Освобождённая, она стрелой взмыла вверх. Внезапно откуда-то сбоку показалась чёрная, зловещая тень; рядом с ней – ещё одна, и ещё… Ей стало страшно…
Приблизившись, тень протянула к ней когтистую лапу, но, словно обжёгшись, тут же отдёрнула её.
Маленькие глазки, похожие на раскалённые угли, полыхали ненавистью, из открытой зубастой пасти раздался ужасающий рёв… Тени выли в бессильной злобе, не смея коснуться её; неожиданно они метнулись в другую сторону.
… Так и есть – они нашли себе другую жертву – на этот раз совершенно беззащитную… Довольно урча, тени уволокли её куда-то за горизонт.
А она поднималась всё выше и выше и, наконец, оказалась в океане сияющего света, в котором резвились и играли ей подобные. С любопытством те приблизились к ней, и она ощутила искренний интерес к себе и заботу. Волна счастья охватила её.
- А полетели туда, вперёд! – предложила одна, и все, сорвавшись с места, устремились за ней.
Времени она не ощущала; вдруг её пронзило, как молнией: «Пора!»
Её провожали, сколько это было возможно.
- Прилетай ещё! Помни: мы любим тебя!..
* * *
Иван Никифорович открыл глаза и некоторое время смотрел на дощатый, забелённый извёсткой, потолок. За окном едва начинало светать. Полежав немного, Иван Никифорович откинул одеяло и сел на койке, спустив на пол худые ноги с узлами вен. Проснулась и старуха.
- Спал бы ещё! – ворчливым голосом произнесла она. – Куды в такую рань вскочил?
Тот не ответил и начал растирать покалеченное на войне колено.
- К дождю, похоже, - озабоченно признёс Иван Никифорович. – Так и ноет, так и ноет!
- Ты чё смеялся сёдня во сне? – тёплым голосом спросила Мария. – Уж так хохотал, так хохотал – ну, чисто ребёнок!
Иван Никифорович пожал плечами.
- А мне чё-то кошка приснилась!- пожаловалась Мария. – Страшная, чёрная! Когти на меня как выпустит! А глазища – что твои тарелки!.. Страх божий!
- С чего эт ты, Мария, Бога-то помянула? – усмехнулся Иван Никифорович. – Сколь помню, с молодости безбожницей была! Не ты ли сама нашу церковь порушила?
- Эк, вспомнил! – обиделась та. – Уж больше полувеку прошло с той поры!.. А те чё Бог даёт? Ходишь, ходишь в церкву кажно воскресенье, время токмо зря тратишь! Уж лучше по дому чё-нить сделал бы! А сколь денег туды перестаскал?..
Иван Никифорович поднялся с койки и, пройдя в комнату, обратился к иконам, привычным движением осеняя себя крестом.
- Отче наш, иже еси!.. – забормотал он.