Фаза 1.
Статус: Превосходно.
Описание: Никаких видимых признаков болезни, кроме того, что пациент только и думает о том, что внутри у него целая цивилизация. Инфекция развивается медленно, ничего плохого не происходит. Бактерии мало взаимодействуют, эволюция протекает пассивно.
-Просыпайся, Иштар! Отец зовёт нас! - я бужу брата, потому что срочно. Отец говорит, что в нашей деревне нет еды уже две недели, и мать постоянно плачет, надо бы уже всё сделать что надо, а именно: Иштар должен пойти в другую деревню, в двух четвертях солнца в дне ходьбы от нашей деревни. Я же должен пойти к шаману, чтобы он мне сказал по секрету, как самому младшему из деревни, когда же будет еда. Потому что если он скажет, что еды долго не будет, то мне можно будет съесть еду Иштар. Пока он в другой деревне. Мало-ли помрёт.
Я иду к шаману. Он говорит, что всё будет ништячком-бодрячком и что париться совсем не из-за чего - шаман хорошо покурил только что. Я спрашиваю, ну а есть какие-либо опасности-то? Он говорит, что нет, нет, мол, всё нормально, просто... просто еду принесёт демон, который нас всех, нахрен, и убьёт. Ага, вот так вот опасно он это сделает. Страшно? Мне - да.
Я убегаю и думаю, что нужно опередить судьбу и наловить рыбы. У меня точно получится: я беру старую отцовскую лодку и свой гарпун и охочусь. Никого не поймать. Ищу жемчуг - мало-ли от дьявола можно откупиться чем-нибудь? А что еще может понравиться демону? Конечно, жемчужина. Нашёл одну. Хорошо. О, рыба! Схватил, сжал, смял, удушил. Скользкая. На лодку положил, до берега так плыл. Начал разделывать рыбу и тут вижу его. Злость! Она старше, чем я, а это неприемлемо! Чёрные волосы вьются, как у моего брата, но только демонские. Очень неприятно. Глаза сверкают, улыбается.
Следов за собой он не оставлял - их стирал баран, которого он тащил за собой. Кровь льётся через свежую рану на шее, к ней липнет песок, чернеет.
Кишки ему выпустил, получай. Оказывается, так легко убить смерть, аха-ха! Мне всего 5 лет, а я уже победил Смерть! Папа будет гордиться мной, правда! Никто еще так не делал! Пойду спать, чтобы завтрашний день быстрее настал! Ура, ура!
Следующим утром мама разбудила меня, сказав: "Зачем ты убил Иштар?"
Фаза 2.
Статус: Неплохо.
Описание: появляются первые трещины на коже пациента. Сами бактерии это называют "Железные дороги". Сама инфекция не прекращает мутировать. Всё проходит не очень болезненно. Повышается одновременно смертность и прирост бактерий. Это плохо, они умеют теперь лечить друг друга. Я не знаю, что делать с этим больным!
Мечта.
Дом у Марии был очень старый, но ухоженный. Все комнаты были всегда вычищены до блеска, никто не мог найти ни пылинки. Она была стара телом, но молода душой - до сих пор о чём-то мечтала, на что-то надеялась, гуляла в своём яблочном саду, а по вечерам доставала старый граммофон и слушала что-то душераздирающе доброе и знакомое. Она была старой закалки - до самой старости придерживалась строгого распорядка дня, который был написан на давно пожелтевшем листке еще в середине века. Утром - зарядка, вечером - ничего кроме вкуснейшего фруктового чая. Лишь изредка она баловала себя и съедала один-два пирожка. Все мы не идеальны, что тут. Её муж - Евгений - совершенная её противоположность. Как только они поженились, чёрными языками поползли слухи о том, что он - альфонс, что ему от Машеньки нужны только её деньги, усадьба, да новый граммофон, что подарил им на свадьбу богатый отец Марии. Он постоянно ласкал губами трубку, пускал едкие прозрачные кольца дыма, а друзьям говорил, что обязательно когда-нибудь научится делать треугольники. Это было так забавно - смотреть на него, когда он сидя в кресле-качалке в сотый раз заталкивает табак в широкий деревянный рот, прикуривает и растягивает своё лицо в невероятных гримасах чтобы получить, наконец, треугольник. Конечно-же, у него ничего не получалось. Плевался, сердился, кричал на меня, чтобы я шёл куда подальше и не пялился на него. Он кричал о том, что я мешаю его "экспериментам".
Евгений и Мария были прекрасной парой, они взаимодополняли друг друга, он грел её холодное рациональное сердце своими выходками и ребячеством, а она не давала ему пропасть в суровом жизненном круговороте. Часто они играли в шахматы, и когда Евгений проигрывал, она запрокидывала назад голову, смеясь до головокружения. Он не очень-то умел играть и совсем не обижался на Марию. Это у неё от отца, наверное, такой ум.
Я сидел за столом, скрытом под небесно-голубой скатертью. Никогда не мог запомнить, в какой руке должна быть вилка, а в какой - нож. Мария учила меня этикету, говорила, мол, попаду в хорошее общество, посадят меня за стол, а я там и облажаюсь. Этикет надо выучить, а остальное само придёт, так она говорила. Я не сопротивлялся, я всегда слушался бабушку. Родители отправляли меня на лето пожить у неё, а сами ездили на Кавказ или на воды. И они отдыхали, и я был счастлив. Мария многому научила меня: подбирать рубашку под брюки, читать, писать и даже считать до 23-х. Она поставила передо мной огромную тарелку с отбивной:
-Наслаждайся, голубчик. Твоё любимое блюдо.
-Merci, Madame.
-Только вилку в левую переставь. Я уже сколько раз повторяла?
-Excusez-moi, Madame.
-Приятного аппетита.
-Спасибо, бабуль.
Да, мне все говорили, что я толстый. Я не стеснялся этого, мне было можно. Тем более, я очень любил поесть. Особенно - отбивную. Она такая сочная, поджаристая, бабушка умела очень хорошо готовить.
-Вот твой чай, батон и черничное варенье.
-Бабушка, ты меня очень радуешь сегодня, спасибо огромное.
Еще одна страсть в моей жизни - черничное варенье. Интересно, а что будет, если совместить две самые вкусные вещи в мире? Ложка погрузилась в густое пахучее варенье. Чёрная клякса упала в самый центр горячего куска мяса.
-Что ты делаешь, поганец?
-Я "экспериментирую", - передразнил манеру говорить Евгения я.
-Пошёл вон из-за стола. Не ценишь ни капли моего труда.
-Но бабушка... Я очень люблю отбивную и так же люблю варенье. Почему нельзя?
-Bien, tu vas le manger. (Хорошо, ты это сейчас съешь)
Я разрезал на куски получившееся блюдо и наколол штыками вилки самый большой кусок. Запах варенья и жареного мяса смешались, образовав какой-то тошнотворный микс. Вилка закинула кусок в мой раскрытый рот. Противно. Я начал жевать.
-Давай, жуй. Шевели челюстями.
Мне было ужасно неприятно, к горлу подступил ком. Приторный запах сладкого мяса ломился в нос, проталкивался глубже и вызывал тошноту. Я жевал. Слёзы потекли по щекам, отражая солнце и яблоневый сад, которые ломились своей пёстростью в окно. Я пытался терпеть, но вскоре понял, что проглотить я это не смогу. Опрокинул стул, побежал. Чёрно-коричневая блямба упала в цветы рядом с крыльцом. Уже лучше, но отвратительный привкус всё еще таился во рту, не хотел уходить, сколько бы я не плевал на жёлтые головы бабушкиных цветов. Надо бы воды попить.
Почему нельзя совместить то, что любишь? Всегда нужно выбирать что-то одно. Всегда нужно расставлять приоритеты.
-Хватит, вот кувшин. Не гоже будущему барину с крыльца в кусты плевать. Заходи в дом.
Я покорно взял кувшин и отправился обратно.
В доме всё такое старое, только граммофон совсем новый. Мария каждый день его натирала до блеска, боялась за дорогую диковинную штуку, привезённую откуда-то из Европы. А Европа это далеко? Наверное, да. Потому и боится. Наверное, его делали загорелые арабы или китайцы, о которых часто рассказывал Евгений. В тот день Мария привезла в дом еще одну интересную вещь - чёрный тряпичный квадрат. Она была очень довольна покупкой. Говорит: "В Москве достать можно что угодно!" и вся прямо светилась от радости, сияла и сверкала. Евгений тоже был рад тряпичному квадрату, он налил Марии и себе чаю и они начали разговаривать о квадрате:
-За сколько купила-то?
-Ой, Евгений, деньги не имеют значения, это копия произведения искусства, причём не какого-нибудь, а весьма известного, только вот я фамилию автора забыла. Продавец сказал, что в Европе (Опять эта таинственная и загадочная Европа. Надо будет спросить, что же это такое?) это весьма популярно в данный момент.
-Хех, ну, дай-ка я её посмотрю.
Евгений подошёл к тряпичному квадрату и поднял его. Он снял с него тряпку и с квадрата мне, Евгению, Марии и всей комнате, каждому стакану, каждой тарелке и кастрюле улыбнулась прекрасная дама с чёрными волосами.
-И как это называется?
-Мона Лиза, - радостно воскликнула Мария, - вам нравится?
-Да, хорошо сделано. Добротно.
-Правда, это, к сожалению, копия, потому что невозможно достать оригинал. Уж очень его во Франции ценят.
Вскоре Евгений забил гвоздь в деревянную стену, и странная женщина уже улыбалась со стены наряду с другими картинами: там были разнообразные купальщицы, греческие боги и пейзажи. Ни одного оригинала в коллекции бабушки не было, она любила искусство, но не собиралась тратить бешеные деньги на картины. "Вот музыка - да," - говорила она, - "На это я готова пару рублей потратить."
Комнату, в которой хранились картины, Мария называла "искусственная тишина". Это потому, что она любила запираться в этой комнате и подолгу слушать пение граммофона, созерцать картины или читать модные французские стихи.
В такие моменты приливов меланхолии у бабушки я оставался наедине с Евгением и смотрел, как он пускает дымные кольца. Они распускали свои бутоны, но вскоре вяли и расплывались в комнатном воздухе. Как-то раз я решился спросить его:
-Дед, а почему ты только и делаешь, что сидишь тут и пускаешь эти кольца?
-А зачем же еще жить? В жизни главное что? Получить как можно больше духовных оргазмов. Ты ставишь перед собой цели, выполняешь их и растёшь как личность. Главное - как можно больше раз духовно кончить. Не бойся тем самым испачкать окружающих - они всё равно будут злиться на тебя. Все эти неудачники и прочие, ну ты понимаешь. Они будут злобно завидовать тебе, будут шептаться за твоей спиной, говорить, что то, что ты делаешь - бессмысленно.
-Но я не хочу, чтобы обо мне так говорили.
-Либо ты впереди и все плюют тебе в спину, либо ты плетёшься сзади и скалишься на тех, кто впереди. C'est la vie, дружище. Ты ведь не хочешь вырасти неудачником без цели в жизни?
-Но какие мне нужно ставить цели? Я не очень-то понимаю тебя.
-Какие захочешь, - сказал он и сделал еще одну гримасу в тщетной попытке выпустить треугольник, - какие захочешь, дружище.
Прошло несколько лет, моё обучение в училище подходило к концу. Я жил отдельно от родителей, снимал комнату на Гороховой и был безумно счастлив собственной независимости. Все мы - я и мои одногрупники, - уже были в мечтах: кто-то хотел уехать в Европу, кто-то пойти на службу, кто-то хотел стать тибетским монахом или, скажем, уехать на Кавказ. Там ведь тепло, не то, что в С-Пб.
Занятия кончились, и мы студенческой гурьбой повалили из училища. "В бар?" - крикнул кто-то. "Да!" - ответило сразу несколько голосов. С улыбками на лицах и сверкающим солнцем на погонах мы двинулись в давно знакомое место. У нас всегда было весело, у кого-то веселья было много, у кого-то кончалось, но при необходимости и достаточных средствах можно было купить еще. В баре постоянные знакомые - девушки, которые ищут прогрессивных молодых людей наподобие нас. Мы все выглядели будущими адмиралами, капитанами, великими правителями и славными завоевателями. Эти сирены обвивали нас своими нежно-твёрдыми руками, просили у нас сигаретку, выпивку, половину квартиры. Мы все знали о том, что им от нас нужно. Хорошо было то, что они тоже прекрасно знали, что нам от них нужно. Да, это грязно, это игра на грани, но нам нужен был азарт, адреналин и впечатления. Тусклые и туманные питерские пейзажи уже не так радовали, оказавшись в контрасте с тёмными барными подвалами, наполненными тем, что запрещено.
Мы уже изрядно выпили и одна, та, что сидела рядом, повернулась ко мне:
-Пойдём к тебе?
-Хммм... нет, не получится. Давай, лучше к тебе?
-Я с родителями живу, - она пожала плечами и улыбнулась. Улыбнулась так, что захотелось схватить её за руку и потащить к себе. Незамедлительно. Это сделал бы любой, но не я. На то была резкая причина. Я не был противником женщин, я был обычным среднестатистическим студентом, но была одна загвоздка, от которой девушки бежали от меня как от огня.
-Тогда извини, ничего не получится.
Она, хмыкнув, отвернулась. Не обиделась, просто решила найти кого-нибудь другого. В этой игре нужно контролировать свои чувства, иначе хлоп! и ты уже в ловушке.
Я был достаточно пьян и решил отправиться домой. Сколько времени? К чёёёёёрту. Холодные лужи и грязь посреди улиц. Каша. Грязь, сапоги бы не запачкать. Фонари какие-то, аптеки. Уехать бы.
Вот я и дома, отлично. Пальто - на вешалку, сапоги - сторону. Комната вся пестрит одним и тем-же лицом: на стенах, в фоторамках, везде улыбается женщина, которую я любил всегда. Она мягко смотрит на меня, как будто немного ревнует: "Где был?", но не пилит, смеётся, одобряет. "Раз уж, меня рядом нет, то развлекайся, не умирай со скуки."
-Виноват, любимая, - обратился я к самой большой картине, - прости. Больше так не буду.
Я в сотый раз повторял эту фразу. Себе или ей - не важно. Стул качнулся под весом брошенной на него одежды. Упал в кровать и забылся.
Нужная сумма накоплена. Осталось добраться. Куда? Во Францию. Зачем? Она мне назначила встречу. Да, в Париже. Да, та, которую всю жизнь ждал. Что с собой взять? Бритву, новые туфли, что еще? Ааа, к чёрту, ничего не буду брать. Знаю, уже не вернусь никогда. Ни с кем не прощался, только дед Евгений зашёл за час до того, как я собирался отправиться на вокзал. Посидели, выпили чаю, потом еще немного коньяку. На посошок. Чтобы дорога удалась. Попрощались, сплели руки в прощальном жесте, обнялись. Ну, вот и всё.
Золотая коробка, красивая до безумия и я в ней. Созданы все самые лучшие условия для того, чтобы заметить всю её красоту. Плавные изгибы скрещённых рук, платье, так красиво сочетающееся с её прекрасным лицом. Это именно она смотрела на меня в моей комнате с репродукций, с книжных полок и сквозь стёкла фоторамок. Она меня до этого ни разу не видела, а я любовался ей всю жизнь. Разве это возможно? Нельзя упустить мгновение - нужно насладиться ей, смотреть не отрываясь, запомнить каждую деталь, что останется только в моём сознании, что сохраниться только в моей памяти. Красавица.
Разными людьми движут разные мотивы, кто-то хочет изуродовать красивое ради того, чтобы отомстить за хруст своих костей под колёсами судьбы, хочет, чтобы все посмотрели на то, до чего его довела жизнь и сказали: "Бедный малый, ему, наверное, совсем тяжко, раз он решился на такую жестокость!". Да, именно так. Многие ищут сочувствия, бегут таким образом от одиночества, хоть и губят себя тем самым. Даже схваченные крепкими полицейскими руками они улыбаются: "Вот, меня фотографируют, обо мне все будут говорить после пары статей в ежедневных газетах!". Они счастливы, они находят самих себя таким образом. Можно ли это считать исполнением Мечты? Да, наверное, можно.
Мы остались втроём. Она, я и мой верный друг - нож. Знаю, что увезти с собой в С-Пб её не получится, знаю, это будет лишь глупая болезненно-слабая попытка. Нельзя есть отбивную с черничным вареньем. Всегда приходится выбирать одно из двух. Я в последний раз посмотрел на её чарующую улыбку, на добрый взгляд, который так и говорил: "Давай, не жди, я уже готова." Достал нож. Если я не могу увезти тебя, то не дам никому больше смотреть на тебя, никто не будет любить тебя сильнее, чем я, ты сама это прекрасно знаешь. Если не мне, то никому. Интересно, Евгений научился делать треугольники из табачного дыма? Да, наверное, научился. Я улыбнулся:
-Ну, что-ж, вот мы и встретились, старушка Джоконда.
http://www.vokrugsveta.ru/vs/article/1113/
Фаза 3.
Статус: плохо.
Описание: инфекция меняется, вьётся. Они лечат и убивают себя одновременно. Одни умеют делать болезни, а другие умеют лечить. Так они очень сильно изменяются, выходят из галактического плана. У них ворочает мозг, они теряются в наших ловушках - "Флешбэках".
Сообщение № 31. -Зафлешбэчило меня как-то раз. Стал вспоминать о том, как в молодости по общагам бегал, куда-то водили меня, смеялись и я смеялся им в такт. Хорошее тогда время было - общажное. Всё как-то уютно и всегда под рукой. Надо что, так ты в ту комнату пойти, надо другое – в другую. Целых 15 этажей такого счастья, а на каждом по 21 комнате. И везде так весело, забавно. Чуть кто-то грустный стал, так друзей собирает и они это дело улаживают: кто музыкой, кто девушкой, кто просто ухом дружеским, а кто и спиртным. Спиртное - это тоже очень значимая часть моего флешбэка. С ним моё прошлое становится ужасным. Я никак не мог остановиться тогда, но в итоге моя девушка помогла мне, и я выбрался из этого навязчивого дерьма. Ты даже не знаешь, зачем я это пишу, правда? Думаешь: "Почему это он о своих флешбэках странных пишет? Почему не признаётся в том, что руку мою поцеловать хочет? Почему не сравнивает себя с рыцарем, только что убившим тринадцать тысяч двадцать две пары драконов?
Я сейчас переваливаюсь с ноги на ногу, ищу себя в зеркале, чтобы еще раз ужаснуться: я-ли это? Это просто невыносимо: следить за каждой ресничкой, чтобы выглядеть идеальной! Я просто невыносимо не могу тебя ждать - я очень стесняюсь, ну что ты?" - вот именно это ты, наверное, и думаешь, да? Ой, как же это забавно всё. Ну, ты же сама понимаешь, что я не могу с тобой встретиться, мы ведь знакомы всего два часа, и этот социальный сайт знакомств очень сильно врёт тебе, если ты смотришь на мой возраст. Это неверная дата и ты не должна быть так наивна, видя, что у меня на аватарке стою не я, а Арнольд Шварценеггер, когда ему было 23. Это просто фейк такой, и я с него сижу, и мне норм тут. Понимаешь? Злые голоса будут смеяться над нами с тобой, но я решительно не хочу показывать тебе свою фотографию, ну что тут поделаешь?
Авторский ход: Дедушка за старым компьютером треснул костяшками пальцев и смачно чихнул. Мокрота застряла в его бороде очень неприятно. Надеюсь, что теперь каждый из вас, каждый раз, увидев похожую бороду, не будет думать об этой. Хотя, этого не будет, потому что вирусных мыслей не бывает. Есть только одна вирусная мысль, она состоит в том, что вирусные мысли существуют. Вобщем-то, дед этот был ужасно неприятный. Мне стало не по себе, когда я увидел его в первый раз.
Речитативом заплакала тринадцатилетняя девочка горькими и влажными словами. Теми словами, что вырабатывает маленький тринадцатилетний мозг уже успевшей влюбиться девочки. Очень не по себе мне было за ней наблюдать. Они для меня были объединены фигурной скобкой и совмещали свою противность, искореняя меня. Ну, так вот, что я успел еще увидеть это было:
Сообщение №37. -*ВДОХ* Она вращалась во всех измерениях, понимаешь? И ты знаешь, почему я говорю именно такими фразами? Умными и сложными? Потому что я думала, что тебе это понравится, раз уж тебе 23. Это очень странно, понимаешь, я не вижу смысла в этих словах, ну вот, например: анафероксия, митоз, инкубация, анестетики, гексорал, интерреальный, дискретный и малоохлёстываемый. Это просто наборы звуков в моей голове, подобно шуму воды в воспоминаниях."
Авторский ход: Дед бросил наушники для Skype-а, через которые он слушал её вздохи, а сам ничего не говорил - притворился немым. Она слепо верила каждому слову, но вот теперь она уже всё по-другому воспринимает, потому, как она уже выкупила, что парень, с которым она переписывается - старый прыщавый и вонючий дед. Дед-же в свою очередь очень плакал, ему было обидно. Это уже не первый раз, когда его так кидают. Только одно его кресло его никогда не подводило - оно всегда было под ним. А все девчонки бежали от него, как от ядерной зимы, чтобы одноклассницы не узнали. Дед рыдал, ему было нещадно больно, он каждый день видел себя в таком аду. Вот это уже полноценная смерть во время жизни - жить не настоящим и не будущим, а прошлым. Дед не понимал, что он уже слишком противен этим девочкам, что ему уже не 23 года. Он рыдал и рыдал, рыдал и рыдал, сидя на своём кресле. Стены в его крохотной комнатке сузились обратно пропорционально величине квартплаты за месяц. Тошнит уже от этого мира, кислотно-жгучей голубой слюной плюю я во всё. Реальность бесит. Дед заменяет её прошлым. Шрамы у него на душе, как от кнута, мясо вывернуто, клочья кожи на полу. Всё как в самом худшем моём фильме. Его душа витала над пропастью ненормального, слишком долгого флешбэка.
Тут можно всё по-разному воспринимать, знаешь. Это почти как искусство, только не признанное. Крики эти, подвешивания на крюках, например, тоже не признанны всеми. Ну и что? Ну не учить же детей с самого детства как подвесить соседскую девочку на крюках. Глупо как-то, да? Так вот, это и есть элитарное общество - подвешивание на крюках. Наше с тобой общество, оно еще уже - нас ведь всего двое. Это гуглоэлитарное общество - я и ты. Я не собираюсь тебя учить ничему, но и ты поступай так же, окей? У нас с тобой сейчас всё просто шикарно! И за это я тебя обожаю!
Это был очень дряхлый дед - ему было за 80. Он вонял каким-то перегноем и сильными таблетками. Это было отвратительно. Он ворочался в своём кресле и не мог не пачкать потом всё вокруг. Такой вот свиноподобный дед. Но как он плакал, как он плакал! Я просто не могу без слёз смотреть на него. Он так убивался по этой девочке, он слепо надеялся дождаться хотя бы поцелуя, хотя бы прикосновения к руке. Холодно, очень холодно и сыро, правда. Какие-то звуки на вокзале: головой верчу, а тебя нет. И тучи ненужных мне судеб обтекают меня, ласкают своими телами. Как будто плывёшь среди пиявок. Одна до сих пор сидит на моём плече. Жалко? Ну, хоть капельку? Знаю, знаю.
Фаза 4.
Статус: Мёртв.
Описание. Окончательная и бесповоротная мутация генов. Они больше не жизнеспособны. Они вырождаются.
Чёрные губы трутся друг о друга, брызгают, размазывая друг по другу. Темнота вокруг этих губ, смрад. И она ему в ответ: "Я ненавижу тебя!". Я не могу поверить в эти непонятные символы. Всё жирно-контурное вокруг, хочется пятиться назад, искать, искать и еще раз искать что-то невероятно красивое, хоть и не похожее на твою идеальную девушку-бюст. Противно смотреть на это всё. Хлоп! Слюна разлетелась по её лицу, он резко обернулся и дёрнул входную дверь. Ты тут ничего не можешь понять, пойми. Это какая-то хрень. Дискретность воспоминаний. Да, чувак, это та самая штука - ностальгия. Ничего не может сопротивляться этому сквозь неё идущему потоку ненависти ко мне. Поливали кипятком друг друга руки двух людей - рабочего и врача, который вырывал ему зуб. А рабочим человеком была девушка лет 20-и, и ей было очень больно от того, что он тянул её бледно-холодным специальным щипцом за коренной её зуб. Она плакала, бедные кусочки её плоти разлетались, топот ног растворялся в вечерней мгле.
Приди как завоеватель.
К детям я не мог не придти. Я - самурай. SOS, SOS! Я ненавижу тех, кто без спросу заходит в детский экипаж. Да, но народ орёт о какой-то хрени, типа выручку всю - крестьянам, а правительство пусть копает картошку. Хорошая версия, не так ли? Нет, я больше не знаю уже. Небеса пусты. Я один тут стою. И Бог, который ничего не сделал. И Бог, который ничего не делал, и Бог, который уже ничего не сделает никогда. Бог, которого все ненавидят. Он как сломанный пополам лоцманский кораблик падает в ад как в прохладную зимнюю ночь. Нет времени объяснять, я лишь в сотый раз скажу истину, известную всем. Бог - умер.
Не надо мне врать о том, что ты ничего не знаешь, ты весь сюжет той жизни уже знаешь. Ооооо. Мой голос падает, мы попадаем в безсекундное пространство, где живём год.
Тут растут пальмы, всё очень прекрасно, однажды утром со мной в воде купался кит. Там-то тебе точно понравилось бы, будь мы там вместе. Жара, все дела. Куда ты идёшь? Мои глаза застилает прозрачная плёнка. И, кружась, ты умерла, как осенние листья. Очень красиво и правдоподобно. А может, оно так и было, но все они верили в то, что она просто ушла из посёлка. Пластмассовая фигурка рядом с моим граммофоном. Ничего не понятно в этом рассказе? Ну, что-ж, извиняйте. Зелёные двери тут же размахнулись и переплели вездесущее время в клубок. Поэтому тут так много размешано, ребят.
Всё на войне, как-раз-таки происходило: тут кровь, там раненый в чёрных пятнах. Ну, Курская дуга, сами понимаете, бои-то были сумасшедшие. На них появлялись всё большие сумасшедшие наши друзья. Нервы на пределе у всех были. Перестреляли. Всё спокойно вот уже 5 минут. Наверное, наши танки подошли.
Ярмарка на даче у бабки. Все смеются, а мы в палате сидим. Кому пойдёт такая правда? Это никому не нужно, тут ведь еще и государство не дозволит, наверное. От этих странных слов, меня начинает колотить и трясти. Наш врач приходит. Ну и кому ты нужен? Чудеееесно.
Ты и гора. И синее море. И тот самый парусник. Через час он потонет.
И военные станут не нужны.
А всё почему? Потому что наука развивается. Не нужно никого убивать. Теперь оружием стала информация. Пугать людей и зомбировать - это наш век. ТНТ, СТС, да даже Первый. Выключите, хватит бездельничать, что вы делаете?
Мёртв (Продолжение рассказа "Статус: Мёртв")
Дидукциональный метод рассказа.
Ну так вот. Наш мир мёртв, пора бы это понять. Тут все факты на лицо: и вырождение людей, и то, что уровень сознания вышел на второй уровень и мы смогли видеть и понимать строение и контуры вселенной. Ну и вообще ничего привычного не осталось, потому что ценности у людей изменились. Это произошло, в свою очередь, из-за того, что планета, на которой они жили, приобрела новый статус - Мёртв. Это обозначало то, что пациент (Наша планета) находился под наблюдением у врача (Солнце) и, в конце концов, умер. Нет, нет, всё нормально, вы не умерли, ахах-ха. Всё окей, правда. Ну умерла планета, ну и пофигу, а что? Ну ничего ведь вроде как особо и не изменилось с 94-го, но с другой стороны-то, получается так, что это именно люди уничтожили планету, удалив ей её начало - ядро планеты. Люди говорили так: "В ядре Земли таится слишком много энергии, и мы не можем оставить это. Энергия должна быть высвобождена!", и стали вырабатывать земную энергию для своих благ -ну, дальше вы и так знаете. Расход энергии во вселенную, появляется избыток энергии, самосоздание Земли-двойника и наложение нашего времени на время двойника. Бояться нечего, повторюсь. Ну умерли наши физические тела, ну и ладно, ну и пусть себе аннигиллируются, что тут плохого? Мы всё равно будем существовать всегда, знайте и не ведитесь на поводу у объективного мира, помните про вездесущую энергию, запомните её такой, какой видите сейчас, а не когда ваши мозги забиты непонятно чем.
Это всё, конечно, метафора сильная была. И не всякий её может понять, понять, что ничего не разрушено, никто не умер. По сути, ничего плохого и не произошло, просто наука шагнула вперёд и создала очень реалистичную виртуальную реальность. Люди начали чувствовать себя богами в этом мире. Они стали забывать про свою настоящую реальность, про то, чем мы сейчас с тобой, читатель, живём. Они были в постоянной очень крутой онлайн-игре. Они всё чокнутые, скажешь ты? Да, да, так и есть. Они все обезумели. Людям ничего не остаётся, в прошлом их зомбировали телевиденьем, а позже, через пару поколений это переросло в онлайн-игры. Знаешь, за всю историю человечества можно заметить, что люди сначала были сплочёнными, а потом стали индивидуализироваться. Так вот, это - верх самый разъединения человечества! Люди стали отдельными реальностями. Это очень печально. Думай своей головой, пожалуйста. У тебя всё получится, знаю.
Были, так-же и те, кто ненавидел эти виртуальные реальности, и предпочитал обыденность. Они были панками. Не в нашем с тобой времени, а в их. И значило это слово то, что они никогда не играли в игры. Они ходили по городам, ели что могли найти. Иногда они вскрывали старые заброшенные склады военных с провизией, и тогда очень радовались. Это был настоящий пир для панков. Все презирали этих людей, так как они презирали обязательные 78 часов в неделю, посвящённых компьютерным играм. Все презирали этих людей так, как они презирали обязательные 78 часов в неделю, посвещённых компьютерным играм.
Как думаешь, чем они жили? Правильно, правильно говоришь, эти панки любили свободу. Они жгли костры в оврагах для того, чтобы нормально провести ночь и попеть песни. Иногда они варили глинтвейн. Это было так круто, ооооохх, как бы я сейчас хотел с ними оказаться. Это было бы так прекрасно.
Там были два влюблённых седца: Он и Она. Она любила его, Он её. И везде они были вместе: и на концерте Alai, и на Гостинке в 9, и в галерее на третьем, и вообще везде везде.
Это были я и ты, я теперь нас так называю в этом рассказе и в этой жизни так буду называть. Просто мы любим друг друга, мы вьём друг другу какие-то забавные литературные венки, гуляем, там, ну, ты понимаешь. Рассказываем друг другу смешные вещи всякие про нас и про всё, и отлично друг друга воспринимаем. Это любовь, кажется, называется. И ты знаешь, в чём крутость любви-то была? Они уже никогда не разлюбят вас, никогда, потому что любовь вместе со всем миром умерла и воскресла в другом измирении: она светилась, излучала добро и радугу, смеялось всё ей в ответ, всё было просто невероятно круто. Быстро текли дни, а они всё любили и любили друг друга. А знаешь почему так? Почему любовь стала такой идеализированой после смерти Земли? Почему кто-то вонзил тогда нож в портрет Джоконды? Потому что нас было всего двое, только я и ты на спящей планете подключённых к виртуальной реальности людей! Только я и ты, а вокруг все присосались к собсвтенным желаниям. Мы убили свою божественность и индивидуальность ради друг друга, подобно тому, как в Иштар вонзился нож его брата. Мы жили не прошлым, как тот вонючий дед из интернет-чата, а будущим. Мы с тобой - Новые Люди. Следующая ступень на этапе сплочения индивидуальности в диарельности (по 2 компонента, в данном случае - я и ты).