или
о холодных ручках медсестры и горечей игле в тёмных закоулках слегка алого города
Когда Семён Семёнычу всыпали, он - немало не думая - подумал, что это не иначе как лекарство.
Он даже уже приготовил свою изрядно раскрасневшуюся попочку и даже как будто прилёг ею (хоть и несомненно ошибочно) на слегка вспененную больничную подушечку, когда вдруг вошла медсестра больницы.
Зина была и впрямь прекрасна. Длинные волосы, холодные волнительные пальцы. Она и вообще славилась большими голубыми глазами, да ещё и тем как толчёт в ступке. А толкла она на сей раз большую таблеточку, чтобы приготовить пленительную микстурку и специально для Семён Семёныча.
Семен Семёныч - если б не выдавшая его всюду привычка к женщинам - был славный малый. И почти кажется однолюб. Жена его звала «душка», среди подобного же пола, но где-то в сторонке, - что-то вроде «ах, мой миленький ушастик!» Словом, Семеон в целом вёл порядошную семейную жизнь.
Зина растолкла. Петушок где-то поодаль раскудахтался. Шприц вдруг наполнили холодные пленительные ручки. Подушка, наконец, была в местах назначения.
Маленький мальчик где-то за окошком прыгал. Девочке - ему подстать - чему-то вдруг хохоталось.
Птичка из домика вдруг выскользнула и ударилась раз семь о его слега пыльную дощечку…
Семён Семёныч, довольный и без того, наконец, уверился, что он полностью и окончательно здоров!
Великие Луки 4 ноября 2012 после длительной «лёжки»