КЕФИРУ ЗЕЛЕНУЮ УЛИЦУ …
- Доигрался, подлец? - Иосиф Виссарионович Сталин сурово смотрел на фюрера.
- Да ну Вас, товарищ Сталин. Зачем вы так? - зарделся Гитлер.
- Не понимаю я тебя, Адольф Алоизович, вроде, блин, умный мужик, а как тебя угораздило на нас напасть? Ты чем думал?
- Англичане все, Иосиф Виссарионович. Они падлы, - и фюрер поморщился от трубочного дыма Сталина и задергал усиками– Да я сам бы ни в жисть.
- Хорошо, Адик, что у тебя хватило ума застрелиться, а то бы мы тебе в одно место засадили лом металлический раскаленным концом наружу.
- А почему не холодным? - крутанул задом фюрер
-А чтобы союзники не вытащили, - разразился громовым хохотом друг всех спортсменов.
Доктор исторических наук, специалист по истории второй мировой войны, Эдуард Генрихович Княжич, проснулся в холодном поту:
- Допился, блин, - в ужасе подумал он, - хоть бы черти приснились, а то Сталин…Гитлер… Надо завязывать…
Жена историка Полина проснулась от истошного крика, бросилась к окну и увидела, как какой-то мужик, оглашая предутреннюю дачную тишину дикими воплями, несся по улице. По голому заду,она узнала мужа.
-Взял моду – спать без трусов, - зло подумала Полина, и, почуяв запах гари, выскочила в сени. В углу что-то горело. Она начала тушить пожар.
* * *
Молодой кандидат исторических наук Эдик Княжич вместо того, чтобы в брачную ночь попытаться из предполагаемой девственницы, своей невесты Полины, сделать женщину, хватив на свадьбе лишнего, в постели стал жене доказывать, что «питие есть веселие Руси». И хотя невеста с этим соглашалась, молодой историк выкрикивал:
- Питие есть веселие Руси. Это я тебе, как историк, говорю. – Молодая жена, трепетно ожидающая объятий мужа, не возражала,но он, вместо того, чтобы делом заняться, приставал к ней с вопросом, выкрикивая: «Ты что думаешь, князь Владимир дурачок был? Да у него тысяча наложниц было. Не чета тебе».
Этого невеста стерпеть не смогла и царапнула историка по лицу, в районе правой ноздри. Увидев кровь, Эдик решил, что все таки невеста девушка, а он не опозорился и, скорее всего, «сполнил» свой супружеский долг, уснул, сладко посапывая.
Невеста тоже поверила в свою девственность и утром, заставив мужа раздеться, шептала ему в правое ухо ( на левое он не слышал) – «Как вчера нам было ХОРОШО».
Дыхание жены приятно щекотало ушную раковину и Эдик от этой щекотки оглушительно чихнув, изрек: «Хорошо организованное похмелье, лучше всякой пьянки», вскочил, достал из серванта бутылку коньяку, прямо из горла выпил одну треть и завалился в постель, смачно отрыгиваясь.
Полина делала вид, что она всем довольна, но довольна она была только тем, что в глазах мужа обрела потерянную в восьмом классе девственность.
Так жизнь с первой ночи и пошла: поминки, свадьбы, успехи, не успехи, болезни, выздоровления, с горя и с радости, а также «для сугреву».
Потихоньку пьянство стало нормой и переросло в привычку.
Первый свой стакан водки Эдик выпил в десятилетнем возрасте на поминках внезапно умершей матери. В начале все было чинно: все жалели сироту.
Все как-то плавно перешло от фальшивых причитаний и всхлипываний к залихватским песням: об Эддике все забыли. Обиженный, он налил себе граненый стакан водки и, подражая взрослым, залпом выпил.
- Настоящий мужик, орел! – похвалил его какой-то усатый родственник и все одобрительно загудели.
Эдику через пару минут «захорошело» Смерть матери уже не казалась такой ужасной. Как позже, уже взрослым, он прочитал у Маяковского: «Сквозь призму водки, мол, все красотки, любая гадина распривлекательна!».
Привитая покойным отцом любовь к литературе выработала в Эдике привычку, которую четко сформулировал прочитанный через несколько лет Стендаль: « Ни дня без строчки». Великий писатель имел ввиду свое творчество, а Эдик сделал эти чеканные строки своим девизом по отношению к книгам.
И когда он прочитал у Бунина: «Общество трезвости - То есть это когда собираются, чтобы ВОДКИ не ПИТЬ? Вздор. Чтобы не ПИТЬ, незачем собираться? А уж если собираться, то надо пить»*, - Эдик окончательно уверовал, что «Питие есть веселие…» и веселился, да не он один.
В обществе сформировалось твердое мнение, что непьющий человек считался человеком неполноценным, ущербным, плохим, с ним нельзя было «идти в разведку», дружба с ним считалась зазорной и не одобрялась.
Когда же народ узнал, что «русские после первой не закусывают», он так возгордился, что глотал пойло в гаражах, подворотнях, в котельных и на крышах, почти не закусывая вообще, а не только «после первой».
Похмелье было тяжелым, народ чувствовал себя виноватым. А виноватыми проще управлять.
Виноватым почти каждый день чувствовал себя и Эдуард Генрихович. Он каялся перед женой и клятвенно обещал «завязать».
Полина не верила ни одному его слову, и когда он действительно «завязывал» на несколько дней жена, нет-нет, да ехидно замечала: « От тебя уже мужиком-то не пахнет», « Завязал, блин, весь уже в узелках ходишь, на узел осталось только подарок дамам завязать». И все возвращалось «на круги своя».
А тут еще партия, бьющаяся в припадках в заботе о народе, решила напугать этот народ «Трезвым образом жизни». Но русских не запугаешь.
И в ход пошли стеклоочиститель, сапожная вакса, почти все виды растворителей. На безалкогольных свадьбах с балконов стали падать трезвые граждане, а в очередях за спиртным стоял вселенский вой не переносящего трезвенность народа.
Мордобой по-пьяни, першел в мордобой по-трезвенности.
* * *
Дача Полине досталась от покойных родителей. Это был одноэтажный деревянный дом о двух комнат, кухни, сеней и крыльца. «Удобства» были во дворе.
Проводив прибывшего из университета на каникулы сына, чета Княжичей решила провести выходные на даче.
Эдик вроде трезвый лег спать. До тела, сама не зная почему, она его не допустила, он обиделся и пошел спать в другую комнату. А чуть рассвело, куда-то убежал. Почему-то без трусов. Полина раздумывала об этом, пытаясь потушить пожар. Наконец ей это удалось. Выбросив из сеней сгоревшее помойное ведро, она пошла искать мужа.
А в это время Эдуард Генрихович без трусов несся мимо стоящшего на выезде из дачного поселка милицейского поста,где и был задержан дежурным милиционером по кличке Гадкий утенок.
Полина нашла мужа в больнице. Он был госпитализирован в ожоговое отделение. На расспросы соседей по даче: « Куда это ваш муж чуть свет без трусов помчался?», Полина отвечала: «Эдик сжег нечаянно прибор».
Соседи понимающе кивали: « трудно вам теперь без прибора будет». На вопрос : «Какой прибор сжег Эдик?», Полина отвечала задумчивым взглядом.
Одна из соседок по даче отозвала Полину в сторону и шепотом спросила:
- Ведь пьет ВАШ муж. Как Вы терпите?
- Терплю. Человек хороший.
- А мой не пьет, - с гордостью заявила соседка, - но такое говно.
Через неделю Эдуарда выписали из больницы. Полина предложила обмыть это дело. Но Эдик отказался впервой в жизни.
Заклинание подействовало, - про себя подумала счастливая жена.
Дело в том, что, когда Эдик ушел спать в соседнюю комнату,Полина ночью тихонько вошла туда, почуяла запах алкоголя, удивилась: «Где гадина только добыл пойло?», но от рекомендаций ясновидлящей, которую посетила наконуне, не отказалась.
Она зажгла три свечи перед иконой «Неупиваемая чаша», стала у изголовья мужа и начала нашептыват в мувжнино ухо заклинание:
«Как ты можешь жить и не пить вина, так ты не жил без меня. Стою я , раба божия Полина, на берегу, а это не вода, а вино. И пусть я буду для тебя, как мед, а вино будет для тебя, как говно. И чтоб без меня, рабы божьей Полины, ты скучал, а от меня плакал и блевал Легче бы тебе живьем клопа съесть, чем рюмку с хмельным к губам поднесть. Ключ в море, и тот ключ не всплывет И заговор мой никто не перебьет.
Пьянству бой, кефиру зеленую улицу. АМИНЬ. АМИНЬ. АМИНЬ».
Насчет кефира Полина к заговору добавила от себя.
Вернувшись из больницы домой, Эдуард Генрихович поведал жене, как он опалил «Прибор»:
- Снится мне ,понимаешь, сон. Сталин, Гитлер, а мне тут в туалет приспичило, Ну, думаю, не успею до сартира добежать. А тут ведро под ноги попало. Я на него и присел, чтобы журчанием струи тебя не разбудить. Ну, сел, закурил, а спичку между ног бросил, а оно, как пыхнет. Я и побежал.
- Дурачок, - потрепала мужа по голове Полина, - перед нашим приездом рабочие ремонт закончили. Бензин, ацетон, краски в ведро слили. А выенести его забыли. А ты и уселся.
Прошло пять лет. Полина думала, что от пьянства мужа спас ее заговор. А он полагал, что не пьет от обгоревшего прибора. Все эти годы «Прибор» действовал безотказно и Полина назвала его – «НЕОПАЛИМАЯ КУПИНА»*
* Неопали;мая купина; — в Пятикнижии: горящий, но не сгорающий терновый куст, в котором Бог явился Моисею, пасшему овец в пустыне близ горы Синай. Когда Моисей подошёл к кусту, чтобы посмотреть, «отчего куст горит огнём, но не сгорает» (Исх.3:2), Бог воззвал к нему из горящего куста, призвав вывести народ Израиля из Египта в Обетованную землю.
*И.А. Бунин "Освобождение Толстого"