит гостей непрошенных «удалиться с охраняемой территории». Пока бит не был. А если что и пропадало в доме, - на его зарплате это не отражалось.
Лоренс смотрел с лестницы вниз, в гостиный холл.
-Тед? – Лизе не нравилась бледность мужа. – Я ушибла тебе ногу.
Он кивнул. – Ничего. Я спущусь. Лежи, …шалунья.
Он еле спустился с лестницы. Тяжело присел на край дивана. Потом, повозившись, потеснив жену, устроился удобнее. Но долго сидеть не стал. Боялся, что после будет трудно встать. – Пошли, ужинать.
-Да. Надо поесть. Не ходить же тебе до конца жизни дистрофиком. Да и я… голодна. В Управлении полицией нет приличного буфета.
-Что ты делала в полиции?
-Давала показания. Что же ещё?
-Лиза, надеюсь, ты была с Джоном?
-Паркиенс был в суде. Он привез мне оттуда одну бумагу… - Лиза замялась, - в общем, он был занят. На внимательный взгляд мужа, она ответила улыбкой и поглаживанием руки. – Пустяки. Переживем.
Тед ответно погладил жену. Провел по щеке ладонью. Потом взял её руку в свою. – Ну, кто кого поднимать будет? Ты меня или я – тебя? Сильно ушиблась.
Лиза улыбнулась. Дернула носом: пустяки. – А давай, скинем на пальцах?
-Ага. А потом позовем Джима.
-Ну! Он твоей руки просил. Он тебя поднимать будет.
-Он всегда путал род.
-Ему просто все равно: мужчина или женщина.
Они посмеялись.
-Тогда. Значит, мне тебя придется поднимать.
-Да. – Лиза подала ему и вторую руку.
Тед взял трость, тяжело на неё оперся и поднялся на ноги. Подал руку жене. – Я запомнил: в другой раз твоя очередь будет. – Тед поцеловал руку жене и потянул к себе. Помог встать.
Лиза пошла впереди. А Тед, едва передвигая ногами – за ней. «Как-то я неловко подставился. А ведь именно сегодня я должен быть в форме».
Охранник и кухарка индифферентно стояли у дверей столовой, слушая щебет хозяев.
Но постепенно за столом разговор вернулся на круги своя. - Я обещал умирающему. Надо ехать.
- Умирающий был тебе лично знаком?
-Это лишнее. Он умирал на моих глазах. Я должен сказать его отцу, что сын вспомнил о нем в самый тяжелый для себя момент. Старику будет приятно. И вдвойне, - что у него есть внук.
Лиза поняла, спорить бесполезно. Но у неё иные задачи. – Тед, обещай мне, больше никаких обещаний умирающим. – Она сделал знак пальцами – клянись.
Тед промолчал. Не повторил знака.
-Тед, у тебя сейчас задача одна - сделать лучший проект Дома Актера.
-Лиза, я не знаю с чего начать. В голове иное.
-Но ты же сделал. И, по-моему, получилось неплохо.
-И что? И кому моё «неплохо» нужно? Нет, проект – после. Я еду на Секвой. Ты со мной?
-В еврейский квартал …к ночи.
Тед посмотрел на часы. – Ещё далеко не ночь. – На жену. Вытер рот салфеткой и кивнул. – И что? С нами Мерфи и твой этот …орёл – Паркиенс.
-Ну да. Да. Ладно. Собирай свою команду. А я… - со своей переговорю.
-Ты о ком?
-Тед, я на поводке у ФБР.
Тед откинул салфетку в сторону. – Лиза! А ведь этого могло не быть, если бы ты не влезла с этим самолетом. Теперь что? Теперь ты совершила намеренное убийство, приведшее к гибели человека.
- Это Макс Грозберг-то человек? И пусть ещё докажут, что это сделала я. В самолет стреляли полицейские, …могли попасть в бензобак.
-Паркиенс уже сказал мне, что были обнаружены следы тротила. Если бы ты сказала о взрывчатке…
- К черту, Тед! – Выкрикнув, Лиза замолкла. Потом, улыбаясь, произнесла: «Тротил мог принести на борт похититель. К тому же я уже стрясла с механика аэропорта бумажку, где он написал, что сделал осмотр самолета перед самым вылетом. Он проверял всё. Никакого тротила там …не увидел.
Лоренс кивнул. – Держись этой версии. Хотя никакого тротила у Макси не было.
-Ты был в оключке. А они ограбили автомобиль сына владельца аэропорта. После полиция проверила машину, там нашли нелегальную винтовку и пистолет, числящийся в поиске. – Лиза сощурилась. –Ты не можешь сказать на все сто процентов, что твой Макси не нашел там тротил.
-Он не мой.
-А я – твоя!!
-Лиза, ему не нужен был тротил!
-Ты не можешь утверждать это!!
Тед заткнулся. Долго смотрел на жену. На то, как она ест. Запивает. Вытирается салфеткой. Потом вздохнул. – Ты права. Не могу. …Как ты сказала: поклянись? Ты поклянись. Никогда,…Лиза, прошу тебя, всё время помни: ты просто женщина. Ты не киногероиня. Перед законом мы не выше своего роста. Лиза, ты - не выше, чем сто восемьдесят один сантиметр. А я… - Тед коснулся рукой ноги, поморщился. Теперь у него болела «здоровая» нога. - …И я, к сожалению, самый обычный человек. Теперь я знаю, что говорю. – На губах мелькнула улыбка и тут же пропала. - Так что обсуди с Паркиенсом все свои былые заявления. – Тед выпил воды. – И отзови все свои иски. Явных врагов у тебя нет, а против мальчишек вроде Мерфи, выступать стыдно.
-Он болтун!
-Да, есть такое. Не обращай внимания. Как на ребенка.
-Но он обнаглел, он будто не понимает, что провоцирует лавину сплетен. Только разоряясь на поражениях в суде, он примолкает.
-Есть другие способы договориться. – К кухарке. – Можно убирать. – К Джиму. – Помогите, мне нужно добраться до спальни.
Лиза, с беспокойством в лице и Джим, который ожидал «чего-то такого», с трудами довели Теда до спальни. Он попросил потуже перевязать себе ноющую ногу. Выше щиколотки была заметна серьезная ссадина.
Как Лиза не настаивала, Тед обещал показаться врачу только завтра.
-Ладно. Тут тебя не переспорить. Хорошо, отдыхай, а я пойду, переговорю со Спайком. Джим, побудь тут. – Жестким взглядом хозяйка провела черту ото лба Джима до телефона на столе, как бы приказала: если что, немедленно звони. И… исчезла на одном из этажей дома. Надолго.
Тед полежал, чувствуя расплывающееся от мазей на ноге тепло по всему телу. Но, почувствовав, что засыпает, стал подниматься. – Нет, нет, я так засну.
С Джимом они вернулись в «детскую».
Огромная комната была заполнена светом яркого заката за окном. Легкие шторы колыхались от майского ветерка. В комнате простор пустоты. Когда-то она была забита самодельными игрушками. Но ученики Лоренса забрали их себе «на память». Лиз пыталась сопротивляться произволу, Тед – только улыбнулся: «Ты что, Лиза, отбирать игрушку у ребенка нельзя. …Нет, они всё ещё дети. Сначала клянчат, потом берут тишком. Сейчас у подростков пора «животного любопытства». Их не остановить. Не ругай Джима, я разрешил: пусть берут, если нравится. К тому же каждая игрушка уже запатентована. Далеко слава от тебя не убежит. Хочешь, возьми эскизы и отнеси к Гарри Стоунзу. У него маленькая фабрика в южном районе. Он кукольник от бога. Что ему понравится, отдай. Будет спрос, он сам предложит и заключит с тобой контракт». Вскорости в магазинах штата появилась игрушка Лиза – удивительно подходящее имя для свернувшейся подушкой змеи (используется и человеком и домашними животными).
Серебристый обойный шелк на стенах комнаты весь в канцелярских иглах. Ими крепят листы, на которых рисунки, чертежи и эскизы.
Лоренс внимательно разглядывал каждый. «Крафту дам полную свободу. Бог с ним, с контрактом. Пусть участвует в конкурсе сам. Если кто-то захочет уйти к нему, держать не буду. Как сказал один русский художник: «Скована жизнь. Свободно искусство». Вот… пусть и уходят те, кто не верит, что я способен выиграть этот конкурс».
Лизы не было. Тед кружил и кружил по комнате. Долго стоял перед рисунком, привезенным им из Рима. «Кино? Актеры? Чем интереснее сценарий – тем шире спрос. Сначала идет в ход подлинность, оригинальная идея. Затем, то тут, то там всплывает плагиат. Плагиат за плагиатом. Чаще результат последнего более изощренный по части кинопровокаций. Всё сообразно спросу: галлюцинации, берд, подтасовка. И обязательно криминальный отблеск на всём. Впрочем, только обыватель плачет, что криминала стало больше со времени возникновения кино. Чушь! Испуг маленькой сольвентности. Времена «великих» актеров, типа Нерона были, случаются и ещё наступят. Песни – народу, радость жизни – себе! А чтоб запутать маленького ещё больше, кино небыль мешается с ежедневной действительностью – и в прокат! Искривление пространств и мировоззрений – вот что стоит обдумать как идею проекта».
Картинкой, на которую смотрел Тед, рассуждая о киномешанине, был кадр из фильма «Римские каникулы». (Какие странные ассоциации!)
-Джим, проверьте, заправлена ли моя машина.
-Вам нужен водитель?
-Нет. Лиза поведет. Вы идите к семье. Отдыхайте. Нет сначала, помогите мне спуститься в гостиную. Я присяду на диванчик. Лиза что-то долго.
Джим все же не рискнул уходить домой до прихода хозяйки.
Тед включил телевизор. Нашел что-то смешное и стал смотреть. Немного повеселел. «Мерфи тоже поставил меня в ряд. И почему всем хочется втиснуть меня в ряд? …Ха…ха…Члены комиссии - строят, Лиза, Мерфи, вот и Генри…. Мальчишке показалось, или он поддался мнению, но вот: в его глазах я тоже – один из ряда. Он вдруг решил, что я уже не первый. …Ха…ха, смешно, … в ряд за Лотреком, я что, настолько перспективен, или настолько хром? ...Ха…ха… вот дает! Да, наверное, пока второе», - Тед осторожно коснулся ушиба на ноге. «Вот ведь, ахиллесова пята – ноги!»
Тед взял трость и … откинул её подальше от себя. Поднялся с дивана с трудом. Но поднялся и, прихрамывая, пошел к трости. Дошел. Вздохнул и стал…наклоняться, слегка сгибая колени. И… завалился набок, упал. Сел на пол, расставив ноги, и, тихо похохатывая, …задумался о проекте. «И супергерои уже не те. Зачем паучья слюна, вскидывание кулака, если есть возможности Матрицы. Новые технологии тут не причем. Это только кино. Искривление пространств. Нет, «Матрица» - тоже больше на вкус криминала. Мне больше нравится фильм «Начало» с Де Каприо. Кино, чтоб всё с ног на голову! И никакой сказочности, только искривленная реальность».
Лоренс сложил молитвенно руки. – «Господи, не оставь меня в радости зачать Дело моё».
-Те…ед?
-Я здесь, милая.
-Ты молишься?
-Ну да. Садись рядом.
-Вот черт! Но тогда может, не поедем в эту дыру? Я согласна стать твоей послушницей до утра.
-Я как раз о том и молился: чтоб встретить день без той заботы, что не дает мне покоя. Едем! – Тед протянул жене руку. – Ну? Теперь же твоя очередь.
Лиза помедлила. – А я так надеялась, что твоим непокоем является задумка насчет Дома Актера.
-Это потом!
Лиза вздохнула и поднялась на ноги. Подала мужу руку. Тед, сжал её руку, но…поднялся сам. И вида не подал, что потемнело в глазах. Что весь мир скрылся на миг за завесу из искр.
Лиза сначала ничего не заметила. – Аго-го! – А потом обратила внимание на испарину на висках. Медленно, с гаснущей улыбкой, она произнесла: «Да ты симулянт. …Тед, может, сначала заедем в клинику? Сделаем рентген ноги. А вдруг трещина».
-Заедем. Потом. После. - Тед взял жену под руку. – Едем! Где Паркиенс? Где Мерфи?
-Это твои клиенты. Мои – уже едут сюда.
Тед стал набирать номер Мерфи и адвоката. Последний был удивлен поздним звонком, первый - обрадован. – Кину парней и приеду. Я быстро, дай мне двадцать минут, Тед. Буду у тебя.
***
Тед выходил из дома последним. Возвращался, решил прихватить таблетки. Ему рекомендовал их Бойз, как анестетик. А когда вышел на крыльцо, увидел в салоне машины не только Лиз, Паркиенса и Мерфи, но ещё двоих. Один – красавчик из ФБР, второй – Спайк.
– Ну да, куда ж ты теперь без своего коллектива, Лиза…
Детектив Спайк первым приветствовал Лоренса. - Не беспокойтесь, мы поедем в своей машине. Она там, за воротами. Садитесь в салон, Тед. Сначала мы поговорим здесь, а после разойдемся по машинам. …Кстати, что за темная личность поглядывает на нас з-за угла дома?
Тед оглянулся. –Джим?
Охранник вышел из-за угла. – Мэм просила задержаться…пока к нам гости.
Лоренс кивнул. Потом объяснил детективу. –Это охранник дома. Работает у нас уже два года. В прошлом очень хорошие рекомендации!
-Да? Что ж, - Спайк приветливо кивнул …коллеге. И указал Теду на дверь машины. Тогда …поговорим.
-Добрый вечер, мистер Лоренс.
Блум. Агент ФБР - этот, как всегда, выглядел Джеймсом Бондом. Даже больше – от него пахло лестным парфюмом. – Присаживайтесь, мистер Лоренс.
-Можно, Тед. Встреча же, я надеюсь, не формальная.
-Не…ет! – Ответили хором представители защиты закона.
-Хорошо, Тед. Садитесь. Немного тесновато, но…узкий круг – самое то, чего мы хотим для скоро продвижения этого дела.
Лоренс подвинул Мерфи. – Привет!
-Привет, мать твою. Как жизнь? Неделя пролетела, что не звонил? Абба купается в гормонах. Я ему пару нашел. Для случки. О, мать твою, это что-то!
Детектив Ол Спайк тут же оборвал разговор не по теме. – Итак, немного дополнительной информации, мистер Лоренс, …э…Тед, я понял. Значит так: то, чего вы пока не знаете. Марк Филипп Бух – известный дирижер Миланской филармонии, тот самый дирижер, что вынужденно не прибыл на концерт сюда, к нам, в Лос-Анджелес – он жив и здоров.
Лиза: «Я так и знала! Сейчас потянет дедка репу».
Мерфи: «Да чтоб я сдох! Этого не может, …Тед, скажи!»
Лоренс – у него даже боль в ноге пропала. С ног сшибающее известие отвлекло от мелочей жизни.
- …И был нами найден на Кубе, – продолжил детектив. - Произошел нелепый случай: в туалете аэропорта, его ограбили. И избили. Очнулся он…на Кубе. В одной из клиник. Ни кто из членов его семьи не был в курсе случая в аэропорту. И вдруг – печальное известие с экрана телевизора. Найденные останки на свалке под Пасаденой принадлежат известному дирижеру Буху. А ещё через четыре дня мистер Мерфи лично подтверждает: первым от рук бандитов погиб Марк Филипп Бух. Далее - поимка Чака Парки и обнаружение вас. Едва живого. И в тот же день сын отзванивается отцу, рассказывает, что услышал сообщение по радио и тут же решил сообщить, что он в целости. Что пара сломанных ребер и сотрясение головы - уже позади. Мистер Бух старший уверяет нас, что по телефону с ним разговаривал сын. Что его голос он узнает из миллиона. Звонили не с мобильного. Тот был найден в кармане Чака Парки. У него, кстати, ещё три мобильника было. В том числе, и ваш, Тед. Кстати, чуть позже его и ваше обручальное кольцо - вы можете у нас забрать. Когда дело будет закрыто. Но…дальше о Бухах: мы послали запрос на Кубу. Тот прибыл в тот же день. Полиция Гаваны подтвердила, что, судя по фотографии, оправленной нами, и по описанию некоторых специальных идентифицирующих признаков, в том числе и кода ДНК, в клинике действительно находился сын Буха старшего - Марк Филипп Бух. Нам переслали фото «того» Буха. Отец – Бух старший и мистер Мерфи порознь видели это фото. Оба подтвердили – это Марк Филип Бух. Три месяца мы занимались тем, что перепроверяли достоверность информации об остальных участниках похищения. А тут вы пришли в себя, Тед. И в первый же день, во время пятнадцатиминутной беседы тоже подтвердили – на гаванской фотографии Марк Филипп Бух. НО вы убеждены, так же как и мистере Мерфи, лично видели мистера Марка Филипп Буха живым, вы утверждаете, что готовы лично подтвердить его гибель от рук похитителей. И …вот, когда нестыковка пошла лишь по линии Марка Буха, мы оставили остальных покойников на потом и занялись, так сказать, «живыми и мертвыми двойниками». И мы снова и тщательно, буква за буквой принялись сверять показания ваши и мистера Мерфи. И вот что бросилось в глаза нашему консультанту – психиатру из клиники Валеса. Тому самому специалисту, у которого обследовался «тот» Марк Филипп Бух, которого видели вы, Тед и …мистер Мерфи.
-Да что там, просто Френк!
-Спасибо, мистер Мерфи …э…Френк. Итак: психиатр заметил, что «тот» - уж слишком часто повторял при вас своё полное имя. Психиатр счел это за ненормальность. Он обратил наше внимание на одного из своих пациентов, немного напоминающего внешне известного дирижера. Этот пациент исчез из клиники Валеса сразу, после бегства оттуда группы уголовников – костяк банды похитителей. Некий Карл Маркс. (Улыбка, но быстрая) Актер, репетитор, иллюзионист, карточный игрок, - Спайк вздохнул и улыбнулся снова, - в общем, на все руки мастер, но…неудачник. Актер мизерных ролей в Голливуде, в конце концов отброшенный им за ненадобностью. Психиатр убежден, этот пациент – вполне мог свихнуть остатки мозгов семерым уголовникам, готовым сбежать из клиники при первой же возможности. Тогда, мы… – взгляд на Блума, - сравнив генетические данные трех Бухов, мы пришли к выводу, что они … родня. Но тот, кто находится на Кубе – тот близкая родня Буху, который живет в Лос-Анджелесе на улице Секвой. А тот, кто ещё в клинике Валеса уверял, что играет на скрипке, виолончели и даже может управлять целым оркестром – тот является дальней родней того самого старика Буха, к которому вас, Тед, ОТПРАВЛЯЛ псевдо - Бух.
Детектив Спайк и агент Блум переглянулись. Последний - улыбнулся и продолжил удивлять Мерфи и Лоренса информацией (Лиза уже ничему не удивлялась). - Теперь следующее: мы едем в дом старшего Буха. Там нас уже ждет психоаналитик из клиники Валеса и некая мисс Апс. Эта женщина отозвалась на телевизионные репортажи о похищениях. Приехала в полицию и сообщила, что у неё есть некоторые сомнения. Она подозревает, что, возможно, на свалке под Пасаденой был обнаружен труп не известного дирижера, а её сожителя – Карла Маркса. Что, тот, как раз в те дни, сбежал из клиники Валеса. Она сообщила, что за день до начала всех похищений тот позвонил ей из аэропорта. Они там встретились, поговорили и… на её Карле был именно такой пиджак, такая сорочка, такие запонки, в которых известный дирижер прибыл в Лос-Анджелес. Апс сказала, что в тот день её Карл выглядел весьма необычно, она сказала «на себя не похожим». У них пятилетний сын. По-видимому, это как раз тот самый мальчик - Эдди Апс, о котором, как нам сказал господин адвокат, вы, Тед, хотели бы сообщить Буху старшему. … А почему нет? Пусть что далекая родня, но …такая трагедия, мальчик остался без отца…
Лоренс был внимательным. – Эта женщина, Апс, почему она так уверена, что на свалке были найдены останки именно Карла Маркса?
-Миссис Апс опознала детали одежды и сохранившиеся части тела. При этом она подробно рассказала нам о некоторых деталях, о которых знать из телевизионных сообщений не могла. О них нигде не сообщалась. Она сказала нам, в каких трусах был её сожитель в тот день. Сказала, что таким бельем её Карл даже в лучшие дни не щеголял. Труп сильно обгорел. Но тело было всунуто в стиральный бак тазовой частью. Как раз трусы и … тату на левой ягодице – они сохранились. Мистер Лоренс, сомнения минимальные. По анализу ДНК, имевшимся в деле о мошенничестве Маркса, а так же по ДНК сына миссис Апс установлено – обгоревший труп - это наш актер - неудачник – Карл Маркс. Это всего лишь пациент клиники Валеса.
Агент улыбнулся. – Да. Получается, что мы изначально немного запутались, но… после все выяснилось. Теперь остается формальность – очная ставка. Ваша встреча с мистером Бухом младшим, который сегодня утром прибыл из Гаваны. …Ну что, едем?
Мерфи сто тысяч раз произнес своё: мать твою. Лиза сто тысяч раз назидательно кивнула мужу: мол, видишь, я говорила, не лезь в эту тему. И, наконец, Спайк, внимательно следивший за мимикой лица Теда, - тот сто тысяч раз подтвердил бы: Лоренс не считает себя обманувшимся. Он уверен – умиравший в муках человек не мог ввести в заблуждение шестерых людей, лично наблюдавших его смерть и лично сочувствовавших трагедии.
-Никакой человек при таких обстоятельствах не будет брать на себя чужие грехи. Этого не может быть. … Никогда!
-Тед, но вы же сами сказали, все упирается в мальчика. – Красавчик Блум был сама любезность. – Муки и смерть Маркса по его же затее – залог того, что у ребенка будет иное будущее.
- Не способен чокнутый заботится! Ни о себе, ни о ком-то другом. Аферист… – нонсенс! Может, он и был больным, но не сумасшедшим. Только нормальный родитель, погибая, помнит…
-Да, Тед, это похоже на последнюю аферу безумца.
-Зачем ему вспоминать именно о мальчике, ведь по его схеме – он был женат, у него … дети в браке. Нет, он именно о мальчишке заявлял. К чему больному заявлять, что признает ребенка своим?
-Это у Буха младшего – дети в браке. Да, у него только дочери. Да, немного не повезло. (Улыбочка) Хотя, кто знает, может, есть и другие…женщины и дети. А у Маркса нами пока один мальчик найдет. От сожительницы. Пять лет сожительства, перемежающиеся месяцами заключения под стражу. …Тед, уверяю вас, - Блум начинал терять терпение из-за потери времени, - поведение психически нездорового человека не поддается нормальному анализу. Это нам с вами кажется геройством, когда актер-неудачник, скатываясь в ад, любой ценой решит, помочь сыну. На самом деле ничего возвышенного в конце психически нездорового афериста нет. Мошенник рассчитывал на подтверждение факта смерти дирижера шестью известными людьми. Марк Филипп Бух трагически погиб. Сироту берет на воспитание богатый дедушка. Афера блеск, и она сработала!
- Мошенник мог рассчитывать на деньги Буха, на страховку, например. По смерти. А ему дался этот мальчик, – не понимаю! Пусть ДНК, пусть показания этой Апс, но трудно понять мотивацию погибающего в муках нездорового человека. Вы бы видели, что он терпел…
И снова закон начал переглядки. Немного помолчали, давая Лоренсу поостыть. Лиза держала мужа за руку.
-Да, психика - штука тонкая. – Блум как будто не умел вести разговор без улыбки. Он таил её, но она нет-нет, да прорывалась, прилипая к его пухлым, будто очерченным губам. - У каждого своя причина, по которой он может потерять покой и, в конце концов, устойчивость в психике. У Маркса – его ребенок. Его благополучие.
- Но почему ж он не убил настоящего Буха, если в расчетах была его гибель?
-А его друзья, на что они будут жить? Наверняка имело место какое-то условие. Вас шестерых – отпускают, вы свидетели. А с кого они возьмут деньги за сохранение жизни? У Буха младшего только на открытом счете два миллиона долларов, а в оффшорах, по нашим приблизительным данным - двадцать три! Есть что содрать! Его бы держали на Кубе до тех пор, пока у него оставалось хоть что-то. А после всё - он же умер. (И снова улыбка – вот точно не к месту!)
-Столько фантазии у больного! Вы не находите, что это больше все же ваши фантазии? …Нет, тут что-то ещё. Нужен разговор с «вашим» Бухом. Многое требует уточнений. Что значит фраза: «наверняка имело место какое-то условие»? Парки вам сказал о каких-то условиях? …Нет. Тогда выходит опять – только предположение. На счет психического расстройства - это тоже, знаете ли, …сколько раз моей жене предлагали, остановить систему жизнеобеспечения, заявляя целым консилиумом, что я больше мертв, чем жив. Опять же Парки. Безмозглого Чака считают нормальным, только как бы хитрым. Так более подходит для справедливого суда. А я утверждаю: он – больной! Он как раз и есть - не нормальный, а б езумец с агрессивными наклонностями. Этот «хитрец» рвал с меня зубами куски мяса, это что, норма? …Нет, нет, на усыпление - тут я согласен, а повешенье, это знаете ли, для столь больного – это просто даже неприлично для цивилизованного государства. А ваше предположение на счет сговора с бандитами, …что вообще за сговор такой: убейте меня так, чтоб я подольше мучился – так что ли? Вы сами-то не чувствуете абсурдность такого предположения? А если предположить другое – дирижер и отец парнишки Апс - одно и то же лицо, лицо погибшего в муках человека, тогда как на Кубе вполне мог отдыхать организатор побега уголовников, мошенник и прочее.
-Ну вот, за рыбу – деньги. – Блум даже хохотнул. Но напряженно. И далее - с медленной расстановкой после каждого слова. – Свидетельница Апс утверждает, что Маркс - отец её ребенка. Это он - картежник и актер. Тед, так заявила свидетельница и это факт, подтвержденный соседями, знакомыми Апс, а так же врачами клиники Валеса. А ещё: это подтверждено экспертизой ДНК всех замешанных в деле. Найденный на свалке обожженный труп – отец ребенка Апс – это факт! Тед, ну что вы…снова.
Тед крутил головой. – Они все родственники. Что там даст ваша экспертиза, если в основании всего – Бух старший? …Не верю!
- Дело не в вашей вере, Тед. Верите - не верите, но это так. Это болезнь, маниакально депрессивный синдром. Люди начинают жить, думать, дышать только в одном направлении. В результате в мозгу бывалого афериста, рождается идея-фикс. Можно сказать, гениальная и … жуткая.
Лиза взяла обе руки мужа в свои руки. Туго их сдавила. – Бога ради, Тед, ты тут не причем. Наберись терпения, милый. Зачем мы собрались туда, милый, вспомни? Только чтоб сообщить о том, что выкрикнул перед смертью этот несчастный. Так? (Тед немного раздраженно кивнул – так) Мне обещали, что больше твое время никто этим делом занимать не будет. Дальше все будет идти только через Паркиенса. Никаких очных ставок и прочего. …Джон?
Адвокат тут же поспешил заверить: «Да, делом займусь я. Суд будет закрытым. Единственный осужденный Чак Парки признал консилиумом врачей невменяемым. Но, учитывая выносливость, хитрость, умение притворяться и бесчеловечную жестокость этого существа, общественность и прокурор будут настаивать перед судом о высшей мере наказания – смерти через повешение. Но это дело двух трех месяцев. Сейчас же, как я понял со слов господина Блума, лично от вас, Тед, требуется одно: при свидетелях повторить историю кончины мистера Маркса. По возможности подробно. – Адвокат помолчал, поглядывая больше в сторону окна. – Ну и, …если вы ещё хотите этого, можете остановиться на просьбе беглого уголовника относительно его ребенка. – Поворот головы, взгляд на Лоренса. - Но, предупреждаю, Тед, Бух старший – человек состоятельный, но… я не уверен, что он захочет взять на себя заботу о ребенке из дальней родни. – Паркиенс помолчал. Потом вздохнул и ещё раз предупредил своего клиента, о трезвом подходе к чьим бы то ни было пожеланиям. - Даже, если они и предсмертные. Есть присказка: еврей еврею друг до тех пор, пока второй на третьем не настаивает. Но я …почти уверен, Тед, вы сами, прочувствовав атмосферу дома, в который мы едем, сами примите решение о необходимости разговора о мальчике. К тому же он не сирота. У него есть мать. Живая, законная, адекватная мать. Да, женщина не особо обеспеченная, но… она есть. – С нажимом. - Ребенок Маркса не сирота».
Но Лоренс - прагматик. Присказками его убежденность в бараний рог свернуть очень трудно. Думая о деле в целом, Тед убежден: на Кубе отдыхал не Марк Филипп Бух. А миссис Апс могла всю жизнь рассматривать тату на заднице известного музыканта (что ей мешало?).
Лоренс настаивал: «И все же, господа, мой долг - разъяснить старику Буху, что у него есть внук».
Мерфи закатил глаза. – Какой внук, мать твою, Тед, тебе же сказали, пацан – это сын афериста!
-Да, мне тут сказали это.
Паркиенс принялся протирать очки. «Человек сам-то ещё не совсем здоров. Только-только из клиники…».
Блум и Спайк ОПЯТЬ переглянулись. Их не мальчик интересовал, а очная ставка с Бухом младшим. Дело требует законного окончания. А общественность – показательной казни, чтоб неповадно было людей похищать.
А Мерфи, …ему просто обидно, их с Тедом нагрел какой-то чокнутый прощалыга. «Что мальчик? Много их по улицам. Всех к богатым дедушкам не пристроить. Есть у него мать…дура. У меня и такой не было. Папаша её первой же пробой ЛСД в могилу свел. …И что? А вот, мать моя, что вышло, - с тем и живу. И этот выживет, …если захочет – выживет!»
***
Дом, в который прибыли «дополнительные гости» по ощущению Лоренса, был домом очень богатого человека. Уж Тед повидал таких домов и таких хозяев не один десяток. Но только богатства гости дома, да, скорее и сами домочадцы - не ощутили. Но догадываться о том – им никто не мешал.
Познакомились. Пообщались.
Лоренс заговорил с Марком Филипп Бухом по-французски. Все удивленно посмотрели на первого, потом, с любопытством, на ответствующего. Мерфи тут же врезался в разговор, привычно воскликнув: «Точно, мать вашу!! Тот же Бух по-французски говорил! Там, в фургоне, Бух спросил: «Понимаешь по-французски?», ну Тед, видно, понял. И тот пошел: ля-ля-ля…. Но потом, когда его уже убивать начали, он криком кричал: «Я, мать вашу, фашисты, Марк Филипп Бух! И скажите всем, я признаю Эдди Апса своим сыном!» Это он по-английски кричал. …О, мистер Бух, вы везунчик. Чтоб, я сдох! Того Буха так мучили, так над ним измывались. …Это просто ужас ужасов какой-то. Просто …показательная казнь. Да, как бы получилось в итоге,… так и есть. (Заметив каменность в лице агента ФБР) …Э…это нам показывали, …да чтоб я, простите. О чем это я? А, да! Они нам, …они показывали, что с нами, с каждым будет. А тот Марк Филипп Бух - он был первым. Он даже полумертвый кричал: «Я Марк Филипп Бух, я признаю сына! Скажите отцу, я, мать вашу, изверги, фашисты, признаю…»
-Спасибо, достаточно, мистер Мерфи. – Блум не был в восторге от словоохотливого Мерфи. Хотя по долгу службы, вынужден часами таких выслушивать. (Выуживать из навоза жемчуг истины).
-Да, мать вашу, ему мертвому покоя не дали. О,… что они с ним…и жгли, и рубили лопатой, зарывали в мусор, отрывали, потом опять …
-Я сказал, спасибо, мистер Мерфи! – Блум терял обычную любезность. Лицо его стало каменно серым от недовольства. (Время идет, ночь уже, а тут – размазывают сопли по негодяю). - Мы на этом закончим.
Ну как бы да, все, кто желал, высказались. Встрече конец.
Лоренс сидел, опустив голову. Его будто перестали интересовать все Бухи на свете после того, как Бух младший едва понял, сказанную им фразу по-французски. Лоренс …перед собой видел афериста. Живым и невредимым. Но, с полицией и ФБР много не поспоришь.
Психоаналитик, заметивший перемену в настроении художника, … попросил его порисовать. – Я видел портрет …того Буха, нарисованный вами по памяти. Мне любопытно, сейчас, когда вы видите настоящего Марка Буха, получится ли сходство с тем рисунком. – К Хозяину дома. – Простите, лист бумаги в доме найдется?
Женщины, толпившиеся за спиной сидящего старика Буха, тут же замотали головами – нет, не знаем, скорее, нет, да кому у нас рисовать? Только взгляд старика в сторону одной из них, изменил ситуацию. Бумага и добротный набор карандашей в доме нашлись. Их положили перед художником.
Лоренса приняли за иностранца. Никто из Бухов даже не понял, что Тед мешал английские слова с французскими. Он плохо говорил по-французски, но ожидал, что ему ответят лучше.
А Лиза заметила другое: женщина, которая сидела рядом с ней за столом, она Теда прекрасно понимала. Более того, она даже пыталась править фразы, но, будто испугавшись, старика, явно желавшего слышать только сына и только этого гостя, а не её, - женщина за столом тут же примолкла. Она, молча, переводила пытливый взгляд, с одного лица на другое. Больше задерживаясь на лице, говорившем по-французски.
- Вот и бумага. Рисуйте, мистер Лоренс, мы подождем. …Не угостите нас кофе, э…миссис Бух?
Женщины - вокруг старика и сына его – они тут все были Бухи, - снова задергались. И нервозность их немного смутила врача. Он тут же начал отказываться: «А, ладно. Нет, так нет. Ладно».
– А…э…понимаете, мы как-то… у нас, знаете ли, не принято…э…и уже ночь…
Лизу смешила «косоглазость» буховских дам. Они упорно скрещивали взгляды на лицах своих мужчин.
-Хорошо, хорошо. – Улыбнулся психоаналитик. - Мы так. Просто посидим. Порисуем. Приступайте, мистер Лоренс.
Старик, сидевший за столом, но как-то особняком от всех, (он был в кресле, все гости и его сын - сидели на стульях), он мотнул лысой головой, то есть, в этот раз он даже не посмотрел в сторону женщин, однако… кофе на столе появился.
Лоренсу было некомфортно заниматься рисованием под пристальными взглядами окружающих. Все принялись ходить по комнате, заглядывать ему за плечо. Его даже пытались поправлять: «У Марка глаза шире. …Смотри, Сара, шире у нашего, ….ведь, правда, папа, у Марка - шире? И нос, как-то не похож. Или что, …Аглая, как тебе? Ты ведь как-то видела того, …папа, ты считаешь, похоже на нашего Марка?»
Было удивительно, никто не задал вопроса о схожести самому Марку Филипп Буху.
А Лоренс, как видел, так и нарисовал.
Человек, сидевший перед ним – да, похож на того, кто с пригласительных билетов улыбался, взмахом дирижерской палочки, приглашая всех на праздник музыки, но Тед помнил другое лицо музыканта. Да, похожее на это, но избитое, изувеченное, окровавленное. И никакими силами вывернуть те воспоминания из его головы теперь было не возможно. А голова – она правит рукой. И взглядом. Возможно, потому психоаналитик был согласен с Блумом: у Лоренса получился «гибрид» из образа, что запёкся в сознании и действительного лица – лица человека, сидевшего напротив.
И вдруг Теду припомнилась одна деталь. «Простите, мистер Бух, э… вы принимали спиртное перед тем, как вас похитили?»
Взгляд на старика. - Э… нет. Я не…– Поворот головы, в сторону замершего Спайка. - А впрочем, возможно. – Взгляд на представителя ФБР. - Да, кажется, я что-то пил. На борту самолета. Там предлагают. Возможно…коньяк.
Лоренс улыбнулся и продолжительным взглядом посмотрел на Блума.
Блум: «Вы сейчас как будто чем-то надушены, мистер Бух? Это обычный вариант вашего парфюма, нет?»
Бух младший пожал плечами. Пригладил вьющиеся волосы, гладко зачесанные назад. Задумался, помолчал, будто принюхиваясь к собственному запаху. – Ну, мне нравится «Аллюр» Шанэль. Возможно, и тогда я…».
Радость удовлетворения на лице Лоренса! А радовался он потому, что понимал: откуда у сумасшедшего, бежавшего из клиники в ароматах дорогой коньяк и Шанэль? Тед счел, что это нонсенс. «Там был Бух истинный! И французский знал, и парфюмом умело пользовался. Он же европеец!»
Но тут агент Блум попросил разъяснений от миссис Апс. – Вы же видели Маркса в тот день. Вы даже белье его разглядели. Что за запах от него исходил, помните?
Худая до усталости в мышином лице, маленькая женщина - она сидела за столом между роскошной красавицей и седовласым мужчиной, профессорского типа, - она быстро посмотрела на агента ФБР, столкнулась в его улыбочкой, смутилась и опустила голову. – Он, …Карл, он…
Серость, пришибленная жизнью (а может, сожителем) прятала слезящиеся черные глаза. Входя в этот дом, миссис Апс тут же столкнулась с его полным отчуждением её горя. Женщина долго металась, не зная, где ей можно присесть. А когда села, одна из женщин тут же принялась вытягивать из-под неё стул: «Тут следователи сядут! Вот туда – на край!» Чашки с поданным всем кофе перед ней тоже не поставили. Она всхлипывала, - ей даже воды не предложили. Лиза осторожно переставила свою чашечку к ней ближе. (Но сделала это, не совсем приветливо, Лиза даже не взглянула в её сторону, она не любила неудачниц, и даже более – она их не умела жалеть).
– Я поняла, - тихо сказала Апс, - чего хочет узнать этот господин, … доктор Лоренс. – Во-первых, французский. Карл знал французский ещё до нашего с ним знакомства. Он из давно разорившейся семьи итальянских евреев, в которой семь поколения мужчин занимались производством скрипок. Старшие в его семье знали и итальянский и французский языки. Мы и познакомились из-за французского. Я учу французскому детей в школе. Карл пришел, устраивать туда дочь своего знакомого, и заговорил со мной по-французски. У него было неплохое провансальское произношение. Карл…
Женщина замолчала. Можно сказать, она заткнулась под полным отсутствием приязни со стороны семейства Бухов. Похоже, что Бухам было не по душе, что какая-то там с улицы хвалится своим актеришкой неудачником. Но, будто «проглотив» очередную порцию неприязни, Апс продолжила. Она будто передохнула, и снова принялась за разъяснения. - И коньяк, …вы интересовались…
Она бросила быстрый взгляд на Лоренса. Но боже, сколько же было в нем благодарности от человека, за которым не признаются никакие добрые качества! – Доктор Лоренс, это я привезла коньяк Карлу. Он позвонил и сказал, чтобы я привезла в аэропорт мини бутылочку коньяка. Сказал, чтобы я купила тот, который подороже. Я купила из тех, что предлагают гостям в гостиницах. Маленькую такую бутылочку. Коньяк «Бурбон». И ещё он попросил привезти остатки туалетной воды от Шанель. Я как-то дарила ему… давно уже. Там оставалось немного, на дне. – Женщина вздохнула и опустила голову. - Там, в туалете аэропорта он все на себя и вылил. – Женщина слегка повернула голову, то есть она даже не подняла её, а всего лишь повернула и ещё раз взглянула на рисунок Лоренса, лежавший перед психоаналитиком. – Да, очень похоже на Карла в тот день. Он именно так зачесал тогда волосы. Все назад и за уши. Они были сырыми как будто. Блестели, будто он только что мылся. – Женщина начала дергать себя за края рукавов. – И на рукавах, вернее, на манжетах рубашки были эти …запонки с камешком. Одна, когда он стал надевать её на себя, упала в унитаз. Но Карл не стал её доставать. Сказал: «Пустяки, сойдет и одна». А его рубашка …- женщина оглядела сидящих за столом, остановила взгляд на Лоренсе, - он таких белых не покупал себе. Никогда не покупал. Думаю, он стащил эту одежду. Она была в мешке. И костюм, и рубашку, и ботинки, вообще все, - у него такого не было. Мешок у него был, пластиковый. Он говорил мне, что достать, я последовательно доставала из мешка одежду, а он надевал её на себя. Всё было мятым, но… чистым. Ему всё подошло. Чуть великовато было, но, в общем, костюм его очень украсил.
Женщина быстро растянула губы в улыбку. Красивые ряды белых зубов, улыбка явно её красила. Но, увы, в доме человека, который её явно презирал, она старалась не показывать …зубов.
-Так он в женской уборной в ворованное наряжался? - Скрипуче произнес старик.
Женщина испуганно уставилась на него и тут же начала всё отрицать: «Да нет же, нет! Нет, нет! В мужском! Он позвонил мне, сказал, чтоб зашла в мужской туалет. Там никого не было, когда я заходила. Нет, нет, не в женском!»
Лоренс был оглушен. Маленькая женщина сильно его расстроила.
Апс показали другой рисунок. Сделанный Тедом по памяти. Она вскрикнула, потянулась к рисунку, потом остановилась, сжала над рисунком кулак и …одернула руку. Нагнула опять голову, зажмурила глаза, и будто запомнив портрет навсегда, тихо произнесла: «Это он. Это Карл.
Но она открыла глаза. Столкнулась со вниманием десятка людей, и стушевалась. - То есть, очень похож. …Да, очень…похож. – Женщина постучала по рисунку пальцем, ноготь на котором был жутко обгрызен. - Вечно побитый, синяки под глазом. То под одним, то под другим. Он и в тот день с синяком был. – Женина задела сначала левый глаз, потом, покрутила головой. – Нет! Здесь – опять был бланш под глазом. …То в карты проиграется, то принесет денег, не успеем порадоваться, приходят какие-то, …и деньги отберут, и из дома что прихватят. – Она помолчала. – Сына раз испугали. Он даже заикался одно время. Я к врачам водила. Карл с ним занимался дикцией. Теперь … Эдди говорит хорошо, он…хорошо…- она будто убеждала всех, - … он хорошо и говорит, и читает. Он молодец. Он способный мальчик. И…вылитый Карл.
В последних словах почувствовался оттенок горделивой горечи. Лоренс тут же решил, что женщине вовсе не хочется хвалить мальчишку в данном присутствии. Но в доме родни её сына не признают его достоинств, вот ей и приходится…обращаться к словесной рекламе. Однако Лиза и прочие решили, что мать намеренно расхваливает своё дитя, дабы представить его когда-нибудь «главной утке» богатого дома.
Блум перебил: «Миссис Апс, скажите, ваш сожитель, он любил вашего ребенка? Это был его сын или…». – Представитель ФБР будто специально посмотрел на Буха младшего. Тот почему-то смутился. Кинул скорый взгляд на отца. Когда отец скосил на него глаза, «младший» …дернул головой - нет-нет.
А Женина, заметив переглядывания старика и его сына, тут же сгорбилась и тихо качнула головой – да.
Тед, не зная, кому отдать рисунок, повертел им и …перадал заказчику. Психиатр долго сравнивал рисунки. Он тоже покачал головой. – Да, да, сходство заметное, но… и разница видна совершенно. Вот, это Маркс, а это… – это господин Бух. Суть в выражении лица. Когда плохого артиста бьют, глаза могут выдать в нем раба. И нормальный человек может стать рабом от непереносимой боли. И трусом. Взгляните на глаза Маркса. – Психоаналитик показал на один из рисунков (там, где Бух был с избитым лицом). - Только очень великий артист или…человек, маниакально придерживающийся придуманной им легенды, может иметь такой страстный, смелый взгляд бойца. А ведь от него только …задница целой и осталась. – Подумав, психоаналитик повернулся к Блуму. – Кстати, об этой части тела…. Я вспомнил од одной детали: у Маркса с Грозбергом всегда были стычки. Чаще они происходили в столовой. Грозберг был физически более сильным. Он часто поколачивал Маркса и повторял, когда их разнимали: «Я надеру тебе задницу, Карла! Я ещё надеру тебе задницу!» На что Маркс со слезами отвечал: «Оставь в покое мою задницу, фашист!» И Грозберг, видя, что победил, снисходительно подначивал его: «Хорошо, хорошо, Карла. Задницу я, уж так и быть, тебе оставлю». …Быть может, это как раз тот случай?
Последние слова были произнесены с улыбкой. Лоренсу улыбка показалась жуткой. Странной. Улыбкой Ганнибала Лектора. Улыбкой тихо помешанного. Тед даже нервно вздрогнул, распознав во враче эту страшную тайну. Но, оглядев всех, он понял, его мнение здесь как будто никто не разделяет. Даже Лиза, сидела и просто разглядывала рисунки. Как будто тоже сравнивала их. Тед нахмурился и перевел взгляд на Блума. Голос его дрогнул. – Кто-то в клинике Валеса может подтвердить сказанное доктором Найзом?
Блум кивнул. - Да, да, мы непременно, …непременно поинтересуемся этой деталью у кого-то ещё в клинике. – И тут же. – Э…теперь, думаю, всё?
Лиза НАЗИДАТЕЛЬНО качнула головой, глядя на мужа, мол, видишь, что я говорила, не стоило напрашиваться на эту встречу.
Лоренс опустил голову. И Спайк тут же произнес слова прощания: «Значит, МЫ ВСЕ убедились, что под Пасаденой, на свалке был найден труп именно Карла Маркса. Мелкий жулик задумал аферу. Актерский талант и кучка уголовников помогли ему её осуществить. …Результат аферы … э…мы уже обсудили».
Апс взмахнула рукой и тут же вцепилась ею в рукав пиджака психоаналитика. – Значит, вы думаете, …вы думаете, Карл сделал все это ради того, чтоб у меня забрали сына? Что он позволил рубить себя, закапывать и жечь вот …для этого, …чтобы Эдди отдали вот …им?! И только потому, что они богатые евреи, а я - бедная армянка? …Это неправда! Это ложь!! Нет! Нет же, не верю!! Может, Карл и не был стопроцентно порядочным человеком, но он не мог так поступить со мной. С нашим сыном. Он не мог. Он любил Эда. Вы спрашивали: да, мой Эдди – это наш с Карлом сын. Мы оба любили нашего мальчика. – Женщина всхлипнула, брызнув сыростью из носа. - …А что дом у нас старый, …и что? – нервная улыбка в сторону Лоренса. – …И что? И я, и Карл - мы оба любим нашего Эдди. Я…мы…Карл не мог…
Это было начало истерики. Женщину начало колотить. Она задрожала, кинулась, прятать маленькое лицо в скомканный носовой платок. И всё повторяла: «Я не отдам! Никогда!!»
Женщины, сидевшие и стоявшие рядом со стариком тут же «закудахтали»: «Что такое? Что она говорит?! Марк? …Да кому нужен её бандитский выродок? …Вот выдумала, папа, скажи…»
Блум моментально пресек бабью свару: «Это уже другая тема, господа. Это без нас. – К плачущей Апс. - Миссис Апс….- Жест: поднимайтесь. - Простите, но мы итак слишком задержали мистера Буха старшего, …и остальных. – Ко всем «остальным». - Э…прощайте. То есть, конечно же, до встречи в суде. Мистер Бух, ..миссис…э… поторопитесь». - Агент был вежлив, но терпение его имело пределы.
***
На этом встреча была завершена. Будто оглохшего Лоренса под руку жена вела к машине. – Милый, этот кошмар позади. Как нога? …Тед, это уже всё. Теперь – всё. Боже, как ты тонко поймал суть этого, …а впрочем, всех этих. Портрет, оба портрета – большая удача Тед. …«Наша жизнь – это наша жизнь». За столом два эгоиста с птичьим взором. Второй ещё оперяется, а первый – ещё не понимает, что постарел и медленно дряхлеет. Тед, как ты здорово это уловил. …Как нога, дорогой, в порядке? (Тед хмурится и молчит) …Милый, ты держался молодцом. Как ты этого …психоаналитика, а? Действительно, он «кое-что припомнил», интересно, почему только сейчас? – Тихо. – Врачи – они все не в своем уме. Этот – уж точно. Ты заметил, как он улыбается. …Бр…р. Я не могла на это смотреть! …Так что с ногой, почему ты не отвечаешь? …Пойдем, милый. Это нас больше не касается.
-Нет! Нет, касается! – Лоренс остановился. - Что-то я ещё не сказал им. Этим …Этот дом достоин своего хозяина, Лиза. Стой, …подожди, я сейчас. Я вспомнил».
-Тед, ты помнишь, что сказал Паркиенс? Милый, прошу тебя…
За Блумом уже закрыли дверь. Уже и на второй запор (или на третий?), но Лоренс начал барабанить кулаком. – Мистер Бух?! Ещё одно, откройте! У меня есть, что вам сказать!
Дверь открылась. Старик с проницательным взглядом ястреба, уставился на буяна.
-Простите, я, …я забыл сказать. Тот человек, …там, …умирая, он говорил об отце...
– Но тот человек не мой сын.
-Значит, у него есть свой отец! Или был – не важно! Но вы его знали! Ведь знали его, так? …Когда человека, назвавшегося именем вашего сына, убивали, он сказал, …постойте - постойте, я попытаюсь дословно. Да! Он сказал: «Я подтверждаю это перед ликом смерти! Слышите, скажите, что я признаю это, де факто и де юре, Эдди Апс – мой сын! Отец донимал меня и всех, что мы плохие родители, …вечно он был недоволен мной, моей женой, моими четырьмя дочерьми. Но он славный человек, …скажите ему, я понял его печаль». …Послушайте, мистер Бух, послушайте, …если бы… шестеро изнеженных жизнью интеллигентов действительно оказались слюнтяями, то самолет, так или иначе добытый преступниками, долетел бы до Кубы. И что тогда? А вот задумайтесь, вы просто …задумайтесь.
-Не преумножайте сути, господин художник.
В это время за спиной старика происходит следующее: одна из женщин, что-то сунув в руку Фиби Апс, тихонько подтолкнула её к двери. И возможно, вытолкала бы её, …если бы не загораживали пути двое мужчин, стоявших один напротив другого.
Женщины стояли и слушали, что ещё тогда сказал тот, кого здесь никто не хочет признавать за жертву.
Лоренс выдохнул и опять все в нем заклокотало. – «Не преумножайте сути»? Это что, цитата? А я преумножаю! …Что ж, не отрекусь. Только и погибший, и сын этого несчастного – они вашей крови, мистер Бух. От меня тут – ни капли не прибавлено. Да и не важно это, какому Богу вы кланяетесь, а какому - она. Эта женщина… - грозно, будто пророчествует, - она имеет право, просить у вас помощи. Мальчик внук вам! Дать ей эту помощь, отказать – это ваше дело. Но перед вами человек, женщина и мать. – Вздох, ему явно не хватало здесь воздуха. - Дом, где родился я, был ничуть не беднее вашего, но мой отец говорил нам - его сыновьям: «Не толкайтесь! Ваша сума где-то уже ходит, и не дай бог, если вы обратите её внимание на себя». Унижать просящего – это последнее дело!»
- Я знаю, что есть Гордость, господин художник. Уходите, не унижаясь.
Тед смотрел в глаза старика лет восьмидесяти и пытался не сдуться в порыве замахнуться на поиски истины. Но серая усталость, тяжесть боли вдруг навалились на него разом, он вцепился в плечо подскочившего Мерфи, в руку подоспевшей к нему жены и, качнувшись на двух подпорках, устало пошел назад к машине. – Ладно. Пусть они. …Он решил спрятаться за веру, …что ж, а вера – меч обоюдоострый.
-Тед, бога ради, тише…
- Лиза! Я о том человеке донести хотел, который меня не убивал. Он никого не убивал… – тот Марк Филипп Бух! Это его убивали. – Остановился, и пожал руку Мерфи. - Вот! Френк правильное слово нашел: пок-каз…зательно! Боже, какое мерзкое слово! …Останки того человека лежат теперь в полицейском морге. …А они - взмах рукой в неопределенность. - …улыбаются, будто людоеды!
-Тед, тише, милый, мы, мы хорошо тебя слышим.
-Френк, Лиза! - С полной верой в своей правоте. - Но он ведь должен быть кому-то нужным! …Я об унижении памяти о его муках… Он же любил и мальчика, и старика отца…
Мерфи, Блум, Ол Спайк и Паркиенс были напуганы состоянием Лоренса. Последний уже давил на кнопки телефона, вызывая специалиста от Бойза на дом к Лоренсам.
-И бог с ним, милый, …славный мой, и хорошо, мы похороним его …э… за свой счет. ..
Лиза не просто уводила от скандала «бестактного» мужа, она показывала свою полную солидарность с человеком, который жестко держался дверей своего дома, не желая впускать в него чьи бы то ни было правила.
Дочь крупного бизнесмена знала по опыту: симпатии и антипатии часто меняются местами, когда меняются личные интересы. Мало ли как повернет жизнь. «Не говори, что не будешь пить эту воду, - говорят англичане, - какой бы грязной она ни была». Потому, уходя, она показывала старику Буху … свои красивые зубы. – Прощайте, мистер Бух! …Боже, какая славная фамилия! Я сразу её запомнила. Удачи и вам и вашему сыну. Впрочем, теперь все узнают, насколько он удачлив. Не все остаются целы, попав через туалетную комнату аэропорта в коммунистический рай, не правда ли? …Передайте ему, мы с мужем непременно побываем на его концерте. …Орэвуар…р, мистер Бу…бух!
-Лиза, перестань! Ради всего святого!..
Не все свидетели конфликта целей поддерживали порыв Лоренса, дотянуться до капли сострадания к тому человеку, который таким страшным, трагическим образом пожертвовал собой, свей честью и памятью о себе, ради благ оставшегося жить ребенка. Паркиенс, Мерфи и Лиза очень жалели, что сдержанный обычно Лоренс метал бисер перед людьми, не своего круга.
Лишь те, кто сталкивается с преступниками лоб в лоб, кто ежедневно схлестывается с ними характерами и терпением, лишь те поняли конечную цель Лоренса. Они тоже умеют распознать хорошее в тех, кто для людей престижа всегда будет чем-то вроде прокаженных.
***
У дома Бухов стояло три машины. Доктор Найз хотел бы подвезти Блума, но тот сказал, что ему нужно её кое-что обсудить с детективом Спайком.
Мерфи пожелал ехать в тесноте – с Лоренсами и их адвокатом.
Присаживаясь в салон, Лиза улыбнулась мужу. «В жизнь вступать следует с серьезным видом, но смотреть на все надо веселее». Милый, сказавшая это Сара Бернар тоже не умела ответить на невежество искренней нежностью. Твоя речь, милый, она ничуть не уступает мастерству великой актрисы. Ты…
-Нет! – Лоренс больше не хотел говорить с людьми, не дающим право на жизнь его убеждениям.
-Нет, так нет, милый. Я только хочу сказать, ты был на высоте. Ты всё сделал правильно. Тед, ты сделал то, что хотел. Нога как, уже не болит?
Мерфи, считая женщин актрис недалекой, принялся разъяснять: «Лиза, ты, мать твою, не поняла. Какая тут высота? Опустил старик нашего Тедди.
Лоренс засопел. О нем уде начали говорить в третьем лице.
- Он парню хотел помочь, но тут, недоумение полное. Типа: сын остался при папаше, на хрен нужен чей-то внук».
Лоренс резко повернулся к Мерфи и, схватив его за грудки, серьезно тряхнул. - Ничего ты не понимаешь! Молчи, мать твою!!
Все всполошились. Однако Лоренс был адекватен. - Что сказал, Спайк, где живет эта женщина?
Мерфи струхнул. - Он не говорил адреса, Тед. – Френк отстранился. Одернул на себе джинсовку. - Она сказала, что преподает французский в школе. … Тед, мать…да уймись ты. Ну, понятно же теперь, там погиб артист. Артист, который потрясающе сыграл смерть другого человека. Ради сына сыграл. На ура. Ради ребенка, которому не желал такой жизни и такого конца. …Не знаю, способна ли на такую жертву его мать, …мать её, …Тед, прошу тебя, что у тебя на уме, скажи. Может, тот мальчик и яйца жареного не стоит. Может, он, мать …э… как папашка, …больной?
У Лоренса от напряжения задрожали руки. Он тут сжал их в кулаки. Чтоб не тряслись.
Лиза, одной рукой держась за руль, другой - полезла в сумочку за валидолом. Она достала таблетку и будто конфету, сунула в рот, даже не заметившему её жеста, мужу.
Тед посасывал таблетку, и, глядя себе под ноги, говорил: «Паркиенс, вы все слышали. Через Учреждение по защите прав ребенка, через Учреждение соцзащиты – мне все равно, заключайте соглашение. Я буду спонсировать позитивную социальную адаптацию Эда Апса. – Взгляд на Мерфи. – Френк, …это же не важно, музыкой он будет заниматься, или учиться жить среди сверстников. Жизнь при матери – одиночке – все будет серее той, что даст ему хорошего уровня учителя в приличной образовательной школе. Там он может выбрать, куда идти дальше. При матери, не имеющей силы сопротивляться движению жизни, кем он станет…
-Хныкающей попрошайкой!
Лоренс игнорировал замечание жены. - Я в сомнении. Но, имея такую мать, ему нужно стать человеком сильной воли. – К адвокату. - Джон, только это должно быть хорошего уровня заведение.
Адвокат кивнул. Но взгляд его так со взглядом Лоренса и не встретился. Он по-прежнему считал, что Тед рискует нарваться на ошибку. О навязчивой идее адвокат решил переговорить с Лизой. Паркиенс считал, здоровье Лоренса ещё не стабилизировалось. «Да, не стабилизировалось, это же видно. Можно аргументировать доводами профессоров Бойза и Лоцкера. А ведь у него впереди серьезная работа. Надо выиграть в конкурсе, а тут вот - восковой цвет его лица (он просто пугал знакомых) и ещё странный румянец на щеках. А ещё полиция, ФБР, взявшая под контроль нашумевшее дело – он просто не справится со всем этим и снова сляжет. И ради чего? Или как он тут пламенно заявил: «ради кого?»
Паркиенс уже выяснял ситуацию в доме Апс. (Как и у Бухов, насколько это было возможно). «Она снимает пару комнат в доме двоюродной тетки Маркса. Преподает в школе, но соседка как будто видела, что к ней приводят детей, по-видимому, она дает частные уроки французского. Про мальчика было сказано, что он слаб здоровьем. Хил. Никаких особых дарований. Обычный мальчик полукровка, смугленький, шустренький, но…пугливый. Что из него вырастет при такой закваске – не известно. Нет, нет, я поговорю с Лизой. Это все эмоции Теда. Как он вспылил, …никогда не видел его в таком состоянии. Он вообще малоразговорчив, а тут, столько красноречия… и все ради чего? …Кого?»
Адвокат прибыл. Напомнил Лизе, что дома их может ждать врач от Бойза. – Тед, до встречи.
Лоренс будто вспомнил что-то. – Джон, минуту! Джон?
Адвокат вернулся, наклонился к дверце.
-Джон, как дела у Лизы?
Лиза стала махать рукой. – Обо мне, бога ради, завтра, потом!
-Нет, Джон, ответьте: что грозит моей жене?
Паркиенс, всегда умевший улаживать дела в делах Лоренсов, постарался ответить как можно честнее: «Думаю, ей строго внушат, что лезть в дела полиции и бесполезно и небезопасно. Убежден, это всё».
Тед кивнул. – Спасибо, жду от вас и отчета, и счета. Всего доброго, Джон и …простите, сегодня у вас был нелегкий день. А тут ещё …сверхурочные.
Последнее - даже рассмешило Паркиенса. Он осторожно рассмеялся и, кивнув, пошел прочь от машины. «Это когда ж у меня рабочий день кончался в восемнадцать ноль-ноль? Даже не вспомню такого. А …счет, а почему б не выслать».
Мерфи попросил, чтоб его высадили у студии звукозаписи на Беверли Хилз. – Я там ночевать буду. Ночью оплата записи дешевле. Вот я и запишу пару песен. …Ты слышал новое, Тед? – Тут же Мерфи протянул диск Лизе. Та манерно отвернулась к рулю. Тогда Френк отдал диск Теду. Тот сунул его в карман. Скорее, машинально.
Машина Лизы прокатилась по Беверли Хилз. Кругом огни, веселая сутолока, выходной приближается. Пятница радует всех.
Машина остановилась. Мерфи прощался тепло. - Тед, я на твоей стороне. То, что ты хочешь научить парнишку дышать музыкой – это, мать твою – дело. Но… пробовал я как-то быть меценатом,…ты знаешь, мать… хлопотное это дело. Да и куда идут деньги? Хорошо, когда кидаешь в дело, а когда в рот тупого бездельника?
Тед остановил Мерфи жестом руки. – Френк, Френк,… ты же сам сказал, мы ничего не знаем о ребенке. Так что давай пока оценивать его просто как мальчика пяти лет. – Тед смягчил выпад. – А на счет моих денег, ну, тут, думаю, Лиза проконтролирует, куда и на что они пойдут. Её семья – даже как будто «промышляет» меценатством и спонсорством.
Лиза прищурила глаза. – Да! И что? – К Мерфи. – Я прослежу. А ты пока - бай, бай!
Мерфи пожал руку Теда. – Теперь домой? Там, сказали, врач уже ждет.
-Нет. Есть ещё один должок. Помнишь того человека, который спровоцировал перестрелку?
-Это такой высокий, вальяжный, …чем-то пахло от него, мать твою забыл, но хорошо так, интеллигентно. О! он министром вроде был. Нет? – Тоном легкой досады. – Он так со мной и не поговорил.
-Его имя Джон Стаффорд. Мы были друзьями.
-Да ты что? …Вот мать твою, …ты молчал. Да ты всё время молчал, мать твою! - Досадливо. – И этот - он тоже не хотел со мной разговаривать.
-Прости его. Джон всегда был малоразговорчив. Он специалист по Китаю. На китайском …он бы с тобой поговорил.
Мерфи грустно пошутил: «Ну так я запросто. Он бы сказал только. Я б… Как нас тогда били после гибели твоего друга, помнишь? За Тони – раз! за Тони - два, за мать вашу, просто потому, что Тони пулю схлопотал, …ты едешь к его родным?»
-Да.
Лиза всполошилась и замахала рукой на Мерфи – мол, отойди от машины! - Никуда мы не едем, милый. Сегодня день итак не удался. Побереги сердце.
-Едем, едем. Уж сразу в одно…сердце. – Тед посмотрел на Лизу. Неожиданно обнял её и … поцеловал.
Мерфи смотрел на пару и, подергивая губами, простился: «Ну,…поезжайте тогда. Я пошел. Дела».
***
Тед смотрел на Лизу, та – на него. Её лоб на уровне его губ. Он ей так и сказал: «Твой лоб, …он на уровне моих губ сегодня. Удобно. – Он снова поцеловал Лизу, но уже в лоб. – Ты всегда убегала от меня. Почему сейчас ты со мной?»
-Ты ошибаешься. Я всегда с тобой. Я в тебе. Я – это ты.
Тед вспомнил их разговор о Музе. Тогда она поехала с ним на строительство парка в Техас. Грохот компрессора, бетонная пыль,…он сказал ей сгоряча: «Ну что ты крутишься здесь, уходи! Уезжай домой! Ты мне мешаешь!» Вечером того же дня в их палатке он извинился. Он был с ней ласков. Благодарил, что «она рядом». Лиза покачала головой – нет. «Я не собака, Тед. Не собака, которую можно прогнать, а можно разрешить идти рядом. Я твоя Муза. Я в тебе. А ещё я значусь как твой консультант по связям с инвесторами. Ты мне зарплату платишь. Не могу же я, … я на работе. А если и мешаю…иногда, то, …просто потому, что мне скучно. Мне хочется тебя обнять, …поцеловать…я тебя люблю». В тот вечер она была его Музой. Нежной, как ночь, и неожиданной, как утро.
Он вспомнил про тот день, вечер и утро. И сейчас, когда был не согласен, что он – это она, он промолчал. Просто выпрямился и показал рукой на дорогу. – Тогда… вперед! К самому началу Беверли Хилз. Дом номер один. Нам туда.
Лиза поняла, что муж настаивает. А она – она должна поберечь его нервы. – Тед, но ты не предупредил людей, не сообщил, что приедешь. Уже ночь, ты не заметил?
Тед покачал головой- нет.
Машина тронулась с места и …развернулась в сторону начала улицы.
- Я был его другом двадцать пять лет. Его мать ссадины мне на коленках йодом мазала и готовила нам одинаковые бутерброды. Мы оба любили копченые сардинки. Там меня помнят, Лиза. Я должен.…Это важно для меня.
Лиза вздохнула. – Ну раз так важно… - Однако она настояла на правилах. – Нет, сначала позвони. Если они скажут – приезжай – мы – к ним. А если им тяжело выслушать твой долг, они же старенькие, Тед. Вот ты хотел бы, чтоб твоему отцу как-то под ночь какой-то нетерпеливый рассказал, как убивали его сына?
Лоренс помолчал. Вспомнил отца, мать, …братьев. Потом ответил: «Я получал премии – они поздравляли меня в числе первых. Гордились мной, как гордились бы Джоном. Я защитился, первым меня поздравил его отец. А ведь мы уже тогда разошлись с Джо. Разошлись так сурово, что даже полслова друг другу с того дня не сказали. Они – его родные – знали об этом. Они ждали, думаю, они ждали, когда все пойдет у нас. Но у меня был выезд за штат, а после Джон уехал в Вашингтон. Он приезжал домой – меня не было в городе. Телефонный разговор, просто приветствие – это бы нас не помирило. Нужен был мужской разговор. Случай разворачивал нас в разные стороны. Видно, просто не находилось, что сказать.
-Это из-за той женщины? Которой ты возишь цветы двадцатого апреля?
Тед кивнул. Потом повернул голову к Лизе.
Он думал, для жены это тайна. Тут признался. Нашлись силы. – Её звали Глория. Мне всегда казалось, я любил её больше, чем он. А он не хотел, чтоб мне так казалось. «Или ты её любишь или нет. Больше – меньше - в любви не бывает». Я считал, он не прав. Считал, я её больше любил. У меня и времени на это больше было. Он же в Китай стажироваться уезжал. Она дала согласие ему. Они обручились. Я предложил руку и сердце - она тут же предложила сыграть свадьбу после рождества. Я сказал об этом Джону. А он сказал, что я выбил его из седла подло. «Я ему сказал, что он не прав. «Она просто немного больше любит меня. Чем тебя». Джон развернулся и ушел. А я… дал Лори время подумать. Я уезжал учиться, вернее, практиковаться. Вернулся домой к Рождеству. А она погибла. Упала во время прыжка, хотела лететь на дельтаплане над ущельем. Вот …так.
- Позвони им.
Тед набрал номер. Гудки. Потом голос мужчины. Тед посмотрел на жену, потом ответил: «Это Тед. Тед Лоренс. Здравствуйте Джерри. Как Лин, все в …- Тед сглотнул, - в порядке?
-Приезжай.
-Сейчас?
-А что, у нас, стариков, все равно бессонница. Лин будет рада. Давай, ждем.
-Я не один.
-Ну понятно. Ты ж женатый человек. Приезжайте вместе.
***
Тед не стал углубляться в детали. Он даже конкретно о Джоне ничего не сказал. Он сказал обо всех. «Люди умирали достойно. Их пытались запугать, спровоцировать, сломить, уподобив себе, но …они вели себя в высшей степени человечно. А погибая, каждый приближал спасение тем, кто оставался жить. Джерри, я обязательно буду жить долго. Лин, обещаю, я достойно проживу за себя и за твоего сына. Обещаю».
После посещения дома, где все так тесно, но вместе с тем так тепло, уютно, где пахнет домашним печением и до сих пор готовят лимонад и варят кофе в турке, … Лиза притихла.
А после, когда они с Тедом вернулись в свой дом, где куча комнат, диванная, каминная, где два бассейна, спортзал и огромная библиотека с кучей коллекционных книг и рукописей - Лиза призналась, что «тоже хотела бы состариться так, «в маленьком домике и … любя». – Хорошо, что мы съездили туда. Спасибо. Такие милые оба. Такие тихие.
- Хорошо, возьму тебя в другой раз тоже. – Тед улыбнулся и пошел к себе – в кабинет.
А тут и врач приехал. На всякий случай сам профессор Бойз.
Его совет был самым обычным в половине второго ночи: «Идите и выспитесь». С ногой, к счастью, все было в порядке. Бойз заверил, что «это всего лишь ушиб». – Вам удачно наложили повязку. Ваша жена?
-Нет. Охранник дома.
Бойз кивнул. – Надо же, какой полезный служащий. И такой …незаметный.
Именно Джим позвонил врачу, сообщив о времени возвращения хозяина домой. Чтоб не болтались посторонние, пока хозяев нет.
То есть, домой он так и не попал этим вечером. «Дела». - Так он сказал жене и та, как будто поверила, что её красавчик муж ничем другим не занимается. Она оставила детей на мать прибыла к Лоренсам. И… «болталась там посторонней», общаясь с кухаркой дома, тоже не спавшей, так как та обеспокоена здоровьем хозяина, «вроде бы подвернувшего ногу».
Лиза навестила мужа после душа. Она принесла ему поздний ужин.
Тед, как всегда, что-то искал в книжном ворохе. Рылся в своих бумагах, рулонах, папках. Лиза повеселела, поняв, что он вовсю занимается проектом Домом Актера. Но оказалось, не совсем так. Никакого проекта ещё не было. То есть, что было - доктором Лоренсом сегодня было отвергнуто. Зато его осенила идея. И какая…
-Что такое, ты что-то потерял?
-Не нахожу … одной кальки. Помнишь, я показывал тебе альбом, где была старая калька – проект дома Бедлама.
Лиза округлила глаза. Потом, заметив на столе Теда раскрытый проект …клиники Валеса, осторожно поинтересовалась: «Тед? Зачем тебе проекты клиник для душевнобольных?»
Муж улыбнулся, погладил руку жены, как бы успокоил: «Пока интерес только профессиональный. Хочу понять, среди каких стен рождаются идеи искривленных пространств и мышлений».
-Что, что?
Тед принялся ходить по кабинету. Все вокруг своего огромного стола. Теперь большую его часть не занимала клетка Аббы. Всё было в бумагах, все! Но в центре лежал развернутым план специализированной клиники имени доктора Валеса – известнейшего калифорнийского психиатра конца прошлого века.
«Он точно в ударе. Тьфу, тьфу, только бы никаких звонков извне», - решила Лиза и притихла, сидя на оттоманке, слушая Теда и …сбрасывая с его телефона такие звонки как: Френк Мерфи («Как доехали, послушал ли моё новенькое?»); Дженин Лоренс («Как самочувствие? Твоя опять не позволила охране впустить меня в дом. Этот парень сказал, что ты уже спишь. Но ведь я знаю, ты не спишь! На кухне горел свет, вы что же, припозднились с ужином? На двоих – я так поняла»).
- …Искривление, кривда, кривизна мышления. …Лиза, я вижу два с виду совершенно одинаковых куба. Один на другом. Смещение одного относительно другого столь велико, что у смотрящего с любой точки, с любой! - создается полная иллюзия риска оборачиваемости конструкции. Но что внутри? Вот тут вопрос? Вот и нужны мне эти потроха клиник, чтоб понять, а что важно иметь внутри таких архитекетур? …Зал большой, малый – тут ладно, это нетипично лишь в деталях. Места, где располагаются кафе, бары для актеров, закусочные для гостей и туристов – вот, над чем надо подумать. Надо бы пригласить ребят-проектантов из числа тусовщиков и попробовать поднять уровень воплощенной в эскизах их мечты до запросов от завтрашнего зрителя. Так, дальше! Коридоры, …допустим, я понял про один. Вначале - обычный коридор, крашеные стены. Но к концу - человек начинает понимать, что идет, ну, допустим, по трубе. Можно даже двери в кабинеты сделать в виде люков. Как в фильме о Бонде. Ага! …Дальше: окна. Ну, например, окно в кабинете директора, его можно сделать фальшивым. Да, да! Убережем впечатлительного господина от падения и …неверных ходов в финансовой политике. Вместо окна сделаем картину. Освещение – пустяк. Имитация спектра солнечного света - это новым технологиям уже доступно. Свет может идти и не от окна, с потолка, от стен. А в фальшь-окне – ну, не знаю, Тауэр, например. Нет, лучше Алькатрас. Да, так будет лучше. Алькатрас! Прямо панораму устроить, трехмерную. Вплоть до накатывающих волна на волну, с пузырящимися белыми гребешками. И, разумеется, старых прочных стен тюрьмы на фоне блистательно свободного неба. Ха…ха….шутка. Хотя, почему бы не попробовать. Я готов. К сожалению, мы будем строить не образец – однодневку, а то бы я развернулся! Я б порадовал и актера и его зрителя новациями, такими сумасшедшими, что белой стены б испугались. Ну да! Можно сделать там такую, на которой будет смещение тени человека. Да, будто та идет не сбоку, а за ним. Ты знаешь, такой факт, Лиза, вроде бы англичане, пришли к выводу, что чаще человек боится именно своей собственной тени. Для остроты ощущений – сделаем такое! Я бы воду пустил по стенам коридоров - труб. Можно соленую. Я знаю, есть материал керамо-стекло – ему соленая вода – ерунда. …
-Тед… - Лиза не понимала, зачем мужу планы клиник для душевнобольных? – Может, не стоит настолько концептуально подходить к теме кино? Мы должны представить проект Дома Актера, а не Дома Как Кино. Зачем же нам пугать людей, …милый?
- Милая, не существует актера без зрителя! А сегодняшнего зрителя сейчас главное удивить, ошеломить и … представь, люди желают быть не только рассмешенными, но и испуганными!
-Что, опять англичане решили?
-Вне нацпринадлежности люди любят пощекотать нервы. А мы, собственно, и не ради испуга, а только чтоб поразить, а в этом случае и актер, и зритель уравниваются в ощущениях. Ладно! Дальше! Можно сделать коридор, который бы совершенно успокоил даже психа. Стеклянный потолок! Ну да, в коридоре. Каждый шаг будет изменять положение легчайших пластин цветного целлулоида за потолочным стеклом. А если идет группа людей, …да они глаз не отведут от затейливых картинок потолка - калейдоскопа!
Лиза загрустила. – А как же безопасность, милый? Ушибы, переломы….
Когда-то Тед просил её родить ему дочь. Он обещал сделать для малышки свой малюсенький калейдоскоп. «Увидев картинку мира яркой, сочной, где есть ты, и есть я, она уже не захочет окружать себя серостью». Но некая болезнь завелась в месте, откуда появляются дети, и потому пока Лиза не способна была родить, ни мальчика, ни девочку. Потому, она загрустила, но внимания и улыбки с лица не сняла. Она ведь не просто женщина, она Муза. Муза художника. Вот и сидела она, вдохновляла новатора своим восторгом и вниманием.
-Вот как раз о расчетах! Разумеется, придется потратиться на проведение расчетов по сейсмо устойчивости. Место, отданное под строительство, наверняка подвергается воздействию ветра с океана. Придется поручить расчет институтской группе специалистов. Ну остальные расчеты: прочности, устойчивости, безопасностей всех родов и главное – инженерные расчеты: лестниц, эскалаторов; лифты – только для кабинетов руководства – все эти расчеты мы сделаем сами. Завтра же я возьму с собой ребят, …э…ну тех, что не ушли за Генри, и мы поедем в университет, отбирать для себя помощников. Им - дипломная работа, нам - необходимый расчет. И надо бы выяснить, фамилии инвесторов. Ну, это дело за тобой, милая. …Алло? Ты ещё не спишь?
- Нет, милый. Нет, нет. Я слушаю тебя.
Тед принялся объяснять основу идеи. - Мы не строим дом, где Скарлет произнесет: «Ну и черт с тобой!», и фраза уже никого не волнует и фильм – уже только на фундамент нового Дома. Мы строим дом для тех, кто нас будет восхищать, удивлять и возвышать над буднями завтра. На взгляд нормальных жизнь в Голливуде – это же …сумасшествие. Просто красивые глаза, линия бедер и эффектные позы – это примитив. Все это Мировое Актерство изгонит на задворки видеопроката. Актер личность, Актер с хоризмой Бульдозера, Аватара, Сказочника четвертого уровня невесомости.. Шире залы, просторнее фойе, и чтоб всюду актер ощущал себя на некой сцене, на глазу некой камеры и держался соответственно, ни в коем случае, не по-домашнему. Никто, даже коллеги актера не должны слышать ни его храпа, ни войны в его кишечнике. Дом Актера – место не общего плача, а места для рождения общего решения. Теперь ты понимаешь, милая, какой дом я буду строить таким сумасшедшим актерам?
-Тед, я бы могла сказать, как Скарлет, …а могла б, как наш друг Мерфи, но …не скажу. Я тихо уйду. Делай, как тебе это видится. Я с тобой. Я… в тебе.
Лоренс хмыкнул. – Понял. Я чуть позже найду тебя.
Произнеся: «Да, да, …во сне», - Лиза оставила мужа в его непокое. «Доктор Бойз велел спать. Но это завтра. Когда его свалит усталость. Сейчас уговаривать его ко сну – дело, бесполезнее того, что было в доме этих чертовых Бухов».
***
Но, по-видимому, был случай, когда их желания непременно увидеть друг друга перед засыпанием оказалось обоюдным. И неотвратимо начались сложности.
Три года и шесть месяцев доктор Лоренс отдал воплощению своей идеи Дома Актера. И так получилось, что одновременно выдать результат решила и Лиза.
Тед метался, превратившись в те суматошные дни и в непримиримого вояку с комиссией, как всегда требующей от него черт знает каких ещё документов (от Союза Актера, От Общества Ветеранов Кино и даже от НАССА (в виду использования в проекте каких-то технических новинок, стоящих на вооружении этой солидной конторы!)). А ещё он был очень приветливым мужем одной из молодых мамочек, собравшихся родить после долгих лет отказа от беременностей (особенно Тед любил «поболтать» с врачами анестезиологами). А ещё ему нужно было выполнить многочисленные поручения жены, и, разумеется, председателя контрольной комиссии по приемке Дома Актера.
Зато пригодилась ленточка. Та, что он срезал при открытии.
Доктор Лоренс стал папой за пять минут до полуночи. Лиза - таки вынудила врачей «поторопиться». Ей хотелось сделать этот день совершенно незабываемым для семьи.
Хмельной и счастливый папаша уснул под самое утро. Ему снилась труба.
И будто он смотрел в неё одним глазом. В самом конце трубы, будто в калейдоскопе, мелькали, кувыркаясь как стеклышки, люди. Среди них были те, которых он и хотел бы забыть, но, наверное, теперь уже никогда не забудет; поворот: появляются те, которых он навсегда укрыл в своем сердце и будет вспоминать их всю свою долгую жизнь; поворот: а тут: лица поднадоевшей ему комиссии, а ещё писатель, пишущий под диктовку Лизы его биографию и врачи, которых он достал своим нетерпением.
Но дольше всех Лоренс смотрел на картинку, где были его малютка дочь, Лиза и её симпатично округлившиеся груди с темными рожками сосцов.
«Да, да, Тед, и я, мать твою, в калейдоскопе! Врачи выгнали меня: «От ваших орхидей у ребенка может быть аллергия». Да чтоб они понимали в поэзии!»
Тед открыл глаза. Рядом на диване действительно сидел Мерфи, подмышкой - букет, а в руках – зелененький Абба.
Абба жевал бутон с цветка, а Френк читал свою первую сочиненную им «ораторию».
Теду повезло, он проснулся лишь к ее концу:
…
Здесь Титаник таранит ледовые горы;
Здесь не стены, а плещется шумное море,
Терминатор грозит из расплава металла,
А на люстрах грОздями спят аватары.
Здесь искрятся софиты, и играет вино
Оставайтесь людьми и любите кино!
…Ну как? …Вообще-то у меня ещё шесть строчек заготовлено. Чтоб не дай бог, не обидеть тех, кто актерствует в театре. Как ты, готов послушать? Устал? …Устал принимать поздравления? …Что молчишь, …как оно вообще, … в тему? …Я ведь завтра это в печать подгоню. Мне уже и гонорар озвучили. Я ж друг того, кто парой кубиков архитектурный мир удивил. Ну, …эй, спишь что ли?
Тед улыбнулся, взял руку Мерфи в свою, пожал её и, пробормотав: «Отлично. Но у Лизы вышло лучше нашего», - снова уснул.
Генри Крафт – ученик Лоренса, чей проект был отклонен в виду того, что «главным архитектором проекта не до конца были продуманы функциональные и инженерные требования к объекту, а смета на строительство значительно превышала требование инвесторов», прибыл в дом Лоренса не один.
Чтобы не получилось размолвки между учителем и учеником на всю оставшуюся жизнь, Генри захватил с собой родителей Джона Стаффорда и Дженин Лоренс. В их составе «отказной гость» Лизы мог чувствовать себя в доме, где вырос в талантливого архитектора, вполне дружески и комфортно. Да и Тед, когда проснется, будет даже более рад, чем удивлен возвращению «блудного сына».
А у Мерфи появились слушатели. Все сидели рядком, на диване и …пытались понять смысл «оратории», сочиненной рок-музыкантом.
… «И войн здесь не случается,
И нет места раздору
Актеры здесь влюбляются,
Встречаются, общаются, -
На то он и Дом Актера!»
25.10.2012
Пермь