- Пап, ну как там твой бизнес? – Ленка спрашивает почти безразличным тоном.
- Развивается, со временем, надеюсь, станем состоятельными людьми. - Папка не почувствовал подвоха и сам полез в западню.
- Так может быть, и на парикмахерскую мне наскребем? – заулыбалась она. – Я ведь уже большая, хочется быть красивой.
- Лен, да ты и так уже красивее некуда. А во что мне обойдется красота?
- Ну, я еще не решила, какую прическу сделать. Думаю, в пределах тысячи.
Папка достал и протянул ей купюру.
- Только Лен, знаешь, тебе не столько прическа нужна, сколько свой стиль.
- Спасибочко. Ну да, я подумаю.
Ленка, хотя больно-то и не показывает виду, но привыкла к папкиным словам прислушиваться. Он всегда говорит по делу. И вообще она его любит. И любила, сколько себя помнит. Даже и когда не помнит. Мамка рассказывала, лет в пять, может быть, пыталась даже выменять у нее папку на куклу Барби. Ну конечно, мамка не согласилась. Еще бы, чай такой красавец – мужчина самой нужен. Тем более, что сейчас таких уже и не делают. И так уже повезло, что он ей достался. А второго такого-то нет…
В парикмахерскую она не пошла. Залезла в интернет, нашла там стильные прически, однако быстро поняла, что это для тех, у кого нет ни ума, ни фантазии. И вообще, как папка говорит: «Весь гламур – бутафория, дурь и пошлость, смешанные в равных пропорциях».
Нет, он имел в виду совсем другое. Она и сама где-то видела. Еще в начальных классах у их учительницы был свой стиль. Постоянная прическа, простая, но изящная, хотя и выглядела не совсем по-взрослому. Только вот подробностей не помнит, вроде бы две косички сходятся на затылке и дальше французская коса. Или что-то наподобие. А в праздничные дни еще и бантики.
Опять порылась в Интернете, но так и не нашла ничего подходящего. Да уж, непросто быть девчонкой в этом мире, даже если ты красивее некуда и глаза как непроглядная ночь. Попробуй вот придумай себе тот самый стиль, который сделает тебя неотразимой.
Была бы жива мама, помогла бы. Но мамы больше нет. Два года назад она попала в аварию.
Без мамы плохо. Они с папкой сначала вообще отупели. Мир перевернулся. Наверно, через год только потихоньку пришли в себя. И тогда Ленка решила мамку заменить. Ну, не бросать же папку на произвол.
Для начала захватила кухню. Сейчас ведь в Интернете можно не только любые рецепты отыскать. Даже и видео посмотреть, как и что делать. И курсы кулинарные есть. Только нужно все важное в блокнот конспектировать. В общем, освоилась потихоньку. Потом уборка, стирка. А сейчас подбирает к рукам остальное домашнее хозяйство, закупки там всякие. Ну, а дальше посмотрим…
***
Ленка была на кухне, когда пришел папка. Направилась в прихожую с каким-то неприятным предчуствием в душе. Он пришел не один.
- Лен, познакомься, это Клавдия Семеновна.
Она сразу все поняла с первого взгляда. Немного за двадцать пять, стройная, миловидное лицо, светлые волосы, приятный голос, интеллигентные манеры – все очень и очень серьезно. «Клава» - определила для себя Ленка, и это определение включает в себя абсолютно полную характеристику соперницы.
- Господи, ну где только люди находят такие имена?
Белая просторная блузка, короткая юбка открывает стройные ножки. Не узкая юбка, придуманная специально для идиоток, а расклешенная, очень удобная и изящная юбочка из шотландки. Вкус у Клавы определенно есть. И это ужасно. А самое ужасное, что она выше почти на голову, и Ленка чувствует себя рядом с ней ребенком.
Окуда только она взялась? Появилась как гром среди ясного неба и разрушила все разом. Все, что было дорого, что казалось интересным и увлекательным, обесценилось и потеряло смысл. Ничего не осталось. Все прежние мысли и мечты теперь кажутся глупой и бесполезной суетой.
Она что-то ответила невнятно и ушла к себе в спальню. Села на постель и тупо уставилась в стену.
Папка сам привел её в дом. И ничего теперь нельзя сделать. Бороться? Какой смысл? Все бессмысленно и бесполезно. Жизнь рухнула. Больше ждать нечего. На душе пустота. Даже слез нет, только тупая апатия и безысходность.
Через некоторое время зашел папка, подсел, обнял: «Лен, ну ты чего? Клавдия социальный работник. Ты же у нас несовершеннолетняя и без мамы. Она должна проверить условия проживания. Вот мы с ней договорились».
- Эх, папка! Кого ты пытаешься обмануть! Думаешь, я ничего не вижу? А то бы ей больше проверять нечего! Нашла где искать социальный кризис. Да еще в выходной день. Договорились они. Да мне все равно, делайте что хотите. - Но вслух, ничего не ответила.
- Лен, ты уж не подкачай?
- Да ну вас всех, - безнадежно буркнула Ленка.
Однако, посидев еще некоторое время после того, как папка ушел, решительно поднялась: «Ну, я ей сейчас покажу социальный кризис!»
Нормы приличия требуют гостью накормить. На обед ее никто не приглашал, тогда можно устроить полдник. Простенько и оригинально, вот что требуется. Она направилась на кухню, замесила тесто и принялась печь оладьи. Вошла Клава, завела беседу, больше похожую на допрос. Ленка, не прерывая работы, отвечает вежливо и дружелюбно, как полагается радушной хозяйке. Она тонюсенько нарезала бекон и положила на каждый оладышек.
- Сварю-ка я им какао с молоком, - решила она и достала из шкафа древнюю картонную упаковку, оставшуюся еще от мамы.
Когда все было приготовлено, накрыла стол. Клаве поставила красную подарочную кружку «нескафе», которую ненавидела сама.
- Прошу к столу, откушайте, чем бог послал.
Высунулась из кухни: «Пап, вся страна с надеждой и вожделением мечтает видеть тебя за столом!»
Клава удивляется: «Что это? Какао! Сто лет не пила. Господи, как вкусно! Леночка, где ты его раздобыла?»
- В своих детских воспоминаниях, - скромно ответила хозяюшка.
- Ну, ты даёшь! – изумился, папка и с удовольствием принялся за еду.
Она не ответила и ни разу на него не взглянула.
- Им нравится общаться друг с другом, - отметила она про себя, - готовое дело, уже снюхались!
Поклевала, безо всякого аппетита, просто присутствуя за столом. Когда все встали, перемыла посуду и направилась к себе.
В прихожей Клава обувается, сидя на низенькой табуретке: «До свидания Леночка, спасибо за угощение, было очень вкусно. И было очень прият…» Ленка, сверху вниз, молча, посмотрела ей прямо в глаза и Клава прикусила язык.
А Ленка ушла к себе и встала у окна, бездумно глядя во двор. Из прихожей едва доносится щебетание Клавы и голос отца.
- Она ведь Вам приёмная дочь?
- Да, ей было три года, когда мы поженились. Усыновил. Никто этого уже не помнит, дочка и дочка.
Ленка не могла бы этого слышать, слова звучат совсем неразборчиво. И, тем не менее, каким-то образом она знает, о чем они разговаривают.
- Папка мне не родной?! Вот это да!
Она не может вспомнить, знала раньше, или нет. Никто об этом, никогда не говорил. Но где-то, в самой глубине памяти, было что-то такое…
- Интересно, а я могу выйти за него замуж? Впрочем, это уже не имеет никакого значения. Я ему не нужна, ему нужна Клава. И мне никто не нужен теперь.
- Только бы он не пошёл её провожать! Если пойдет, тогда – всё!
Нет, они попрощались в прихожей. Им обоим хотелось дотронуться, но они удержались, уступая приличиям.
Ленка стоит, переживая свою трагедию, самую большую в ее жизни. Даже большую, чем гибель мамы. Никого и ничего у неё теперь не осталось. И не на кого обижаться, и некому мстить. Всё разрушил папка, а это равносильно тому, что сама. И не Клава тому виной. Клава – это просто средство. На неё что толку злиться, она хлопочет о своем счастье, нашла очень неплохой вариант и теперь довольна.
Ленка представила, как Клава в прекрасном расположении духа, резво спускается по лестнице. И ей жутко захотелось ускорить это движение…
- Нет, подруга, папку ты не получишь! Больно жирно тебе будет! И попробуй только появиться здесь еще раз!
Она почувствовала, что её всю трясет от злости и постаралась успокоиться: «На Клаву незачем злиться, она не виновата».
Из подъезда вышла Клава и, прихрамывая, неуклюже широко расставляя ноги, побрела к своей машине с таким видом, будто ее только что избили. Ленка отошла от окна и села на постель.
***
А Клава навернулась на лестнице. Она отлично знает, что упала сама, но осталось ощущение, будто кто-то толкнул. От радужного настроения не осталось и следа. Ободрала локоть и больно ушибла копчик. Хорошо еще, что никто не видел, как она съехала по лестничному пролёту на заднице, подпрыгивая на каждой ступеньке, завалившись набок и беспомощно дрыгая ногами.
Ни о чем приятном думать больше не хочется. В мозгу застрял прощальный Леночкин взгляд.
- Ревнует меня к отцу, как все дети. Обычное дело. Это вполне можно уладить со временем. Зря что-ли закончила педагогический с отличием. Красивая девочка, только странная. Еще нет шестнадцати, а иногда совсем как взрослая. Никогда бы не подумала, что девчонка может так ловко управляться на кухне.
Клава добралась до машины. Боль не позволяет сидеть прямо. С грехом пополам устроилась на сиденье вполоборота, сидя на одной ягодице. Боль постепенно усиливается, заставляя думать, что ситуация гораздо серьезнее, чем показалось на первый взгляд.
«Папку ты не получишь!» неожиданно прозвучал у нее в голове Леночкин голос. И она вдруг осознала, что та будет драться как кошка, бескомпромиссно, со всем отчаянием, до последнего вздоха.
- Всё тут не так просто. Она увидела во мне соперницу с первого взгляда настоящим женским чутьем. И даже радушие изобразила, мол, можешь не беспокоиться, хозяйка здесь уже есть. А этот взгляд потемневших глаз, который заставил меня замолчать? Не было в нем ни злобы, ни угрозы, только какая-то непонятная мощная сила.
Клаве и сейчас кажется, что эти глаза смотрят на неё. И не откуда-то из окна, а почти вплотную.
- А ведь это она меня толкнула, ведьма! Точно ведьма! – Клава задумалась. Как только в мыслях появилось это слово «ведьма», все встало на свои места. Она еще раз перебрала в памяти все сегодняшние события. – Ой, напрасно я сюда сунулась! Все радужные перспективы разлетелись на кусочки, наскочив на Леночкино упрямство. И ни какие педагогические знания здесь не помогут.
В голове отчётливо прозвучало: «Попробуй только появиться еще - так легко не отделаешься!»
- Да уж! – сказала про себя Клава, завела мотор и осторожно тронулась сидя в неестественной позе. Она выехала со двора и навсегда исчезла из Ленкиной жизни.
***
А Ленка сидит, потрясенная открытием. Ведьма! Возможно ли такое в действительности? Или всё это сказки? Если бы такое случилось с кем-нибудь другим, наверняка бы не поверила. Она пытается уговаривать себя, что это чушь. Но нельзя же спорить с фактами. А как иначе она могла бы знать, о чем идет разговор в прихожей и Клавины мысли. И потом она знала о падении еще до того, как увидела выходящую из подъезда Клаву.
- Ведьма! Получи и распишись! Интересно, а это хорошо, или плохо?
Она стала вспоминать свою жизнь. Ей и вправду частенько было подозрительно просто уговаривать и убеждать людей. А в прошлом году. Желая срезать путь, она сдуру зашла в один грязный, неуютный двор. Двое отморозков задумали прижучить ее. Но она узнала об этом едва ли не раньше их, когда они только многозначительно переглянулись, и бросилась бежать в сторону оживленной улицы. Они пытались догнать, но первый неожиданно споткнулся, на ровном месте. Падая, он напоролся на конец арматурной проволоки, торчавшей из раскрошившегося бордюрного камня. Проволока влетела на ладонь в ногу повыше колена. Гаденыш оказался пришпиленным к бордюру и вопил так, что при других обстоятельствах его стало бы жалко. Обоим им было уже не до неё и Ленка спокойно смылась. И что интересно, она не оборачивалась, но, каким-то образом отлично знала всё, в подробностях.
Только сейчас она поняла, что тогда произошло в действительности. С перепугу и из желания спастись, во что бы то ни стало, работающий на бешеной скорости мозг в торчащей арматуре, на которую в такой ситуации и внимания не обратишь, увидел средство защиты. И она навела преследователя на эту арматуру. Так ему и надо. Нечего и жалеть таких уродов. Еще хорошо, что она тогда не знала про ведьму. Иначе ей бы точно захотелось, чтобы им не повезло ещё больше. Ну, типа: чтобы у скорой отвалилось колесо, дежурный врач попался обколотый и в морге, как нарочно, не оказалось свободного холодильника.
- А вдруг и мамку я угробила? - Испугалась она. – Может я такая неуправляемая и от меня одни беды?
Она долго сидела над этой мыслью, сгорбившись, обхватив колени.
- Нет! - Ленка выпрямилась. – Нет, мамку я любила. Ревновала её конечно к папке, но зла никогда не хотела, признавая её права. Нет!
- В любом случае, надо с этим поосторожнее. Вообще, кажется пора взрослеть, пока не наломала дров. Жалко конечно, хорошо было быть ребенком. Но всё когда нибудь кончается, и детство тоже. Ладно, взрослой тоже быть неплохо, - неуклюже попыталась она себя утешить, вытирая без спроса подступившие слезы.
***
Она нашла папку за компьютером, подошла и обняла сзади за шею.
- Лен, ты уж прости меня, пожалуйста? – Он повернул голову. Она ничего не ответила.
- Оказывается, я ведьма!
- Может быть, может быть, - задумчиво повторил он. - А почему «оказывается»?
- Так я и сама раньше не знала.
- А откуда узнала?
- От Клавы, когда спустила её с лестницы.
- С лестницы?! А ты же, вроде, и не выходила?
- Ну, ведьма же, и выходить незачем.
- Может быть, может быть. И что Клава?
- Копчик ушибла.
- Ой, это же больно.
- А пусть не лезет, куда не просят. - Ленка почувствовала, что кипятится и заставила себя успокоиться. – Она больше не появится. Теперь ты только мой!
- Ну, тогда пропал я, - миролюбиво произнес папка, и она в ответ крепче сжала объятие.
- Пап, а это правда, что ты мне не родной?
- Подслушивала? – укорил он её.
- Нет. Мне не нужно подслушивать. Я и так могу знать, о чём говорят.
- Очень даже может быть… Да, правда.
- А ты вроде бы и не больно удивился, что я ведьма?
- Я думаю, это от бабы Лены. К тебе во сне не приходила такая бабулечка?
- Да. Один раз приснилась, какая-то бешеная. Внученькой меня называла, «дар» предлагала.
- Лен, она не бешеная, она ведьма была. Это моя бабушка. Она и мне свой дар навязывала, да я отвертелся.
- Эх, надо было тоже послать её подальше вместе с даром! Только неудобно – пожилой человек, всё-таки.
- Вот она тебе и припаяла.
- Ну ладно, - неожиданно смирилась Ленка. Папка удивлённо посмотрел на неё.
- Пап, если ты мне не родной, значит и баба Лена не родная. А как же она отдала тогда?
- Ну, знаешь, Лен, у них там не так просто. В смысле: у вас, ведьм. Видимо признала тебя родной. Может она знала, что я тебя усыновлю, или еще чего ни будь. Они много чего могут знать.
- А тебе можно будет на мне жениться, когда вырасту? Может она знала, что ты на мне женишься? – она затаила дыхание.
- Ох уж эти дети! – папка всплеснул ладонями.
Ленка разжала объятие и отвесила ему затрещину.
- Я не дети! – возмутилась она. – Я тебя люблю по-настоящему. И не прикидывайся, мне отлично известно, что ты тоже меня любишь. Меня обманывать бесполезно.
- Ну, тогда точно пропал.
Она снова обхватила его за шею.
- А, чай, и не обязательно жениться официально…
Папка промолчал, не зная, что можно на это ответить.
- Пап, а тебе сколько лет?
- Тридцать семь.
Ленка примолкла, подсчитывая разницу и что-то обдумывая.
- Пока не вырасту, буду твоей невестой. И не вздумай рыпаться. И не води больше никого, а то всю лестницу нам разломают своими задницами. Понял?
- Ой, развоевалась! Лучше бы подтянула физику, а то скоро первое сентября. Вот отберут тебя у меня, если нахватаешь двоек, тогда будешь знать.
- Нетушки, не отберут. Так просто ты от меня не отделаешься, и не надейся. Подтяну. Только не сейчас, нужно ужин готовить.
Ленка чмокнула его в щеку, сжав изо всей силы объятие, вздохнула и пошла на кухню. А папка остался сидеть, задумавшись. Конечно, он надеется, что Ленка вырастет и найдет себе стоящего парня. Это был бы самый лучший выход. Она и сама на это немножко надеется. Да только вот надежды-то эти совсем мизерные.