Мизгирь решительно обнял её, прижав к себе, пленив её губы в долгом поцелуе. Она не сопротивлялась, прильнув к нему совсем уже недвусмысленно, чуть застонав от нетерпения. Её пальчики быстро и умело расправились с замком куртки, скользнули под тонкий свитер и майку.
Он подхватил её на руки, осторожно опустив на кровать… А через какое-то время возня с одеждой сменилась ритмичным поскрипыванием панцирных пружин…
Наташа двигалась неторопливыми толчками, с силой прижимаясь к нему всем телом, гибким, подвижным, негромко и хрипло постанывая в такт, время от времени касаясь губами его лица; и её личико было искажено хищной гримаской наслаждения. Казалось, холод только сильнее возбуждал девушку – она выпрямилась, чуть прогнув спинку, и ритмично закачалась, охая и постанывая отнюдь не наигранно.
Стиснув её ягодицы пальцами, он с силой надвигал её на себя, углубляя толчки разгорячённого тела… А потом она обмякла с хриплым вскриком, почти что рухнув на него, бурно дыша…
- Чай мы так и не допили, - шепнул Мизгирь, обняв её. Потом дотянулся до своей куртки на полу, набросил на взмокшую спинку. Наташа прыснула усталым смешком.
- Ну да… Ничего, что я так сразу тебя эксплуатировать взялась? – она подняла голову, глянув ему в лицо.
- Да нет, всё прекрасно, - сказал Мизгирь искренне. – Просто близость природы способствует пробуждению глубинных страстей…
-Наверно, - Наташа улыбнулась. – Ты оказался прав насчет своего обаяния, вынуждены признать. Прямо-таки сногсшибательно обаятелен.
- Не сомневаюсь, - усмехнулся Мизгирь, про себя радуясь, что не взял с собой оружия.
- Скромняга, - заметила Наташа. – Я это подозревала.
Её взгляд стал очень серьёзным.
- Ты не подумай, я не шлюха какая, с первым встречным ложиться, - сказала она негромко, опустив голову ему на грудь. – Просто жизнь – штука поганая, одиноким девушкам приходится сложно, особенно сейчас… Дня не проходит, чтобы кого-нибудь да не убили. Порой хочется просто ощутить себя рядом с сильным мужчиной, ощутить себя его женщиной… положить вот так голову ему на грудь.
«Боюсь, плохая я жилетка, - с грустью вздохнул про себя Мизгирь. – Но ладно, если тебе так хочется, то можно и побыть этим самым сильным мужчиной».
- В тебе есть что-то такое, - сказала Наташа. – Чувствуется сила и уверенность… Что защитить можешь… Вот я и не смогла противостоять тебе. А как говорила одна моя школьная подруга, не можешь противостоять – противолежи.
Мизгирь хмыкнул – есть что-то в этих словах. А потом подумал, как бы на него смотрела Наталья, узнав, чьих рук дело уничтожение уголовников и проститутки в особняке. Наверняка брезгливо бы морщилась и глядела бы с ужасом. Но ничего бы не сказала. Как и многие другие. Несмотря на лихость времени очень немногие избавились от привычки поливать бранью хищника только тогда, когда хищник этот уже никому не способен навредить.Оттого только Кот и был по-своему близким человеком – в том плане, насколько стайные охотники вообще могут быть близки друг другу по духу и ментальности. Оба готовы убить друг друга в случае осложнений отношений. Но доверять в более-менее полной мере (насколько в такой ситуации доверие вообще возможно) могут только друг другу. Потому что и понять способны друг друга безо всякой брезгливости, потому что оба заняты одним и тем же – грязью. Кот ищет, Мизгирь убивает. Все просто и понятно, никаких сложностей.
Он и она молчали, лежа в тишине, не ощущая холода, каждый думал только о своем.
VI
Мобильник зазвонил в кармане куртки, беззастенчиво нарушая романтичную тишину создавшейся атмосферы душевного тепла. Наташа вздрогнула, вопросительно взглянув на Мизгиря. Тот с ленивой неторопливостью нашарил назойливое детище прогресса, вдавил кнопку вызова.
- Оставим дешёвые формальности в виде приветствий, - раздался в трубке голос Кота, какой-то напряжённый и даже несколько тревожный. – Сегодня-завтра – валишь из города. Как – решай сам. Шухер заваривается основательный, потом расскажу. На вокзале лучше не появляться, так что вспоминай всё, чему тебя учили… Понял?
- Да, - Мизгирь решил быть лаконичным. Кот говорил негромко, Наташа, судя по любопытно-вопросительному выражению лица, ничего не слышала либо не разобрала.
- Кто это, если не секрет? – спросила она, когда Мизгирь убрал трубку.
- Брательник в гости зовет, - ответил тот, улыбнувшись безмятежно. – Дочка родилась вчера, зовет отметить?
- А куда?
- Да в Лачево, тут километров сорок от города, - солгал Мизгирь. Такой населённый пункт имелся в районе, но вся остальная информация была, понятно, дезой. В голове уже зрел план отхода из города.
- Я в курсе, - понятливо кивнула Наталья. – Там подруга моя живёт. Поедешь к брату?
- Конечно, - кивнул Мизгирь. – Новорождённая племянница – это здорово.
- Это точно, - она с промелькнувшей на лице грустью вздохнула. – И когда едешь?
- Сегодня поеду, - сказал Мизгирь. – Ближайшая электричка часов на восемь туда…
- А когда вернёшься? – спросила Наташа. – Хотя какое моё дело… Допрашиваю тебя…
- Дня через три, соскучиться не успеешь, - усмехнулся он, потрепав её по голове легонько. – Мне как инвалиду пить много нельзя, так что зависнуть надолго там не получится.
- Конечно, - Наташа вздохнула. – Если хочешь, могу номер свой оставить, если станет скучно одному…
- Оставь, - охотно кивнул Мизгирь, хотя внутри уже понимал, что вряд ли они с ней встретятся ещё.
Когда номер оказался занесен в список контактов, Наталья слезла на пол, прошлёпав босыми ногами к плитке. В его куртке на голое тело, с рассыпающимися по плечам тяжёлыми локонами она была необычайно-очаровательной; на душе на какую-то секунду стало тоскливо, что он больше её не увидит. Про себя же решил, что обязательно позвонит ей, извинится за то, что придётся задержаться, что эта задержка будет по возможной работе…
- Чайник совсем остыл, - сказала Наташа, чиркая спичкой. Оглянулась, лукаво подмигнула ему.
«Если долго-долго-долго, если долго-долго-долго, если долго-долго-долго – значит парень молоде-е-ец… - пропел про себя Мизгирь. – Ну, хоть кому-то от меня хорошо было…»
- Можно мне тебя проводить будет? – спросила она вдруг.
- Зачем? – Мизгирь насторожился, хотя виду не подал. – Не на похороны же, и не навсегда.
- Да, и правда, не навсегда же, - произнесла она рассеянно.
Пистолеты – в кобуры, под мышки. Винтовку – в наплечный чехол. Пистолет-пулемёт, ещё несколько единиц компактного стрелкового оружия, боеприпасы, верную лопатку – в рюкзак, к спальному мешку и остаткам провизии. Ножи – в рукава, деньги по карманам. И можно идти.
Неизвестно, что там случилось у Кота, что за форс-мажор произошёл, но не верить словам напарника – глупо. Тем более, сейчас. Версий две – или лейтенант всё-таки начал претворять в жизнь какую-то подлянку против своих, так сказать, благодетелей. Или нашлись те, кому смерть Топора крайне невыгодна. Ну, или, если уж совсем впадать в пессимизм, всё сразу. Что, к слову, не так уж и маловероятно.
Развернув неслыханную ранее по масштабам и мерам борьбу против преступности, государство вызвало целую лавину слияний предприятий «полиция-преступность». Иной раз и разграничить эти понятия было невозможно – что нередко приводило к печальным последствиям. Полицейская «крыша», полицейский рэкет – почти как в лихие девяностые прошлого века. Только теперь перестрелки бандюков и «полицаев» с применением, в том числе, даже гранатомётов, приобрели масштабы, близкие к определению «гражданская война». Даже военные подключились – воюя, нередко, и на не самой законопослушной стороне. Впрочем, в хитросплетениях творившегося бардака разобрать правых и виноватых было уже невозможно. СМИ сообщало одно, молва трубила о другом. На деле же наверняка было третье, к первому и второму имевшее самое посредственное отношение.
Что касается Мизгиря, это самое третье его почти не интересовало. Ну кому от этой правды будет легче, если правда эта станет очередным источником крови? Правильно, никому.
Никому, про себя повторил Мизгирь, лениво озираясь. Поселок он покинул по заранее спланированному маршруту – перебираясь через заборы, продираясь через заросли сорняков, малины, кустарника. Вымок немного – дачные джунгли не успели обсохнуть от вчерашнего дождя.
Выбравшись из посёлка, Мизгирь оказался в лесу – лесной массив вплотную примыкал к дачным участкам с одной стороны, что оказалось весьма удобно. Правда, насколько он помнил, через несколько километров начиналось огромное поле с редкими колками. А в стороне пролегала трасса. Значит, что? А то, что и пусть она там себе пролегает, идти вдоль дороги, с учетом возможной облавы – глупость. Да и не с винтовкой в чехле – лицензии на оружие не было никакой, а на пушки с глушителями их так и не стали выдавать, несмотря на разгул анархии. Плюс арсенал в рюкзаке. В общем, поиграем в партизана, благо навыки позволяют, да и ничего страшного в этом нет – научили на совесть. Всего два-три дня. А там и конечная точка маршрута.