"и кто не берёт креста своего
и следует за Мной,
тот не достоин Меня"
Библия, Новый Завет, «Евангелие от Матфея»
Буля.
Плюмбум плакал и стонал, но сдерживался.
Он говорил с фантомом своей боли, с потерянной ногой.
Говорил горячо и убедительно.
Ноги нет, но Плюмбум всё силится, в тщетной попытке, переиначить судьбу, обмануть, оттянуть минуту страшной разлуки.
Он обманывал, себя ли? Свою потерянную плоть? Злую и цепкую память – вот смотрите гады, у меня, их две-обе – правая и левая всё как у всех, всё по порядку…
Он мнёт воображаемую икру, массирует и растеряет, щупает рыжие, густые волоски, напрягает и вращает пальцами и целой стопой. Сгибает и разгибает ногу в колене.
- Она же есть, чёрт возьми?! - Вы, что, дьяволы её не видите???? – Но я же её чувствую!!!!!!!!!!
Она чешется и ноет застарелый артрит, выворачивает суставы, и тянет, болезненно тянет в пятку.
- Блин-ннннннннннн, где моя нога????
Она сожжена, перемолота в мелкую кашу, её терзают на вонючей помойке собаки?
Где моя нога? Она свирепо болит ночью во сне. Так, где же она?
Плюмбум стучит себе пальцами по открытым глазам, стучит яростно, сильно, до хруста и боли. Он слепнет на миг, на краткий ли, длинный отрезок времени, кто знает?
Но вот зрение возвращается к нашему безумцу и он видит……….
*********************
Вилли
...большую, крупную ногу. Такую же, как и у него, но только другую. То есть вторую, ту от которой слезы бежали по щекам недавно и неистово прокопали канавы.
- Где ты была? - шепчет Плюмбум. – А?..
Он видит свою пропавшую ногу, развалившуюся нагло на поерзанном диване, в новой джинсе, да еще в обнимку с другой ногой, но не знакомой ему и черного цвета, к тому же, похоже, что негритянской.
- Боже мой, - качает головой Плюмбум. – Боже ты мой.
- Ну, вот, и дождался, ты. – Замечает с дивана джинсовая нога, поближе пододвигаясь к черной ноге.- Разреши представить тебе моего нового друга – напарника - Мигеля Олеоро. Он негр, как ты догадался. Да, моё исчезновение, к тебе лично не имеет никакого интереса, это всё она!.. Кстати, меня теперь зовут Лариса, а не Вера.
Черная нога, будто поддакивая, указала большим пальцем на плюмбувскую одинокую ногу, скромно перекошенною ступней вверх, и явно униженную в достоинстве. - Твоя вторая, любимая нога, вот эта вот изменница, она... Мало того, что она терлась с другими ногами, так еще и курила с ними неизвестно что, думая, что я ничего не замечаю.
Плюмбум, утерев платком глаза, попытался помирить бывших друзей, начав с того, что они предназначены друг для друга, что судьба в лице его, всячески связала их годами, и что у них много интересов и тайн, которые только они, и больше никто, имеет право хранить и лелеять.
В свою очередь волосатая джинсовая нога, начала безумствовать, обвинять Плюмбума, в том, что он лжец, и что он специально побрил Иру (так звали настоящую ногу Плюмбума). Что её – Ларисе - приходилась, как дуре быть волосатой. И что………
***************************
Буля
……..что всё имеет логический исход.
Плюмбуму показалось, что он сходит с ума.
Это банальная фраза, затёрта до дыр на разных бумажных текстах.
– «Сойти с ума».
Но только не в нашем случае.
Несчастный малый ощущал кипение мыслей их пересечение, метание внутри бедной-бедной головы.
Мозг кипел и плавился, мысли ершились и нанизывались одна на другую, полнейший хаос и Броуновское движение.
Волосы приподнялись, рыжие плохо промытые и крашенные, лицо вспыхнуло румянцем и пошло-пошло наливаться багряным, инсультным подсветьем.
Руки Плюмбума мелко затряслись, и зажили своей, отдельной от хозяина жизнью.
Нет, не подумайте плохого, авторы отнюдь не садисты и не живодёры – руки останутся на месте, и, слава богу, не предадут и не покинут своего владельца.
Сейчас есть смысл сделать небольшое отступление, и, взяв в руки палитру, смешать несколько красок и пальцами, грубыми, шершавыми мазками вылепить образы нашего, нет скорее наших героев.
Плюмбум, что можем сказать мы об этом господине? Увы и ах, ровным счётом ничего. Почти ничего. Человек средних лет, и среднего же телосложения. Ординарный до тошноты и отвращения. Из серой безликой массы выделить его стоило бы великого труда. Его главный талант и отличительная черта – серость. Плюмбум первый среди одинаковых людей такого пошиба: нигде себя ничем не проявить, не высовываться и ничем не выделяться.
Лицо, вот сосредоточение его индивидуальности и отличных черт от других.
Кожа лица лоснилась и млела от унынья и нежности; в вечном движении на застывшем в унылом, лошадином удивлении, были лишь глаза.
Глаза цвета утреннего тумана, глаза навыкате, готовые выпрыгнуть из орбит, в которых застыла самонежность, ужас перед «я» и безумие нечеловеческого переворота.
Все полуобнаженное тело Плюмбума и его лицо выражало нескончаемое сладострастие, бред самовосторга, страх перед собой, смешанный с трепетом приближающегося оргазма, и порыв броситься на собственную ногу. Волосы были всклокочены, руки тянулись к своей ноге и, встречаясь, две руки дрожали от возбуждения, готовые проникнуть в себя и утопить друг друга в нежности.
В дальнем углу комнаты отражался страшный портрет Достоевского, Достоевского с неподвижным и страдальческим взором.
Нога, - о нога - её описать, я не берусь, скажу лишь одно, раньше она звалась Вера (что само по себе не спроста, но брутально и прямо намекает - на веру и преданность своему предназначению, и своему владельцу, но ныне как нам стало известно произошла измена!).
Ныне же она наречена Ларисой, что в переводе с древнегреческого на средне равнинный означает «дух-хранитель».
Также есть мнение, что имя Лариса имеет что-то общее с древнегреческим словом «ларос», означающим «приятная», «сладкая».
************************
Вилли
Короче Плюмбум отбросил недоимства иллюзионных догадок, резко сковырнул воздух сотрясением круто сложившейся вмиг идеи, и под действием возникшего, в оседлом мозгу налетчика на ноги, кинулся в безропотный шаг.
Хватать негритянскую ногу и лапать свою бывшую.
Смех и лопасти сместились в одночасье.
Ноги взаимно щиманулись в рассыпную, и дались по комнате удирать.
В итоге, суматохе и дуростях - не видно было совсем никого.
Только столпы пыли, салюты клочков с дивана и млечный звон разбитого стекла.
Когда гуща комнатного, тупого взрыва очистила воздух, то можно было спокойно наблюдать осатанелого Плюмбума, в обнимку с негритянской ногой.
Его же - бывшая нога, по имени Лариса, в этот меркантильный момент грузно встала на подоконник открытого настежь березового окна и, пригрозив последующей расправой, сиганула в городскую повседневную жизнь.
Плюмбум даже не среагировал.
Он натужнее, сильнее, и как можно аккуратнее обнял негритянскую ногу за ляжку и даже понюхал по-отечески её.
Потом подхватив брутально под мышку, ведически помыкнулся к тараторившему холодильнику.
Вскрыл содержимое. И вынул несвежий банан.
Негритянская нога вздрогнула, чухнулась, пытаясь вырваться из плотных объятий Плюмбума, и кротко вонзилась пальцами в мякоть банановую, что привело к экстазу «эль пюре».
Заподозрив неладное, Плюмбум осознано подчеркнул, что может это и не человеческая нога вовсе, а обезьянья лишь, но откинув расовые принадлежности, расцеловал негритянскую пассию до невидимого засоса.
В дверь изрядно постучали……
*************************************
Буля
В дверь изрядно постучали……
Несчастный Плюмбум испытывая ужас, открыл глаза. Что-то подсказывало ему, нашептывало подсознание, - перетерпи, все эти галлюцинации, всё пройдёт и будет как прежде, но сейчас не смей открывать глаза, - будет только хуже.
Хотя казалось, куда уж хуже?
Концепция чудовищности нравится нам и нужна нам, потому что она подтверждает существование порядка, к которому мы, как человеческие существа, стремимся ежеминутно... и позвольте предположить, что не физические и умственные отклонения приводят нас в ужас, а то отсутствие порядка, которое они символизируют.
Порядок предполагал наличие у человека двух ног.
Так богом дано. Извольте выполнять! Иначе быть и не может.
Исключения бывают, увечья, травмы, когда ногу необходимо отнять. Изредка некий урод рождается и вовсе без ноги, порой даже без обеих ног.
Но существование ноги, - нет не так.
Так будет правильно: Ноги – той ноги, которая проживает жизнь отдельно от человека, имеет имя собственное, и заставляет прописывать себя с заглавной буквы, нет, такое решительно не возможно.
Но внутри каждого живого существа зашит простой и оттого ужасный инструмент прямого отождествления. Нет ничего проще, чем что-либо понять, надо лишь стать этим. Пусть и не получится, зато - поймешь отчего.
В этот раз случилось невозможное, сработали какие-то неведомые причины, и пружины, механизмы неотвратимо были запущенны, нога обратилась Ногой.
….Плюмбум с усилием открыл глаза и увидел непринуждённо раскинувшуюся Ногу, в кресле напротив.
Этот отвратительный Голем вызванный из небытия чувствовал себя весьма ловко и органично.
Вид Нога имела странный, на первый взгляд её можно было объявить мэтросексуалом: хороший парфюм, нарочитая небритостью, платок а-ля Ясир Арафат, такие нынче особенно в моде у всех юношей до сорока пяти лет, скользкой индификации, с обильной растительностью по всему телу и смуглым ликом.
Этих мужчин можно объявить и лицами с ближних гор, и детьми иудеи, так же их соседями семитами.
Но, вглядевшись внимательно, Плюмбум испытал отвращение, Нога определённо был транссексуалом.
Вычурные манеры, оттопыренные пальцы, тонкая сигаретка между средним и безымянным пальцем – рук ли ног ли?!
Чёрт его, её разберёшь?
Урод резко подался на встречу, пригвожденному Плюмбуму и неожиданно хорошо поставленным голосом записного профессора спросил:
- Друг мой поговорим ли мы с вами на общие темы?
- Какие темы? – обречёно уточнил Плюмбум.
- Милый мой, - развязно продолжил Нога, - темы у нас абсолютно общие и планетарные, о погоде, а она, нынче безусловно скверна, мы говорить вовсе не будем.
- Мы с вами, милейший собрат, порассуждаем, о Боге, Вере, Любви, пассионарности, о маргиналах, о писателях, и об их неблагодарных читателях.
- Как вы находите, есть здесь, о чём поговорить?
***************************
Вилли
А меж тем в дверь барабанили уже не на шутку.
Били чем-то тяжеленым, и к тому же, скорее всего тупым.
Ритмично и глухо колотили.
Плюмбуму стало более чем жарко. Он сплюнул на ладони, растерев досуха. И взволнованно оглядел нового гостя - Ногу-трансвестита или кого-то в этом образе.
- Елки-Маталки, бляха, - Плюмбум сотворил на лице пародию бетонного валуна, - уже ведь были на диване «раскинувшиеся Ноги», и уже одна негритянская сидит там в серванте до поры, и опять этот срам и гам. Теперь последнее кресло изгадят своими рассказами про - то и это, - а ну пошла вон!..
Плюмбум подпрыгнул к новому гостю и, схватив за щиколотку, не иначе как вооруженной битой, рванулся бесшабашно к кричащей двери.
Когда он заглянул в заквашенный глазок, то стук моментально прекратился, а увидеть, кто стучал было невозможно.
Глазок был залеплен.
Плюмбум туго высморкнулся в ясерарафатовский платок, и как снайпер после удачного снятия цели глотнул четко воздух.
Круто натянул на себя дверь, чикнув мелодично замочком, и замахнувшись Ногой, платонически осекся.
На пороге стояла его бывшая Нога.
Его настоящая, та, что спрыгнула с окна давеча.
И по обе стороны этой Ноги теперь красовались крепкие руки, охранниками, которые согласны были отвалить Плюмбуму по его шарабану конкретных гибридов.
*********************8
Буля
Плюмбум в ужасе замер. Этот фантом был отвратителен, он читал его мысли, знал его ТЕМЫ, сказать проще думал, чувствовал, жил и дышал так же как он. Но быть может уже вместо него.
Нога, абсолютно не тушуясь, взял с места в карьер.
- Итак, милейший мон ами, зачнём с малого и наиболее лёгкого, помолотим языком на тему пассионариев.
- Чтоб нам быть на одной волне и говорить одним языком, буду метафоричен. Коль вы батенька мните себя натурой целостной, солью земли русской, плотью Ея и носителем идей…
- Одним словом, писатель вы наш не доделанный, - Нога глумливо ощерился в страшной лыбе, мотнул тем, что можно было принять за голову, и продолжил.
- Яркий представитель пассионарности Колобок! - Да-да, не удивляйтесь!
- Он хулиган и бродяга, уйдя и от Бабки и от Дедки, этот башибузук канул в Лету, но жертва его была ненапрасная!
– Сгусток энергии кармически достиг космоса и вернулся на землю.
- Вдохновляя таких живоглотов как ты, мой господин, творить.
– Совсем другой вопрос творить со знаком плюс или минус.
– По большому счёту это не имеет никакого значение, в творчестве важен процесс, его динамика и энергия.
– Созидает при этом творчество или напротив разрушает, вопрос глупый, этот вопрос могут ставить богоборцы, толстовцы и прочие Достоевские.
– Мы же прекрасно понимаем суть творчества – сгусток энергии, и посыл её в вечность…
- Но у Колобка есть антипод – Репка. Колобок с хвостом, с фаллическим корнем-щупальцем, которым он уцепился за утробу, за пуповину Земли. Он трус. И все, кто растил его – Дед, Бабка, Жучка и другие – пассионарии. Они тянут-потянут, но вытянуть не могут. Они хотят вытащить его и сделать Героем, но тщетно. Потому что Репка – всего лишь овощ с гностическим понтом.
Плюмбум был раздавлен этим диким монологом.
Сработали защитные инстинкты в попытки сохранить разум.
Плюмбум изогнулся дугой и забился в конвульсиях дикого хохота.
**********************************
Вилли
Потом остановился, будто осознав, что совершает непоправимое, сжал губы в тиски, давая понять, что натворил что-то, невесть как зажмурился, мать его так, схватил своё левое ухо, и крепко сжав его, оторвал к едрени фени нахрен. Тут же Руки подставили под бошку плюмбумскую бокалы, нацедив красной шняги, и в звонком поднятии вверх, прокричали, что-то более гадостное, чем до этого. И вновь пораженный сверх человеческой речью, Плюмбум заправил рубашку глубже в трусы, и оторвал с ужасным криком второе ухо, и опять бокалы, опять речь, и в конце концов нахлебались так, что Ноги с Руками, совсем отказались подчиняться воле провидения, и только случайно свободно сидящие на тарелке уши, попивали из трубочек странные речи и вразумительно истекали нетерпением. Плюмбул заглушенный, осознавал, что со всех сторон его творится несокрушимая истерия, что вовсе не нужно было, не иначе как совсем, что не нужно было видеть этого. И тут Плюмбум четко понял. Он, катастрофически просунув по два пальца в каждую глазницу, с приступами невероятного неудовольствия, сковырнул шары яблочных глаз о пару штук и простодушно усадил их рядом с дружелюбными ушами. Глаза Плюмбума поершились, и начали задираться с ушами, определяя свою территорию на тарелке лица. Нос позже посаженный, и оторванный естественно скоро дополнил картину и внимательные руки, словно играя в шахматы, переставляли с лица тарелки, с места на место, изучали стратегию каждого хода. И только язык Плюмбума, как не старался его хозяин, никак не мог оторваться. Чувства, которые с каждой новой пробой освободится ото рта, от навязчивого надоеды, вовсе перестали появляться, язык млел и становился горяч. Руки принесли нож, Ноги начали подкашиваться, глаза сдулись, а уши с носом совсем потеряли совесть. На тарелке появился новый элемент человеческой сущности – язык. Который не победить, никогда!!!
*************************************
Буля
Нога резко подвинула кресло к Плюмбуму, аж заскрежетал и заюзал пол, до белых искр и красной стружки.
- Любезный, а расскажите-ка мне о своей сексуальной жизни?
Плюмбум замолчал, будто в рот просунули тугой и терпкий в запахе кляп. Лицо налилось радужным багрянцем и набрякло.
- Когда я слышу, как кто-то где-то говорит, что у них после десяти лет брака фееричный секс каждую ночь, эти слова кажутся мне как минимум не совсем правдой.
Ещё умиляют речи, - дескать, надо разнообразие вносить, ролевые игры там, места всякие необычные, афродизиаки-***ки, и прочая чушь.
Кому как, а мне хоть виагры по вене пусти, - наш инцест так и останется инцестом.
Хотя червонец далеко ещё не прожили.
А есть ещё умники, что говорят, - так ведь с любимым человеком всегда в радость, а иначе это не любовь.
*****, господа, не беритесь базарить за высокие материи, коли с физиологией даже не знакомы.
И, вообще, - в ****у этот секс, свет клином, что ли сошёлся.
Обниматься куда круче.
- Молодец, Нога церемонно привстал, и раскланялся, расшаркался, хорошо, мон ами ты на провокацию повёлся.
- Но да то хоть славно, что не стал на белорыбьем глазу баки мне забивать о великом сексе в твоей жизни.
- Было бы это, по меньшей мере, смешно, я тому прямой свидетель и, увы, не участник.
- Бу-га-га-га……..
Отсмеявшись мерзким смехом, который напомнил Плюмбуму лай дворовой собаки, Нога продолжил:
- Я так понимаю, бабу свою, милейший вы оставили за кадром, типа если мне хватает обнимашек, то ей - тем более. Ан нет. Не буду оригинальным, ибо все знают, что баба становится все епливее, тогда как мужчина, мнэ-эээээээээ, все духовнее. Я не об исключениях, но о тенденции.
- Но да бог с этим, это так маленькая ремарка к понятию вашего резюме.
- Продолжим, поговорим о высокой материи, ваш выбор хозяин – о Вере или о Боге порассуждаем?