Про ведьмочку и ведьму.
3. Вскоре для ведьмочки потянулись дни и ночи, заполненные чёрной работой и бытовым колдовством. Казалось, все оставили её в покое и никому больше, в целом свете, нет до неё дела. Но одна колдунья, ближайшая соседка, её не забыла и ничего не простила.
Мшанка решила зло отомстить Тине за её непокорность и стала следить за ней, втихомолку готовя какую-нибудь каверзу.
Тина сначала ничего не подозревала, но однажды, вернувшись раньше времени с работы, застала старую ведьму закрывавшую заклинаниями дверь её собственной кочки.
- Что ты здесь делаешь, старая карга?! – налетела на неё ведьмочка.
- Ничего, золотая моя! Совсем ничего, бриллиантовая! Иду мимо, смотрю – кочка раскрытая. Думаю, Тиночка по-рассеянности оставила. Решила помочь. Кстати, как поживаешь, красавочка? Не помочь ли какой гадостью, подлостью ли?
- Вашими проклятьями поживаю! И довольно! Идите, Мшанка, к себе и не суйтесь в мои дела!
- Хи-хи-хи! Куда уж мне древней да необразованной в ваши дела вникать. Уйду-уйду!
И ехидная ведьма потрусила восвояси, волоча за собой старую облезлую метлу с расколотым древком.
В жилище Тины чувствовалась чужая вонь, её вещи были переворошены, склянки и горшки переставлены. Вернувшийся после хозяйки домой кот долго ходил по кочке кругами, брезгливо отряхивая лапки. Ничего не пропало, но было крайне неприятно и ведьмочка послала на вредную соседку небольшое, но чувствительное заклятие. Мшанка не смогла сама от него освободиться и взмолилась о пощаде. Тина сняла заклятие и в свою очередь потребовала от старой ведьмы дать обещание не вредить больше ей. Та поклялась и даже сделала вид, что жуёт кусок глины поднятой из-под ног.
Но уже на следующую ночь, когда Тина полетела в деревню подоить чёрную корову, вдруг во мраке хлева она увидела два светящихся красных глаза.
- Тьфу, тьфу, тьфу! Сгинь, ведьма! Опять Вы, Мшанка? Сколько же будете за мной подглядывать?
- Хи-хи-хи, въедливая моя! Да и не подглядываю я – любопытствую просто. Кстати, чтоб ты знала, это моя корова – и я её дою! Так что это ты, Тиночка влезла в мой хлев, а не я в твой. Проваливай-ка, подобру-поздорову!
Частная собственность ведьмы – это святое. Теперь уже Тине пришлось уходить, зажав
метлу под мышкой. Она улетела на другой конец деревни к другой чёрной корове. Однако, нужного животного ведьмочка в том хлеву не нашла. Вот, вроде вот это корова – и морда, и рога – всё сходится. Но она белая, как молоко!
Тина в сердцах хлестнула корову помелом по боку. И вдруг на её шкуре появились
чёрные полосы! Корова была перекрашена! Ведьмочка стала спешно отмывать животное, поскольку доить даже крашеную корову было нельзя. Но только она закончила свою работу и взялась за вымя уже натурально чёрной коровы, как закричали первые петухи. Тина в сердцах топнула ножкой и, едва сдерживая слёзы, улетела домой, так и не сделав в эту ночь ни одного чёрного дела.
Свежий предутренний воздух немного остудил её, сгладил досаду. Тина подлетела к обрывистому склону Блудберга и решила немного «покувыркаться». Ну и что, что уже почти светло? Ну и что, что её могут увидеть? Да плевать на всех: и на «иных», и на людей! Она свободная ведьма и будет делать то, что ей захочется!
Быстрый полёт, с виражами, с фигурами высшего ведьминского пилотажа, подчас опасными, холодящими кровь, но веселящими душу, окончательно развеял её плохое настроение. А, плевать! Ну и что, что сегодня ничего не получилось? Будут ещё и другие ночи, и она сделает всё, как надо и ещё не раз обставит и Мшанку и других прочих!
Уже в хорошем настроении Тина летела к своей кочке и пела песенку, сочинённую одной из ведьмочек в Академии:
- Я к тебе прилечу на метле.
Удивлённо откроешь ты рот:
«- Неужели она на метле?
Ну, и ведьма! Ах, как ей везёт!»
4. Наступили июньские короткие ночи «макушки лета». Тина всё больше времени проводила дома занимаясь хозяйством, совершенствуясь в колдовстве, в гаданиях. С Котом она тоже часто играла: в карты, в «угадайку», в «чудесный луг» и многое другое. Или просто слушала сказки, которых тот же Кот знал великое множество.
Как-то, светлым тихим вечерком, едва они с Котом позавтракали и собирались в 1001 раз сыграть в «простофилю», случилось чрезвычайное происшествие, перевернувшее их однообразную жизнь. Ровный оранжевый костерок в камине вдруг вспыхнул зеленоватым цветом и рассыпался на миллион разноцветных искорок. В жилище ведьмочки, перебивая привычный болотистый запах, повеяло озоном и перечной мытой. Корешок мандрагоры, подвешенный над входом, встрепенулся, потянулся, открыл глаза и проскрипел дисканом:
- Динь-дон, динь-дон! Встречай гостей!
Тина радостно вскрикнула и одним движением руки отворила кочку. Тут же рядом с ней материализовалась пышнотелая женщина с неимоверно добрым и прекрасным лицом. Одета она была в красно-белое платье, всё в кружевах и оборках, делающее свою владелицу похожую на красно-белое облако или на огромный клубок сахарной ваты. Резко выделялись чёрные волосы, уложенные в роскошную причёску и украшенные бриллиантовой диадемой.
Ведьмочка склонила головку, со своими неприбранными и уже почти потерявшими синий цвет волосами, сделала книксен и сказала, едва скрывая бурную радость:
- Здравствуйте, дорогая тётушка Персефона Аидовна!!
- Здравствуй, здравствуй, милочка! Ну, встречай меня, привечай, угощай! Да рассказывай: как ты здесь устроилась?
Тина усадила гостью на мягкий замшелый пень, заботливо пододвинула под ноги низенькую скамейку. Затем снова раздула в очаге огонь, наполнила свежей водой чайник и бросила в него пригоршню чайного сбора для ведьм, желающих омолодиться.
Из тёмного угла, куда он вначале спрятался, вышел Кот. Мягко ступая на прямых лапах он подошёл к гостье, стал тереться о её ноги и что-то замурлыкал воркующим баском.
- А, Феликс! Рада видеть тебя, серенький! Ну, как вы тут – рассказывай!
Но Тина недовольно махнула на Кота грязноватым полотенцем:
- Брысь отсюда! Что ты там собрался рассказывать? Я сама расскажу тётушке всё… что надо.
- Не трогай его, Тиночка! Он хороший, только немного… а ладно! И он мой крестник. Это ведь я, когда он жестоко просчитался в своём волшебстве, спасла, превратила его в кота и отдала тебе. Надеюсь, он тебя не разочаровал?
- Да нет, - с неохотой призналась ведьмочка. – дело своё знает. Помогает. Но уж очень своевольный и постоянно лезет, куда не просят! Да ладно, что мы говорим всё о нём? Расскажите о себе, дорогая тётя! Как поживают мои кузины: Ириадна, Прозерцина, Иокастра?
- Ах, весь последний месяц мы были в страшных хлопотах. Завтра Иванов день – самая весёлая ночь года! Будет Большой бал на Светлом лугу, игрища, костры… Словом много всего – не перескажешь! Ах, Иванова ночь – это надо видеть, это надо чувствовать! – тётушка закатила глаза и замолчала. Но через пару секунд она встрепенулась и сказала с доброй улыбкой:
- Ты, Тиночка, спрашивала о моих дочерях? Я их немного опередила, но и они хотят тебя навестить. Открой дверь!
Не прошло и минуты как внутри кочки появились, одна за другой три молодые волшебницы. Они были одеты в псевдогреческом стиле, в белые с золотом длинные хитоны, с высокими причёсками украшенными цветами и разноцветными переливающимися змейками. И они были очень красивые. Такие красивые, что у Тины, при их появлении, перехватило дыхание.
Первым новых гостей встретил, конечно же, Кот. Он снова вышел из своего угла, распушил хвост, и важно прошелся перед волшебницами.
Ириадна всплеснула руками и воскликнула:
- Ах, ах, какой миленький!
Прозерцина тонкой рукой погладила по мягкой спинке.
Иокастра, незаметно для других, дёрнула за хвост. Кот фыркнул, отскочил, и улёгся у ног Персефоны Аидовны.
Кузины бросились друг другу в объятия, стали щебетать и наперебой восторгаться. Феликс отвернулся от этих девчачьих нежностей, прищурил глаза, но ушки навострил. Он явственно различил в их дружеских и приветливых словах, оттенки превосходства и снисходительности светлых волшебниц, и нотки едва прикрытой зависти в словах его хозяйки.
- Ой, как бы я хотела попасть на бал! – не сдержавшись, заявила Тина. – Жаль, что ведьмам туда путь заказан…
- Ну, уж, заказан! Если мы тебе поможем – ты будешь на балу, - усмехнулась Иокастра и подмигнула сёстрам…
- Мы дадим тебе наши дары! – улыбнулась Прозерцина.
- Да, поможем, поможем! - запрыгала и захлопала руками Ириадна. – Мамочка, можно?
- Можно, золотце, - кивнула головой Персефона Аидовна и улыбнулась неземной улыбкой. – Я такая добрая, что не могу никому ни в чём отказать!
Кот встал с пола и хотел что-то мяукнуть, но тётушка, случайно, наступила ему на хвост, и он юркнул опять в свой угол.
Волшебницы окружили Тину и начали колдовать. Иокастра наколдовала кисейное платье модного желтовато-зеленоватого цвета, воздушное, всё в рюшках, оборках и воланчиках. Прозерцина подарила кузине туфельки их кожи морского удава на невысоком сплошном каблуке, лёгкие, удобные для танцев на траве. Она же рассыпала по лифу платья Тины стразы: блестящие фиолетовые пентаграммочки. Ириадна преподнесла родственнице новую метлу, такой модели, какая принята у «светлых». Ручка была позолоченная, каждый прутик тщательно отделан и покрыт узорами, а все вместе они были перевязаны тонкой и очень прочной хрустальной бечёвкой.
Когда кузины расступились и оглядели Тину, то дружно издали возгласы восхищения. Ведьмочка выглядела как настоящая луговая фея, свежая, цветущая. И она была, возможно, даже красивее их. Теперь уже в их взглядах проскальзывала ревность. Но молодая колдунья ничего не заметила. Ей и самой понравилось быть в новом облике.
Отстранив дочек, к ней подошла и сама Персефона Аидовна. Она поправила платье на её плечах, затем провела своей полной белой рукой по голове Тины. От этого прикосновения в волосах ведьмочки заблестели переливчатые искорки. Фея осталась довольна волшебством.
- Неплохо, совсем неплохо! – одобрила она. – А вот и от меня подарок.
Фея взмахнула волшебной палочкой и на лице Тины оказалась светло-зелёная вуалетка, скрывающая верхнюю часть лица. Ей всё было отлично видно, но никто извне не смог бы
узнать ведьмочку. Она стала совершенно неотличима от прочих добрых волшебниц. Кузины захлопали в ладоши, а тётушка сказала:
- Вот, теперь совсем замечательно. Теперь не стыдно показаться на «светлый» бал.
Помни, деточка, мою доброту!
- Ой, я Вам так обязана, тётушка! Не знаю, чем я смогу отблагодарить Вас и любезных
кузин!
- То-то же. Я знаю, что ты добрая девочка. М-м-м, я смотрю, ты этим летом уже хорошо поработала. Набрала много травушек и корешков…
- Тётушка, ой, да берите всё, что Вам надо! Я с радостью!... А когда мы вылетаем на Иванову поляну?
- Ммм? Вылетаем? – переспросила Персефона Аидовна, укладывая в свою волшебную сумку большущую связку корней. – Что ты, что ты, детка! Мы с дочками слишком важные фигуры, чтобы с нами прилетела никому не известная молодая ведь… волшебница! Главное, милочка, что и ты попадёшь на бал!
- Прилетишь одна, Тиночка! – вставила Прозерцина.
- Наряд у тебя есть, - добавила Иокастра.
- И метёлка! – похлопала в ладоши Ириадна.