В администрации фабрики шла жестокая закулисная борьба за власть и доходы между представителями русского оккупационного режима и представителями коренных наций Украины. В процессе этой борьбы на фабрике образовалось три группировки. Одна группа была краснодарской, вторая была курско-ивановской, а третья группа была украинской. Украинская группа была малочисленной и слабой, так как она не пользовалась поддержкой Москвы. Власть на фабрике, квартиры и дефицитные товары, получаемые фабрикой – тот лакомый кусок, за который и боролись группировки. О дефицитных товарах я расскажу немного позже.
Однажды я написал в газету «Правда» письмо, в котором обвинил руководство фабрики в пособничестве крупным хищениям. Спустя две недели меня вызвали в комитет профсоюзной организации фабрики и в присутствии двух представителей из «органов» устроили мне допрос. Рядом со мной на стол положили трубку телефона. Посредством телефона кто-то инкогнито слушал мои пояснения. У меня не было доказательств хищений со стороны администрации фабрики, но мои логические доводы и обвинения в пособничестве умышленном, или неумышленном, были настолько убедительны, что представители «органов» с ними согласились. После этого случая меня пригласили в добровольную группу БХСС (борьба с хищениями социалистической собственности). Такие группы создавались на многих предприятиях, но они обычно занимаются скоморошеством, делая показушные рейды. Наша группа тоже иногда поступала подобным образом, помогая охране задерживать работниц, которые выносят из фабрики по 30 граммов пряжи, дабы связать своему ребёнку варежки. Я не оправдываю таких женщин, но задерживать мелких расхитителей – считал грязным делом.
Меня же интересовали крупные хищения, а крупные хищения, как правило, одиночными расхитителями не совершаются. Крупные хищения, снова-таки – «как правило», совершались бандами, в составе которых были представители прокуратуры, милиции, вневедомственной охраны и администрации фабрики. В общем, я готовился вступить в борьбу с хорошо отлаженной системой «кому нести чего куда», а в общепринятой лексике то же самое звучало иначе: «коммунистического труда». Но я не обладал достаточной властью и возможностями для ведения войны с коммунистической системой хищений. Эффективность моего участия в этой группе стала проявляться в виде премий и приказов о денежных поощрениях с занесением в трудовую книжку.
Не прошло и года с начала моего участия в борьбе с хищениями, как я был назначен заместителем руководителя добровольной группы БХСС. Руководители нашей группы постоянно менялись – ни один из них долго не задерживался. Руководство фабрики уговаривало меня возглавить группу БХСС, но я длительное время отказывался, предпочитая оставаться заместителем руководителя группы БХСС, так как я ещё не в достаточной мере изучил связи хищников. Но время шло, я набирался опыта, а тайная информация о связях хищников накопилась у меня такая, что можно было уже приступить к ликвидации банд расхитителей. Однажды очередной руководитель группы БХСС был обвинён в коррупции с неопровержимыми фактами, но не было вещественных доказательств. К тому же, руководитель был коммунистом, а коммунисты неподсудны, поэтому он остался уголовно ненаказуемым. На общем собрании группы, когда рассматривался вопрос о разразившемся скандале по поводу коррупции, я объявил принятое мною решение:
– С меня достаточно. С этого момента я беру руководство группы БХСС в свои руки.
Все присутствующие на собрании с моим заявлением молчаливо согласились, не высказавшись, ни «за», ни «против».
В статусе руководителя группы БХСС я никому не подчинялся, так как образование это было общественным, и поэтому прямой зависимости от милиции не было. Не был я подчинён в этом статусе и руководству фабрики, так как не был коммунистом. Набирал я в группу БХСС людей по своему усмотрению. И удалял людей из группы БХСС по своему усмотрению, никому не объясняя причины принятых мною решений. Задержания я делал крупные и довольно часто. Расхитители шли под суд, но крупные из них имели связи с влиятельными лицами на фабрике, поэтому со стороны администрации началось пассивное противодействие – меня загрузили общественными нагрузками. Я – командир добровольной пожарной охраны, я – председатель комиссии по воспитанию трудной молодёжи, я – член товарищеского суда и прочее и прочее. Всего и не упомню. От всех этих нагрузок я избавился из-за того, что просто не успевал всем этим заниматься. Мне и так приходилось спать не более четырёх часов в сутки. Появились у меня враги и среди работников милиции, так как по моей вине некоторые из них были уволены из органов МВД. Большой поддержкой было то, что мне оказывали активную поддержку: 1) директор фабрики, Юрий Васильевич Крылов; 2) начальник особого отдела, подполковник Прикмета; 3) редакция заводской многотиражки.
Мои враги начали в мою группу засылать шпионов и вербовать таковых внутри группы. Изначально я избавлялся от шпионов, но, сообразив, что это никогда не прекратится, я решил сделать вид, что шпионы мной не выявлены. На этом можно было сделать большую игру, дезинформируя противника. Такой метод мне позволил задержать большую группу расхитителей и отдать их под суд.
Мне предлагали большие суммы денег за бездействие, стараясь меня подкупить, но из этого ничего не вышло. После этого мне стали подсылать молодых красивых девушек, которые добровольно, или же под воздействием угроз со стороны хищников, всячески старались стать моими любовницами. Девушки, не блещущие внешней красотой, воспитанные в праведных моральных правилах, находят себе нормального мужчину, выходят за него замуж и довольствуются семейным счастьем. Красивые девушки, в отличие от некрасивых, любят лидеров человеческих сообществ, независимо от того, нормальным будет сообщество или криминальным – лишь бы был «герой». Одни женщины увлекаются героями и влюбляются в них по-настоящему; другие к героям тянуться ради того, чтоб подругам похвастаться: «Мой любовник – известный всем Н…кий»; третьи – преследуя меркантильные цели; четвёртые – выполняя задание влиятельных лиц и т.д. Вокруг героев крутится огромная туча грязных человеческих страстей, в которой зерно искреннего и целомудренного женского интереса обнаружить очень трудно.
Выполняя задание начальника прядильного производства, возле меня стала «крутиться» молодая женщина. Она всячески старалась войти со мной в близкие отношения, но у неё из этого ничего не получалось. Тогда она с группой заинтересованных лиц попыталась совершить провокацию, которую можно было бы выдать с помощью «свидетелей», как мою с нею близость. И здесь у неё ничего не получилось. После этого она оставила меня в покое, но ненадолго. Однажды она подошла ко мне и стала мне жаловаться по поводу того, что в её квартиру ночью, взломав дверь, проник главарь преступной группировки, Владимиров, и изнасиловал её. Теперь он приходит к ней каждую ночь. Явная провокация, рассчитанная на мою «рыцарскую» реакцию. Выслушав женщину, я ей сказал:
– Почему ты не обратилась к прокурору, а ко мне? Не в моей компетенции решить твою проблему. Хитро придумано, но рассчитано на дилетанта. Передай мой привет автору этого сценария.
Владимиров после этого случая оставил фабрику в покое, а на фабрике обо мне стали говорить: «Кто его обманет, тот трёх дней не проживёт». Пройдёт восемь лет и эта женщина снова предстанет пред моими очами, но уже как представитель мощной мафиозной группировки.
Преступникам нужна была информация обо мне, и нужно было отвлечь моё внимание на то время, когда планировались хищения. Некоторым девушкам я открыто говорил о том, что их ко мне подослали, и советовал им больше ко мне не подходить, а в отношении иных девушек у меня не было улик для прямого обвинения, поэтому мне приходилось быть максимально осторожным во всех своих поступках.
У меня была засекреченная группа молодых людей, возглавляемая хорошим человеком. Я эту группу держал в резерве. Вычислив наиболее подходящее время для хищения, я пригласил претенденток на любовниц в лес на пикник, а резервной группе дал указание сделать засаду в определённом мною месте. Поимка крупных расхитителей в то время, когда я отдыхал в лесу, ошеломила преступников. Теперь уже на меня вышли с угрозами.
Однажды на фабрику в рабочее время пришли три человека, которые на фабрике не работали. Эта группа никогда хищениями на фабрике не занималась. Они занимались грабежами и насилием в городе, но по какой-то причине улик против них не было никаких. Возможно, они имели «крышу» в правоохранительных органах. Главарь этой группы вызвал меня. В уединённом месте во дворе фабрики он мне стал угрожать. Наверняка, крупные деятели на фабрике были заинтересованы в этом разговоре, если они подключили к своей работе преступную группу со стороны. Выслушав угрозы и предложения от руководителя этой делегации, я сказал:
– Послушай, Брит! Как видишь, я знаю кто ты. Итак, Брит, у тебя есть пистолет системы «Вальтер» с двумя обоймами к нему. Ты удивлён? Я знаю слишком много о тебе. Так вот, меня интересуют вопросы к тебе. Первое, тебе надоела спокойная жизнь? Второе, ты хочешь, чтоб я всерьёз занялся тобой? Достаточно мне сейчас войти в фабрику и сказать «кое-кому» два слова, как ты сегодня же превратишься в труп. А теперь топай отсюда и подумай над вопросом: «Удастся ли тебе спокойно добраться домой?».
Да, у меня были защитники среди «волков-одиночек», отсидевших в лагерях большие сроки, ибо рассчитывать на помощь милиции было глупо. «Волков» я не трогал, а они заботились о моей безопасности, так как они знали, что я их задерживать не собирался, а кроме меня, их задержать никто не решился бы. «Волки-одиночки» воровали пряжу в небольших количествах и не часто, поэтому от них пользы было больше, нежели вреда. Они же и помогли мне избавиться от некоторых преступных группировок.
В этом пункте моего повествования я вынужден вспомнить «дела давно минувших дней». Итак:
Однажды, незадолго до начала войны 1941 года мой отец был избит, ограблен и оставлен на улице в одном белье. Моего отца оглушили ударом сзади по голове, и он упал, потеряв ненадолго сознание. Отец пришёл в себя, но не подавал признаков жизни. Это позволило ему остаться в живых и увидеть того, кто совершил ограбление. Грабителем оказался Орехов, живший в районе Рутченковского пивоваренного завода. Через неделю мой отец поймал Орехова, избил его и полуживого доставил в милицию. Об этом событии рассказала мне моя мама. С того времени прошло тридцать пять лет. Теперь уже мне пришлось вступить в борьбу с расхитителем, сыном того Орехова.
Орехов-младший работал на ХБК, но приходил нагло на нашу фабрику за пряжей. Охрана фабрики его боялась, или делала вид, что боится, и не делала никаких попыток его задержать. Однажды я в трудной борьбе задержал Орехова на фабрике и отправил его в милицию. Орехов отделался небольшими неприятностями. Возможно, у Орехова были в милиции покровители. Недели через две после этого случая я встретил Орехова-младшего на трамвайной остановке. Вокруг не было видно ни одного человека.
– Вот и встретились… Без свидетелей, – произнёс Орехов.
– Да, встретились. Силу нашу мы с тобой уже проверили. Что же нам с тобой делать теперь? Так и стоять вдвоём, ждать трамвая? Будет смешно со стороны. Давай лучше пойдём, выпьем, – предложил я.
Орехов согласился и предложил пойти на посёлок завода «Стройдеталь». Иного от него я и не ожидал, ибо придётся идти через две лесопосадки и через железную дорогу. Я согласился с его предложением, и мы отправились в путь. Узкая тропинка была протоптана в глубоком снегу.
– Иди первым, – сказал мне Орехов.
Я пошёл впереди него, ожидая нападения Орехова сзади. Орехов приготовил нож, но за всю дорогу так и не решился наброситься на меня. В магазине я взял бутылку коньяка. Выпив первую рюмку, Орехов сказал:
– Ты мог не дойти до магазина.
– Что же ты не решился?
– Я думаю, что ты не настолько глуп, чтоб не быть готовым к нападению. Напав на тебя, я бы проиграл и попал бы в места лишения свободы, а это тебе как раз и надо было, – ответил Орехов.
Во всяком случае, Орехов и так проиграл, ибо люди видели, как он распивал со мною алкоголь. За это Орехов был наказан своими же товарищами.
В то время, когда мне было двадцать три года, я довольно часто в квартире оставался в одиночестве, так как мама часто и надолго уезжала в Темрюк к моей сестре Валентине. Однажды я пришёл с танцев, разделся, выключил свет и направился к кровати. Неожиданно в темноте раздался громкий голос моей покойной бабушки Мокрыны: «Ты умрёшь …». Она назвала день и месяц года, но не назвала год моей смерти. Это было очень странно, потому что о своей смерти я никогда не думал и уже много лет о бабушке не вспоминал. После этого случая день, указанный бабушкой, я ежегодно встречал настороженно. Однажды, рано утром, в указанный бабушкой день, я сознательно создал аварийную обстановку на мотоцикле «Днепр». На приличной скорости, делая поворот влево, я резко нажал на педаль тормоза. Неожиданно для меня я оказался стоящим на дороге, а рядом со мной стоял вертикально мотоцикл. Мотоцикл стоял только на одной точке – на углу коляски. Автомобили остановились. В остановившемся недалеко от меня автобусе люди прильнули к окнам, наблюдая за необычным цирковым явлением. Всё замерло. Я легонько толкнул рукою мотоцикл, а он опустился на дорогу в нормальное положение. Я обошёл вокруг мотоцикла и тщательно его осмотрел. Ни одной царапины! Каким же образом мотоцикл стоял на одной точке вертикально до тех пор, пока я не столкнул его на землю? Каким образом я оказался стоящим рядом с мотоциклом по стойке «смирно»? Уму непостижимо! Время моё ещё не пришло, и надо выбросить из головы предупреждение бабушки. Теперь о своей безопасности я мог не беспокоиться.