– Видели бы вы сейчас свои физиономии, – от души смеялся Герман. – Неужели поверили, что птицы такого полёта запросто по забегаловкам расхаживают.
Глеб с Ульяной сконфуженно посмотрели друг на друга и тоже заулыбались.
Отерев ладонью ресницы, оператор повернулся к подошедшему:
– Что хотел-то, мил человек?
Расценив обращение к себе как приглашение, мужчина присел на свободный стул:
– Вы же из Москвы, господа?
Савельев развел руками:
– Бейджики носить не надо – весь город уже в курсе. Нет, мы не из Москвы – мы тайные агенты ФБР, – он повернулся к оператору, – Герман, можешь ещё что-то добавить по этому шутовскому списку? Может нам лучше главу города посетить?
Незваный гость торопливо скрестил руки перед собой:
– Простите меня великодушно, господа. Мне обязательно нужно с вами поговорить.
Сташко пожал плечами:
– На вашем месте я прежде всего пошёл бы к главному прокурору, Криванкову Григорию Ильичу. Он в отличие от губернатора более осведомлён о том, что происходило и происходит в городе.
Ульяна с любопытством наблюдала, чем закончится спонтанно разыгранный игнор её напарниками. Мужчина отнюдь не выглядел смущённым – весь его вид говорил о том, что ему привычен такой режим общения. Он сменил положение рук и невозмутимо произнёс:
– Прокурор марионетка, губернатор клоун. Настоящий хозяин города директор электродного завода.
Глеб пододвинул к себе пепельницу и закурил:
– Нет, Герман, оба варианта не подходят. Нам нужен объект с независимым положением, чье мнение здесь играет не последнюю роль.
Сташко неожиданно поднялся:
– Пойду я – брат заждался. Держите со мной связь. А если вам так необходим независимый эксперт, то вот он, тут сидит, – Герман показал на их странного соседа. – Скабрезов Артур Геннадьевич, учитель физики и обладатель десятка изобретательских патентов.
Пока изумлённые журналисты провожали глазами оператора, Скабрезов достал из кармана вчетверо свёрнутый лист бумаги.
– Тут сегодня прямо архив какой-то, – Чудинова первая справилась с ситуацией. – Глеб, помнишь, как Виктор Алексеевич нам утром предрекал встречу с кулибиным? Похоже, что мы играем роль статистов в чьём-то кукольном спектакле.
– Пташка, ты опять всё драматизируешь, – успокаивающим тоном ответил Савельев, изучая внимательно наблюдающего за их реакцией учителя. – Что там у Вас? Письмо президенту или статья о непослушных атомах?
– Глеб Викторович Савельев? – последовал вопрос на вопрос.
– А чем, собственно… – осёкся журналист, краем глаза заметив, как Ульяна расплылась в злорадной улыбке. Он растеряно развернул предложенную записку и стал читать вслух:
– «Уважаемый господин Савельев. Довожу до Вашего сведения, что Ваше прибытие в город Старославск сопряжено с началом предвыборной кампании. Во избежание недоразумений, связанных с агитационными моментами, требуется официальное подтверждение цели Вашего приезда. В случае некорректности Ваших предстоящих действий к Вам будут применены соответствующие меры…», – Глеб прервал чтение и посмотрел поверх странного письма на Скабрезова. – Что за чушь? Если это не одно из Ваших изобретений, то какое к этому Вы имеете отношение?
– Никакого, – невозмутимо ответил учитель. – Данную записку меня просил передать Вам мой зять, адвокат Черемизов. Ответ не требуется – он сказал, что Вы знаете, как себя вести в сложившейся ситуации. Советую дочитать до конца. И, кстати, у меня нет никакого желания обсуждать с Вами суть моих изобретений. Всего доброго, господа.
С последними словами Скабрезов поднялся из-за столика и направился к выходу.
Савельев знаком показал официанту, что желает видеть счет и одним словом прокомментировал:
– Оперативно. – Потом с деланной строгостью обратился к напарнице, – пташка, а ты чего ухмыляешься? Я чего-то не заметил?
Ульяна подождала, пока Глеб расплатится, но ответила только на улице:
– Мне всё это напоминает сказку про колобка – с удивительной, хоть и странной, последовательностью появляются запланированные персонажи. Не исключено, что мы уже пересекались с лисой.
На этот раз журналист не стал разражаться непременным хохотом. Он лишь подозрительно огляделся и продолжил путь:
– Лисе до нас никакого нет дела – мы тут однозначно лишние. Одно непреложно – Степанков ввязался в чужую игру и, по всем параметрам, уже сдал все позиции. Тому, что мы здесь, есть только два объяснения: либо мы пожертвованные пешки для отвлекающего манёвра, либо просто посланы сюда для очистки совести.
– Скорее, последнее, – отозвалась девушка. – А что там было во второй половине записки?
Глеб, обладающий феноменальной памятью, процитировал окончание странного послания:
– «…Мною изучена Ваша компетентность в интересующих меня вопросах. Категоричная просьба завтра в 10.00 ознакомить меня с Вашими полномочиями у меня в кабинете. Черемизов». Я не понимаю одного – для чего дифференцировать шумиху вокруг статистов, которым не только козырей, но и самих карт на руках иметь не предусмотрено?
Ульяна хмыкнула:
– В таком случае, это вообще выглядит стратегической ошибкой. Опасно вынуждать игрока раскрыться, не имея представления, сколько джокеров он может прятать в своих рукавах. Значит, оппонент был заранее кем-то дезинформирован. К черту список – первый свой визит я нанесу главному прокурору. А пока я буду выбивать нам карт-бланш, ты посетишь женский монастырь.
Когда через десять минут они входили во двор тёти Вериного дома, то хозяйка их уже ждала с распростёртыми объятиями:
– Милости прошу, гости дорогие, не откажитесь поужинать со мной…
– Никас Сафронов в вашем городе планирует свою выставку провести, – вдохновенно выдохнула Ульяна, – а мы, как бы подсуетились, и надеемся не пропустить его очередную экстравагантную выходку.
– А это кто? – проявила любопытство Вера Ильинична, расставляя перед квартирантами тарелки с горячими щами.
Глеб украдкой покрутил пальцем у виска: мол, что это вдруг Никас забыл в этой глуши…
– Это весьма популярный современный художник, тётя Вера. А если он не появится, – нажим в голосе специально для напарника, – то хотя бы осветим самобытное творчество местных мастеров кисти.
– Главное, возле меня побудешь, о наших расскажешь – давно ведь никого не видела. – Женщина пододвинула к журналистам блюдо с румяными пирожками, – вот, прикусывайте вместо хлеба – со свежей капустой…
Савельев, подкрепившийся в кафе, и здесь с аппетитом налёг на угощение:
– А что же внучка Ваша не ужинает с нами?
Вера Ильинична неловко поправила скатерть:
– Так она наверху, в своей комнате. Поела пирожков и прилечь пошла – набегалась за день. Вы тут хозяйничайте, не стесняйтесь, а мне ещё до Егоровны нужно дойти – обещала я.
– Тётя Вера, – внезапно оживилась Ульяна, – можно, я с Вами схожу? В тягость не буду – просто на город посмотрю.
– Ох, Ульянка, так и разговора никакого нет, конечно, можно…
Соскучившаяся за многие годы по общению с родными, женщина без умолку говорила дорогой, возбуждённо перескакивая с темы на тему:
– …Для меня главное, что Ксюша незамкнутой растёт. Да и школа, практически, рядом с домом – вон она стоит, видишь. Что школу, отсюда даже купола нашей церкви заметно. Серёжа мне писал, что квартирку ты себе купила. Тёплая хоть? Далеко от родителей?..
Естественно, Ульяна даже рот не успевала открыть.
– …То, что я внучку себе забрала, это я правильно сделала. Но ты не думай, Петя – он неплохой человек. Только занят сильно своей бесполезной политикой. Ей богу, как ребенок – кто же ему позволит проводить реформы, неугодные системе?..
Чертыхнувшись на близко проезжавшую иномарку, Вера Ильинична перевела дух, и девушке, наконец, удалось поучаствовать в разговоре:
– Случайно, не эта дорога выводит к месту новой трассы?
– Эта, будь она неладна, – помрачнела женщина. – Уже учителя бастуют – требуют свой кусок от пирога. И врачи с заводчанами непременно на митинги потянутся. Не сладко Пете на выборах придётся… Ну, вот мы и пришли. Только, кажется, её дома нету.
Вера Ильинична постучала по тесовым воротам и недоумённо пожала плечами:
– То ли у Петровны задержалась, то ли спит уже…
Ульяна подошла к открытой калитке палисада и увидела на штакетине капли свежезапёкшейся крови. Сдавленным голосом она окликнула тётку… Продолжение следует http://www.proza.ru/2012/10/31/1560