Модернизация в классическом смысле определяется как процесс перехода социума от традиционного к новому. Она может быть революционной или эволюционной, временной или перманентной, естественной или искусственной, но в любом случае инициирует процессы общественной реконструкции, изменение социальной структуры. Но как быть в случаях, когда общество давно уже не является традиционным? К чему должен привести процесс изменения ультранового? Как должно меняться то, что не структурировано? Что возникает в результате реконструкции деконструированного? Подобные вопросы не могут не возникнуть в классическом рациональном сознании, когда осмысляется модернизация общества в эпоху постмодерна.
Можно принимать или не принимать философский постмодернизм, восхищаться культурными артефактами постмодернистского искусства, либо считать их чудовищными, признавать или не признавать абсурд нормой жизни, но нельзя отрицать очевидного: современный глобальный социум существует в ситуации постмодерна. В самом деле, налицо его существенные признаки.
1.Возникновение единого глобального геополитического топоса, сложнейшего всемирного географического пространства, возникшего благодаря стиранию всяческих границ, объединению бесчисленных пространственно-географических, государственных, территориальных образований. Можно сколь угодно долго перечислять причины его возникновения: политические, экономические, технологические, культурные, исторические - но нельзя не обнаруживать его бесспорного существования. Наличие же в глобальном мировом топосе многочисленных областей традиционного делает последний только более сложным, запутанным, пестрым, лоскутным, противоречивым: целостно-фрагментарным и едино-множественным одновременно. И тогда мы видим всего лишь островки, острова и даже континенты традиций, затапливаемые бурным Океаном Постмодерна.
2. Существование глобального постсоциума, лишенного традици-онных иерархических структур, принципиально сетевого, включающего в себя множество онтологически различных реальностей, в том числе и виртуальных. Это огромная, раскинутая по планете социальная сеть, в невероятно сложный узор которой вплетены новейшие и традиционные, высокотехнологичные и атехнологичные, культурные и контр-культурные, системные и внесистемные, реальные и виртуальные узлы всех качеств и размеров, связанные бесчисленным количеством разнообразнейших социальных отношений разной природы. Это многомерное лоскутное одеяло, сшитое крепкими реальными и эфемерными виртуальными нитями из бесчисленных кусков.
Построить онтологию постсоциума куда сложнее, чем разобраться в устройстве Вселенной, и можно лишь констатировать его ни с чем не сравнимую, предельную сложность. Никакие постмодернистские ризомы, никакие представления постнеклассических наук о хаосе и фрактальности, никакие классические и неклассические социальные концепты, никакие метафоры не являются его адекватным и полным аналогом.
3.Всемирная хаотическая динамика. Социум, техника, политическая экономическая, финансовая, этническая, культурная системы, существуя очень давно, достигли такого уровня сложности, накопили такой ресурс энергии, энтропии и информации, что не могут развиваться иначе как в режиме детерминированного хаоса. Этот хаос закономерен, поскольку следует из законов социального развития; упорядочен и предсказуем, поскольку рождается из порядка; имеет структуру, которая не является структурой с точки зрения классических наук. Это предустановленный беспорядок, гармоничная дисгармония, сбалансированный дисбаланс, хаотичный порядок вещей и отношений. Это суетное время, и суета возводится в ранг принципа существования. Закономерность тождественна неизбежности, и мировой хаос нельзя устранить, его нельзя избежать, но можно осознавать его неизбежность. В нем участвуют экономические кризисы, социальные беспорядки, экологические катастрофы, политические нестабильности, культурные падения, конфликты религий и идеологий и мелкие хаосы каждой отдельно взятой жизни. Человек больше не кочует по жизни, он хаотично, броуновски, блуждает по бесконечным виртуальным сетям. Как всякое естественное всемирный хаос не хорош и не плох, он просто есть.
4. Сложная онтология социального пространства и времени. Сложность социального пространства и социального времени, их особенности заставляют говорить о постсоциальном пространстве и постсоциальном времени. Постсоциальное пространство имеет сложную, фрактальную, многослойную структуру, образованную огромным множеством вложенных социальных подпространств, новых и традиционных. Безмерная по сложности роза мира, онтологически многослойная мировая капуста, всемирная луковица неопределенной формы с бесчисленным количеством реальных и виртуальных слоев. Многослойность определяет социальные туннельные эффекты; можно попасть из одного социального слоя, с одного уровня на другой насквозь, кратчайшим путем, минуя длинные обходные пути классических отношений, связей, карьер. Существование столь сложного социального пространства меняет даже географические и физические пространственные масштабы, сужает реальное географическое пространство, приближает физическое пространство Вселенной. И становится просто (причем за очень малое время) попасть в любую часть Земли, включая ее полюса, оказаться в земных недрах или в стратосфере, даже попасть в Космос. Постсоциальное время вообще демонстрирует чудеса: оно может как угодно убыстряться, замедляться, обращаться вспять или даже исчезать совсем. Время разгоняется в мегаполисах, медленно тянется в брошенных на произвол судьбы поселениях, обращается вспять в эклектике постмодернистских заимствований классического, останавливается в виртуальных пространствах.
4. Нивелирование вещности, виртуализация предметов и персон. У всякой вещи отныне есть собственный виртуальный аналог, симулякры массово производятся, продаются, покупаются и ценятся больше вещей. Знаки и упаковки приобретают значения практически и символически необходимых предметов. Искусственное становится естественнее естественного. Телесность получает возможность быть практически любой и даже множественной, как это происходит в виртуальных пространствах или генетических грезах. Тезис «тело больше одежды, душа больше тела» выворачивается наизнанку и отныне исключает представление о душе: «одежда больше тела, виртуальная телесность больше одежды». Человек теряет душу, лицо и тело, но становится обладателем мнимой возможности стать каким угодно. Появление виртосферы замыкает тотальное деовеществление в глобальную виртуальную реальность, приводящую к расслоению реальности физической и переполненную недовоплощенными идолами.
5. Тотальный абсурд. Бессмыслица возникает как результат чрез-мерного осмысления всего и вся. Логические конструкты плодятся благодаря всеобщей деконструкции. Незнание следует из чрезмерной информации. Культура становится некудьтурной. Превалирует деятельностное безделье и созидание Ничто. Ложь лжет, что она истина, потому что истина объявляется относительной. Ложь становится абсолютной и правдивой, потому что правдой может быть все, что угодно, и лгут все. Ложь увеличивают и науки, множа сущности всуе и обрастая паранауками, квазинауками и псевдонауками. Реальность переполняется инопланетными и земными монстрами, генетическими мечтами о высокотехнологичных смесях бульдогов с носорогами и безумными нанопрожектами. Норма отсутствует, запретов больше не существует, и право считаться нормальной приобретает любая патология. Благом оказывается все, что лежит вне отсутствующей нормы. Триада «Истинное-Благое-Прекрасное» теряет истинное и благое, а красивое узурпирует их статус. Красота становится конвейерным товаром, ею называется любое, максимально способствующее нуждам производства, и каждый может стать ее обладателем. Игра тотальна, и теперь она серьезнее жизни и страшнее смерти. Человечество под знаменами романтики Неэтичного, пафоса Нерационального, экстаза Противоестественного движется в Никуда.
Онтология такого существования как любое осмысление запрещается, но может быть построена именно благодаря запрету. Говорить о структуре такого, можно лишь, радикально переосмыслив представление о структуре. Модернизация так существующего становится бессмысленной, как и все остальное, но именно поэтому и возможной. И она имеет всего две серьезные перспективы.
1. Превратить нынешний хаос в новый, более развитый. Но в этом случае в результате не возникает принципиально новых качеств, да и сам всемирный хаос без внешних усилий имеет естественную тенденцию к собственному увеличению.
2. Сделать из нынешнего хаоса порядок. Разумеется, невозможно представить себе силу, которая бы упорядочила хаос всемирный, но возможно упорядочить отдельно взятую его часть. Например, модернизировать страну или социальный институт. Но если в результате возникает порядок, то появляется то, что уже было до хаоса, старое, прежнее состояние. И тогда в ситуации постмодерна, модернизация возможна только как демодернизация, как возврат к традициям.
Это самый важный результат проведенного нетрадиционного анализа. Постмодерн может только демодернизироваться, обратиться вспять реанимацией норм и запретов, уменьшением лавины любых инноваций, в том числе, и технологических . Постпостмодерном в результате может оказаться в зависимости от приложенных усилий либо модерн как упорядоченный разумный социум, каким он был в недалекой современности, либо классика, то есть традиционное общество.