Ну, а теперь Ты бы создал во второй раз человека?
Олег, 3 кл.
Открой нам нас.
Вова, 4 кл.
Выдержки из статьи «Дети пишут Богу»
1.
Сегодня я вернулся домой раньше обычного. Еще в коридоре стянул с себя футболку, пропитанную потом. Жара. Лето. Небольшую сумку для фотоаппарата аккуратно опустил на кресло. Я так делаю всегда, но сегодня в ней лежит не Canon. Фотоаппарат вот уже третьи сутки устроился на столе. Там другое. Как ни в чем не бывало, я иду на кухню заваривать чай, греть пиццу. С трудом вспоминаю, сколько пицце дней, затем все же решаюсь поставить ее в микроволновку. Все как обычно. Пытаюсь читать книгу, пока ем, крошки падают на экран, это меня раздражает, хотя, на самом деле, мне просто сложно сфокусироваться на чтении. Мои мысли постоянно отрываются от строк Рея Бредбери и настойчиво летят в гостиную, к креслу с сумкой. Я выключаю электронную книгу. Читать невозможно.
Доев свой ужинообед, я долго сижу на кухне, уставившись в тарелку. Но, время пришло. Пора. Из своей сумки я аккуратно вынимаю обыкновенную картонную коробку. Она из неокрашенного толстого картона, как у фирмы Kindlе. Грязно желтого цвета, но очень приятного, потому что это настоящий цвет необработанной бумаги. Печатный текст смотрится на такой поверхности достаточно контрастным и объемным. Я забыл сказать, я филолог по образованию, но работаю, естественно, тем, кем приходится. Сейчас продавцом в цветочном магазине, месяц назад – дизайнером, лжедизайнером. В общем, во истину филологического за последние пять лет во мне осталось разве что неукротимый снобизм, огромнейшая библиотека и привычка расчленять тексты до неузнаваемости. Особенно последнее меня всегда подводило. Советуешь другу прочитать книгу, а он приходит к тебе через месяц с озадаченным лицом и твердит, что читать это невозможно, что это скучно, что автор редкостный зануда. И потом твой друг спрашивает: «Почему же эта книга понравилась тебе?», в этот момент ты осознаешь, что, во-первых, вдаваться в подробности уже нет смысла, а во-вторых, минус один друг. И не важно, что мой мозг торжествовал, что я полночи не мог уснуть, что вскакивал с кровати, ворочался под пледом, прочитав строку, абзац, страницу, что мысли мои уносились в Античность, Средневековье, что я вспоминал лучшие традиции Кафки и Достоевского, что я находил параллели с Шекспиром и даже с Данте. Все тщетно. Этот осел видит буквы. Этот осел уходит из твоей жизни, оставаясь ослом, уходит гордо, возомнив из себя прекрасную лошадь с золотым султанчиком. «Хотя бы Юнга почитай – осекаюсь я….- хотя бы Википедию», но осел, радостно болтая султанчиком, уходит в мир беллетристики.
Но вернемся к коробке. Она небольшая, раньше в такие помещались сотовые телефоны. Я внимательно изучаю то, что написано на картоне. Не то, чтобы меня это очень интересовало, но мне бы хотелось еще некоторое время держать коробку закрытой, не видеть ее содержимого. Что внутри я знаю. Сегодня сразу после работы я пошел на презентацию ЭТОГО. Я все узнал и купил. Купил, хотя через полгода ЭТО уже устареет, а на замену его выйдет ТО, что многих даже пугает. Кстати, очереди за вот такими коробочками огромные и, должен вам сказать, удовольствие не дешевое, но это однозначно научный прорыв.
Из коробки я вынимаю инструкцию. Никогда в жизни не уделял такого внимания инструкциям, они чаще всего нелепые и написаны уродливым языком, а если переведены, то вообще становятся нечитаемыми. Я читаю. Глаза скользят по тексту, испещрённому латинскими наименованиями, цифрами и новомодными словами. Рубрики отзывы психологов, медиков, религиозных представителей привлекают мое внимание, не часто такое встретишь в инструкции к гаджету. В конце концов, приходит время вынимать содержимое на божий свет. Это как маленькое рождение. Я беру в руку плотный пластиковый пакет, вынимаю его из коробки и аккуратно кладу рядом. Ножницами перерезаю пуповину спайки.
Аппарат состоит из двух маленьких поясков, которые можно закрепить на запястье, ногу или шею. Они сделаны из кожи и выглядят очень стильно. Один ремешок с маленьким черным камушком, второй с зеленым. Черный - для меня. Я надеваю его на правое запястье, туго затягиваю. Хорошо. Как я говорил раньше, я живу один, но со мной еще живет кошка. Зовут ее Вирджиния, естественно в честь той самой Вирджинии Вульф. Я нахожу ее на кухне на подоконнике. Она нежится возле цветочного горшка. Завидев меня, Вирджиния переворачивается на спинку и всеми своими кошачьими силами пытается показать, что ей срочно нужно почесать животик там, там и еще вот тут. Я беру ее и несу в гостиную, усаживаю на свои колени. «Вот, смотри, ошейник. Это ненадолго, дорогая. Всего несколько минут» - я застегиваю у нее на шее ремешок с зеленым камушком. Все готово. Кошка встревоженно соскакивает на пол, ее хвост нервно вздрагивает, но затем Вирджиния успокаивается и усаживается напротив меня, лениво полизывая лапку и томно всматриваясь в мои глаза, так, словно я забыл ее покормить.
Пока я ничего не чувствую. Через полгода они сделают так, что можно будет чувствовать абсолютно все, а сейчас…. Я нахожу свой тапок, сажусь напротив Вирджинии. Она беззаботно моет себе мордочку, закидывая лапу за ухо. Нужно несколько минут, да. Она поднимается на четыре лапы и начинает приближаться к моим ногам, я сначала замахиваюсь на нее тапком и издаю шипящий звук. Кошка прижимает уши и жмурится. Несильно размахнувшись, я пускаю в нее тапок. Он приходится в правый бок. В этот же момент меня пронизывает тупая боль, охватывающая почти все тело, я валюсь на диван. Моя единственная мысль о том, что в меня кинули, как минимум, креслом.
2.
Год назад широко известная фирма «Pear» выпустила, так называемый feelpain. Ему трудно найти однозначное название: прибор, приспособление, аппарат, гаджет, в конце концов. Одно точно - это изобретение перевернуло весь мир. Вам доставляют коробочку с двумя ремешками, вы надеваете один, черный, себе, а второй, своей жене, например, и теперь вы можете с легкостью, всем своим телом, а точнее всеми своими нервными окончаниями почувствовать как вашей милой больно. Больно, когда она порезала палец, больно, когда вы ущипнули ее за ягодицу, больно, когда она ударяет мизинец о оставленный вами табурет. Больно. Основная идея компании «Pear» - избавьте своих близких от боли, которую вы причиняете по неосторожности, избавьте - почувствовав ее на собственной шкуре. Менеджеры утверждают, что понять чужую боль можно только при помощи филпейна. В общем, народ расхватал, народ напялил ремешки на себя и своих спутниц/любовниц/мужей/матерей/домашних животных. Особенно удобно было с домашними животными, и особенно рьяно радовались работники Гринпис. Теперь, наступив ночью своему любимому котику на лапку, тебя скручивало так, что ты забывал куда шел. Хомякам запретили ставить в клетку колесо, потому что у них ужасно болели лапы. Люди боялись ловить рыбок, потому что боль от ожога по всему телу была нестерпимой. Но, естественно, дальше всего дело зашло с людьми. Особые слои населения могли теперь не заставлять свою благоверную отхлестать их плеткой, а хлестать самому, при чем, ее, и испытывать ту же боль. Казалось, одинаковая боль сплачивала. Роженицы натягивали ремешки бедным отцам и те искренне жалели, что не взяли ребенка «готовым». К сожалению, на этом не закончилось.
Полгода назад нам обещали презентацию того же продукта, только с расширенным функционалом. Событие затянулось. Прошел год. Филпейн успел заработать и поклонников и врагов. И вот, через год, «Pear» готовит презентацию, люди ожидают ее с нетерпением, ходят страшные слухи. Честно говоря, от того, что я слышу, у меня мурашки идут по спине. Мне страшно. Куплю ли я его? Конечно, при первой же возможности, сразу после презентации. В этот четверг.
3.
С того времени я ни разу не бросал тапок в Вирджинию. Она, нужно сказать, быстро забыла этот инцидент. После эксперимента с кошкой, я даже не знал, что попробовать еще. Я надевал ремешок на стебель пальмы и отламывал ей листья. Кстати, с растениями они либо не проработали, либо моя пальма страдает аналгезией. В общем, из-за моего одиночества и замкнутости я не имел колоссальных возможностей применения своему гаджету, но….но три месяца назад у меня появилась девушка. Я влюбился. Со временем, ремешок с шеи Вирджинии перекочевал на запястье Кэт. Мне хотелось чувствовать ее боль, особенно в первую ночь. Я хотел знать. Кстати, это не очень больно.
Сегодня четверг и я недавно вернулся с презентации. Эту коробку я распаковываю сразу, небрежно, дрожащими руками. Да, там снова два ремешка, они немного шире прежних. Я оставляю их на столе в гостиной, сам иду за пепельницей. Дойдя до балкона, я понимаю, что пепельницы у меня нет и, что курил я последний раз в школе, в старших классах. Глупо. Глупо так переживать из-за гаджета. Я задумываюсь. Мне бы хотелось…мне бы хотелось, чтоб эта штуковина не работала, чтоб меня обманули. Мне первый раз в жизни искренне хотелось, чтоб я купил себе ложь.
4.
Со времени моей покупки прошел год. Я долго не вел эти дневники, потому что все изменилось, разрушилось, перемешалось. Весь мир перевернулся. В тот четверг, вечером, я испробовал новый feelpain cs-2040. Я могу чувствовать не только физическую боль, но и боль душевную, моральную, внутреннюю. Даже самому этому явлению еще нет названия, а вот чувствовать его теперь можно. Страдание, может и так нужно это называть. Я не знаю. Вот уже пять месяцев как мы расстались с Кэт.
Все началось с простых проверок. Мы сели напротив друг друга и пытались задеть, обидеть, оскорбить. Это было шуткой. Ничего не выходило. Она задорно смеялась, откидываюсь на спинку кресла.
- Ты…ты…ты переваливаешься как медвежонок, когда ходишь, а когда спешишь похож на старую панду.
- Панды очень милые, дорогая. Зато ты набрала три килограмма за последний месяц, если так пойдет, то к концу года жди второго подбородка.
- Ха-ха, я две недели назад подкрутила стрелку в весах, это было маленькой шалостью, хотела проверить, как кое-кто тут отреагирует. Мишка повелся.
- Да, мне потом показалось странным, что я тоже поправился на три килограмма…
- И мой метафизичный филолог нашел в этом символ воплощения любви, когда слиты, не только души, но и тела бла-бла-бла ха-ха-ха.
- Ты здорово выразила мои подозрения в этой фразе. Да, я так и подумал. А еще сейчас я думаю…
- Ты думаешь, что эксперимент не удался и еще…еще..
- Еще, что я люблю тебя и хочу скорее попробовать твою запеканку с грушами.
- Боже мой, запеканка! – и она легко и быстро вспорхнула с места и со смехом побежала в кухню. Оттуда я услышал: «Я успела!». По голосу я мог определить, что она улыбается, мог представить, как на ее розовых щечках появляются маленькие ямочки. Как же я люблю эти ямочки Кэт. Мы здорово провели вечер, и я забыл про новый ремешок.
В то время мы уже жили вместе, у меня. Она задержалась с работы, раньше такого не было. Телефон ее оказался отключенным. Я расхаживал из угла в угол по комнате. Приготовленный ужин остывал на столе. Я вспоминал, но она точно не предупреждала меня ни о чем, я вспоминал, вспоминал: «Представляешь, завтра приезжает мой одноклассник. Ну, тот, я тебе про него рассказывала. Из Франции. Да, который ухаживал за мной в школе…..». Она открывает дверь своим ключом. Уже половина девятого:
- Привет. Я задержалась, прости.
- Где ты была? У тебя телефон отключен…
- Разрядился снова. А где была – это маленький секрет – она улыбается, пытается поцеловать меня в щеку, я отстраняюсь. В этот момент я чувствую какое-то тоскливое, тяжелое чувство. Я не понимаю, откуда оно взялось так резко и продолжаю.
- Так это Себастьян наш маленький секрет?
- Какой Себастьян? О чем ты? – чужое чувство растет во мне, мне страшно и больно одновременно.
- Твой одноклассник – холодно добавляю я. Кэт смотрит на меня во все глаза, что-то долго соображает. Потом спокойно уходит в соседнюю комнату, переодевается. Моя внутренняя тревога набирает обороты, мне кажется, скоро мое сердце разорвется. Наконец я понимаю, это работает ОН. Это ее чувства сейчас, сейчас, когда я просто демонстрировал больше свою ревность и любовь, чем подозрения. Моя Кэт…. Она закрылась в ванной и плачет. Я сижу, опираясь спиной о дверь в ванную, сижу на полу. Мне настолько плохо, что невозможно даже плакать. Я начинаю осознавать, какие люди глупые существа, как просто можно все решить и как больно мы можем друг другу сделать, мы – самые близкие друг другу люди. Кстати, тогда оказалось, что она готовила мне подарок к Рождеству, и ей пришлось задержаться в мастерской – это было ее маленьким секретом. Кэт – художница.
Через месяц я понял, что эта боль возникает довольно таки часто, иногда без повода. Каждый день. Сказанное мною слово, реплика, брошенная в запарке, взгляд, невольный укор. Все это она воспринимала так, что мои легкие и сердце сжимались до размера божьей коровки от боли. Я просто не хотел ее мучить. Я не смог понять, как она это терпит. Еще я никогда не менялся с ней ремешками. Кэт, милая Кэт, как можно это терпеть?? Это ли любовь и счастье?
Я ушел от нее….но самое главное, в тот день, я посмел снять ремешок. Кэт мучилась, она плакала, а я ничего не чувствовал. Я чувствовал только то, что больно сейчас МНЕ.
5.
«По всему миру прокатилась волна самоубийств, психиатрические больницы переполнены, люди активно возвращаются к религии, особенно в буддизм и православие. Люди пытаются обуздать себя, научиться причинять меньше боли, но большинство не справляется, сдается, порождая боли еще больше. Сердца матерей теперь разрываются в телах детей и тем от этого только хуже. Люди не в состоянии выносить чужую боль, помноженную на собственную. Кто-то не может выносить и собственной боли. Самое главное, что под сомнение поставлено существование такого чувства, как «любовь», потому что каждый, кто проверяет это чувство на боль, убеждается в том, что последнее существует точно и однозначно, а существует ли любовь, еще вопрос. Теперь это светлое, романтическое чувство больше похоже на договор, где обе стороны соглашаются безропотно сносить обиды. Было бы не плохо, если бы компания «Pear» в будущем разработала гаджет для измерения любви, счастья и радости»
Газета «Новости Мира».
6.
привет! ты пахнешь берегом реки,
подлунным, летним, в молодой осоке;
условия, экзамены и сроки
друг другу ставят только дураки,
а мы четыре жадные руки, нашедшие назначенные строки.
Вера Полозкова
Он ушел, оставив ремешок у меня на столике в спальне. Говорил, что больше не может терпеть мою боль и знать, что ее причиняет он. Как мне объяснить ему? Как доказать ему, что эта боль, такая огромная, невыносимая, разрывающая, эта чудовищная боль легко лечится и стихает, когда он рядом, когда моя рука в его руке, когда мы вместе.
Я чувствовала, что что-то не так. Он ходил хмурый, измученный. Я переживала, он чувствовал и это. Иногда тайком снимала ремешок с руки. Особенно, когда было совсем плохо. Теперь второй ремешок тоже у меня, тут, как оставленное обручальное кольцо. Как бы мне хотелось сейчас просто подойти и обнять его. Я знаю, ему также больно как мне, но еще я знаю, что счастье всего дороже, что оно лечит любые раны и смиряет любые чувства. Дорогой, дорогой мой человечек, все это можно вылечить одним объятием! «Pear» набила себе карманы деньгами, но никому никогда не удастся забрать у нас наши сердца и нашу любовь. Ведь гаджет для любви встроен в нас с рождения – это сердце.