Есть три вещи, на которые
можно смотреть бесконечно:
на то, как работают другие;
на то, как течёт вода;
на то, как горит костёр.
(Народные приметы)
Ранняя весна. Степь мокрая от недавно растаявшего снега, но на едва заметных взгорочках уже подсохла прошлогодняя трава, да и по степи много засохших былок высокотравья. Всё это собирается в кучу, поджигается, сначала дымит густыми молочно-белыми клубами, а потом сразу вспыхивает ярким и жарким пламенем, только успевай подбрасывать. Мы сторожим стадо овец и коров, на первом выгоне. Оно разбрелось по степи, ухватывает сухую траву. Может быть и не вкусную, но сено дома почти закончилось, поэтому на безрыбье и это хорошо. Ягнята и козлята носятся по незнакомой местности, на воле, как нам кажется - нарочно по лужицам. Впрочем, и мы сами не отказались бы от такой беготни, но у нас свои заботы - костёр и то, что в костре. А в костре, в жаркой золе, печётся картошка, а если повезёт - и яйца. С собой хлеб, соль, конечно. Картошка горячая, с толстой обгоревшей коркой, под которой, если разломить, прячется вкуснятина, с запахом костра и неповторимым запахом именно печёной картошки весеннего замеса.
Потом, летом, тоже горят костры. В Шанинском саду, на прудах Пичаевском, Авиловом, Панюшкином или Путьправдовском, или ещё где, далеко от дома. Здесь костёр из сухих веток ветлы. Не такой, как первый весенний, да и картошка не такая интересная, хотя вкус её вряд ли стал другим. Да и чаще летние и осенние костры были и без картошки.
Совсем другой ночной костёр на «пятачке», где устраивались молодёжью деревни танцы. Добытчики дров – мы, малышня. И ночной костёр взвивается ввысь снопами искр и длинными, острыми языками пламени. Они покачиваются из стороны в сторону, освещают всполохами лица зрителей и танцующих. А потом иссякают, и остаются на земле бегающие по углям огоньки. Вдруг пробьётся из кучи жара запоздавший язычок пламени, и снова жар переливается огоньками самоцветов.
Есть ещё костёр. Он называется, почему-то, пионерским. Устраивался он один раз в году на каком-нибудь слёте юных пионеров. Почему юных? Трудно представить себе не юного пионера, взрослого, например. Но всё равно – юных. Такие костры делали далеко от жилых домов и других построек. Опасно потому, что такие костры были невообразимо мощными по силе. Просто вулкан какой-то под пионерские песни.
Бывали и страшные костры. Вот один из них. Устроили его девчонка лет пяти и сверстник её, мальчишка соседский. Разложили костёр под сараем, сплетённом из хвороста и облепленном глиной. Но глина не спасла, потому что по стене огонь быстро перебрался на крышу. Сарай сгорел, дом смогли отстоять. А вместе с сараем сгорели куры и поросёнок.
А как не вспомнить сладкий костёр, на котором мама варила вишнёвое, смородиновое или малиновое варенье! Сначала, конечно, сам костёр и приготовления к нему и будущему варенью. На костёр ставился таганок, а на таганок – чугун с ягодами и сахарным песком. Надо, чтобы огонь был ровным, не горел слишком жарко. Скоро варево начинало побулькивать, потом – кипеть, а уж потом появляется долгожданная лёгкая пенка. Её снимают и нам на первое угощение, иногда даже с ягодкой. Готовность варенья проверялась по капелькам сиропа, а вишнёвое – ещё и по вкусу ядрышка косточки.
А это уже не костёр, а пал. По всему большому полю горит жнива. Это перед пахотой делают. Здесь и мы помогаем взрослым. На поле стога соломы. Так вот надо, чтобы огонь не подобрался к стогу. Часто стог опахивали, но всё равно надо следить, чтобы огонь по былочкам-мосточкам соломы не добрался до этого стога.
Можно и другие вспомнить костры. Кому какие достались, кто какие сам составил. С радостью вспомнить или с сожалением, с доброй памятью или с желанием забвения о нём.
О чём думает человек, глядя на костёр? О чём мы думали, будучи детьми? Не могли бы сказать тогда, а сейчас и не вспомнишь. Да и потому не вспомнишь, что и про себя не скажешь, какие мысли вертятся в голове, глядя на костёр. О том ли, о другом ли и третьем, нам неизвестном, думает человек, глядя на свой последний костёр и на следы ушедших от него родных. А может быть мы и не думаем ни о чём, а отдыхаем от своих дум? Скорее всего – так. Чтобы, когда всё прогорит, снова вернуться к старым и грядущим проблемам. Костёр успокаивает нас тем, что сжигает на время наши мысли. Любые. Хорошие и плохие. Костёр – это сон наяву. И без сновидений.
Притча о костре
Пожалуй, зря я оглянулся назад. Идти бы и дальше по этой неизвестной тёмной дорожке к своему причалу. Но что-то заставило оглянуться и увидеть вдали светлую точку костра. Заставило не только оглянуться, но и повернуть на этот огонёк надежды. Да ещё повернула назад та неизвестность впереди и знакомая пройденная дорога, по которой, как казалось, легко вернуться назад, к тому костру, от которого был начат путь. Но всё оказалось не так. Знакомая дорога не стала такой широкой, откуда-то появились непроходимые заросли, ямы, вырос густой лес, которого раньше не было. А огонёк всё светится впереди, мелькает за пригорками и стволами деревьев, и никак не приближается ко мне, убегает дальше, исчезает и вновь появляется уже в стороне. Казалось бы, вот он, за теми тёмными кустами, но он ещё дальше, за речкой, которой раньше не было, за полем, на котором раньше росли подсолнухи, а теперь, почему-то, заросшем бурьяном. Нет, напрасно я оглянулся. Пора возвратиться на ту дорожку, по которой шёл к своему причалу.
Истинно говорю вам: как невозможно дважды войти в одну и ту же реку, так невозможно возвратиться и погреть руки у Костра своего Детства.