Главы 36-40

ГЛАВА 36

 Прошла уже почти неделя с того дня, как у Никиты и Тринадцатого появились первые друзья среди детей посёлка. Всё это время мальчишки жили в доме ярла, там же они завтракали. А вот обедали, а частенько и ужинали, как говорится, где «ночь застанет». Вернее не ночь, а время обеда и ужина. После того, как мальчишки познакомились с Рюриком, Трувором и Синеусом (наши герои только через три дня привыкли к такому странному имени малыша и перестали каждый раз при его упоминании непроизвольно ухмыляться), и все остальные дети и подростки посёлка очень быстро перестали их дразнить и постепенно тоже стали если и не друзьями, то приятелями. А с тремя братьями мальчишки по настоящему сдружились. Что касается Гасана, то посовещавшись с Тринадцатым и самим Гасаном (в первую же ночь, убедившись, что никто за ними не следит, Никита его вызвал), друзья решили, что распространяться о джинне пока не стоит. Всё вроде нормально, приняли хорошо, но мало ли что. А если кто-то из местных жителей решит лампу отнять или украсть? Сигурд-то друг и Олаф и Рагнар тоже, но не все же остальные. А если кто-то вдруг захочет себе могущества? Так что пока решили обождать. Тем более, что Гасан в своей лампе спал и особо в еде и питье не нуждался. На «Соколе» он не столько за едой в каюту капитана бегал, сколько за общением – всё-таки скучно же постоянно в лампе сидеть.  Вот историю их путешествия Никита в первый же день  рассказал новым знакомым, не всю, конечно, но почти всю. Эта история не так уж чтобы очень поразила юных викингов (ведь викинги очень часто и сами путешествовали), но определённое впечатление произвела. Ещё бы, норманны-то пускались в плавание уже во взрослом возрасте, а тут ровесники. Так что авторитет Никиты и Тринадцатого в глазах юных норманнов вырос весьма сильно. А уж когда о приключениях узнали все остальные дети посёлка… Никто теперь даже и не думал дразнить Тринадцатого, а тем более Никиту. Наоборот, все наперебой стали звать их в гости, хотя бы не надолго. Так что, проснувшись утром и наскоро позавтракав, мальчишки неслись на улицу, где их обычно уже поджидал кто-нибудь из новых друзей. Тем более, что Сигурду, Олафу и остальным их взрослым знакомым было совсем не до мальчишек. Посёлок ярла спешно готовился к войне и возможному штурму или осаде, всё-таки силы Ингольфура и Кнута были больше. Но и к ярлу стекались отряды союзников. Всё больше воинов собиралось в посёлке, почти каждый день в гавань входили новые драккары, и у причалов уже почти не было места для новых кораблей. Покидать посёлок, чтобы продолжить путешествие к горам Дракулы, по прежнему было опасно – разведка ярла докладывала, что верные Ингольфуру люди продолжают патрулировать выход из фьорда. Как сказал молодой ярл, после того, как ему удастся собрать всех своих сторонников, он сам поведёт верных ему людей на войска Ингольфура. И тогда тому будет не до патрулирования. Так что нужно лишь подождать неделю. Потом, как викинги отправятся на битву, о времени и месте проведения которой враги уже договорились, можно будет  продолжать путешествие. А мальчишки и не возражали. Тем более, что, как уже было сказано выше, ожидание это скучным назвать было никак нельзя. Целыми днями Никита и Тринадцатый играли со своими новыми друзьями (кстати, Никита и их научил играть в футбол, правда, новая игра, хоть и понравилась, но такого азарта, как в деревне Робина не вызвала, местной ребятне больше рассказы о лыжах понравились), а вечером большинство детей посёлка собиралось у дома Рюрика, Трувора и Синеуса, и их старенькая бабушка Астрид рассказывала всем собравшимся детям сказки. На ночь, так сказать. И эти сказочные истории были такими интересными, что иногда даже кто-нибудь из взрослых, делая вид, что просто проходил мимо, останавливался и слушал негромкий голос Астрид. Что уж тут говорить о детях? Они старушку просто обожали. Обычно после того как старая Астрид заканчивала очередную вечернюю сказку, мальчишки, попрощавшись с друзьями бежали в дом ярла и ложились спать. Но сегодня Трувор и Рюрик предложили им прогуляться ночью на берег. Мол, если в лунную ночь спрятаться среди камней на берегу и затаиться, то можно увидеть, как в полночь по воде гуляет призрак старого воина, который когда-то погиб в бою защищая свой посёлок и теперь каждую ночь обходит бухту, проверяя не подкрадывается ли враг. Нельзя сказать, что Никита и Тринадцатый так уж поверили в эти россказни, но у братьев был такой уверенный вид… Да и погулять ночью тоже было интересно. Тем более, что ни Сигурд и ни даже Хильдегарда (мальчишек особенно опекала мать ярла, следила, чтобы умывались вовремя, чтобы поесть не забывали, в общем почти как нянька за ними смотрела) не возражали. Хильдегарда только заставила их одеться потеплее и строго настрого запретила выходить ночью за ограду посёлка или лезть в воду. А никто в воду лезть и не собирался – холодная же. В общем, после сказки Астрид друзья направились к берегу. Не туда, где у причалов стояли ошвартованные драккары (туда ни один призрак-охранник не пойдёт. Зачем? Там и так воинов хватает, всю ночь часовые костры жгут). Ребята направились в другую сторону, почти к самой ограде. Туда где столбы забора уходили в воду гавани. Вот там, там где охраны не было, может кого увидеть и удастся. До самой темноты мальчишки сидели на камнях и развлекали друг друга всякими историями, в основном довольно страшными. Про привидения, про оборотней, вампиров всяких. При этом все четверо изо всех сил делали вид, что ничего страшного в этих историях нет и быть не может. Хотя, надо признаться, что когда совсем стемнело, Никите стало немного жутковато от подобных россказней. Да и остальным, судя по их виду тоже. Но не возвращаться же. В общем, друзья попрятались за камнями и принялись ждать призрака. Неизвестно как его ждали братья, которые прятались за соседним камнем, но Тринадцатый, поворочавшись рядом с Никитой устраиваясь поудобнее, через какие-то полчаса уже сопел в две дырочки. Только и успел пробурчать, - Ну, если что увидишь – толкни, - И даже ответа дожидаться не стал. Да, такого соню часовым, к примеру, ставить нельзя. Проспит всё на свете. Никита же со сном боролся стоически, время от времени выглядывая из-за камня. Пару раз ему даже казалось, что по воде вдали от берега кто-то действительно ходит, но каждый раз, приглядевшись, мальчик понимал, что это только тень от облака. Так что время шло, а призрак воина так и не появлялся. И просидев так несколько часов, мальчик и сам не заметил, как тоже уснул. Судя по тому, что из-за камня, за которым прятались братья, давно никто не выглядывал, они неравную борьбу сну тоже проиграли.
  Никита проснулся почти на рассвете от сырости и холода. Солнце ещё не встало, но небо уже потихоньку начинало сереть. Тринадцатый, свернувшись калачиком и укутавшись в тёплую куртку, продолжал сопеть. Никита даже позавидовал чертёнку, так сладко тот спал. Мальчик потянулся и собирался уже вставать и разбудить всех друзей, ясно же, что призрак если и был, то они его появление благополучно проспали, как вдруг, совсем рядом с камнем раздался тихий голос, - Приветствую тебя, Гуннар.
Никита замер. Он хорошо помнил Гуннара. Этот вождь пришёл со своими людьми в посёлок три дня назад. Каждый вечер все вожди собирались в доме ярла на ужин. Случилось так, что в день прибытия Гуннара, на этом ужине оказались и Тринадцатый с Никитой. Просто в этот день у братьев в доме на ужин жареная рыба была, а Никита рыбу не очень любил. Ну, не нравилась она ему. Да и Хильдегарда уже обижаться начала, что её «птенчики» (так она их называла, чем Никиту частенько в краску смущения вгоняла. Никиту, но не Тринадцатого, того называй как хочешь, только корми) всё больше по другим домам столуются, а она для них тоже так старается. Так что друзья решили, как минимум обед или ужин проводить в доме Сигурда. Обижать женщину, которая была к ним так добра, не хотелось. В общем, сидели мальчишки за общим столом, между Сигурдом и Олафом. И вот почти в самом конце ужина этот самый Гуннар вдруг встал и принялся громко славить ярла. В этом не было ничего удивительного, викинги часто высказывали хвалебные речи в адрес своего ярла. Но все эти речи были очень короткими и нередко не очень, как бы это правильней сказать, хвалебными. Мол, ярл, пока ты ведёшь себя как настоящий вождь, как твой отец, мы с тобой. Но если ты его память и дела предашь, то ярлом нам быть перестанешь. В общем, как-то так. И Сигурд воспринимал эти слова как что-то само собой разумеющееся. Ведь он действительно был самым молодым (мальчишек не считаем) за этим столом. И ни одной битвы ещё не выиграл. А воины вокруг него и с отцом Сигурда в походы ходили, а кое-кто и с дедом ещё. Так что молодой ярл отлично понимал, что многие из его союзников помогают ему только потому, что очень уважают его погибшего отца. И что самому ярлу ещё только предстоит завоевать их уважение. Но речь Гуннара была совсем не такой. Недавно приехавший вождь принялся так восхвалять Сигурда и так оскорблять Ингольфура, что даже Никите стало как-то неудобно. Судя по виду всех остальных, включая Сигурда и Олафа, им тоже было не особо приятно. Но Гуннара никто не прерывал, дав ему договорить. И Сигурд даже поблагодарил вождя после того, как тот наконец закончил. Ну, а с другой стороны, что он должен был сделать? Не ругаться же. И вот сейчас тот самый Гуннар стоял совсем близко от камня, за которым спрятались Никита и Тринадцатый и с кем-то разговаривал. Кто это был, Никита не знал. Голос точно незнакомый, а выглядывать из-за камня мальчик почему-то побоялся. И, судя по последующему разговору двух мужчин, правильно сделал.
 - Приветствую тебя, - ответил кому-то Гуннар. Голос был явно его, а вот второго Никита по голосу не узнал. Явно кто-то незнакомый.
 - Ингольфур очень сильно интересуется, - вновь заговорил незнакомец, - Почему щенок ещё жив? Тебе мало платят? Или ты считаешь, что Сигурд наградит тебя щедрее, чем Ингольфур? Так и скажи. Мы поищем другого исполнителя.
 - Нет-нет, - как показалось Никите, испуганно ответил Гуннар, - Но Сигурда охраняют. Да и сам ярл…
 - Кто? – перебил Гуннара его собеседник, - Ярл?! А мы-то думали, что твой ярл Ингольфур. Ты что, переметнулся?
 - Да нет, нет, конечно, - торопливо ответил Гуннар, - Но… просто его все так называют,  ну и я тоже…
 - Ну-ну, - насмешливо протянул незнакомец, - Смотри только не привыкни. При Ингольфуре не ляпни. Он тебе за такие слова сразу рост уменьшит. На голову.
 - Ты ведь ему не скажешь? – заискивающе спросил перепуганный Гуннар.
 - Может и не скажу, - незнакомец явно издевался над ним, - Но сейчас мы не об этом  говорим. Почему Сигурд до сих пор жив? Тебе твоё задание напомнить?
 - Да помню я его! – с каким-то даже отчаянием ответил норманн, - А что я могу сделать? Даже среди моих людей большинство на его стороне. Бросаться на него с оружием – самоубийство.
 - Значит, за хозяина своего жизнью пожертвовать не хочешь? – усмехнулся его собеседник, - Ну, этого от тебя и не ждали. Ладно, держи.
Зашуршала одежда, как будто кто-то в широком плаще или накидке поднял руку.
 - Это яд, - продолжал незнакомец, - Очень сильный яд. Добавишь в еду на ужин или обед. Ну, сам посмотришь, как тебе удобней будет. Все полягут. Только сам, смотри, не отравись – противоядия нет. И помни. У тебя осталось три дня. Ингольфур уже на пути сюда. Как раз через три дня будет штурмовать посёлок.
 - Но… Ведь битву договорились провести только на следующей неделе, - удивился Гуннар.
 - И что? – незнакомец, казалось, удивился не меньше викинга, - Назначили через неделю, а начнут через три дня. Зато никаких случайностей не будет. Пришли, увидели, убили. Всех, чтобы неповадно было кому-нибудь ещё голову поднимать.
 - Ясно, я сделаю, - торопливо проговорил Гуннар.
 - Уж постарайся, - всплеснуло весло, и удаляющийся голос прошелестел, - Очень постарайся. Не разочаруй нас.
 Похоже, незнакомец был на лодке. И на ней же он сейчас осторожно, чтобы не заметили воины у драккаров, скрылся в предрассветном тумане. Гуннар постоял немного на берегу, что-то тихо бурча себе под нос, а потом быстрым шагом пошёл в сторону домов. Только убедившись, что предатель совсем ушёл с берега, Никита осторожно выглянул из-за камня. Рядом, из-за соседнего валуна, показалась растрёпанная голова Рюрика.
 - Слышал? – совсем тихо, одними губами спросил он Никиту.
Мальчик кивнул.
 - Надо Сигурду сказать, - Рюрик вскочил. Никита последовал его примеру и принялся будить Тринадцатого. Чертёнок всё никак не хотел просыпаться. Мычал что-то недовольно, огрызался. Даже брыкаться пытался. Но мальчик не успокаивался. Наконец, Тринадцатый открыл глаза. Буквально в двух словах Никита объяснил ему в чём дело. Рюрик тем временем растолкал уснувшего Трувора. И ещё через пару минут вся четвёрка со всех ног неслась в сторону дома ярла. И лишь одна мысль билась в голове у всех мальчишек, - Только бы успеть.

ГЛАВА 37

Никита и Тринадцатый стояли в толпе у ограды посёлка и, как и все окружающие, с тревогой смотрели на заходящие в бухту, один за другим, драккары.
 «Один, два, три…», - считал про себя мальчик. На счёте «четыре» корабли кончились, но намного легче от этого не стало – уж слишком мало воинов оставалось в посёлке. Но обо всём по порядку.
  Когда запыхавшиеся мальчишки прибежали с берега к дому ярла, тот уже проснулся. Охрана беспрепятственно пропустила друзей в дом. Сигурд внимательно выслушал наших героев и сразу ничего не сказал. Вот только кулаки у него непроизвольно сжались так, что даже костяшки пальцев побелели. Сигурд поблагодарил мальчишек и тут же приказал вызвать к нему Олафа и ещё одного викинга – Харальда. Те быстро пришли, но о чём они разговаривали, мальчишки уже не слышали, ярл попросил их уйти. Вся четвёрка вышла на улицу, но далеко от дома не уходила, всё крутилась недалеко от входа. Минут через десять Олаф и Харальд быстро, почти бегом, вышли из дома и направились на берег, где проснувшиеся воины занимались своими обычными делами, готовясь к скорому походу. Ещё через минут пятнадцать викинги вернулись, ведя с собой обезоруженного Гуннара. Тот ошалело оглядывался и всё пытался выспросить у своих конвоиров, в чём же он обидел Сигурда, что впал в такую немилость. Но те не отвечали. Так, один беспрерывно тараторящий, двое в полном молчании, троица и вошла в дом. Прошло ещё полчаса. Мальчишки уже собирались уходить, решив, что ничего интересного больше не увидят. Как вдруг из дома раздался громкий крик, за ним ещё один. Кричал Гуннар. Друзья замерли. Все люди, кто оказался рядом и слышал эти крики, бросились к дому ярла. Но не успел самый быстрый из них добежать до двери, как та распахнулась. Двое воинов из охраны ярла выволокли предателя за руки и потащили в сторону сруба, использующегося в посёлке как тюрьма. Обычно этот сруб пустовал, но сегодня, похоже, постоялец в нём появится. Следом за воинами вышли Олаф и Харальд. Они аккуратно поддерживали шатающегося Сигурда под руки. Следом шла Хильдегарда с побледневшим, почти совсем белым лицом. Собравшаяся толпа заволновалась, раздались громкие крики, - Ярл ранен!
 Сигурд успокаивающе поднял руку, было видно, как трудно ему это делать, и заговорил, - Успокойтесь! Ничего страшного не произошло.
Потихоньку гул толпы затих, все внимательно слушали ярла. А тот продолжал, - Среди нас оказался предатель. Но, благодаря нашим юным друзьям, - Сигурд показал на стоявших в переднем ряду Никиту, Тринадцатого, Рюрика и Трувора, - Его удалось раскрыть раньше, чем ему удалось исполнить свои чёрные замыслы. При допросе он показал, что наш любимый дядюшка, - при этих словах Сигурд саркастически усмехнулся, - Решил, что соблюдать какие-либо законы войны и наши договоры необязательно. Поэтому он ведёт свои войска на нас, не дожидаясь назначенного дня.
По толпе вновь пронёсся глухой ропот, а Сигурд закончил свою речь, - Так что нам придётся выйти ему навстречу раньше, чем мы планировали. К сожалению, предателю удалось ранить меня. Рана не серьёзная, - тут же успокоил он вновь заволновавшуюся толпу, - Но в бою теперь от меня толку немного. Поэтому, армией будет командовать Эрик.
 Из толпы вышел высокий пожилой седобородый воин и встал перед ярлом на одно колено, преклонив голову. Сигурд положил ему руку на плечо и что-то негромко сказал. Воин выпрямился, кивнул головой и повернулся к толпе.
 - Выходим завтра на рассвете, - громко прокричал он, -  Всем вождям через полчаса собраться в доме ярла. А сейчас всем разойтись. Времени на разговоры у нас нет.
Толпа послушно разошлась. Только многочисленные мальчишки и девчонки посёлка обступили нашу четвёрку и принялись наперебой расспрашивать о прошедшей ночи и о том, как Гуннару всё же удалось ранить ярла, если предателя к тому времени уже рассекретили?  Про ночь мальчишки рассказали всё без утайки, а вот про ранение Сигурда и сами ничего не знали. Наконец, когда расспросы закончились и местная ребятня начала расходиться, Никита и Тринадцатый, распрощавшись с Рюриком и Трувором, пошли в дом – играть сегодня совсем не хотелось, да и про голод, несмотря на множество событий, забыть не получалось. Зайдя в дом, мальчишки по быстрому прошмыгнули в свою комнату. На столе стоял поднос с кувшином молока, миской черники и целым караваем свежего, ещё тёплого хлеба – не смотря на происшествие с сыном, Хильдегарда о своих «птенчиках» не забывала. Так до самого вечера друзья в комнате и просидели. Вернее, полдня они пролежали -  после полубессонной ночи (по крайней мере для Никиты) и всех треволнений, да ещё и после сытной еды, сон сморил наших друзей быстро и незаметно. Проснулись они только после обеда. А на столе их уже ждал новый поднос с едой. Пообедав прямо в комнате, мальчишки вышли было из неё, но в доме никого не нашли. Лишь в комнате Сигурда раздавался громкий голос Хильдегарды, но туда идти почему-то совсем не хотелось. На улицу выходить не стали. Уж очень большая суета там царила, а крутиться под ногами у занятых людей кому охота? В общем, друзья вернулись в комнату и просидели там скучая до самого вечера. И, когда они уже собирались ложиться спать, в дверь коротко постучали.
 - Войдите, - хором крикнули мальчишки, и в распахнувшуюся дверь шагнул Олаф.
 - Приветствую вас, - поздоровался викинг и присел на лавку у стола. Мальчишки бросились к нему и принялись расспрашивать о сегодняшних событиях. Особенно они волновались за Сигурда – насколько серьёзно тот ранен и как вообще так произошло, что Гуннар успел ранить ярла?
 - Моя вина, - сокрушённо покачал головой Олаф, - Не усмотрели мы с Харальдом. Этот слизняк, как понял, что его раскрыли, тут же на колени повалился, принялся по полу ползать. Простить его умолял. Пытался даже сапоги ярлу целовать, - Олафа передёрнуло от отвращения, - Ну, мы все и расслабились. А он выждал момент, когда ярл отвернётся и бросился. Откуда только ножи выхватил, мы же его хорошо обыскали? – викинг ударил кулаком по столу от злости и немного помолчав, продолжил, - Хорошо Сигурд увернуться успел. Но Гуннар то хоть и подлец, но воин опытный. Успел ярла в бок и левую руку ранить, прежде чем тот его отбросил. А тут и мы опомнились – свалили гада.
 Мальчишки молчали. А что тут скажешь? Хорошо ещё, что Сигурд такой ловкий оказался. Сумел и увернуться и второй удар нанести не дал.
 - Раны у ярла для жизни не опасны, - Олаф вздохнул, - Но в поход идти ему нельзя. Отлежаться надо. Он, правда, всё равно порывался, но мы все на совете его отговорили. Да и Хильдегарда, - Олаф усмехнулся, - сказала, что костьми ляжет, а раненого Сигурда из посёлка не выпустит. Так что придётся ему эту битву пропустить, - Олаф вновь улыбнулся, на этот раз повеселее и закончил, - А я к вам попрощаться зашёл. Завтра на рассвете мы все выходим на Ингольфура. В посёлке останется полсотни воинов, на всякий случай. А вам лучше не дожидаться нашего возвращения. Как уйдём, через дня три вас на лодке отвезут на юг, к горной дороге. К тому времени, я думаю, Ингольфур своих людей отзовёт, у него тоже лишних воинов нет. На битву всех выведет, - Олаф снова немного помолчал, - Ладно, - норманн поднялся и протянул руку для прощания, - Прощайте, друзья. Не знаю, удастся ли свидеться. Но нашего возвращения не ждите. Незачем время терять, да и мало ли, - Олаф пожал плечами, - Удача девушка капризная. Может и не нам улыбнуться. Тогда, если Ингольфур сюда со своей армией придёт, уйти из посёлка будет гораздо труднее – воинов у него много, может сплошным кольцом посёлок окружить.
 Никита пожал протянутую руку, а потом, вдруг бросился к Олафу и обнял его. Тринадцатый сделал то же самое, и оба мальчишки одновременно, и уж точно, не сговариваясь, засопели носами. И кто будет их обвинять? Ведь ещё один друг, с которым столько пройдено и пережито, уходит. Уходит не просто в соседний дом или, тем более, в магазин за хлебом. Нет, уходит на бой и никому не известно, вернётся ли он из этого боя живым.
  - Ну, ну, - Олаф тоже обнял мальчишек, - Всё будет хорошо. Эрик хороший вождь, опытный. Воинов у нас тоже не так уж и мало. Так что справимся. Справимся, обещаю вам.
Норманн присел перед мальчишками, положив руки им на плечи, - Вы главное себя берегите. У вас впереди ещё очень долгий путь. И вы его пройти должны. Ради меня. Ради Синдбада, Азиза, Раджива… Ради ярла и Хильдегарды… Понятно?
Мальчишки кивнули.
 - Хорошо, - Олаф улыбнулся, взъерошил им волосы и поднялся.
 - Прощайте и удачи вам, - с этими словами норманн шагнул к двери.
 - И тебе удачи, Олаф, - успели вслед проговорить мальчишки. Норманн улыбнулся в ответ, махнул рукой на прощание и вышел из комнаты.
Отход армии Сигурда мальчишки благополучно проспали, хотя и собирались выйти проводить своих друзей. Но уж очень рано те отправились в поход. А днём в дом ярла вбежал встревоженный дозорный и доложил, что несколько драккаров Ингольфура, дождавшись ухода армии ярла, вошли в фиорд и идут к посёлку. Сигурд встретил эту новость с удивительным спокойствием. Молодой ярл только покачал головой и тихо сказал, - Да, дядюшка, я тебя явно недооценил. Похоже, ни совести ни чести у тебя совсем не осталось.
После этих слов юноша тяжело поднялся на ноги и коротко приказал, - Собрать всех, кто может держать в руках оружие. Всех до единого.
Стоявший рядом Бьёрн, единственный из вождей, кто остался в посёлке с Сигурдом, коротко кивнул и быстрым шагом вышел из дома. Сигурд вновь сел и повернулся к стоявшей справа от него матери, - Мам, собери всех женщин. Пусть заготовят воды побольше и пакли сухой. Всё что можно водой наполнить, даже кастрюли с кружками.
Хильдегарда тоже склонила голову и последовала за Бьёрном. Сигурд и наши герои остались наедине (в момент, когда воин принёс плохую весть, они все как раз завтракали). Ярл сидел молча, о чём-то напряжённо думая. Никита и Тринадцатый переглянулись. На вопросительный взгляд мальчика чертёнок тяжело вздохнул и решительно кивнул. Никита повернулся к Сигурду.
 - Ярл, - окликнул мальчик юношу.
 - Что? – Сигурд с трудом отвлёкся от своих тяжёлых раздумий и посмотрел на мальчишек, - Извините, друзья. Я, кажется, слегка задумался.
 - Сигурд, - Никита набрал в грудь воздуха и решительно закончил, - Кажется, мы могли бы помочь…
И мальчик рассказал Сигурду о джинне. О том, что убивать он никого не может, но корабль, а то и два потопить попробует. Только желание загадать надо.
Сигурд очень внимательно выслушал предложение мальчика, подумал несколько секунд, а потом, когда Никита уже готов был бежать за лампой с Гасаном, вдруг отрицательно покачал головой, - Спасибо, но нет.
 - Но почему?! – хором, с каким-то даже отчаяньем, воскликнули мальчишки. Уже второй раз их друзья, не смотря на смертельную опасность, отказывались от помощи.
Сигурд ещё немного помолчал, смотря куда-то невидящим взглядом, а потом, стряхнув с себя задумчивость, ответил, - Поймите, друзья, я очень благодарен за ваше предложение. Но принять его не могу. Если мой милый родственник решил нарушить все правила и законы, это не значит, что я должен отвечать ему тем же. Я просто не могу применять в войне магию – это запрещено нашими законами. Теми законами, которые я должен защищать. А как можно защищать то, что сам не соблюдаешь? И как я смогу требовать от других выполнения законов, если сам их нарушаю? Хотя, не скрою, отказаться от вашего предложения очень тяжело.
 - Но, - несмело возразил Никита, - В посёлке женщины и дети. Они же тоже погибнут, если воины Ингольфура ворвутся сюда…
 - Именно поэтому мне и тяжело отказаться от вашей помощи, - грустно улыбнулся Сигурд и ещё раз повторил, - Именно поэтому.
Этот разговор произошёл утром, а сейчас Никита и Тринадцатый стояли в толпе у ограды и смотрели на приближающиеся корабли врага. Уже можно было рассмотреть лица вражеских солдат, сгрудившихся на носах драккаров. Самого Ингольфура среди них пока что не было видно. Похоже, мятежник решил, что его личное участие в атаке на посёлок не обязательно. Мол, и без него справятся.
 - Так, чего разглазелись? – раздался громкий голос подошедшего Бьёрна, - Всем маленьким детям и старикам – немедленно в укрытие. Остальным по местам и готовиться к бою.
 - Давно готовы, - проворчал кто-то знакомым голосом совсем рядом с Никитой. Мальчик обернулся и увидел Тормара. Тот тоже заметил Никиту, кивнул ему и неожиданно, весело улыбнувшись, подмигнул. Как будто не битва впереди, а так, весёлая прогулка. Никита помахал старому знакомому и побежал вслед за торопливо уходящими от ограды женщинами и детьми. Уж что-что, а то, что приказы не обсуждаются, Никита уже хорошо усвоил. Тринадцатый ждал Никиту у дверей дома ярла. Рядом с ним стояли Рюрик, Трувор и несколько мальчишек примерно того же возраста.
 - Вы с нами? – спросил Рюрик подбежавшего Никиту.
 - Куда с вами? – удивился тот.
Вместо ответа Рюрик показал на стоявшие в стороне бочки с водой и пояснил, - Будем горящие стрелы заливать, чтобы дома не загорелись.
Никита согласно кивнул, - С вами.
Тринадцатый, услышав его слова, тяжело вздохнул, развёл руками, мол: «Я предупреждаю, что ничего хорошего из этого не выйдет», а затем тоже кивнул. И все мальчишки побежали к бочкам, возле которых уже лежали кучей ковши и чашки.
Всё, что было дальше, Никита запомнил какими-то урывками. Он помнил, как раненый Сигурд, не слушая возражений матери, вышел из дома, сжимая в здоровой руке меч и направился к своим воинам. Помнил, как с диким криком воины Ингольфура высыпали на берег, и как горели их корабли, подожжённые стрелами с привязанными к ней горящей паклей, пущенные воинами Сигурда. Вспоминались перекошенные лица, что-то кричащих людей вокруг него. Но самое главное воспоминание – стрелы, горящие стрелы, падавшие, казалось, прямо из раскрытого синего неба. К счастью их было немного – лучников Ингольфур прислал мало, похоже, побоялся свои силы очень ослабить. В какой-то момент мальчик остановился, плеснув водой на очередную воткнувшуюся в стену стрелу, и огляделся. Воины Сигурда, заметно поредевшие, с трудом сдерживали натиск врагов, ломившихся в закрытые ворота и прямо через ограду. Сам Сигурд разил врагов своим мечом. Рядом с ним бился Бьёрн, стараясь не отходить далеко от ярла, чтобы в случае чего помочь ему. Женщины оттаскивали ближе к домам раненых, а некоторые, взяв оружие павших воинов, тоже бросались в битву. Между домов бегали дети, заливая вражеские стрелы водой.
В этот момент воинам Ингольфура удалось сломать ворота. Медленно, упорно отбиваясь, давая время всем жителям посёлка отойти к дому ярла, люди Сигурда начали отступать. Они стояли плотной стеной, плечом к плечу, и вражеских воинов за ними видно не было. Зато их было прекрасно слышно – крик стоял невероятный. Да и воины Сигурда тоже не молча дрались. Внезапно из-за стены спин отступающих воинов выскочил Тормар и бросился к Никите.
 - Ярл приказал немедленно вывести вас из посёлка и проводить до тропы в горы, - тяжело дыша проговорил молодой викинг, - Где твой друг?
Никита растерянно огляделся по сторонам. Тринадцатого он увидел не сразу, даже испугаться успел (мало ли, вдруг ранили), но тут же заметил хвост, торчащий из опустошённой бочки. Никита и Тормар подбежали к ней, и викинг разом перевернул бочку. Тринадцатый выкатился на траву и тут же вскочил на ноги.
 - Вы что? – завопил было он, делая вид, что и не прятался вовсе, а так, в засаде сидел, - Обалдели?
 - Некогда, - оборвал его Тормар, - Быстро хватайте свои вещи и за мной!
Мальчишки опрометью бросились к дому. Выскочив обратно уже с мешком за спиной, Никита столкнулся с Тормаром и Рюриком. Те помогали старой Астрид дойти до дома ярла, куда стремились спрятаться жители посёлка. Каменный дом представлял собой почти крепость, и врагам потребовалось бы немало усилий, чтобы взять его штурмом. Времени на долгие прощания не было. Мальчишки успели лишь махнуть друг другу руками. Потом в спину Никите врезался спешащий Тринадцатый, и оба наших героя кубарем покатились по земле. Тормар помог им подняться и, так и держа их за руки, бросился за дом Сигурда. В ограде с другой стороны посёлка никаких ворот не было. Но Тормар изо всех сил навалился всем телом на одно из брёвен ограды, ничем по виду не отличавшееся от стальных, и то медленно отклонилось вперёд, открыв небольшую щель.
 - Лезьте, - коротко приказал норманн. Тринадцатому дважды говорить не пришлось, чертёнок тут же юркнул наружу. Но Никита почему-то остановился, повернулся лицом к посёлку и громко крикнул, - Спасибо, Сигурд!
Зачем он это кричал, ведь Сигурд уж точно не смог бы его услышать, если вообще ещё был жив? Но почему-то Никите надо было хотя бы так проститься с Сигурдом и всем его гостеприимным посёлком. И только после этого мальчик выскользнул следом за Тринадцатым. А ещё через пару секунд Тормар, выскочивший последним, и мальчишки бежали изо всех своих сил прочь от посёлка.

ГЛАВА 38

 Никита, Тринадцатый и Гасан шли по горной тропе уже четыре дня. Вернее, шли Никита и Тринадцатый, хитрый Гасан просто парил рядом, вызывая завистливые вздохи чертёнка. Тормар, проведя их до начала тропы, сунул в руки мальчишкам копию карты Сигурда, мешки с провизией и одеждой и большую флягу с водой, быстро попрощался и опрометью бросился обратно к посёлку. Когда мальчишки поднялись уже высоко на гору, но ещё могли наблюдать посёлок внизу, Никита, обернувшись, увидел, как в гавань заходят один за другим десяток драккаров. Но чьи это были корабли, Сигурда или Ингольфура было не разобрать – слишком далеко. А потом посёлок скрылся за поворотом. Джинна мальчишки вызвали из лампы на первом же привале. Тринадцатый предложил было загадать желание, чтобы Гасан перенёс их через горы, но Никита и Гасан, посовещавшись, решили пока желания поберечь. Мало ли, что впереди ждёт. В общем, предложение недовольно сопящего Тринадцатого, двумя голосами против одного, было отвергнуто. Тропа была извилистой, но почти везде довольно широкой – два взрослых человека могли спокойно разойтись, не говоря уж о мальчишках. Вот только с ночлегом было не очень. Идти-то более-менее можно было, а вот спать у обрыва  пропасти на такой дорожке было всё же страшновато. Приходилось подыскивать какие-нибудь места пошире, благо подобные площадки, а один раз даже маленькая пещера, время от времени попадались. Вот только попадались они не всегда во время. Иногда ещё тогда, когда Солнце было высоко в небе, а один раз мальчишки уже думали, что придётся ночевать прямо на тропе, всё подходящего места найти не могли. И уже почти в полной темноте дошли, наконец до более-менее широкого участка, где и заночевали. По карте Сигурда выходило, что им идти ещё дней пять-шесть, не меньше. Пока что путешествие шло без каких-либо происшествий. Лишь пару раз пришлось перебираться через завалы камней на тропе. Но те были не очень большими и особых трудностей не представляли. Никита даже начал думать, что зря их Сигурд предупреждал о каких-то опасностях. Этой своей мыслью он тут же поделился с друзьями. Тринадцатый согласно закивал и, как обычно, с огромной самоуверенностью заявил, что викинги просто настоящих гор не видели. Вот и боятся сюда нос сунуть. А вот Гасан в этом празднике оптимизма участия не принял, проворчав, - Ты падажды. Вот кагда да канца пройдём, тагда и гавари.
Честно говоря, после такого заявления, абсолютно, кстати, справедливого, настроение у Никиты совсем не улучшилось. Тринадцатый тоже примолк. Но не надолго. Вскоре он уже принялся ныть, что страшно устал и что не мешало бы устроить привал. Предыдущий привал был всего час назад, но чертёнку было явно по фигу. Он вообще заявил, что сидеть лучше, чем идти. А лежать лучше, чем сидеть. А то, что таким образом вообще никуда не дойдёшь, его и не волновало вовсе. Никита одёрнул чертёнка, тот ответил. Так, лениво переругиваясь, мальчишки и шагали один за другим. Вдруг Гасан, который в их перепалке участия не принимал, замер и поднял руку, - Тиха! – а потом, дождавшись тишины, спросил, - Слышите, да?
Мальчишки замерли и прислушались. Где-то впереди, за поворотом, громко кричали противными голосами какие-то птицы. То есть это Никита подумал, что это птицы, а кто там на самом деле?
 - Ну и что? – недовольным голосом спросил Тринадцатый, - Ну вороны орут. Мало ли. Может у них там гнездо.
 - Эта не вароны, - Гасан, продолжая прислушиваться, медленно тронулся вперёд, - Эта точна не вароны… Я такие галаса уже слышал… Эта... - джинн медленно добрался до поворота и осторожно заглянул за него, жестом приглашая мальчишек следовать за ним. Те осторожно подошли ближе.
 - Гарпии, - тихим голосом закончил джинн, показывая рукой куда-то за гору. Никита и Тринадцатый осторожно выглянули из-за скалы. Метрах в двухстах от них тропа резко расширялась. Получалась довольно большая площадка, а в скале зиял вход в пещеру. Похоже, это было отличное место для привала, а то и для ночлега. Но вот только вся площадка была занята какими-то большими, величиной с немаленькую овчарку, серо-чёрными птицами. Эти-то птицы и вопили не переставая. Вопили какими-то наиотвратительнейшими голосами. Как будто куча охрипших ворон кричали, сидя на громко скрипящих воротах. В общем, довольно корявое и приблизительное описание этих воплей, попробуйте сами представить самое отвратительное воронье карканье. И что-то с этими птицами было не так. Вот только что, Никита никак понять не мог. И только присмотревшись как следует, мальчик от неожиданности вздрогнул – у всех птиц были уродливые, какие-то старушечьи, но определённо человеческие лица. О подобных существах мальчик никогда не слышал. Никита даже растерялся – как дальше-то идти? Каждая из этих пташечек легко и его и Тринадцатого в пропасть столкнёт. А их там десятка три. Но тут чертёнок, выглядывавший через плечо мальчика, презрительно фыркнул, - И только то.
Затем он не таясь вышел на тропу и, махнув рукой Никите и Гасану, мол – «за мной», не скрываясь направился к стае. Никита и Гасан поражённо переглянулись. Чертёнок, который всегда отличался огромной осторожностью, если не сказать, трусоватостью, и вдруг такая смелость. Ну а Тринадцатый, не дожидаясь друзей, быстро приближался к гарпиям. Никита и Гасан двинулись за ним, надеясь, что он точно знает, что делает. Тринадцатый подошёл почти вплотную к стае и вдруг громко закричал, - А ну! Чего расселись? Смирно!
Гарпии, всё внимание которых было приковано к пещере, резко оглянулись, встопорщив перья от неожиданности и недовольно шипя. Но это шипение тут же затихло. «Хозяин… один из хозяев…», - прошелестело по стае. А потом самая большая (и самая отвратительная) птица проковыляла вперёд и склонила голову перед чертёнком.
 - Приветствуем тебя, Хозяин, - проскрипела она.
 - И вам не болеть, - небрежно ответил чертёнок, - Что за сборище? Мы тут с моими слугами привал решили устроить. А вы нам мешаете. Так что – время пошло. Чтоб через две минуты вас тут ни одной не осталось. Ясно?
 - Но, Хозяин, - гарпия с недовольством посмотрела на приближающихся Никиту и Гасана, - Там в пещере наша добыча. Мы его туда загнали. Разреши нам дождаться, пока он сам выйдет оттуда от голода и жажды. Или выгони его сюда.
 - Не понял, - протянул Тринадцатый, уперев руки в бока, - Теперь вы уже с первого раза не слушаете? Может мне доложить куда следует? А добыча – была ваша, станет наша. А ну, брысь!
 - Но, Хозяин… - попыталась что-то сказать гарпия.
 - Брысь, я сказал! – завизжал Тринадцатый. 
И вся стая, недовольно бурча, но не смея противиться воле чертёнка, медленно поднялась в воздух и вскоре скрылась за ближайшим пиком.
 - Почему они тебя послушались?! – сказать, что Никита был удивлён, это как-то даже мелковато. Он был просто поражён и сражён такими событиями. Гасан, кстати, тоже.
 - Откуда я родом-то? – горделиво посмотрел на друзей чертёнок, - Эти птички из наших краёв. Их у нас в Преисподней выводят. Кстати, - он повернулся к Гасану, - Один из ваших работает. Прибился к нам веков десять назад. Из грешников лепит.
 - Но зачем? - поразился Никита.
 - Да так, - чертёнок пожал плечами, - Не бабочек же нам создавать. В Преисподней-то. Не приживутся у нас бабочки. А так летают, вроде на птиц похожи. Всё же живность какая-то. А как расплодятся, их того…
 - Убивают? – ахнул мальчик. Хоть и уродцы, но ведь живые же. Жалко.
 - Нет, - засмеялся чертёнок, - Выпускают половину. На волю. Вот они и летают. В основном в горах, но некоторые и в долины спускаются.
 - А люди как же? – Никите не очень понравилась идея с выпусканием подобных существ на волю.
 - А что люди? – вопросом на вопрос ответил Тринадцатый, - Кому у нас до них дело – нравится им это или нет? Выпустили, а дальше не наши проблемы.
Гасан саркастически хмыкнул и повернулся к пещере, - Они туда каго-то загнали, да?
 - О, чуть не забыл, - Тринадцатый сбросил с плеч мешок и пошёл к пещере, - Айда, посмотрим.
Никита и Гасан двинулись за ним. Чертёнок первым юркнул в пещеру и остановился у входа, давая глазам привыкнуть к полумраку. Никита шагнул следом. Гасан поднялся выше и теперь висел в воздухе над головами друзей. В углу пещеры сидел сжавшись в комочек Като-то небольшой, не больше наших героев. Одет этот кто-то был в белоснежную (это было видно даже в темноте) одежду. На мальчишек он не смотрел, спрятав лицо в коленях.
 - Опачки, - внезапно голос Тринадцатого стал просто ледяным, - Надо же, а я гарпий прогнал. Ничего, они далеко не улетели. Позову – вернутся.
 - Что случилось? Кто это? – Никита недоумённо посмотрел на Гасана. Тот только пожал плечами. А затем оба мальчишки посмотрели на Тринадцатого. Таким злым, таким злобным Никита его ещё ни разу не видел. Да, они бывали в сражениях, бывали на волоске от гибели, Тринадцатый злился и раньше. Но здесь… Здесь было что-то другое. Чертёнок был просто в ярости, как будто встретил своего самого главного врага. Тринадцатый медленно, осторожно приближался к сидящему, выставив вперёд когти и явно собираясь напасть на него. Внезапно тот поднял лицо и взглянул на вошедших. Перед нашими героями сидел мальчишка примерно их возраста (интересно, конечно, получается – Никите семь лет, Тринадцатому семь веков, Гасану тоже семь, но тысячелетий, а всё равно – вроде как ровесники), со светлыми, почти белыми волосами и очень правильными, какими-то «картинными» что ли чертами лица. И на взгляд Никиты, да и Гасана тоже, никакой причины на него нападать не было. Ну, обычный пацан. Но Тринадцатый, похоже, думал иначе. На дойдя несколько шагов до сидящего. Чертёнок остановился, сжался, явно готовясь к прыжку, и сквозь зубы прошипел, - Ну что, так и будем сидеть? Вставай, сейчас я тебе пёрышки-то пересчитаю…
 - Изыди, нечистый, - мальчишка ответил очень спокойным и таким презрительным голосом, что Никита даже поёжился. А потом Тринадцатый прыгнул. Казалось, что его жертва даже не собирается сопротивляться, но это только казалось. Каким-то образом сидящий успел вскочить и встретил Тринадцатого резким ударом прямо в лицо. Тот отшатнулся было, но потом вновь выставил вперёд когти и, ударом наотмашь, сумел свалить своего противника. А потом, усевшись на него сверху, принялся лупить лежащего изо всех сил. Никита и Гасан бросились к дерущимся, собираясь разнять их, но в этот момент, мальчишка как-то сумел извернуться и сильным толчком сбросить своего противника. Тринадцатый кубарем скатился с него, впрочем, тут же вскочив на ноги, вновь попытался броситься в драку. Но Никита успел ухватить чертёнка поперёк туловища и удержать. Гасан же встал перед мальчишкой, не давая тому воспользоваться беззащитностью Тринадцатого.
 - Пусти… Пусти меня! – Тринадцатый вырывался изо всех сил. Никите стоило немалого труда удерживать его. Что касается его противника, то тот не пытался продолжать драки. Просто стоял, прижавшись спиной к стене, сжав кулаки и настороженно глядя на джинна. Понемногу Тринадцатый, поняв, что вырваться не удастся, затих. Только дышал тяжело, бормотал что-то и бросал на своего противника ненавидящие взгляды. Впрочем, тот отвечал ему тем же.
 - Ну, и что здесь происходит? – тяжело дыша, всё ещё удерживая чертёнка, спросил Никита.
 - Ты что, не видишь? – Тринадцатый оглянулся и злобно оскалился, - Это же ангел!
 - Кто?! – Никита был так ошарашен, что даже руки разжал. Тринадцатый тут же воспользовался этим и бросился на мальчишку. Но на пути у чертёнка встал Гасан. Довольно сильный толчок, и Тринадцатый, не удержавшись на ногах, повалился на спину. Ухмыляющийся Гасан склонился над ним, - Не ушипся, да? Атдахни немного.
 - Вы что, не понимаете?! – заверещал чертёнок, - Это ангел! Давить их надо!
 - Зачем давить? – Никита был всё ещё в какой-то прострации, во все глаза разглядывая нового знакомого, но вопрос из себя выдавить сумел.
 - А чего они?! – Тринадцатый попытался было подняться, но джинн прижал его к камням. Чертёнок попытался было вырваться, но ничего у него не получилось.
 - Ладно, - оставив, наконец, бесплодные попытки освободиться, сквозь зубы пробурчал он, - Отпусти. Не трону я его больше. Пока что.
Гасан удовлетворённо кивнул и убрал руки. Тринадцатый медленно выпрямился и отошёл от мальчишки подальше, что-то зло бурча себе под нос. А тот, усмехнувшись, вновь уселся у стены на корточки, но глаз с чертёнка не сводил.
 - Ты и вправду… ангел, - нерешительно спросил его Никита.
 Мальчишка хмуро посмотрел на него и, вместо ответа, как-то необычно повёл плечами. И тут же за его спиной взметнулись два ярко-белых крыла. Крылья были не очень большие, в сложенном положении они были почти не видны. Так, горбик небольшой под одеждой. Но сейчас, расправленные, казались просто огромными. Никита медленно опустился на камень. Ангел. Вообще-то правильно, если есть черти, значит должны быть и ангелы. Логично? Но одно дело об этом думать (а Никита никогда на эту тему и не задумывался, не до этого было), а совсем другое оказаться с ангелом лицом к лицу. Ощущения абсолютно разные.
 - И как ты тут… тут оказался, - с трудом выдавил из себя Никита.
 Мальчишка пристально посмотрел на него и тихо ответил, - Я через горы летел, гарпий слишком поздно заметил. Хорошо, пещера эта подвернулась, а то разорвали бы.
 - И правильно сделали б, - тут же вылез Тринадцатый.
 - Да помолчи ты! – не выдержал Никита, - Чего ты на него так? Что он тебе сделал?
 - Они нам всем сделали! – закричал в ответ чертёнок, - Мы с ними уже тысячи лет воюем.
 - Как эльфы и орки, да? – ехидно спросил Гасан.
 - Ну да! – Тринадцатый не заметил подвоха.
 - А Грума и Ала помнишь? – снова поинтересовался джинн.
Чертёнок осёкся было, но тут же нашёлся, - И что? Тут другое. Они нас всех ненавидят и презирают, а мы их всех ненавидим и тоже презираем. Они вообще никого за себе равных не считают. Мы для них все – нечисть поганая. Вот спроси, спроси у него, - обратился он к джинну, - Кто ты для него и что с тобой делать надо? Спроси, ну?
 - Ну и спрошу, - джинн повернулся к ангелу, - Ну, вапрос слышал? Кто я?
 - Нечисть, - спокойно ответил тот, - Самая настоящая нечисть.
 - И что са мной делать нада? – не предвещавшим ничего хорошего для ангела голосом, поинтересовался Гасан.
 - Не знаю, - пожал тот плечами, - Может выгнать куда-нибудь подальше, а может и…
 -  Ну, ты дагаваривай, дагаваривай, дарагой,- вкрадчиво, почти ласково, попросил Гасан и, сжав кулаки, сделал шаг в сторону сидящего мальчишки. Но тот договаривать не стал. Только снова пожал плечами.
 - Вот видишь! – снова взвился Тринадцатый и подскочил к джинну, - Видишь?! Давай его вдвоём запинаем!
И они медленно начали приближаться к ангелу. Тот выпрямился и тоже сжал кулаки, поджидая противников.
 - Стойте! – наконец-то более-менее придя в себя закричал Никита. Все трое посмотрели на мальчика – джинн и чертёнок с недоумением, ангел с полным безразличием.
 - Не трогайте его, - непонятно почему, но Никите не хотелось, чтобы нового знакомого сейчас избивали, - Оставьте его в покое.
 - Но почему? – возмутился Тринадцатый, - Ты думаешь, они к людям лучше относятся? Эй ты, птичка, - обратился он к ангелу, - А как насчёт людей, а? Тех, которые без крыльев, то есть. Ну, говори.
 - Люди, которые водятся с нечистью, сами почти нечисть, - всё так же тихо ответил мальчишка.
 - Вот видишь! – торжествующе повернулся чертёнок к Никите, - Всё слышал? Ты – нечисть. Почти как мы. Мочи его, - кивнул он Гасану.
 - Стойте, - Никита ухватил друзей за плечи, - Нельзя так.
 - Как «так»? – поинтересовался Гасан, - Нагами? Или руками? Так мы его сичас камнями закидаем, да? Так можна?
 - Да нет же, - Никита развернул обоих друзей к себе, - Нельзя так. Нас трое, он один. Мы здоровые все, а его гарпии побили.
 - Ну, значит нам повезло, а ему нет, - ухмыльнулся Тринадцатый, а Гасан согласно кивнул.
 - Нет, - Никита упрямо махнул головой, - Нет. Я против. И, если вы мои друзья, то вы его не тронете. А тебе, Гасан, - Никита посмотрел джинну прямо в глаза, - Я, если надо, прикажу. У меня ещё два желания есть. Загадать одно? Прямо сейчас.
 Повисла пауза, минуты на три. Гасан и Тринадцатый переглянулись. Они явно не ждали от Никиты подобных слов. Никита ждал, продолжая держать их за плечи. Наконец, джинн решил, - Ладна, - Гасан покачал головой и повернулся к ангелу, - Павизло тибе, пернатый. Жыви пака.
 - Никит, - тихо проговорил Тринадцатый, - Это называется – удар ниже пояса. Что ж ты за него так заступаешься-то? Ты же сам всё слышал.
 - Слышал, - Никита кивнул, - Пусть думает что угодно. Вреда он нам никакого не принесёт сейчас. Даже если захочет. Переночуем здесь и дальше пойдём.
 - Ну ладно, - чертёнок вздохнул, - Ладно, не трону.
 - Хорошо, - Никита убрал руки с плеч друзей и улыбнулся, - Давайте лучше поесть что-нибудь приготовим, а то у меня в животе уже урчит.
Скоро у выхода из пещеры разгорелся небольшой костёр (дров в горах было мало, но время от времени чахлые деревца попадались), а в нём, на широком плоском камне, разогревалось мясо. Еды мальчишкам в мешки норманны положили немало, хватило бы надолго.
 - Наверно, Хильдегарда собирала, - чуть-чуть подвинув импровизированную сковороду, сказал Тринадцатый, - Интересно, кто же это в фиорд заходил, когда мы уходили?
 - Наверно, Олаф. Или Рагнар, - пробормотал, глядя на пламя, Никита.
 - И я так думаю, - кивнул чертёнок, - Точно, они. Ингольфура разбили и скорей обратно – Сигурда спасать. И всех остальных.
Всем троим очень хотелось верить, что именно так оно и было. Тем временем мясо приготовилось. Тринадцатый аккуратно переложил его на постеленный на другом камне кусок чистой ткани. Там уже лежали хлеб и сушёные фрукты. А рядом с ними лежал мех с водой.
 - Ну, - чертёнок ухватил кусок хлеба, - Приятного аппетита мне. И вам типа тоже.
Все трое принялись за еду. На ангела никто не смотрел, как будто и не было его в пещере. А тот опять уселся у стены, обняв колени руками и спрятав в них лицо.
«А он ведь, наверное, голодный», - подумал вдруг Никита. Мальчик немного поколебался, но потом, не обращая внимания на удивлённые взгляды друзей, поднялся на ноги, взял со «стола» кусок хлеба, положил на него кусок мяса и направился к  ангелу. Тот, услышав шаги, поднял голову и внимательно посмотрел на Никиту.
 - На, - мальчик протянул ему еду, - Поешь.
Ангел немного поколебался. Неизвестно, что в нём боролось с голодом, гордость или настороженность. Но голод победил. Мальчишка протянул руку и принял угощение.
 - Спасибо, - еле слышно поблагодарил он Никиту.
 - Не за что, - кивнул тот и направился обратно к костру. Там его встретили спокойно, без возмущения. Только Тринадцатый пробормотал что-то вроде: «Ещё и еду на него тратить…» Но Никита сделал вид, что ничего не расслышал. Поев, друзья убрали остатки еды в мешки и начали готовиться ко сну – Солнце уже садилось. Мальчишки немного поспорили, надо ли выставлять дозорного, но потом решили, что всё-таки надо. Мало ли что. Вдруг кто-нибудь ночью придёт или прилетит. Да и за костром смотреть надо, а то потухнет, к утру совсем околеешь. По жребию первым дежурить выпало Никите. Тринадцатый вскоре уснул. Гасан, конечно же, спрятался в свою лампу. Никита сидел у костра, время от времени подбрасывая в него новые ветки - их в этот раз удалось много собрать, на всю ночь хватит. Ангел всё так и сидел, сжавшись в комочек. Никите даже жалко его стало.
 - Подойди, погрейся, - предложил мальчик. Тот долго никак не реагировал. Никита подумал даже, что тот уснул. Но тут ангел поднялся на ноги и медленно подошёл к огню. Какое-то время оба молчали. Стояла почти полная тишина. Только слышно было как  потрескивают ветви в костре, да иногда где-то далеко снаружи кричала какая-то птица. А может это и не птица была, а гарпия какая-нибудь.
 - Меня Никита зовут, мне семь лет,- нарушил молчание Никита, - А тебя как звать? И лет тебе сколько?
Ангел помолчал, а потом будто нехотя, ответил, - Гавриил. Мне семь веков.
 - Очень приятно, - улыбнулся мальчик. Ему очень хотелось расспросить нового знакомого обо всём, что с ним произошло и том, как вообще живут ангелы. Но Гавриил сидел с таким отрешённым видом, что было ясно – общаться он не очень-то и хочет. И всё же Никита не выдержал, - А как ты здесь оказался? Тебе поможет кто-нибудь… кто-нибудь из ваших?
 - Нет, - на этот раз Гавриил ответил почти сразу, - Не поможет, - ангел вновь замолчал и, когда Никита уже решил, что разговор так и окончится не начавшись, договорил, - Я наказан. Сослан на землю.
 - За что? – удивился Никита. Он никогда не думал, что ангелов, оказывается, тоже наказывают.
 - За гордыню, - Гавриил тяжело вздохнул, - За то, что гордыни во мне много. Пока не изживу, домой не вернусь.
 - И давно ты так? – Никита сочувственно посмотрел на ангела.
 - Три дня, - тот не отрывал взгляда от огня, - Я хотел до какого-нибудь города долететь. Решил через горы срезать. А тут гарпии. Крыло повредили. Они меня больше суток в пещере караулили, ждали, когда выйду. А потом вы появились.
 - Так ты здесь уже сутки сидишь? – поразился Никита.
 - Теперь уже больше, - ответил Гавриил, - Теперь уже почти двое.
 - А дальше что? – Никите стало очень жаль нового знакомого. Ну да, гордый он очень, презирает всех. Но ведь из-за этого и страдает.
  - Не знаю, - Гавриил всё не отводил глаз от огня. Больше мальчишки не разговаривали, думая каждый о своём. А потом, когда Никита принялся будить на смену Тринадцатого, Гавриил всё так же медленно поднялся, коротко поблагодарил и вернулся обратно к стене, вновь усевшись там на корточки. Никита долго не мог уснуть, всё слушал, как отчаянно зевает ещё толком не проснувшийся чертёнок и всё думал, думал…
  На утро, выспавшись как следует, мальчишки не торопясь собирались в дорогу. И, когда вещи уже были почти собраны, Никита вдруг решился. Мальчик вытащил из мешка кусок ткани, который служил им скатертью вчера, положил на него мяса и хлеба и пошёл к по-прежнему сидящему на своём месте Гавриилу. Тот встретил Никиту молчаливым кивком. Мальчик кивнул в ответ и положил свёрток перед ангелом.
 - Вот, - Никита выпрямился и теперь возвышался над сидящим, - Это тебе. И, если вдруг надумаешь, - слова с трудом выходили изо рта мальчика, он до последнего не был уверен, что поступает правильно, но не бросать же… хоть предложить, а там пусть сам решает, - Если надумаешь, мы ждём тебя пять минут. Можешь пройти с нами через горы. А там, как знаешь, лети куда хочешь.
Гавриил молчал, низко наклонив голову. Никита резко развернулся и пошёл к стоящим у выхода друзьям. Те всё слышали. Гасан только головой покачал, но ничего не сказал. Зато Тринадцатый взвился ещё сильнее, чем вчера, - Ты что, совсем с ума сошёл?! Зачем он нам нужен? Редиска эта. Он же сдаст нас при первом же шухере!
  - С собой возьмём, - упрямо проговорил Никита, - В долину выйдем, дальше пусть куда хочет, туда и идёт. Или летит.
 - Нет, - чертёнок сокрушённо покачал головой, - Ты, Никит, всё же псих ненормальный.
И. не говоря больше ни слова, чертёнок, а за ним и Гасан, вышли наружу. Никита посмотрел на Гавриила. Тот так и сидел без движения.
 - Никита, ты идёшь? – раздалось снаружи. Мальчик закинул мешок на плечи и вышел к друзьям. Те ждали его на площадке перед пещерой.
 - Пошли, - предложил Тринадцатый.
 - Подождём, - упрямо мотнул головой Никита. Тринадцатый что-то сердито пробормотал и отвернулся. Гасан беззаботно парил над камнями и что-то насвистывал. Все молчали. Время шло, но из пещеры никто не появлялся.
 - Ну что, - не выдержал наконец чертёнок, - Пошли уже. Мы ему как спутники не подходим.
 - Пошли, - со вздохом согласился Никита. Он до последнего надеялся, что Гавриил всё-таки выйдет. Ну, не хочет, как хочет. Было бы предложено. И именно в этот момент ангел медленно, осторожно вышел наружу и подошёл к мальчишкам. Тринадцатый даже сплюнул от разочарования и, не дожидаясь остальных, размашисто зашагал по тропе. За ним, не переставая насвистывать полетел Гасан.
 - Ты с нами? – обрадовано спросил Никита.
 - Да, - Гавриил старался не встречаться с ним глазами, - С вами.
 - Ну, пошли тогда, -  Мальчик пропустил ангела вперёд и двинулся за ним. Все четверо шли молча. И какое-то напряжение чувствовалось в воздухе. Но пока что всё было спокойно. А высоко над головами четверых мальчишек дозорная гарпия, увидев, что добыча из пещеры ускользнула, зашлась в злобном разочарованном клёкоте.

ГЛАВА 39

 Уже второй день четверо мальчишек медленно плелись по заснеженной равнине. Вернее плелись трое – Гасан, как самый умный, сидел в своей лампе. Тёплой одежды, которую им сложила в мешки предусмотрительная Хильдегарда, хватило как раз на троих – никто же не знал, что по пути наши герои ещё одного путника встретят. Можно было, конечно, приказать Гасану перенести их до гор Дракулы, но тот честно предупредил, что через ледовые равнины он летает хуже даже чем через горы. Всё-таки рождённые в огне холод переносят ещё хуже, чем люди. Так что два-три раза заночевать всё равно придётся, а желаний уже только одно останется. Так что, как и в горах решили желания поберечь. Всю дорогу по горам, да и сейчас ещё тоже, Никита только и следил, чтобы Тринадцатый и Гавриил вновь не сцепились. Пока что этого удавалось избегать, хотя пару раз чертёнок чуть было драку не устроил – удалось вовремя разнять. Гасан к присутствию ангела относился гораздо спокойнее, просто не обращая на него особого внимания. Ну, идёт рядом и пусть идёт. Гавриил держался особняком, почти постоянно молчал и думал о чём-то своём. Сам он на чертёнка не набрасывался, почти полностью того игнорируя. Лишь один раз, когда на неуклюжую попытку ангела взлететь (крыло заживало медленно, но Гавриил всё равно время от времени пытался подняться в воздух) Тринадцатый глумливо запел во всё горло, - «Гаврюша учится летать! С дивана – прямо на кровать!», ангел крепко сжав кулаки шагнул было к обидчику, но потом резко остановился и ушёл в сторону, повернувшись к тому спиной. Тринадцатый был этим очень расстроен – он-то надеялся, что Гавриил сорвётся, в драку кинется. Больше ни на одну провокацию чертёнка Гавриил не поддался, делая вид, что того вообще не слышит и не видит. А Тринадцатый старался изо всех сил – то начинал вслух громко рассуждать, как лучше ощипывать перья, то царапал на камнях найденным угольком обидные картинки, то голосил петухом и хлопал согнутыми в локтях руками, как будто крыльями. Никита постоянно одёргивал его, но Тринадцатый не сдавался и тут же придумывал новую каверзу. Гасан в этих проделках участия не принимал, но и замечаний чертёнку не делал, предпочитая просто наблюдать за происходящим. Вот так они и шли. С гор в снега мальчишки спустились по почти пологому склону. По всем расчётам выходило, что до следующей горной гряды, через которую можно было выйти в долину, идти ещё дня четыре, а то и пять. В общем-то, идти по плотному снегу было не так уж и трудно, только скользко иногда – и Никита и Тринадцатый по паре раз упасть уже успели, Гавриил пока что такой радости чертёнку не доставил. Никаких опасных зверей или других существ тоже пока не попадалось. Все неудобства и опасности пока ограничивались широкой трещиной во льду, которую пришлось обходить стороной. Ориентировались мальчишки днём по Солнцу, которое пусть ненадолго, но появлялось из-за горизонта, а ночью по звёздам – уроки Синдбада и Олафа зря не прошли. На ночь стелили лёгкие одеяла, стараясь спрятаться от несильного, но холодного ветра за торосами и сугробами. Спали, конечно, не раздеваясь, выставляя дозорного. Дрова приходилось тащить с собой, на каком-то подобии санок, которое Никита и Тринадцатый сумели смастерить из обломков сучьев, связав их верёвкой. Вот дрова-то, конечно, приходилось экономить. Так что костёр разжигали только чтобы приготовить еду. Но, несмотря на все эти неудобства, дорога через льды казалась не труднее, чем путешествие через горы. По крайней мере до сегодняшнего дня.
  Мальчишки шли уже три часа, до назначенного привала оставался ещё один. Никита остановился перевести дух и оглядел горизонт. Небо было безоблачным, Солнце стояло ещё высоко, и даже ветер стих почти. И тут мальчик заметил примерно в километре справа от них какое-то непонятное движение – как будто воронка закручивалась на месте, изгибаясь то вправо, то влево. Никита толкнул Тринадцатого, и когда тот посмотрел на него, молча показал рукой на непонятную воронку. Чертёнок повернулся в нужную сторону и принялся внимательно вглядываться. А потом вдруг сдавленно охнул и, схватив Никиту за руку, бросился бежать в сторону, противоположную воронке. Никита, ничего не понимая, побежал следом. Недоумевающий Гавриил, чья очередь сейчас была тащить сани с дровами, остановился на месте.
 - Бросай сани, пернатый, - сквозь зубы бросил ему чертёнок, - Дуй за нами, если жить хочешь.
Ангел секунду помедлил, но потом последовал совету Тринадцатого. Добежала троица недалеко – до ближайшего сугроба, за которым можно было лечь. Что Тринадцатый тут же и сделал, повалив Никиту. Гавриил устроился рядом.
 - Не высовывайтесь, - коротко приказал чертёнок, а сам осторожно выглянул наружу.
 - Вроде не заметил, - заметно успокаиваясь пробормотал он, - В сторону уходит.
 - Кто уходит? – спросил Никита.
 - Ледяной тролль, - переводя дух ответил Тринадцатый.
 - А что, и такие бывают? – поразился мальчик.
 - Ага, - Тринадцатый кивнул, - Бывают. Хорошо хоть зрение у них не очень. Далеко не видят. А то в момент в сосульки превратил бы.
 - Но мы же ему ничего плохого не сделали, - сказал Никита, - За что он бы нас так?
 - А ему никто ничего плохого не делает, - пробурчал в ответ Тринадцатый и снова выглянул, - Посмотрел бы я на того, кто ему что плохое сделать попробует. Говорят, он просто искусство очень любит, вот и украшает владения свои. Типа, скульптуры ледовые создаёт. Для красоты. Эс-те-ти-чес-кой, - по слогам выговорил трудное слово чертёнок.
 - А откуда ты про него знаешь? – удивился Никита.
 - Нам один старый бес рассказывал, он как-то повстречал такого, так еле-еле сбежать сумел, - просто ответил чертёнок, а потом покосился на Никиту и ехидно добавил, - Сигурд, между прочим, тоже про них говорил. Но кто-то слишком мечтательно карту рассматривал и прослушал всё.
 - Да ладно, не так уж и мечтательно я на неё смотрел, - обиделся было Никита. А чего, спрашивается, обижаться? Сам виноват, прослушал, бесёнок прав.
 - Ладно, - Тринадцатый вновь выглянул из-за сугроба, - Похоже, ушёл. Надо бы проверить, вдруг он просто где-нибудь рядом затаился. Пожертвуем самым бесполезным членом отряда, - Чертёнок повернулся к Гавриилу, - Слышь, птичка, давай-ка, сходи к саням. А мы посмотрим – выскочит тролль или нет.
 - А если выскочит? – вмешался Никита.
 - Ну, - Тринадцатый пожал плечами, - Появится у него новая ледяная статуя. А что? Ледяной ангел! Красиво будет.
 - Не вставай, - приказал Никита ангелу, который упрямо сжав губы, начал было уже подниматься на ноги.
 - Ну, а кто пойдёт? - с невинным видом поинтересовался Тринадцатый, - Я-то точно с места не сдвинусь. Да и тебе не советую. Мало ли…
 - Никто, - упрямо тряхнул головой мальчик, - Пока здесь посидим, устроим привал пораньше. А потом все вместе пойдём. И Гасана на всякий случай позовём – если что, он нас отсюда унесёт.   
 - Вот он тебе спасибо-то скажет, когда ты его в этот дубак вызовешь, - пробурчал чертёнок, но спорить перестал. Мальчишки осторожно, стараясь не показаться из-за сугроба, достали из мешка мёрзлые сухари (как ни кутали их, толку от этого было немного) и принялись их грызть. Костра они, конечно же, развести не могли, так что приходилось довольствоваться малым. Вот, правда, подобная еда на вкус оказалась не очень и, прожевав по паре сухарей, наши герои свой «пир на весь мир» закончили. Потом они просто молча лежали за сугробом, не разговаривая. Пора бы было уже двигаться дальше, но выходить из убежища что-то не очень хотелось. Тролля нигде не было видно, но кто его знает, может он где-нибудь рядом крутится. И не факт, что на этот раз от него так легко убежать удастся. Но, наконец, Тринадцатый не выдержал, - Ну что, Никит, - обратился он к Никите, - Жребий бросать будете, кому выходить?
 - Слушай, Тринадцатый, а почему только мы? – возмутился мальчик, - А ты что?
 - А мне на ваши жребии плевать, - парировал бесёнок, - Я всё равно первым отсюда не вылезу. У меня шкура одна и она мне дорога. Тебя, кстати, тоже не выпущу, - чертёнок поднял руку и почесал нос, - В ноги вцеплюсь и не выпущу. Так что, как ни крути – птичке нашей нелетающей идти придётся.
Выдав эту тираду, Тринадцатый откинулся на спину и уставился в небо, всем своим видом показывая, что разговор окончен и спорить бесполезно. Никита посмотрел на Гавриила. Тот по своему обыкновению не произнёс ни слова. Но и с места не сдвинулся. Мальчик уже собирался достать лампу Гасана – желание загадывать, как вдруг раздался чей-то голос, - Тролля можете не бояться, он уже ушёл. А мне лежать уже надоело, так что вам всё равно идти придётся.
Никита от неожиданности даже подпрыгнул. Тринадцатый от испуга взвизгнул и каким-то чудом тут же очутился за спиной мальчика. Гавриил тоже вскочил, удивлённо и испуганно оглядываясь. Рядом никого не было, но ведь кто-то же разговаривал только что. Не могло же всем троим почудиться. И что значит: «Мне лежать надоело»? И тут сугроб, за которым они трое так долго прятались, зашевелился и стал подниматься. Обалдевшие мальчишки смотрели на него не произнося ни слова, а «сугроб» выпрямился, став ростом даже выше любого из мальчишек. Перед нашими героями стоял настоящий белый медведь. Ну, не взрослый медведь, конечно, а медвежонок. Примерно минуту никто не мог произнести ни слова – мальчишки всё не могли отойти от удивления, а медвежонок явно наслаждался произведённым эффектом. Наконец, он первым нарушил затянувшуюся паузу, протянув вперёд правую лапу и представившись, - Меня зовут Умка. А ваши имена я уже запомнил. Ты, - медвежонок ткнул лапой в Никиту, и тот машинально пожал её, - Никит, ты – теперь Умка поздоровался с Тринадцатым, - Тринадцатый, а ты, – последним оказался Гавриил, - Птичка Нелетающая.
 Услышав последние слова медвежонка, Тринадцатый довольно заржал. Никита тоже не выдержал и улыбнулся. И только Гавриил не смеялся.
 - Меня зовут Гавриил, - сухо поправил он Умку.
 - Да? Ну извини, - медвежонок сильно обескураженным не выглядел, - Я просто слышал как вы друг к другу обращались, вот и решил… А что вы тут делаете? Вы не охотники, ведь правда? Человеков детёнышей охотников не бывает. Или бывают? – задав последний вопрос, Умка вдруг, как будто испугавшись, сделал шаг назад и торопливо предупредил, - Если что – я маму позову. Она точно недалеко где-нибудь. Она вас ух!
 - Нет, мы не охотники, - так же торопливо ответил Никита, а Тринадцатый и Гавриил, не сговариваясь, стали нервно оглядываться. С настоящей взрослой медведицей встречаться что-то совсем не хотелось. Но что они могли увидеть, если сами так и не заметили, что больше часа уткнувшись носом пролежали за занесённым снегом медвежонком? Но, по крайней мере сейчас, ни один из ближайших сугробов вставать не пытался, что немного успокаивало. А медвежонок, услышав заверение Никиты, тут же успокоился, уселся на задние лапы и принялся сыпать вопросами (Никита даже Красную Шапочку вспомнил – такой же «вопросомёт»).
 - А вы что здесь делаете? А зачем к нам пришли? А вам помощь не нужна? А как у вас дома живут? А это правда, что у людей дома снега нет, и они поэтому к нам приходят? – тараторил Умка, не давая мальчишкам вставить ни слова. Никита и Тринадцатый не выдержали и засмеялись, и даже всегда хмурый и замкнутый Гавриил улыбнулся. Никита развязал мешок и достал оттуда несколько кусков сахара.
 - Держи, - протянул он угощение медвежонку. Тот резко замолчал и недоверчиво посмотрел на мальчика.
 - Держи, не бойся, это не отрава, - и Никита, в доказательство, откусил от одного кусочка. Умка ещё немного поколебался, но всё же не смог сдержать любопытства и, сначала понюхав руку Никиты, протянул лапу. Мальчик аккуратно положил угощение в протянутую лапу. Медвежонок ещё чуть-чуть поколебался, а потом, решившись, осторожно откусил от одного кусочка. Пару секунд он помедлил, прислушиваясь к своим ощущениям, а потом, распробовав, единым махом слизнул языком весь сахар, лежавший в лапе и с видом огромного блаженства принялся медленно его пережёвывать. На морде Умки было написано такое удовольствие, что все трое мальчишек снова засмеялись.
 - А что я тебе говорила про угощение и разговоры с незнакомцами? – раздался вдруг чей-то голос за спинами мальчишек. Все трое мгновенно перестали смеяться и резко оглянулись. Прямо за их спинами, совсем рядом стояла огромная медведица и пристально рассматривала наших героев. Умка тут же принял невероятно виноватый вид и подбежал к медведице.
 - Мам, - затараторил он, - А они меня не обижали. Они не охотники совсем, просто… Просто пришли зачем-то… Их тролль напугал, они прятались… Они же не знали, что это не сугроб, а я… - при этих словах медвежонок непроизвольно хихикнул, похоже, его очень веселило, что такие взрослые мальчишки не смогли отличить его от сугроба.
Медведица, не обращая никакого внимания на слова Умки, продолжала внимательно рассматривать замерших в испуге мальчишек. Наконец, дождавшись паузы в непрерывном потоке слов медвежонка, она заговорила сама, - То, что они не охотники и двое из них вообще не люди, я сама вижу. Но вот зачем они сюда пришли? Ну, - она переводила взгляд с одного на другого, пока не задержала его на Тринадцатом, - Отвечать кто первым будет?
 - А чё сразу я-то? – забубнил чертёнок.
 - Хорошо, если не ты, то ты, - медведица перевела взгляд на Никиту, - Повторяю – кто вы, и что вы здесь делаете?
Никита тяжело вздохнул и принялся объяснять, - Понимаете, нам до гор нужно добраться. Мы просто через ваши места пройти хотели поскорее, а тут тролль этот, снежный… Мы испугались очень, - признался мальчик.
 - Ладно, допустим, - кивнула медведица, - А вы что, не знаете, что люди и медведи не очень-то дружат, если хуже не сказать? И что я теперь с вами сделать могу за всех наших, которых ваши охотники подстрелили?
 - Но, мам, - вмешался Умка, но медведица резко его оборвала, - А ты помолчи. С тобой мы позже поговорим. Почему это ты с незнакомцами разговоры разговариваешь? Я тебе что говорила, а?
 Медвежонок ничего не ответил, только тяжело вздохнул.
 - Но ведь мы никаким медведям никакого вреда не наносили, - несмело начал Никита, но медведица оборвала его, подняв лапу. Повисло тяжёлое молчание. Мальчишки испуганно ждали решения зверя. «Дурак, дурак», - ругался про себя Никита, - «Не успею ведь ни лампу вытащить, ни фольгу. Всё в мешок сложил, потерять боялся. Вот дурак». О чём думали все остальные – история умалчивает, но мысли Тринадцатого и Гавриила наверняка весёлыми тоже не были. Так прошло минут десять, если не больше. Никита уже даже замерзать начал, без движения на морозе долго не постоишь. И тут медведица заговорила, - Что ж, может я и поступаю неправильно…
С этими словами она легла на живот и приказала, - Садитесь мне на спину. До гор я вас не повезу, но к тому, кто вам помочь может – доставлю.
Мальчишки ждали самого наихудшего и сразу даже не поверили своим ушам.
 - Но почему вы нам помогаете? – поражённо спросил Гавриил.
 - Потому что, если я расправлюсь с детёнышами, - сварливо ответила медведица, - То сама стану ничем не лучше ваших охотников. А так, глядишь, из вас что путное и вырастет. Хотя многие из нашего племени меня бы осудили… Долго я ещё ждать буду? – прикрикнула она на мальчишек. Те, наконец, очнулись и несмело приблизились к ней. Первым на спину медведице полез Гавриил, за ним Никита. Последним на такого необычного «коня» забрался Тринадцатый. Медведица легко поднялась и повернулась к Умке, - Беги домой. Я скоро вернусь.
 - Прощайте, - замахал обеими передними лапами медвежонок.
 - Прощай, - помахал ему в ответ Никита и тут же чуть не слетел в снег – медведица резко рванулась с места. Хорошо Тринадцатый удержаться помог. Но, даже рискуя свалиться, мальчик не выдержал и оглянулся. Умка всё стоял, махал им вслед и что-то кричал. Но вскоре маленького медвежонка стало совсем не видно на белом же поле снега и льда. А медведица всё бежала и бежала. Конечно, скорость её со скоростью лошади того же Принца сравниться не могла, но ни один человек с этим огромным сильным зверем в беге соревноваться тоже не смог бы. А про выносливость и говорить было нечего – казалось, усталость маме Умки вообще не знакома. А самое главное, там, где для мальчишек лежало абсолютно незнакомое белое пространство, медведица легко находила нужное направление. Сколько времени продолжалась эта поездка Никита не знал. Но, судя по Солнцу, часа три-четыре, не меньше. И, так же резко, как и начав свой бег, мама Умки остановилась перед большим сугробом. Это был очень странный сугроб, Никита никогда ещё не видел, чтобы сугробы имели такую правильную форму полукруга. Вообще, эта куча снега напоминала мяч, наполовину закопанный в снег. И только присмотревшись, мальчик увидел лёгкий дымок над вершиной этого «мяча».
 - Слезайте, приехали, - пробурчала медведица.
 - Кого это ты мне привезла, однако? – раздался чей-то удивлённый голос. Никита, который как раз слезал с широкой спины зверя, резко повернулся и, не удержав равновесия, шлёпнулся в снег. Но тут же вскочил на ноги и уставился на невысокого человека в меховой одежде, вышедшего из-за странного сугроба.
 - Вот, встретила во льдах, - пояснила человеку медведица, - С Умкой разговаривали. Похоже, заблудились. Говорят, до гор им надо.
 - С Умкой? – переспросил человек и строго уставился на замерших мальчишек узкими глазами, - Не обидели его?
 - Нет, - помотала головой медведица, - А то привезла бы я их тебе?
 - Нет, однако, - засмеялся человек, - Точно не привезла бы. Ладно, посмотрим что за люди. И нелюди, однако, - присмотрелся он к Тринадцатому.
 - Ладно, Таю, - медведица подошла к человеку и потёрлась головой о его плечо, - Мне пора уже. Умка некормленый. Мы к тебе в гости на следующей неделе придём.
 - Хорошо, однако, - погладил её по голове человек, - Ждать будем вас.
Медведица ещё раз потёрлась о плечо Таю и собралась было бежать, но Никита остановил её, - Подождите пожалуйста.
 - Что ещё? – недовольно повернулась та.
 - Вот, - Никита вытащил из мешка весь сахар, который у них был, - Умке передайте. Он ему так понравился.
 - Спасибо, - тут же смягчилась медведица, - Но мне с ним бежать неудобно будет. Если хотите, оставьте у Таю. Мы к нему часто заходим.
 - Часто. Часто, однако, - подтвердил Таю.
 - Хорошо, - согласился Никита, - И передайте ему, что не все люди плохие. Не все у нас охотники.
 - Он это знает, - медведица улыбнулась, улыбнулась в первый раз с момента знакомства, - И я это знаю. Иначе бы я вам помогать не стала. Прощайте.
И. не дожидаясь ответа, она повернулась к мальчишкам спиной, ещё раз кивнула человеку и одним прыжком перемахнув ближайший торос, скрылась с глаз.
 - Ну что, - заговорил Таю, - Моё имя вы уже знаете, однако. А вас как зовут?
Мальчишки по очереди назвали свои имена. Старик, а Никита только сейчас понял, что человек перед ними уже довольно стар, кивнул и улыбнулся, - Хорошие имена, однако. Красивые. Ладно, заходите, - махнул он рукой и, встав на четвереньки, полез в почти незаметный лаз у подножья своего сугроба-мяча. Мальчишки, переглянувшись, по очереди последовали за ним. Никита оказался последним. Перед тем, как нырнуть в тесный лаз, мальчик медленно огляделся, как будто пытаясь рассмотреть удалявшуюся маму Умки. Но, конечно же, этого у него не получилось.

ГЛАВА 40

Никита лежал на боку в летящих нартах. Лёгкие сани, влекомые запряжённым в них северным оленем, подпрыгивали на каждой кочке, грозя выбросить седоков на лёд. Приходилось крепко держаться, чтобы не оказаться за бортом. Тринадцатый, как всегда недовольный, что-то бормотал под нос, Гавриил лежал молча. А управлявший нартами Таю, казалось, вообще не замечал тряски и что-то тихонько напевал. В его иглу (именно так назывался странный дом-сугроб) мальчишки провели два дня. Старик принял их очень дружелюбно, но его жена, как показалось Никите, гостям была не так уж и рада. Все два дня она старалась как можно меньше общаться с мальчишками, а время от времени Никита замечал настороженные взгляды, которые старуха бросала на Тринадцатого. Похоже, чертёнок ей не очень нравился. Никакой враждебности она, впрочем, не выказывала, но всё равно мальчик обрадовался, когда Таю, выслушав их историю, пообещал, что через день отвезёт мальчишек к горам. Неприятно находиться в доме, где тебе не все рады. И вот теперь, горы, которые ещё несколько часов назад выглядели как тоненькая тёмная полоска на горизонте, становились всё ближе и ближе.
Внезапно бег саней стал понемногу замедляться. Никита поднял голову и с вопросом посмотрел на оглянувшегося Таю.
 - Привал, однако, - объяснил ему старик, - Перекусим немного, олешка отдохнёт.
Нарты остановились. Таю достал из большого мешка еду и разложил её тут же в санях. Затем старик вылез из саней и развязал перед оленем другой мешок, набитый каким-то мхом. Олень тут же опустил голову в мешок и принялся с аппетитом уплетать предложенный корм. Таю забрался обратно в сани и присоединился к мальчишкам, которые уже успели начать нехитрую трапезу. От предложенных запасов друзей старик отказался, заявив, - Вам дорога ещё длинная предстоит, однако. А мне до дома всего-то один день на олешке проехать.
Мальчишки ели молча. Вообще, были они очень сонными – выехали рано, ещё темно было. Таю сказал, что если выехать позже, то до гор засветло не добраться. А ночёвка во льду, для него привычная, могла закончиться для мальчишек, как минимум, насморком, а то и более тяжёлой простудой. И, хотя Никита и сказал, что ночевать в снегу им уже доводилось, старик решил не рисковать. В нартах на ходу особо не поспишь – можно и вылететь, так что теперь, наскоро перекусив, Гавриил и Тринадцатый синхронно улеглись совсем рядом друг с другом и вскоре тихонько засопели носами. Никите тоже очень хотелось спать, но мальчику показалось, что вот так просто уснуть будет как-то невежливо. Поэтому Никита, отчаянно борясь с зевотой, помог Таю убрать оставшуюся еду обратно в мешок и, когда старик, усевшись на краю нарт, закурил трубку, устроился рядом. Пару минут оба молчали, а потом Никита задал давно мучавший его вопрос, - Таю, а как вы с медведицей, ну, с мамой Умки подружились?
Старик улыбнулся и, немного помолчав, ответил, - Это давно уже было, однако. Я когда молодым был – охотником был, однако. Удачливым очень охотником.
- Охотником? – удивился мальчик, - Но как же?..
- Что как? – старик вновь улыбнулся, - Удивлён, да?
Никита только кивнул.
- Я на медведей охотился, - продолжил свой рассказ старик, - Медведи, они же как люди – разные бывают. Есть хорошие, а есть и такие, что от них свои же прячутся. Как увидят что живое – сразу в клочья рвут. И не для еды, однако, а только от одной злобы и ярости. Вот за таким одним я как-то и пошёл…
Старик помолчал немного, затянулся, закашлялся, пробормотал, - Проклятое зелье, - и потушил свою трубку.
 - Два дня я за ним охотился, всё найти не мог, однако, - Никита почти не дыша слушал рассказ бывшего охотника, - А на третий день он меня сам нашёл. Ночью, однако, напал. Хорошо, я спал чутко, успел нож и копьё схватить. Убил я его, но он меня, однако, сильно подрал. Да ещё и ногу сломал. Думал, и не выживу. Еды-то много было, замёрзнуть боялся.
  Старик вновь замолчал, переживая давние события. Мальчик терпеливо ждал продолжения рассказа.
 - На вторую ночь на меня раненая медведица наткнулась, совсем молодая. Её кто-то из других охотников ранил, однако. Две стрелы в ней торчали. Сначала мы  чуть не сцепились, - Старик тихонько засмеялся и покачал головой, - Молодые оба были, однако, глупые и испуганные. Но потом поняли, что выжить можем только вместе. Я ей стрелы вытащил, раны тюленьим жиром смазал, чтобы не загноились. А она меня до дома зубами за шиворот дотащила. Пять дней волокла, однако. А потом весь наш род с её родом договор заключил – они на нас не нападают, мы их не трогаем. Вот так и живём с тех пор. Помогаем друг другу, на тюленей, моржей, песцов вместе охотимся. Медведи наших оленей не трогают, а когда зимой совсем голодно, мы их подкармливаем. Вот эта-то медведица вас ко мне и принесла.
Старик, закончив свой рассказ, посмотрел на сладко сопящих во сне Тринадцатого и Гавриила и предложил Никите, - Поспи и ты немного. Дальше лёд ровный должен быть. Однако, так трясти уже не будет.
Мальчик кивнул и улёгся рядом с друзьями. Было тесновато, но теснота Никиту не волновала – как только голова мальчишки коснулась шкур, устилавших сани, так сразу же Никита провалился в сон. Таких, сладко спящих, Таю и довёз наших героев до самого подножья гор. Никита проснулся почти перед самым окончанием поездки. Гавриил уже не спал, хотя и выглядел совсем заспанным. Похоже, Ангел сам только-только открыл глаза. Что касается Тринадцатого, то чертёнок и не думал просыпаться. Таю осторожно остановил нарты и повернулся к друзьям.
 - Приехали, однако, - весело проговорил он, - Нарты дальше не едут.
Выспавшийся Никита спрыгнул на снег. Гавриил последовал за ним. Вдвоём мальчишки принялись выгружать свои вещи. Тринадцатый, которого Никита весьма бесцеремонно растолкал, им не помогал, громко зевая и вздыхая. И, лишь когда все вещи были выгружены, чертёнок тоже вышел из саней.
 - Спасибо за помощь, - ехидно поблагодарил его Никита.
 - Не за что, - ничуть не смутился Тринадцатый, - Я ведь вам не мешал, а это дорогого стоит.
От возмущения Никита даже не нашёл что ответить на такую наглость. Гавриил же просто презрительно хмыкнул, что, впрочем, не произвело на Тринадцатого никакого впечатления.
 - Отсюда до долины быстро доберётесь, однако, - отвлёк мальчишек от выяснения отношений Таю, - Мы здесь каждый год торговцев встречаем. Они каждое лето к нам приходят. Говорят, до долины два дня пути, однако, и дорога хорошая.
 - А точнее про дорогу ничего не знаете? – спросил Никита. Слухи слухами, но мало ли, может это летом безопасно ходить, а сейчас-то, как Таю говорил, у них только весна началась. Но на этот вопрос старик только развёл руками и покачал головой, - Не знаю, однако. Но думаю, у вас всё хорошо будет.
 - Откуда вам знать-то? – хмуро пробурчал Тринадцатый, задрав голову вглядываясь вверх. Туда, где терялась довольно широкая, слегка присыпанная снегом тропа, к которой их привёз старик.
 - Знаю, - твёрдо ответил Таю, - Просто знаю и всё. Верьте мне, однако.
 - Верим, - опередил вечно спорящего чертёнка Никита. Может старик их и обманывал, что что-то там видит, но зачем его обижать явным недоверием. А может он и не врёт, может и вправду что-то видит. Чертёнок попытался вновь начать своё ворчание, но Никита незаметно для Таю показал ему кулак, и Тринадцатый решил не возникать.
Старик по очереди попрощался с каждым из мальчишек за руку, потом сел в свои нарты и, ещё раз махнув рукой, двинулся в обратный путь. Времени на долгие прощания у него не было – и так всю ночь ехать придётся. Мальчишки долго провожали удаляющиеся сани, пока те не скрылись за торосами. А затем, не сговариваясь, все трое взвалили на плечи мешки с вещами и цепочкой двинулись по тропе. Никита шёл первым, за ним Гавриил, Тринадцатый оказался замыкающим. Долгое время мальчишки шли молча, говорить совсем не хотелось. Никита сильно разозлился на Тринадцатого, тот, похоже чувствовал свою вину и даже не стал, по своему обыкновению, ныть, предлагая вызвать Гасана и приказать тому перенести всю троицу, ну или хотя бы одного Тринадцатого, через горы. А Гавриил вообще почти всегда молчал. Так что  путешествие продолжалось в полном молчании. Тропа оказалась довольно удобной, местами было видно, что её специально расширяли, вырубив в скалах огромные глыбы и обтесав стенки. Иногда, в самых крутых местах даже ступеньки встречались. В общем, наши путешественники продвигались вперёд и вверх довольно быстро. Время от времени встречались большие площадки, явно предназначенные для отдыха, но Никита и не думал останавливаться, с лёгким злорадством прислушиваясь к жалобному сопению Тринадцатого. Тот-то был готов по полдня на каждой попавшейся площадке отдыхать. И лишь когда Солнце начало свой путь вниз, Никита решил остановиться на очередном месте для отдыха. Так же молча мальчишки расстелили на камнях свою верхнюю одежду и достали еду из мешков. Им даже удалось костёр развести – удивлённый Никита заметил в углу площадки довольно большую поленницу. Похоже, за этой тропой и правда тщательно следили – торговля была важна и для северян и для жителей долины. Правда, дрова довольно сильно промёрзли и для того, чтобы их зажечь огнивом, подаренным Сигурдом, потребовалось немало усилий и времени. Но, в конце концов, костёр был разожжён. Никита потёр лампу, вызывая Гасана. Тот появился сразу же, и оглядев друзей, удивлённо спросил, - Вы что, паругались, да?
 - С чего ты взял? – хмуро буркнул Никита.
 - Я что, слепой? – усмехнулся джинн, - Что не паделили?
 - У него спроси, - кивнул мальчик на чертёнка.
 - А чё сразу я? – возмущённо взвился тот, но Никита ТАК на него посмотрел, что Тринадцатый тут же примолк. Хватило его, впрочем, ненадолго.
 - Ладно, был не прав, исправлюсь, - пробормотал он, обращаясь к Никите, а потом с надеждой заглянул ему в лицо, скорчив самую жалобную физиономию, - Мир?
Никита попытался сдержаться, но не выдержал и засмеялся – уж очень смешно выглядел чертёнок.
 - Вот и договорились, - тут же обрадовано заявил тот, - А то всё «Тринадцатый то, Тринадцатый сё…».
Никита только рукой махнул. Ну что ты с ним сделаешь? Неисправимый, одно слово. А чертёнок уже суетился у костра, выкладывая еду на большой плоский камень.
 - Ну, вы скоро там? – раздался вскоре его недовольный голос, - Я есть хочу, долго вас ждать? Никит, Гасан…
Никита и джинн, переглянувшись, двинулись на призыв чертёнка, а тот невероятно удивил их, повернувшись к одиноко сидящему в стороне и о чём-то глубоко задумавшемуся ангелу, - Эй, пернатый, а тебе что, особое приглашение нужно? Давай, шевели перьями, а то без еды останешься.
Гавриил, так бесцеремонно отвлечённый от своих мыслей, удивился такому дружелюбию не меньше Никиты с Гасаном, но спорить не стал. И вскоре все четверо сидели вокруг своего импровизированного стола и с большим аппетитом уплетали всё, что стояло перед ними на камне. Недавняя ссора была забыта.