Кузнечики сидели на каждой травинке, на каждом цветочке и жевали зелёные листья. Все поля и обочины дорог были усеяны кузнечиками. Настоящий город кузнечиков.
Я свернул с дороги в поле и сотни кузнечиков взметнулись из-под ног сумасшедшими шариками пинг-понга, шурша и потрескивая в воздухе блестящими ярко-желтыми и серо-черными крыльями. Как сумасшедшие, не заботясь куда прыгать, ради своего спасения они приземлялись мне на ноги и на живот.
Не имея желания ходить по полю, но, в то же время, не собираясь оставаться в одиночестве на дороге, Рыжий поплёлся за мной, лавируя среди высокой травы. Вспугнутые им кузнечики тут и там выпрыгивали из травы, приземляясь на голову и спину животного. Рыжий покружился вокруг себя, пытаясь отогнать и укусить в воздухе неожиданных прыгунов, затем смирился, и только лязгал челюстями по сторонам на вновь выскакивающих, как будто они были вредные слепни и пытались его укусить.
Горячий ветер дул, пригибая высокие заросли травы. Местами, когда трава в поле поднималась до пояса, убегавший, то и дело, по своим делам вперёд, или наоборот, задерживаясь где-то позади, Рыжий стремительно выпрыгивал на меня из травы и, убедившись, что я не потерялся, убегал вновь. В некоторых местах количество кузнечиков на метр площади было столь велико, что казалось, будто поднялись и закружились вокруг нас, свежие осенние листья. Бегая взад и вперёд, Рыжий будто играл с каким-то невидимым партнёром. Временами он выстреливал всем телом над травой, ловя зубами и лапами кузнечика и поедая бедолагу.
Он не из тех котов, которые с другими сидят напротив друг друга и воют на ветер. Ему больше нравится ходить возле меня. Иногда, словно пытаясь обратить на себя внимание, наступая мои ноги.
-Рыжий, - спрашиваю его, - почему каждое утро, когда мы встречаемся, ты так рад мне? Ты радуешься мне или моему умению открывать холодильник?
Конечно, Рыжий никогда не ответит словами. Если он хочет что-то сказать, он говорит своими глазами или движениями своего хвоста. Поскольку мы друзья и давно знаем друг друга - этого достаточно.
Ночью я часто устраиваюсь на веранде. Лежу там, мечтая мечты в короткие летние ночи. Когда не спится, слушаю ночной мир, подсвеченный Луной и звездами, заполненный стрекотанием цикад и уханьем совы. Незаметно подкрадывается утро, а с ним и призрачный белый туман от сонного пруда. Туман плывёт по низине и тихо уходит дальше в поле.
Между мечтами, я часто читаю, включив лампу; часто перемещаюсь, создавая громкие в ночной тишине звуки, связанные с обслуживанием моего беспокойного тела. Думаю, что Рыжий должен наверняка проснуться, поднять голову и посмотреть вокруг. Может быть, тогда он подумает, что мне немного одиноко и подойдёт посмотреть, нужно ли мне его тёплое общество. И, возможно, он удивится, почему я не сплю внутри, где уютно и спокойно, и для чего я вынуждаю спать себя на веранде.
Разумеется, читатель, как и большинство людей, не поверит, что у кошки могут быть подобные чувства, хотя я бы лично поверил.
В жизни Рыжего, все тайные и неизведанные места были за пределами нашего участка, ну, может быть, кроме тропинки и лесочка по направлению к пруду.
Если здесь, Рыжий мог носиться, в любой части дома, в многочисленных хозяйственных постройках и курятнике как каскадёр, то за забором, в близлежащим поле или в лесу, он мог спокойно заблудиться между ромашками или грибами, свалиться в мелкую канаву и смертельно испугаться упавшей шишки.
Если он не видел меня утром в той одежде, которую я выбрал, он совершенно меня не признавал, особенно если я уходил куда-либо и появлялся вновь. Не признавал, пока я не подходил совершенно близко и дополнял, таким образом, свою внешнюю картинку своим запахом. А если я войду в дом в другой одежде, не в той, что он видел меня утром, Рыжий будет смотреть на меня с изумлением.
-Уважаемый Рыжий, - говорю ему, - вы думаете, что, если я иду в дом в другой одежде я стал кем-то другим? Вы думаете, что за пределами дома, я путешествую в другие миры, или делаю волшебные вещи? Когда вы стоите рядом с экраном ТВ и слышите голоса и музыку, вы думаете, что внутри у него сидят все эти люди и животные?
Рыжий специально никогда не стремился к познанию отдалённых от постоянного времяпровождения мест, только по необходимости или потому, что его «вынудили» к новому месту. Ему вполне достаточно освоенных и закреплённых в сознании территорий. Его мир - корпускулярный: часть здесь внутри дома и участка, часть в городской квартире и её окрестностях, часть в квартире у моей матери, куда я его «ссылаю» на время моих командировок или отъезда в отпуск.
Я хотел бы спровоцировать Рыжего выйти за пределы его корпускулярного мира - только на несколько минут – мне хочется наблюдать, за его поведением и его лицом, как он посмотрит и воспримет всё вокруг. Но, специально я этого никогда не делаю.
Август месяц - это всегда беспокойные ночи. Причина – яблоки, то и дело соскакивающие с деревьев и внезапно гулко шмякающиеся об землю. Я не могу привыкнуть. Как баранов, стараясь уснуть, бессмысленно считаю сквозь полусон, упавшие яблоки. А потом ненадолго засыпаю до следующего пробуждения. Рыжий же, всегда твёрдо спит. Он не беспокоится и не поднимет голову всякий раз, когда кто-то или что-то издаёт эти монотонные звуки. Он просыпается, когда я долго и шумно ворочаюсь или выдаю в ночную тишину какие-то короткие и резкие звуки.
Ему моё беспокойство не понятно. Так как оно не представляет непременной угрозы ни ему, ни его сну.
И всё же, утром я смотрю укорительно в его глаза с вяло открывающимися веками:
-Бессовестный, Рыжий, ты просто спал, свесив лапки, а я всю ночь мучился!
Хотя я понимаю - это опять август и яблоки, падая по жестяной крыше сарая, выполняют свою вечную функцию – кругооборот всего в природе!
Вот и этим утром, Рыжий и я поедали завтрак, каждый в определённом ему месте, не теряя из вида, друг друга. Я - с газетой в руке, большой чашкой чая и бутербродами за летним столиком, Рыжий – под и около стола, гоняя, вылизывающим языком, звенящую по полу веранды, тарелку.
Солнце уже жгло траву сквозь блестящие призмы росы. Паутина под крыльцом переливалась в лучах свежего солнца жемчужным муаром. Робкие, полупроснувшиеся пчёлы, не спеша барражировали атмосферу, направляясь на работу. Мы поели и устроились на ящиках под яблоней рядом с сараем, осваивая калории. Один - настраивая грабли, другой - вылизывая свои, испачканные по необходимости, поверхности. И здесь, произошло то, чего я ждал: «Ба-Бах!»
Август! Яблоко упало с дерева, прокатилось, грохоча по жестяной крыше и карнизу сарая, и шлепнулось на землю под ноги Рыжего. Отодвинув, мордочку с высунутым языком от, всё ещё, облизываемой ноги, он пристально долго смотрел на возмутителя события, потом на меня и вся его хитренькая мордочка будто говорила:
-Да-да, дружок, теперь я понимаю, причины вашего ночного беспокойства!
…Или это я сам себе сказал!
-Мя! – коротко буркнул рыжий, как будто бы произнёс: «Всё ясно!»
Я точно знал, что у него на уме.
Тем же августом, очевидно интересуясь ходом уборки урожая на соседних полях, нас принялись посещать, любопытствующие гости. Каждый день элегантно чистые вороны прилетали в наш сад, деловито прохаживались по тропкам между грядками, удивлённо и восхитительно качая головами и тут же, будто нехотя, пробовали чёрную смородину. Каждый вечер, меланхоличные сурки, выстраивались как чучела в рядах произрастания бобовых растений, а в течение ночи воробьи принимались выклевывать сливу и макушки цветной капусты.
Как то вечером, собираясь шугануть расхрабрившихся сусликов, я заметил Рыжего бредущего по тропе. Сначала, я подумал, что он преследует ту же цель, что и я. Оказалось, нет! Перемещаясь в задумчивости, Рыжий буквально столкнулся на повороте у бака с жующим сусликом. Столкновение произвело на него такое впечатление, будто это был не суслик, а самое страшное в мире чудовище, предъявившее ему зубную формулу. Рыжий вертикально вспорхнул на ближайшую яблоню и застыл в вышине с безумно вытаращенными глазами. Спускаться он категорически отказывался даже после того как я разогнал эту бесплатную столовую. Спустя час, он все же сделал неуклюжую попытку спуститься, но сорвался, в точности доказав теорему падающей кошки математика Ричарда Монтгомери.
Все лето Рыжий, как и я, много работал в нашем саду. Его работа заключалась в воодушевлении человека, умеющего махать лопатой и граблями, и (самое главное!) в сообщении времени наступления обеда и ужина. Кроме того, во множестве были атакованы и побеждены, мешающие мне работать, настырные мухи и свирепые жуки. У нас были пересажены клубника и малина. Выложенные бордовой плиткой дорожки приобрели очень изящный вид и придали законченность дачному пейзажу. Мы даже поставили чучело, чтобы воробьи и вороны держались подальше.
Случилось так, что дачники, в это лето, очень мало приезжали. И все окрестные животные воспользовались возможностью посетить нас, представив весь наличный зоологический ряд. Среди растений перца в дальнем конце сада, нами был замечен заяц, сидящий на задних лапах, глядя на нас и нюхая воздух своим маленьким быстрым носом. Чужая, несколько облезлая, корова, просунув голову между досками забора, почему то предпочла нашу растительность соседнему кукурузному полю.
-Вижу вредителя! – сообщил я Рыжему. - Если уж ему нужно что-то из нашего сада, пусть возьмёт! И я подбросил поближе к корове свежевыкорчеванные сорняки. Этим летом мы ещё не делились смешными историями с нашими соседями.
И всё же, когда я вижу всех этих животных, я становлюсь счастливее, чем когда я закручиваю с матушкой помидоры, кабачки и перец!
Разумеется, чаще всего, Рыжий днём спит. Спит на границе солнечного света и тени от ниспадающей низко, в косую полоску, маркизы, натянутой между двумя старыми дубами. Спит между рядами лука и белокрылая бабочка-капустница игриво садится на его тёплый лоб.
День перешагнул экватор. Идём к пруду. Божественно тихо! Никаких звуков! Очень мило!
Не-е-е-т! Может мы спугнули, спать помешали? Занялись лягушки переговариваться! Даже не: «Ква-ква»! А какое-то: «Х-р-р-р! Х-р-р-р!» Горловое пение! Одна, другая… и пошла…и пошла, разрастаясь, лягушечья какофония! Даже если бы мы стояли за версту, в глубине поля, мы бы всё равно услышали это: «Х-р-р-р! Х-р-р-р!»
На той стороне сидит выдра. Я затаился, рассматривая зверя. Если бы Рыжий был собака, он бы наверняка её унюхал. Но он её не замечал, только нюхал вокруг себя берег, озабоченно крутясь и переступая лапами, выбирая менее влажное место. Может быть, глаза Рыжего блестят на солнце. Может я выдал себя. Жесткая и блестящая шерсть водяной крысы скользнула по поверхности пруда и исчезла.
У берега, с гладкой поверхности воды, мимо нас безразлично смотрели одинаково зелёные лупоглазые бестии. Метнулась в воду змейка с серо-коричневой окраской, проплыла к противоположному берегу и скользнула в траву. Так быстро, что мы не смогли её разглядеть.
Видя крайнее беспокойство Рыжего, я взял его на руки, что делал крайне редко. Он посмотрел на меня так, будто сказал, что он не понимает, почему я не делаю ничего, чтобы умолкли это безумные лягушки. И зачем здесь так сыро, и зачем, и что мы тут делаем? Я наклонился к зеркалу воды посмотреть в лица земноводных. Всплеск! Могучий прыжок лягушки далеко в пруд. И как по команде прыгнуло вслед за ней ещё несчетное количество её родственников и соседей.
По глазам Рыжего было понятно, где он видел… всех этих лупоглазых, всех этих змей и выдр. Моя тёплая грудь и добрые руки интересовали его существеннее всех этих «малозначительных зверьков». На «бултых» лягушек он все же соизволил повернуть голову.
Зеркало пруда закачалось и пошло рябью. Нагло, без предисловий и подготовительных явлений, ежесекундно ускоряясь, нас накрыл фантастически белый занавес дождя из отсутствующих облаков. Как во сне, когда что-то огромное и страшное выходит из-за угла, дождь обрушился внезапно и мы (то есть я, неся на себе друга!) побежали к дому. Я был слишком медленным, чтобы обогнать дождь! Может быть, Рыжий мог, но он не хотел. Как будто нашествие стихии его не абсолютно не касалось. Он выглядывал из-за пазухи как из окна автомобиля, слегка переживая от сильной тряски. А в это время колёса проскальзывали на поворотах и застревали в лужах.
Когда воздух начал пахнуть озоном, и огромные, широко расставленные капли дождя сделали грязевые кратеры в пыли вдоль дороги, мы поняли, что в ближайшие минуты наводнение поймает нас. Неслышные молнии стали бить всё чаще вокруг нас. Наконец появилось и расползлось серое одеяло неба.
Дождь был тёплый, но всё же, сделалось свежо. Миллионы капель колотили по голове и щекотали спину. По причине отсутствия дворников на стёклах, очки прекратили свою работу по фокусировке зрения. Капли брызгали в глаза Рыжего, заставляя его глупо мигать и периодически встряхивать голову.
И что случилось до того, дождь закончился? Правильно! Выглянуло Солнце! И заблестело небо, призывая посмотреть на огромную радугу, и это именно то, что мы и сделали. Сияющие яркие ленты, нанизанные на небо как детская пирамидка за пеленой мелких дождинок! Чудо! Атмосфера сказки! Плавные цветопереходы по голубому фону. Нарушения связности изображения и искривление пространственно-временного континуума!
-Рыжий! - Прошептал я, затаив дыхание. - Смотри! Рыжий посмотрел невнимательно на меня и только подальше спрятал полумокрую голову под рубашку.
-Разве ты не видишь радугу? - Спросил я. - Смотри! Какие цвета ты различаешь?
Здесь я вспомнил! Однажды, давным-давно, я прочитал кое-что в книге. То, что уже тогда, сделало меня грустным. Кошки по-другому видят цвета! Их восприятие менее контрастное и яркое. Для практических целей они дальтоники!
-Эх, Рыжий, Рыжий! – Сказал я с большой печалью в голосе. - Мне очень жаль, что ты не видишь эту прекрасную радугу. Созерцание её наполняет меня какой-то радостью, которой я хотел бы поделиться с тобой! Он в ответ пощекотал меня вибриссами, переминаясь лапами на «молочный шаг».
Я засмеялся, я стал ярче радуги! В ответ на мой смех, глаза Рыжего заблестели веселее и блаженно закатились.
-«Кошка», - почему то вспомнил я определение для игры слов - это диминутив от древне-русского слова «котъка», и далее - от слова «котиться».
Когда вы последний раз останавливались и смотрели под ноги? Когда последний раз видели каплю росы на кончике травинки? Вы видели, что она отражает солнечный свет по-особому - как алмаз - расщепляя его в цвета радуги?
В то утро я искал капли росы. Я нашел одну, однако, она была не на кончике травинки, она была на усике жёлтой улитки, которая качалась на широком листе тюльпана.
-Рыжий! Рыжий! Смотри кто здесь!
Деликатно перешагивая зелёные плети, подошёл мой «Felis silvestris».
-Ну что ещё? – Недовольно говорили его глаза.
-Смотри, кто здесь!
Рыжий вежливо потянулся за указательным пальцем и понюхал. Улитка немного подумала и всё же решила спрятаться в домике. Кот потрогал её лапой, повернулся и сел спиной, утратив всякий интерес. Я рассмеялся и потрепал Рыжего за шиворот. Он и не понял, что он сделал: правильно или неправильно?
Однажды мы сидели в высокой траве (вернее он сидел, а я лежал) в середине кукурузного поля.
-Рыжий, - вслух фантазировал я, обращаясь к нему, - я чувствую, как будто мы находимся в красивом соборе, и белый свет пробивается сквозь листья кукурузы как сквозь средневековые витражи. Эти длинные, прямые кукурузные стебли как колонны собора и ветер шуршит по листьям кукурузы, будто шаркают тысячи людей, становясь на колени и склоняя голову к молитве.
Кот посмотрел на меня так, будто давал понять: когда надоест фантазировать – скажите! А он просто сидит в центре большого кукурузного поля.
-Зачем я говорю тебе всё это? - Обиделся я. - Ты же никогда не видел собор!
Я встал и начал отряхивать пыль с моих штанов. Огляделся.
-Ого, Рыжий! А я забыл, откуда мы пришли! Солнце прямо над головой, поэтому не могу узнать, где восток или запад. Я не знаю, куда идти!
Рыжий не расстроился совсем. Он даже не заметил, что я заблудился. Он видит, что я собираюсь идти и просто встал, потянулся, понюхал землю и пошёл. И пошёл по направлению к дому! И мы пришли к дому! Так он стал моим невольным проводником.
-Рыжий, - сказал, когда мы пришли, - я знаю много вещей, которые ты не знаешь, я окончил университет и написал диссертацию! Тем не менее, я не могу вывести к дому, шагая в высокой кукурузе.
Как занавески на открытом окне, длинные ветви плакучей ивы взметнулись в упругом ветре. В передней части дома ветер беснуется, колотя распахнутые настежь окна. Катается по крыльцу соломенная шляпа. Рассыпались под столом игральные карты и газета.
Три девушки идут по засыпанной гравием дороге перед нашим домом. Они шутят и смеются, их длинные платья и длинные волосы кружатся и танцуют в порыве ветра.
-Рыжий! – возмутился я, - почему эти прекрасные девушки идут по дороге, и не к нам? Они смеются! Не знаю, что там смешно, но я почему-то тоже улыбаюсь? На стадии проэструса кошка жалобно мяукает, не помяукать ли мне?
В ветреный и дождливый день, я скучал и смотрел в окно, как вода подтопляет в земле дождевых червей, и те вываливаются на поверхность, тучными, обездвижимыми телами. Я чувствовал себя старым ...
-Знаешь, кот? Я начал лысеть! Я чувствую, что становлюсь похожим на моего отца. Когда я смотрю на это безобразие, солнце-коричневого цвета, называемое лицом, на эту, становящуюся жесткой, старую кожу на моих руках, я вспоминаю, как когда-то я был ребёнком (да-да, Рыжий, я был ребёнком!). Я сидел на телеге рядом с моим отцом. Он возил на лошадке удобрения на эту землю. Осваивая этот участок, мой отец и дед осушили маленькое болотце, выкорчевали и сожгли кустарники. Когда то здесь было совсем пусто! Когда я был совсем молодой, в этих местах пахло грязью болота и древесной золой, но теперь - запахов нет. Теперь здесь привольно и ухоженно! Отца давно нет! И только высохшие чернила в старой тетради на чердаке сохранили теплоту его рук и душу в его письме.
Я открыл дверь на веранду, впуская немного свежей влаги.
-Знаешь, Рыжий? – спросил я. - Когда Луна находится низко над горизонтом, она обычно оранжевого цвета. Однако, когда она поднимается высоко, как сегодня, она становится серебристо-белая! Почему?
Кот повернул одно ухо и покосился на меня. Он даже не потрудился поднять голову. Он знал, по тону моего голоса, что я не говорю ничего стоящего. Ни слова о рыбе и колбасе!
-Когда Луна находится близко к Земле, - я продолжил, - она слышит то, что люди говорят. Она слышит, что люди смеются или плачут, а может, поют песни. А? Рыжий? Когда Луна видит, что люди так близко, она хочет что-нибудь доброе для них сделать, например, посветить ярко? Спишь?
-Но, когда Луна высоко… - я посмотрел за макушку клена и увидел, что Луна очень высоко и она серебристо-белая.
-Когда Луна высоко, - продолжал я, - это к одиночеству! Она слышит только шепот звёзд и проливает на нас серебристо-белый цвет одиночества ...
Рыжий посмотрел на меня и в то же время прислушался. Где-то под полом, слабо слышно, суетились мыши, и ухо кота попеременно реагировало на меня и на перспективные шумы.
В то утро, кажется это было в субботу, клубы пыли поднялась над гравийной дорогой. Прогрохотал синий с красной полосой автомобиль. Он остановился перед нашей калиткой, и я услышал, как хлопнула крышка почтового ящика. Должны были придти свежие газеты и, возможно, письмо из редакции, поэтому я сразу пошел к почтовому ящику.
Я взял газеты и письмо из ящика, разорвал конверт, бегло прочитал, что было внутри, и вернулся в дом. Рыжий знал, что произошло что-то необычное, потому что, я никогда не имел привычки читать почту, прежде чем вернусь в дом. Потому что, я никогда не имел привычки бросать конверт на землю. Потому что, я никогда не я забывал закрыть крышку почтового ящика...
Желая увидеть, что последует далее, он подошел и сел рядом участливо.
В этот день утром, синяя машина и красной полосой, поднявшая коричневую пыль привезла мне кое-что, что оставшуюся часть дня будет воздерживать Рыжего и меня от фривольного времяпровождения, как мы делали сотни раз до сих пор.
А именно, редакция сообщала о принятии к публикации моего романа! Теперь нужно собрать материалы и ехать в город! И пока неизвестно: ненадолго или это конец дачного сезона.
К тому же, незаметными мелкими изменениями стала подкрадываться осень.
В поведении Рыжего я так же заметил не совсем обычные черты. Теперь по утрам он приветствовал меня на крыльце с забавно-виноватым выражением лица. Его внешний вид и вялое поведение свидетельствовали о том, что он мало спит ночью. Я мог только догадываться, что происходит с ним. Если бы он был человеком, мы бы поговорили. Тем не менее, он был просто, как и я, холостым котом, так что всё, что мы могли сделать, это посмотреть друг на друга, как бы говоря: «Все в порядке, приятель, не волнуйся!»
-Ну что, Рыжий? Небо синее, чем оно было в течение всего лета? Может быть, прошлой ночью воздух был более чистым, чем в любую другую ночь этого лета? Почему ты, приятель, чувствуешь себя иначе сегодня?
Рыжий посмотрел виновато и плашмя упал на бок - спать.
Чуть более пристальное наблюдение за приятелем в вечернее время обнаружило его неприличную подвижность возле дверных и оконных проёмов.
-Тебя что-то беспокоит, дружок? – Глупо спросил я, заметив совершенно белую пушистую гражданку в глубине сада.
Я подошёл к нему и поднял на руки. Видимо, он уже также почувствовал «чьё-то» присутствие и стал решительно и дерзко вырываться, намереваясь совершить побег.
-Царапины от когтей могут легко воспалиться, особенно, если кошки имеют доступ на улицу, и в отдельных случаях могут привести к так называемой болезни кошачьих царапин, - подумал я и именно по этой причине не стал его удерживать.
С криком «Ура!» и безумным блеском в глазах, кот сиганул прямо по цветам и капусте вниз к гравийной дороге, по которой неспешно шла незнакомка.
Рыжий видел, что сегодня происходит что-то особенное.
В это утро нами был собран большой букет, и мы поставили его в синюю вазу на большом обеденном столе в зале, который использовался только по особым случаям. Я одел «городскую» одежду и выбегал во двор каждые полминуты, выглядывая вверх по дороге.
И вот, наконец, посетитель пришёл, вернее пришла! Рыжий выбежал, чтобы приветствовать её и обязательно понюхать.
Однако, как только она вышла из своей машины, Рыжий неловко попятился. Он любит и знает много запахов, но этот его не прельстил!
Кроме того, он никогда не видел человека, который бы выглядел следующим образом.
На фоне зелёных овощей и жёлтой кукурузы, она неожиданно ярко смотрелась в розовом платье и розовых туфлях на высоком каблуке. Её ногти были длинными и окрашены цветом винограда. Губы были красны, как мокрые вишни. Воздух, который все эти дни пах цветками розы и измельченной травы, теперь заглушался амбре Ближнего Востока. Она искренне улыбнулась и раскинула руки, чтобы поприветствовать нас.
-Всё! Пропал день! – подумал Рыжий. И весь день выглядел потерянным.
Я не взял его на нашу обычную утреннюю прогулку. Пронёс мимо рыбу, не обращая на него внимания. Гостья и я обедали, потом много говорили. Она громко смеялась и не давала Рыжему спать после обеда. Она каждые десять минут поджигала коричневую палочку с отвратительным дымом и запахом. Я же «бессовестно» забыл потереть его между ушей и погладить перед послеобеденным сном.
Когда Рыжий понял, что ОНА, наконец, хочет УЙТИ!!! он, показалось, чуть не лопнул от счастья. А когда автомобиль унёс гостью, посмотрел мне в лицо с укоризной:
-Не приводи таких, больше, ладно? Разве нам вдвоём плохо?
В тот вечер мы сидели, молча, на качелях под клёном и думали обо всем, что случилось в тот день. Красный лист упал с верхней ветви старого клёна. Он приземлился у ног Рыжего. Кот смотрел на меня, как бы спрашивая, что это значит? Я чуть было не сказал:
-Это означает, что всему приходит конец, Рыжий! Но вместо этого я сказал:
-Знаешь, приятель! Этим летом, природа упорно трудилась, выращивая овощи и фрукты, цветы и деревья. Каждый день природа была занята и во всём была серьёзна! А теперь она выполнила долг перед человеком и начинает себе отдыхать и улыбаться.
-Может быть, этим летом и мы были слишком серьезны? – То ли спросил, то ли констатировал я.
Не верите, но мне показалась, при этих словах Рыжий поднял на меня глаза с немым вопросом. Я вошел в дом и быстро вернулся с двумя длинными лентами - синей и красной - и завязал их бантиком вокруг шеи Рыжего. Он не сопротивлялся.
-Эй, приятель, - сказал я, - Давай возьмём плакаты на гравийной дороге и украсим здесь всё! Мы побежали и воровато поснимали вывески какой-то могучей партии, нарезали из них длинные красные, синие и белые ленты и флажки. Протянули их над домом и сараем, повесили на заборе и вместо упавших с деревьев листьев. Красные и синие ленточки полетели по ветру. Я рассмеялся и поднял Рыжего над собой.