- А что же было дальше? – с любопытством спросили мы.
- Дальше была дальняя дорога.
- Куда?
- Пожалуй, в никуда, подумав, ответил герр Пауль, - я не знал, куда идти, поэтому шёл вперёд. Куда глаза глядят и дорога ведёт.
- Дорога или Ганс? – Маркиз был как всегда прав в своём замечании.
Молодого Пауля действительно вёл наш знакомый дог. Юный феодал, спотыкаясь и держась за шипастый ошейник, брёл рядом с псом. Оба устали и измучались до крайности, но сумели выбраться из горящего замка. Они уже достаточно далеко ушли от ночного кошмара, сопровождавшегося дикими воплями довольных агрессоров. Конкурирущий феодал захватил таки вожделённую соседскую крепость. Коей впоследствии так и не смог толком распорядиться по причине глупости и бесхозяйственности, поскольку силён был только в набегах и питии шнапса.
- Интересно, а как выглядел этот конкурент? Наверное, огромный как гора, некое подобие людоеда из сказок? - полюбопытствовала Ванда.
- Я бы так не сказал, - пожал плечами герр Пауль, - правда, я и помню его плохо, и видел всего один раз, да и то напоследок.
- А почему бы не посмотреть прямо сейчас? – предложил Славка, - Реально это сделать?
Какие могут быть сомнения в нашем замке! Просмотр тут же и состоялся. Вилик надавил соответствующие кнопки – и…
На фоне обваленных и обгорелых стен бесновался костлявый герр невысокого роста в чёрных латах. Делал он это так, что далеко не сразу удалось зафиксировать его физиономию. И лучше бы уж не фиксировали.
Худая закопчённая рожа с высокими скулами, мощной треугольной челюстью, крохотные злые серые глазки. Тонкие губы, хрящеватые уши, кудрявые дриснёвого цвета волосы…
- Господи, да что ж за наваждение такое, - обречённо выдохнула я, - он когда-нибудь закончится?
- Боюсь, что никогда, - устало ответила Маринка, - и будет это наш вечный глюк.
- Папенька, это снова он? – спросил Марек.
- Нет, нет, не он, - поспешил ответить пан Казимир.
Кажется, Маринка права по поводу вечного глюка. Неужели все средневековые злодеи из истории её и нашего рода были сделаны по одному образцу? Прямо бройлеры какие-то. Разорить бы тот инкубатор…
А злодей продолжал метаться как гиена по клетке.
- Где этот щенок? Как вы смели его упустить? Швайнехунды!
- Это он о вас?
- О нас, о нас, - ответил Ганс, - правда, насчёт свинособак он не прав.
- А как вам удалось выбраться? – продолжал интересоваться любопытный Марек.
- По старому подземному ходу, - ответил Ганс, - мы тихо вышли и надёжно закрыли за собой дверь.
- Подозреваю, что впоследствии эта предосторожность вам понадобилась, - усмехнулся Славик.
Герр Пауль с паном Кошмарским переглянулись и усмехнулись в ответ. Видать, понадобилась предосторожность…
Действие на экране тем временем шло своим чередом. Наши путешественники, дойдя до состояния крайней усталости, устроились на ночлег, точнее, на днёвку. Вдали догорал отеческий замок, выпуская столбы чёрного дыма вполнеба. Седой мальчик заснул, не выпуская из рук оружия, рядом с обгорелым измученным догом…
Пауль с Гансом шли долго и без всяческого расчёта. Им просто некуда было идти. Встречающиеся изредка на пути добрые пейзане помогали бедным путникам чем могли – кто хлебом, а кто рваной одежонкой – всё было во что одеться, тем более, что дело шло не к маю месяцу. Наступала зима. Утренний иней ненавязчиво переходил в снежок, а затем настало время сугробов и вьюг. В такую шальную погоду просто движением и костром уже не согреешься. И однажды мальчик не выдержал. Лёг и уснул. Напрасно верный пёс пытался тормошить своего друга и хозяина, который засыпал последним сном. И тут Ганс уселся на снег и завыл от отчаяния. Скорее даже заплакал, чем завыл. На собачий вой из леса отозвались совсем уж не желательные гости – стая волков, которые несколько часов заинтересованно принюхивались к следам. Их ретивость сдерживало только присутствие пса, но, да голод не тётка…
- Ужас! – забеспокоились мы, глядя на происходящее на экране, - такие и сожрать могут.
- Могли, - меланхолично согласился герр Пауль.
Стая голодных зверей вкрадчиво подползала всё ближе и ближе. Ганс приготовился к бою. Страшно было представить, чем всё могло закончиться. Но внезапно волки притормозили и прислушались. Услышанное их никак не обрадовало. В лесу были люди. Более того, охотники. И что уж совсем не входило в планы санитаров леса, эти охотники довольно быстро приближались…
На полянку выскочил заяц. Затормозил на полном ходу, взметнув снежные брызги, и даже присел от страха и безнадёжности. Сзади свистели и улюлюкали бравые охотнички, а впереди ласково щерили клыки голодные волки. Правда, долго улыбаться обрадованным хищникам не пришлось. Охотники появились практически сразу, и тут уж всем стало откровенно не до зайцев. Не успевших вовремя ретироватся волков разгорячённое погоней благородное панство просто взяло в нагайки и быстро призвало к порядку. Насмерть перепуганный косой наблюдал за происходящим из ближайшего сугроба и горячо благодарил всех лесных богов за чудесное спасение. Стая охотничьих псов временно отвлеклась от погони за бедным зайцем и занялась не менее увлекательной травлей бедных волков.
- Всё бы вам, собакам, кого-нибудь травить, - дёрнул усами пан Маркиз.
- Да ладно тебе, - взбивая помпон, ответил пан Мышъ, - мы всё равно победили. Иной раз и от травли бывает конкретная польза.
- Яволь, - коротко подтвердил Ганс.
Пока стая охотничьих собак деловито разбиралась с волками позорными, люди занялись оказанием неотложной помощи нашим многострадальным путешественникам. Строгого вида молодой человек аккуратно принял на руки укутанного в меха Пауля и усадил его впереди себя на лошадь. Юный отпрыск старинного рыцарского рода держался с трудом, но держался.
- Пан Тадеуш, - это не Вы ли случайно?
- Случайно я, пани Катажина, - кивнул головой пан ксендз.
Обессиленного дога взял на свою лошадь пан Казимеж (на тот момент ещё откровенный Казик), и вся кавалькада дружненько двинулась назад, бросив охоту. Найдёнышей надо было спасать.
Пауль пришёл в себя от ощущения тепла. И жгучей боли в забинтованных руках, ногах и лице. Он лежал в чистой светлой комнатке с деревянными стенами, заботливо укутанный меховыми одеялами.
- Вот ты и очнулся, - просто сказал юноша в сутане, - как чувствуешь себя?
- Больно, - ответил Пауль.
- Больно – значит живой. Значит, будешь жить.
- Где я?
- У друзей. Ничего не бойся. Здесь тебя никто не обидит.
- Спасибо, святой отец. Я уже ничего не боюсь.
- Догадываюсь.
- Где мой Ганс? Он живой?
- Ганс – это пёс? Жив и весел, а также отличается отменным аппетитом. Его тоже лечат.
В это время с шумом распахнулась дверь, и в комнату с радостным визгом – нет, не вбежал, а вхромал выздоравливающий пан Ганс, не забывая крутить забинтованным хвостом.
- Тише, тише, веди себя пристойно, пёсик, - следом за Гансом вошла строгая худенькая белокурая девочка в сером платьице…
Судя по увиденному, жизнь наших изгнанников начала налаживаться. Они остались жить в семье родителей пана ксендза, и Пауль крепко подружился с юным Казимежом и молодым Тадеушем. А поскольку ребята по-соседски общались с милыми паненками Эльжбетой и Данутой, то и Пауль гармонично вписался в тесный круг друзей. С последовавшим за этим соучастием в их детских шалостях и проказах. Правда, юный немецкий паныч был начисто лишен польской непоседливости и озорства. Поэтому проявлял склонность наряду с обучением владению мечом ещё и к благочестивому поиску духовных истин. Одно время он даже мечтал поступить в монастырь, но друзья сумели его отговорить. Не дворянское, мол, это дело – псалмы гундеть. Тебе ещё свой замок отвоёвывать предстоит. Готовься, пан герр, к справедливой мести. Он и готовился. Причём, весьма успешно. Насколько хорошо владел мечом пан Тадеуш и отлично пан Казимеж, но равного пану Паулю в данном виде спорта не было. Оказалось, что юный феодал имел к боевому искусству истинный талант. Не склонные к зависти друзья и подруги искренне гордились им. Жизнь протекала приятно и весело. Об ужасном прошлом напоминала только густая проседь в рыжей шевелюре Пауля.
Дети росли на природе. Дышали свежим воздухом, питались экологически чистыми продуктами. Благодаря здоровому образу жизни будущий герр Пауль реабилитировался быстро и уже ничем не напоминал несчастного обмороженного заморыша, спасённого лютой зимой из зубов волчьей стаи.
Как и положено людям в их возрасте, дети играли в подвижные игры, шалили и обожали харцерские походы в лес. Ну, любили они природу. Имели право. Благо, тогда ещё было что любить, поскольку до позорного перерождения цивилизации в индустриальную оставалось ещё несколько веков.
Вот и тогда, улизнув от мамок и нянек, дети весёлой стайкой отправились в лес за земляникой. Хищников они с глупой юношеской храбростью не боялись, поскольку были вооружены охотничьими ножами. Тем более, в компании с ними традиционно шпацировал пан Ганс, один взгляд на которого отбивал аппетит у любого хищного зверя. Ребятки набродились по свежему воздуху вволю. Также вволю налопались и набрали про запас душистых спелых ягод, устали и расположились на привал у родничка. Наедки в туеске быстро закончились, идти ещё не хотелось, и дети весело болтали, сидя на травке. Общались, правда, не все. Пауль лежал на траве, подперев голову руками, и меланхолически смотрел на Эльжбету, словно впервые увидев подругу. Какая же она была красивая! Алая косынка на плечах, золотые локоны, изумрудного оттенка глаза. Ей так шли природная весёлость и обаяние! И тут молодой Пауль влюбился. То есть, втюрился по уши первой и последней в своей жизни пламенной полудетской любовью. Не думая о последствиях. Да и кто когда вообще думал в подобной ситуации. Влюбился – и всё. И рассказал об этом на обратном пути своей лучшей подруге Дануте. Она печально вздохнула и пообещала помочь. Позже, когда все повзрослеют.
А вскоре настало время и повоевать. В те времена в возрасте 13 – 15 лет дети уже превращались в профессиональных вояк. Какая жизнь – такие и обычаи. Обратный путь в родные пенаты пана Пауля занял гораздо меньше времени и был менее утомителен, чем в прошлый раз, а наши юные шляхтичи – прекрасно тренированы и неплохо вооружены. В партизанский отряд входили и все соседские хлопцы, с которыми мы наводили шорох во времена Иоанна Грозного. Был там, кстати, и молодой пан Тадеуш. Война войной, молитвы молитвами, а как же партизанскому отряду – да без капеллана…
Пауль с Казимежом и Тадеушем проникли в замок через известный нам (но не врагу) подземный ход. Надо сказать, зрелище перед нашими глазами предстало печальное. Добротное в прошлом феодальное хозяйство находилось в наиполнейшем запустении. Но небольшое количество населения в замке ещё оставалась – всё бедолаги вроде нас, кому некуда было уходить с любимой родины. Юного герра Гутенберга верные слуги встретили «на ура», и пятая колонна сформировалась сама, быстро и без лишних затрат. В нужное время открыли ворота, устроили небольшое аккуратненькое восстание внутри крепости – и гарнизон был сметён. Глупого кучерявого агрессора дорвавшиеся до бесплатных зрелищ жители замка с шуточками и прибауточками быстренько определили вниз головой с развалин донжона.
И жизнь стала налаживаться. Долговязый подросток Пауль – теперь уже славный герр Гутенберг, заслуживший уважение воинственных соседей тем, что сумел выжить и отстоять свою собственность, потихоньку наладил хозяйство и по-новому отстроил замок. Где и зацарствовал, судя и милуя верных подданных, познавших наконец-то вкус мирной и сытой жизни под железной рукой любимого герра. Единственное, что не стал восстанавливать Пауль во вновьприобретённом хозяйстве – это главную башню, донжон. Уж слишком много печальных воспоминаний было связано с ней. Башня была снесена под основание, а на её месте устроен миленький цветущий дворик. Юный феодал восстановил старые связи, не обижая и ближайший церковный приход. К сожалению, среди его новых друзей появилось слишком много рыцарей недружественного ордена. Правда, к чести герр Пауля надо сказать, что старых друзей он не забывал, как и старую любовь. Данута уже всерьёз готовила сестру к свадьбе. А вот насколько всё это было нужно сестре? Любила ли она Пауля? Мы спросили – нам не ответили. Видать, сами ещё до сих пор не разобрались. Эльжбета пожала плечами и виновато посмотрела на Пауля:
- Мы всегда были с тобой друзьями.
- Я знал, что ты меня не любишь, Лизхен, - вздохнул герр Пауль, - но надеялся, что всё изменится, если мы будем вместе. Видно, не достоин я любви…
- Неправда, Павлик, - Лизхен пыталась объяснить сквозь слёзы, - ты достоин, как достойны немногие. И я всегда тебя любила и ценила. Как брата. Как надёжного друга. Но разве ж я виновата?
- В чём, маменька? – спросил Антек.
- В том, что всю жизнь любила только вашего отца, дети, - потупив заплаканные глаза, тихо ответила Эльжбета.
Пан Казимеж без слов нежно поцеловал ей руку…
На экране нервно беседовали две юные паненки. Юные и очень красивые – каждая своей своеобразной красотой. Лёд и пламень. Золотое солнышко и серебряная луна. Данута – белокожая, с шикарной пепельной косой, большими печальными серыми глазами, традиционно в голубом с серым платье. Эльжбета – милая, розовощёкая, с заплаканными зелёными глазами, золотоволосая. И такая несчастная!
- Не делай этого, сестра! Как можно! Я обо всём расскажу родителям.
- Расскажешь – не жить мне больше. Так и знай!
- Ну, чем тебе плох Павел? Красивый, богатый, добрый. И так любит тебя!
- А я люблю Казимежа и не хочу его терять. Нет мне жизни без него. Он тоже красивый и добрый. Не так богат, но и не беден.
- Но ведь родители уже сговорились с Павлом!
- А я сговорилась с Казиком.
- А как же Пауль?
- Если любит – поймёт…
Под покровом ночи верная Данута провожала свою отчаянную сестру в новую жизнь. Эльжбета привычно перелезла через забор и попала в объятия дорогого её сердцу шляхтича. Пан Тадеуш обвенчал юных влюблённых, за что имел серьёзный втык от церковного начальства и проблемы с карьерой. Правда, наш милый ксендз никогда не был карьеристом и с удовольствием остался служить в своём приходе. Как любому порядочному человеку, ему глубоко чуждо было любое желание начальствовать как таковое.
На экране Пауль с опущенной головой и слезами на глазах (странно было видеть слёзы на глазах железного Пауля, но что было – то было) слушал рассказ Дануты.
- Так она сказала – если любит – поймёт…
- Она просит прощения, Павлик. Пойми же её!
- Не могу. Прощай, Данута.
Не было сил смотреть на бедную паненку. Ну, почему эти паны такие недогадливые? А паненки такие несмелые…
Пауль так и не смог простить любимую. От отчаяния он сблизился с новыми друзьями и поступил на службу. Воевал много и профессионально. Правда, избегал до поры до времени стычек с поляками, помня о своём спасении. Не женился, так как не нашел равноценную замену своей Лизхен, да и по уставу, вроде бы не было положено. Встретилась однажды, правда, одна смазливенькая маркитаночка, а от неё появился то ли сын, то ли дочь – кто их знает…
А у четы Кошмарских всё сложилось просто прекрасно – любовь, большая дружная семья, чудные ребятишки. Добавим, что их старики обижались недолго, поняли и простили молодых, и зажили они весело и в достатке. Правда, не очень спокойно – времена тогда были соответствующие. А никто и не обещал, что будет легко. Послужить и повоевать пану Кошмарскому, а затем и его сыновьям пришлось немало, но всё только за правое дело. Впрочем, как и пану Тадеушу, несмотря на его духовное звание. Но от всех трудностей военной жизни мой бравый дядюшка всегда возвращался домой, к своей милой Эльжбете. И ни одна прелестная паненка не смогла затмить любимую в его глазах, сколько ни пытались.
- А как же Данута? – спросили мы с Маринкой.
- Дануська ушла в монастырь вскоре после нашей свадьбы, - вздохнула Эльжбета, - ни с того, ни с сего. Так и не удалось её уговорить, как мы ни старались. Вы же знаете, что она всегда была очень целеустремлённой особой. И довольно набожной. Такие паненки нечасто выходят замуж.
- Может быть, просто не нашла пана себе по душе, - вздохнули Ядвига с Вандой.
- И до чего ж вы, панове, недогадливые, - подумалось мне. Но не вслух. По-моему, тут дело не в пане, а в герре…
- И чем же всё это закончилось? – спросил Славик. Он всегда был самым конкретным из нас.
А дальше была война с псами-рыцарями. И тут уж нашему герру не удалось отвертеться. Поскольку служба есть служба. И орднунг, опять же. Правда, надо отдать должное герр Паулю, воевать с бывшими друзьями он шёл без всякой охоты. И не зря. Как говорится, предчувствия его не обманули.
Звон мечей, дикие крики – не столько воинственные, сколько от боли; огонь, дым. Созерцание подобных развлечений наших предков уже стало входить в нехорошую привычку…
- Ах ты, пан!
- Ах ты, пёс – рыцарь!
Увы, на экране компьютера наши друзья скрестили мечи в последнем поединке. Колошматили друг друга долго и качественно, но, сколько ни бейся, а конец настаёт всегда и всему. Пан Тадеуш тоже погиб в том бою. Все погибли, но чести своей не уронили.
- И кто же тогда победил? – наш Славик традиционно в своём репертуаре. Он всегда должен подвести итог.
- Наши, - гордо ответили Кошмарский с ксендзом.
- Ваши, - печально подтвердил Пауль, - простите ли вы меня, друзья?
В ответ пан Казимеж и пан Тадеуш по очереди и без слов обняли и похлопали по спине герр Пауля. Я думаю, простили…
- Такая вот история, - печально подвёл итог Збышек, - такой вот узел истории.
Кстати, Кошмарские–младшие принимали активное участие в том бою, но уцелели. Правда, ненадолго. Войн в то время было слишком много.
- И что же нам делать с этим узлом? – недоумевал герр Пауль.
Господи, ну до чего ж они все недогадливые! Хотя, не зря говорят: «Чужую беду руками разведу, а своей ладу не найду». Со стороны оно виднее.
- Вы не обидитесь, Пауль Генрихович, если отвечу поговоркой своего папеньки? – спросила я.
- Почему же я должен обижаться? – искренне удивился он, - пан Илья был достойным потомком моего лучшего друга. Казимир может по праву им гордиться.
- Да фраза немного грубая….
- Соглашайся, Пауль, - прокомментировала фрау Гертруда, - фрау Катрин можно верить. Послушай свою мамочку.
- Согласен. Не обижусь.
- Он говорил в таких случаях просто: «Женить подлеца!»
- Это я подлец? – обиделся таки герр Пауль, а потом вздохнул печально, - ну, конечно же, подлец…
- Вы меня неправильно поняли, Это я для усиления эффекта так сказала, а никак не обиды для. Но суть остаётся сутью. Выход из этой истории один – Вас надо женить, многоуважаемый феодал.
- На ком?! – глаза герр Пауля заметно увеличились в размере, - меня никто никогда не любил!!!
- Ошибаетесь, милый Пауль Генрихович, - вкрадчиво продолжала гнуть свою линию непоколебимая я, есть сведения, что ещё как любили!
- Слушай фрау Катрин, сынок! – нет, всё-таки фрау Гертруда – чудо. Сразу всё поняла. Да и герр Генрих, по-моему, придерживался того же мнения.
- Но кто?! – страдальчески вопросил герр Пауль.
- Одна милая и скромная монашка, неутешная в своём горе. Кстати, вы в курсе, что бедной девушке пришлось остричь свои красивейшие пепельные косы, поскольку в монастыре по форме косы не положены. И всё произошло из-за вашей недогадливости, доблестный рыцарь!
- Данута?! – выдохнул герр Пауль.
- Ну, наконец-то Вы поняли, - вздохнула в ответ я.
Мои родственники стали медленно прозревать.
- Господи, а мы так и не поняли, в честь чего она, бедняжка, ушла в монастырь…
- А мы ещё уговаривали её…
- А надо было просто понять и помочь, - Эльжбета проронила слезу, - и что же нам теперь делать?
- Как что делать – жениться, - встал со своего места решительный рыцарь герр Пауль.
- Правильно, - одобрил Славик, - чего булки мять? Сказано – понять, помочь и утешить – значит, надо понять, помочь и утешить.
- Полетели, фрау Катрин, - герр Пауль спешил, подгоняемый угрызениями совести и открывшимися перспективами, - Вилли, открывай портал…
Ну, и правильно. Орднунг есть орднунг. Коль сказано утешить – будем утешать. И мы двинулись навстречу доброй судьбе.
- Боже мой, какой он славный и немного нескладный. Неутешный в своём горе и такой НЕДОГАДЛИВЫЙ! Зачем Эльжбета так с ним поступила? Но ведь они с Казиком любят друг друга! А она, Данута, так любит его, долговязого седого мальчишку, который столько горя видел в своей короткой жизни. Но как ему об этом сказать? Благовоспитанная паненка не должна первой признаваться кавалеру. Ах, какая мука! – Дануте очень хотелось убежать, спрятаться, уйти в монастырь, в конце концов. Но, что-то, а, вернее, кто-то, - мешал ей это сделать. (Как нелегко, однако, управлять нашими предками. Вот что значит – люди с принципами. Это вам не современное быдло!)
- Стоять, детка, стоять! Сейчас решается твоя судьба.
- Матка боска, кто это?
- ВРИО твоего ангела–хранителя, кто же ещё…
- Какое такое «ВРИО», прошу пани?
- Не отвлекайся!
- Прощай, Данута! – герр Пауль повесил голову, глотая слёзы.
Поглотал немного и стал прислушиваться к себе. Вернее, к себе внутри себя. Менее опытный пацан Пашка – к советам солидного герр Пауля. Ну, скорее же уговаривай себя! Никогда бы не подумала, что будет так трудно фиксировать эту принципиальную дурёху.
- Здравствуй, Дануся! – на лице герр Пауля заиграла улыбка (вот те на, он ещё и улыбаться умеет), сделавшая его почти красивым, - не иди в монастырь. Выходи лучше за меня замуж…
Ах, как меня умиляют эти рыцарские откровения! Но Данута, похоже, вникла. Более того, она, похоже, согласилась.
Ну, ладно, пока. Я полетела к своим. Вы тут сами, без меня, разбирайтесь…
Свадьбу Пауля и Дануты играли с большим энтузиазмом. Зарегистрировал новобрачных, естественно, пан ксендз Тадеуш. Вскоре он был прощён церковным начальством, но в кардиналы идти всё равно не захотел. И правильно сделал. Что может быть лучше родного края? Да и в какое сравнение городские вертушки идут с местными паненками?
На этом развязался очередной узел истории, а в нашей тёплой компании появилось новое действующее лицо – милая фрау Данута Гутенберг. Её появлению искренне радовались все, а особенно родители новобрачного. Наконец-то сбылась их заветная мечта. Опять же, значительно улучшился Маринкин, а, может быть, и мой генотип…
ПРОДОЛЖЕНИЕ
http://www.proza.ru/2012/12/03/1378