Тяжело дыша, человек продирался сквозь заросли шиповника. Колючие ветки больно хлестали по лицу, оставляя глубокие царапины. Человек ни от кого не убегал – он лишь торопился доставить страшную новость тем, кто ещё способен остановить надвигающийся хаос. Кустарник заканчивался, и за редколесьем мужчина уже видел шоссейную дорогу, ведущую в город. Виски сильно пульсировали, а перед глазами упорно стояли картинки недавнего события…
Утром вчерашнего дня Андрон одним из первых вылез из невысокой полуземлянки – нужно было приготовить требище к вечернему ритуалу. Подойдя к бочке с отстоявшейся болотной водой, он плеснул себе в лицо две пригоршни и увидел выходящего из своей хатки Василия – повара общины.
– Добрым будет день, – вместо приветствия проговорил Андрон и между редких молодых деревьев пошёл в сторону низкой каменной гряды.
Община насчитывала восемь мужчин разного возраста. И что удивительно – непреложным язычником не являлся даже старейшина. Этот факт объяснялся историческими обстоятельствами.
В послевоенное время часть бывших обитателей разрушенного советской властью монастыря прибыла в эту местность. Переселенцы справедливо посчитали землю опустевшего капища святой, но не представляли насколько.
Ни монастыря, ни даже часовни построить не удалось – все притязания на это вообще закончились в первую ночь. Ни один из очевидцев словом не обмолвился, с каким неожиданным и убедительным явлением им пришлось столкнуться. Мало того, большинство монахов добровольно приняло решение остаться для служения древней силе. Новые для них знания собирались по крупицам, и благодаря нередким знамениям. Из тех монахов в данное время в живых оставался только старейшина, в пору пришествия сюда бывший молодым послушником…
Чтобы не перешагивать через гряду, Андрон обошёл её и благоговейно вступил на круглую площадку, покрытую толстым слоем глины. Глина закаменела от времени и почернела от въевшейся копоти бесчисленных жертвенных костров. Посередине возвышался двухметровый просмоленный столб с головой идола-хранителя наверху.
По другую сторону площадки полукругом располагался неглубокий ровик, два метра в ширину. У одной из внутренних стенок стояли глиняные горшки и чаши, всегда необходимые при совершении таинства.
Предварительно постояв минуту с возведённым к небу взглядом, Андрон взял приготовленный заранее хворост и особым способом выложил из сучьев и толстых веток костёрницу. При этом он вполголоса проговаривал слова православных и языческих молитв.
Со стороны селища начал доноситься привычный гомон – все члены общины уже были на ногах, и каждый занялся выполнением своих нехитрых обязанностей.
Солнце к тому времени поднялось высоко. И Андрон облегчённо отметил для себя, что осадков, с большой вероятностью, сегодня не ожидается. Он выпрямился и снова обратил свой взгляд на столб – ритуальная капь, казалось бы, а сколько энергии для внутреннего подвига даёт…
Однако в пределах священного места имелась ещё одна реликвия – камень счастья. И это отнюдь не кулончик с бирюзой, несущей ту же смысловую нагрузку. Это настоящая минеральная глыба с такой мощной энергией, что не всякий жрец с ней справится. Остаётся диву даваться, кому это чудо удалось доставить сюда с Гималаев и установить вблизи болота.
Ритуалы, связанные с использованием энергии камня, можно проводить только в присутствии хранителя камня. Хранитель, или по местному поверью юродивый, никогда не назначался ни людьми, ни жрецами. Жрецы только могли, при помощи ритуального жертвоприношения, определить на кого из жителей близлежащего населённого пункта выпал выбор провидения. Именно к такому таинству сегодня с утра идёт тщательная подготовка.
С содроганием Андрон вспоминал, как три года назад какой-то обезумевший мужчина ворвался на территорию капища, силой таща за собой Иова. Угрожая оружием, он приказал никому за собой не следовать, и поволок несчастного к болоту, к камню. К сожалению, на тот момент тоже не было известно, кто является юродивым. Чем угодно могло закончиться спонтанное вмешательство в энергию камня, если бы на пути нечестивца не встал божий посланник Никита. Мягким и вкрадчивым голосом ему удалось убедить мужчину отказаться от своей бессмысленной затеи…
Честно говоря, Андрон, по-хорошему, побаивался посланника. Тому порой приходилось совершать такое, что казалось не под силу никому из живущих на земле.
В это время характер шума на селище изменился, и жрец понял, что к ним забрёл какой-то путник. «Не тот ли самый?» – пронеслось в голове Андрона, и он поспешил к братьям.
К священному месту неспешно приближался старик – «а тот был намного моложе». За ним, каждый со своего места, напряжённо наблюдали служители капища. Старик остановился неподалёку от старейшины и погладил свою, на удивление не тронутую сединой, бороду:
– Воды испить найдётся?
Старейшина посохом показал в сторону самого молодого жреца:
– Семён, напои гостя, а потом пригласи трапезничать. Да брашну не забудь к столу принести.
Кадушка с ячменным квасом, как и все напитки, стояла в чулане избы Василия. Гость вместе с парнем зашёл внутрь. Остальные стали степенно располагаться за длинным деревянным столом, стоявшим на открытом воздухе. На дальний край стола Василий водрузил дымящийся котелок – из-под крышки пробивался аромат перловой каши, тушёной с овощами.
Сам старейшина, жрец Никанор, стоя ждал подходивших к столу старика с Семёном. В руках юноша нёс глиняный широкогорлый кувшин с ячменным же пивом.
Никанор указал на место по правую руку от себя:
– Да пребудет с тобой сила нашего очага.
Василий, поставив перед каждым берестяную чашку с кашей, налил пиво в большой ковш и подал старейшине. Тот отложил свой посох и медленно обвёл всех взглядом, остановив его на госте:
– Мы не спрашиваем твоё имя, странник. Раз господь привёл тебя к нам, то оно ему известно. Пусть силы нашего святого места оберегают и тебя во времена любой опасности.
Никанор сделал три глотка и передал ковш по кругу.
Андрон, сидевший рядом со стариком, принял эту своеобразную чашу добра последним из жрецов. Сделав первый глоток, он интуитивно посмотрел в сторону старейшины – тот довольно неуклюже стал заваливаться набок, пытаясь удержаться рукой за столешницу.
Старик же невозмутимо поднялся и быстрым шагом пошёл в сторону от капища, не придавая значения проклятиям, доносившимся вслед.
Андрон подхватил погрузневшее тело Никанора и осторожно положил на траву – у него у самого потемнело в глазах, а в желудке словно кто-то развёл костёр. Все остальные в нелепых позах лежали вокруг стола. Старейшина сжал его руку и попытался что-то сказать, но Андрон сам понимал в данной ситуации необходимо предупредить братство в городе. Внутри зажгло ещё сильнее и он, выпустив уже бездыханное тело старейшины, резко упал ничком на землю и провалился в пустоту.
Жрец очнулся ночью от сильной рвоты. Попробовал двинуться с места и понял, что сил было очень мало. Тем не менее, он подобрал посох старейшины и заставил себя подняться. Шёл он медленно, но без остановок, понимая, что таким образом потеряет драгоценное время. Солнце его застало, когда ему пришлось переходить широкое поле. Из последних сил он всё-таки добрался до опушки леса и тяжело упал в спасительную тень шиповника.
Вторично Андрон пришёл в себя когда, судя по солнцу, день уже давно перевалил за вторую половину. Тело было словно чужим – кружилась голова, внутри горело, ноги были ватные. Оглядевшись, он убедился, что идти придется прямо через шиповник. Этот путь его вымотал больше, чем весь предыдущий. Уже на выходе из кустарника, он оступился в выемке и стал падать набок. Выпустив из рук посох, жрец схватился за ствол молоденькой берёзы и удержался на ногах. Выпрямившись и посмотрев на дорогу, он заметил стоящую на обочине машину. «Только бы она не уехала»… Продолжение следует http://www.proza.ru/2012/10/31/1557