Шторм застал нас недалеко от острова Колгуев в Баренцевом море и капитан принял решение зайти в бухту Благополучия, где и находился поселок оленеводов – Бугрино. Прибыли мы на остров на шлюпке ближе к вечеру. Нас встретили ненцы – местные жители и начальник острова. Сначала капитан попросил, чтобы нас отоварили в местном магазине – там был спирт питьевой, но его не продавали по причине местного праздника (скорее это был рабочий день) – день забоя оленей. Нас пригласили поприсутствовать. Картина мне показалась ужасной, но нельзя было отказаться, т. к. ненцы могли обидеться.
В небольшом загоне испуганно теснились олени – они как бы скопились в одном углу загона. Огромный ненец, что само по себе казалось чем то из ряда вон выходящим, т. к. ненцы как правило маленького роста и щуплого телосложения, брал оленя одной рукой за рога – в другой он держал топор, и сильным движением запрокидывал голову оленя назад, после этого он одним ударом отрубал голову и тут же подставлял большую кружку под горло оленя, из которого хлестала кровь. Быстро наполнив кружку он протянул её нашему капитану. Капитан не выдержал и упал в обморок. Кружку взял старпом и отхлебнул свежей крови. Этот обычай ненцы сохраняют ввиду недостатка витаминов на острове Колгуев, а как известно в крови содержатся все необходимые для человека витамины. Капитана отвели от загона, а все остальные члены команды, кто, конечно, смог сделали по глотку из этой кружки. В глазах остальных оленей, которые теснились в загоне, был неподдельный ужас. Они буквально трепетали. На вкус оленья кровь мало чем отличается от нашей – тот – же сладко-солёный вкус, наверное многие в детстве, порезав пальчик старались лизнуть языком больное место, поэтому вкус крови человеку знаком с детства.
Спирт питьевой в местном магазине нам все таки продали, кто, конечно, хотел, и имел возможность его купить. Я лично купил две бутылки, т. к. знал, что моя мама иногда делала лекарства на спирту, а в городе Архангельске спирт не продавали в то время. Таким образом все желающие затарились и мы благополучно отправились на корабль, который стоял на рейде. Меня, как непьющего матроса, поставили на вахту. Корабль, на котором происходили описываемые события, имел название «Ромбак», и был этот корабль в прошлом небольшим рыбацким сейнером, переделанным для нужд гидрометеослужбы. Для придания кораблю остойчивости в трюме был залит бетонный балласт. На палубе было установлено некоторое оборудование для проведения гидрографических работ, чем собственно и непосредственно и занимался матрос этого судна во время промера. Промер заключался в том, что необходимо было взять пробы воды в определенных точках моря и с конкретной глубины. Для этого собственно служили батометры - приборы для взятия проб воды с определенной глубины. Батометры закреплялись на тросе и с помощью лебедки медленно погружались за борт. На тросе одновременно закреплялось до 10 батометров, затем, после загрузки последнего, по тросу вниз опускался небольшой грузик (гирька с дыркой посередине), который ударял по механизму крайнего батометра, тот переворачивался и автоматически забирал пробу воды со своей глубины, затем следующий грузик летел к следующему прибору и т. д. Это была довольно утомительная процедура, которая занимала по времени часа 2 – 3.
Однако в момент прихода в Бугрино был объявлен выходной, тем более на борту было достаточно спирта. Свои две бутылки я спрятал в кубрике, в надежде доставить их в Архангельск, но моим надеждам не суждено было сбыться … Неожиданно в бухте появился ещё один корабль и при ближайшем рассмотрении он оказался кораблем «Лая», который тоже работал в гидрометеослужбе, а что самое интересное, на нем боцманом служил мой дядя Володя, а мотористом дядя Боря – братья моей матери. Поскольку мы стояли на якоре, то «Лая» пришвартовалась непосредственно к нам, ну а поскольку я был на вахте, то и швартовы пришлось крепить тоже мне. После швартовки между кораблями установили переход и к нам посыпались гости.
В кают-компании крутили кино, как всегда комедию. Для меня кино было другое – во-первых я на вахте, надо следить за порядком, во-вторых ко мне пришли гости, два родственника плюс один друг( итого надо угостить троих). Конечно я их пригласил в кубрик, достал одну бутылку спирта, принес хлебушка с камбуза и за встречу налил всем, и себе немного в кружку (все таки вахта) – чокнулся с дядьками и залпом выпил свой спирт – оба дядьки были очень удивлены, т. к. видели меня пьющим спирт первый раз в жизни, да собственно, я и пил спирт первый раз в жизни, но надо же было показать им, что мне это запросто … После этого я пошел на палубу – надо было следить за порядком. Ветра практически не было, море было спокойным, только на кораблях было массовое гулянье – купленный в Бугрино спирт использовался по назначению (на бутылке было написано «Спирт питьевой»). Конечно одной бутылки спирта моим гостям показалось мало, тем более к ним присоединился наш боцман – они оказались старыми друзьями с моим дядькой и вот в ход пошла вторая бутылка спирта.
По прошествии некоторого времени компания в кубрике начала убывать мой старший дядя Боря самостоятельно покинул кубрик и перебрался на свой корабль отчасти с моей помощью, отчасти используя четыре конечности. Затем из кубрика появились остальные – наш боцман и Вася Морозов, которые практически несли моего второго дядьку Володю. Они с большим трудом перевалили дядьку на его корабль. Через некоторое время на соседнем корабле началось движение, капитан подал команду отчаливать. Швартовы с кормы я убрал с нашей палубы и бросил трос на палубу соседям. Мотор у них заработал и корабль начал медленно отваливать, однако носовые швартовы ещё не были отданы. В это время мой дядя Володя – боцман решил тоже помочь. Я отдал петлю троса и бросил за борт, боцману надо было просто смотать этот кусок троса на свою катушку, а он все спрашивал: «Отдавать?» Я кричал в ответ: «Забирай!» Он опять: «Отдавать?» Так и отдал 200 метров троса в море. Мы остались стоять на якоре, а «Лая» отойдя на приличное расстояние тоже бросила якорь, и затихла до рассвета. Мои дядьки надолго запомнили нашу встречу в Бугрино. Встречались мы редко, тем более, что вскоре я уехал из Архангельска, и не был там долгих 10 лет.