В самой середине поля, раскинувшегося невдалеке от леса, рос Пучок травы. Был он молод и зелен. Настолько зелен, что можно сказать, света белого ещё толком не видел. Всего было у Пучка вдоволь - и света и тени, и влаги и тепла. Не хватало одного - общения. При этом Пучок свысока поглядывал на траву, росшую рядом.
«Какие все одинаковые… Какие... зелёные…» – думал Пучок, пренебрежительно разглядывая соседей. – «Смотреть скучно, не говоря уже о том, чтобы пообщаться! Приземлённые! Только о еде и воде думают. Только о воде и еде говорят. Нет в них ничего возвышенного!»
В самом Пучке этого возвышенного было… хоть отбавляй. Так считал Пучок. Ещё бы! Он всё время проводил в мечтах. О чём?.. Он и сам толком не понимал. Иногда это были картинки, которые пробуждали в нём соловьиные трели, звучавшие с опушки леса. Иногда радужные картинки рождало журчание ручья, пробегавшего по полю. Ещё Пучок мечтал о любви. Он не знал, что это такое. Ему нравилось слово, которое однажды со смехом прокричала девушка, убегая от парня через поле. Пучок видел – им хорошо вместе. Ему очень хотелось, испытать то же самое. Но как испытаешь любовь, если вокруг одни пучки травы?
Так бы, наверное, и прожил Пучок всю свою жизнь в мечтах, не пригони пастух на поле стадо коров. Пучок сразу выделил среди них молодую бурую коровку. В своих грёзах он тотчас отделил её от массы других - безликих коров. Она была не такая, как все. Она была лучше… Лучше во всём! Он чувствовал это. Чувствовал каждой своей травинкой!
Пучок назвал коровку Мурёнкой. Такое имя он дал ей потому, что уж больно красиво она выводила своё неподражаемое «му-у-у…». Ни одна другая корова не делала этого так протяжно, так звучно,так нежно. Пучок надеялся, что будет называть свою возлюбленную Мурёнкой всегда!
«Какая она красивая!» – думал Пучок, разглядывая молодую коровку. – «Она такая грациозная! Она так изящно двигается по поляне. У неё такие красивые губы! Они, наверное, очень мягкие. Хоть на мгновение прикоснуться бы к ним! Она прекрасна!.. Она прелестна!..»
Пучок травы просто задыхался от восторга, наблюдая за коровкой. Всем своим существом он стремился к Мурёнке. Он хотел находиться с ней рядом. Он хотел прожить с ней каждое мгновение своей жизни. Но… Обстоятельства не позволяли ему быть рядом с возлюбленной: стадо паслось на другом краю поля. Сам же Пучок не мог перебраться к ней.
Пастух словно услышал призывы Пучка. Он гнал коров всё ближе и ближе к нему. Радости Пучка не было предела. Скоро он увидит свою Мурёнку рядом! Скоро сможет прикоснуться к ней!
И вот, наконец, этот счастливый миг настал. Мурёнка стояла рядом с ним!
Пучок чувствовал её запах. Правда, запах, исходивший от Мурёнки, оказался не таким тонким и прекрасным, как ему представлялось.
Зато Пучок мог разглядеть вблизи шёрстку Мурёнки. Шёрстка тоже не была идеальной. Она была не такой шелковистой, как казалась издали. Были на ней и небольшие проплешины. Но что с того? У его Мурёнки, как и у всех, были свои маленькие недостатки. Ведь даже на солнце есть пятна!
Зато глаза! Какие у неё были глаза! Глубокие… обволакивающие… в обрамлении длинных ресниц! Правда, в них иногда проскакивали искры жадности. Случалось это тогда, когда Мурёнка в задумчивости жевала траву. Проскакивали в них и искры зависти, когда она поглядывала туда, где паслись другие коровы. Но это были лишь искры! Они быстро исчезали. В остальное время глаза Мурёнки были просто волшебными. В это время Пучок не мог оторвать от них своего взгляда.
– Какой красивый пучок травы, – промычала Мурёнка, глядя на Пучок сверху вниз. При этом её голос звучал не столь нежно, как раньше.
Но голос Мурёнки сейчас не волновал Пучка. Главным для него был смысл сказанного.
«Я понравился ей!» – вспыхнул Пучок. И если бы в нём не было столько зелени, то он, наверняка бы, зарделся. – «А голос... Голос всё-таки чудный!»
– Этот пучок словно специально вырос для меня. Я люблю такую мягкую, такую сочную траву, – продолжала Мурёнка.
«Она любит меня!!!» – Пучок травы был на седьмом небе. Он был счастлив.
Мурёнка обхватила Пучок губами. Они были не такие мягкие, как казались на расстоянии. Губы Мурёнки плотно сжали Пучок травы. От этого Пучку стало больно.
– Как же так?! – вскричал Пучок. – Любить и делать больно одновременно? Разве так можно?
Ничего не ответила Мурёнка. Она делала то, что считала нужным. Она привыкла к писку травы, когда ела её, поэтому не обратила никакого внимания на крики Пучка. Она делала то, что было естественным для неё.
Мурёнка тщательно пережевала Пучок травы и тут же забыла о нём. Её внимание уже привлекли другие пучки травы, росшие поблизости. На них уже был направлен её томный взгляд - взгляд с поволокой.