© Владимир П.ПАРКИН
ТАМ, ЗА ГИНДУКУШЕМ
Историко-приключенческий роман
Книга опубликована в изданном Втором томе романа "Меч и крест ротмистра Кудашева".
Издатель © Владимир П.ПАРКИН. 2012.
ISBN 978-906066-04-6
Историко-приключенческий роман
Продолжение темы романа "Конкиста по-русски"
***
«Меч и крест ротмистра Кудашева»
Цикл историко-приключенческих романов из пяти книг.
Книга первая: «Конкиста по-русски» в двух частях –
1 часть «Разделяй и властвуй», 2 часть «Сильнее смерти».
Книга вторая: «Бирюза от Кудашева».
Книга третья: «Хиндустанский волк».
Книга четвёртая: «Там, за Гиндукушем».
Книга пятая: "Хроники ротмистра Кудашева или Тайна Туркестанского золота".
«Меч и крест ротмистра Кудашева» рассчитан на самый широкий круг читателей. Книги романа будут понятны, интересны и подросткам-школьникам, и молодежи студенческого возраста, военнослужащим всех родов войск, независимо от выслуги и званий, труженикам как физического, так и интеллектуального труда, пенсионерам – всем, кто любит нашу Россию, интересуется ее историей.
*** ***** ***
Глава ХII
Принципы немецкой оперативной аналитики. Ликвидация связного. Заседание Исфаханской Военной Коллегии – IsMB. Приманка для предателя. Смерть Леди Винтер.
В тот же день – сентября, 1 дня, 1912 г. Исфахан.
Ночь на 1 сентября была полна тревог не только для Кудашева.
С четырёх тридцати утра в единственной в Исфахане пивной «Данциг» горит свет. У входной двери надпись на немецком: «Собакам, туземцам и англичанам вход воспрещён!». В малом зале пивной Вольфганг фон Пенк принимает доклад своего командира группы охраны – Der Kommandeur der Gruppe des Schutzes, проще – старшего шуцмана Петера Фроста.
Лицо шуцмана разбито в кровь. Рассечена бровь, сломан нос. Область левого глаза – спрошная синефиолетовая опухоль.
– Экселенц! – пытается оправдаться Петер Фрост, – Нашей вины в провале операции нет. Мы не располагали достаточным временем на разведку обстановки в усадьбе. Нарвались на хорошо организованную засаду. В усадьбе в пределах периметра на ночь спускается свора каких-то громадных псов. Нападают без лая, молча. По периметру система сигнализации – скрытое проволочное заграждение, связанное с сигнальным ракетным оружием. В самой усадьбе – полуэскадрон сипаев-кавалеристов. Нас обстреляли. Мы едва ушли от погони. Из семи человек потеряли одного…
Фон Пенк был не просто взбешён. Он потерял контроль над собой.
– Лжёшь, свинья! Все вы не достойны быть немцами! Сколько лет вы наслаждались беззаботной жизнью? Коптили свинину, варили пиво, ели белый хлеб? Имели всё, что мог дать Фатерлянд своим колонистам за рубежом! Но пришёл час служения интересам империи, и вы, твари, трусливо бежали с поля боя, бросив своего товарища на произвол судьбы!
Свою тираду фон Пенк заключил последним ударом в челюсть Петера Фроста. Шуцман, как срубленный ствол, упал без звука.
Фон Пенк открыл дверь в большой холл. Пятеро шуцманов по стойке «смирно», принятой в вермахте, ждали своей очереди на беседу к старейшине.
– Следующий! – приказал фон Пенк.
Шуцманы не посмели переглянуться. Правофланговый строевым шагом двинулся было к двери в малый зал.
Фон Пенк пришёл в себя.
– Отставить. Всем стоять вольно. Бармен! – приказал он. – Воды Петеру Фросту! Остальным по рюмке шнапса для храбрости!
Продолжил допрос остальных шуцманов поодиночке. Рук более кровью не марал. С правофланговым разговаривал более других. Разговор закончил суровым внушением, постукивая своим кулачищем по дубовой столешнице:
– Этот приказ должен быть выполнен. Во что бы то ни стало! Провал буду считать изменой. В немецкой слободе найдется другой беккер в хлебопекарню. Карать буду лично. Дальнейшее благополучие ваших семей будет зависеть от каждого из вас. Провалите операцию, ваши фрау и киндер будут просить подаяние на персидских дорогах! Как меня поняли, герр Диде?
– Яволь, экселенц! Всё понял. Будет исполнено, экселенц!
– Время пошло, «Беккер»! Через два часа – в семь утра, ко мне с докладом лично! Помните, всё должно быть сделано чисто. Ни одного свидетеля, ни одного стона, ни одного отпечатка пальца, ни одной потерянной пуговицы!
– Яволь, экселенц!
Фон Пенк вышел на воздух. Взглянул на посветлевшее небо. Выругал в уме самого себя. Расслабился! Влюбился! Захотелось богатой сытой беззаботной жизни! Идиот. Был морским волком – удавалось всё. Разжирел. Думал, стал вепрем, а на деле превратился в простого борова. Так можно, сыто похрюкивая, лечь под нож. Что ж, потерянные документы, по всей видимости, не вернуть. Вероятнее всего, они уже далеко. Кто виновен в утере с таким трудом полученных документов особой важности, стратегического значения?! Увы, фон Пенк! Плевать. В Кенигсберге не дождутся, чтобы Клаус Пенк сам снял штаны перед наказанием розгами! Выход всегда есть. Есть. Из любой ситуации. Это смерть. Своя собственная или чужая. Чужая, конечно, предпочтительнее. Значит, ждём. Ход сделан. Ждём известия о чужой смерти. Подумаешь, с доски уйдёт ещё одна фигура. Нечего лезть в Большую игру. А попал на доску – исполняй своё предназначение!
Двести метров от пивной до собственного дома фон Пенк шёл шестьдесят минут. Ещё двадцать минут сидел в кожаном кресле своего кабинета, положив ноги в коричневых с белыми отворотами сапогах на подоконник открытого настежь окна.
Не пошевелился, увидев входящего в раскрытую калитку «Беккера» – пекаря и одновременно шуцмана Генриха Диде-старшего. Встретившись с ним взглядом, кивком головы пригласил к себе.
– Доложите обстановку, герр Диде!
– Ваш приказ выполнен, экселенц!
– Очень подробно, пожалуйста.
– В пять сорок подготовка к операции была закончена. Все её участники были должным образом проинструктированы. Некоторые моменты были отрепетированы с целью психологической адаптации участников к реальным действиям. В шесть ноль ноль операция началась. Боевая группа в составе шести человек, включая моего сына, известного вам вождя скаутов-следопытов Генриха Диде-младшего, прибыла к месту проведения операции – исфаханскому европейскому отелю «Аббаси». Первым в запертый парадный вход вошёл разведчик – переодетый в персидское женское платье мой сын. Как положено – в ярком цветном човдуре, с накрашенными губами и подведёнными глазами. Привратник проснулся, отворил парадное, получил свой кран серебром, проводил «девушку» к номеру, который занимал полковник-фарраш. Сам постучался, пропустил в номер «девушку». Полковнику «девушка» понравилась. Он тоже дал привратнику кран серебром. Генрих удостоверился, что постоялец соответствует словесному портрету. Он именно тот человек, который является объектом операции. Распахнул окно номера, выходящее во внутренний двор, тем самым подав знак, шуцманам Гансу и Фридриху. Потом без слов выскользнул из номера через парадное на улицу и скрылся в переулке. Там его ждал фаэтон, в котором Генрих сбросил женское платье. Через квартал вышел из коляски и добрался домой пешком. Фаэтон вернулся к гостинице. После Генриха с интервалом в пять минут в гостиницу открыто вошёл наш человек Ашраф-бий из Решта в форме полицейского-фарраша, спросил у привратника, в своём ли номере господин полковник, прошел к нему. В номере представился как ваш полномочный представитель, назвал пароль, предъявил для передачи синюю коленкоровую папку. Потребовал от полковника назвать пароль для получения им этих документов. Вот, этот пароль, на бумаге для вас, экселенц!
Фон Пенк кивнул:
– Продолжайте!
– В этот момент через окно в номер проникли Ганс, Вольф и Фридрих. Полковник был обезоружен. Ему заткнули рот, запеленали в женское платье, закутали покрывалами. Ганс и Вольф вытащили полковника через окно, усадили в фаэтон и повезли в горы. Фридрих оделся в форму полковника, натянул на глаза козырьком пониже фуражку. Вместе с Ашраф-бием спустились вниз. Ашраф-бий отвлёк привратника, расплатившись с ним за номер. Имущество полковника – саквояж – нами не досматривался, привезён вам. Я сам сидел на козлах второго фаэтона. Вот документы полковника. С минуты на минуту жду Вольфа и Фридриха с докладом о ликвидации. Ваш приказ исполнен, экселенц!
– Хорошо, ждём Вольфа и Фридриха. Потом подведём итоги. Пока свободны.
Фон Пенк развернул записку. Прочёл пароль: семизначное число, пробел, две семёрки. Раскрыл портмоне, извлёк из него паспорт и сложенный вчетверо лист бумаги – удостоверение помощника Министра внутренних дел Персидской империи. Полагая полковника истинным пруссаком, был немало удивлён его паспортом. Паспортом подданного Российской империи на имя Ильи Ильича Безведерникова. Что ж, связной есть связной. Мало ли кто попадает на доску в Большой игре!
***
Ещё через полчаса со связным было покончено. Для его ликвидации не понадобились ни кинжал, ни пуля, ни шнурок. Ашраф-бий просто свернул ему голову, как цыплёнку. Труп связного был сброшен в бездонный колодец пещеры, что раз в сутки извергается гейзером сернистой воды.
Елизавета Молодкина, когда-то – красавица Лизонька-модистка, любимая Ильёй Ильичём, учителем математики реального училища из Симбирска, в это мгновение проснуласть от сердечной боли в грязном номере марсельского борделя. В тысячный раз вспомнила своего любезного дружка Илюшечку, свадебный вояж по Европе, так и не закончившийся венчанием. Заплакала горько.
***
Документ № 73
Клаус Пенк, Персия, Исфахан – майору Отто Майеру, отдел III B, цитадель, Кенигсберг, Дойче Рейх
«Albatros» – «Stein»
Донесение.
Совершенно секретно.
Посылку связному на пароль 1836241 77 передал благополучно.
Да здравствует Кайзер!
«Albatros» (Альбатрос)*
_______________________________________
* Клаус Пенк.
***
В этот же день первого сентября ровно в полдень в палатке штаба 23-го Пенджабского пехотного полка состоялось заседание Исфаханской Военной Коллегии – IsMB.
Первыми в палатку за двадцать минут до назначенного часа вошли командир Исфаханского экспедиционного батальона Корпуса разведчиков – элитной кавалерийско-пехотной части Британской Индийской Армии майор Джеймс Фитц-Гилбер и генерал-майор Уилфред Маллесон, начальник разведывательного отдела Главного штаба Индийской армии, руководитель разведки в штаб-квартире Британской армии в Королевстве Индия.
Беседовали.
Один за другим в палатку входили члены IsMB. Приветствовали, рассаживались.
Без трёх минут двенадцать к началу заседания успели военный атташе генерального консульства капитан сэр Уильям Баррат и протектор военно-санитарной службы профессор доктор сэр Джон Котович.
Первый лейтенант Гордон занял своё место секретаря коллегии. Поправил стопу чистой бумаги, проверил стальное перо, стакан остро зачинённых простых карандашей.
Начали без затей, с информации.
Кудашев, как председатель коллегии зачитал очередное донесение, поступившее с вестовым от боевой группы из восьми человек, направленных в разведку по караванному маршруту от Исфахана к Большому перевалу Загросса в сторону Месопотамии:
– На одном из этапов маршрута в двух-трёх днях пути до перевала дозор группы обнаружил большой караван из тридцати пяти вьючных лошадей и десяти лошадей отряда охраны, направляющийся в сторону Исфахана. В течение нескольких часов группа на безопасном расстоянии сопровождала караван, вела скрытное наблюдение. Перевозимый груз в своей большей части состоял из деревянных ящиков с маркировкой «Singer». Охрана состояла из лиц туземцев в национальных одеждах, большинство из которых – курды. Начальником охраны был немец в военной форме без погон и знаков различия. Командиром группы «IsMB» было принято решение досмотреть груз. Скаут-кавалерист Чандамани-сингх в сопровождении кавалериста Амара спустился к месту ночёвки каравана. К ним навстречу от костра направился начальник охраны каравана. Говорил на английском. Представился коммерсантом фирмы «Зингер». На требование предъявить документы ответил, что будет иметь дело только с представителями персидской администрации. На угрозу досмотра груза с применением силы, достал маузер и с криком на немецком, возможно, «Тревога!», призвал свою охрану к оружию. Выстрелил из маузера в Чандамани-сингха. Поразить командира скаутов с первого выстрела не удалось. Чандамани-сингх поднял на дыбы своего жеребца. Пуля попала в коня. Кавалерист Амар не дал немцу сделать второй выстрел. Из винтовки в упор прострелил ему сердце. Два охранника каравана при попытке открыть стрельбу из винтовок Маузера были убиты снайперами-скаутами из укрытия. Использовалось табельное оружие – десятизарядные винтовки «Ли-Энфильда» с оптическими прицелами. Остальные охранники, кто пешим порядком, кто на конях, бежали с места ночёвки в горы по направлению к границе. Чандамани-сингх направил в расположение штаба полка донесение на английском, трофейное оружие, стреляную из пистолета гильзу и документы из кармана убитого начальника охраны: письмо с адресатом, названным коротко «КП», возможно, Клаусу Пенку, и турецкий паспорт на имя Макса Розена, коммерсанта. Труп Розена и других, погибших в боестолкновении, похоронили. Забросали камнями в ущелье невдалеке от этапа, отметили место на карте. Паспорт Розена с его фотографией прилагается. Перед похоронами труп Розена был осмотрен. Его одежда подвергнута тщательному обыску. На левом плече Розена татуировка: военно-морской флаг Германии, силуэт военного корабля и надпись на немецком. Чандамани-сингх догадался скопировать её. Это – «Kaiserliche Marine» – Кайзерлихмарине. О грузе. Выборочно были вскрыты несколько ящиков. Во всех – по десять в каждом – винтовки Маузера. Караван-баши и всем погонщикам каравана объявлено, что груз и транспорт, лошади, конфисковываются, будут доставлены в Исфахан. В эту же ночь караван-баши и два погонщика бежали. Остальные – двенадцать человек – помогают доставить груз в Исфахан. Надеются получить свою подённую плату.
Закончив чтение донесения, Кудашев захлопнул папку.
– У меня всё. Слово майору Фитц-Гилберу.
Джеймс Фитц-Гилбер занял место во главе стола. Раскрыл планшет, вынул кипу листов, свёрнутых пополам.
– Прошу высокое собрание уважаемых лиц простить меня. Пока я не стану зачитывать протоколы допросов базарчи Фируза Али-Исфендияр-бия, персиянина, базарного старшины, постоянно проживающего на территории Большого Исфаханского базара «Бозорг» и его сподручного – наёмного убийцы Араш-ага. Могу только констатировать: в наших руках признательные показания доверенного лица резидента Германской разведки в Исфахане – Клауса Пенка, которого большинство из присутствующих знают как старшину немецкого посёлка Вольфганга фон Пенка. Здесь, – майор Фитц-Гилбер поднял над головой сложенные вдвое исписанные листы, – списки немецкой агентуры. Среди них весьма влиятельные известные не только в Исфахане, не только в Персии, но и за её пределами, лица: бизнесмены, чиновники, вожди племён и прочие.
Офицеры, члены коллегии, слушали майора, затаив дыхание. Когда Фитц-Гилбер сделал паузу, переглянулись. Никто не издал ни звука. Пауза затянулась. Майор Фитц-Гилбер не спеша налил в стакан воды, сделал несколько глотков.
Паузу нарушил генерал-майор Уилфред Маллесон, спросил:
– «Кошками» били? Или калёным железом признания выжигали?
Майор Фитц-Гилбер ответил со всей серьёзностью:
– Никак нет, ваше превосходительство. Даже к орудию не было нужды привязывать. Просто показали несколько фотографий с места подобной казни… То, что у меня в руках, это ещё не все показания. Базарчи человек грамотный, мозолей от пера не боится. Будет писать, пока не выдохнется! Араш неграмотен. Но даёт показания охотно. Продаёт всех, кто имел с ним дело. В первую очередь – старшину немецкой общины! Показания заверены свидетелями, подписями, отпечатками пальцев.
Генерал-майор Уилфред Маллесон поднялся со своего складного стула.
– Благодарю вас, сэр! Позвольте мне слово?
Майор на секунду вытянулся по стойке смирно, потом вышел из-за стола, на ходу убирая бумаги в планшет. Сел.
Генерал-майор Уилфред Маллесон занял место председателя за столом.
– Господа офицеры Его Величества! Как вы понимаете, мои должностные обязанности не позволяют мне расходовать время на дела, которые могут решать мои подчинённые. Я не вмешиваюсь в оперативное и следственное производство, которое ведёте вы. Однако, большие дела, великие проблемы всегда состоят из хитросплетений дел локальных, таких, как ваше. С глубоким прискорбием должен сообщить уважаемому обществу весьма неприятное известие. Ещё час назад это известие имело статус подозрения. После доклада сэра Джемса Фитц-Гилбера подозрение сменило свой статус на доказанный факт. Факт государственной измены, как свершившееся преступление. Это преступление совершил один из вас, джентльмены!
Генерал-майор Уилфред Маллесон сделал паузу, давая офицерам время оценить услышанное. Тоже потянулся к графину, сделал несколько глотков воды со льдом и долькой лимона.
Офицеры молчали, как один. Они уже не переглядывались. В эту минуту никто из них не отказался бы от стакана ледяной водички.
Генерал-майор Уилфред Маллесон продолжил:
– Один из вас ранним утром в день 30-го июля посетил «Бозорг». Его принял в своем помещении базарчи Фируз Али-Исфендияр-бий. Английский офицер, презрев свой патриотический долг, поправ воинскую присягу, оставил Фирузу папку совершенно секретных документов для передачи её Клаусу Пенку. Папку, похищенную несколько ранее в высоком ведомстве юрисдикции Соединённого Королевства Великобритании.
Офицеры молчали. Ни один из них не шевельнулся. Кудашев почувствовал, как тёплый тошнотворный комок грядущего обморока медленно, но верно поднимается в его груди. Ещё минута, и сознание может покинуть его. И Леночки рядом с ним – нет!
Генерал-майор Уилфред Маллесон расстегнул свою кобуру, вынул «Веблей энд Скотт». Положил револьвер на стол рукояткой к собранию. Сказал:
– Джентльмены! Предлагаю предателю встать с места, взять это оружие и застрелиться в нашем присутствии. Обещаю торжественные похороны с воинскими почестями. В противном случае – возьму под стражу и в кандалах отправлю в Нью-Дели! Считаю до трёх. Раз. Два…
– Три! – выкрикнул со своего места секретарь коллегии первый лейтенант Гордон. В его руках собственный револьвер, направленный в грудь генерала. Трижды нажал Гордон на спусковой крючок. Дважды поворачивался барабан. За полторы секунды стальной боёк курка трижды разбил латунные капсюли патронов. И – ни одного выстрела!
Еще через секунду первый лейтенант Гордон был обезоружен. Его руки скручены и связаны его собственным шёлковым белым шарфом.
Офицеры тяжело дышали. И не только те, кто принял участие в схватке.
Чисто физически Кудашеву было хуже всех. Поправ традиционные требования военной этики и субординации, он подошёл к столу, свободным стаканом зачерпнул из серебряного ведёрка подтаявшего льду, бросил в стакан дольку лимона, налил из графина воды. Вернулся на своё место. Сделал глоток, другой. Красный туман в глазах понемногу рассеивался.
Офицеры заговорили все разом. В палатку вошли четыре сипая комендантской роты во главе с дежурным сержантом-англичанином. Окружили Гордона. Сержант снял с рук арестованного шёлковые путы. Взял его руки и ноги в стальные браслеты, запер каждый браслет на замок. Соединил цепью ручные кандалы с ножными. Протянул майору Фитц-Гилберу карточку-ордер на содержание арестованного под стражей. Фитц-Гилбер расписался. Гордона увели.
Члены военной коллегии несколько успокоились.
Генерал-майор Уилфред Маллесон снова взял слово:
– Джентльмены! Я очень надеюсь, что никто из вас не осудит меня за этот маленький спектакль, целью которого было не просто разоблачить преступника, но сломать его психологически. Я не имею права сегодня раскрыть перед вами все перепетии преступления, совершённого ещё несколько месяцев назад. Однако, вся преступная цепочка предателей выявлена, документы удалось изъять из преступных рук. В этом деле приняли участие и все вы. Благодарю вас, джентльмены! На этом разрешите мне покинуть вас.
Офицеры встали. Генерал-майор Уилфред Маллесон попрощался с каждым рукопожатием. Рядом с Кудашевым задержался. Несколько секунд смотрел в его глаза. Кудашеву стало весело. От предобморочного состояния не осталось и следа.
– Благодарю вас, сэр Джон Котович! – сказал Маллесон. Повернулся к капитану Баррату. – Уильям! Проводите меня. Есть еще тема для короткого разговора.
***
После недолгого перерыва заседание продолжилось. Не успел майор Фитц-Гилбер занять своё место за столом, как в его адрес посыпались вопросы:
– И что теперь?
– В каком таком «ведомстве» нашёл себе тёплое местечко враг?
– А что будем делать с фон Пенком? Пора и его обуть в кандалы!
– Вчера напали на усадьбу санитарной службы, завтра начнут штурмовать наши дома и казармы!
Майор Фитц-Гилбер поднял вверх руку, останавливая поток вопросов и реплик.
– Джентльмены! Я скажу то, что сказать генерал-майору не позволял его ранг. С меня меньше спросу. Тем не менее, прошу помнить о подписках на соблюдение секретности, данных каждым из нас. Объявляю: «Исфаханская военная коллегия – IsMB», как временная не формальная структура свою срочную, в некотором аспекте – чрезвычайную, задачу выполнила. IsMB распускается. Дальнейшее расследование обстоятельств, причин и последствий трагедии в Ков-Ата будет производиться силами военной контрразведки. Завтра с утра уполномоченному офицеру КРО будут переданы все документы и вещественные доказательства. Без санкции КРО ни один из нас не будет иметь права производить какие-либо действия, связанные с делом по Ков-Ата. Всем понятно? В случае необходимости КРО будет привлекать к сотрудничеству любого офицера экспедиционного корпуса на правах прикомандированного.
На том заседание Исфаханской военной коллегии было закрыто.
Кудашев и капитан Баррат покинули военный лагерь вместе.
– Поговорим? – спросил капитан Баррат.
– Мои уши на гвозде внимания! – на фарси отозвался Кудашев.
Капитан Баррат не улыбнулся.
– Грядут большие перемены, Джон! Завтра с утра я сдаю дела и полномочия новому военному атташе – вице-консулу, утверждённому не только Форейн Офисом, но и Высочайшим повелением. Более того, я не остаюсь в Генеральном консульстве драгоманом.
Кудашев покачал головой. Промолчал. Капитан Баррат продолжил:
– Мне предложил работу генерал-майор Уилфред Маллесон. Поеду в Нью-Дели. Маллесон подписал мой рапорт о переводе в РО Управления Генерального штаба Английской армии Вице-Королевства Индии тем же чином. Правда, уезжаю не послезавтра. Сначала побываю на родине, в Шотландии. Маллесон через своего человека нанял барристера, который в судебном порядке оспаривает права фон Пенка на наш дом в Петланде. Все договоры ничтожны, так как подписаны Вольфгангом фон Пенком, в природе физическим лицом не существующим. Майор Джеймс Фитц-Гилбер легализовал документы – заявления о выдаче персидского паспорта, написанные рукой Пенка, как от имени Клауса, так и от имени Вольфганга фон, ранее выкупленные в паспортном управлении полиции. Вырванные листы снова вшиты в Дело, и изъяты уже по закону в присутствии должностных лиц и нотариуса. Полковника Вольфганга фон Пенка более не существует. Есть Клаус Пенк, лёйтнант резерва цур Зее, уволенный из Кайзерлихмарине на основании его собственного рапорта в июле 1907 года. Эти сведения удалось получить из кадрового управления флота в Берлине. В Данциге документальную информацию получить не удалось, но известно, что лёйтнант цур Зее Клаус Пенк служил в РО на лёгком крейсере «Кенигсберг», был списан с корабля за участие в драке в портовой пивной Данцига. В полиции порта документы по этому делу изъяты контрразведкой. Немецкой, конечно. В 1907 году Клаус Пенк появился в Исфахане. Пока лично на него нет ни чего существенного. Однако, противостояние обостряется. Пенк в один прекрасный день должен сорваться! Нужно быть к этому готовым, Джон. Будьте осторожны!
Кудашев покачал головой.
– Да, Уильям… Мне будет вас не хватать. В метрополию едете один?
– Ещё не знаю. Уна не определилась. Я уверен в одном – мы оба были бы рады, если бы вы, Джон, поехали с нами!
– Это приглашение?
– Конечно!
– Такому приглашению я пока не соответствую, Уильям. Родословная не позволяет. И не только. У меня тоже есть новость. Сегодня получил телеграмму от лорда Фальконера с предложением свернуть здесь все дела и прибыть в Хорремшехр для постоянной работы управляющим в компанию «Фалькон Ойл»… Не знаю, что делать!
– Позвольте вопрос, Джон?
– Извольте, Уильям!
– Почему вы не поставили меня в известность об истории с похищением «Плана мобилизации»? Я узнал об этом от самого генерал-майора Маллесона!
– Эта история – не моя тайна! Если сестра поберегла здоровье своего брата, мог ли я поступить иначе?!
– У меня плохие предчувствия, Джон. Простите, возможно, это просто трусость человека, никогда не бывавшего в бою…
– Полно, Уильям! Предчувствию нужно доверять. И принимать меры к достойной встрече надвигающейся опасности.
– Именно! Уходить нужно. Подальше. Я боюсь за Уну. Пенка под стражу мы взять не можем, нет прямых полновесных доказательств его участия в убийстве полковника Баррата. Показания базарчи – мелочь, в суде он от них просто откажется. Да и Маллесон не позволит дать делу огласку. Для него Большая игра важнее локального уголовного дела! А Пенк зубов не потерял. Он будет защищаться. Постарается уничтожить и Кунигунду, и вас, Джон.
– Вы правы, Уильям. Забирайте Кунигунду, везите её в Шотландию. Ей будет, чем заняться в стенах родного замка. У неё собран большой исторический, этнографический и политический материалы о Персии. Она полна творческих замыслов. Пусть пишет. Что касается меня, я на контракте, заключённым на год. У меня и здесь много работы. От Пенка смогу защититься. Со дня на день ожидается прибытие второго эскадрона кавалерийского Пешаварского полка пограничной стражи, который возьмет под контроль и охрану два стратегически важных караванных маршрута через перевалы Загросса из Персии в Турецкую Месопотамию. С контрабандой немецкого оружия через территорию Персии в Российский Закаспий, Афганистан и Индию будет покончено. Кроме того, нет видимых оснований не навещать мне Иосифа Пенка, больного энцефалитом! С Пенком-старшим ещё пообщаюсь…
Подъехали к дому Барратов. Уильям покинул машину. Кудашев приготовился было развернуться.
– Подождите, Джон! – окликнул его капитан Баррат. – Вы что, поссорились с Кунигундой?
– Ни в коей мере, Уильям! Просто у меня через двадцать пять минут телеграф. Прямая связь с лордом Фальконером.
– Как освободитесь – возвращайтесь. Будем вместе обедать!
Вдруг, из глубины двора позади дома раздался женский крик.
Кудашев, не открывая дверцы, выпрыгнул из машины, благо тент над кузовом натянут не был. Бросился за угол дома по направлению к хозяйственным пристройкам. Крик повторился. Это был вопль отчаяния. Кудашев выхватил свой «Веблей». Коротким зигзагом пересёк дворик, ворвался в конюшню. Упав на одно колено, изготовился к огневому бою.
У открытого стойла спиной к Кудашеву, обхватив руками опорный столб, прижавшись к нему лицом, стояла Уна. Её плечи сотрясали рыдания.
Кудашев убрал в кобуру револьвер. Подошёл и обнял Уну за плечи.
Она, задыхаясь от рыданий, трясущейся рукой показала Кудашеву на труп любимицы – Леди Винтер, как она звала свою верховую лошадку.
– Что с ней? – спросил Кудашев.
– Кобра, сахиб, – ответил подошедший грум сипай Музаффар.
– Несчастный случай? – спросил Кудашев.
– Нет, сахиб, это убийство, – ответил Музаффар.
Кунигунда повернулась к Кудашеву лицом. Плакала у него на груди.
– Из чего следует этот вывод? – продолжил расспросы капитан Баррат.
– Замок на конюшне сломан. Кованая железная петля вырвана ломом. На это нужна большая сила. Двух английских жеребцов не тронули. Змее дали укусить арабскую кобылицу. Знали, кому она принадлежит. Хотели отомстить. Потом лопатой отрубили нагайне голову, оставили её тут же. Похоже, дали понять, что это не хулиганство, это месть!
Кудашев вспомнил, эту лошадку он видел в самый первый день знакомства с Кунигундой. В иные дни она ездила на жеребце своего брата. Спросил:
– Последнее время леди Кунигунда предпочитала других коней. Почему?
– У Винтер была течка, я берегла свою девочку! – ответила Уна и снова заплакала.
Кудашев и Уильям с трудом увели Кунигунду в дом. Служанка занялась своей госпожой.
В гостиной капитан Баррат без сил тяжело упал в кресло. Кудашев, сжимая кулаки, остался стоять у окна.
– Что нам предпринять? – спросил Кудашева капитан Баррат.
Кудашев молчал. Не ответил на вопрос.
– Убивать! – услышал он голос Уны. Обернулся. В гостиной стояла Кунигунда. В глазах – ни слезинки. Голос твёрд, звонок.
– Убить Пенка! – потребовала она. – Иначе умрём все мы. Если вы, мужчины не сделаете этого, я убью его сама. И убью каждого, кто помешает мне это сделать! Чего вы ждёте? Чего вы боитесь?! Ладно, Уильям не воин. Но, вы, Джон, вы готовы заступиться за меня?
– Да, моя принцесса! Да! Я уже знаю где, когда и как это произойдёт. Обещаю.
Уна шагнула к Кудашеву. Снова прижалась к нему.
– Нет, нет, Джонни! Я боюсь. Это не человек, это бешеный бык! Убийца. Микенское чудовище!
– Скорее, Данцигское, – подал голос Уильям. – Пенк, действительно, убийца. У него большой опыт в этом деле.
– Простите меня, – в глазах Уны снова стояли слёзы, – я была в полном шоке. Господь сказал: «Не убий! Аз воздам!». Вы не палачи, не убийцы. Но как нам противостоять такому чудовищному натиску?! Уильям, Джон! Давайте уедем отсюда. Домой, в Петланд. Там наши родные горы. Будем жить тихо, спокойно, скромно и достойно. Как жили наши предки. Торф в камине, молоко, хлеб, сыр и виски на обед в будни, мясо по воскресеньям. Вересковый мёд! Будем по очереди читать книги. Я научусь ткать килты, вязать гетры, шарфы и береты! Буду писать исторические авантюрные романы, драматическую прозу, трагедии…
– А мы с профессором рассчитаем наших пастухов и будем пасти коз сами! – продолжил Уильям.
***
Через неделю Кудашев и Кунигунда проводили Уильяма Баррата в порт Бендер Аббас, откуда знакомым морским путём он отправился в родную Шотландию. Не на долго. Дней на десять, как предполагалось.
К руководителю военно-санитарной службы экспедиции доктору Котович из Нью Дели прибыл помощник, выпускник фармацевтического колледжа университета Калькутты – сахиб субедар Сабу Чандр. Место службы ему явно понравилось. Представившись и предъявив свои бумаги, попытался поцеловать Кудашеву руку.
Кудашев занимался с новичком три дня. На четвёртый отбыл на служебном «Роллсе» в Тегеран. Не один. Вместе с Кунигундой. У неё там свои дела в Генеральном консульстве. Пресса!
*** ***** ***