Когда именно прилипло это прозвище к Архипычу, в деревне никто уже и не помнил. Одни говорили, что за какую-то несуразную частушку, а другие и вовсе терялись в догадках: откуда у конюха столь нездешнее прозвание- Нострадамус?
И только когда кому - нибудь понадобится лошадиная сила, идут к нему и почтительно величают Архипычем. Дед дотошно выспросит, зачем да для чего требуется живая тяга и, убедившись, что человеку без неё никак не обойтись, обязательно посчитается за надоевшее прозвище и устроит "аттестацию".
– А к чему, например, служит дуга? – Спросит он и строже налогового инспектора ждёт объяснение. Если кто-то ответит, что дуга служит местом крепления выездного колокольчика, а не удваивает лошадиную силу при начале движения и на ухабах – лошадь он уже сегодня не получит. И какие бы ни сыпались на его голову строгие распоряжения, упрётся, что Марьин баран, и ни в какую. Эти его странности все знали давно и уже успели с ними смириться. Но, зато назначение всей конной амуниции, а так же правила обращения с лошадьми вся деревня знала на зубок и соблюдала неукоснительно.
Однажды в пылу нахлынувшего благодушия распаренный в бане и верный одной из суворовских заповедей, Архипыч поведал: "Нострадамусом - то меня ещё Витька Ефимов прозвал. Ещё когда на каникулы из Питера приезжал. Дело-то прошлое, менял я как - то обшивку на избе, а из - под досок, ворох книжек старинных вывалился. Видимо ещё от деда Гаврила остались. Книжки старые, ешё царской чеканки.
Деда царь за книжки на два года в Ташкент ссылал, а эти как-то убереглись, но порядком истлели. Я их зимними вечерами и почитывал. Да тоже хорониться приходилось, от всех прятаться, как в НКВД прознают, дальше Ташкента, за царскую - то печать, загремишь. Ну, вот в одной из них и про Нострадамуса вычитал. Дивный человек был. Заморский. И очень древний. Более четырехсот лет назад жил, а многое про нашу жизнь угадывать мог.
И всё с его писаниями сходилось. Истинное - то его имя было: « Нострадамус Мишель Нотрдам. – слышишь, по нашему - то Мишкой его звали! А, каков ум! Через толщу веков - мог умом постигнуть! А жил мало. В 1503 году родился, а в 1566 году уже преставился. Мне ещё дядя Ваня говаривал: "Приметь, Мишка - умные люди на этом свете долго не задерживаются, сгорают до поры. У них, – говорит, – один год, за два числится..."
Француз он, Мишель - то этот, лейдмедиком при Карле. Девятом состоял, врачом и астрологом числился. А в память наших поколений явился автором – "Столетий". Первую его книжку напечатали в 1555 году. Рифмованным четверостишьем писал. Предсказания. Про будущую жизнь европейских народов...
Жаль, сильно изопрела книжка, половину уже разобрать невозможно было. А я жуть любопытный до всяких историй. Вот приехал Витька на каникулы, я ему и доверился. И ну пытать про Нострадамуса. Думаю, уж в университете мимо такого события – не пройдут. А он то ли лекции прогулял, то ли ещё от чего, а всё от меня боком да боком отходит, словно запарившая курица от петуха. И так я, видимо, ему надоел этими разговорами, что окрестил он меня Нострадамусом.
А народ - то наш тёмный, дивную эту кличку и подхватил. Пробовал я объяснять, что это за великий человек был, да только никто верить не хотел. Так в дразнилку всё и превратили, да ещё и обсмеяли.
Обиделся я на всех, а пустозвонам- того и надо. Словом – приросло.
А недавно, лет шесть назад, смотрю, в "Комсомолке" целая статья про Нострадамуса напечатана. Все его вещания про Россию растолкованы. И одно из них вещает: "Народы далёкой северной страны, покрытой снегами, в начале 20-го века захотят, избавиться от рабства и попадут в ещё большую неволю. И продлится это 73 года и 7 месяцев. А потом будет хаос..."
От седьмого ноября 1917 года отсчитал я этот срок, и упала эта дата на июнь 1990 года. И именно тогда Россия выбрала Президента и объявила суверенитет. То есть как бы, проще говоря, стала свободная, при собственном родителе, и своей столице. Всё сошлось.
Эта же "Комсомолка" ещё раньше писала, что при суверенитете России каждому жителю в год (ещё теми деньгами ) будет прибывать по тысяче рублей.
Вот я, про себя и подумал: "Видимо, и у тебя, великий мудрец, "накладочка" вышла, в пророчестве-то. Какой же это хаос, если Русь свободна, при родителе и стольном граде?"
Но с той поры уже и гайдаровщину пережили, и чубайсовщины натерпелись, и касьяновщины нахлебались, а жизнь всё ещё под гору катится...
Дед поднимает какие-то, словно виноватые, глаза и сдавленно и насторожённо спрашивает: «А ты, случаем, не слыхал, что ещё тот инородец про наш "хаос", загадывал?.."