Вера Ильинична была двоюродной сестрой отца Ульяны. Сергей Михайлович рассказывал, что она восемнадцатилетней девчонкой, едва поступив в мединститут, сбежала с каким-то повесой под Волгоград. Парень дал себя довести до ЗАГСа, но из роддома Верочку забирать не пришёл, и его местонахождение до сих пор не известно.
Тётю Веру Ульяна видела однажды, шесть лет назад, когда та привезла в Москву спасать больную раком дочь. Две недели ожиданий не оправдали надежд, и несчастная женщина вернулась к себе в провинцию поднимать на ноги внучку.
Их теперешняя встреча была не иначе как счастливое стечение обстоятельств.
Вера Ильинична сразу же засуетилась, устраивая неожиданных жильцов. Она и слушать не захотела про оплату. Комната оказалась весьма уютной – двуспальная кровать, платяной шкаф, стол с двумя стульями и кухонная тумбочка с посудой и электрочайником.
– Правда, санузел только на моей половине, но вы меня не стесните, – сообщила радушная хозяйка и ушла к себе, тактично закрыв за собой дверь.
Глеб тут же повернулся к девушке и пристально посмотрел в глаза:
– Ну?..
Ульяна устало опустилась на стул, опершись одной рукой о стол:
– И цыганка, и таксист не настоящие…
– Вот зараза, – тихонько выругался Савельев. – Не успели появиться, а нас уже щупать начали. Как думаешь, в наш спектакль они поверили?
Девушка поежилась, словно от холода:
– Не понятно. Причем, эти две верёвочки в разные стороны тянутся.
Глеб потёр подбородком своё плечо:
– Даже так? Молодец девочка. Итак, что мы имеем для начала. Город плотно закрыт несколькими структурами, стало быть, скаутскими методами мы ничего не добьёмся. Вот тебе и отдохнули. Спасибо, Степашка.
Ульяна тем временем поборола усталость и принялась разбирать свой багаж:
– Придётся нам попеременно выступать в роли наживки. Минут через двадцать пойдём в гостиницу – Сташко нас в кафе будет ждать.
– Подожди, пташка, будет у тебя ещё возможность червячком на леске повисеть. Не должно было наше шоу пройти напрасно – уверен, первым номером пока меня считают. Надо успеть классифицировать зло, его логово и его слабые места. А там, в соответствии с диспозицией решим – самим пошуметь или отдать свой хлеб «десанту».
– Глебушка, дурачок, – Ульяна подошла к нему и сжала его крупную сильную ладонь обеими руками, – зачем так много слов? Каждый раз одно и то же. Не надоело спасать мир? Давай, уедем? Без нас справятся. Ситуация далеко не апокалиптична.
– Как скажешь, пташка, – журналист словно ждал этого. – Вот сейчас пойдём, пивка с Германом Ивановичем попьём, и на ночном экспрессе махнём в Анапу. Как тебе вариант?
Девушка немедленно отпустила руку Савельева, кляня себя за минутную слабость, – вот так, видимо, и вчера ему отдалась.
– Ладно, вытираем сопли и впрягаемся в бурлацкие лямки. Пока Степашка из наших романтических тел наглядных пособий не наделал…
В наполовину заполненном кафе Сташко они увидели сразу – тот сидел за столиком у окна, углубившись в чтение местной газеты. Едва они подсели к оператору, тут же появился услужливый официант.
Савельев постучал пальцем по меню:
– Мы позовём.
Официант отошёл, а Герман отложил прессу:
– Приветствую вас, коллеги. Уже нашли объекты для съёмок?
– Успеется, – шутливо ответил Глеб и положил перед товарищем по работе список. – Сможешь помочь с адресами и, хотя бы, поверхностным резюме по каждому?
– Чем могу, помогу, – Сташко деловито пододвинул к себе помявшийся лист. – О, какие люди! Первый: Курбатов Игорь Валентинович, местный географ, этнограф и библиограф в одном лице. Проживает в поселковом районе. Лет пятнадцать уже на заслуженном отдыхе. По слухам, в данное время является вдохновителем какой-то секты – толи «Доброго слова», толи «Братства добра». На контакт идёт легко, но хитрый – часами может байки травить, а по нужному вопросу ни словом не обмолвиться.
Савельев тем временем жестом подозвал официанта и что-то шепнул ему на ухо. Тот воодушевлённо удалился. А оператор продолжал:
– Второй: Сагыдбаев Фаиль Нургалиевич, бывший врач невропотолог. Вёл частную клинику, но по жалобе одного высокопоставленного клиента был лишён лицензии на врачебную практику. Впоследствии был реабилитирован. Живёт в центре. На руках парализованная жена и сын-шизофреник. Так же тесно связан с вышеупомянутой сектой. ..
– Скажите на милость, – с улыбкой перебила его Ульяна. – Герман Иванович, Вы случайно не подглядывали за Павлом Васильевичем, когда тот список составлял?
– Зря иронизируешь, дочка, – выдохнул Сташко. – у меня брат здесь тридцать лет начальником пожарной службы отработал и знает подноготную почти всех значимых личностей города. Когда вчера днём позвонил Степанков и сообщил, что намерен прислать вас по срочному делу, то я попросил Дениса вкратце рассказать о тех, кто может заинтересовать наш журнал.
К столику вновь подошёл официант, на этот раз с подносом.
– Стоп, один момент, – приподнялся со своего места Савельев. Однако его жест касался не принесённого заказа. – Герман, у меня мозг сейчас закипел. Я не ослышался – Виктор тебе вчера днём звонил?
– Да, конечно. А что случилось?
Глеб с Ульяной переглянулись – заявления на отгулы Степанков собственноручно подписал им за час до конца рабочего дня.
– Да нет, ничего, – журналист забрал поднос у официанта и отправил того взмахом ладони. – Просто уточнил. Что там со следующими фигурантами?
– Третий номер: Розалия Калеваная, цыганка, имеет репутацию сильной целительницы и ворожеи. Место проживания не известно.
– И тоже связана с пресловутым братством? – вставился Савельев, расправляясь с макаронами и шницелем.
– Сама нет. А вот её племянница Белла, можно сказать, штатный оракул секты.
Ульяна попробовала заказанный для неё Глебом кофе и, поморщившись, отставила чашку в сторону:
– Такое чувство, что Колдун нас за нос водит.
Сташко хмыкнул:
– Дальше, дочка, ещё смешнее, не сочти за кощунство. Четвёртая строчка: матушка Ефросинья, монахиня женского монастыря, что находится в семи километрах от города. Мать Тереза и Мата Хари в одном лице, хотя про вторую её ипостась знают лишь единицы, да и то на уровне слухов.
Савельев вытер губы салфеткой и бросил в опустевшую посуду:
– Ничего оригинального. Опять всех действующих персонажей самим выявлять придётся. Дай-ка, угадаю – последний в списке тебе не знаком, так?
– С чего бы это, – удивился Сташко, – очень даже известен. Черемизов Борис Анатольевич, личный адвокат Журицкого Вадима Валерьевича, лидера партии Народной власти. Вот он, кстати, к нашему столу направляется.
Журналисты разом повернули головы к подошедшему мужчине чуть более сорока лет в простом сером костюме.
– Добрый вечер, господа!.. Продолжение следует http://www.proza.ru/2012/10/31/1550