И всё это в честь святого Мартина, - вот того самого, что отрезал немалый кусок своего утепленного, быть может, даже мехового внутри плаща, дабы укрыть нищего...
И ежегодний праздник, организуемый детским садом, в котором уж третий год приживается мой неорганизованный внук, посвящён именно ему, - вот этому самому Св.Мартину, с которым я знакома очень - очень давно, с трёх своих лет - минимум...
Тогда древнее это полотно 1600 - какого-то года, висело над гостинным диваном, на котором летом, когда приезжали постоянно многочисленные гости, желающие отогреться в нашем здоровом крымском климате, мне часто приходилось спать, освобождая свою келью для всяческих иных - незнакомых, но безумно интересных людей...
Нет, я не боялась самого Мартина верхом на лошади в процессе обрезания плаща, как и нищего, что стоял на первом плане, - он был просто хил и жалок...
Нет, я боялась лошади.
Мало того, что эта лошадь под Мартином имела не просто белый, но обморочный желтовато - голубоватый оттенок этого белого,- не знаю, - может ли существовать в живописи это безумное сочетание, но в детском мозгу оно запечатлелось кошмаром.
И, кроме того, у лошади была ужасающе крупная и страшная морда с совершенно безумными, маниакально-злобными пронизывающими глазами...Черт знает, какого они были цвета, но пугали диким взглядом,- не животным и не человеческим.
Удивительно, насколько мне в детстве не везло с интерьерами...
И странно, что я с ними ухитрилась не спятить, но лишь раскачать качели восприимчивости окружающего до того порога - на грани, что наделяет пронзительностью и чутьём,- редкостными и крайне досадными для окружающих,- особенно тех, кому есть что камуфлировать и что скрывать.
Вот тут и наживаешь себе врагов, даже не понимая отчего, - поначалу, конечно.
...Куда-то занесло меня далеко в сторону от вчерашнего праздничного вечера...
А было по-настоящему славно.
В темноте дети пели, освещая себя разноцветными разнообразными фонариками, а ближайшие родственники теснились вокруг, щелкая фотоаппаратами.
И потом вдруг все снялись с места, и началось организовано - стихийное шествие с фонариками мимо кладбища в местное садоводство.
А там - апофеоз праздника.
Старый владелец садоводства, чуть ли не 90-летний Циммерманн стоял на краю своей оранжереи и играл на фоне своей разнообразной растительности, - дул в длиннющий альпийский горн, от которого веяло таким вечным человеческим язычеством, с каким никогда не сравняется ни одна религия мира.
Потому как язычество - это полная слитность с природой, и отдача себя ей же,- это не только не глупо, согласитесь, но совсем наоборот, - бесконечно мудро.
... А потом все вернулись на территорию детского сада, что граничит с местной школой, и там уже были накрыты длинные полки-столы с разными пирогами-тортами- печеньями, напитками для детей и взрослых, и всё это- бесплатно и в неограниченных количествах..., - вот только посуды не хватало, и кто-то из семьи мчался домой за кружками...
И мне так захотелось глинтвейна( по тутошнему - глютвайн), что я, фотографируя всякие сладости, подобралась к пышащему на холоде "самовару" с этим самым согревающим душу и тело напитком, и сказала - спросила юношу, что разливал, как могла,-"нихть айн гласс???"- таким трогательным голосом, что он только кивнул, убежал, и через минуту принёс и наполнил мне кружку горячим сладким глинтвейном.
...И, когда вернулся мой зять с домашними кружками, я, к изумлению семьи, уже попивала свой зимний напиток, гордая и почти неприступная, - в своём волшебном прикиде,- старой, но редкостной здесь чёрной шубке и фетровой чёрной шляпе с загадочно изгибающимися широкими полями,- откровенно прикалываясь...
Этот сказочный вечер осветил моё тупое деревенское бытие тем редким волшебным лучом, которым только и можно примирить бесконечные разногласия между неисчерпаемым романтизмом и нескончаемым скепсисом моей натуры.