Александр Васильевич с трудом добрел до первой от своего подъезда скамейки и с шумом опустился на неё. Мешала одышка, появившаяся не так давно. Через некоторое время на эту же скамейку (с разрешения) сел симпатичный мужчина приблизительно его же возрасти и, судя по трости переживший левосторонний ишемический инсульт.
- Что, ишемический инсульт? – поинтересовался профессор?
- Здорово Вы научились определять болезни. Быть может, и угадаете возраст инсульта? – спросил прохожий.
- Это не трудно. Возраст ишемического инсульта 1,5-2 года. Вам 74 – 75 лет, как и мне. Если Вы скажете, где были в 25 лет, то я скажу, что Вы там делали – продолжал игру профессор.
- Интересно! Я должен был бы угадывать о Вас, а Вы перехватили инициативу. Ну, удивите, удивите, ещё. Я был в 1962 году на Кубе – с явным интересом произнес странник.
- Тогда я скажу, что Вы демонтировали наши ядерные ракеты во время Карибского (октябрьского) кризиса и, что Вы были тогда старшим лейтенантом. 25 лет отроду –
- С Вами, профессор, неинтересно – тут незнакомец проявил удивительную сметку, назвав собеседника профессором.
- Хотите дальше продолжим эту игру? Вы также были на Кубе в 1984 – 1986 годах, преподавали в Сантьяго-де-Куба и руководили аспирантами, а потом тоже делали в Гаване. В 2006 года получили гемморогический правосторонний инсульт и теперь занимаетесь и физической химией, и медициной. Давайте официально познакомимся. Я Вас знаю, а Вы меня – нет.
- Александр – Дмитрий – засмеялись...
- Я на пенсии, но меня попросили из моего ведомства узнать, Александр, как движутся Ваши дела – признался Дмитрий. И та откровенность, с которой всё произносилось, здорово подкупала -
- Вы ведь русский человек и не хотели бы, чтобы Ваше открытие досталось американцам?! Эдду давно обхаживают они, правда, пока безрезультатно. Вот, если бы ваша команда получила нобелевскую премию, то Вы стали бы независимыми. На время. Однако, кому не известно, что в Нобелевском комитете засели американцы. Вот эти два молодых русских исследователя только недавно получили вмиг премию, за открытие и получение сетки графена толщиной в один атом – конечно, это очень важно, но в этом нет никакого открытия – одна политика.
- Открытие делается не враз, а иногда на него нужны десятки лет – продолжил Дмитрий. Например, Гинзбург Виталий Лазаревич получил её только перед смертью.
- У американцев имеются мощные рычаги воздействия и на Вас, Александр. Сынок Ваш работает в Америке. А Ваши внуки – маленькие дети и вообще американцы –
- Как я «люблю» русские порядки, но на предательство никогда не пойду – выдавил из себя Александр.
- А никто не призывает к чему-то дурному. Мы хотели бы знать: “Может ли Ваше изобретение быть использовано в военных целях?”.
- Вот уж о чем я не думал и могу рассказать Вам (в общих чертах) суть нашего открытия, поскольку эта суть опубликована, а уж вам думать может изобретение использоваться в разных направлениях, в том числе и в военных – сказал Александр.
- Например, оно может быть использовано при допросах, как детектор правды, а не лжи – Александр дальше не хотел вести разговор.
Александру всё больше и больше нравился собеседник, чем-то напоминающий Недранца - руководителя группы советских специалистов в Сантьяго-де-Куба. Что он делает сейчас в своей Одессе? Жаль, что все мы, столь дружные тогда, совсем рассеяны по свету и по странам. Об этом говорили американцы и это они легко сделали не своими руками. И почему это люди не ценят то, что вспоминается и даже часто снится потом?
Дмитрий заторопился. “Можно, мы встретимся ещё, чтобы поболтать о Кубе, которую мы так предательски бросили”
- Я тоже считаю это предательством ради сотни миллиардеров. Мы могли бы помочь Кубе на украденные деньги – я видел, что Дмитрий одобряет мои слова. Это еще сильнее сближало нас.