Тамара Николаевна была почти счастлива. Почему «почти» не уточняла, только наигранно грустно шевелила бровью и плечом. Знакомые и так догадывались про её «почти».
Муж Тамары Николаевны, Иван Иванович Кирпичев, оставил её ради: «ленинской шалавы», «прыщавой суки», по документам - судебного пристава Ивановой Екатерины Михайловны. «Ленинской» окрестила её Тамара Николаевна по улице проживания.
Женщина стойко держала удар судьбы. Носила своё горе гордо, каждую неделю ходила на маникюр, на ночь крутила бигуди, накладывала вызывающий макияж, купила две пары новых туфель, записалась на курсы мыловарения, в общем, всячески подчеркивала – ей совсем не плохо живется, а, может, даже еще лучше, чем с этим предателем. Да и на самом деле Кирпичева не сильно расстроилась уходу мужа, ловила себя на этом, удивлялась, анализировала. Тамара Николаевна была склонна анализировать. Разбирала всё по кирпичику: почему, зачем, кто виноват и что делать. Затем делала вывод, чаще философский.
Единственное, что обидно задело её, то, что бывший муж забрал кота. Не то чтобы Кирпичева любила животное, но как-то привыкла к нему.
Раньше как? Заходила в коридор с улицы и сразу шарахалась к стене, зная, что сверху с шляпной полки на неё прыгнет кот. Тамара Николаевна, хлопнет его тем, что под руку попадется, кот зайцем ускачет в комнату, а она радостно будет обзывать его «скотиной неблагодарной», разбрасывая в коридоре сапоги. Потом выплывет Кирпичев, поставит сапоги на место, поможет раздеться, тихо буркнет «привет, Томик» и скроется, опять что-то читать и переводить. Он переводчик.
А сейчас что? Приходит она с работы, и всё. Тишина. Поорать не на кого. Мусор самой надо выносить. Первое время она привычно прилипала к стенке, предупреждая прыжок хищника на голову, потом перестала. Обидно. Будто без её разрешения лишили чего-то важного. Почки, например.
Еще было любопытно Тамаре Николаевне, где мог её Иван Иванович с судебным приставом познакомиться? В транспорте? В магазине? И выносит ли он там мусор, в квартире на другой улице? И как там кот?
Часто и ревностно представляла Кирпичева, как её кот прыгает с коридорной вешалки на судебного пристава Екатерину Михайловну. И однажды, когда случайно встретила бывшего в автобусе, не отвернулась как обычно, демонстрируя презрение на его «привет, Томик», а громко выступила с претензией вернуть кота. Иван Иванович стушевался, уставился на ботинки и быстро вышел на следующей остановке. Так и не поняла Тамара Николаевна, вернут ей животное или нет. И почему Кирпичев убежал, не сказав ничего. Может быть, кот умер? Не вынес разлуки с хозяйкой? Тамара Николаевна принялась опять размышлять и нечаянно доехала до конечной. Накричала на водителя, что надо громче объявлять остановки, а то теперь как добираться по такой темноте обратно…
Домой она вернулась за полночь с водителем автобуса. Тамара Николаевна угрожала написать жалобу на непрофессионализм работников автоколонны номер сто семнадцать и потребовала довезти её до дома, а так как смена у водителя закончилась, он вызвался довести шумную даму до дома, благо ему по пути. По дороге Кирпичева рассказывала ему свое горе. Про тишину. Про отнятого кота. Мужчина предложил ей самой купить нового. Тамара Николаевна возражала, мол, нет таких больше, ничьи коты так отважно не прыгают, как её, так громко не орут, скребясь у безнадежно закрытой балконной двери. Самый умный, самый голосистый…. Свет, радость, недостающий кусок от абсолютного счастья. Это её «почти». Это без него она «почти счастлива».
Еще полночи Тамара Николаевна размышляла. И решилась отчаянно выступить за свое право владеть котом.
В следующую субботу Кирпичева отыскала в телефонном справочнике номер «ленинской шалавы» и полдня названивала с требованием вернуть животное. Сначала Иван Иванович отвечал вежливо, мол, кот привык, ему хорошо, затем обещал купить ей нового, Тамара Николаевна не унималась, тогда он просто перестал брать трубку. Остальные полдня не увенчались успехом – бывший просто выключил телефон.
В воскресенье на пороге ленинской квартиры Иван Иванович лицом к лицу встретился с бывшей женой, которая настойчиво мучила его дверной звонок, пока судебный пристав Екатерина Михайловна на работе привычно распоряжалась погрузкой справедливо отнятого имущества.
Тамара Николаевна отпихнула Кирпичева и шагнула в квартиру.
«Кыся-кыся-кысь»- зашипела она. Кота нигде не было видно. Тамара Николаевна оглядела верхние полки. Прошлась по комнатам.
Животное обнаружилось мирно спящим в тряпочном домике. «Что вы с ним сделали?!»- заорала она. Кирпичев опустил глаза. Тамара Николаевна потрепала кота за шиворот. Тот дернул кончиком хвоста и даже не повернул головы в её сторону. «Он растолстел!» - возмутилась она. «Мы его кастрировали. Ветеринар сказал - так надо. Нервничать, орать, прыгать не будет…» - оправдывался Иван Иванович. Женщина схватилась за сердце. «Если бы тебе яйца отрезали, ты бы тоже прыгать перестал, козёл!». Тамара Николаевна громко хлопнула дверью.
Сначала она решила отомстить бывшему мужу. Но способа не нашла. Потом плюнула и загрустила. Сваренное разноцветное мыло не радовало её, накручиваться на бигуди стало лень, новые туфли так и не разносились и больно жали, да и поход к маникюрше Тамара Николаевна вдруг пропустила. Всё стало безрадостным вокруг…
«Отдам котят в хорошие руки» прочитала Кирпичева однажды на столбе. Вдруг решилась, позвонила и примчалась по адресу. «Продать не получается. Мы уже два месяца пытаемся» - рассказывала хозяйка - «Кошка породистая, домашняя, не углядели на даче, загуляла с каким-то диким деревенским котом, котята дефектные вышли. В руки не даются, кусаются, вырываются». «Мне подходит!» - счастливо заорала Тамара Николаевна. Выбрала котенка, проверила на наличие яиц и вынесла вон, в новую жизнь.
Еще два месяца ушло на дрессировку. Кирпичева хватала котенка за шиворот, кидалась обувью, гоняла веником по квартире, пугала пылесосом. Пока не настал долгожданный день.
Тамара Николаевна, как обычно, вернулась после работы, открыла дверь и нагнулась разуться, как тут вдруг сверху на неё упал кот, вцепился в шапку и в два прыжка ускакал в кухню. «Ну, наконец-то! Скотина!» - радостно прокричала Тамара Николаевна, кидая ботинок вслед. Теперь она была абсолютно счастлива.