Хотел бы представить читателю два фрагмента из моего последнего романа "Лики паранойи", описывающих один и тот же отрезок пути в зависимости от восприятия героя, находящегося в разных ипостасях.
...Выехали до вторых петухов. Их надтреснутый крик, будто из свёрнутой набок шеи, догнал компанию уже в пути и больно полоснул по ушным перепонкам. Не по сезону холодный ветер гонит по воздуху листья, словно вчерашнее жаркое лето поскользнулось и упало в слякоть печальной осени. Вокруг мрак, хоть глаз коли.
Из темноты изредка выглядывает неумытая луна, похожая на рыночную торговку. Кажется, вот-вот оскалит золотые фиксы и закричит: - Гарные сэмэчки, - зная, что пережарила их, скрывая прогорклость. Она выглядывает лишь для того, чтобы сбить с пути, и тут же вновь прячется.
Болота с тиной и сгнившим камышом нудно тянутся вдоль дороги, пока их не сменяют погибшие ели, иссушенные жуком-короедом. Ветки, лишённые хвои, напоминают сломанные рёбра или истлевшие остовы затонувших кораблей. Чёрные тени деревьев, как призраки пляшут в туманном свете фар, подпрыгивающих на ухабистой дороге. Привычный щелчок, это очередная ночная бабочка распласталась на лобовом стекле машины.
Контуры фонарных столбов с серыми древками и выцветшими лохмотьями забытых знамён похожи на виселицы людской нерадивости. Они ни разу не зажглись за последние десять лет, и местная лабуда забыла об их назначении - освещать путникам дорогу…
Куда тебя чёрт несёт, - надрывно вопит вслед машине беззубый бомж, которого они едва не сбили на повороте, - впереди только смерть! - Гогочет он. Его рука, согнувшая в локте другую, изображает непристойный жест. И эта полная ненависти чёрно-белая фигура долго маячит в свете задних фар. Свист ветра да лай собак - вот и весь звуковой трек...
...И вдруг! Через тьму ночи полыхнула зарница, разрезав окружающий мир пополам. Андрей не верит наступившим переменам. Мираж, обман зрения,галлюцинации?
...Радуясь новому дню, закукарекали петухи, соревнуясь звонкостью голосов.Свежий ветер дарит нежные ароматы ночных цветов, наполняет лёгкие чистотой полей и силой дубрав. Ярко-жёлтая луна, как азиатская красавица, любуется собой в отражении глади прозрачных озёр. На самом большом из них сияет лунная дорожка, унося мечты прямо в небо. Луна - ай, ой, ау, эйэрсэн, moon, mond, lua, - красиво звучащая на всех языках, ласково смотрит на путников, указывая кратчайший маршрут. Такая небесная царевна не снилась ни одному падишаху. Она никогда не переступит порог даже самого богатого дворца, не украсит гарем властелина. Ей дороже всех сокровищ бредущий в ночи пилигрим.
Вдоль дороги, приветствуя пушистыми ветвями, выстроились могучие, словно былинные богатыри, густо-зелёные ели. В свете фар, зорко следящих за бегущей вдаль трассой, беззаботно кружатся мотыльки. Разноцветные фонари, украшенные весёлой рекламой, освещают дорогу, будто ясным днём... Храни вас Господь! – Заплутавшая пожилая селянка, довезенная ими до деревни, долго крестит вслед машину, пассажиры которой спешат на праздник новой жизни. Дружный шум леса и трели загулявших соловьёв - вот лучшая музыка ночной дороги.
Андрей протёр глаза: он ясно видел две противоположные картины, вращающиеся вокруг оси. Одну мрачную, агрессивную, серо-чёрную, могильную на пороге ада. Другую радостную, величественно-спокойную, в небесных сине-розовых тонах, при вхождении в райские врата...
С уважением, Владимир Брисов.