Глава 4
Открыв глаза, Денис обнаружил, что оказался в большой комнате, очевидно не маленького частного дома с добротной деревянной мебелью, коврами на полу и на стенах. Идеально оштукатуренный и выбеленный потолок украшала гипсовая лепнина в восточном стиле. На ковре над велюровым диваном красовались старинные сабли и кинжалы. На диване сидели трое бородатых мужчин. Один в каракулевой папахе, а двое в чёрных войлочных шапочках, похожих на среднеазиатские тюбетейки. Они с сосредоточенным вниманием смотрели в центр комнаты, где за большим овальным столом сидел незнакомец, склонившись над развёрнутой картой. За столом, по обе стороны от незнакомца, сидели ещё двое бородачей в каракулевых папахах. Опёршись локтями на стол, они, так же, как и незнакомец, сосредоточились на изучении карты или плана. Один из них, с открытым ртом, указывал пальцем в какое-то место на карте, видимо давая пояснения. Через большое окно, прикрытое прозрачной тюлью, открывался вид на внутренний двор, выложенный крупными бетонными плитами. Там женщина в длинном тёмном платье и короткой безрукавке из выделанной овчины с чёрным платком на голове, кормила кур, рассыпая зерно из деревянной миски.
Все присутствовавшие, за исключением незнакомца, были чеченцы. Об этом не трудно было догадаться даже Денису, никогда ранее не сталкивавшемся с этим народом. «Вот куда тебя занесло, приятель!» – подумал Денис и подошёл к столу.
На столе лежал план большого посёлка, скорее всего районного центра, с прилегающей местностью. Палец чеченца уткнулся в один из центральных перекрёстков. «Чечня. Как много в этом слове для сердца русского слилось!» – Денис мысленно перефразировал строки известного произведения. Эта, совершенно немая и неподвижная сцена, без всякого сомнения, красноречиво говорила о том, что готовится очередной террористический акт. Судя по тому, что незнакомец сидел на почётном месте в центральной части стола, он играл далеко не последнюю роль в этих «мероприятиях». Среди чеченцев он наверняка пользовался немалым авторитетом. Денис внимательнее всмотрелся в черты лица незнакомца. Чуть раскосые глаза и слегка раздвинутые скулы делали его похожим на татарина, хотя утверждать это Денис не решился бы. Татарин или нет, но в том, что незнакомец мусульманин, Денис был почти уверен. Вряд ли чеченцы в таком ответственном деле доверятся иноверцу. Впрочем, не это главное. Главное в том, что Денису теперь стала более понятная роль незнакомца в планах Доху. Он курировал деятельность террористов в Чечне, а вполне возможно и не только в Чечне, имея солидные связи в Москве и в других регионах. Величина, надо полагать, не малая. Если незнакомец не «генерал», то, как минимум, «полковник» армии Доху, имеющий непосредственные отношения если не с генеральным, то с региональным штабом.
У дверей на стуле сидел ещё один молодой чеченец с автоматом на коленях. В оттопыренном кармане куртки оказались три ручных гранаты. Эх, взять бы эти гранаты, выдернуть чеку из каждой и разложить их в этой богатой комнате. Террористам и незнакомцу пришёл бы конец, но... нельзя. Убив незнакомца, Денис потеряет пока единственную путеводную нить к главным планам Доху.
Не прикоснувшись ни к чему в комнате, Денис вышел во двор, подошёл к женщине, кормившей кур. На вид ей было около пятидесяти лет. Возраст чеченки, если её перевалило за сорок, определить довольно трудно. Они быстро стареют, и сорокапятилетняя женщина внешне может выглядеть на все шестьдесят. Отрешённое, как у средневековой статуи лицо, натруженные мозолистые руки. Неужели и она поддерживает ваххабитов и фанатично рвётся в драку за независимую Ичкерию? Бред! Денис не верил этому. Он всмотрелся в глаза женщины, и не увидел ничего, кроме огромной усталости от бесконечной войны, постоянного нервного напряжения и ежедневного изнурительного труда, ничего, кроме переживания за своих детей и близких. Война нужна мужчинам, а не ей. Её мнение никого не интересует. Доля чеченских женщин – молча следовать за мужчинами, но если придётся защищать свою семью, они не задумываясь возьмут в руки оружие. Денису стало жалко эту несчастную женщину, которая в любую минуту может потерять сына или дочь, мужа или брата. Ему вдруг стало ужасно стыдно за весь мужской род, который в угоду своим воинственным амбициям заставляет страдать женщин на протяжении многих тысячелетий, не понимая, что именно они являются их самой надёжно крепостью и жизненной опорой. Не в силах больше смотреть в глаза женщины, Денис вышел на улицу.
За массивными воротами из нержавеющей стали стоял потрёпанный кавказскими дорогами, заляпанный грязью до самой крыши джип «Чероки». Всего в трёхстах метрах от дома, на окраине посёлка расположился милицейский блокпост, окружённый бруствером из мешков с песком. Установленный на высокой турели и накрытый брезентом, дремал пулемёт. Молодые солдаты, разряженные в стиле «а ля Рембо», беззаботно играли в карты, устроившись на зелёных армейских ящиках. О том, что территория находится под контролем «федералов», говорил поднятый над блокпостом трёхцветный российский флаг. «Завидная идиллия – подумал Денис – боевики, обсуждающие свои планы, в тесном соседстве с федеральными силами. Лучше не придумаешь! Чёрт возьми! Почему бы не дать этой самой Ичкерии полную независимость? Отгородить их новой китайской стеной и пусть себе варятся в своём котле как хотят. Кому нужна эта треклятая Чечня? Паше Иванову? Валентине Семёновне? Шурке? Тёте Глаше?» Денис мысленно махнул рукой. Нужно быть полным идиотом, чтобы не понимать, кому нужна чеченская военная возня. Мафия. Государственная, военная, местная и уголовная. Деньги, деньги и ещё раз деньги! Как это ни банально. Огромные суммы отмываются и откровенно разворовываются в этой бессмысленной войне. Чиновники и жульё всех мастей прочно присосались к этому бездонному вымени, а народ оплачивает счета кровью своих пацанов. Дирижирует всем этим оркестром Доху.
Денис включил гравитационный луч и поднялся в воздух. Он летел над Чечнёй, над горами, покрытыми скелетами голых деревьев, над ощетинившимися бетонными столбиками виноградниками, оседлавшими отлогие склоны, над каменистыми бурными речками, над ржавыми остатками брошенных машин, над добротными кирпичными особняками бедных чеченцев.
На одной из горных дорог Дениса заинтересовал крытый брезентом «Урал», стоявший чуть ли не поперёк дороги. Ему показалось, что человек десять солдат ведут бой, прикрываясь грузовиком. Он спустился ниже. В четырёх или пяти метрах от «Урала» на дороге зияла свежая воронка. Ветровое стекло машины разбито, водитель лежал на «баранке», голова повязана молодёжным чёрным платком «банданой» с белыми черепами. Несколько гротески оскаленных черепов покраснели, окрасившись кровью водителя.
Денис опустился на землю, Забрался на капот и приподнял голову молодого парня с руля машины. Сомнения отпали – он был мёртв. Денис это понял сразу. Осколок вошёл в правый глаз и застрял на выходе из черепа на затылке, оттопырив, но даже не порвав платок. Именно здесь, ещё не успевшая потемнеть алая кровь окрасила напечатанные белой краской черепа на бандане. На пассажирском сиденье, навалившись на водителя, заснул вечным сном молодой «старлей». Денис вытер испачканную кровью руку об куртку офицера и спрыгнул на землю. Подняв голову, он вдруг заметил несколько, блестящих на солнце, жуков, неподвижно висевших в воздухе. «Странно – подумал Денис – откуда жуки в конце ноября?» Он подошёл ближе к жукам и открыл рот от изумления. «Жуки» оказались застывшими в полёте пулями. Притронулся к одной из них и обжог палец. Чертыхнувшись, Денис щелчком сбил пулю на землю. Эта уже не найдёт свою цель, хотя кто знает куда её отбросит инерция. Один из «жуков» направился прямо в грудь совсем ещё юного солдата, оторопело застывшего у заднего борта грузовика. Второго Денис обнаружил в нескольких сантиметрах от бедра солдата постарше, ведущего огонь из за колеса. Денис залез в кузов. На полу в скрюченной позе замер солдат раненый в плечо. Сквозь пальцы, зажавшие рану, пробивались (застывшие по велению прибора) фонтанчики крови. Несколько пуль пробили брезент тента и Денис, не заметив «жуков» в полумраке, случайно прикоснулся к одному из них щекой. Дёрнул от неожиданного ожога головой и ударился затылком об металлическую стойку тента. Беззвучно матерясь, Денис поплевал на пальцы и смочил слюной обожженное место. Подобрав валявшийся на полу котелок и какую-то плоскую железку, аккуратно сбил пули в котелок. Ему удалось обнаружить семь смертоносных «жуков». Он внимательно осмотрел всё пространство под тентом и вылез наружу, всё-таки не уверенный в том, что нашёл все пули.
Раненому солдату он не мог оказать помощь, пуля уже сделала своё чёрное дело. С надеждой, что ему помогут товарищи, Денис принялся ходить вокруг грузовика и собирать в котелок «урожай» из пуль. Он больше часа посвятил этому занятию, опасаясь что случайно пропущенная им пуля может совершить непоправимое зло. На четверть заполненный пулями котелок хоть и медленно, но довольно сильно нагрелся, и Денису пришлось обмотать дужку котелка грязной тряпкой, подобранной у ног водителя. Он обошёл всех солдат. Всего четырнадцать человек вместе с убитыми и ранеными. Наверное – смена на блокпост. Среди выскочивших из грузовика ещё двое оказались ранеными. Одному пуля пробила икру. Лёжа за большим валуном, он сам себе делал перевязку. Второй был тяжело ранен в живот. Его оттаскивал в сторону от машины товарищ, заслоняя собой раненого. Денис не мог понять, жив раненый или нет. Глаза солдата были закрыты. Из приоткрытого рта сочилась кровавая пена. Солдат зажимал обеими руками рану на животе, но кровь, обильно смочившая куртку и брюки, тянулась прерывистой дорожкой от самого грузовика. Поскольку раненый продолжал зажимать рану, надежда на то что он жив оставалась. Денис мысленно попросил Бога, чтобы он помог этому парню выжить и вернуться домой.
Радист, прислонившись спиной к заднему колесу «Урала», настраивал рацию, прикрыв её от случайных пуль снятым с себя бронежилетом. Остальные, укрывшись кто как мог, вели огонь по противнику. Только на семерых солдатах были надеты бронежилеты, остальные лежали на лавках и полу в кузове грузовика. Видимо, они не ожидали нападения боевиков в этом месте и многие сняли с себя надоевшую тяжёлую «сбрую». Внезапность атаки не дала возможности воспользоваться защитой.
Денис собирал все пули подряд, независимо от того, в какую сторону они летели. Так было проще. Он боялся пропустить пули, направленные в солдат, прекрасно понимая, что стоит отключить прибор, и пули продолжат свой зловещий полёт. Наконец, не находя больше убийственных «жуков», он перешёл дорогу и увидел боевиков, скрывающихся за стволами деревьев. Денис обошёл всё вокруг, собирая на ходу пули, проверил каждое дерево, каждый куст.
Боевики полукольцом окружили грузовик, прижав маленький отряд «федералов» к довольно крутому склону горы. Всего Денис насчитал двадцать семь боевиков. Из них ни одного раненого. Чеченцы, устроившие эту спланированную засаду, отлично знали своё дело. Довольные бородатые лица, на головах зелёные ленты с арабской вязью, в глазах ненависть. Один из боевиков, устроившись на бугре за большим камнем, целился из снайперской винтовки. «Это на его счету смерть офицера и раненый в живот солдат – подумал Денис – удобная для снайпера и, наверняка, пристреленная позиция». Скорее всего, нападение разворачивалось по следующему сценарию: Снайпер через стекло кабины убивает офицера. Водитель тормозит. В этот момент боевик, поджидающий в нужном месте, бросает гранату или взрывает заложенный фугас. Затем, в бой вступают остальные. «Федералам» ещё повезло, что «Урал» развернулся кабиной к противнику, и они смогли выскочить из кузова. В противном случае, спасать, возможно, было бы уже некого. Но и это, вполне очевидно, ненадолго оттянуло бы неизбежную, по мнению Дениса, развязку. Жить им оставалось считанные минуты, либо – плен у чеченцев.
Денис взобрался на склон горы позади «федералов», и там, метрах в восьмидесяти, обнаружил второй отряд боевиков из пятнадцати человек, заходившим в тыл, попавшим в засаду солдатам. Они спокойно спускались вниз, не открывая огня, намереваясь лавиной обрушиться на головы «федералов» и захватить пленных для обмена, выкупа или для своих садистских развлечений. Один из боевиков отделился от группы, наверное для того, чтобы подать сигнал своим прекратить огонь. Неплохо задумано, но на вмешательство проведения в лице Дениса, они явно не рассчитывали.
Вроде бы все пули были собраны. Денис поставил чуть ли не раскалённый котелок на землю и сел на поваленное ветром дерево, думая, что ему предпринять дальше. Разумеется, он разоружит всех чеченцев. А дальше что? Связывать людей он не умел, да, собственно, и нечем. Наручников ни у кого и из солдат не было. Наверняка, их нет и у чеченцев, хотя Денис боевиков ещё не проверял. Обнаружив себя обезоруженными, боевики, немало удивившись, всё-таки разбегутся. Девять, шокированных внезапным боем, пацанов с ранеными и убитыми на руках, конечно же, не станут их преследовать. Пока прибудет, вызванная по радио помощь, бандиты уйдут далеко. Они вновь начнут ставить фугасы на дорогах, взрывать спящих мирных людей в их собственных домах, таранить пассажирскими самолётами небоскрёбы, отрезать головы наших солдат. Часть вины за эти злодеяния будет лежать и на Денисе, если он сейчас позволит им просто так уйти. Конечно, сорок два боевика это не вся армия Доху. Это всего лишь малая толика сил Зла, но даже эта небольшая горстка озверелых фанатиков – беспощадные враги, смертельно опасные, одержимые ненавистью и злобой ко всем, кто не приемлет их правила. Он может и должен их остановить. Если нет возможности связать, сковать наручниками или каким-либо другим способом их обезвредить, значит, он должен уничтожить врагов. Обязан! Ведь он ни в чём не сомневался, возводя стену и строя катапульты в Ущелье Теней, он спасал свой народ от неминуемой гибели. Сорок два боевика – это тоже часть Большого народа Доху, объявившего войну всему человечеству. Неприятно марать собственные руки в крови, но другого выхода в этой ситуации Денис не видел.
Он встал и решил для начала разоружить боевиков, надеясь, что за это время найдёт более приемлемое решение и ему не придётся взваливать на себя тяжёлую ношу убийцы. Денис специально оттягивал время, разряжая автоматы и тщательно обыскивая боевиков. Но сколько ни тянул, так ничего и не придумал. Надёжно обезвредить бандитов, оставив их в живых, не получалось. Тогда, взглянув на тридцать семь «лимонок» и восемь гранат неизвестной ему конструкции, он решил хотя бы избавить себя от кровавого зрелища. С таким количеством «карманной артиллерии» чеченцы могли просто засыпать гранатами «федералов», разнеся их в мелкие клочья. Боевики же, теперь уже без всякого сомнения, собирались захватить пленных. О том, чтобы взять у одного из бандитов большой нож и собственноручно пронзить грудь каждого боевика, не могло быть и речи. На такой шаг у Дениса явно не хватит духу, но гранаты подали ему мысль.
Он поставил, побагровевший от жара, котелок с пулями на землю в центре свободной от деревьев и кустов маленькой полянки. Одного из бандитов, показавшегося ему командиром группы, подтащил и уложил прямо на котелок, таким образом, исключив возможность случайного разлёта пуль во все стороны. Под предполагаемого командира отряда чеченцев подложил две «лимонки», предварительно выдернув чеку из каждой. Денис перетаскивал боевиков и складывал штабелем, как дрова, равномерно распределяя среди них, приведённые в боевое состояние гранаты. Не зная, сколько потребуется времени на срабатывание взрывателя, Денис решил не дать бандитам никакого шанса уйти от возмездия. Для этого он расстёгивал пояса соседних боевиков, сцеплял их друг с другом и снова застёгивал, полагая, что пока они сообразят в чём дело и попытаются освободиться друг от друга, гранаты взорвутся. Из пятнадцати боевиков нападавшего сверху отряда Денис соорудил две «поленницы». Разоружая нижний отряд боевиков, вступивший в бой с «федералами», Денис собрал ещё тридцать две гранаты. С боевиками, атаковавшими солдат на дороге, он поступил точно также как и с отрядом, подходившим сверху, разделив их на три «поленницы». Все гранаты готовые к взрыву, Денис оставил между телами боевиков, а всё остальное оружие, вплоть до перочинных ножей, сложил кучей у грузовика.
Уставший от нелёгкой работы, Денис вернулся к «Уралу» и присел на придорожный валун. Отдыхая, он рассматривал совсем ещё молодых парней, только-только вышедших из подросткового возраста, отчаянно отстреливающихся от надвигающейся на них смерти. Один мальчишка, которому на вид трудно было дать даже восемнадцать лет, распластавшись за камнями на обочине, стрелял, сам не понимая куда, зажмурив оба глаза. Он стрелял только потому, что стреляли все. Стрелял закусив губу, чтобы не закричать: «Мама!!!». Внимательно присмотревшись, Денис обнаружил у его ног мокрое пятно. Говорят, такое нередко случается в первом бою. Среди фронтовиков не принято было смеяться над подобной «аварией». Его дед, прошедший всю Отечественную войну, рассказывал, что настоящим бойцом считали того, кто после первой «осечки» выходил сухим из второго боя. Не представляя, как бы он сам повёл себя в такой ситуации, Денис не мог упрекнуть парня, впервые столкнувшегося лицом к лицу с настоящей смертельной угрозой. Надеясь, что психика новичка после первого боя серьёзно не пострадает, он перевёл взгляд на другого солдата, который, перевернувшись на спину, перезаряжал автомат, до желваков на скулах сжав челюсти.
Вдруг что-то больно ужалило Дениса в шею, словно злая оса вонзила ядовитое жало или приставили раскалённую спицу. От неожиданности он слетел с валуна, и только чудом его брюки остались сухими. Расширенными от испуга глазами осмотрелся, очевидно, ожидая увидеть самого Доху, ибо только ему одному было совершенно наплевать на действие фантастического прибора, о чём красноречиво говорил сон с жутким образом манты. Предательская дрожь не только в руках, но и во всём теле, и не думала униматься. Оцепенел, как потревоженная лягушка, затаился, но сколько ни всматривался в окружающие деревья и кусты, невольно вибрирующий от страха Денис, так ничего и не обнаружил. Собрался было уже приписать ощущение горячего укола и свой испуг расшатавшимся нервам, но тут увидел, наконец, виновницу душевного переполоха. Над камнем, на котором он только что сидел, точно в том месте, где совсем недавно находилась его шея, висела незамеченная им ранее пуля. Но как он мог к ней прикоснуться, если сидел неподвижно более пяти минут? Денис долго рассматривал отливавшую золотом на солнце пулю, пытаясь понять, почему он её не увидел, садясь на камень. Потом, ради эксперимента, решил сесть на камень снова, и принять прежнее положение. На камень он сел, но вернуться к прежней позе не смог. Если бы он это сделал, то пуля оказалась бы в его горле или даже в шейном позвонке. Денис понял – пуля двигалась!!! Очень медленно, но всё-таки двигалась! Чтобы убедиться в своей догадке, он подобрал с земли плоский голыш и рогатую ветку. Определив направление полёта пули, воткнул ветку в землю рядом с камнем так, чтобы пуля прошла между её отростков. В разветвление вставил голыш, преградив им путь пуле. Поскольку пуля висела над большим камнем почти над его центром, преграда, установленная Денисом, оказалась довольно далеко от пули, около тридцати пяти – сорока сантиметров. Ждать придётся долго. Как ни пытался Денис, но обнаружить визуально движение пули он так и не смог. Прождав минут пять, он лишь отметил совсем незначительное, едва заметное перемещение пули к центру камня.
Когда пуля «доползёт» до камешка, Денис не знал, а бездействие тяготило. Он решил ещё раз обойти всех солдат и проверить, не приближаются ли к ним незамеченные им ранее смертоносные «жуки». Сейчас он понял, что совершил непростительную ошибку, бессистемно собирая пули и перетаскивая боевиков. Нужно было пройти от каждого стреляющего чеченца по направлению стрельбы, и собрать все до единой пули вплоть до преграды или, по крайней мере, выйдя за зону поражения солдат. Тогда гарантия его «зачистки» приблизилась бы к ста процентам. К сожалению, эту оплошность исправить уже невозможно. Денис несколько раз обошёл вокруг каждого солдата, процеживая воздух растопыренными пальцами. С улыбкой подумал, что со стороны он, наверное, походит на колдующего шамана или сумасшедшего, гоняющего чертей. Усилия Дениса не дали никакого результата. Как он ни старался, всё-таки не смог обнаружить больше ни одной пули. Тогда он вернулся к своему эксперименту. И вовремя, пуля оказалась всего в нескольких миллиметрах от голыша. Задержись он ещё на пару минут – пропустил бы интереснейшее зрелище. Теперь, имея чёткий ориентир, он мог наблюдать удар пули в камень, замедленный трудно даже сказать во сколько раз, и не на экране, а вживую в полном объёме и с потрясающей чёткостью. Да, ему сейчас позавидовал бы любой учёный.
Очень медленно, черепашьим ползком, но пуля двигалась. Расстояние заметно сокращалось. Денис невольно сравнил этот эксперимент с наблюдением за движением минутной стрелки часов. Наконец, пуля коснулась камня. От кончика пули, в три стороны поползли чуть расширяющиеся трещинки. Через несколько секунд, отломив от голыша осколок, пуля начала выдавливать камешек из развилки ветки. Прошло ещё около десяти секунд, в течение которых пуля, повернув голыш словно калитку, изменила направление полёта, и неохотно «поползла» в другую сторону. Скорость пули заметно упала, и Денису показалось, что она начала колебаться относительно оси направления полёта. Голыш, получив часть энергии от пули, тоже обнаружил едва заметное движение относительно ветки. Денис ещё несколько минут наблюдал это впечатляющее явление, затем сбил пулю и вдавил её палкой поглубже в землю.
Денис понял главное – прибор не останавливал время, а каким-то образом ускорял все физические действия и физиологические процессы самого Дениса до невероятных значений. Настолько, что движение всей остальной материи (кроме квантов света), относительно восприятия Дениса, равнялось почти нулю! Но это ещё не всё. Открытие этого, потрясающего воображение факта, ставило не менее потрясающий вопрос: Каким образом, двигаясь с невероятно огромной скоростью, возможно, даже с субсветовой, Денис оставался жив, здоров и невредим? Даже не прибегая к физическим формулам и не вдаваясь в математические расчёты, понятно, что движение в плотной земной атмосфере со скоростью многократно превышающей скорость звука способно испепелить тело Дениса, не говоря уже о других законах механики и теории относительности. Приняв этот факт как должное, Денис не стал ломать голову в попытках понять феномен. Он давно осознал бессмысленность попыток человеческого гения перепрыгнуть черту Аристотелева круга.
Ещё раз убедившись, что солдатам больше ничего не угрожает, Денис вернулся в свой рабочий кабинет. Тяжело вздохнув, отключил прибор. В этот момент в далёкой Чечне мощные взрывы сотрясли почву под «федералами», избавляя их от неминуемой гибели или ещё худшего плена. Денис, разумеется, не мог услышать далёкий грозовой раскат, но ему показалось, что чудом докатившаяся за две тысячи километров взрывная волна, вызвала неприятную дрожь в его теле. Пульс стучал в барабанные перепонки, передавая эхо хлопков гранат. «Да, парень, теперь крыть нечем. Ты совершил настоящее убийство своими собственными руками» – Денис невольно взглянул на свои руки и с ужасом обнаружил на них небольшие пятнышки засохшей крови водителя. Он вскочил и бросился к умывальнику. Стараясь не смотреть в раковину, открыл кран и долго растирал руки под струёй воды. Денис отвернул лицо. Ему казалось, что стоит только взглянуть на руки, и эти едва заметные кровавые точки оживут, разрастутся, заливая его руки горячей, липкой кровью по самые локти. Наконец, поборов суеверный страх, Денис отважился посмотреть на свои ладони. Ничего не произошло, никаких следов не осталось. Только мозг отпечатал в памяти противное ощущение чужой крови на коже. Закрыл кран, стряхнул с рук воду и тщательно вытер их полотенцем.
Денис прекрасно понимал, что оказанная помощь солдатам в Чечне навсегда останется нераскрытой тайной. Да и вряд ли кто-либо осудил бы его за этот поступок, кроме, пожалуй, самих боевиков, и их родственников. Понимать-то он понимал, но на душе легче не становилось. Ему вновь пришлось испытать те же самые переживания, которые чуть было не сломили его после боя в Ущелье Теней. Но сейчас он уже легче справился с неприятным чувством вынужденного убийства. «Неужели к убийству можно привыкнуть? – подумал Денис и сам себе ответил – Да, выходит можно. Человек способен привыкнуть даже к этому. Но это ужасно! Хотя, скорее всего, только привычка к убийству и смерти, может защитить разум и поможет не сойти с ума во время войны. Видимо, в способности привыкать к убийству и прибегать к убийству, как к простейшему способу разрешения конфликтов, и заключается главное проклятие рода человеческого».
* * *
Дамир, говоря очень мягко, негодовал. А если выразиться точнее – был просто взбешен. Тщательно готовившийся почти полгода план летел ко всем чертям! Узнав от чеченцев эту губительную для подготавливаемой, сложнейшей по исполнению операции новость, он, не сказав ни слова, ушёл в свою комнату. Уже больше часа молча сидел в кресле, выстукивая пальцами по подлокотнику мотив старой песенки «Если у вас нету тёти…». Никто из чеченцев даже не пытался прервать его размышления, но Дамир не думал ни о чём. Он просто давил в себе бушевавшее пламя гнева, стараясь натянуть на лицо хотя бы маску невозмутимого спокойствия и не показывать свою растерянность и душевные колебания чеченцам. Открытое проявление гнева, Дамир справедливо считал признаком слабости, непростительной для мужчины. В этом они были похожи с Очень Солидным Человеком. При всех своих недостатках, они оставались сильными по твёрдости духа людьми, умеющими прочно держать в узде свои эмоции. Но сегодня сдерживать грохочущий вулкан внутри себя, Дамиру оказалось чрезвычайно трудно. Только спустя добрых полтора часа, он почувствовал, что бурлящая лава начинает утихать и покрываться твердеющей коркой.
Сколько сил, времени и денег Дамир потратил на легализацию Хасана. Он смог сделать ему документы. Настоящие, не липовые документы с русской фамилией, русским именем и отчеством. Сделал постоянную московскую прописку, решил вопрос о его трудоустройстве вольнонаёмным охранником в Бутырскую тюрьму. Хасан прошёл великолепную подготовку в Ливане, безукоризненно говорил по-русски, а главное, внешне даже близко не напоминал «лицо кавказской национальности». И вот сейчас, когда Дамир лично приехал за ним в Чечню, имея в кармане настоящее удостоверение помощника депутата Государственной думы для себя и членкоровскую карточку московской газеты для Хасана, дабы избежать любых случайных неприятностей в пути, именно сейчас этот молокосос, этот безмозглый кретин, бравады ради, напросился на рядовое, по сути, задание и сложил там свою баранью голову. Такого «облома» Дамир не мог простить ни ему, ни себе. Ведь он мог запросто запретить Хасану этот выход. Тем не менее, не запретил. Осёл! Осёл! Трижды осёл! Чёрт возьми, но ведь это всего лишь обычное нападение на смену блокпоста. Требовалось только пощекотать нервы «федералам», отвлечь их от объекта диверсии. Дамир ничего не мог понять. Как жалкая кучка сосунков, только-только вдохнувшая запах пороховой гари, смогла уничтожить намного превосходящий отряд опытных боевиков, прошедших огонь и воду, причём всех до единого?! Это просто невозможно! Но факт оставался фактом, хоть и не укладывался в голове.
Дамир ещё не знал всех деталей гибели отряда чеченцев, но уже сейчас понял – случилось нечто экстраординарное, нечто такое, чего не было никогда за все годы войны в Чечне. В эти минуты на месте боя работают «федералы», но уже завтра по надёжным каналам Дамир получит все сведения, узнает полную картину и все подробности инцидента. Впрочем, даже не дожидаясь официальных выводов, он уже осознавал, что эти сведения вряд ли внесут ясность и понимание. Глубоко срытое, внутреннее чутьё говорило о более грозной, мистически-неотвратимой причине гибели отряда.
Дамир вспомнил рисунок в записной книжке Очень Солидного Человека. «Неужели они?! Возможно, очень даже возможно. Нанести удар в самое уязвимое место и так своевременно! Чёрт возьми! Сколько же они знают?» Вулкан внутри Дамира давно погас. Горячая лава превратилась в твёрдый базальт хладнокровия и воли. Дамир поднялся из кресла с ледяным спокойствием на лице и вышел из комнаты. Теперь он знал, что нужно делать. Похоже, он напал на след Белого вождя, а это намного важнее Бутырки. Если завтра его догадка подтвердится, он должен будет немедленно ехать к магистру. В таком деле любое промедление недопустимо. Что ж, если это действительно так, то столь неожиданный поворот событий даже обрадовал Дамира, словно вливая в него свежие силы. Он не сомневался, что завтра, получив подробную информацию, только укрепится в этой мысли.
А если он прав, то это очень многое меняет. Неудача может обернуться триумфом. Ну, может и не триумфом, но, по крайней мере, снимет с него серьёзную ответственность за последствия. Конечно, Дамир понимал, что командование не оставит без внимания его просчёты. Тем не менее, аргументированная ссылка на вмешательство Белого вождя снимает ответственность с Дамира за провал операции в Москве и, в то же время даёт ему шанс продвинуться в иерархии их тайной, но очень могущественной организации. Дамир давно хотел вступить в прямой контакт с магистром, ведь магистр, как и другие члены Всемирной коллегии, имел непосредственную связь с самим Хозяином. Намёк на Белого вождя позволял идти прямо к магистру, минуя все инстанции. Если Дамир сможет его убедить, то магистр даст ему силу, часть великой силы Хозяина, о которой Дамир мечтал с момента посвящения. Конечно, он мог ошибиться, но чутьё ему говорило, что он на верном пути. Своему чутью Дамир доверял. Не зря его бабка говорила, что дух Шайтана всегда помогает сорванцу Дамиру выйти сухим из воды. Этот дух привёл его в организацию и придал сил при посвящении. Вот и сегодня древний дух поднял Дамира и указал дорогу. Вдруг, когда Дамир, почти убедился в правильности своих умозаключений и почти увидел открывающиеся новые возможности, собрался обдумать дальнейшие шаги в этом направлении, странная иголка сомнения кольнула в самое сердце. В чём собственно выражалось это сомнение, Дамир не понял, но этот укол многократно обострил внимание и осторожность.