"Совсем Коба с ума сошёл. Скоро не с кем работать будет — всех пересажал, брата взяли. Ко мне подбирается, старый лис. Мешаю я ему. Кто ещё правду скажет? Трусы все. Надо же додуматься — обыск! У кого? У меня, старого большевика, которого вся страна уважает! Это его Лаврентий подзуживает, проходимец, сын обезьяны!" Облокотившись на стол и запустив пальцы обеих рук в седеющую шевелюру, в своём домашнем кабинете сидел Серго Орджоникидзе, нарком тяжёлой промышленности, член Политбюро ЦК ВКП(б). Со Сталиным они познакомились в камере бакинской тюрьмы в 1907 году, были на "ты", считались близкими товарищами.
Утром 18 февраля 1937 года Орджоникидзе был у Сталина в Кремле. Прямо сказал всё, что думает, возмущался массовыми арестами, требовал выпустить брата и посадить Берию. Ругались громко, с переходом на грузинский язык. Вернулся домой и позвонил Сталину по поводу его замечаний на проекте доклада на предстоящем пленуме ЦК ВКП(б). Опять ругались.
"А Коба испугался, что я правду с трибуны скажу. Навязал мне этот доклад, язык не поворачивается эту чушь повторять". Перед ним лежали листы доклада "Об уроках вредительства, диверсий и шпионажа японо-немецких-троцкистских агентов в народном хозяйстве" со сталинскими пометками красным карандашом.
Сотрудница Министерства тяжёлой промышленности В. Н. Сидорова, со слов жены Орджоникидзе, Зинаиды Гавриловны, записала: "18 февраля, в первой половине дня, к Орджоникидзе на квартиру пожаловал некий неизвестный Зинаиде Гавриловне человек. Он сказал, что должен передать лично в руки Орджоникидзе папку с документами Политбюро. Таинственный посетитель прошел в кабинет Орджоникидзе, а через несколько минут там раздался выстрел. Незадолго до прихода этого человека Орджоникидзе разговаривал по телефону со Сталиным".
Начальник Главстройпрома Семён Захарович Гинзбург (1897—1993) вспоминал, как в тот день на квартире Орджоникидзе Сталин, "грозно окинув взглядом всех собравшихся, отчетливо произнес: "Серго с больным сердцем работал на износ, и сердце не выдержало". После смерти Сталина жена Орджоникидзе рассказывала, как генсек, покидая квартиру покойного, грубо предупредил её: "Никому ни слова о подробностях смерти Серго, ничего, кроме официального сообщения, ты ведь меня знаешь".
Акт о смерти Серго Орджоникидзе от паралича сердца подписали: Г. Каминский — нарком здраво-охранения, И. Ходоровский — начальник лечебно-санитарного управления Кремля и Л. Левин — консультант Кремлёвской больницы. В 1938 году все они были расстреляны.
Многие из близких утверждали, что Орджоникидзе накануне гибели был, как всегда, полон сил и энергии, никаких признаков депрессии никто не заметил. О том же говорил и С. З. Гинзбург: "Кому были известны его поступки, намерения, замыслы, в частности в последнее время, когда он готовился к предстоящему пленуму ЦК, не могут допустить и мысли о его самоубийстве... Он тщательно готовился к тому, чтобы решительно выступить против массового избиения кадров партии, руководителей промышленности и правительства."
Из Большой советской энциклопедии: "Троцкистско-бухаринские выродки фашизма ненавидели Орджоникидзе лютой ненавистью. Они хотели убить Орджоникидзе. Это не удалось фашистским агентам. Но вредительская работа, чудовищное предательство презренных право-троцкистских наймитов японо-германского фашизма во многом ускорили смерть Орджоникидзе".
P.S. На том Пленуме ЦК ВКП(б) выступили 73 человека. 56 из них в 1937—1940 гг. были расстреляны, двое покончили жизнь самоубийством.
Моя страница http://proza.ru/avtor/cogitosum