Спецзаказ
(быль)
Новосибирск, 1973 год, конец октября - начало ноября.
Ирина Сергеевна, актриса, журналистка, радиоведущая и дважды разведённая мать-одиночка немного удивилась, когда ей позвонили из горкома партии. Да и сам звонок: «Звонит Звонков» звучал странно. Это было бы ещё и смешно, если бы Звонков звонил из какого-нибудь другого места… Предлагалось придти на собеседование по поводу работы. «Не могли бы вы, если вам не трудно» - непривычные фразы и смысл от номенклатуры такого ранга.
Конечно, она согласилась. Вскоре выяснила, что это Галка, её подруга, дала рекомендацию. И вот оно – собеседование… Филатов, Волков, Цыплаков – секретари и высшие начальники. И ещё чиновник, представлявший её им, сам Звонков… Он был бледен и обливался потом от волнения. Если что не так – спросят с него. Ирина и не подозревала, что можно настолько сильно бояться начальства.
- Почему вы дважды разводились? – неожиданно спросил Филатов.
Ирина опешила. Она думала про линию партии, планы коммунистического строительства и прочее, идеологическое, а тут – на тебе!
- Молодая была, глупая. Вышла замуж - развелась! – ответила она.
Вспоминать первого мужа, поэта-песенника Кима Рыжова ей не хотелось. Он писал Райкину, она вносила правки, Райкин утверждал и исполнял. Даже ухаживать за ней пытался. Вся в искусстве, но личные отношения так и не сложились.
- А во второй раз? – не отставал Филатов.
Ирина посмотрела на него, сжав руки, чтоб пальцы не дрожали. И видно, что-то мелькнуло в её актерском лице такое, отчего гражданин Филатов быстро сменил тему. Наконец, после череды странных и безликих вопросов, собеседование закончилось.
Ирина была принята на работу инструктором по культуре под начало Звонкова, а тот подчинялся Цыплакову – секретарю по пропаганде (связь с иностранцами, политические вопросы). Как-то, составив ему первую справку о выступлении некого коллектива, она получила первый же нагоняй.
- Статью я и сам могу написать! – заявил Цыплаков с хитрым ленинским прищуром. – Мне нужны только факты.
Ирина вздохнула по поводу своего немалого образования, и начала работать, как того требовали. С этим справился бы любой, после десяти классов школы.
А работа горкома была странная: надзор и составление отчётов. Представители горкома присутствовали на различных мероприятиях, партсобраниях, встречали проверяющих и ревизоров всех мастей. Если завод не выполнил план – представитель горкома вопрошал «почему?». И если директор завода не предоставлял хорошего ответа, его запросто увольняли. Они были всюду, проверяли, наблюдали, писали.
Ирина чувствовала себя неловко, спрашивая отчёт и давая целевые указания важным начальниками, профессорам и руководителям коллективов. А подобострастное отношение этих людей ещё более смущало. У неё появилась власть, но не было никакого желания ею распоряжаться.
В одном здании был горком партии – городской комитет, и обком, то есть, областной комитет, рангом выше. И сидел там главой обкома Горячев Фёдор Степанович. «Царь Фёдор», как его называли подчинённые. Он даже в свой кабинет ездил на собственном лифте. А ещё он очень любил тёплые сливки и земляничное печенье – их ему привозили специально. И готовили на заказ. Разумеется, это были совсем не те сливки и печенье, что можно купить простым советским людям.
Но Горячев любил построить из себя демократичного начальника. Как-то раз Ирина бежала вверх по лестнице с бумагами к Цыплакову, а навстречу сам Горячев с проверяющим из Москвы.
- Здравствуйте, Ирина Сергеевна! Как жизнь?
Ирина от таких пассажей большого начальства не сдержалась…
- Как зебра!
- Это как? – насторожился Горячев, ещё не понимая подставы.
- Полоска белая, полоска чёрная!
И вся линия партии с отчётами полетела в небытие. В стенах обкома работник заявил, что ему, ей, советскому человеку немалого ранга, бывает не так хорошо, как эти прописано в программе партии.
Это называется «сболтнуть лишнее». Тогда из-за таких мелочей увольняли, лишали премий, званий и прочего. И Ирина это понимала. Она и Горячев застыли в немой сцене, не зная, как действовать дальше, но высокое начальство из Москвы изволило развеселиться. И, хотя чиновник не смеялся явно, но его глаза показывали, как ему всё это забавно. Обошлось. Кроме того, как ни высоко сидел Горячев, но Ирина работала в горкоме, а не в обкоме. А там свои начальники.
Особой статьёй, во всех смыслах, там сидел начальник Первого Отдела. Работник КГБ, чью-фамилию-нельзя-называть. Настоящий офицер по надзору. Но основа его работы была в том, чтоб горком и обком меньше ссорились друг с другом, этакий рефери…
Недели не прошло, как Ирина работала в этой грозной организации, уже ноябрьские праздники. А с ними – праздничные заказы. Спецпайки для спецработников. И она тоже попала в число элиты.
Огромный бумажный мешок, как большой подарок. Шпроты, мясо, шампанское, конфеты, много чего… Ирина сразу подумала отложить шампанское на Новый Год, а конфетами порадовать сына Димку.
Идти с тяжёлой ношей через главный вход не хотелось: люди же увидят. А им такое не досталось, неловко. Ирина ещё не знала, что ей, как работнику высокого ранга, полагается машина с шофёром, а всех со спецпайками прямо от места раздачи развозят на машинах по домам.
Она пошла через боковой ход для начальства – там народу меньше. Дежурный милиционер, колонны, красота… Тащить мешок тяжело. Ирина поставила его за колонну, а сама побежала ловить такси. Вернулась – пусто.
Обратилась к дежурному.
- Вы не знаете, я тут мешок с заказом оставила, его, наверное, убрали…
- Вот, товарищ вам объяснит, - смущённо ответил милиционер.
«Товарищ» оказался мордатым верзилой. Обкомовским кладовщиком, который и обнаружил её заказ на 44 с чем-то рубля, больше трети зарплаты. Чего только Ирина не услышала в свой адрес! Она, оказывается, и шпионка, и диверсантка, и вредитель, и такая-сякая… Обидно ей стало – за свои же деньги такое выслушивать!
Послала кладовщика с заказом подалее и пошла прочь. Тут он сменил пластинку: если она уйдёт без своего заказа, то уже у него будут неприятности. Могут и в воровстве обвинить, если не хуже. Бежал он за Ириной и кое-как вернул её заказ. Настроение испортил, но мешок-то на месте. Значит, празднику быть.
А на следующий день кэгэбэшник остановил Ирину при входе и пригласил побеседовать по поводу скандала. Та ничего понять не могла: эпизод с невменяемым кладовщиком уже успела позабыть. Когда поняла, в чём дело, то рассказала всё. Начальник Первого Отдела хмыкнул и отпустил её. Доброжелательный такой особист, как лучший друг прямо…
Но на этом глупости не закончились. Теперь уже Цыплаков вызвал Ирину поговорить. «Как вам у нас работается? Всем ли довольны?» И сам её подвёл к нужной теме. А когда Ирина выдала о праздничных заказах «лучше бы их не было», то невинно спросил, почему. И услышал всю историю.
- Так вот оно как было! А мне сообщили… Ну, да ладно… Теперь мне есть, что им сказать!
Танцы вокруг заказа Ирины вылились в грандиозный скандал между обкомом и горкомом, но его она наблюдала уже со стороны. Череда взаимных обвинений, пакостей и кляуз росла, как лавина. Только вмешательство кэгэбиста и высших начальников со временем утрясло ситуацию. Собственно, никто и не помнил, с чего и почему всё началось. И никто не понимал, почему закончилось. Просто, конфликт себя исчерпал. Этот конфликт. Но были и другие. Обычные трудовые будни горкома и обкома партии, работающих в одном здании. Проверки, ревизии, отчёты.