Тебе за тридцать. Жизни горстка
рассыпалась в минутность бед:
года, как вздох у перекрёстка,
а выдох - избранный обет.
Сиянье люстр, пожар паркета
и унижений горький стыд
развеял дым от пистолета,
перечеркнув весь прежний быт.
Подруга пишет - в сердце кома,
слова тяжёлые, как мрак:
- "Дитя родила, но из дома
он выгнал нас. Какой мудак!
Одна. С работой зло и глухо -
точней - уволили к чертям.
Я не урод и не старуха,
но как-то всё не по мастям.
Теперь невестою Христовой
осталось кончить жизнь, как ты:
дитя в детдом и с целью новой
отсечь себя от суеты.
В молитвах славить неумело
не сон, не явь и не мираж.
А может, с моста в речку смело,
чтоб завершить судьбы вираж?"
Дисплей краснеет от бессилья,
а выбор, сделанный тобой,
как гнёт ломает руки-крылья;
но справедливость рвётся в бой:
- "Он, сволочь, не познал испуга!
А мы подруги много лет.
Всегда есть выходы из круга!
Пойду, отрою пистолет..."
* * *