Опята с криминальной приправой

Гордеев Роберт Алексеевич
                http://www.proza.ru/2010/09/27/1479 
               
        Вчера за краем моего дачного участка на боку берёзового пня, оставшегося от «папиной берёзы», я заметил не ко времени осмелевшую троицу опят. Пень ещё относительно молод (нет ему и трёх лет от роду), но раз уже поселились на нём грибы, жди на будущий год визит обильного урожая…
        Лёгкий ветерок, освежая улыбчивое октябрьское утро, изредка помогал жёлтым листьям сорваться с женственно обнажавшихся берёз, переправившись через «первую реку» (так мы зовём лесной ручей) я шёл по малотоптанной тропинке. Вдали показались три-четыре ствола, уже несколько лет лежащие за поперечной дорожкой в нешироком болотце. Странно… То ли так засыпало листьями знакомые коряги, то ли я стал видеть мир не слишком чётко: в фас и профиль были они явно мохнатыми… Эвона, да это же опята! Рослые-то какие и сколько их. Не иначе, слой пошёл!
        Предвкушая скрип, с каким буду срезать ножом под корень гроздья опят, я с удовольствием пристроился к ближайшему стволу, но не успел продвинуться и на шаг, как на меня пахнуло чьим-то парфюмом: метрах в трёх над другим концом этой же коряги трудилась дама. Меня смутило то, что ко мне, первым открывшему это чудное местечко, дама эта подобралась настолько тихо и - не сказавши ни словца, ни даже «здравствуй-прощай»! - режет моих опят! Хоть бы выбрала дальний от меня ствол…
        - Мадам, что это вы хозяйничаете тут? Занято место!
        Не обращая на меня внимания, нахалка споро орудовала ножчиком. Где-то я её видел, и не так давно? А-аа! Чем-то она мне не понравилась, когда на весеннем общем собрании её принимали в члены кооператива… Я привстал:
        - Дама, вы меня не слышите?
        Ноль внимания! Что это - оскорбление молчанием?
        - Вот что, - выпрямился я, – не люблю выяснений, но не уйти ли вам отсюда подальше? Вон, - я показал рукой, - видите...
        - Успокойтесь, - перебила она, - вашего не беру, занимайтесь своим делом!
        В груди скользнул холодок… Похоже, прямое оскорбление! Сделав пару шагов, я переставил чужую корзинку подальше; она опрокинулась, и свежесрезанные опята поплыли к ногам в оранжевых ботах. Не передать, какие слова и звуки впились мне в уши! Я отпрянул и посмотрел по сторонам – к нам подходил…
        - Артур, - обратился я к человеку в болотных сапогах, - вот этой милой даме не понравилось моё присутствие, мешаем друг дружке. Пристраивайся, она с охотой освободит место.
        - Ну, здорОво! - Пожав мне руку, Артур присел возле безучастного ствола.
        Дама, остервенело подобрав плававшие грибы, молча уходила. Странно, как ни на чём возникают конфликты! Стало смешно:
        - Ты как раз вовремя, а то я уже опасался, что милая женщина меня уничтожит на корню.
        - Милая женщина меня уничтожит, - Артур был почти серьёзен, - напрасно ты так. Нарочно, что ли, конфликтуешь с моей соседкой?... Давно с тобой не виделись – пожалуй, с той поездки из Царского по твоему Митрофаньевскому космодрому. Живёшь-то как?... А опят тут, действительно, до дуры!
        - Вот, решил задать Жене Миле очередную работку: с солением огурцов покончила - пусть займётся опятами. Мы их обжарим немного и – в морозильник. А зимой… Шампиньёны им и в подмётки не годятся! А ты со своими огурцами справился?
        - А то нет! - он уже дорезал оставшееся от дамы, - вот ты говоришь «огурцы»…
        Похоже было, что от него, так склонного к подробным излияниям, сейчас услышу что-нибудь новенькое. Я не ошибся. Немного покрутив затёкшей шеей Артур перебрался к соседнему, не менее мохнатому, стволу, и споро срезая гроздья симпатичных крупных опят, начал:
        - Говоришь, огурцы… Помнишь, я рассказывал тебе, как здорово провернул дело с конфетными отходами, даже устроил «собачью лафу» братьям нашим меньшим? Я тогда представил себя удачливым коммерсантом, но, вообще-то, это был ма-аленький случайный успех. А когда пришлось столкнуться с суровой действительностью, тут я и… Извини,- жидко-жидко!
        Наша контора, гордо именовавшаяся «СТЕППС-конверсией», была автономной частью некоего «холдинга». Чем мы только ни занимались!...
        Был конец 91-ого или 92-ого, помню, только-только выпустили двухсотрублёвые купюры. Будущий гекачепист премьер Павлов (все называли его «свиноёж») немедленно сделал на них (и на сотенных, давно ходивших купюрах) некие надпечатки - якобы, с целью исключить из употребления те, что без надпечаток… Они - нам сказали – оказывается фальшивые, и в неисчислимом количестве заброшены к нам западными супостатами (паразиты такие!) дабы погубить нас. Экономически…
        И тут же инфляция сорвалась с цепи!! В магазинах в то время не то, что за огурцами – за картофельными очистками стояли бы очереди, будь они в продаже! Жрать, вообще, стало нечего…
        А между тем, в билдинг, где арендовала площади наша контора, кто-то откуда-то привёз на реализацию мороженую рыбу. Навагу! Короче, на уровне руководства холдингом родилась идея: провернуть покупку и доставку этой самой наваги - тоже для продажи. И мой друг Олег, тот, что позвал меня трудиться в эту самую «конверсию», предложил мне возглавить экспедицию за этой рыбкой в город Беломорск, бывший Сороку. Заодно отвезти туда же – по существующим договорам! - десяток бочек масляной краски и по пути забросить в Медвежьегорск сколько-то рулонов ковролина шириной по четыре метра каждый (перепродажа это была или ещё что – меня не касалось). Для начала надо было принять в Ленинграде человечка из Беломорска. Якобы, он за небольшое вознаграждение берётся вывести нас на нужную рыбную контору и договориться обо всём. На казённые деньги принял я его, посидели с ним в кафе, потолковали и тот…
        - Скажи мне, как истый коммерсант, Артур. Ты - специалист по огурцам, по ковролину или по казённым деньгам? Ты же от огурцов, как обычно, уже поплыл куда-то… Давай-ка, лучше сами поплывём к дому, тут срезали уже всё. Найдём чего-нибудь ещё, а по дороге и расскажешь.
        - У вас, сэр, пардон, терпения с гулькин нос! Ты бы, инженер, взращённый совейской системой и зелёный в коммерции, как гусиное говно, лучше бы послушал повесть про то, как не надо делать бизнес! И помалкивал бы. Так вот… Выдали мне на руки для покупки наваги шестьдесят две тысячи деревянных с надпечатками в большой спортивной сумке «USSR» и придали в качестве усиления специалиста по перевозкам (своего транспорта у нас не было). Ехал я с ним и с этой сумкой в троллейбусе, а «придаток» этот мне и шепчет: «давай, говорит, купим на все эти деньги огурцов в фирме «Лето», отвезём в Беломорск, там с выгодой реализуем; на вырученные деньги купим, говорит, как положено, рыбу, а прибыль поделим»…
       - И попутал меня бес! - помолчав, продолжил Артур. Затем вдруг споткнулся и чуть не свалился в лужу; я еле успел придержать его:
       - Ты болтать болтай, да по ходу не ныряй!
       - Извини – нечаянно. Мерси в боку…
       Подобрав несколько рассыпавшихся опёнков, он продолжил:
       - А этот мужик-придаток, конечно, никакой автоконторы не имел на примете, мы прямо на Витебском проспекте подклеили КАМАЗ-рефрижератор. Слу-ушай, я таких больше никогда не видел: прицеп длиной девятнадцать метров, за водительским местом - ложе двуспальное!... Договорились с водилой на девятнадцать кусков: за прогулы, за левизну рейса, за страх… За наличку договорилсь, а расчёт - по приезде обратно. Загрузили бочки с краской, ковролин этот… И заехали в это самиое «Лето» - помнишь огромные ряды теплиц справа и слева от шоссе перед насыпью железной дороги? Закупили прямо из теплиц огурцов длинных этих на все деньги и попилили на север через Лодейное, через Марциальные Воды, Медвежьегорск…
        В кабине камазовой тепло, уютно, водитель разговорчивый попался, а этот "придаток" – глядь! – уже вытащил бутылку и предлагает. Поначалу я крепился, а потом, думаю, чего ж это я? Пилить ещё целых двое суток… Короче, присоединился к придатку, вошёл в контакт!
        Медвежьегорск помню с трудом - там разгрузились и вышли на прямую. Мороз (зимой дело было) не слишком, но - после дождя. А за Медвежьегорском на север дорога идёт пряма-ая, как стрела, всё в гору, и насколько видно вперёд, на ней в разных позах стоят и скребут колёсами разнопородные грузовики, не вырвавшиеся сходу наверх: не цепляются их колёса за ледяную дорогу! Водитель наш разогнался, но не дотянул до верху метров полста и – мы тоже встали. На счастье почти рядом оказалась куча щебёнки (загодя, видимо, кто-то завёз, чтобы такие, как мы, выползали), и мы, подсыпая её под колёса, выбрались-таки быстро.
        Беломорск городишко так себе. От него начинается Беломорканал - та сталинская стройка шла от него. Примечательна, между прочим, огромная скала-валун, через которую перетекает основной поток реки, а так – ничего особенного. Гостиница тоже рядовая. Все мы заночевали в одном номере, а с утра кинулись по разным рыбным конторам. Тот человечек, кого я в кафе принимал, объявился сразу же, но сколько ни таскал он нас на своей "копейке" по разным конторам, ни с одной договориться о рыбе не удалось. Зато удалось хорошо пристроить огурцы в порту…
        - Вот, наконец-то, - заметил я, - ты и добрался до огурцов! А то…
        - А ты слушай и не перебивай! – возмутился Артур. - Значит, в порту удалось пристроить огурцы. Составили договор честь по чести, сдали товар. Всё хорошо, денег на руках у меня пока нет, зато вечером отметили энто дело по полной… На завтра, сколько ни мотались опять – наваги йок! Нет наваги, и нигде не обещают! А в порту мне за огурцы – как и договорились! – всю сумму выдали на руки и предложили, пока суд да дело, поместить деньги в их сейф. Но я, чувствуя себя опытным коммерсантом, решил оставить их при себе - чтобы были под рукой в любой момент!
        Дальше – как обычно и бывает с дураками энд обалдуями! Взяли шесть пузырей, засели в номере у себя. Мой «придаток» оказался чудесным парнем - водитель, конечно, тоже!. Сумку с деньгами я, естественно, положил в самое надёжное место – под голову… Утром под туманной головой – голый матрас!!...
        - И каким было первое чувство, Артур? Стыд?
        - Знаешь… Даже не паника – ужас!! И чем дальше шло время, вокруг всё становилось всё более странным. Рванулся к телефону, звонить в милицию – трубку перехватил «придаток»: что ты, говорит, с ума сошёл – ментов звать?!... Знаешь, паника лишает тебя соображения, мыслить логически начинаешь позже. Я вырвал трубку, набрал милицию и…
        Приехали менты с понятыми, обыск, то, сё… А «придаток» - уже никакой (сразу я и не заметил), допил успел уже с вчера не допитое. И – глядь! – появился местный «человечек», тот, с кем в кафе тогда! Растерянный он явно, но тоже возмущается вместе со всеми. Меня – под конвоем в милицию, «придатка» не взяли: лежит в отрубе! В отделении следователь-узбек - до сих пор помню, звали его, кажется, Фарид Утяшев (отчество забыл) - усадил напротив, и началось…
        Спрашивал про меня, про работу, про спутников и обо всём остальном. Потом сделал страшные глаза и: «а ну, колись, падлина, куда деньги дел, кому скинул»?         Я вскочил, чуть не бросился на него! Убить бы мог сволочь!…
        Голос Артура дрогнул - так захватили его воспоминания; помолчав, он продолжил:
        - Видимо, увидел этот Фарид, что перегнул - а может быть нарочно испытывал меня?... Говорит, там в номере все окна были заклеены, одно лишь отодрано и притиснуто. А под окном следы чьи-то… И, говорит, пиши заявление о произошедшем! А во мне уже проснулось: деньги-то! Эти, тутошние – да, исчезли, но получены честно, и документы в порядке… А те, что были выданы в нашей «конверсии» - что это за деньги?! На работе я никогда не лез в денежные вопросы, но подозревал, что где-то что-то крутится. Но подай я заявление, этот мент раскрутит дело так, что выйдут следователи на нашу контору и начнётся…
        Восемь часов, до самого поздна сидели мы вдвоём, проговорили про всё: за перестройку, за жизнь тяжёлую, про то, где и с кем мотались по ихинному городу и по каким рыбконторам, про разгул преступности… Он всё давит, чтобы сказал, чем занимается наша контора в Ленинграде, а я ему всё больше про Лёлика Бровастого да про «меченого»… Одни мы уже остались, все давно ушли. Одиннадцать… Я уже почти составил, даже написал заявление, осталось только подпись поставить… Нет, не поднимается рука!
        Я слушал Артура молча, временами поглядывая вокруг, но грибов что-то не попадалось. Он, между тем, продолжал:
        - Отпустил меня Фарид, наконец, только паспорт не отдал. Приходи, говорит, в десять. Думал, усну сразу – да какое там!... Полночи мысли переворачивали друг дружку с боку на бок, но явился я к нему во-время. Сначала не заметил, а потом вижу: справа от него на тумбочке стоит моя сумка! Он молчит, смотрит на меня. И я молчу. Он снова завёл песню про заявление, а потом вдруг: «твоя?!» Да мало ли таких сумок, у которых на боку «USSR»! А я: «Нашли? Где?» - «В гараже» - «И сколько?». Он знал, что было сто тридцать кусков (вчера сказал ему), а говорит «девяносто»... Молчит, смотрит. А потом: «подписывай! сразу раскрутим этих деятелей – и «придатка» твоего и того, кто возил вас!» Действительно, они моего с утра забрали, а того нашли ещё ночью… Но! Без заявления моего ничего они не имели права делать! А мне писать заяву…
        «Нет, говорю, разберёмся сами!»
        В общем, отдал он мне паспорт… Денег нет у меня вообще, в Беломорске этом знакомых – только тот «человечек». Идти к нему же и просить в долг?!... Делать нечего, пошёл я: выбираться-то надо! Словом, отбыли вдвоём с водителем, «придатка» же оставили ментам. Потом оказалось - держали его в ментовке ещё три дня, всё вынуть признание хотели.
        Ну, явился коммерсант твой «пред светлыя очи»… Сидели втроём: руководитель холдинга, Олег и я; они всё больше молчали. Главное я понял: правильно, что не написал заявление! А убытки? Вздохнули они оба, но – «извини», сказали, с водилой расплатишься сам! Как выкручивался я, это отдельный вопрос…
        - Вон, гляди, коммерсант, - я указал на порезанный пенёк неподалёку, - не иначе, твоей соседки работа.
        - Да, Бог с ней, нам уже хватит…
        - А «придаток» твой? С ним-то как?
        - Оказалось, держали его в ментовке, говорю, ещё три дня. Появился у нас через неделю всего разок, больше я не видел его.
        - Видимо, разобрались, - хмыкнул я, ты знаешь… Тебе не кажется, что у твоих начальничков у самих рыльце было в пушку? Обоих ведь они тебе подсунули – и «придатка», и «человечка»! А те, пользуясь твоей ушастостью, и должны были проделать то, что проделали. Ты был только для отвода глаз.
        - А огурцы? Шеф же с Олегом не знали!
        - Ну и что не знали! У тебя вышла прибавка к заранее спланированному ими, только и всего! И ты правильно сделал, что не написал, иначе бы твой Утяшев – толковый, видимо, мент – раскрутил бы энто дело тип-топ, по полной!
        Артур даже остановился, покачал головой:
        - Как только такое в голову может прийти… Я же Олега знал, по крайней мере, лет десять, работал с ним…
        - Ну и что! Люди в девяностые и не такое выделывали! Слой такой пошёл тогда среди публики! Менялись люди так, что... Никто не знает среди млекопитающих, почему киты выбрасываются на отмели, а лемминги кучами кидаются в море; почему происходит год девяносто третий, а потом - семнадцатый, почему в тридцать третьем горит рейхстаг, а в две тыщи двенадцатом люди ходят на Болотную... Слой такой идёт! Начальнички твои просто попали под слой, и расчёт их был на твою порядочность, что ты сообразишь про неправедные деньги и не подставишь старого товарища! Просто понимать надо; слой шёл такой! Так что не укоряй себя за то, что провалил задание, не окОривай нежную душу, не сдирай кору с души своей: всё так и было задумано...
        Артур молча смотрел на меня тяжёлым взглядом.
        - Ладно, - я снова улыбнулся и перевесил корзину с опятами на другой локоть, - как говорится, не бери в голову. Просто я хотел напомнить – то ли ещё случалось в «ревущие девяностые». Вспомни, оглянись: откуда наши «олигархи» вылупились? А то ли ещё случается сегодня, мы и не подозреваем… Знаешь, посетил меня сейчас парадоксальный мысЕль: может, не зря каждый из них свои мильёны стремится превратить в миллиарды? Это - чтобы чувствовать себя стабильно в любое время и в любой ситуации! Мы с тобой, чистенькие такие, на пенсии сидя, болтаем, режем своих опят, а те, кто крутятся, тоже режут, только - друг дружку! По-чёрному, пока их самих не срезали под корень…
        Взгляд Артура потеплел:
        - Интересно ты мыслишь, философ, а бревна очередного под ногой не видишь, - он показал подбородком на ещё один мохнатый ствол невдалеке, - твой или мой?
        - Чур, пополам!

                http://www.proza.ru/2014/08/31/1062