автор рисунка: Диана Кабдылгазина
«...рыба Silurus glanis, головатая, хищная и прожорливая, акула больших р;къ и озёръ; глотаетъ утокъ и гусей, нер;дко хваталъ купальщиковъ...», «...он поймалъ за лапу плывшаго медв;дя, который выволокъ его на берегъ, и оба были убиты...», «...а ещё его кличутъ – чортов конь...»
Владимир Даль
«Толковый словарь великорусского живого языка»
1.
Караван подгоняемых ветром горбатых облаков ушел своей дорогой. Над Капчагайским озером нависло ночное светило и залило окрестности серебристо-молочным светом. Водная гладь заблестела как мраморный пол, протертый влажной тряпкой. На изрезанных заливами и заводями песчаных берегах, поросших редким кустарником и осокой, заиграли таинственные тени.
Было около полуночи и озеро дремало, переводя дух после дневного зноя. Легкий ночной бриз приносил с берега теплый сухой воздух, убаюкивающий лениво перекатывающиеся волны. Шелестел хрупкими листьями береговой камыш, покачиваясь в такт с колебаниями воды.
Несмотря на то, что озеро почивало, его обитатели проявляли необычную активность. Все они участвовали в пиршестве, которое раз в год щедрая природа устраивает для рыбьего населения, даруя изобилие легкой и сытной еды. Вся поверхность озера покрылась мириадами оперившихся белокрылых личинок ручейника. Создавалось впечатление, будто с неба просыпалась невесть откуда взявшаяся летом снежная крупа.
Водная феерия шла полным ходом. Вдруг в нескольких километрах от берега взбурлила вода. Разметав переливающуюся на сонных волнах лунную дорожку, на поверхности показалась гигантская рыба. По окрестностям пронесся ее глухой вздох, отчего шарахнулись в разные стороны водные обитатели, не желая попадаться на глаза королю этих вод – исполинскому пятиметровому сому. Но Владыка и не думал обращать на своих вассалов внимания, так как пребывал в сытости. Ему хотелось одного – развлечься. Ударив из озорства мощным хвостом с такой силой, что хлопок парализовал все живое в окружности и даже долетел до суши, Владыка осмотрелся и медленно двинулся на одинокий огонек рыбацкого костра.
Сом подплыл к берегу настолько близко, насколько позволял ему его огромный размер и притаился в зарослях. У костра сидели двое – старик и молодой парень. Между ними стоял ящик, покрытый газетой, на котором поблескивала матовым цветом бутылка и лежала нехитрая закуска. Шел неторопливый разговор.
- ...Вот я и говорю, - продолжал старик, - нынче море, не то, что раньше. Бардак сейчас на море-то... Уже вот и рыба со змеей скрестилась. На днях закинул на судака, а как вытащил – змея с рыбьим хвостом! Тьфу!..
Молодой прыснул.
- Дед, да это змееголов! Вкусная, кстати, рыба. Рыбинспекторы говорят, с Сырдарьи к нам попала, - вставил он.
- Чур меня! Вот и пусть ее инспектора лопают, а я уж как-нибудь сазанчиком... – проворчал старик.
Парень налил старику в стакан и покосился на бутылку.
- Слышь, дед, может, я себе тоже немного?..
- Поставь, тебе еще надо молоко через тряпочку сосать. – Старик взял из рук парня бутылку, убрал за ящик и протянул пластиковый термос. – На-ка лучше компота выпей.
Молодой обиженно засопел.
- Ну что вы все меня за ребенка считаете?
- Потому как ты и есть еще дитя неразумное. Я при отце в двадцать курить даже боялся, не то, что водки выпить, – ответил пожилой собеседник. Он закусил, подкинул веток в костер и, кивнув в сторону моря, с укором посмотрел на парня. – Вот ты не веришь, что пятиметровые сомы бывают. А только что - слыхал, как громыхнуло на море?.. Как из пушки вдарил!.. Чует мое сердце, это мой сом играет...
Молодой аппетитно поглощал снедь. Прерываясь, чтобы прожевать и проглотить кусок, покачал головой:
– Опять за свое... Уже как год ты мне про этого сома рассказываешь, а он все где-то плавает... Может, ты рыбачить разучился, а, дед?..
Старик, мелко работавший челюстями, перестал жевать.
– Как так разучился?.. Ты что мелешь то?.. – обиженно огрызнулся он. – Ты же знаешь, что сомятника как твой дед еще поискать надо!
Парень добродушно усмехнулся.
– Люблю я тебя, дед, за твою скромность... Рыбак, ты, конечно, супер, только наш центнер мяса все плавает где-то. Вот бензина ты уж точно нажег с центнер, да всю сезонную рыбу профукал...
Пожилой напустился на внука:
– Вы поглядите, ёпсель-мопсель!.. У моря живет, а рыбы у него нет! Удочку в зубы и – на берег! Налови и пользуйся. Меня в твои годы от моря было не оттянуть. Ох, и ушлые вы пошли, молодежь, ленивые... – старик еще подбросил дров и бросил укоряющий взгляд на парня. - Все вы центнером и бензином меряете. Тут – азарт! Честь рыбацкая! Мечта! Надо будет - год буду сидеть, а все равно его поймаю. – Старик резко ткнул пальцем в сторону моря. – Вот какой хвостище надо иметь, чтобы так вдарить?..
Молодой хмыкнул:
– Хочешь сказать – сомяра твой забавляется?
– Он самый... Я тебе говорю – пять метров, не меньше! Живое бревно!
Парень отмахнулся:
– Не верю я, что такой здесь объявился. Вот и батя говорит: деду делать нечего, вот он и х.. страдает...
– Ах, ты ёпсель-мопсель!.. Чего там твой батя говорит?!.. – взбеленился старик. – Приеду, разберусь, кто через какую страдалку на свет объявился!..
– Да ладно тебе, дедуль! Он же не со зла, в шутку сказанул, – осекся молодой.
Парень снял с костра закопченный чайник и разлил в кружки. Старик, уставившись в костер, сидел насупившись. Молодой выложил из рюкзака печенье.
- Не обижайся, дед, но, если откровенно, я тоже не верю... А что до грохота, так сазан под тридцать кило тоже так шарахнуть может!
– Тьфу ты! Что ты за Фома неверующий? – обиделся Старик. – Я ж тебе сотый раз говорю: сам его вот этими ручками держал!.. – Старик протянул молодому свои ладони, словно по их мозолям можно было прочитать истину. – А ты: сазан, сазан... Такой силищи сазан еще на свет не уродился! Этого сома я нутром чую... И веса он не центнер, а бери еще столько же...
Молодой картинно всплеснул руками.
- Ну, дед, ты меня уморил! Где ж ты видел сомов по двести кило?
- Поживи с мое, не то еще увидишь!..
Молодой хитро прищурился и, ища дедовы глаза, чуть склонился над ящиком.
– Может в тот раз ты перебрал самогоночки, да и почудилось тебе?.. – и молодой весело рассмеялся.
Старик с досады клацнул вставными челюстями:
– Ты как с дедом разговариваешь, хамовья твоя рожа! Иль думаешь у деда, мол, уже мозги набекрень пошли? Да я на взгляд с двадцати метров любую рыбу определю по длине и по весу!
– Ладно, ладно, дед, не обижайся, – заторопился сгладить внук. – Пошутил и все дела – ну чего ты сразу взъелся-то?!
Старик улыбнулся, шутливо погрозил пальцем.
– То¬-то. Смотри у меня! А то я ведь могу штанцы с тебя снять, да вдарить ремешком по пятой точке.
Молодой прыснул.
– Ладно, хватит трещать, рыбу спугнешь, – осадил старик и вернулся к разговору. – Нет, внучек, зря ты ёрничаешь. Есть сомы и по двести и по триста кило есть... Уж поверь старику на слово. Это сейчас большой сом редкость. А в шестидесятые, когда еще плотиной Или не загородили, а потом в семидесятые – уж при плотине, я сам ловил по двести. А такую рыбку как то – лещ, или там, жерех с судаком, – старик махнул рукой, – их тогда и за рыбу-то не считали... Все усача подавай, осетра!.. – Старик, предавшись воспоминаниям, увлекся: – А маринки-то сколько было?! По три крючка на удочку цепляли и на каждом по рыбке трепыхалось... А ведь вкусней маринки рыбы еще не придумано... Сазан там или усач, то баловство... Маринка – что форель! Бывало, наловишь за день ведерко, придешь домой, от плёночки очистишь, в мучице обваляешь, и на сковородочку, да на сливочном маслице!.. – пожилой невольно сглотнул слюну.
– И каких они размеров?.. – задумчиво перебил паренек.
– Кто? – не понял сразу старик, – маринки, что ль?..
– Да какие маринки – те сомы по двести кило, что раньше ловились?.. Метра под три-четыре, небось, были?..
– А, сомы?! – Старик, поймав любимую тему, оживился. – И по четыре с лишком, а то и по пять вылавливали!.. А ты как думал?! Да и сейчас на Капчагае такие есть... Поменьше их стало, чем раньше, но есть. Кабы была б возможность на тарелке по дну поплавать как тот старик француз, как его?.. Ну, что по телевизору?!..
– Кусто, – подсказал Молодой.
– ...Точно, Кусто. Так, говорю, – таких бы чушек увидели, что ты глазам бы не поверил. Ведь серьезные сомы днем, как правило, на глубинах, в омутах сидят. И лишь ночью, когда охотятся, бывает, и к берегу подходят... С Топара вот один рыбак приехал, рассказывал: трехметрового сома поймали, разрезали, а внутрях собачка целиком!.. Проглотил и глазом не моргнул - во как!.. А ты говоришь... Сом – король любой рыбе!
Молодой присвистнул:
– И как такое страшилище из воды вытаскивать?..
Старик, довольный, что удивил своего внука, заговорил добродушно:
– По-разному случалось... Лет двадцать назад, в Экпендах, как сейчас помню: тащили одного втроем... Полдня мучились, еле одолели! Один наш на лодке заплыл – и багром его по башке, и веслом пробовал – без толку. Пока он кровью не истек да не обессилел, не могли на берег вытащить. Тот четыре с лишком оказался.
– Неужто три мужика с одной рыбой не могли справиться? Какие-то сказки ты дед рассказываешь, – изумился молодой.
– А ты борова хорошего или бычка пробовал за веревку тянуть, когда он сопротивляется? – завелся Старик. – Пробовал?!..
– Ну, пробовал, и что?..
– И как оно?..
– Непросто, скажем...
Старик назидательно поднял палец:
– То¬-то! А большой сом, пожалуй, пояростней за жизнь борется.
– Так то - бычка, он-то - о землю упирается.
– И что – о землю? У сома-то, у огромного, сил поболе будет! Даром что в воде и ног нет – зато сплошной мускул! Железный!.. Порой кованые двойники с палец толщиной как шашлычные палочки разгибает... Вот что такое – сом!..
– У вас, у рыбаков, что ни рыба, то глаза с тарелку... Наслушаешься, так и в море купаться не захочешь, – отмахнулся молодой.
– А ты не заплывай по ночам далеко, коли яйца дороги, – мрачно пошутил Старик, и, придвинул стакан: – Сколько там осталось?..
Молодой налил и протянул старику. Тот сделал глоток, с аппетитом закусил, и удовлетворенно крякнул.
Молодой протянул сигарету.
– Я уж лучше папироску, – отказался тот и вытащил из кармана пачку «Беломора».
В это время к берегу подплыл крупный, с метр, белый амур. Не замечая, – кто рядом с ним, начал с аппетитом поедать сочные молодые листья и побеги камыша, похрюкивая и чавкая как поросенок. Увлекшись, раздвигая стебли, он стал пробираться все дальше в заросли. Рыбаки услышали хруст и насторожились.
– ...Слышь, дед, как затрещало?.. Рыба, небось, или ондатра?.. – Молодой бросил на старика недоуменный взгляд.
– Амур камыш щиплет, ; шепотом пояснил тот.
– Не, это не амур, – иронично осклабился внук, – это твой сомяра к тебе в гости пожаловал... Может, нальем ему?..
– Не болтай, рыбу спугнешь!.. – зашипел пожилой, – острогу тащи, – враз наколем!
Молодой метнулся в темноту, а старик начал торопливо напяливать резиновый костюм.
– Сейчас, внучек, мы этого амура... сейчас, сейчас...
2.
Сом жил в поселке Илийск, названном когда-то в честь реки, на берегу которой стоял, и водами которой, впоследствии, и был уничтожен. А жил он в одном из уцелевших после затопления домов.
Поселок сгинул с карты Земли в 1970, когда перекрытая плотиной река Или образовала водохранилище. Бывших илийцев переселили с насиженных мест по окрестным селам, да в отстроенный на берегу будущего искусственного водохранилища городок Капчагай. Кроме того в устье впадающей в озеро речки Каскеленки учредили Рыбколхоз.
Наткнулся Владыка на затопленный Илийск случайно, когда обследовал свои владения - он как раз проплывал в том месте, где уходила под воду староилийская трасса, выходящая из Николаевки. На дне стоял затопленный город-призрак – Илийская Атлантида! Вид затонувшего поселка впечатлял. Он разделялся железной дорогой, очертания которой местами угадывались под илом. Отчетливо просматривались многочисленные параллельные друг другу улицы, простирали свои ветви заросшие водорослями умершие деревья, бывшие когда-то цветущими садами. Дома в основном были полуразрушены, либо разобраны, но многие уцелели, а некоторые так хорошо сохранились, что казалось, сейчас откроется дверь, и из дома выйдут люди. Но вместо людей здесь теперь жили морские обитатели. Полусгнившие заборы и калитки остались без работы, так как при всем своем желании уже не могли помешать им проникать в жилища прежних хозяев. Казалось, поселок заколдовали, а людей, населявших его, превратили в рыб.
Во дворе одного из домов, Сом обнаружил скелет собаки. Она так и осталась на своем посту, посаженная на цепь, и забытая неблагодарными людьми. Скелет висел на дереве, видимо, собака боролась до последнего.
Поселок находился под тридцатиметровой толщей воды, и эта глубина устраивала Сома. Он облюбовал один из домов и поселился в самой большой комнате. Из-под ила виднелись даже очертания кровати, но при всем желании Сом на ней не поместился бы. А проникал в свое жилище Владыка несколько экстравагантно – через отсутствующую крышу.
Дом, облюбованный Сомом, находился в центре поселка и принадлежал явно богатому человеку. Угадывался большой огороженный участок земли вокруг него, многочисленные хозяйственные постройки.
Вечерами Сом гулял по широким улицам, наводя ужас на местное население. С появлением его в поселке рыбьего народа, в основном из числа средних и крупных особей, поубавилось – кто рискнет жить в таком опасном соседстве? – но мелюзга осталась. В основном - лещи и подлещики, пугливые воблы, неприхотливые карасики, на которых Сом и не думал покушаться.
Костлявой мелюзге Владыка предпочитал деликатесную пищу. Завтракать он любил моллюсками, которых собирал на дне, и дробил своими мощными зубами как семечки. Обожал раков, во множестве расселившихся в затопленном поселке. Когда чувствовал желание полакомиться чем--то более серьезным, охотился на диких уток, часто садящихся на капчагайские воды в районах заповедников, где пернатых никто не обижал. Один раз хотел схватить даже лебедя, но пожалел, уж больно приглянулась красивая птица. А из рыб, в гастрономическом плане, больше всего обожал средних размеров усача и сазана. Если удавалось, хватал подвернувшихся шустрых змееголовов. Не брезговал крупными голосистыми лягушками, не пропускал возможности перекусить ондатрой. Но никогда не употреблял в пищу трупятину, хотя видел, что другие сомы порой этим грешат.
Под трупятиной подразумеваются не несчастные утопленники, а мертвая рыба. Утопленников же, а Владыка не раз встречал на дне или на поверхности их опухшие посиневшие тела, ни он сам, ни другие сомы, в противовес укоренившимся заблуждениям, в пищу не употребляли.
У огромной рыбы не имелось естественных врагов в своих владениях, кстати, совсем не маленьких: озеро Капчагай растянулось на 180 км, а в ширину на 22 км и вмещает в себя тридцать миллионов кубометров воды. Ведь несмотря на многочисленную колонию водных обитателей, ни один вид не обладал таким колоссальным размером, несокрушимой силой и огромной пастью, по самую глотку усыпанной рядами острых зубов. В половину подобной величины достигали лишь осетры¬-шипы, но они не являлись хищниками, а их размер придавал им больше чувства безопасности, чем агрессии.
Другие же хищники, такие как судак, жерех и расплодившийся в последние годы амурский змееголов, достигая иной раз тоже приличных размеров, – до метра и более, предпочитали не связываться даже с молодыми сомами, и часто разнообразили собой меню Владыки. Лишь один враг угрожал сому – человек. И этот враг был настолько опасен, что стоил всех остальных. Его побаивался даже сам Владыка. Вернее сом остерегался не самого человека, – человека он мог бы убить ударом хвоста, или даже проглотить, – а коварства, коим наделено упомянутое двуногое существо.
А в коварстве двуногим нет равных на земле! И чего только не придумал ухищренный человеческий мозг, чтобы истребить рыбье племя! Тут и всевозможные сети, от «липучек», в которой запутывается даже мелкая рыбешка, до крупноячеистых, рассчитанных на гигантов подводного мира. А сколько им придумано привлекательных насадок, чтобы скрыть ядовитые жала крючков, готовых вонзиться в рыбьи глотки. От одного вида блесен, количество которых невозможно сосчитать, закружится голова. Также двуногими используются такие подлые штуки, как донные петли из толстой капроновой лески, поджидающие рыбу на дне, когда она кормиться. Переметы буквально перекрывают небольшие заливы и заводи. Но самое страшное и варварское орудие лова, это «самоловы», когда по дну разбрасываются огромные, острые как бритва металлические крюки. Если рыба напарывается на такой, то начинает паниковать, биться, цепляется за другие крюки. Тогда уже ничто не спасет ее от верной гибели. А случится чудо и вырвется рыба на свободу, ей все равно не жить, уж больно смертельные раны наносят подобные вещи. И нет покоя рыбе от алчного двуногого существа! Ведь даже схоронись она на глубине, чтобы отдохнуть и перевести дух, тут же с лодки опустится «кошка» с отточенными зацепами. Страшное оружие – «кошка». Она рвет в клочья рыбью плоть, стараясь вонзиться поглубже и вытащить жертву на поверхность.
Но даже это, при всем своем ужасе, не влияет так на поголовье водных обитателей, как тот факт, когда человек отравляет воду ядами с рисовых и арбузных полей. Тогда наступает настоящий мор, не оставляющий шанса не только для рыб, но и для всего живого, что живет в озере.
Днем Владыка от скуки фланировал недалеко от пляжей, и пялился на отдыхающих. И часто какой-нибудь беспечный пловец, заплывающий далеко от берега, и не подозревал, что рядом с ним плывет акула пресных морей. Именно пресноводная акула! И причем не уступающая ни в силе, ни в хищности, ни в размерах, настоящим акулам морей соленных. А мало кто знает, что спровоцировать на нападение рыбу под названьем сом, – дважды два!
Владыка давно убедился, что шум, издаваемый пловцом, особенно неумелым, идентичен по частоте шуму бьющейся раненной рыбы. А ступни ног и руки пловца, подслеповатыми по своей природе сомами, вполне могут быть ошибочно приняты за аппетитных лещей или сазанчиков. И хоть рыба сом не является людоедом, нет гарантии, что в ногу беспечного пловца, совершенно неожиданно, вдруг не вцепится двух трехметровая махина, состоящая из стальных мускулов и огромной пасти, с несчетным количеством острых как иглы зубов. Конечно, когда охотник поймет, что охотничий трофей ему явно не по вкусу, он постарается его выплюнуть. Опасность в том, что зубы его многочисленны, очень остры и загнуты вовнутрь. А если учесть, что, повинуясь инстинкту, сом потащит свою жертву на глубину, то у атакованного им пловца мало шансов на спасение. Один раз Владыка сам наблюдал, как двухметровый сом схватил за руку сидящего в лодке, и шлепающего ладошкой по воде, беспечного отдыхающего. В тот раз последнему повезло. В первую очередь в том, что атаковавшая его рыбина не доросла до лучших для ее вида размеров, иначе человек мигом оказался бы утянут на дно. А во вторую - того спасло то, что в лодке находились люди, которые и помогли подтянуть рыбину, раздвинуть рукояткой весла пасть, и извлечь руку несчастного. Пока лодка с раненным добиралась до берега, за ней тянулась кровавая полоса. Так что можно только предположить, насколько покалечена была его рука.
Нельзя не сказать еще одно: большую опасность представляет хвост сома, им рыба действует как рукой. Крупные сомы ударом своего хвоста могут послать в нокаут крепкого мужчину, а очень крупные, и убить. А еще он может своим хвостом сбить в воду зазевавшееся животное, особенно, когда за кромкой берега присутствует достаточная для этой крупной рыбы глубина. Всякое бывало!
В Баканасе, например, где река Или широка и полноводна, в 1968 году исчез восьмилетний сынишка егеря, ушедший к реке за водой. Все кто знал мальчика, не сомневались, что выросший у воды и плавающий как рыба тот не мог утонуть. Бедняга егерь перегородил реку сетями, надеясь выловить тело мальчика, но тщетно – тела так и не обнаружили. Милиция записала ребенка как без вести пропавшего, и лишь егерь знал, что сынишку утащил гигантский сом. А вскоре в действительности выловили огромный экземпляр, в желудке которого обнаружили остатки одежды и детские сандалики. Некоторые опытные рыбаки утверждали, что склонившегося к воде мальчика вполне мог утащить гигантский сом.
Благодаря упомянутой способности работать хвостом, Владыка раз ухитрился сбить стоящего на низком обрывистом берегу ягненка, пьющего воду, и с удовольствием проглотил его целиком.
Порой Сом совершал по озеру длительные путешествия, проплывая за несколько дней сто и более километров. И не смотря на то, что его всегда тянуло к местам скопления людей, он часто, особенно когда стояла плохая погода, уходил в восточную часть Капчагайского озера, туда, где, поплутав по соседнему Китаю, в водохранилище впадает река Или. Там, где официально значатся заповедные места парка Алтын-Эмель, он отдыхал. Владыка находил какой-нибудь глубокий омут, залегал в темной и прохладной глубине, и впадал в спячку, давая напряженным нервам расслабление.
Кроме официальной резиденции в затонувшем поселке, имелся у Владыки и свой автопарк из нескольких утонувших в разное время легковых автомобилей. Самым раритетным экспонатом, несомненно, являлась послевоенная «Победа», заросшая илом и водорослями. Из последних – новенькая «Жигули», которая провалилась под лед прошлой зимой, когда нетрезвые и бесшабашные любители подледного лова рассекали по зимнему озеру.
В салоне старой «Победы» сидел хозяин, видимо, не сумевший вовремя выскочить из машины. Вероятно, он спал или через чур принял на грудь. А может, не доверяя подводному народу, не захотел оставлять машину без охраны. Так, по крайней мере, показалось сому, когда, охотясь за крупным раком, он сбил ил с лобового стекла и обнаружил темный силуэт за рулем.
И много еще тайн хранило Капчагайское озеро. Как-то, возвращаясь из устья Или и дефилируя вдоль северного берега в сторону поселка Чингильды, в пяти километрах, напротив Седьмой насосной станции, сом наткнулся на странный объект. Он напоминал затонувшую подводную лодку или, скорее, гигантскую горбатую гусеницу. Вокруг нее, подобно цепным псам, агрессивно барражировало множество змееголовов. Некоторые из них были огромных, пугающих размеров. Завидев Владыку, они тут же взяли его в кольцо. От самого объекта исходило мощное парализующее излучение. Владыка сразу почувствовал себя неуютно – тело не слушалось. Кто-то явно управлял его волей. Против своего желания он подплыл к «гусенице». Из объекта выплыли непонятные человекообразные существа в подводных костюмах, напоминающих акваланги. Они не испускали пузырей, а в скорости не уступали рыбам. Один из них направил на него светящийся прибор, после чего сом застыл. Ощущение тела полностью исчезло, зрение сузилось до предела, стала наваливаться темнота. Последнее, что он запомнил, что его куда-то тащат.
Затем перед ним возникли огромные темные глаза с красными зрачками. Из зрачков исходил тонкий как игла луч. Чьи-то руки подключали к голове провода, втыкали болезненные иглы. Вспышка в голове!.. еще одна!.. Глаза Владыки закрылись, луч исчез, вместе с ним ушло сознание...
Вскоре он очнулся неподалеку от объекта и в окружении тех же существ. Они похлопывали и поглаживали его со всех сторон. Он долго приходил в себя. Затем разбросал навязчивых незнакомцев и, что есть силы, дал деру. Впрочем, ему никто не помешал. Тем не менее, впоследствии, он стал часто приплывать сюда, чтобы поглазеть на непонятных чужаков. Они поощряли его любопытство, и всякий раз пытались прикормить рыбой.
Их «гусеница» торчала на дне неделями. Днем она становилась прозрачной и сквозь нее проглядывались плавающие рыбины. Иногда, черными безлунными ночами, незнакомцы уходили в мир воздуха. К удивлению Владыки (он специально в таких случаях поднимался наверх), над водой «гусеница» также оставалась невидимой, словно ее и не было. Лишь по исходящему от нее неприятному воздействию, отчего охватывала необъяснимая паника, он знал, что «гости» зависают над озером. Вскоре он к ним привык.
А вообще ночами, Сом в этом давно убедился, передвижение по озеру являлось делом небезопасным. Его не пугала встреча с подобными себе исполинами, а в глубинах Капчагайского моря таких немало, настоящую угрозу представляли многочисленные браконьерские сети. Днем, при спокойной воде, сети легко заметить и обойти, но во время шторма, когда со дна поднимается всякая муть, и, особенно в темноте, попасть в их смертельные объятия - раз плюнуть. Как-то ночью, во время охоты, Владыка погнался за крупным лещом и вдруг почувствовал, как его тело облепили цепкие прочные нити. Освободился легко, лишь прибавил скорости, но несколько дней ему досаждал намотавшийся на хвост кусок сети. В отместку он устроил войну браконьерам и взял себе за правило уничтожать их смертельные ловушки. Метод для этого изобрел простой и надежный: обнаружив сети - включал свой огромный хвост и проходил их как нож масло, доводя ненавистные снасти до состояния полной негодности. И если бы хоть маленькая толика проклятий, обрушенных рыбаками на его голову, сбылась, Владыка, в нарушение законов физики, испепелился бы не выходя из воды.
Прием, конечно, небезопасный, но для его мощи и размеров – скорее теоретически. Только одной сети он действительно боялся ; «накидки», той гигантской ее разновидности, которую заводят на двух-трех лодках и сбрасывают на дно. С помощью многочисленных грузил она мгновенно опускается на дно и накрывает сверху. Из такой выпутаться почти не представлялось возможности. Поэтому приходилось всегда быть начеку.
Иногда, находясь в хорошем настроении, сом забавлялся тем, что дразнил рыбаков, имитируя поклевку. Он подплывал к леске, находил безопасный участок без крючков – часто это было грузило, или коробочка с прикормкой, - и, аккуратно зажав их в своей пасти, энергично оттаскивал на десяток метров. Именно так клюет крупный сазан. Затем, чувствуя, как трепещет на другом конце лески чья-то рыбацкая душа, приближался насколько возможно ближе к берегу. В самый ответственный момент, когда рыбак уже праздновал удачу, отпускал леску. То, что затем творилось на берегу, сильно развлекало его. Существовали и другие приемы. Например, когда все катушки начинали трещать, возвещая своим хозяевам, что на закиды клюнула целая стая рыб. Или когда рыбаки, вытащив снасти, удивленно качали головой, с недоумением разглядывая хаотично переплетенные снасти.
Не раз Владыка таким образом поступал и со старым рыбаком. Тот облюбовал безлюдное место вдали от основной массы удильщиков, и поражал умением вылавливать рыбу даже тогда, когда ни у кого не клюет. Сом давно знал старика, и даже разок побывал у того в руках...
3.
Теплым майским вечером, когда к озеру подкрадывались первые сумерки, на своем видавшем виды «Урале» с люлькой, к берегу подкатил старый рыбак. Заглушив мотор, он грузно, по-стариковски слез с мотоцикла и подошел к воде. Долго смотрел прищуренными глазами на лениво колышущуюся водную гладь. Затем наклонился, зачерпнул ладонями влагу и смыл с морщинистого обветренного лица дорожную пыль. Неторопливо вернулся к мотоциклу и, откинув тент, принялся разгружать доверху наполненную люльку. Закончив, схоронил мотоцикл в зарослях джигиды и занялся приготовлениями.
Первым делом старик вытащил из потерявшего цвет брезентового залатанного чехла одноместную резиновую лодку. Развернув ее, нашел в ее складках ниппеля, тщательно продул каждый, стараясь очистить от песчинок и пыли, и, вкрутив в лодку, не торопясь, накачал ножным насосом. Тщательно проверил все узлы, послюнявил на стыках, и принялся снаряжать «пружины» на сазана. Старик поставил перед собой укутанное тряпками пластмассовое ведерко, открыл крышку и зачерпнул ладонью горсть дымящейся паром желтой массы. В воздухе распространился сладковатый запах вареных кукурузы и пшена. Рыбак зачерпнул зерна в ладонь, отправил в рот, чтобы проверить готовность, и с наслаждением проглотил. Прикормка получилась что надо! Разломав надвое булку хлеба, он нащипал мякоти, чуть помял ее рукой, и слегка намочив, принялся неторопливо разминать мякиш хлеба пальцами.
Когда мякиш стал эластичным как тесто, рыбак развязал большой целлофановый сверток, и достал закиды. Это были старые, купленные еще в советские времена киевские катушки с трещотками, закрепленные на дюралевых трубках от раскладушек. Старик удобно разложил закиды и, перемешивая хлебный мякиш с кукурузными зернами, принялся набивать этой массой гибкие яйцеобразные пружины. Вскоре пружины превратились в увесистые бомбочки из которых, на поводке из капроновой нити, торчал всего один закругленный крючок. Рыбак нацепил на крючки по три самых ядреных кукурузинки, и аккуратно вдавил каждый в свою бомбочку, чтобы скрыть жала. Завершив приготовления, он впервые достал из нагрудного кармана пачку «Беломора». Дунул в папиросу, прикурил, и, осветив циферблат догорающей спичкой, близоруко взглянул на часы...
Старик уже почти докурил, как вдруг, неподалеку от берега, раздался всплеск. Он мельком глянул на море, но ничего не заметил. Докурив папиросу, затушил ее о землю и, хотел кинуть на костревище, но повторный шум, еще более сильный, вновь привлек.
Мимо, в пятидесяти метрах от берега, проплывало бревно. В сгустившихся сумерках трудно было разобрать, но что-то старику показалось подозрительным. Уж больно быстро эта штука двигалась. Он неожиданно проворно для своего возраста соскочил со стульчика. Стараясь не шуметь и хоронясь за стену растительности, подкрался к воде.
К его удивлению, бревно оказалось живым! Оно вдруг погрузилось в воду и через секунду вынырнуло десятью метрами дальше, при этом подняв фонтан брызг и издав грохот, как от удара десятка лопат по воде. Оно крутанулось вокруг оси, словно гигантское веретено, ушло под воду и вынырнуло вновь. Рыбак оцепенел!.. С открытым ртом и вылупленными глазами, он был похож на сумасшедшего.
– Ёпсель-мопсель! Вот так штука!.. – прошептал Старик, поняв, что бревно вовсе не бревно, а рыба. – Неужто сазанище такой?.. Да уж больно крупна... Нет, не сазан – спина, плавник не его... колючка на спине... да это... – сом! Какой огромный!..
Старика охватила лихорадка.
- Не думал, что увижу такого здесь... Жаль, что не взял сомовьих снастей... – бормотал он себе под нос. Он бросил на землю окурок, который все еще держал, и тут же полез в карман за новой папиросой. Дрожащими пальцами с трудом достал одну, не заметив, что разорвал пачку и несколько папирос при этом сломал. Рыбина словно позировала. Она - то исчезала, то вновь всплывала на поверхность, фыркала, словно лошадь. Легкие волны от ее огромного тела дошли до берега и раскачивали стебли. В очередной раз, изогнув мощное тело, рыбина ударила хвостом и скрылась под водой. Старик воспользовался, щелкнул спичкой и прикурил. Не реагируя на запах паленых усов, он до боли в глазах всматривался в озеро, желая увидеть знакомый силуэт с колючкой на спине. Вскоре его терпение было вознаграждено. На этот раз рыбина дала о себе знать мощным ударом хвоста где¬-то в районе буя. Старик ее уже не различал, но знал, что это она. Вскоре все стихло. Рыбина исчезла, растворилась, словно ее и не было.
– Нате вам... – невольно вырвалось у Старика. Он еще некоторое время оцепенело глядел на воду, затем протер кулаками глаза, и озадаченно произнес: – Или мне померещилось, или я видел рыбьего короля!
Тут какой-то шум отвлек его внимание. Через минуту из-за камышовых зарослей на полянку въехал на велосипеде парень лет двадцати, он доводился старику внуком.
– Явился!.. Неужели тебя в армии к порядку не приучили? – напустился Старик, чтобы снять напряжение, – ты, когда обещал мальков привезти?
Тот не обиделся.
– Прости, дед, накладочка вышла, пришлось в дороге велик чинить.
– Ладно, ладно, – примирительно пробурчал Старик, – малька¬-то, много наловил?..
– Тебе хватит, – ответил тот. И, сняв с велосипедного руля тряпичную сумку, вытащил из нее трехлитровую банку. – Надо воду сменить пока не задохлись...
Но Старик даже не взглянул на мальков. Его голова была занята другим. С заговорщицким видом он поманил парня:
– Слушай, что я сейчас видел, внучек! – произнес он дрожащим голосом и указал рукой в сторону озера: – Такого сомяру сейчас наблюдал, что чуть ум за разум не зашел!.. Верь не верь – метра четыре - пять, не меньше!..
– Да, ну!?.. – удивился Молодой. – Где?..
– Покажи, покажи... – Старик укоризненно посмотрел на внука, словно тот был виноват в том, что рыба ушла. – Так она и ждала тебя, пока ты свой велик починишь!
Парень торопился на свидание и словам Старика значения не придал. Он озабоченно посмотрел на часы.
– Ладно, дед, рыбалка рыбалкой, а мне поспешать надо. Давай я тебе снасти заведу, и отчалю.
Пока Молодой ставил лодку на воду, Старик собрал все набитые прикормкой пружины, и аккуратно положил в лодку.
– На вот, возьми, – тащи, пока не крикну.
– Насколько заводить?..
– Метров на двести, как обычно, и чуть правее от буя. – Ответил Старик и ворчливо наказал: – Только греби потише, веслами не хлюпай... Пружины не бросай, опускай в воду осторожно, иначе оголишь да всю рыбу распугаешь. Как опустишь пружины, кукурузки вокруг подсыпь, – не жалей кукурузки¬-то! Разбросай с полведерка.
Молодой сверкнул белозубой улыбкой и добродушно огрызнулся:
– Дед, не нуди, не впервой!
Вскоре лодка исчезла в мареве сумерек. Она плыла почти бесшумно, лишь капли стекали с весел. Старый рыбак следил как разматываются сазаньи катушки и, поправляя путающуюся леску, сварливо покрикивал вслед:
– Да не тяни ты так, не тяни, ёпсель-мопсель!.. Я не успеваю катушки разматывать! Ей-богу, торопится как голый в баню...
Молодой за два рейса завел все снасти и вытащил лодку на берег. Пока он снимал резиновые сапоги и переобувался в кроссовки, Старик понацеплял на леску каждого закида по куску белого пенопласта, чтобы в темноте легче было ориентироваться, на какой потащил сазан. Когда он закончил, внук уже был готов.
– Слышь, дед, я пошел, – обратился он к Старику, – надеюсь, не проспишь сазана!?..
- Не боись, завтра с утреца подгребай за рыбой!
Молодой уже садился на велосипед, когда услышал:
– Слышь, там, дома, порыскай в чулане. В моих ящиках найди сомовьи двойники и привези мне штук с пяток. Да покрупнее, ты меня понял?..
Молодой недоверчиво поглядел на деда.
– Ты что, серьезно решил тут до зимы сидеть?..
– А я говорю – привези! – упрямо повторил Старик.
– Ладно, коли найду – привезу, – согласился молодой. Нажав на педали, он заторопился на встречу со своей любимой.
Старик дождался пока внук уедет, затем перестелил одеяло поближе к морю и прилег. Далеко за полночь одна из катушек затрещала. Задремавший рыбак вскочил как ошпаренный кот. Он подбежал к снастям и по уехавшему в воду куску пенопласта, понял, что клюнуло на дальнюю левую катушку. Ухватившись за леску, он почувствовал, как тянет ее рыба, как борется, чтобы выжить и его затрясло от азарта. Глаза старика загорелись, тело пронзили токи. Еще с минуту назад придавленный годами, он стал проворен и гибок как юноша. Испытывая известный лишь рыбакам экстаз, он стал осторожно, внатяжку накручивать леску на катушку, не обращая внимания на пот, струившийся по спине.
«Ну, милок, иди ко мне... Да не тяни, не тяни ты так... Ух, хорош сазан!.. Ух, пригож!..» - дрожащим голосом шептал он.
Когда до берега осталось десять метров, рыба словно обезумела и рванула в камыши. Старик схватил подсак и, поддерживая леску, как есть в одежде, зашел по пояс в воду. Вскоре он вынес на берег крупного сазана.
– Ага, наша взяла!.. – восхищенно бормотал он, словно женщину поглаживая рыбину по скользким крутым бокам.
Надев кукан с трофеем на торчащий из воды кол, он отпустил рыбину пастись. Сам вышел на берег и развел огонь. Греясь у костра, он поворачивался разными боками, чтобы высушить одежду, и удовлетворенно потирал руки:
– Красота, а не сазан! Еще бы за ночь парочку таких!..
Неожиданно он поймал себя на мысли, что думает о чудо-¬рыбине и почувствовал, как внутри кольнуло. Радость улетучилась.
– Вот кабы сомяру того заарканить, то было бы дело... – разговаривал он сам с собой, ворочая огни обугленной палкой.
В эту ночь Старик уже не спал. Он курил одну за другой папиросы, жевал нижнюю губу и в каждом всплеске ему мерещился гигантский сом...
4.
В ночь перед их с Отцом дня рождения Мальчику приснился странный сон.
Они едут по улицам города на новой машине. Ясный солнечный день, город живет будничной жизнью. Отец весел, он что-то рассказывает. Все как обычно, но Мальчику неспокойно. Почему, например, обычно сдержанный отец неестественно возбужден?.. Он беспрестанно смеется и треплет сына по голове, хлопает по коленям. Из окна автомобиля, идущие по тротуару люди, напоминают скорее декорации, чем живых. Они двигаются хаотично, словно их водят тысячами магнитов. Вдруг толи с неба, то ли с верхушек деревьев на город опускаются клубы густого желтого тумана. Видимость – расстояние вытянутой руки. Дорога, деревья, дома, люди¬-декорации, – все куда-то исчезло. Мальчик с испугом смотрит на отца, недоумевая, как он ухитряется управлять машиной? Но отец теперь молчалив и собран. Он склонился вперед, полукольцом обхватил руль и к удивлению мальчика еще сильнее давит на акселератор. Туман уже просачивается в кабину и вместо папы виден только его растворяющийся силуэт. Мальчику становится страшно. Он пытается заговорить с Отцом, но не слышит своего голоса, – голос вязнет в желтых ватных хлопьях. Мальчик протягивает руку к отцу, но рука проваливается в пустоту. На месте водителя, где недавно сидел отец, – никого нет. Автомобиль не управляется, но несется с ускорением, это чувствуется по усиливающейся тряске и скрипу колес на поворотах. Мальчик парализован абсурдом происходящего, но понимает, что автомобиль может столкнуться с препятствием. Он чувствует, как страх вот-вот парализует его и тогда смерть. С усилием воли он открывает дверь и вываливается наружу. Вместо удара о жесткую землю раздается всплеск, он падает в воду...
Мальчик открыл глаза. Вытер рукой пот со лба. Напуганный сновидением, он натянул до самых глаз простыню, и несколько минут лежал так, всматриваясь в полумрак комнаты.
«Сон... это просто сон...»
На улице светало. В квартире царила тишина и лишь через приоткрытое окно вместе со свежим утренним воздухом вливались первые робкие голоса птиц. Вскоре страх вытеснила боль. Минуло два года... Мальчик невесело вспомнил, что сегодня ему исполнилось пятнадцать. В позапрошлом году, когда в день его рождения погиб отец, ему было тринадцать. Тринадцать... Тринадцать – несчастливое число... «Может, если б мне тогда было четырнадцать или двенадцать, отец бы не погиб? – наивно предположил он и тут же отбросил. Многие из тех, кого он знал, уже минули этот возраст, но их отцы были живы. Мальчик с силой зажмурил глаза и, перевернувшись на живот, уткнулся в подушку. Слез не было, за год было потеряно много слез. Во время похорон Мальчик как и все плакал, но настоящее осознание неисправимого пришло позже. Осознание того, что отец навсегда ушел. Его нет, его никогда уже не будет, потому что он там, откуда не возвращаются.
Сильно повзрослев за эти два года, он хранил память об отце еще в той, детской безмятежной памяти, в которой не было места смерти. В этой памяти все еще теплилась надежда, что когда-нибудь, ярким солнечным утром, его разбудит отец и вырвет из тяжкого сна.
Мальчик повалялся некоторое время, затем поднялся с кушетки, и на цыпочках вышел из своей комнаты. Подойдя к двери, ведущей в комнату матери, прислушался к ее ровному дыханию.
«Пока мама не проснулась, надо успеть... – подумал он и, вернувшись в комнату, принялся одеваться.
Он быстро облачился в свою желтую майку и джинсы. Затем вытащил из шкафа заранее приготовленную спортивную сумку. Уже в прихожей он вдруг вспомнил, что хотел прихватить еду и прямо в кроссовках направился на кухню. Отрезал треть от палки копченной колбасы, прихватил хлеба, пластиковую бутыль с напитком. Все продукты завернул в пакет и сложил в спортивную сумку, где уже лежало большое махровое полотенце.
Вскоре он украдкой вышел из квартиры и, стараясь не щелкнуть замком, закрыл дверь. Выйдя во двор, мальчик невольно улыбнулся робким солнечным зайчикам, пробивающимся сквозь листву деревьев, и заторопился на автобусную остановку.
Когда он подходил к автовокзалу «Саяхат», вовсю хозяйничало солнце и город жил привычной суетой.
Автобус с надписью «Капчагай» готов был отчалить. Билетерша, посмотрев на мальчика, поинтересовалась:
– Ты один?
– Один.
– А деньги у тебя есть?
Он показал деньги. Женщина подтолкнула его за плечи:
– Залезай в автобус, расплатишься с водителем...
Старый «ЛАЗ» отчалил и, маневрируя среди других автобусов, вышел на Красногвардейский тракт. Мальчик сидел у окна, выходящим на солнечную сторону. Прячась от лучей за розовой шторкой, он глазел на улицы. Уже на выезде из города посмотрел на часы.
«Мама уже проснулась... Интересно, нашла ли она мою записку?..» – переживал он, продолжая рассматривать ранние улицы.
В памяти мальчика вдруг всплыл один случай. Это было три года назад, когда они всей семьей ездили отдыхать на Или, за поселок Баканас, где у отца был знакомый егерь в бывших аэрофлотовских угодьях. Отец тогда преподал небольшой урок.
Они расположились в живописном диком месте, среди тугайных зарослей, расставили палатку. Пока мать колдовала над примусом, они сели с легкими удочками у великолепной заводи. И вдруг, совершенно неожиданно, – рывок! – отцовский поплавок так стремительно скрылся под водой, что леска даже зазвенела от напряжения.
«Скорее всего, сазан, его манера!» – предположил отец в ответ на вопросительный взгляд сына.
На крючке явно сидела сильная рыба! Удилище извивалось змеей и, казалось, развалится надвое. Все затаили дыхание – леска и крючок не были рассчитаны на крупную рыбу, – одна ошибка и она сорвется!
Отец не допустил осечки. Они тогда с матерью с замиранием сердца следили как отец «водил рыбу». Он, то разматывал катушку на удочке, чтобы не оборвать леску, то подкручивал, ходил вслед за рыбой по берегу. В конце концов, вымотав рыбину и лишив ее сил, подтянул к самой кромке и взял голыми руками. Рыба действительно оказалась бронзовым трехкилограммовым сазаном. Вот было радости!
Мальчику тогда захотелось поиграть с трофеем. Он посадил сазана в ведро с водой, долго гладил его и рассматривал. Вскоре отвлекся охотой на кузнечиков. Отец предупредил, что сазан рыба сильная, может выскочить из ведра и добраться до воды. Но мальчик не внял его советам.
Так и произошло. Сазан, до определенного времени, тихо сидел в ведре. Потом вдруг ударил хвостом, выбросился на землю, и, совершив несколько невероятных кульбитов, в три счета добрался до реки. Мальчик, проклиная свою оплошность, кинулся его схватить. К счастью, рыба хватанула воздуха и обессилела. Она наполовину лежала в воде с открытым ртом, словно удивлялась тому, что ей дали добраться до реки. Мальчик успел! Он со счастливым лицом держал в руках сазана и смотрел на отца, ожидая похвалы. Но отец тогда удивил его.
«Сынок, послушай! – он кивнул головой на сазана, - ты стал свидетелем, как эта рыба своими действиями подтвердила две истины. Если ты их поймешь, они помогут тебе в жизни. Первая: она наглядно показала, к чему приводит халатность. Рыба – мелочь! Но в жизни, халатность приносит большие беды тем, кто несерьезно относится к взятым на себя обязательствам. И второе: у этой рыбы, сынок, был очень маленький шанс спастись, ведь она лежала в ведре, далеко от воды. Но тем не менее, она предприняла все усилия для того, чтобы уцелеть. Скорее она и не осознавала, что делает, к этому ее подталкивал инстинкт, но это пример! Образец того, что в самом безнадежном положении есть выход. Его только надо найти. Поэтому, – отец вновь пытливо посмотрел на сына, – чтобы мои слова запомнились тебе на всю жизнь, мы... дадим ей свободу!
Мальчик не хотел верить. Неужели отец отпустит рыбу, которую с таким трудом поймал?
Но Отец лишь потрепал по голове:
– Этот сазан заслужил аплодисментов и права на жизнь!
Отец подошел к рыбине, бережно взял ее в руки, и, войдя по колено в реку, опустил в воду.
- Ура! Хоп-хоп! – он хлопнул несколько раз в ладоши и подтолкнул рыбину. Сазан только этого и ждал...
Отец тогда даже не попрекнул. Но мальчик прекрасно понимал свою вину. Его охватило чувство стыда за свой поступок, которое, тем более увеличилось, так как этот сазан оказался единственной крупной рыбой, которую они в тот день поймали. А они так хотели сварить уху и пожарить рыбу на сковородке!.. И когда вечером у костра они ели жиденькую уху из двух лещей и одной воблы, мальчик попросил прощения за то, что из-за него пиршество не состоялось. И даже расплакался.
Родители рассмеялись, а отец прибавил:
– Не расстраивайся, сынок, голодными мы не останемся, у нас полно еды. А сазана мы еще поймаем!
«Я больше никогда не подведу тебя!», – подумал он тогда, и с любовью посмотрел на отца. А на следующий день они наловили много жереха, сплавляя по течению кузнечиков.
Почти три года прошло, но, казалось, было вчера...
Раньше, вместе с отцом отправляясь на рыбалку, Мальчик не раз проделывал эту дорогу, и приближение поворота на Рыбколхоз угадал безошибочно.
– Остановите на повороте, – попросил он водителя.
«ЛАЗ» тронулся к своей конечной точке городу Капчагаю, а мальчик пошел по пыльной накатанной дороге в сторону моря, поминутно оглядываясь, в надежде на попутку.
Вскоре на его призывы остановился автомобиль, в котором сидело трое мужчин. По номеру и по виду последних, парнишка угадал городских рыбаков.
– До моря не подкинете?..
Рыбаки взяли его с собой.
5.
Поклевка хорошей рыбы – то самое, ради чего истинный рыбак часами может сидеть у снастей, что заставляет его независимо от возраста, семейного и прочих положений бросать все и приезжать к водоему!
Старик за свою длинную жизнь познал рыбацкий азарт в полной мере. Раньше, когда был помоложе, любил разъезжать по рыбьим местам. Его старенький мотоцикл можно было увидеть и на Балхаше, и на Кызыл Куле, не говоря уже о Куртах, или Капчагайском озере – в Казахстане озер да рек не меряно. Сил было много, бензин и водка стоили дешево. Тайком в душе тешил мечту выйти на пенсию да объездить все озера да реки тогда необъятного Советского Союза. Или, почти все. Но росли сыновья, надо было содержать семью, да работа отвлекала. Только дело к пенсии подошло, тут Союз распался. Денег особых не скопил, не до путешествий. Погрустил старик, да плюнул – хватит на его долю и Капчагая. И большое озеро, и рыбное. Да и под боком – утречком рыбу поймал, в обед дома пожарил.
Старик родился в том самом поселке Илийск, что был затоплен при плотине. Потом семьей мыкались по местным поселкам, пока не осели в Заречном. В последние лет тридцать он рыбачил в районе Рыбколхоза. Озеро и местную рыбу знал как самого себя. Имел свои приметы и суеверия. Вот если, допустим, с ночи заноет раздробленное на фронте левое колено, - быть дождю да северному порывистому ветру. Знать, атмосфера шалит, перепады, серьезная рыба теряет аппетит и уходит от берега в глубины. Неписанный закон. Кроме как мелюзгу на удочку, ничего серьезного не поймаешь. В летний утренний туман, как правило, неплохо клюет. Или дождичек теплый... Да сколько этих примет у рыбаков!? – тут и цвет закатов и рассветов, вид луны, особая облачность, направление ветра, знание периодов размножения, повадок - всего не сосчитать, тут каждый себе профессор, у каждого свое мнение. Каждый считает, что его приметы самые правильные!
Но самой нехорошей по части клева приметой для Старика было то, как если вдруг под вечер на супругу нападал беспричинный зев да брюзжание. К ночи у нее до слезотечения начинала болеть голова, - это, значит, вообще клева не будет, можно сидеть дома. Но дома Старик не сидел, он знал, что с утра выслушает о себе все, что накопилось у старухи за всю их длинную совместную жизнь. Уже с рассвета он убегал к воде.
В отличие от большинства местных рыбаков, зарабатывающим на море, Старик ловил рыбу больше в азарте, чем в силу необходимости. Влекло его к морю всеми душевными фибрами. Любил Старик местные озерные запахи, шорохи прибрежных тростников, свою уютную заводь. Любил покушать коктал из сазана, выпить водочки под заливного судака, обожал жаренного османа или маринку. Нигде не чувствовал себя так хорошо, как на берегу с удочкой в руках. Устал старик от людей, от семьи, от суеты мирской, все больше к старости полюбил одиночество да тишину. Чувствовал – немного осталось, а одиночество да озерная гладь не мешали раздумьям. На рыбалке предавался он им без остатка, – так, что порой цепенел, витая мыслями в прошлом. Впрочем, глаз его никогда не забывал наблюдать за снастями...
Места эти, где Каскеленка впадает в Капчагайское озеро и образует заросшее травами и тростником устье, были запретными. Сюда на нерест, каждый в свое время, шли сазан и амур, вобла с лещом, и местные рыбаки без улова не сидели. От рыбнадзора они откупались когда рыбой, когда бутылкой водки, если ловились с удочками да спиннингами. Если же промышляли сетями, тогда стражей водоемов брали в долю, и те обеспечивали прикрытие. Но Старика рыбинспекторы не трогали по трем причинам. Во-первых: старик был в возрасте и имел удостоверение инвалида войны. Во-вторых: он был один из немногих, кто не принимал браконьерства и рыбачил по старинке, – по-честному, по-мужицки, как любил говаривать. Такие снасти как сети, переметы или даже сравнительно безобидные винтиля-¬мордушки презирал, считая их уделом тунеядцев и недостойными для настоящего рыбака. Разве что иногда острогой баловался, но специально с нею не рыскал, бил, если только рыба сама шла к нему.
«Вот представьте – рассуждал он, - охотник, допустим, пошел в лес и наставил мины на животных или гранату метнул в ущелье, где козлы прячутся... И это, по-вашему, – охотник?.. Такого горе-¬охотника за сто километров к охоте подпускать нельзя! Так и сети да переметы – где здесь честная борьба, где искусство?.. Подлость и пиратство, да и только!» – укорял он местных флибустьеров, заходящих к нему на огонек с бутылкой. Те охотно с ним соглашались, – да, не гоже, мол, природа не терпит, да и рыбы все меньше становится. Они с удовольствием выпивали со стариком, травили рыбацкие байки, а перед рассветом вытаскивали из камышей припрятанные лодки и уходили в море к своим сетям.
В-третьих: к старику все настолько привыкли, что воспринимали не иначе как достопримечательность местной флоры и фауны. Многие рыбаки знали старика с того времени, когда их еще детьми впервые привели на берег. Говорили, что тогда Старик был видным мужчиной. Никто уже не помнил, кто окрестил его Сазанычем, но кличка привилась. Многие и имени его не помнили, для них он всегда был Сазаныч. Грозные рыбинспекторы, если сменялись, передавали его следующим по наследству и приватно просили не трогать. Когда при очередной облаве стражи водоема натыкались на него, только качали головами и для порядка стыдили:
– Опять вы нарушаете, дедушка! Ну что вы в устье-то опять?.. Ловите на море, там вам никто слова не скажет!
На что хитрый Старик всегда рассказывал историю, на которой выросло не одно поколение рыбинспекторов:
– Мне, сынки, рыбалка на фронте помогла выжить! Я, сынки, когда под Сталинградом в окопах гнил, когда Одер форсировал, зарок себе дал: ежели живым вернусь в родные края – до самой смерти на рыбалке просижу! Вот так загадал – и выжил! Не могу без рыбалки я. Мне вот и фашистский снайпер руку поранил, когда мы с ротным на Дунае рыбку ловили... – Старик всякий раз показывал грубый рубец на левой руке и прибавлял: – Мне жить-то раз и обчелся... Дайте уж старику тут досидеть свое... А что до моря, так далековато мне лишних двадцать километров ехать, у меня уж и сил для этого нет...
Инспектора махали рукой, и всякий раз произносили одну и ту же фразу:
– В последний раз прощаем! Лишь учитывая возраст и ваше фронтовое прошлое!
С тем уходили. До следующего раза.
Старик громко желал им в спину здоровья и всех жизненных благ, что существуют на свете. Радовался, что уважают еще фронтовиков, помнят о войне.
Он не догадывался, что у инспекторов была еще четвертая причина. Она дополняла первые три, но была основной: те прекрасно знали, что Старик беден, и с него нечего содрать. Как в свою очередь не ведали инспектора, что рубец на левой руке оставил не фашистский снайпер, а сам Старик, когда лет сорок тому назад по пьянке колол дрова и рубанул руку топором.
Самой большой рыбной страстью у Сазаныча была охота на сома.
Этот вид рыб-¬гигантов был для него самым желанным трофеем. В трудные послевоенные годы семья рыбака не голодала. На столе всегда были вкуснейшие котлеты или пельмени из сомовьего мяса. Правда в последние двадцать лет Старику уже не по силам было мотаться по излюбленным сомовьим местам, где, как правило, ловилась действительно крупная рыба. Он облюбовал небольшой, заросший кустарником и тростником мысок на уютных рыбколхозовских берегах. Старик расчистил себе полянку в двадцать квадратов, выкосил в камышовой стене просеку к воде и вырвал прибрежную морскую траву, чтобы не цеплялись закиды. Местечко старика находилось в хорошем отдалении от небольшого пляжа, где обычно купалась местная ребятня, да рыбачили заезжие городские рыбаки. И это было для Старика благом, - он не переносил на рыбалке постороннего шума. Вот когда сазан катушки раскручивает так, что за сотню метров слыхать, это музыка! Или, допустим, рыба ночью бьет хвостом, тростник от ветра шелестит, дрова в костре постреливают, - это сродни искусству! Даже выше - это есть жизнь!
Сомы здесь тоже попадались, но мелкие – от полукило до пяти, – так, сомята, а не сомы. Зато судак, сазан, вобла, водились в изобилии. Рыбацкий рай, да и только! Получилось скрытое от посторонних глаз местечко с прекрасным видом на море. Самое главное, что место это находилось как раз напротив одиноко торчащего буя. Буй этот во время шторма сорвало с какого-¬то пляжа, и утащило в море. Местные находчивые рыбаки отбуксировали его к своим берегам и пометили намытую течением Каскеленки рыбную яму, чтобы знать куда заводить на лодках закиды.
В этот раз Сазаныч приехал на море за час до рассвета. Поставил мотоцикл на свое привычное место, и осторожно, крадучись подошел к воде.
Дул «Балхаш». Озеро, растревоженное северным ветром, спросонья недовольно ворочалось, временами бросая на берег небольшую сердитую волну. Старик поморщился, погода явно не рыбная.
Старик снял с себя брезентовый рыбацкий костюм. С озера так тянуло прохладой и сыростью, что он невольно поежился.
«Лето на дворе, а я мерзну, – подумал старик, – эх, не греет уже кровушка...»
На небе еще держался молодой прозрачный месяц, но подбрюшины редких лохматых облаков позолотились. Вскоре косые солнечные лучи упали на водную гладь, и вся окрестность ощетинилась причудливыми тенями.
Сазаныч приступил к работе. Стараясь все делать как можно тише, небольшой кувалдой вбил в глинисто-¬песчаный берег в пару метрах от воды, три длинных полутораметровых штыря из двенадцатой арматуры. Вбил глубоко, оставив примерно с полметра торчать сверху.
Убедившись, что штыри сидят крепко, старик вернулся к вещам. Развернул раскладной алюминиевый стульчик, уселся на него, подтянул к себе нужные сумку, мешок, и вытряхнул из последнего на землю три больших мотка веревки. Веревка была капроновая и очень крепкая. Рыбак знал, что нет на Земле человека способного вот так, руками, порвать ее, но все равно по привычке попробовал на прочность. Порывшись, выудил из сумки круглую и потертую жестяную коробку из-под леденцов «монпансье», перетянутую резинкой. Поддел край крышки перочинным ножом и открыл банку. В некоторой задумчивости стал рассматривать ее содержимое.
В коробке находились кованые самодельные двойные крючки, размером с мужскую ладонь и толщиной в палец пятилетнего ребенка.
Рыбак по очереди достал и осмотрел все пять крючков. Без колебаний выбрал три самых крупных, а остальные сложил обратно. Затем извлек из необъятного рюкзака пластмассовый футляр из-под домино, и, близоруко щурясь, нащупал в нем небольшой напильник. Взяв в руки крючок, он проверил пальцами острия, и неодобрительно покачав головой, принялся оттачивать жала. Время от времени он наводил крючок на оранжевое пятно восхода и придирчиво рассматривал контуры, чтобы выдержать правильный угол заточки.
Вскоре ветер стих, и стало светлее. Видимости старику уже хватало, он выключил фонарь.¬
Закончив с крючками, Сазаныч привязал их особым узлом к капроновым веревкам и все сложил у воды. Другие концы веревок закрепил на арматурных штырях. Полдела было сделано.
Теперь очередь за насадкой.
Старик что только не пробовал насаживать на крючки, чтобы заманить своего сома. Он привязывал к двойникам лягушек, и раков. Специально как-то привез из дома парочку дохлых крыс. Насаживал вобл, лещей и небольших сазанчиков-лопушков. Обвязывал двойники куриными головками и лапками, но тщетно. Чудо рыба игнорировала стариково угощение, чего не скажешь о молодых, метровых и более сомах. Их Сазаныч, словно в насмешку, вытаскивал каждое утро и с ненавистью выкидывал в море. Сегодня он решил применить особый сомовий деликатес: опаленных на костре воробьев. По его наказу внук с помощью тазика и веревки с палкой наловил с пяток. Этот вид насадки отказывал очень редко, Сазаныч знал это по своему опыту. По крайней мере, выбора не было. Предыдущие две недели старик промучился в резиновой лодке, пытаясь подманить сома на «квок». Не вышло. Торчать на маленькой лодке одному, даже на мирной волне, было большим испытанием. Да и что для такого гиганта маленькая лодочка? Если зацепит, утащит в море, а то и в глубину, не остановишь.
К тому же он заметил за своим сомом одну странную особенность, которую никак не мог себе объяснить. В отличие от всех своих соплеменников, тот почему-то был не совой, а жаворонком. Показывался утром, либо днем, чаще в районе одинокого буя. Пару раз, сидя в лодке, Сазаныч углядел его мощную спину метров с пятидесяти. Старик с ночной рыбалки перешел на дневную, чем удивил местную рыбацкую братию.
«У старого, наверное, мозги высохли, – судачили они меж собой, – торчит целыми днями в своей засаде, а ни одну путевую рыбу за последние недели не поймал!»
Свои года Сазаныч отмозолил честно. Все, что по неписаным житейским законам полагалось содеять мужчине, претворил.
В молодости он защищал Родину на фронтах второй мировой. Вернувшись с наградами и простреленным навылет легким, завел семью, построил дом, вырастил двух сыновей. Когда сыновья подросли и захотели завести свои семьи, совместно построили еще два. Сколько посадил деревьев, не считал. Немало. Жил в последние годы старик тихо, мудро, окруженный уважением детей и внуков, и коротая время на своей любимой рыбалке. И так бы и дожил свои годы спокойно, если бы не та встреча.
С того момента, когда увидел Сазаныч огромную рыбину, из его неторопливой жизни исчез покой. Улетучился как дым от папиросы. Проснулась в старике уже несколько позабытая страсть, и стала свербеть печенку.
А вскоре произошел случай, после которого он и вовсе занемог. Это случилось ровно через неделю после первой встречи с сомом.
В тот день Сазаныч приехал на море побросать блесну на судака да на жереха. Облачился в свой непромокаемый ОЗК, купленный за бутылку у знакомого прапорщика, зашел по пояс в воду. Едва метнул пару раз спиннинг, как вдруг прямо перед ним на поверхность воды поднялось чудище! То самое!
Сазаныч вздрогнул – вблизи рыба оказалась еще больше, чем он наблюдал ее с берега. Вид ее огромной зубастой головы был так страшен, что старик хотел было пуститься наутек, решив, что сом вздумал напасть. Но рыбе явно было не до того. Она казалась оглушенной, как если бы попала под винт катера. Словно заманивая, рыбина перевернулась в двух метрах от него вверх брюхом, и застыла – этакая живая подводная лодка. Тут уж сердце Сазаныча не выдержало: упустить свою мечту, когда она сама идет в руки, он не мог.
Старик в два счета добрался до рыбины. Глубина по шею. Не обращая внимания на то, что вода заливается в костюм, он ухватился за хвост и потащил к берегу. Рыба зашевелилась. Испугавшись, что та очнется и рванет в море, он крикнул на помощь двух рыбаков. Они сидели в камышах, в пятидесяти метрах и тут же кинулись к старику. Победа была близка как никогда, но тут, словно нечистый вселился в рыбу. Она вдруг рванула, да так, что Старик, весивший под семьдесят килограмм, отлетел от нее словно пробковый поплавок. Старик не разбился, – благо, что все это произошло в воде. Рыба взмахнула мощным хвостом и была такова.
Сазаныч даже взвыл от злости и вдруг обжегся: если не выловит он эту чудную рыбу, ни жить, ни помереть спокойно не сможет. Остаток жизни станет для него неполноценным, незаконченным, как недостроенный дом или недокуренная папироса. Занозился Сазаныч по¬-черному.
6.
Перед поселком машина съехала с щербатой асфальтированной трассы на проселочную и за ней завихрились клубы пыли.
Мальчик случайно посмотрел в зеркало заднего вида и встретился с глазами сидевшего за рулем мужчины. Тот подмигнул:
– Убежал из дома?..
– Искупаться хочу...
– Купаются на городском пляже, а здесь больше рыбачат.
– Знаю, мы с отцом здесь часто рыбачили. И купались тоже...
– Ты с города?..
– А как вы догадались?
Водитель хмыкнул:
– Доживешь до моих лет, тоже станешь догадливый.
В разговор вступил мужчина, сидящий вместе с мальчиком на заднем сиденье.
– Малой, а где родители? Не рановато так далеко одному?
Мальчик серьезно посмотрел на него:
– Я уже взрослый.
От мальчика отстали.
Пыль осталась позади и автомобиль вышел на стартовую прямую – узкую, влажную суглинистую дорогу, прорезающую зеленую стену тростника. В кабине чудно запахло озером. Вскоре оно показалось во всю ширь и у мальчика болезненно сжалось внутри: он вспомнил, как радовался, когда с отцом приезжал сюда...
Мальчик хорошо помнил, когда поймал свою первую рыбу. Ему было пять, когда отец впервые взял его на рыбалку и дал в руки легкую камышовую удочку. Он насадил на крючок червя и наказал присматривать за поплавком. Мальчик вцепился в камышину и уставился на стоячий в воде поплавок. Неожиданно на поплавок села большая фиолетовая стрекоза и мальчик подумал, что она может вспугнуть рыбку. Он дернул удочкой, чтобы отогнать стрекозу и вдруг кончик удочки стал сгибаться, а поплавок запрыгал мячиком. «Клюет!» – испуганно закричал мальчик. Он резко дернул удочку вверх и, с удивленьем переходящим в радость, увидел на крючке трепыхающуюся рыбку.
Отец помог снять рыбку с крючка и похвалил: «Молодец, не оплошал. Ты сегодня поймал свою первую рыбку и стал настоящим рыбаком». «А как называется эта рыбка?» – поинтересовался сын. «Это очень важная рыба и называется она – карась», – объяснил отец.
С того времени для мальчика не было лучшего развлечения, чем удить рыбу. Рыбалки у них начинались ранней весной, в апреле, когда жерех по Или начинал свой нерестовый ход. В марте и в мае они ловили судака на Капчагае. Когда приходило лето, начиналась самая интересная рыбалка – на амура и сазана.
В шесть лет мальчик уже сам устанавливал «тычки» с блеснами на течении и метал спиннинг. В семь вовсю вязал рыбацкие узлы и мог отремонтировать удочку. В десять лет спорил со взрослыми рыбаками и мог научить непосвященного как сварить прикормку и из подручных средств соорудить санки на жереха. Каждый раз в ночь перед рыбалкой он не мог уснуть от радостного возбуждения. А в дороге с жалостью смотрел на остающихся в душном городе людей.
Машина подрулила к небольшому деревцу в тридцати метрах от озера и остановилась.
– Ладно, малой, мы будем левее в трехстах метрах. Если проголодаешься, к обеду подходи, – предложили мужчины.
– Спасибо! – Мальчик взял сумку и вышел.
После раскаленной под солнцем кабины с озера приятно тянуло легким влажным ветерком. Мальчик осмотрелся: безоблачное небо, спокойная гладь озера, чайки, красный буй в полунаклоне лежащий на воде. Недалеко, у заросшего тростником мыска чья-то резиновая лодка и две торчащие удочки. Почти все как тогда... Во всей этой картине для мальчика не хватало самого главного – отца, его голоса, лукаво прищуренных глаз...
Мальчик достал из сумки покрывало и расстелил его под кроной знакомого дерева. Затем разделся до плавок, зашел в воду по колено и, прикрывая глаза ладонью от солнца, уставился на буй.
Это было два года назад. Они уже собирались уезжать, когда отец указал рукой на одинокий красный буй вдалеке.
– Ну, что, сынок, поплывем к бую? – отец хитро посмотрел на сына.
Мальчик для своего возраста плавал неплохо. Сказывались два года занятий в бассейне, куда впервые привел его отец, сам в прошлом пловец-¬разрядник. А то, что отец очень часто присутствовал на тренировках сына, подстегивало последнего к особому старанию. К этому можно добавить частые выезды семьей к самым разным водоемам, коих под Алма-Атой немалое количество, где они с отцом совершали заплывы.
Но плавать в бассейне не то, что в море. Да и расстояние... Но колебался он секунду, не более, – показаться перед Отцом трусом, было для него страшнее.
И они поплыли. Прошлый раз мальчик не смог одолеть и половины расстояния, и часто отдыхал лежа на воде. Отец плыл рядом и подтрунивал над ним.
В тот раз они плыли вдвоем, и мальчику абсолютно не было страшно. Если бы отец предложил мальчику переплыть океан, он бы без колебаний согласился.
Не сводя глаз с буя, мальчик вошел по колено в воду и поежился. Чтобы привыкнуть к прохладе он наклонился и побрызгал на плечи и спину. Затем стал медленно отдаляться от берега. Когда вода дошла до груди, он подпрыгнул, и ловко нырнул в набегающую волну.
Парнишка бодро проплыл кролем двадцать метров, затем перешел на брасс. Одолев еще какое-то расстояние, он снизил темп, чтобы перевести дух и осмотреться. До цели оставалось совсем немного. Он решил добраться до буя и там отдохнуть. Последние пятьдесят метров не представляли труда. Солнце жгло голову и мальчик решил освежиться под водой. Изогнувшись, он поднырнул и, какое-то время плыл с открытыми глазами. Вода была серовато-зеленая, довольно прозрачная, но без маски взгляд проникал ее толщу от силы на несколько метров.
В какое¬-то мгновенье ему показалось, что ниже, где¬-то под ним, промелькнула гигантская тень. Тень тут же исчезла, и мальчик успокоился, приняв ее за игру света. Вынырнув, он поплыл к бую...
С тех пор, когда год назад трагически погиб отец, мальчик непрерывно думал о нем. Ведь как много изменилось в жизни, когда он потерял лучшего в его жизни друга.
Мать часто плакала и почти перестала улыбаться. Некому стало возить его на тренировки и пришлось прекратить занятия плаваньем и карате. Так и не свершилась их мечта о путешествиях в дальние страны. Они уже никогда все вместе не поедут на любимый Иссык¬-Куль. Ушло все то, хорошее, замечательное, что исходило от отца. Но самым ужасным было то, что ушел отец...
Мальчик вспомнил, как они всей семьей радовались, когда отец приехал домой на новенькой голубой машине. Он посадил его на колени, и они поехали кататься по городу. На улицах с небольшим движением, он давал порулить, подстраховывая на поворотах.
Неожиданно мальчика кинуло в жар – он вспомнил, как ужасно выглядела их машина после аварии, в которой погиб отец.
Он на секунду перестал загребать руками. Не в силах сдержать слезы, приглушенно заплакал. До буя было уже рукой подать.
Но мальчик, думая, что он один, ошибался. Как и не прав он был по поводу того, что никто его не слышит.
С самого того момента, как он вошел в воду и поплыл, за ним следило пятиметровое усатое чудовище. Держась на расстоянии, оно неотступно следовало по пятам. Это был гигантский сом, оливкового цвета, более двухсот килограмм веса и с огромной головой, в пасти которой, усыпанной зубами с палец ребенка, свободно поместился бы по плечи средних размеров мужчина. Чудовище при этом даже бы не поперхнулось.
Вот уже и цель. Мальчик схватился за буй обеими руками, и возликовал: он сделал это! Он смог! Первое задание выполнено! Как жаль, что отец не видит его победы... Некоторое время он отдыхал, чтобы отдышаться. «Отец говорил, что второе задание я найду на буе...» - вспоминал он, как вдруг его взгляд упал на еле читаемую надпись, нацарапанную на буе: «читай Таинственный остров». Он еще раз пробежал глазами. Без сомнения, это послание оставил для него отец. Книгу Жюля Верна под таким названием он подарил за несколько дней до трагической гибели. Она напугала своей толщиной. Он поставил ее в шкаф и больше не прикоснулся.
«Читай Таинственный остров... Что бы это значило? Может в книге еще задание?.. Дома надо открыть книгу и прочитать, ведь отец так и хотел, чтобы я полюбил чтение...» – грустно размышлял мальчик.
Затем он еще раз осмотрелся по сторонам. Держась за трос, он опустился под воду, чтобы освежиться. Чудовище, чтобы остаться незамеченным, отплыло подальше.
Отдохнув еще несколько минут, он тронулся в обратный путь. Отплыв от буя метров двадцать, он вдруг заметил, что навстречу плывет подгоняемый ветерком детский цветной мяч. Неподалеку, на маленьком пляже, отдыхала компания. Их детишки с криками плескались в море. Видимо это был их мяч. Он плыл чуть в стороне, покачиваясь от ветра и ежесекундно меняя направление. Боясь, что его унесет в открытое море, мальчик решительно повернул к нему и с удвоенной силой заработал руками. Мальчик был уверен в себе. Особенно, после того, как выиграл пари. Но он не сделал бы столь необдуманного поступка, если бы знал, какая опасность поджидает его впереди.
Когда до мяча оставалось каких-нибудь десять метров, парнишка почувствовал, что нога его запуталась в мягких и тонких нитях. Подумав, что это плавучие водоросли, он попытался освободиться, и вдруг с удивлением обнаружил, что водоросли вовсе не такие тонкие и слабые, как ему вначале показалось. Они все сильнее опутали ногу, и к тому же, не давали продолжать движение. Все еще не догадываясь, на что именно наткнулся, мальчик с раздражением стал скидывать нити, стараясь помогать свободной ногой. К его недоумению, и вторая нога оказалась опутанной. Тогда он опустил лицо под воду, и понял, что попал в сеть. Это была «липучка» - тонкая и крепкая сеть для мелкой рыбы. Ноги, особенно правая, буквально накрутила на себя целый моток.
Мальчика охватила паника. Не понимая, что делает, он стал брыкаться и накручивать нижние ячейки сети. Под тяжестью донных грузил его потянуло под воду. Ему стало ясно, что он не сможет удержаться на поверхности и неминуемо утонет. Пока у него были силы, ему бы стоило закричать о помощи. В двухстах метрах в лодке сидел рыбак, и он успел бы на призыв. Но, некоторая присущая его возрасту самонадеянность, сыграла свое черное дело. Вместо этого, мальчик набрал воздуха и вновь нырнул под воду, надеясь под водой руками разорвать нити. Но и эта попытка была обречена на провал, так как сеть была капроновой. Не каждый парнишка постарше смог бы порвать ее руками. К тому же он потерял много сил. Мальчика охватило отчаяние, которое перешло в дикий леденящий страх. Он увидел под водой огромное усатое чудище, которое с жуткой ухмылкой смотрело на него широко расставленными глазами. Мальчик рванулся, вынырнул на поверхность, и дико закричал:
– Помогите! Помогите! Мама!
Но сеть потащила его назад...
В отличие от пловца, чудище давно уже заметило сеть. Видя, куда направляется пловец, оно медленно направилось за ним. Было ясно, что мальчик попал в смертельную ловушку. Надо было срочно действовать.
Первой мыслью Владыки было подплыть к мальчику и поддерживать того над водой, пока не подоспеет помощь. Но он тут же отказался, представив, как может испугаться ребенок, если увидит под собой огромного зубастого сома.
Нет, тут нужно было что-то другое. Владыка вспомнил о лодке старого рыбака. Он рванул в ее сторону со скоростью торпеды.
Старик уже спешил к мальчику. Владыка соизмерил расстояние со скоростью хода и понял, что все решают секунды. Даже если тот вдвое прибавит, ему не успеть.
Решение созрело мгновенно. Видя, что старик еще не успел далеко отчалить, Владыка что есть силы таранил лодку своей огромной массой. Рыбак пробкой вылетел за борт. Краем глаза Владыка успел заметить, что тот ухватился за стебли камыша и держится на плаву.
Мешкать было нельзя. Ухватив весло своей зубастой пастью, Владыка с огромной скоростью потащил лодку к мальчику. Помощь подоспела вовремя. Парнишка окончательно выбился из сил и уже уходил под воду. Подведя лодку, сом поднырнул под утопающего, и, включив всю свою мощь, словно щепку закинул того на борт. Очутившись в лодке, мальчик мертвой хваткой ухватился за скамью и тяжело захрипел, пытаясь отдышаться. Затем с испугом стал смотреть на воду. Он ничего не понимал. Неожиданно лодка сильно накренилась, и мальчик чуть было не вывалился обратно. Он понял, что, опутавшая ноги сеть может стянуть его на дно. Мальчик вновь закричал. Неожиданно, лодка выровнялась, словно сети и не было, и сама тронулась к берегу. К радости парнишки, он заметил, что на берегу собралось много людей и к нему уже плывут. Он был спасен!
7.
Когда сын уходил, его мама уже не спала. Она слышала, как он ходил на цыпочках по квартире, как осторожно прикрывал дверь. Сынишка по утрам бегал на местном стадионе, поэтому ничего не насторожило.
Она поднялась с постели через полчаса после его ухода.
Ранее, этот день был всегда самым любимым семейным праздником, но уже второй год напоминал об ужасной трагедии. Тем не менее, оставался их сын, она понимала, что ему еще тяжелее. К тому же у него был сложный подростковый возраст. Как могла она старалась помочь пережить утрату. Жизнь продолжалась.
Сделав гимнастику и приняв душ, она направилась на кухню. Надо было приготовить праздничный обед и как-то отвлечься. Несмотря на водные процедуры, недомогание не отпускало. В последнее время ее стало мучить давление, и она плохо спала. Чувствуя легкое головокружение, женщина принялась за стряпню. Она все делала автоматически, стараясь отогнать мысли. Через час отсутствие сына стало ее тревожить. Женщина решила подождать еще с полчаса и пойти на розыски. Она начала сервировать стол, как вдруг заметила перед телевизором лист школьной тетради...
Женщина пробежала глазами записку: сын просил не волноваться и обещал к вечеру вернуться. Они так не договаривались!? Куда он мог направиться? Она обзвонила его близких товарищей, но они были не в курсе. Она опешила и задумалась. Затем вдруг силы оставили ее и она опустилась на стул. Все ясно: сын обманул и решил поступить по-своему... Ее вдруг охватило сильное волнение. Неужели этот упрямец не понимает, что мучает ее?.. Он обещал этот день провести дома, почему он не держит слово?.. Сын словно специально делает ей больно!..
В последнее время поведение мальчика настораживало. После смерти отца сын замкнулся, практически перестал общаться со сверстниками. Он забросил учебу, тренировки и перестал интересоваться своей любимой музыкой. Но больше всего ее пугала потеря контакта с сыном – его словно подменили. Иногда ей казалось, что они говорят на разных языках. После школы он закрывался в своей комнате и часами оттуда не показывался. Ей и самой было больно... Очень больно... Но ведь ничего не исправишь?.. Часто она заставала его просматривающим альбом с фотографиями. В таких случаях мальчик хмурился, отворачивался. Ей ничего не оставалась, как уйти из комнаты. Она уходила и плакала. В такие минуты она чувствовала себя беззащитной девочкой, беспомощной и никому ненужной. Ей казалось, что сын жесток к ней. Он вел себя так, словно гибель отца это только его горе. А каково ей?.. Почему сын не думает, что их семья потеряла не только хорошего отца, но и любимого мужа?.. Как объяснить ему, что как бы ни тяжела была утрата, жизнь продолжается. Ее не остановить, человека не вернуть...
С приближением печальной даты сын казался все более озабоченным. Он не хотел справлять свой день рождения. В последнюю неделю он несколько раз предлагал поехать 28 мая на озеро, на их любимое место. Он пытался доказать ей, что обязан быть там, потому что этого хотел отец. Они договорились об этом в тот самый день, когда отец погиб! Сын помнил тот последний разговор по телефону слово в слово. У них была своя мужская игра, спор, он должен закончить игру! Отец хотел видеть его достойным мужчиной и сын сделает все, чтобы это доказать! Теперь хотя бы самому себе...
В принципе в самой просьбе поехать на озеро ничего необычного не было. В свое время, когда еще был жив ее супруг, они часто всей семьей выезжали на природу. В том числе и в Рыбколхоз. Но после того, что случилось?.. Ведь память еще так ранит... Настойчивость сына только раздражала. Она предлагала свой вариант: возложить цветы к могиле и вечером помянуть дома. Основной причиной ее нежелания ехать к озеру, была засевшая где-то в глубине боязнь. Сама мысль, что придется проезжать то место, где произошла авария, вызывала в ней панический страх. Это было сверх ее сил. Она понимала чувства своего сына, но вынуждена была всякий раз отказывать.
Женщина в досаде сорвала с себя фартук. Она не колебалась – выключила приборы, быстро переоделась, и выскочила из квартиры. Через несколько минут она поймала такси. Она знала, где искать сына.
Она не слышала, как сынишка закричал «мама!», – такси еще только подъезжало к озеру, но именно в ту секунду у нее вдруг дрогнуло сердце. Оставалось несколько сот метров прямой. Затем из-за заросших кустарником барханов появится песчаный берег. За машиной клубился столб пыли. Она не обращала внимания на чертыхающегося шофера, недовольного, что согласился на эту поездку. Волнение, охватившее еще дома, после того как она нашла записку, стало переходить в отчаяние.
– Быстрее, я прошу вас! Если можно – быстрее! – торопила она водителя.
Тяжелая «Волга» двигалась как назло медленно. Когда автомобиль зашлифовал на очередном влажном суглинистом участке в ста метрах от цели, женщина не выдержала. Она открыла дверь и побежала к озеру.
На берегу ее ожидала странная картина: кричащие и размахивающие руками люди. Все куда-то указывают пальцами. Двое пловцов, словно на соревновании, плывут от берега к неизвестной цели и тоже что-то кричат.
Она посмотрела в ту сторону, куда все указывали, но ничего не заметила. При ярком солнце море отсвечивало бликами. Она схватила за руку какую-то женщину в купальнике:
– Что?! Что случилось?!
Та удивленно посмотрела на ее перекошенное лицо, на бежевый брючный костюм и модную сумочку, и указала в сторону моря:
– Там какой-то мальчишка тонет... Мой муж с братом – вон они – поплыли к нему!
В это время с озера повторно раздалось: «мама! мама!»
Услышав голос сына, женщина побежала к воде. «Сынок, держись! Я здесь!» – закричала она и бросилась в воду. Ее остановили.
– Куда же вы? Вы ничем не поможете! К нему уже плывут!..
– Там мой сын... он там... – глотала слезы она и проклинала себя за то, что не умела плавать. Она поняла, что те двое, спешащих к сыну, неважные пловцы и могут не успеть...
8.
По иронии судьбы, как часто это бывает, удача в последнее время носила его на руках.
Фирма, где он работал, занималась продажей и установкой мельниц. За два года работы oн прослыл самым удачливым менеджером. Его упорство, находчивость, умение подойти к любому человеку – от сельского предпринимателя с обветренным лицом, до лощенного и ушлого банкира, – делали его просто незаменимым. Такие таланты не могли остаться незамеченными. Шеф ввел его в руководящий состав компании и назначил своим замом по коммерции. Он и раньше был трудоголиком, а теперь и вовсе окунулся в работу с головой. Именно он убедил руководство компании пойти на компромисс и отпускать мельницы фермерам в обмен на пшеницу, которую, в свою очередь, перемалывать в муку и реализовывать населению. Первый же эксперимент дал на круг блестящий результат и принес немалую прибыль! Эта идея придала фирме новый импульс, и пришлось увеличить штат работников. Шеф в новом заме души не чаял, и назначил директором открывающегося в Талды-¬Кургане филиала. Он к тому времени хорошо зарабатывал и, учитывая тот факт, что придется часто мотаться между домом и новой работой, сменил тихоходную «шестерку» на стремительную иномарку с мощным мотором.
В тот злополучный майский день, накануне их с сыном дня рождения, он решил поехать в Талды¬-Курган больше из интереса обкатать новую машину на трассе, чем из производственной необходимости. Офис только запускался, там вовсю шел ремонт, и подчиненные вполне могли справиться сами. Но намедни в головной конторе ему передали письмо руководителя крупного фермерского хозяйства из курируемого региона. В письме была просьба о личной встрече и заявлен интерес о расширении сотрудничества. Была у него еще одна причина, личная, связанная с сынишкой. Своего рода – игра. Он придумал ее для сына. Для этого надо было на час заскочить в Рыбколхоз, а это как раз по дороге. В любом случае к вечеру он намеревался прибыть домой. Всю последнюю неделю, когда он объявил сыну, что свой день рождения они отметят на Капчагае, последний от радости не мог найти себе места и считал минуты.
Домашние еще глубоко спали, когда мужчина выехал из подземного гаража. К девяти он добрался до Талды¬Кургана и к обеду решил все дела. Отказавшись от посиделок в ресторане, где партнеры предложили обмыть будущую сделку, отправился домой в Алматы.
Он довольно быстро одолел две трети пути и вскоре подъезжал к плотине Капчагайского водохранилища.
* * *
Капчагайская плотина весьма живописна, особенно если пересекать ее с севера. Перед самой плотиной дорога ныряет вниз и петляет меж красных осыпающихся скал, которые неожиданно заканчиваются. Слева, до самого горизонта открывается озеро, цветом напоминающее бирюзовый казахстанский флаг, а справа, глубоко внизу, просочившись сквозь турбины ГЭС, серебряной толстой змеей извивается Или.
Или красивейшая и древняя река. Она берет свое начало в Казахстане с речки Текес, Нарынкольского района и уходит в соседний Китай. Вдоволь наплутавшись по стране «дао», она возвращается на родину и заканчивает свое путешествие в сердце страны, вливаясь в озеро Балхаш.
Когда-то на ее берегах кочевники саки пасли свои тучные стада, отдыхали караваны Великого Шелкового Пути, происходили кровавые битвы с захватчиками. А еще раньше, в неолите, на реке селились древние люди, оставившие многочисленные росписи на скалах.
* * *
Он пересек плотину Капчагайской ГЭС, по привычке бросив взгляд и на озеро, и на реку. Затем одолел подъем сразу за плотиной. Зная, что покрытие дороги впереди до самого Алматы довольно качественное, притопил до ста сорока. Дорожную полицию он не боялся: машина была оснащена радар-детектором, который всегда выручал, когда ему хотелось порезвиться.
Он торопился. Его перехлестывали эмоции.
Он женился рано, еще на четвертом курсе института, на своей однокурснице. На следующий год, в мае, они ждали ребенка и считали дни. Беременность у супруги протекала на удивление легко. Они даже решили собраться с компанией близких друзей, чтобы отметить его день рождение и сдачу «госов» заодно, когда прямо из-за стола супругу пришлось везти в роддом. Через несколько часов, к вечеру, он уже знал, что судьба наградила в его день рождения самым главным подарком - у него родился сын. Всю ночь счастливый молодой папаша с цветами и бутылкой шампанского, пьяный от счастья, бродил вокруг роддома. На следующее утро, обнаружив его спящим на ступеньках роддома, врачи сжалились, и привели к жене. Та как раз кормила их «произведение» – маленький розовый морщинистый комочек, с лысой головкой, подвижным носиком и скрипучим недовольным голоском. Это его ребенок! Это плод их с женой любви! Ничего прекраснее он в своей жизни не видел.
С рождением сына день двадцать восьмого мая в их семье стал самым главным праздником. В этом году они решили не приглашать гостей, а провести время на природе, где-нибудь у воды.
На улице еще не начинало вечереть. Было сумрачно из-за низко висящих туч, и душно, как всегда бывает перед сильным дождем.
Он не любил дождь, но пребывал в прекрасном настроении. Автомобиль вел себя на трассе отлично. Под сочные звуки японской автомагнитолы расстояние стремительно таяло.
К тому же на улице вовсю хозяйничала ласковая и беспечная весна. Теплый ветер залетал упругими объятиями в салон его автомобиля и приятно щекотал ноздри ароматами полевых цветов, смешанных с пресным духом местами распаханной земли.
Он быстро добрался до городка Капчагая, продуваемого песчаными ветрами Бетпак-далы, что стоит на западном берегу одноименного озера. Сбросил скорость, опасаясь, что на дорогу могут выскочить толпящиеся у многочисленных шашлычных и закусочных люди, либо кормящиеся их объедками бездомные собаки. Он благополучно миновал город, и снова вдавил акселератор.
Он проскочил поворот на Рыбколхоз метров на двести, когда вдруг что-то вспомнил и прижался к обочине.
«Задание!.. Как же я забыл...», – спохватился он. Развернувшись с нарушением правил через разделительную полосу, направился к своей цели.
Не въезжая в поселок, он свернул вправо и направил автомобиль по знакомой дороге. Остановился поодаль от воды, чтобы не завязнуть в песке, и, вышел из машины.
Он не торопясь разделся, сложил одежду на переднем сиденье. Войдя в теплую, мутноватую у берега воду, поплыл к бую. Вода приятно освежила.
До буя было не близко. Он плыл не торопясь, так как в кулаке у него была зажата автомобильная отвертка. Добравшись до буя, он немного отдохнул, осмотрелся. Затем нашел участок с неповрежденной краской, и нацарапал крупными буквами несколько слов.
Он еще раз придирчиво оглядел надпись, подправил букву «в» в конце третьего слова. «Для сынишки все будет выглядеть таинственно и романтично...», - улыбнулся он и поплыл к берегу. Выбравшись на сушу, достал из бардачка короткое цветастое полотенце, высушил голову, и набрал номер на своем мобильном. На звонок ответил звонкий мальчишечий голос, отчего у него сразу потеплело на душе.
– Сынок, здравствуй, – с улыбкой произнес он. – Как прошла сегодняшняя тренировка?
– Играли с мячом... Тренер два раза похвалил, и сказал, что я прогрессирую!..
– Вот это мы завтра и проверим. Я тут кое-что для тебя приготовил. Предлагаю пари: даю тебе два задания. Первое, - надо доплыть до буя без остановки, без отдыха. А вот второе задание найдешь на буе, когда доплывешь. Выполнишь все, получишь новый компьютер. Любой, на выбор. Согласен?
В трубке отчетливо слышалось, как сын заинтриговано запыхтел.
– Считай, что ты проиграл, папочка! В этот раз доплыву. А какое второе задание?
– Внимательно осмотри буй.
– А что там? Второе задание – оно сложное, я смогу выполнить?
– Намного проще, чем первое, не переживай, - вновь улыбнулся мужчина.
Он отключил связь и, быстро одевшись, тронулся в обратный путь.
Деньги на компьютер уже были готовы, они лежали в конверте, который был вложен в книгу «Таинственный остров» Жюля Верна. Первые две книги трилогии не было смысла предлагать сыну, потому что он уже видел фильмы «20 тысяч лье под водой» и «Дети капитана Гранта». Фильмы сыну понравились, у отца появилась надежда, что сын осилит третью книгу, и приобщится к чтению. К тому же, это пари он задумал с воспитательной целью: сын должен добиваться желаемого, а не ждать подарков с неба.
Мужчина быстро оделся. Через полчаса его автомобиль вновь выезжал на капчагайскую трассу.
Начинал накрапывать дождь, не на шутку разгулялся ветер. Ему пришлось закрыть окно, чтобы не намокнуть. Он сделал погромче любимый хард и поддал газу.
Автомобиль послушно набрал обороты и бодро понес его к дому. Мужчина вдруг представил, как ликует дома сын, и лицо его озарила счастливая улыбка. В этот солнечный весенний день ничто не предвещало, что он разговаривал с сыном в последний раз.
Он проехал еще километр. Последнее, что с ним случилось в Этом Мире – выскочивший ему навстречу грузовик. Он вылетел из-за высоких кустов, разделяющих трассу, словно соткался из ничего.
Все произошло за секунды, но он хорошо запомнил свои безуспешные и запоздалые попытки вырулить. Затем услышал пронзительно-¬жалобный скрип тормозов, утонувший в скрежете металла и брызгах стекол. Нелепая железная громадина в лобовом ударе превратила его автомобиль в груду искореженного металла. Мужчина почувствовал, как его тело обволакивает железом и как внутри сухими спичками ломаются кости и... никакой боли.
Да, боли не было, это он запомнил хорошо.
Только пелена перед глазами, – вначале красная, затем розовая, и становящаяся все прозрачней, светлее, невесомее. Далее, какие-то отдаляющиеся в пустоту голоса, крики, удары железом по железу...
Сознание, впрочем, не покинуло его. Но стало трансформироваться во что-то иное, легкое, эфемерное, возвышающееся над ним, растворяющее его, – как бы в «сознание над сознанием». И он вдруг увидел то, что он прожил, а вернее, – нажил, в том мире за свои тридцать с небольшим.
Жизнь его, в виде густо разветвленного Древа, словно бы изображенного на просвечивающейся кальке, предстала пред глазами.
Это Древо даже больше походило на артерию с миллионами мелких и крупных кровеносных сосудов, переплетающихся и путающихся между собой, идущих параллельно друг другу, и отходящих в разные стороны от центрального ствола. Это был план! Или, вернее сценарий прожитой жизни, по которому можно было проследить все его передвижения, дела, контакты. Хотя, впрочем, многое было ему непонятно, – например красные, синие, и белые точки на карте, и еще ряд ничего ни говорящих символов, а может, что-то было и специально засекречено от его понимания. А потом Древо исчезло. Неожиданно появились жуткие темные глаза с красными зрачками и испускающие плазменные всполохи. Ему показалось, что эти огненные протуберанцы разваливают его тело на фракции, которые, смешиваясь как в детском калейдоскопе, деформируются в фантастические комбинации.
И тогда мужчине стало ясно, что произошло. Он - умер. Умер тот, в котором жило его «Я». И ему, почему-то, стало легче.
Но умер как-то странно: на каком-то тонком уровне он прекрасно осознавал, что навеки оторван от мира, где родился и жил все это время. Но само осознание этого, говорило о том, что он где-то присутствует. Удивительно, но мироощущение его не прервалось! Более того, он даже мог логически рассуждать. Это навело его на мысль, что хотя и тело его погибло (он даже представлял, как жутко оно должно выглядеть, раздавленное грузовиком), но умер он как-то «не так», как представлял раньше смерть. Разум его, по всей вероятности, жив.
Что удивительно, осознание факта своей смерти не расстроило его ничуть, и даже возбудило любопытство к новым ощущениям. Погрузившись в Нирвану, он с интересом начал наблюдать...
Первое, что его удивило, это несоответствие своих ощущений с тем, как он это представлял себе раньше. Да что там несоответствие, скорее, полная противоположность!..
Он не увидел себя как бы со стороны, о чем рассказывают люди, перенесшие клиническую смерть. Также не мог припомнить темного тоннеля или коридора, со светом впереди, о чем столько читал. Не удостоился он предстать ни перед Богом ни перед дьяволом – по крайней мере, он не помнил столь почетной аудиенции. Лишь полная тишина, умиротворение, спокойствие, и чувство «присутствующего небытия» окружали его.
Безмятежный, легкий как обожженный лампой мотылек, он проваливался в некую субстанцию, похожую на насыщенный благоуханиями воздух. В ней как в космосе, не имея веса и логики направлений, в броуновском движении мелькали блестящие разноцветные частицы, напоминающие лепестки роз, или сказочной красоты конфетти. Самоощущение его в тот момент было возвышенное, поэтическое. Можно даже сказать, и без преувеличения, ; он был счастлив! Да, он чувствовал себя именно так!..
Сколько он пробыл в нирване, он не помнил, но вскоре все исчезло. Сознание его провалилось в темноту.
Ну, а когда темнота испарилась, и в глаза ударил свет, – поэтическое блаженство прекратилась. Это можно было бы назвать прозой жизни, если бы его новое состояние имело право на подобное сравнение...
9.
Когда царившую на берегу идиллию нарушил крик о помощи, все всполошились. В море тонул человек и звал на помощь! Тут же все поняли, что это подросток. Двое мужчин тут же кинулись в воду. Пловцами они оказались неважными. Они одолели лишь половину расстояния, когда тонущий уже стал захлебываться. Его голова все чаще скрывалась под водой. Все со страхом ждали трагической развязки. Неожиданно, произошли события, которые заставили всех толпившихся на берегу буквально оцепенеть от ужаса и удивления. Рядом с мальчиком вдруг вынырнула гигантская рыбина с бочкообразной головой и огромной пастью, усыпанной зубами. Подняв столбы брызг, она исчезла под водой. Мужчины, кинувшиеся на помощь к утопающему, мгновенно развернулись, и с удвоенной силой понеслись к берегу.
Оцепенение на берегу длилось секунду.
– Сом! На мальчика напал огромный сом! – истошно закричал кто-то.
Вокруг раздавалось:
– Где сом? Откуда!?
– Какой такой сом?!
– Кошмар! На ребенка напал огромный сом!
– У меня есть лодка! – кричал кто-то в отдалении, отчаянно хрюкая ножным насосом.
В это время к берегу подбежала какая-то женщина. Не раздеваясь, она кинулась в воду. Ее с трудом удержали. Она потеряла силы и, повиснув на чьих-то руках, кричала как в бреду:
– Ну, помогите же ему! Помогите! Что же вы смотрите! Там мой сын!..
Кто-то взобрался на торчавший из воды ржавый мотор и, указывая рукой, закричал:
– Вон!.. Глядите! Рыбак к пацану на лодке поплыл!
– Где, где?! – воспаряла надеждой мать.
И вдруг все вновь застыли от ужаса: лодка, не успев отплыть и двадцати метров от берега, вдруг подпрыгнула, словно подорвавшись на мине, а сам рыбак вылетел из нее кубарем в воду. И опять все увидели огромный хвост чудища.
– Сом теперь напал на старика! Он опрокинул лодку! – закричали вокруг, так как увидели под лодкой огромную сомовью голову.
Лодка же, к удивлению всех, одна, без хозяина, понеслась по направлению к мальчику. С какой-то неестественной скоростью неслась она по воде, словно у нее был бензиновый мотор.
Все на берегу застыли, так как подобного зрелища никому еще видать не удавалось. Мальчик уже совсем выбился из сил, и все чаще уходил под воду. Его головка маячила на поверхности как поплавок. Иногда он кричал и размахивал руками. Неожиданно крик оборвался и голова скрылась под водой. Именно в это момент лодка оказалась на месте. Мальчик из последних сил ухватился за опоясывавшую лодку страховочную веревку. Он пытался залезть, но какая-то тяжесть тянула его под воду. Вдруг, к удивлению всех, тонущий мячиком выскочил из воды и в мгновение ока очутился на борту. Возгласы радости послышались на берегу. Только тут все очнулись и забегали.
Лодка, к удивлению всех, медленно, но уверенно тронулась по направлению к берегу. Когда до берега оставалось каких-нибудь двадцать – тридцать метров, несколько мужчин, постеснявшись за проявленное ранее малодушие, решительно вошли в воду и поплыли по направлению к ней. Довольно быстро доплыв до лодки, они ухватили ее руками. Мальчик мертвой хваткой держался за скамью. Один из пловцов решил скинуть сеть с ног мальчика. Он поднырнул под лодку, но тут же вынырнул и, отчаянно заработав руками, кинулся от лодки прочь.
Все – и на берегу, и в воде - вдруг услышали, как он бросил спасателям:
– Валите на берег! Эта рыбина в воде, прямо под пацаном!
Два раза повторять не пришлось: тех моментально как ветром сдуло. Вскоре они, тяжело дышащие и смущенные, оправдывались на берегу.
Мужчина, который пытался снять сеть с ног мальчика, не останавливаясь, бормотал:
– Клянусь, я такого бревна еще никогда не видел! Да он пять метров, не меньше! Такой сомяра любого сожрет и не подавится!..
– А я что говорю! – поддержал только что вылезший из воды Сазаныч, – этот сомяра так саданул по днищу, что я как пушинка вылетел с лодки! Я за этим сомом уже давно охочусь! Клянусь, он длиной пять метров, даже не сомневайтесь! Ну, и дела!..
В рядах мужчин началось:
– Десять лет рыбачу на Капчагае, но чтоб такое!?..
- Десять!.. Я двадцать лет рыбачу, и такое впервые!..
- А я всю жизнь!.. Но такого!..
Женщину вновь охватила истерика.
– Мужчины, ну помогите! – взывала она к ним. – Это мой единственный сын! К тому же недавно погиб его отец... Если я потеряю еще и сына... – и она плакала навзрыд.
– Надо же!.. Какой кошмар!.. Сколько сюда приезжаем отдыхать, и всегда все было нормально!.. Мы тут и сами, и с детишками плаваем и вдруг - такое!?.. Кто бы мог подумать!.. – переживали женщины. Но так как стоящие рядом мужчины были их мужчинами, у них язык не поворачивался заставить тех полезть в воду.
Тем не менее, лодка сама добралась до берега и остановилась в десяти метрах. Глубина здесь была по горло. Все кто был на берегу кинулись к мальчику.
– Сынок, сынок! – тянула руки к мальчугану плачущая от счастья, и еще не поверившая в благополучный исход мать.
Двое мужчин подтянули лодку и ухватили мальчика.
– Осторожно! – крикнул один другому, – не тащи! За пацаном сеть тянется, надо ее обрезать! Тяни на берег!
Но на этом приключения на берегу не закончились. Каково же было изумление мужчин, когда они вдруг увидели, что вместе с мальчиком запуталась и сама гигантская рыбина. И тут до всех дошло, что мальчик все еще подвергается опасности – ведь стоит той рвануть и мальчишка мгновенно будет утянут в море.
– Надо срочно обрезать сеть! Мальчик и сом связаны одной сетью! – закричал один из мужчин.
Все опять заволновались, но больше всех – Сазаныч. Рыбина опять шла к нему в руки, и на этот раз, дела у нее действительно были плохи. Шансов на спасение у нее практически не было. А ведь это – его рыбина! И упустить ее нельзя.
– Дайте я сам обрежу! Осторожно! Нож!.. Мне нужен нож! – засуетился он, и, получив в руки лезвие, кинулся в воду.
Вскоре мальчик был освобожден. Он попал в объятия счастливой матери и сочувствующей толпы. Но тут в рыбину словно черт вселился. Она вдруг взбесилась. Четверо мужчин с трудом удерживали в руках опутавшую ее сеть. Благо на мелководье рыбине сопротивляться было намного труднее. Старик хорошо знал слабые сомовьи места. Увидев, что рыбина разбрасывает своим хвостом мужчин, он схватил весло и, что есть силы, несколько раз ударил ее по толстым губам. Рыбина замерла. Чтобы перестраховаться, Сазаныч еще несколько раз хватанул по чудовищной усатой башке. Рыбина затихла.
Под торжествующие крики отдыхающих, на время позабывших о мальчике, гигантского сома подтянули к берегу. Кто-то принес из машины толстую веревку, которую старик просунул через жабры и привязал к брошенному на берегу двигателю водяного насоса. Увидев, что один из мужчин с топориком в руках направился с самым решительным видом к чудищу, старик бросился к нему.
– Ты что делаешь?! Зачем ее убивать? Она у нас уже в руках! – вскричал он, бросаясь наперерез и пытаясь выхватить топорик. – Это моя рыба!
– А с чего это она твоя? – оторопело вопрошал мужчина, не ожидавший в лице старого рыбака встретить защитника. – Мы все ее тягали из воды!
– Оттого и моя, потому что – моя! – кричал Сазаныч с пеной у рта. – У любого здесь спроси: сколько он за этой рыбой охотится? Тебе ответят – всю свою жизнь он за ней охотится! А ты¬-то кто? Из города, небось?.. Ты приехал-уехал, а я здесь всю жизнь рыбачу! Отдай топорик!
– Да зачем тебе столько мяса-то? – удивился мужчина. Пожав плечами, он бросил топорик под дерево.
– А не в мясе дело! Вот сфотографируюсь с этой рыбиной в обнимку, а затем чучело из нее сделаю! Во дворе у себя поставлю и буду любоваться! А может отдам ее в музей!.. Тебе-то что?
Пока все глазели на чудо¬-рыбу, мальчик сидел закутанный в полотенце в окружении матери и трех сердобольных женщин. Он не обращал внимания на угощения, что ему совали со всех сторон. Он только дрожал и озирался вокруг. Вдруг его взгляд упал в сторону рыбины. В воде была видна ее изгибающаяся гигантская спина. Какая-то сила потянула его к воде. Он скинул полотенце и направился к сому. К его удивлению, голова рыбины вылезла из воды и стали видны маленькие для такой огромной головы глаза. Мальчику показалось, что она внимательно смотрит в его сторону. Пасть ее зашевелилась, из воды показались клубящиеся веревки усов. Она словно что-то говорила, а немигающие глаза смотрели многозначительно. Мальчику стало не по себе. Он намеренно отошел в сторону, чтобы посмотреть, будут ли двигаться вместе с ним глаза рыбы. Да, она провожала его глазами, куда бы он ни пошел. Тут он увидел, что и рыба запуталась в той самой сети. Там в море, они были связаны этой сетью! Мальчик со страхом вдруг представил, что было бы с ним, если бы сом рванул на глубину!? От этой мысли он вздрогнул и еще посмотрел на рыбу.
Он хорошо помнил, как неожиданно в самый последний момент перед ним оказалась лодка. Как мощный толчок снизу закинул его на борт. Вспомнил, как подталкиваемая снизу посудина добралась до берега. Но самое главное, его озарило, что рыбина не ушла в море только из-за того, что они были связаны этой проклятой сетью. Все это неспроста! Тут какая-то мысль вспыхнула в голове. Эта мысль напугала, обожгла своей нелепостью. Мальчик с усилием ее отогнал и еще раз посмотрел на рыбу. Рыбина изгибалась в воде, поднимала голову и шевелила усами. Решение пришло мгновенно. Он подошел к старому рыбаку, который возбужденно спорил с одним из спасателей.
– Дайте нож, пожалуйста!
– А это ты, малой! – Старик дал ему нож. – А к чему тебе?
– Мама просит, – нашелся мальчик и медленно направился к воде.
Рыбина была привязана к какому-то железному агрегату, торчавшему из воды. Глубина воды, около агрегата, была небольшая, мальчику по грудь. Длинна веревки около двух-трех метров. Мальчик желал только об одном, как бы рыбина не испугалась и не стала рваться. Тогда они сразу бы привлекли внимание. Мальчик неторопливо приближался к воде. Вот уже кромка. Только сейчас он разглядел полностью рыбу и поразился ее чудовищному размеру. Огромная, словно расплющенная бочка, уродливая голова с неестественно маленькими для огромного тела глазками и длинным сужающимся оливкового цвета телом. Метровые, толщиной с карандаш, нелепо торчащие усы. На мгновение сердце его дрогнуло. Он понял, что не сможет зайти в воду перед носом такого чудища. Неожиданно пришла идея. Зажав нож зубами, подобно индейцу, он ловко вскарабкался на агрегат. Веревка была привязана к железному кольцу. Достать ее не составило труда. Он схватил веревку и потянул на себя. К удивлению, рыба послушно подплыла, и полуметровый кусок веревки оказался в руках у мальчика. Держа нож в руке, мальчик как завороженный смотрел на подводного гиганта. Неожиданно кто-то его окликнул. К своему ужасу он увидел, что к нему быстрым шагом направились старик и двое мужчин. Он испугался, что они разгадали его намерение! Зажав в руке веревку, мальчик судорожно принялся пилить ее ножом. Идущие бросились к нему.
– Что!? Что ты делаешь?! – завопил старик. Он неожиданно закашлялся и, споткнувшись, упал на песок.
Один из мужчин влетел на агрегат, обхватил мальчика и вырвал из его руки нож. Но было уже поздно. Последние волоски уже не в силах были удержать морского монстра. Веревка лопнула, стоило рыбине заработать своим мощным телом. Подняв грохот и фонтаны брызг, она стремительно ушла из мелководья и скрылась в глубине...
10.
Теперь, по прошествии нескольких лет, никто уже не узнает, кто и что там напутал в Небесной Канцелярии. Никто не объяснит за какие грехи провидение отняло у него жизнь в расцвете сил и лет. Не знал и он, это было выше его понимания. Но то, что случилось с ним в последние дни весны 2001 года, он и по сей день считает наказаньем, которого не заслуживал. И сколько бы он не ломал голову в дальнейшем, так и не смог понять: какой прок угадывался за этим? Чьи это происки?
Иногда воспоминания токами проскальзывали в мозгу и он отчетливо видел склонившихся над собой странных существ. Их было несколько. Они касались его головы и проводили непонятные манипуляции. В какой-то момент в голове произошла вспышка. Неожиданно зрение его развернулось вовнутрь, он вдруг стал различать нейроны своего мозга.
Затем мужчина очнулся в воде.
А вернее, – под водой, на дне какого-то водоема. Рядом находилось странное сооружение, напоминающее огромную железную гусеницу с многочисленными ножками, теряющимися на дне. Вокруг находились незнакомые пловцы в странных костюмах. Они придерживали его руками. Первая мысль его была такова, что будто его, бессознательного и раненного после аварии, взяли и зачем-то бросили в воду, а существа эти ни кто иной как спасатели. Но почему они медлят? Если он не вынырнет из воды, он утонет!.. Не надеясь на спасателей, он изо всех сил рванул вверх, к свету, к живительному воздуху! Он выскочил из воды на длину всего тела, но тут же задохнулся – легкие словно обожгло каким-то газом! На секунду он замер, так как перехватило дыхание, затем, по инерции, вновь ушел под воду и с неимоверной энергией повторил попытку, ; тот же результат!
«Что же это такое? – со страхом промелькнуло у него в голове, – почему мои легкие не приемлют кислорода?»
Парадокс весь заключался в том, что он, человек, вдруг неожиданно почувствовал себя более комфортно под водой! Нимало тому удивляясь, вновь попытался выскочить на поверхность, с тем же результатом. Еще и еще!.. Его вдруг потрясло страшное открытие!.. К своему ужасу он понял, что произошло.
«Глоток свежего воздуха тоже может убить, если ты – рыба!»
Рыба!.. Это было его первым горьким откровением. Оно внесло в душу чувство непоправимой катастрофы. Он – рыба!?..
Находясь в шоке от осознания своего открытия, он лег на дно и замер. Еще некоторое время в его голове был полный сумбур. Ему хотелось, чтобы он не кончался. Сумбур хоть на время блокировал истину. Оцепенение продолжалось несколько часов.
«Я – рыба! Я превратился в рыбу, но что послужило причиной этому? Почему? За что такое наказание?! Что будет с моей семьей? Почему – Я?!» ; трещал по швам его рассудок. Эти мысли вновь и вновь жгли изнутри, заставляя тело биться в судорогах.
«Если мое «Я» вошло в рыбу, почему я все-таки чувствую себя человеком? Ведь так не бывает?!» – ошеломленно размышлял он, все еще надеясь, что это дурной сон.
Раздавленный горем, он долго лежал на мерзком илистом дне парализованный в движениях. Он даже закрыл глаза, чтобы ничего вокруг себя не видеть, и страдал от ощущения бессилия и постигшей его чудовищной несправедливости.
Как передать его первые ощущения? Он даже затруднился бы ответить, настолько потрясен был случившемся. От отчаяния и горя, он даже хотел вырвать волосы на голове, и даже бессознательно попытался это сделать, но своими движениями только взмутил ил вокруг. Тогда он в истерике начал брыкаться ногами, но вместо ног заработал его хвост, и он рванул вперед как запущенная торпеда. Наконец пришла истина. И тогда он заплакал. Вернее, ему казалось, что он плачет, но как может плакать рыба? Никак не может, да и можно ли плакать под водой? Тем более у рыб в глазах нет желез, что вырабатывают слезы. Зато им повезло в другом – они лишены человеческой души, чтобы осознать всю убогость своей жизни. А что делать ему?!..
Да, увы... Как это ни чудовищно, но он действительно находился на дне. На дне, среди рыб! «Лучше бы меня посадили в тюрьму, на десять, на двадцать, на всю жизнь – но только не это! – вопил его рассудок, не в силах смириться с ударом судьбы. – У меня была бы надежда выбраться... А теперь я обречен до конца своей жизни как лягушка барахтаться в неизвестном мне водоеме...»
Свой прошлый мир он сейчас любил в тысячу крат больше чем раньше.
Все те проблемы и неприятности, что раньше так иногда выбивали из седла, озадачивали, показались в его новом положении настолько ничтожными, что он бы рассмеялся, если бы не было столь горько. В те первые часы он ненавидел себя, ненавидел весь мир, который, как он считал, не имеет право существовать, когда с ним случилось такое.
Так, в отчаянии, он провел свой первый день. Вскоре наступила ночь, и в воде стало темно и страшно. Жизнь подводного царства оживилась. Он слышал как на поверхности водоема забурлила жизнь, заплескались его собратья. Иногда мимо него, а в основном над ним, проносились какие-то тени, но у него даже не было сил, чтобы на них реагировать.
Он бревном лежал на дне и пребывал в состоянии сродни анабиозу. Иногда ему казалось, будто он сошел с ума, и все ему только чудится. Тогда проблески надежды оживали в душе, но стоило открыть глаза, тут же улетали. Затем его стала преследовать навязчивая мысль, что все это приснилось в страшном сне. Тогда он, наоборот, боялся открыть глаза, чтобы не убедиться в обратном. Может быть, он и действительно сошел бы с ума, если бы не включились защитные силы организма, и не погрузили бы в тяжелое забытье.
Утро его встретило резким и неприятным звуком, который разбудил, и даже напугал. По слуху он определил звук моторной лодки или катера. Тут же, раскаленной иглой в мозг ворвалось откровение: это не сон, и ему не чудится, – он действительно - Рыба! Кошмар продолжался!
Мужчина мучительно застонал, и даже, как ему показалось, заскрипел зубами. Умом он понимал, что не в силах что-либо исправить. Единственное спасение - смириться, как горбун смиряется с горбом, как дикие звери в зоопарке смиряются с клеткой, как раб смиряется с рабством. Тогда появиться надежда выжить... Хотя бы и в этой шкуре. Эта мысль, хоть и вполне здравая, все же не хотела найти понимания в его душе, и отторгалась умом, а особенно сердцем, как чужеродная.
В голову стали плавно вкрадываться мысли о суициде, и даже приобретать привлекательную окраску.
«Это грешно, я понимаю, – размышлял он, – но разве не грех носить жабью шкуру (он, почему-то, все время называл себя жабой, хотя убедился, что он рыба) после человеческой!»
Сделав над собой усилие, мужчина открыл глаза, и получил очередной сюрприз. Сюрприз был впечатляющим и он тут же отпрянул назад! – напротив нагло таращилось зубастое чудище!
«Боже мой! Что это?!» – только успел подумать он, как чудище, видимо, само напугавшись, вильнуло хвостом и скрылось в глубине вод.
«Фу! – какое страшилище! – внутренне содрогнулся он. – Ну, и морда! Кто это мог быть?»
Это происшествие не обрадовало его: впервые пришло осмысление, что, кроме того ужасного положения, в котором он находился, его еще могли подстерегать опасности! Попросту говоря, его могли сожрать свои же собратья, должны же быть среди них хищники?.. И тут же целый сонм вопросов закрутился в его бедной голове.
«И вообще, кто я? В каком я водоеме? Какой вид рыб я осчастливил своей личностью? Вдруг я – мелкий карась? Или жерех?.. Н¬-да, не хотелось бы быть карасем, тогда меня действительно сожрут за здорово живешь... – тут ему пришла в голову еще более ужасная мысль: – А если я в какой-нибудь Амазонке!? Там же пираньи!»
Он содрогнулся, представив окружившую его стаю пираний.
Подобные размышления подтолкнули его к осторожности. Аккуратно обследовав ближайшие окрестности дна, он наткнулся на большую корягу (это было поваленное дерево), и затаился под ней на некоторое время.
Мимо проплывала водная живность, вовсе не похожая на пираньей. Он явно различил пару собратьев сазаньей наружности, промелькнула стая лещей, вдалеке приметил крупного усача. В голове промелькнула горькая мысль, что сейчас ничем от них не отличается.
Единственное, что удивило, это то, что его сородичи сами с некоторой опаской и недоумением разглядывали его. А он же все гадал к какому рыбьему сообществу принадлежит. Хотя, не смотря на то, что движения его были легки и плавны, у него зародились сомнения относительно того, что он карась или жерех. Он был явно кем-то большим по размерам.
«Ага! Я, наверное, сазан! А может и осетр!» – предположил мужчина, и даже несколько повеселел. Но то, с каким трудом он пролазил под корягу, какое большое облако ила поднималось от его движений, внесло некоторую ясность в отношении его размеров. Он понял, что не мал, и даже, скорее всего, представляет собой довольно крупную рыбью особь.
«Рыбья особь! – Дожился: я даже доволен тем, что я крупная рыбья особь! Какой ужас... Неужели я уже привыкаю к своему состоянию?» – мысленно укорил он себя, и снова расстроился. Но это открытие несколько успокоило. По крайней мере, давало некоторую гарантию, что кто попало его не сожрет. Он решил более детально обследовать водоем, в который занесла судьба, и попытаться выяснить: где он? И еще один вопрос обрел актуальность: он почувствовал голод, но не знал чем же ему перекусить.
«Если я сазан, то я должен кушать... что же я должен кушать? Не кукурузу же с крючка рыболова? К тому же, я еще вовсе не совсем уверен, что я сазан. И вообще: что едят рыбы? – букашек?.. червей? Тьфу!..»
Отбросив усилием воли мысль о еде, он решил первый раз выплыть на поверхность, и осмотреться.
На поверхности его ожидал еще один сюрприз, на этот раз хороший. Он не знал, логично ли в его положении испытывать чувство радости, но, увидев вдалеке высокие дома, вдруг узнал в нем город Капчагай. Да, сомнений не было, узнал он и Аквапарк, расположенный у самого берега и который не раз посещал с семьей.
«Слава Богу, что я в родных краях, а не где-нибудь в Амазонке!» – впервые обрадовался мужчина.
Подплыв к берегу поближе, он услышал человеческую речь. С жадностью неофита, он слушал и слушал до одури самые простые людские разговоры, которыми перебрасывались между собой отдыхающие. Он ловил какой-то божественный и религиозный экстаз от звуков человеческого голоса. Причем ему все равно было, о чем говорят люди, главное, что он понимал их, все это совсем недавно занимало и его.
Вскоре радость сменилась огорчением, так как он вдруг понял еще одну горькую истину: он навеки потерял самое дорогое в жизни, свою семью. Никогда уже он не сможет общаться со своим сыном, который был одним из главных смыслов его существования, и с женой, которую он любил. Все они остались ТАМ, куда путь ему заказан. И от этой мысли вновь защемило сердце. От горя он на несколько часов потерял возможность соображать.
Когда несколько отошел, встала еще проблема, которую надо было решить, и при том срочно, так как от этого зависела его безопасность. Надо было выяснить – кто он?! То, что он большая рыба, он уже понял. Но, какая из них? Кому он интересен с гастрономической стороны?
Пока он мучился этим вопросом, совершенно случайно совершил действие, наводящее на некоторые размышления. А именно, он проглотил проплывающую мимо него рыбу! Да, проглотил! Все это произошло так неожиданно, что он сразу не сообразил как это случилось. Его тело само совершило быстрый рывок и он в недоумении ощутил, как рыба трепещется у него в пасти, и проходит по пищеводу в желудок. Он даже не разглядел кого проглотил, но про себя понял, понял, что он хищник. Осталось только узнать: кто именно?
План был прост: надо показаться на глаза рыбаку, и просто послушать то, что он скажет. Но сделать это надо хитро, чтобы узнать не только «кто - он, но и - какой он». Ему хотелось узнать свои истинные размеры, по крайней мере, для того, чтобы понять: стоит ли опасаться кого-либо в своей новой шкуре. И он с честью выполнил задуманное!
Как он узнал об этом? Сказать по правде, это было сделать очень просто. Специально для этого ему пришлось притвориться, будто бы оглушен проплывающим катером, и всплыть на поверхность недалеко от старого рыбака. Тот стоял по пояс в воде и безуспешно метал в море блесну. От неожиданности старик так перепугался, что уронил свой спиннинг в воду и попятился назад. Тогда он перевернулся на спину и всем видом продемонстрировал беспомощность. Глаза рыбака загорелись азартом и алчностью. Поняв, что ему привалило такое богатство, он забыл о спиннинге, и, обхватив его руками, потащил к берегу. Это давалось нелегко, видно было, как старик упирается. К тому же тот боялся, что рыбина очнется и тогда ее не удержать. Но он хорошо знал рыбаков, как-никак и сам когда-то любил это дело. Он ждал, когда тот позовет кого-нибудь на помощь. И дождался.
Старый рыбак, поняв, что ему одному не справиться, стал подавать знаки своим товарищам на берегу. И он услышал долгожданную фразу. Он запомнил ее слово в слово. Старик зашипел приглушенно рыбакам по соседству:
– Эй! Бегом сюда! Смотрите, какого я сомяру поймал!.. Да быстрей же, остолопы!..
Он тут же услышал восклицания и возгласы, и увидел краем глаза бегущих к ним людей.
– Тише вы, черти! Вы так его перепугаете! – только успел проговорить старый рыбак, как он грациозно заработал хвостом и стал выскальзывать из его рук. Он уже узнал, что ему было нужно. Старик же, увидев, что из его рук уплывает два центнера мяса, сжал его изо всех своих немощных сил, и заорал на своих друзей благим матом. Но медлить было уже опасно. Те уже были совсем близко, и у одного из них был острый багор. Тогда он напряг свои богатырские мышцы и сделал такой отменный рывок, что старый дуралей отлетел от удара его хвоста, и свалился на своих помощников. Баловства ради, он совершил по воде круг почета и под восхищенные крики неудачливых рыбаков, ушел в темную и прохладную глубину.
Итак, он, оказывается, сом! И если перефразировать пословицу: «на безрыбье и рак рыба», то можно поблагодарить судьбу хотя бы за то, что она сделала его огромным и хищным сомом, а не раком.
Он еще некоторое время понаблюдал за мечущимся от досады стариком, и направился в море. Теперь он никого не боялся. Разве что долго не мог привыкнуть к грохоту проходящих над ним моторных лодок и катеров, но и это вскоре перестало его пугать.
После этого случая прошло несколько дней, и он почувствовал, что начинает привыкать к новой жизни. Отпала сама собой проблема с едой, после того, как он узнал, что стал сомом. Правда первые два дня он несколько намучился, гоняясь за рыбой, но потом пришел опыт. Он понял: незачем устраивать гонки по дну, достаточно затаиться у какого-нибудь рыбного места, и ждать когда рыба сама подплывет к твоей пасти. А затем – рывок, и завтрак готов. Вскоре поймать и проглотить рыбешку для него не представляло особого труда. Тем более с каждым днем он все больше приспосабливался к жизни на дне. Его радовало ощущение силы и мощи, которое он постоянно ощущал в своих движениях. Он вдруг уловил в этом некую позитивную гармонию. Иногда он в шутку сравнивал себя с легендарным Моби Диком, и задирался к другим сомам, что встречались на его пути. Но ни один из них не принял вызова, подтвердив его догадку о том, что не мотивируемая агрессия не присуща дикой природе. Лишь люди способны на нее.
Дни тянулись за днями. Вода в море поменяла запах, стала более холодной и прозрачной. Над морем пронеслось несколько ураганов, которые поднимали огромные волны. Зачастили дожди. Раз, после очередного шторма, он наткнулся в море на утонувшего рыбака. Он узнал его по характерному красному жилету на куртке. Рыбак, скорее всего, выпал из промысловой лодки во время шторма. На кулак утопленника был накручен обрывок бечевы, а на шее висел уже ненужный фонарь. Он не мог бросить утопленника на волю волн. Это был человек, хотя и мертвый. Толкая труп головой, он пригнал его до городского пляжа. Утром труп обнаружили во время пробежки.
«Как грустно... - подумал мужчина, - он хоть и мертвый, но попал к людям... По крайней мере, его похоронят руки родных. А, может, выброситься на берег?..» Но он тут же отогнал эту мысль, представив как брезгливо на него будут смотреть люди, а тушу обглодают собаки и лисы.
Наступили холода. Он впервые видел падающий снег из глубины. Боже, какое это зрелище, когда ты видишь, как обильный снегопад сверху покрывает воду! Вода становится полупрозрачной как марля! Он поднялся на поверхность и наслаждался хлопьями, покрывавшими тонким слоем его спину. Вдруг вспомнил, как любил катать сынишку на санках по первому снегу. От этого воспоминания ему стало так грустно, что прелестная картина снегопада вызвала антипатию. Он ушел на глубину и залег на несколько дней в своем поселке.
Как-то, ранним утром, он обнаружил, что море покрылось тонким, прозрачным льдом. Забавно было наблюдать за лапками бегающих по льду птиц. Вскоре лед стал еще толще. Птицы в большом количестве стали собираться в полыньях. Он проглотил пару чаек, но они ему не понравились и он прекратил охотиться на птиц.
Вскоре наступила зима. Лед стал таким толстым, что по озеру начали разъезжать на автомобилях рыбаки. Они бурили лунки и ловили рыбу. Эти лунки были единственными окнами в его мир. Он подплывал к ним, затаивался и старался не пропустить ни одного слова. К сожалению, подледники были немногословны. А его присутствие на корню ломало клев. Мелкая рыбешка просто боялась находиться в таком соседстве. И рыбаки, как правило, просидев безрезультатно пару часов, уходили искать другие места.
Так прошла зима. Озеро стало приобретать новые, весенние запахи. Вода потеплела, подводная живность повеселела и активизировалась. Дно ощетинилось новой порослью водорослей. Крики птиц зазвучали громче. На берегах появились первые рыбаки, а по ночам вновь задымили костры.
Он также жил в затопленном поселке, в большом полуразрушенном доме. К своей шкуре привык настолько, что людей уже перестал принимать за своих. Но иногда, правда, все реже, воспоминания настойчиво стучались. Память приоткрывалась, и тогда самоирония доводила его до бешенства, и он уходил из поселка. Но все равно возвращался. Его тянуло к стенам хоть и бывшего, но человеческого жилища.
После того, как он стал ощущать себя в своей новой шкуре более комфортно, новая проблема стала мучить его. Ему впервые сильно захотелось узнать, сколько времени прошло после автокатастрофы, в которой он исчез из мира людей. Сколько минуло дней, месяцев, или лет? Иногда в голову приходили фантастические мысли: а вдруг он попал в будущее, вдруг прошли десятилетия с момента его гибели? Вдруг сын его стал взрослым человеком! Какой выглядит его жена? И помнят ли они его? Или уже не помнят?..
Он бросил все усилия на исследование этого вопроса. Хотя мысль о многих прошедших годах все же откинул – автомобили, на которых отдыхающие подъезжали к берегу, были те же, что и при нем.
По ночам, скрываясь за темнотой, он подкрадывался к берегу, где всегда горели костры рыбаков, и подслушивал разговоры. Но к его сожалению, люди, хоть порой и называли какие-то числа, не уточняли год. Но вскоре и этот вопрос был решен. Правда случилось все днем, а не ночью, а узнал он не только число, месяц и год, а даже то, что послужило причиной его гибели. В этом ему помог ветер.
В то раннее утро он высунул нос из воды, и с неудовлетворением для себя отметил, что погода неважная, и, соответственно, на берегу не будет отдыхающих. Дул «Балхаш» – северный холодный ветер, когда не клюет рыба, не позагораешь, и берег был пустынен. Правда на берегу торчала одна машина, и около нее суетилось несколько мужчин. Он сразу отметил, что берег голый, дно каменистое, без зарослей тростника. Вряд ли при его размерах удастся близко подплыть. Огорченный, он хотел было уйти, как вдруг резкий порыв ветра подхватил с капота машины и выбросил в море, совсем недалеко от него, белый лоскут, оказавшийся газетой. Какое счастье! Он кинулся к этому ценному для себя подарку, и краем уха услышал новость, от которой забилось взволнованно сердце! Один из мужчин стал отчитывать другого:
– Говорил тебе, – прижми газету камнем, чтобы ветром не унесло! Это сегодняшний номер, и я даже еще не прочитал его!
На что другой огрызнулся:
– Что ты из-за куска бумаги, другую газету купишь!
Сегодняшний номер! Первым делом он утащил газету подальше от берега, развернул аккуратно мордой, стараясь не порвать, и узнал, что это была капчагайская малотиражная газетенка. Первым делом нашел число, каким была выпущена эта газета, и не поверил своим глазам! – 20 апреля 2002 года. Почти год после его кончины?! Всего год?.. А далее он прочитал то, отчего нахлынули забытые воспоминания. Это был раздел полицейской хроники.
«Состоялось заседание народного суда по факту ДТП на трассе Алматы-Капчагай, случившегося 27 мая 2001 года приблизительно в 16.00. Водитель грузовика, принадлежащего Капчагайскому АТП, будучи в состоянии опьянения заснул за рулем, и, выехав на встречную полосу движения, совершил лобовое столкновение с автомашиной Хонда, принадлежащее гражданину... Водитель легковой автомашины погиб на месте, не приходя в сознание. Суд, рассмотрев дело, полностью подтвердил вину водителя грузовика и вынес суровое определение: применить меру наказания ... с отбыванием в колонии общего режима ...»
«Пьяный водитель получил по заслугам...», - невесело пронеслось в голове. Горечь застлала душу. Три года! Пьяницу, отобравшему у него ВСЕ, посадили на три года!? – он читал эти сроки почти без эмоций. Все уже тысячу раз перегорело. «Что мне от того, что пьяница наказан? Если бы ему дали даже десять лет, чтобы изменилось?»
И он простил негодяя, в душе понимая, что пьяный водитель, скорее всего, и не был негодяем. Теоретически, в тот роковой день, он мог вообще впервые сесть за руль в пьяном виде. Лишь легкая зависть колыхнулась в душе - отсидит и вернется домой... Но он тут же отогнал ее – чему тут завидовать?
В плохом настроении он вернулся в поселок и залег в своей комнате.
Но тут в памяти всплыло: если сегодня 20 апреля, значит через месяц с небольшим у сына день рождения! Да, сыну исполняется четырнадцать! Как же он забыл?!
В мгновение ока все, что уже смирилось, умерло, вырвалось на волю. Он вдруг с острой болью как наяву представил лица жены и сына. В этот день они будут за столом. Словно сидя напротив он видел их такие родные, печальные лица. Затем устыдился: почему ему, в глубине души, хочется, чтобы они всегда были печальными? Желать им вечной муки? Этого он хотел меньше всего... Вспомнил он также, что год назад, на день рождения сына они собирались поехать на рыбалку, в Рыбколхоз. Да, да - буй, пари, надпись!.. Как ошпаренный, подняв облако ила и сбив несколько кирпичей со стены, он ракетой вылетел из дома и направился к желанным берегам. Менее чем за час, он уже таращился на буй. Надпись сильно заржавела и буквы почти были невидны, но все-таки читались.
Чем больше он смотрел на эти буквы, тем больше в нем росла уверенность, что сын еще не был здесь. Не мог же он здесь быть в прошлом году? Им всем тогда было не до игры... Значит!.. Сердце его заколотилось!.. Зная характер своего сына, их любовь друг к другу, он вдруг пронзился мыслью: в этот день сын будет здесь! Он докажет, он захочет закончить игру! Скорее всего, он приедет с матерью. Как Ему захотелось, чтобы они приехали!
Он долго не мог успокоится и носился по водоему, пугая рыб и пронизывая все сети, что попадались на пути.
С этого дня он стал вести календарь. Он вспомнил как вел календарь любимый по детству Робинзон Крузо. Тот делал засечки ножом на столбе, но что предпринять ему? У него нет ножа, чтобы делать засечки, и самое главное, нет рук, чтобы этот нож держать.
Полдня он мучился этим вопросом, но вопрос разрешился сам по себе. Он вспомнил, что на дне немало камней, крупных ракушек, бутылок, и прочих предметов. Складывая их в определенном месте, можно было бы вести учет от сегодняшнего дня. После некоторых размышлений, он остановился на камнях. Перед самой своей резиденцией подобрал на дне голыш круглой формы, и уложил его на ровном песчаном дне, недалеко от дома, и вдавил камень наполовину, чтобы его не унесло волной. Так с 20 апреля потекли дни тоскливых ожиданий, и с каждый день он вел свой календарь.
«Он приедет, он захочет доказать... Таким я его воспитывал...»
11.
Они уезжали как герои. На берегу царило оживленное настроение. Их поздравляли, фотографировались, хлопали в ладоши, обменивались номерами телефонов. Происшествие, а, вернее, его благополучный исход, всех сблизило. Им дарили что-то на память, желали всего наилучшего. Добрая хозяйка шикарного пляжного полотенца, в которое был укутан герой, отказалась его принимать обратно. Взрослые что-то рассказывали детям и указывали пальцами на мальчика. Один из рыбаков подарил ему набор блесен, другой - новый фонарик. Лишь Сазаныч, насупившись, стоял в стороне и молчал. Вскоре он развернулся и, прихрамывая, пошел прочь. Мальчик даже с некоторой жалостью посмотрел вслед его сутулой фигуре.
Водитель услужливо открыл перед ними дверь. Женщина с сыном уселись на заднем сиденье. Мальчик был укутан в полотенце поверх одежды. Волосы его были взъерошены, взгляд рассеян. Машина тронулась, а он, развернувшись к заднему окну, смотрел на море, пока оно не скрылось. Мать обняла его и прижала к себе. Он не отстранился. Задумчиво смотрел на пустынный пейзаж, поросший редким кустарником. Вскоре пыльная дорога закончилась, и они вышли на трассу. Примерно через километр сын с матерью переглянулись и попросили водителя остановиться. «Волга» прижалась к обочине. Мальчик вышел, за ним высадилась его мать. Только сейчас она заметила в его руках маленький букетик степных цветов. Дорога все еще хранила следы катастрофы – огромное темное пятно. Обнявшись, они постояли несколько минут. Он наклонился и положил на край дороги свой букетик. Они сели в машину.
В дороге таксист извинялся за свое поведение на пути к озеру. Объяснял, что там, в городе, он понял лишь то, что женщине надо было в поселок. Он согласился, потому что туда ведет хорошая дорога. Затем выяснилось, что женщине надо ехать к морю, а его машина слишком тяжела для песчаной и пыльной дороги. Он до сих пор удивляется, как им удалось добраться до моря. Но все это мелочи, объяснял он, главное, все закончилось хорошо! Он говорил, что вся эта история его потрясла, и он очень переживал за мальчика.
Пассажиры молчали. Все уже было в прошлом. Мать прижимала сына к себе, а он впервые не отстранялся. Как когда-то в детстве, сидел, обняв ее обеими руками.
Вскоре такси остановилось у подъезда. Пассажиры расплатились и вошли в дом. На лестнице мать спросила сына – голоден ли он, тот подтвердил. Войдя в квартиру, женщина тут же пошла на кухню и принялась накрывать на стол. После таких приключений требовало подкрепиться. Неожиданно в кухню ворвался сын. Его лицо сияло, в руках он держал книгу и толстый конверт.
- Я нашел книгу, про которую мне писал папа! – дрожащим голосом воскликнул он. – В ней лежал этот конверт!
- Какую книгу? – не поняла мать. Сын в это время разрывал конверт. Из конверта выпали деньги, но сын не обратил на них внимания, он держал в руках лист.
- Письмо... - прошептал он, - письмо от папы!
Лицо ребенка сияло. Прижав письмо к груди, он ушел к себе в комнату. Женщина хотела его окликнуть, но передумала. Она подняла с пола зеленые бумажки и сложила их на полку перед телевизором.
12.
Белый амур был крупным и без труда проделывал себе дорогу в зарослях. Владыка, с большим вниманием слушавший разговор, с неудовольствием отметил, как всполошились рыбаки. Он лишь слегка шевельнул огромным телом. Амур тотчас уловил своими боковыми линиями колебание воды и притих, оценивая ситуацию. Затем когда, наконец, до него дошло – кто притаился рядом, мгновенно развернулся, и, ломая тростник, в панике бросился наутек. При этом он так отчаянно заработал хвостом, что в полнейшей тишине хлопки прозвучали автоматными выстрелами.
«То-то, – удовлетворенно усмехнулся Владыка. – Давно бы так ...»
Рыбаки, уже собиравшиеся войти в воду, вновь застыли каждый в своих позах.
; Что это, дед?.. ; спросил через некоторое время молодой, все еще держа фонарь в руках. – Никак ушел?..
Сазаныч понял, что aмура уже и след простыл. Бросив острогу, он вернулся к костру, и, принялся стягивать свой резиновый костюм.
; Видать, спугнул амура кто-то, ; объяснил он внуку и ворчливо прибавил. – Не стой ты как истукан, уже опоздали! Иди, садись, закурим лучше...
Он опустился на свое место и одним разом опустошил недопитый стакан. Молодой оседлал раскладной стульчик. Закусив обильно посоленной и уже остывшей картошкой, старик, бросил, как бы обращаясь в пустоту: – А амура-то, вусмерть напугали... И явно не мы... Но, кто?.. – и выразительно глянул на молодого.
Тот хихикнул.
– Тебе уже мерещится, ей-богу! А после того случая, когда он на пацана напал, так у тебя вообще сдвиг произошел.
– Посмотрел бы я на тебя, когда б такую рыбину своими руками привязал, да этот пацан, сорванец этакий, взял да и отрезал веревку!
– Как же ты не уследил? Ты ж рядом там был!
– Да как тут уследишь?!.. Там такой хай-вай поднялся, что не до сома было. Женщина-то уж думала, что ее сынишке конец пришел. В истерике билась... Народ начал со всего берега подтягиваться, бабы раскудахтались точно курицы. Кстати, у мальца-то, отец, оказывается, разбился в прошлом году за рыбколхозовским поворотом. Помнишь, ты рассказывал про иномарку, что с грузовиком лоб в лоб поцеловалась?..
– Помню, – оживился парень, – как не помнить!?.. Такое забыть невозможно. Я ведь сам помогал того мужика из машины вытаскивать. Мы с соседом как раз в Заречный из города возвращались. Смотрим, а машин на трассе уйма скопилось!.. Время-то оживленное... Остановились, пошли поглазеть... Там уже и скорая, и менты суетятся... Да что толку?! Машину-то как консервную банку сплющило - движок в кабине, на месте водителя был... Недалеко СТО было, так мы с соседом сбегали, взяли монтировки, лом. Попытались крышу отжать – не удается! И главное, мужика того видно, а как достать? Не тянуть же по частям человека? Пришлось машину волоком тащить на СТО и там «болгаркой» крышу срезать. А как бедолагу достали, от него месиво... Даже медсестре плохо стало. Видимо, он моментально скончался...
Молодой, взволнованный воспоминаниями, закурил, глубоко затянулся.
– Ты говоришь, дед, что парнишка тот погибшему мужику сыном доводился?
– Это не я сказал, это мне его мать рассказала.
Они еще с полчаса молча сидели у костра. Молодой зевнул:
– Дед, я, пожалуй, прилягу...
Завернувшись в одеяло, он притих. Прилег и старик. Он не спал, а гадал: хватит ли ему отпущенного свыше времени, чтобы поймать того, за кем он так страстно охотился...
Забегая вперед, следует поведать, что в конце лета, в августе, Сазаныч действительно поймает огромного сома. Но это будет другой сом, не тот, о котором наша повесть. Владыка к этому времени навсегда покинет мелкие и опасные воды Рыбколхоза. Он уйдет в свой поселок, к самому центру озера, где глубина и простор. Но, старик, естественно, этого знать не будет. Но, исполнив свою мечту, как он сам себе обещал, умрет. Покинет этот мир тихо, безболезненно, и с улыбкой на губах. Так засыпает ночью ребенок, заполучивший от родителей долгожданную игрушку.
А пока Сазаныч лежал и пялился на Млечный путь. Думал, что вот, на звездах¬-то этих, ведь тоже, наверное, живут люди. Ну, может не совсем на людей похожие, а может, похожие. И сидит на берегу далекого звездного озера какой-нибудь старик и тоже мечтает поймать диковинную рыбу. А может и не рыбу, а еще чего-то там...
Но пожилым, в отличие от молодых, легче вспоминать, чем мечтать. И понемногу наш старик забыл про своего далекого звездного брата. Он с головой окунулся в свою жизнь, словно в старую потрепанную книгу, такую до боли знакомую, порою со стертыми и надорванными листами. Иногда он что-то вспоминал приятное из своей длинной и немудреной жизни и улыбался сам себе, иногда – хмурился, когда в душе всплывали тяжелые события. Сазанычу за свои семьдесят с лишком лет было что вспомнить. Он окунулся в прожитую жизнь, но ни на минуту не забывал вслушиваться в тишину ночи.
Ну, а, Владыка, поняв, что разговор окончен, развернулся и направился прочь от берега. На сердце его была грусть. Ведь с того лета, когда он увидел сына и спас ему жизнь, пролетело уже два года. Больше он своей семьи не видел. Он понимал, что их пути уже никогда не пересекутся. Провидением ему определена новая судьба. И он ее принял.
Его большое сильное тело уверенно рассекало воду, пока в последний раз отразив гладкими боками лунный свет, не скрылось под водой. Владыка уходил на глубину. Туда, где теперь был его дом, и где он чувствовал себя хорошо и вольготно.
На самое дно Капчагайского моря.