Познание начинается с удивления.
Аристотель
Степенно и грозно раскачиваясь, тягучие свинцовые волны, гневной кипенью увитые, с гулким протяжным рёвом врезались в тёмные утёсы и, живописными всплесками взмывая, страстно и горячо обрушивались на глянцевитые уступы, разбиваясь о них мириадами брызг, шипящих, дивно сверкающих в редких лучах помрачневшего солнца. Холоден, суров, но по-настоящему грациозен и величав океан в своём штормовом волнении.
Виктор никогда не переставал восхищаться этой таинственной, непостижимой и столь изменчивой стихией. Что-то роднило его с ней, особенно сейчас, когда он, сидя скрестив ноги в релаксационной комнате и глядя на бушующий шторм, который он активировал на панорамном объёмном экране, обдумывал случившееся. Виктору казалось, что и его мысли сейчас, подобно вспененным волнам, гонимым порывами ветра несогласия, гневно ропщут и рвутся об острые скалы непонимания, неприступной стеной восставшего из тёмных глубин. Уже который раз повторял он прежде ясное, но теперь мрачное, болезненное слово «Принять». И каждый раз слово это оборачивалось новой скалой неприятия: никак не мог простить себе Виктор гибель пилотов. «Ведь я знал… знал, что это случится, — говорил он, вспоминая роковое столкновение, — чувствовал это… Но побоялся… Да, — Виктор закрыл глаза, — побоялся признать это, понадеялся на чудо… — Слова Юрия о том, что Найя поведёт их, всплыли в его сознании. — Думал, Она защитит, поможет… Ну что ж, помогла, — горько усмехнулся он, вспомнив о предупреждающем знаке, когда Има выронила тарелки. — Только что толку — пилотов это не спасло…» И снова лик Андрея, обречённо смотрящего, сгустился в сознании Виктора, — снова волна гнева врезалась в скалу, накрыв его обжигающей кипенью. Сомкнув челюсти, он склонил голову, продолжая повторять: «Принять, принять, принять, принять…»
Виктор болезненно вздрогнул, почувствовав чьё-то прикосновение — это оказалась Аманда; подсев к нему, она ласково коснулась его руки.
— Переживаешь?
Спокойный, проникновенный взгляд Аманды заставил Виктора отвернуться; он снова посмотрел на океан.
Аманда, сев ближе, прильнула к его плечу и также устремила взгляд на волны.
— Я тоже люблю океан, — продолжала она задумчиво-тихо, — но только когда он спокоен… и ясен. Когда волны его приветливо шумят прибоем, волнуют песок и солнце… — Аманда улыбнулась, заметив, как солнце, проглянув сквозь хмурую завесу, осветило мрачно-сизый горизонт, — …словно диск янтаря, медленно встаёт над водами, будит их ото сна, разливаясь по небу золотыми переливами… — Аманда перевела взгляд на Виктора. — Не стоит себя винить: ты сделал всё, что мог…
— Ты не понимаешь, — всё ещё хмурился Виктор; но слова Аманды тронули его. — Ведь я мог их предупредить… Мог предупредить ещё до вылета… — Поднявшись, он подошёл к краю уступа, влажного, мягко сверкающего в лучах солнца.
— Ведь это твой дар, верно? — задумавшись, посмотрела на него Аманда. — Ты предвидел столкновение?
Виктора не удивило то, что Аманда знает о его даре: она много размышляла о нём после разговора с Еленой Петровной, матерью Виктора, которая и раскрыла ей эту тайну (Виктору не составило труда прочесть её мысли).
— Не просто предвидел, — со вздохом объяснял он. — Я сам его сотворил…
Аманда, быстро встав, приблизилась к Виктору со спины и крепко обняла; только сейчас она поняла истинную причину его тревоги.
— Мама ведь тебе обо всём рассказала, — горько улыбнулся Виктор, слыша её волнение.
Прикрыв глаза, Аманда лишь кивнула.
Немного подумав, Виктор, глядя на океан, на его утихающие волны, чуть спокойнее продолжил:
— Это сложно объяснить, Аманда, но я действительно могу создавать события, всего лишь думая о них… думая так, словно они уже свершились… Порой сам не понимаю, почему я это делаю… — Опустив взгляд, Виктор задумчиво улыбнулся. — Знаешь, в детстве всё было проще: я чего-то сильно хотел — и это приходило ко мне; мои мысли, желания — они были едины… Теперь же… — взгляд Виктора преисполнился сожалением, — теперь всё стало по-другому: во мне как будто уживаются два человека. Один из них безгласно желает, а другой… другой лишь прислушивается к этим желаниям… Иногда, в момент согласия, эти части меня становятся едины, и тогда мой дар, он обретает силу, понимаешь? (Вслушиваясь в его биение сердца, Аманда кивнула.) Но когда между ними возникают разногласия, — со вздохом продолжал Виктор, — это больно, Аманда… по-настоящему больно… — лицо Виктора исказилось какой-то внутренней борьбой. — В такие моменты я начинаю противиться чему-то… чему-то неизбежному… — Виктор замолчал и, мрачно вздохнув, безысходно заключил: — Когда я думал о столкновении, я хотел, чтобы оно случилось. И то, что пилоты погибли, — это моя вина…
— Не говори так, — взволновалась Аманда. — Каждый из нас сам выбирает свою судьбу. Ты сомневался лишь потому, что надеялся на лучшее…
Слова Аманды тронули Виктора до глубины; в груди его что-то обжигающе всколыхнулось.
— Надежда всегда живёт в нас, Виктор, — продолжала Аманда; исполненные сочувствия глаза её заблестели. — Перестань винить себя: от этого будет только больнее…
Повернувшись, Виктор крепко обнял Аманду. Он сожалел, что заставил её проникнуться его тяжёлыми, гнетущими чувствами, но только высказав, раскрыв их, он ощутил былое спокойствие: боль и тяжесть в одночасье отступили. И Виктор начал страстно целовать Аманду, целовать в губы, лицо, шею.
— Люблю тебя… Господи, как я люблю тебя…
— Я знаю… — прикрыв от наслаждения глаза, шептала Аманда. — Я тоже люблю тебя… — Необъяснимые яркие чувства завладели Амандой: ей казалось, что с каждым поцелуем тело её тает в каком-то тёплом обволакивающем свете… И в тот момент она услышала чей-то голос, чей-то глубокий, резонирующий голос в себе — голос Виктора… Аманда открыла глаза, устремив на него изумлённый взгляд, — и тут же вздрогнула, услышав Сергея, чей лик неожиданно завис над браслетом Виктора.
— Вик, миновали критическую скорость, — взволнованно сообщил он.
— Понял, Мышь, сейчас буду… — Виктор посмотрел на Аманду. — Извини, надо бежать… — он снова поцеловал её. — Люблю тебя…
— Я тоже, — растерянно отозвалась Аманда.
Скомандовав: «Звезда, отключи океан», Виктор торопливо направился к выходу; океан и скалы на его пути, подобно миражу, начали таять, оголяя белоснежную комнату.
По-прежнему охваченная смятением, Аманда посмотрела ему вслед застыло. «Ведь я точно слышала его голос… — думала она. — Он говорил, что любит меня, потом целовал, при этом как будто продолжая говорить… — у Аманды мурашки пробежали по телу. — Может, всё это из-за анабиоза? — встревожилась она, припоминая, что похожий случай произошёл с ней и на Земле, и тоже после анабиоза. — Слуховые галлюцинации как постанабиозное осложнение?.. Нет, нет… — интуиция подсказывала Аманде, что причина крылась в другом. — Да и не галлюцинации это были вовсе. Я как будто действительно слышала его… его мысли?..»
Покинув релаксационную комнату, Виктор поднялся в центр управления, где братья Сато, которых он оставил за главных, вместе с Александром, Геннадием и Сергеем продолжали следить за ходом полёта.
— Ну, как у нас дела? — спросил он бодро, проходя к своему креслу (после разговора с Амандой тревожность как рукой сняло).
— Миновали критическую скорость, основной генератор отключён, уровень радиации в норме, — проинформировал Кэндзо.
— Обороты сферы стабильны, — дополнил Кэндзи. — Похоже, опасность миновала.
— Отлично, — кивнул Виктор, включив экраны консоли. — Ну что ж, давайте глянем, куда нас занесло. Кэндзи, активируй купол…
Александр, следивший за работой двигателей и доедавший в тот момент очередной богатырский бутерброд, уловив яркий свет, поднял голову и протянул в изумлении: «Чтоб меня!..»
Необъятный, ярчайший, величавый Сириус, искусно воссоздаваемый обзорными камерами «Звезды», вспыхнул в верхней части купола, залив центр управления неповторимым божественным сиянием.
— Кэндзи, какая яркость? — привстав, спросил Виктор заворожённо.
— Семь процентов.
— Сделай больше.
Кэндзи, хитро прищурившись, начал плавно двигать оранжевый ползунок в правой части экрана.
— Очуметь! — протянул Сергей, щурясь от нарастающего света.
Хоть свет Сириуса и был искусственным, но ощущение, будто он согревает, обнимает, обволакивает, было просто бесподобным! Светорезонаторы и теплорезонаторы, которыми были усеяны активные панели купола, делали его безупречным, волнующим — живым!
Сергей, закрыв глаза, раскинул руки; непередаваемое чувство радости и бесконечной свободы наполнило его. «Ведь я знал, знал, что это когда-нибудь свершится!.. — мысленно восклицал он, всем телом ощущая тёплые потоки света. — Я верил, что этот день настанет!..» И снова меж бровей его что-то ярко запульсировало — снова светлые чувства захлестнули Сергея. Подбежав к застывшему в изумлении Виктору, он обхватил его и, чуть оторвав от пола, радостно воскликнул:
— Мы сделали это, Вик!.. Ха-ха-ха! Мы добрались до Сириуса!..
Отбрасывая голубоватый след, «Морская Звезда», словно гигантская антрацитная медуза, торжественно чешуёй поблёскивая, неслась по безбрежному мерцающему океану, держа курс на бледно-голубое свечение, едва приметное в царственном сиянии Сириуса; это и был верный и вечный спутник Сириуса, его звезда-компаньон — Сириус-Б, а недалеко от неё пряталась и заветная планета, которая вскоре обозначилась на куполе центра управления пульсирующей зелёной точкой.
— Туда мы и направляемся? — поинтересовалась Аманда, подходя к Виктору и вместе с остальными любуясь неземной картиной.
Виктор отрешённо кивнул.
— Да, Аманда, это и есть наша планета. Но до неё ещё далеко, почти семь астрономических единиц.
— Всё равно поздравляю. — Аманда поцеловала Виктора. — Ты отлично справился.
Виктор обнял её и, устремив взгляд на звёзды, на Сириус, опечаленно вздохнул.
— Мы все отлично справились, — сказал он безотрадно-тихо. — Жаль только, не все добрались…
А вскоре в капитанскую рубку поднялись и остальные члены команды. Изумление и детский восторг озаряли их лица, лишь только они выходили из лифта. Даже вечно суровый Михаил, прижмурившись от света, просиял широкой детской улыбкой, отчего стал похож на большого кота, сладко греющегося на печи. А Ивета буквально взвизгнула от радости и подбежала к Сергею, продолжавшему стоять у самой «прозрачной» стены, раскинув руки, словно готовясь к прыжку в открытый космос.
— Боже, Серёжка! — так же раскинув руки и наслаждаясь тёплым сиянием Сириуса, воскликнула она. — Красота-то какая!..
Сергей снова рассмеялся:
— Да, так и хочется прыгнуть!..
Лишь через несколько часов, когда скорость «Звезды» снизилась на порядок, все наконец-то увидели её — планету SR-1709b. Братья Сато, используя неограниченные возможности обзорных камер, увеличили её масштаб и сместили для наглядности ближе к центру купола. Словно родная Земля, планета, ярко озарённая с одной стороны сиянием Сириуса, а с другой — бледно-фиолетовым отражением его звезды-компаньона, загадочно смотрела на притихшую команду. Всех в тот момент охватило очень знакомое ощущение, схожее с тем, которое испытывает человек, когда после долгих скитаний наконец-то возвращается домой. Чувство это было особенно близко и дорого Джино и Полу, опытным астронавтам, которые не раз испытывали его по возвращении на Землю. И Пол даже оговорился, первым нарушив тишину и сказав восхищённо:
— Ну вот мы и вернулись! — Но тут же поправил себя, прибавив: — То есть добрались.
— Забавно, — усмехнулся Джино, не отрывая взгляда от планеты, — как будто Земля, но вместо океанов — бескрайние пустыни… Похоже, здесь жарковато.
— Сейчас уже не так сильно, — задумчиво отозвался Виктор, — планета прошла свой перицентр…
— Всё равно, температура может быть значительной, — вступил Геннадий. — Удалённость её от Сириуса сейчас порядка пяти астрономических единиц. С учётом незначительного наклона оси вращения температура на экваторе может достигать пятидесяти градусов по Цельсию…
— Да уж! — усмехнулся Пол. — Тогда туда нам лучше не соваться!..
— Если здесь и есть разумная жизнь, — ответственно заговорила Линг, — то искать её следует ближе к полюсам, в лесных зонах, у рек и озёр.
— Так мы и сделаем, — согласился Виктор, — но только после того, как изучим данные «Ока».
— Ока? — спросил Джино.
— «Око-17» — наша исследовательская станция, — пояснил Александр. — Шесть лет назад «Пёс-Призрак» доставил её к созвездию. Согласно программе поиска, она должна была сблизиться с планетой… Я прав, Вик?
— Да, дядь Саш, — кивнул Виктор. — Времени для этого у неё было предостаточно… — Он перевёл взгляд на Сергея, сидевшего в управляющем кресле и продолжавшего сосредоточенно смотреть на расчерченный зелёными линиями воздушный экран. — Ну что там, Мышь?
— Пока глухо, — напряжённо отозвался он. — Может, она на другой стороне?..
— Будем на это надеяться…
— Да, туговато нам придётся без «Покорителя», — вздохнул великан Александр и печально посмотрел на Виктора, — ни зондов, ни дополнительных посадочных модулей…
— Хорошо, что сами уцелели, — отозвался Матис, вспомнив о перегрузках, которые, к счастью, были недолгими. — Кстати, а что с грависферой? — перевёл он взгляд на Кэндзи. — Скрежет и визг был такой, что даже слуховые кольца не помогли…
Кэндзи растерянно опустил глаза, не зная, что сказать.
— Не волнуйтесь, — ответил за него Виктор, — грависферу мы починим… — И, услышав молчаливую тревогу многих, твёрдо прибавил: — И обязательно вернёмся домой…
О чём-то задумавшись, Аманда пытливо посмотрела на Виктора…
— Есть! — воскликнул Сергей, нарушив напряжённую тишину; экран его ожил всплеском оранжевых концентрических кругов. — Вик, станция отозвалась!
Виктор подбежал к Сергею:
— Где она?
— Движется по опорной орбите… — Сергей одним движением указательного пальца перебросил пульсирующую оранжевую точку на рабочую область купола, и все увидели слева от планеты обозначенный красным контуром маленький чёрный шар, едва приметный на волшебно-синем фоне горизонта.
— Ну что ж, отлично, — с облегчением вздохнул Виктор. — Теперь у нас есть карта планеты…
И не только карта. Эксабайты дополнительной информации накопила станция, бороздившая здешние просторы целых шесть лет. То были данные и о Сириусе, и о его звезде-компаньоне, и, конечно же, о самой планете, вокруг которой «Око-17» кружило вот уже четвёртый год. Несмотря на наличие мощных оптических установок и всевозможных датчиков и детекторов излучений, признаков разумной жизни так и не было найдено, что весьма озадачило Виктора. Ни радиоизлучений, ни огней, ни дорог, ни построек — в общем, ни единого намёка на цивилизацию; хотя станция и зафиксировала множество передвижений. Что именно передвигалось, разобрать было сложно: большинство перемещений фиксировались в приполярных областях, в глухих лесных зонах, зачастую затянутых плотными облаками. Проанализировав бесчисленные термограммы, Линг, которая была не только прекрасным антропологом, но и опытным биологом, пришла к выводу, что, скорее всего, это были стада диких животных, которые, как она и предполагала, обитали ближе к полюсам, в самых зелёных и благоприятных для жизни районах. К этому же выводу пришёл и Виктор, уже несколько часов изучавший в своей каюте детализированные снимки поверхности планеты. Экватор действительно оказался огромной выжженной пустыней, часто извитой замысловатыми огненно-красными прожилками, изрезанной серыми цепочками хребтов и окаймлённой с полюсов очень мощными, широкими, седыми нагорьями, от которых, подобно венам, тянулись бесчисленные реки, начинались густые, похожие на джунгли, леса… Виктор снова прищурился, заметив над лесом, ближе к нагорью, очередное бледно-розовое свечение, которое станция, зафиксировав искажение в магнитном поле, отнесла к разряду магнитных аномалий. Используя экран своего браслета вместо пульта, Виктор увеличил масштаб карты, проецировавшейся перед ним на широком экране, и активировал магнитограмму. «Интересно, что это может быть?.. — задумался он и, встав с полимерного кресла, подошёл ближе: загадочная область обозначалась на магнитограмме едва различимым зеленоватым свечением, по форме напоминавшим многорукавную спираль. — Словно спиральная галактика в миниатюре. — Виктор наложил на магнитограмму снимок в инфракрасном спектре. — А вот это действительно интересно, — широко улыбнулся он: на совмещённом снимке было отчётливо видно, что бледно-жёлто-зелёные пятна термограммы располагались аккурат вдоль рукавов загадочной спирали. — Возможно, это и есть признаки цивилизации, — допустил он, подходя к белоснежной вогнутой стене. — Может, какое-нибудь поселение?..»
— Звезда, активируй стену, — тихо попросил Виктор.
Встроенные в стену активные панели растворились дивной картиной… «Морская Звезда», распялив лучи, плавно и безмятежно парила вокруг планеты, мягко освещённой мистическим сиянием спутника Сириуса. Виктор на секунду отвлёкся от прежних мыслей, снова подметив необычную узорчатость планеты. Эти красные прожилины песков, витые цепочки гор, реки, леса, моря — всё здесь явно подчинялось какому-то негласному закону; в особенности красноватые витиеватости песков, которые в бледно-фиолетовом свете казались Виктору как будто бы знакомыми… «Где же я их мог видеть?.. — задумался он, плавно прокручивая изображение и поглаживая бороду. — Ах, да… — улыбнулся он, вспомнив те самые солнечные узоры на стене, которые он видел в доме Вячеслава и которые тогда показались ему таинственными знаками. — И ведь они действительно были знаком… знаком того, что я полечу на планету… Да, но… — Виктор снова погладил бороду, — похоже, здесь кроется что-то ещё…»
***
А между тем четырьмя этажами ниже, на прохладном техническом уровне, в узком кольцевом отсеке, Кэндзи и Геннадий, переведя «Звезду» на резервную систему искусственной гравитации, занялись ремонтом грависферы. Несколько технических кронов, спрятавшись в диски и вытянув из них свои цепкие, длинные щупальца, бесшумно скользили по внутренней оболочке грависферы, ловко собирая зависшие в воздухе серебристые обломки и складывая их в стоявший у открытого люка контейнер, на краю которого сидел Геннадий, вертевший в руках один из обломков грависферы.
— Да, сплав тарвоса и дионита неплох… совсем не плох, — оживлённо говорил он. — Но, к сожалению, очень хрупок.
— Зато он идеальный диамагнетик, — задумчиво отозвался сидевший рядом Кэндзи, внимательно следивший за работой кронов через экран над его браслетом. — К тому же это единственный сплав, в котором незатухающие токи наводятся при положительной температуре; критическая температура перехода у него чуть меньше двухсот девяноста кельвинов, — уточнил он и перевёл взгляд на Геннадия, который эксперимента ради достал из кармана комбинезона тёмно-серое кольцо магнита и занёс его над обломком.
Осторожно отпустив магнит, Геннадий улыбнулся: слегка покачиваясь, тот завис сантиметрах в двадцати над обломком.
— Да, эффект Мейснера довольно убедителен, — кивнул он и, глянув на термометр браслета, прибавил: — Полагаю, и интервал перехода у него весьма широк.
— Ещё бы, почти пять кельвинов.
В глазах Геннадия мелькнула озорная искорка; он резко прижал магнит к обломку — и тут же отпустил его. Словно ракета, кольцо взметнуло вверх и, глухо ударившись о потолок, раскрошилось мелкими осколками.
Пригнувший голову Геннадий заразительно рассмеялся:
— Прямо как мой первый антиграв!..
Хоть Геннадий и был намного старше Кэндзи, но внутри он был всё такой же озорной, склонный к авантюрам мальчишка.
— Напоминает то, как мы выпрыгнули из звездолёта! — весело подхватил Кэндзи, давно проникшийся симпатией к Геннадию.
— Точно, точно, — закивал он, обтряхивая свои седые растрёпанные волосы, — кому рассказать — не поверят!.. — Аккуратно положив обломок обратно, Геннадий спрыгнул с контейнера. — Вообще, друг мой, нам крупно повезло: вылететь из «Покорителя» на околосветовой скорости, да ещё и с неисправным генератором… Удивительно, что мы остались живы.
Вспомнив о разрушенной грависфере, Кэндзи опечаленно вздохнул:
— Да, не рассчитывали мы «Звезду» на такие манёвры.
— Ничего, ничего, — ободряюще похлопал его по плечу Геннадий, — «Звезда» со своей задачей справилась, и справилась на отлично! — Присев рядом, он потёр тонкие закоченелые пальцы и бодро спросил: — Ну что, друг мой, каков ваш вердикт?
Кэндзи активировал на экране испестрённую схему грависферы.
— Даже если нам и удастся восстановить повреждённые сектора, из-за нарушений однородности сплава и внутренних напряжений работа сферы будет нестабильна…
— Проблема в вихревых токах?
Кэндзи кивнул.
— К тому же во многих местах образовались микротрещины… — Переключив экран, Кэндзи показал Геннадию наглядную модель грависферы с учётом всех изменений и пояснил: — Согласно расчётам, выше четырёхсот обороты поднимать нельзя, это примерно тридцать процентов от номинальной мощности…
— Но ведь это не беда, — оживился Геннадий, — Кэндзо перенастроит генератор, снизит градиент ускорения; ускорение уменьшится — уменьшатся и инерционные силы…
Кэндзи качнул головой:
— Вовсе нет. Контролировать ускорение мы сможем лишь на начальном этапе. По завершении туннельной эмиссии нас буквально всосёт в эфирный поток, градиент ускорения при этом меняется скачкообразно…
— В таком случае воспользуемся тормозным генератором, — не унывал Геннадий. — Компенсируем с его помощью тяговое усилие эфирных токов… Ведь мы так и сделали, выпрыгнув из «Покорителя»…
— Да, но это было на околосветовой скорости, — объяснял Кэндзи, — точнее, на скорости около двухсот тысяч километров в секунду. Проблема в том, что при приближении к световому барьеру инерционные силы будут расти независимо от нашего ускорения. К тому же, работая двумя генераторами, мы сильно рискуем: соотношение сил будет таково, что «Звезду» может просто разорвать…
Выслушав аргументы Кэндзи, Геннадий встал и, раздумчиво заведя руки за спину, прошёлся вдоль отсека.
— Тогда какое ваше предложение? — спросил он, остановившись против шлюзовой камеры.
Кэндзи печально вздохнул:
— У нас не остаётся иного выхода, как разогнать «Звезду» с помощью двигателей до критической отметки, а потом активировать генератор; но не выше семидесяти процентов, иначе нас засосёт в поток…
— А водородное излучение?
— Плотность излучения не будет превышать тысячу грей в секунду, что для защитного слоя «Звезды» вполне допустимо.
— Какова же в таком случае будет скорость? — осведомился Геннадий.
— Не больше двухсот тридцати тысяч…
Геннадий усмехнулся:
— В таком случае на обратную дорогу нам потребуется не меньше десяти лет!
— Тринадцати, — поправил его Кэндзи и, опустив взгляд, обречённо заключил: — Нам придётся проспать тринадцать лет…
***
А Виктор тем временем, закончив с изучением снимков планеты и наметив на карте зону высадки, вышел из своей каюты. Направляясь в центр управления, он встретил Линг и Матиса, стоявших у парапета шахты лифта и оживлённо обсуждавших завтрашнюю высадку, вернее, те меры предосторожности, которые следует принять, чтобы минимизировать контакт с окружающей средой и тем самым максимально обезопасить команду. Этажом ниже, на оружейном складе, о мерах безопасности беседовали и Михаил с Николаем, только в разрезе возможного нападения, не только животных, но и разумных существ. И Виктор, который в тот момент неожиданно уловил мысли Михаила, невольно задумался: «Почему мы всегда и во всём видим угрозу?.. Особенно в том, что для нас ново… — Он прошёл в лифт и, тихо скомандовав „Мира, шестой уровень“, продолжил мысль: — Это нам непременно нужно уничтожить; словно у нас не остаётся иного выбора: убить или быть убитым. Но ведь всегда есть выбор, всегда существовали другие пути; но мы не хотим их видеть, вернее, принимать… Да, проблема именно в принятии… Выходит, что наш страх и агрессия — это всего лишь следствие нашего же сопротивления… В таком случае угроза не вокруг нас — она внутри нас… мы сами являемся угрозой…» Поглощённый мыслями, Виктор неторопливо вышел из лифта и огляделся. В капитанской рубке было совсем тихо. Кэндзо, удобно разместившийся в капитанском кресле, не замечая Виктора, потягивал очередной тюбик энергетического напитка, одним глазом следя за показателями «Морской Звезды», а другим — наслаждаясь бесконечными мультсериалами, проецировавшимися перед ним на нескольких экранах. В противоположном конце рубки сидел Сергей; притемнив часть купола, он увлечённо изучал какие-то графики и схемы. Виктор направился к нему.
— Нашёл что-то интересное? — тихо спросил он, присаживаясь на боковое кресло.
Не отрываясь от экрана, Сергей взволнованно кивнул:
— Просто невероятное… — Ловко пролистнув несколько виртуальных образов, он посмотрел на Виктора. — Я изучал данные «Ока». Мне показалось странным то, что станция сближалась с планетой так долго, почти три года. Оказывается, она сделала большой крюк… Взгляни на её траекторию. — Сергей указал на зависшую в воздухе плавную пунктирную зелёную линию, которая в месте пересечения с вытянутым жёлтым эллипсом резко преломлялась, меняя направление. — Станция должна была пройти через фокус орбиты планеты, — пояснил Сергей, — ближе к апоцентру; но из-за сильного гравитационного возмущения была вынуждена изменить курс…
— Гравитационного возмущения? — насторожился Виктор. — Гравитация Сириуса?
Сергей качнул головой:
— Источник находился в четырёх астрономических единицах, как раз во втором фокусе орбиты… Огибая его, станция построила детальную модель… — Сергей в нетерпении активировал ещё один экран.
Восторг, изумление и крайнее недоумение выразились на лице Виктора: на экране высветился объёмный зеленоватый диск, закрученный в широкую лучистую спираль, по форме удивительно похожую на ту самую многорукавную спираль, которую он совсем недавно изучал на магнитограмме одного из снимков планеты.
— Что это? — сглотнув от волнения, спросил он.
— Ума не приложу! — глаза Сергея загорелись.
— А что говорят спектрограммы?
— В том-то и дело — ничего! — ещё больше округлил глаза Сергей. — Кроме гравитационного поля, здесь ничего нет: ни рентгеновского, ни инфракрасного излучения… Взгляни сам…
Убедившись, что на спектрограммах действительно ничего нет, Виктор откинулся на спинку.
— Возможно, это какая-нибудь субзвезда, — задумался он, поглядывая на загадочную спираль, — коричневый или чёрный карлик…
— Тогда станция должна была бы зафиксировать хоть что-то, — по-юношески пылко возразил Сергей, — хоть какой-нибудь намёк на тепловое излучение. Ведь даже чёрные дыры излучают тепло.
— Это верно, — раздумчиво кивнул Виктор и, скрестив руки, встал с кресла; то же сделал и Сергей. — Выходит, там кроется нечто, пока не изученное нами…
— Может, какое-нибудь подобие чёрной дыры? — предложил Сергей.
— Вполне возможно, — кивнул Виктор и, попросив Звезду снять затемнение с экранов купола, неторопливо продолжил: — В любом случае это какая-то гравитационная аномалия…
— Уверен, благодаря этой аномалии Найя и остаётся зажатой между двумя звёздами, — торопливо прибавил Сергей.
Ход мыслей Виктора остановился.
— Ты сказал — Найя?.. — устремил он на Сергея удивлённый взгляд.
Склонив голову, Сергей как-то скованно и угловато улыбнулся:
— Да, я… так называю нашу планету… Даже не знаю, как это объяснить…
— Ведь ты услышал это слово от своего отца, в конце зеркального путешествия, верно? — наконец-то вспомнил Виктор, настраиваясь на мысли Сергея.
Сергей кивнул, уловив всем телом лёгкий озноб:
— Да, а потом — в песне, которую пела девушка… Помнишь, я рассказывал тебе об Отверженных у космодрома?..
«…Найя шепчет тихо, сладко — шлёт спасенье нам она…» — услышал Виктор слова из песни ещё до того, как Сергей озвучил их.
— …Девушка пела о каком-то спасении, — продолжал Сергей, — которое откроет нам путь к новой жизни… Не знаю, о какой жизни шла речь, но путь к ней должны были указать нам звёзды. Вот я и подумал, — опустив взгляд, Сергей снова неловко улыбнулся, — что наша планета и есть то самое спасенье… Не знаю, может, это мое воображение…
— Это твой дар, Мышь…
Сергей резко посмотрел на Виктора: ему показалось, будто он не говорил этих простых, но столь проникновенных, ясных, значимых для него слов; снова лёгкий холодок пробежал по его спине.
Глядя на планету, Виктор отстранённо продолжал:
— Всякий раз думая о Найе, ты ясно чувствуешь вибрации… — он перевёл взгляд на Сергея, — …вот здесь, — и указал на точку меж бровей, — верно?
Сергей застыло кивнул.
— Порой даже думаю, не третий ли это глаз?
— И правильно думаешь, — улыбнулся Виктор, но, понимая его замешательство, спокойно пояснил: — Я тебе не рассказывал, но твоё излечение от зеркального эффекта как-то связано с третьим глазом, вернее, с эпифизом…
Виктор поведал Сергею о том, что он увидел на нейрослепках, взятых Амандой из того самого рокового зеркального путешествия, в конце которого Сергей потерял сознание. В частности, Виктор подробно рассказал, как эпифиз, вспыхнув белым пламенем, активировал прежде незадействованные участки мозга, тем самым нейтрализовав смертельную угрозу.
— Уверен, благодаря третьему глазу ты и остался жив, — заключил Виктор.
Устремив задумчивый взгляд на блекло-синее сияние угасшей звезды, медленно уплывавшей за горизонт, Сергей с минуту хранил молчание.
— Так, значит, я теперь ясновидящий? — усмехнулся он.
— Выходит, что так, — улыбнулся Виктор и подмигнул: — Только начинающий.
Полуприкрыв глаза и важно сложив руки на груди, Сергей, видимо, как и подобает настоящему ясновидящему, устремил на Виктора сканирующий взгляд.
— Скажи, Вик, — наигранно-серьёзно заговорил он, — ты тоже слышал об этом слове — НАЙЯ?
Погладив бороду, Виктор рассмеялся.
— Да, Мышь, ты меня раскусил!
— От кого же?
— От одного человека, он тоже из Отверженных…
— Ты серьёзно? — округлил глаза Сергей, не зная, верить ли словам Виктора. — И что он сказал?
— Ты же ясновидящий!
— Нет, правда, Вик, — не отступал Сергей.
Виктор лишь загадочно улыбнулся и ответил коротко:
— В своё время всё узнаешь…
— Но…
Сергея прервал тревожный писк, донёсшийся от браслета Виктора.
— Что это?
Виктор активировал экран браслета.
— Сигнал «Ока». Похоже, очередная порция снимков.
Сергей глазами отыскал парящий неподалёку от «Звезды» чёрный шар станции.
— Ладно, Мышь, я, пожалуй, пойду, — заторопился Виктор, продолжая изучать данные на экране. — Надо ещё проверить, как обстоят дела с грависферой… Не засиживайся долго, — он направился к лифту, — и постарайся выспаться: завтра важный день.
Сергей лишь кивнул и, задумчивым взглядом проводив Виктора, вернулся в кресло. Глядя на зависший в воздухе загадочный спиральный диск, Сергей коснулся указательным пальцем точки меж бровей: «Неужели это действительно третий глаз?» Он припомнил, что и раньше, ещё в детстве, когда был жив отец, часто улавливал в том месте странные пульсации. «В конце концов, не зря же тебя прозвали Мышью», — вспомнились ему слова Виктора. «Возможно, и моя интуиция как-то связана с третьим глазом… Кстати, а почему его так назвали — глаз?.. Хм, если это действительно глаз, тогда его можно как-то раскрыть… — Сергей увлечённо усмехнулся. — Ну что ж, попробуем…» Приподняв спинку кресла, он сел прямо, сделал глубокий вдох и прикрыл глаза. Думая о третьем глазе, Сергей попытался представить, что меж бровей у него расположен ещё один, самый обыкновенный, глаз, как у циклопа. Этот образ трёхглазого себя порядком рассмешил Сергея. И он тут же отвлёкся, уловив шаги Кэндзо, который, видимо, зашёл в лифт. Немного успокоившись и собравшись с мыслями, Сергей, стараясь больше не думать о глазе, стал просто мысленно смотреть на невидимую точку меж бровей. Словно в подтверждение правильности хода мыслей, он сразу уловил там отчётливую пульсацию, которая неожиданно обернулась едва приметной точкой, пурпурной, сияющей; чуть вращаясь, она стала плавно увеличиваться. От неё, как от Солнца, потянулись тонкие лучи, которые, закручиваясь и меняя цвет, замкнулись в идеальный голубой круг… Сергей напряжённо сглотнул, понимая, что он не воображает — он ясно видит это… По краям круга сгустились три золотые точки, которые, двигаясь по касательным, прочертили три линии, соединившиеся в правильный треугольник… Золотой треугольник, в нём небесный круг, а в центре круга пурпурное «Солнце», закрученное в спираль, — вот что увидел Сергей… С изумлением разглядывая третий глаз свой, он вдруг понял, что спиральный круг по центру есть не что иное, как воронка — гравитационная воронка… В ту же секунду пурпурное «Солнце» обжигающе вспыхнуло — Сергей вздрогнул и открыл глаза…